Текст книги "Девушка из стекла"

Глава 28. Практическая магия

Как только служанки поспешили скрыться из виду, Эдриан смерил меня испытующим взглядом.

– Почему я должен стоять здесь и ждать? Мы должны были отправиться в Академию полчаса назад, – прошипел он.

– Никуда я с тобой не отправляюсь, – я сложила руки на груди. – Думаешь, можешь вот так приходить и как в ни в чем не бывало давать мне распоряжения? Я не стану тебя бояться, как эти несчастные служанки. Уйди с дороги…

Я попыталась пройти мимо Эдриана, но он преградил дорогу, а я слишком отчетливо помнила, что случилось в прошлый раз, когда я к нему прикоснулась, поэтому убрала руки в карманы и сжала ладони в кулаки.

– У них есть инстинкт самосохранения, потому они и боятся, – фыркнул Эдриан. – А тебя, похоже, им обделили?

Как обычно, Эдриан пытался меня уколоть, ни следа от человека, спасавшего мою жизнь и целовавшего у дерева, не осталось. Вполне возможно, что все это плод моего больного воображения, не выдерживавшего такой напор магии. Его улыбка, обнажающая зубы, источала опасность. Он был раздражен, и это явственно читалось в движениях, выражении лица и энергии, исходившей от него.

Я развернулась и прикоснулась к двери, чтобы скрыться в комнате, подальше от этих спятивших колдунов. Одного, в лице моего отца, на сегодня было достаточно. Но не успела створка двери приоткрыться, как, молниеносно приблизившись, Эдриан захлопнул ее перед моим носом. Грудью я налетела на дубовую поверхность, и весь воздух резко вышел из легких.

Я встретилась с ожесточенным выражением на лице Эдриана. Он стоял так близко, что я снова могла уловить его аромат. Пахло чем-то ягодным и морозным. Я задержала дыхание, от этого запаха кружилась голова, кровь стучала в висках. Сила, окружавшая Эдриана, нарастала, давила, пыталась вырваться из ставшего для нее маленьким пространства коридора.

Эдриан не шевелился, лишь желваки ходили на его щеках. Казалось, магия замерла вместе с ним, готовясь по команде сорваться, как собака с поводка, и сокрушить все. Пение птиц и шелест листвы, доносившийся из окна, затих. Мы будто оказались в вакууме, отгороженные от окружающего мира. Я судорожно сглотнула, в горле пересохло.

Я с силой надавила на дверь, надеясь провалиться вовнутрь, продавить ее своим весом. Эдриан крепко удерживал дубовую створку на месте даже без ручки. Его физическая сила в разы превышала мою, и надежда скрыться в спасительной тени таяла на глазах.

Эдриан навис надо мной, он наклонился и коснулся губами моего уха:

– Вероника, разве мы можем пренебрегать приказами самого Верховного Правителя?

Последние слова были сказаны с особым презрением, Эдриан почти выплюнул их, как самое омерзительное ругательство.

– Я пренебрегаю твоими приказами, а не его, – сказала я ему в плечо, которое было так близко, что я чувствовала мягкость ткани пиджака носом.

Эдриан слегка отстранился и заправил мне за ухо прядь выбившихся волос. Рука его оказалась на моем затылке, не давая опустить голову. Этот взгляд, прожигающий насквозь, буквально сводил с ума. Я потянулась вперед, как мотылек тянется к огню, способному его спалить, превратить в пыль, но Эдриан отпустил меня и отклонился назад.

– Не советую. – На губах Эдриана заиграла кривоватая усмешка.

Он медленно развернулся и зашагал по коридору, зная, что я последую за ним. Скрестив руки на груди, я наблюдала за его развевающимися от легкого сквозняка шоколадными кудрями, упруго подпрыгивающими при каждом шаге.

Как природа могла наделить его такой красотой? О нее можно было порезаться, как о самую острую бритву, если вообразить, что в этих скульптурных чертах есть хотя бы капля тепла.

– Советую поторопиться, а не сверлить мою спину взглядом, – растягивая гласные, уже громче объявил Эдриан. – Я не намерен ждать. С неприятностями, которые последуют за невыполнением приказа Верховного Правителя, разбираться будешь сама.

Я выругалась и побежала за Эдрианом, практически достигшим лестницы.

Остаток пути до портала мы провели в молчании. Эдриан шагал нахмурившись. Задумчивое, угрюмое выражение застыло на его лице, и мне отчаянно хотелось разгладить складку, залегшую между его идеальными бровями.

Каков был мой внешний вид, даже думать не хотелось. Когда я увидела растрепанные волосы и помятый пиджак в отражении, я простонала. В таком виде точно не удастся избежать насмешек тех, кто не очень-то рад видеть меня в числе учеников.

Последний шанс развернуться и убежать в замок брезжил на горизонте, но Эдриан без предупреждения прикоснулся к поверхности рамы зеркала, схватил меня за локоть и шагнул в портал.

Разноцветные вихри закружили нас. В этот раз я старалась не зажмуриваться, хотела рассмотреть мельчайшие детали этого странного места, не подчиняющегося никаким законам физики, соединяющего одну точку в пространстве с другой. Но водоворот кружил нас, переворачивая вверх ногами, и через несколько секунд, проведенных в неизведанном нечто, выплюнул из зеркала в саду, расположенном неподалеку от Академии.

Я ожидала очередного неприятного соприкосновения пятой точки с твердой поверхностью, но этого не произошло. Разлепив веки, я заметила руку Эдриана, все еще державшую меня за локоть. В то же мгновение он дернулся, расцепил пальцы и зашагал прочь.

Не успев оправиться от удивления, я заторопилась следом. Появляться на площадке перед Академией в одиночку вовсе не хотелось, воспоминания первой встречи с Амандой были еще свежи.

Площадка и сад у Академии пустовали. Занятия давным-давно начались, мы с Эдрианом опаздывали. К тому же вряд ли требовалось посещать все занятия, отец обмолвился лишь о практической магии, и именно на это занятие мы сейчас торопились.

Нагретый солнцем воздух снова сменился прохладой холла Академии. В этот раз подниматься пришлось еще выше – на пятый этаж. Ближе к верху лестница становилась все уже и головокружение нарастало. Я старалась не выпускать из виду спину Эдриана и концентрироваться лишь на его развевающихся от быстрого шага волосах.

Когда мы оказались в узком коридоре, я отметила отличия этого этажа от предыдущих: здесь стены были украшены не мрамором, а сложены из камня. Создавалось ощущение, что этот этаж был построен гораздо раньше.

Я провела пальцами по шероховатому бурому камню. На пятом этаже Академии воссоздали антураж средневекового замка. На стенах висели портреты в старинных рамах, в канделябрах плясал синий магический огонь. Витражи отбрасывали разноцветные блики на каменный пол.

Пройдя мимо нескольких старых дубовых дверей, толстые доски которых соединялись железными гвоздями и металлическими пластинами, я удивилась отсутствию резьбы и узоров. У одной из дверей Эдриан остановился, резко дернул кованую ручку.

– Прошу, – ехидно махнул он рукой, открывая передо мной дверь.

Я подошла, с сомнением заглядывая в дверной проем. Там виднелись высокие арочные окна, от пола до потолка.

– Ты не пойдешь? – тихо спросила я.

– На сегодня с меня достаточно, – отряхивая и без того чистые рукава, ответил Эдриан, – к тому же у Ван Торна дела в Академии, на тренировку он сопроводит тебя лично. А я наконец-то смогу заняться чем-то поважнее, чем конвоирование дочери Верховного Правителя.

Я покраснела от гнева и, не удостоив Эдриана взглядом, запрыгнула в кабинет, с силой затворив за собой дверь в надежде как следует приложить Эдриана массивной дубовой створкой. Он отпрянул, но театрального громкого хлопка не вышло, дверь оказалась слишком тяжелой. Поразительно, как Эдриан мог с такой легкостью ее открыть.

Складки одежды зашелестели, учащиеся обернулись. В прямоугольном кабинете стояло два ряда высоких парт. Три огромных окна заливали комнату светом, а у дальней стены примостился небольшой стол, мало чем отличавшийся от парт.

Невысокий, стройный мужчина в слегка потертом твидовом костюме приближался ко мне, раскинув руки в приветственном жесте. Он излучал дружелюбие. Рубашка его помялась, небольшая брошь в виде серебряной совы с глазами-бусинками, приколотая к видавшему виды пиджаку, съехала набок, прическа растрепалась.

– Вероника, – еще больше засиял мужчина, – добро пожаловать! Очень рад тебя видеть на занятии. Меня зовут мистер Либерти.

Он подхватил меня под локоть и, не успела я вымолвить и слова, повел к одной из парт. В этом кабинете они были двухместными, поэтому мои надежды спокойно провести хотя бы это занятие таяли на глазах. Он проводил меня к столу, за которым сидела темноволосая девушка. Та окинула меня испытующим взглядом.

– Думаю, Дара будет не против уступить соседнее место, – мистер Либерти похлопал меня по плечу, и я аккуратно присела на краешек стула.

Девушка, чье белое, наделенное резкими чертами лицо обрамляло короткое каре с прямой челкой, уставилась на меня, открыто рассматривая каждый дюйм одежды и внешности. Ожидая услышать поток колкостей и острот, я приготовилась к тому, что она скажет после завершения своего небольшого исследования. Но та отвела большие зеленые глаза в сторону и, подперев острый подбородок, выговорила:

– Ты не в синем. – Она наклонилась к тетради и, обмакнув перо в чернила, сделала несколько записей.

– Что? – изумилась я.

– Форма Академии – синяя, а ты в черном костюме, прямо как этот зазнавшийся придурок Эдриан. – В глазах девушки плясали огоньки.

– О, ты об этом. – Я не сдержалась и тихонько прыснула.

Девушка на секунду прищурилась, а затем ее губы растянулись в ответной улыбке.

– Я Дара, – она протянула маленькую ладошку, ногти ее были выкрашены в черный цвет, – а ты – Вероника, можешь не представляться, о тебе и так вся Академия судачит. Особенно Аманда и ее компания. Сколько она о тебе гадостей рассказала, меня это сразу заинтриговало! Я так и знала, что ты не страшная и не мерзкая и совсем не похожа на тролля. Хотя…

Дара закатала рукав белой рубашки, ее синий пиджак висел на спинке стула. Подняв руку, она осторожно прикоснулась к моему подбородку и повернула лицо сначала в одну сторону, а затем в другую. Пальцы ее были нежными и теплыми.

– Нет, – цокнула Дара языком и тихонько засмеялась, – совсем не похожа. Но если захочешь что-нибудь подправить, обращайся, я – талантливая ткачиха, и это не только по моему скромному мнению.

– Девушки! – прищелкнул пальцами мистер Либерти. – Я начинаю занятие, а потому попрошу соблюдать тишину в классе, поболтать вы сможете и после.

Аманда и ее темнокожий друг Дин, которого я запомнила еще с истории магии, обернулись и презрительно уставились на нас. Дара ответила им не менее злобным взглядом, а затем наклонилась и зашептала мне на ухо:

– Мистер Либерти – самый лучший преподаватель и самый добрый. Но он жутко не любит разговоров во время занятий, так что мы с тобой продолжим обсуждение моих великолепных умений позже.

Девушка лукаво подмигнула, достала из стопки тетрадей одну и положила ее передо мной. Перо и чернильница уже стояли на парте.

– Итак, – начал мистер Либерти, сложив руки в замок и чуть ли не сев на маленький рабочий стол, – как вы все знаете, в Академию прибыла Вероника, дочь Верховного Правителя. Понимаю, что многие из вас обескуражены, но мы должны помочь ей адаптироваться в магическом мире и показать наши наилучшие качества. Давайте начнем занятие с обычной демонстрационной тренировки, а затем я дам Веронике возможность попробовать призвать силы самостоятельно.

Мистер Либерти подошел к коричневой школьной доске, погрузил в мешочек, стоявший на столе, пальцы и задвигал ими, как опытный дирижер. Мел взметнулся вверх и начал выводить вензеля и буквы.

– Как вы все знаете, магия – это сгусток энергии, находящийся внутри каждого из нас. В определенный момент она просыпается, и мы обязаны давать ей выход. Волшебство просится наружу, а наша главная задача – обуздать его и применять во благо. Каждый волшебник чувствует в себе огонек магии, как только она пробуждается. К тому же эта энергия – довольно странная субстанция, и потому нужно уметь не только ею правильно пользоваться, но и удерживать. Вероника, тебе все понятно?

Головы обучающихся снова повернулись, на некоторых лицах читалось раздражение, на других скука, кто-то вроде Аманды был откровенно зол.

– Я знаю, – начала я неуверенно, и Дара ободрительно сжала мою руку, – что магию нужно развивать, чтобы пользоваться ею. Кто-то из-за недостатка тренировок почти не может колдовать. Каким образом это перекликается с тем, что вы говорите о сдерживании магии?

– Отличный вопрос, Вероника, – широко улыбнулся мистер Либерти. – Ты говоришь абсолютно правильные вещи. Чем больше волшебник тренируется и развивает способности, тем сильнее он становится. Поэтому иногда в моменты максимального эмоционального напряжения или опасности магическая энергия может непроизвольно вырываться, такие вспышки бывают разрушительными, если колдун достаточно силен. Каждый маг должен уметь не только использовать волшебство, но и обуздывать его, когда того требует случай или обстоятельства.

Я кивнула и опустила взгляд на пустые страницы тетради, затем взяла перо и сделала несколько пометок.

Тем временем мистер Либерти бодро прохаживался от одной парты к другой, размышляя, кому из учеников задать вопрос, а затем поднял с места мою соседку:

– Дара, не будешь ли ты добра выйти к доске и продемонстрировать Веронике некоторые из упражнений, которые мы выполняем на занятиях?

Глава 29. Явление зла

Дара с готовностью поднялась и танцующей походкой прошла к доске. Юбка ее открывала длинные, стройные ноги, и она знала, что прекрасно выглядит. Уверенность читалась в каждом ее жесте, взмахе ресниц, полуобороте головы.

Дару нельзя было назвать красавицей, но резкие черты не могли скрыть врожденного обаяния, которое раскрывалось, как только в глубоких зеленых глазах появлялись смешинки, а уголки губ лукаво ползли вверх.

Дара закатала рукава белой рубашки еще выше, сжала и разжала кулаки, закрыла глаза и несколько секунд провела в молчании, выравнивая дыхание. Ее грудь мерно подымалась и опускалась, затем она устремила взор на мистера Либерти и провозгласила:

– Я готова.

– Вероника, – преподаватель снова обратился ко мне, чем вызвал явное недовольство Аманды и ее компании, – ты никогда не видела, как ткачи делают свою работу?

– Нет, – я покачала головой, – я знакома только с возможностями стихийных и… материалов. Я видела, как Ван Торн создает деревянный меч, думаю, это можно считать за демонстрацию сил…

Мистер Либерти кивнул и обратился к Даре:

– Хочу, чтобы ты немного изменила мою внешность. Но только немного! Отращивать волосы до лопаток и увеличивать губы, как в прошлый раз, не нужно.

– Вы выглядели прелестно, – рассмеялась Дара, – может, у вас есть какие-то пожелания?

Мистер Либерти отмахнулся, и Дара, приняв это за сигнал к действию, подошла к нему вплотную. Она начала перемещать руки вдоль тела преподавателя. Ученики тем временем были заняты своими делами. Стало понятно, что для них это действо далеко не в новинку, и лишь я с открытым ртом наблюдала за процессом, стараясь не упустить ни одной мелочи.

С каждым плавным движением Дары лицо мистера Либерти преображалось. Сначала оно пошло буграми, словно под кожей его была жидкость, которая пузырилась и булькала. Преподаватель поморщился, но лишь подмигнул Даре, когда та бросила на него вопросительный взгляд.

Затем под этими пузырями, образовавшимися под кожным покровом мистера Либерти, начали проступать новые черты. Нос выпрямился и вытянулся, круглое лицо приобрело четко очерченные скулы, подбородок заострился, а волосы отросли до ушей и закудрявились.

– Ну что, поразим Веронику еще больше? Поменяй мне цвет глаз, Дара, – велел мистер Либерти.

До этого совершенно не заинтересованные в происходящем ученики подняли головы и уставились на мистера Либерти и Дару. Встревоженный ропот пронесся по партам, а затем Аманда нетерпеливо вытянула руку вверх:

– Мистер Либерти, смена цвета глаз – очень опасное действие. Не думаю, что эта… – она скривилась, обернувшись на меня, – ученица стоит такого риска. Дара не тренировалась в этом, мало ли что может произойти. Вдруг вы вообще ослепнете.

– Я не такая бездарность, как ты, Аманда, – подбоченилась Дара.

Было видно, что она тоже встревожена просьбой преподавателя. Дара покусывала губу и притоптывала ногой.

– В моменты нервного напряжения сила, которая сидит внутри вас, также напрягается. – Речь мистера Либерти была страстной и нетерпеливой. – Например, сейчас Дара очень переживает, так как она впервые попробует изменить человеку цвет радужек. Магия внутри нее натянута как тетива и готова в любой момент выстрелить. Если Дара обуздает эту энергию, поймает на максимальном пике, она сможет не только изменить цвет глаз, но и вернуть его. Если же она позволит силе бесконтрольно вырваться, последствия могут быть ужасными и необратимыми.

Преподаватель говорил о том, что с его зрением или внешностью может случиться что-то непоправимое, таким тоном, будто рассказывал обыденные вещи или просто диктовал правило под запись. Он был совершенно спокоен, расслаблен и ободряюще улыбался.

– Мистер Либерти, может, в следующий раз, – нервно хмыкнула Дара.

– Что, Дара, испугалась? – вскинулась Аманда.

– Я испугалась?! – Дара резко развернулась к преподавателю. – Мистер Либерти, если что-то случится, вы сами виноваты.

– Дара, я в тебя верю, – благодушно ответил мистер Либерти и прикрыл веки.

Дара бросила еще один гневный взгляд на Аманду, а затем зажмурилась и приложила ладони к лицу мистера Либерти. Я заметила, как тяжело она дышит, концентрируясь. Даже Аманда и ее компания замерли, не проронив ни звука.

Через несколько секунд мистер Либерти затрясся, Дара тоже. Казалось, что через нее проходит разряд тока. Она покраснела, на лбу выступила испарина, рубашка на спине стала мокрой от пота. Ученики настороженно следили за процессом, но никто не вмешивался. Дара шумно выдохнула. Тело ее обмякло, она опустилась на колени. Влажная челка свисала подбитым вороновым крылом.

Мистер Либерти продолжал стоять с закрытыми глазами. Несмотря на всю его уверенность, процесс модификации цвета радужек очевидно был не из приятных. Ученики, сидевшие за задними партами, привстали, чтобы лучше видеть. Мистер Либерти неуверенно приоткрыл сначала одно веко, а после другое. Он щурился от яркого света, проникающего сквозь большие окна, и я заметила, что его карие радужки стали ярко-фиолетовыми.

Мистер Либерти водил зрачками из одного конца класса в другой, казалось, он ничего не видит. Но спустя мгновение он облегченно улыбнулся и под восклицания удивления и восхищения тут же опустился на колени и потряс Дару за плечи.

Мистер Либерти перекинулся с ней несколькими тихими фразами и сопроводил девушку на место. Я увидела побледневшее лицо и посиневшие губы Дары, когда та оказалась рядом. Но она лишь отмахнулась и выдавила подобие улыбки.

– Все нормально, я в порядке, – прошелестела она, – просто нужно немного времени. Мистеру Либерти придется пока походить в таком облике.

– Итак, превращение цвета глаз прошло успешно, – торжественно провозгласил мистер Либерти. – Дара справилась превосходно, – кстати, такую оценку я ей и поставлю.

Он распахнул одну из книжиц, в беспорядке лежавших на его рабочем столе, и, обмакнув перо в чернила, аккуратно вывел несколько вензелей, высунув кончик языка. Мистер Либерти был полной противоположностью строгой и высокомерной мадам Закинс, ему хотелось доверять, он располагал к себе, не прилагая к этому никаких усилий. Я вытянула руку вверх, не обращая внимания на недовольно скривившуюся Аманду.

– Мистер Либерти, а почему Дара в таком… состоянии? С чем это связано? – спросила я.

– Дело в том, Вероника, и всем остальным я тоже советую послушать эту важную информацию, что Дара одновременно пыталась и выпустить как можно больше силы, и запереть. Смена цвета радужек – очень важный и тяжелый процесс, к такому прибегают редко, так как глаза – зеркало души, и в магическом мире мы воспринимаем эти слова в самом прямом смысле. Эмоциональное напряжение, которому она подверглась в связи с волнением, было высоко, но недостаточно. Поэтому Дара постаралась и вызвать больше магии, но в то же время и не дать ей бесконтрольно вырваться. Если бы Дара не удержала энергию, это могло бы закончиться для меня, хм, несколько плачевно. Но теперь, Вероника, выходи сюда сама и попробуй.

Аманда фыркнула, и я заметила злорадство всей ее компании. Особенно ликовал Дин, то и дело пихая Аманду локтем и призывая ни на секунду не отвлекаться, чтобы не пропустить моего фееричного позора.

– Мистер Либерти, но… – заикнулась я.

– Даже слушать ничего не хочу, – подмигнул преподаватель. – Как ты можешь отказать человеку с такими великолепными фиалковыми глазами и роскошными кудрями. Спасибо, Дара, наверное, в этот раз я привыкну к своим новым чертам и оставлю все как есть. Теперь я писаный красавец.

Дара, пришедшая в себя, прыснула. На щеках ее уже появился еле заметный румянец, а губы снова приобрели розовый оттенок.

Большинство учеников, за исключением Аманды и ее прихлебателей, тоже рассмеялись.

Дара толкнула меня в бок острым локотком, и я ойкнула от неожиданности, потерев уязвленное место.

– Иди давай, – прошипела она, – иначе я пну тебя по-настоящему. И не смей даже думать об этой своре глупцов. Единственный человек, который может превратить тебя из довольно симпатичной девушки в тролля, – я, так что их бояться не стоит. Такие, как они, могут только насмехаться.

Дара практически столкнула меня со стула, и я чудом удержала равновесие. Наша парта находилась в конце кабинета, и мне предстояло дефиле к доске.

Поддержка Дары помогала, я почувствовала себя немного лучше, но страх, пульсирующий в ушах, нарастал с каждым шагом, приближающим меня к мистеру Либерти. Я должна была благодарить высшие силы за то, что преподавателем такого важного и тяжелого предмета, как практическая магия, оказался он, а не какая-нибудь грымза вроде мадам Закинс.

– Давайте посмотрим, как дочь Верховного Правителя будет использовать свои невероятные магические способности, которые наверняка унаследовала от отца! Хотя погодите… Она же простачка и в ней ни капли магии, – съязвила Аманда, и с ее стороны послышался одобрительный хохот.

– Заткнись, Аманда! – тут же вступилась Дара. – Иначе сейчас тебе придется демонстрировать свои способности, уровень которых куда ниже среднего. Ты ведь так и не научилась ничему большему, чем разглаживание складок одежды?

Мистер Либерти тут же посерьезнел. Он громко хлопнул рукой по столу, все тут же умолкли.

Когда я подошла к преподавателю, он аккуратно взял меня за плечи и развернул лицом к себе. Я же изучала носки своих начищенных черных ботинок и сравнивала их с потертыми коричневыми ботинками мистера Либерти. Я думала, что все проживающие в Делитрее купаются в роскоши, но, судя по его одеянию, это было не так, либо он тратил деньги на другие нужды.

– Вероника, сейчас я попрошу сконцентрироваться, и ты постараешься это сделать, договорились? – произнес он.

Я шмыгнула носом, стараясь сдержать нарастающую панику. Сердце пустилось галопом.

Мистер Либерти мягко коснулся моего плеча, и я ожидала почувствовать что-то сродни электрическому разряду, но ничего не происходило.

– Попробуй устремить всю энергию, все силы и желания внутрь. Ты должна представить, что идешь по темному коридору и вдруг в нем зажигается свет. Ты должна идти на него, это и будет огонек магии, ожидающий пробуждения. Знаю, то, что я говорю, может звучать глупо, но постарайся просто почувствовать. Магия – это не всегда про здравый смысл.

Я постаралась следовать его указаниям. С каждой секундой тщетных попыток я все больше злилась и разочаровывалась. Класс застыл в ожидании, даже Аманда перестала перешептываться с друзьями. Кожей я ощущала десятки взглядов, обжигающих меня, как языки пламени, слышала свое тяжелое дыхание. В исступлении, ощущая жар, приливший к щекам, я распахнула глаза и прошептала сквозь зубы, надеясь, что меня услышит только мистер Либерти:

– Не могу… я ничего не чувствую…

Тут же со стороны ряда, в котором сидела Аманда, Дин и остальные их подпевалы, послышались сухие хлопки.

– Браво, дочь Верховного Правителя, ты была великолепна и показала настоящий класс! Таких магических способностей мы еще ни разу не видели, правда, Дин? – обратилась Аманда к темнокожему парню, сидящему подле нее.

– Да, теперь никаких сомнений не возникает, Делитрея будет спасена от Вольфа, мы в безопасности, – поддакнул он ехидно.

– Аманда, Дин, я вынужден выписать вам предупреждение. Такое поведение абсолютно недопустимо в стенах Академии, а особенно на занятиях! – мистер Либерти задохнулся от возмущения.

– Абсолютно недопустимо пускать в Академию простаков, – продолжала дерзить Аманда, скрестив руки на груди.

– Аманда… – мистер Либерти не успел договорить, прерванный страшным громким звуком.

Одно из окон с дребезгом разлетелось, и мистер Либерти едва успел оттолкнуть меня и прикрыть своим телом от града осколков, посыпавшихся внутрь кабинета. Резкий порыв ветра ворвался в класс, сметая учебники и тетради со столов. Некоторые ученики нырнули под парты, кто-то просто упал на пол, закрывая лица и головы руками. Дара схватила со спинки стула пиджак и прикрылась им.

Сквозь зияющую дыру с осколками стекла, превратившимися в острые шипы, влетело нечто черное, клубящееся. Субстанция, похожая одновременно и на густой дым, и на клубок черной ваты, хаотично вращалась, перемещаясь по кабинету и переворачивая на своем пути парты, книги и стулья.

Мистер Либерти застыл в изумлении, прикрывая меня и не давая вырваться. Он внимательно изучал нечто, каким-то непостижимым образом ворвавшееся в класс.

Девушки визжали, прижимаясь к парням и отползая от черного клубка как можно дальше. Он тем временем увеличивался в размерах, становился темнее, наливался тьмой, вырастая до размеров, превышающих рост человека.

Спустя несколько минут мгла вокруг объекта начала рассеиваться, и на том месте, где клубился сгусток тьмы, оказался человек. Он был высоким, облаченным в серебряные доспехи и черную мантию со звездными узорами, рассыпанными по ткани.

Это был молодой мужчина, едва старше Эдриана. Длинные, белые как снег волосы ниспадали ниже лопаток, перекликаясь со сверкающим металлом. По бокам четко очерченного лица свисали две тонкие косички с вплетенными в них серебряными нитями. Чуть выше лба незнакомца сияла такая же витая серебряная диадема. Посредине диадемы искрился всеми цветами радуги большой камень.

На каждом пальце незнакомца сидело по большому перстню с печатями и разноцветными камнями, я удивилась, как ему не тяжело носить такие массивные украшения. Выражение его лица было странным, настороженным и пугающим, несмотря на его красоту. Тонкий нос, высокие скулы, идеальные черты вызывали желание скорее отвернуться, какими бы прекрасными они ни были.

Тем, что вызывало в моей душе волну ледяного ужаса, стали глаза. Радужки его были почти такими же белыми, как и волосы, почти сливались с белками. Выделялись лишь маленькие точки зрачков.

Несколько минут он стоял на месте, изучая обстановку, поворачивая голову резкими, почти механическими движениями. В этих поворотах было что-то неестественное, ненастоящее, такое, что заставляло сердце биться учащенно, а дыхание затаиться.

Мистер Либерти задрожал, его плечи тряслись, и это пугало еще больше.

Ученики жались друг к другу и к стенам, пытались прятаться под партами. Легкая, едва заметная зловещая улыбка тронула уголки губ беловолосого мужчины. Он медленно, как хищник, крадущийся за добычей, стал продвигаться вдоль ряда неровно стоявших парт. Каждый его шаг сопровождал звук хруста стекла под тяжелыми железными сапогами.

Аманда спряталась за Дином и закрылась ладонями, только бы избежать взгляда этого прекрасного, но пугающего человека. Некоторые девушки захныкали, они зажимали рты руками и отворачивались, когда он медленно шествовал мимо них к доске, у которой стояли мы с мистером Либерти.

– Ни шагу больше. – Голос мистера Либерти предательски дрожал.

– Либерти, – произнес незнакомец, его глубокий голос вибрировал.

Казалось, он исходит не извне, а раздается прямо в моей голове, таким четким и пронизывающим он был.

Несмотря на предупреждение преподавателя, мужчина продолжал неторопливое шествие. Чем ближе он становился, тем отчетливее я ощущала угрозу в его крадущейся походке. Мужчина приподнял руки в мирном жесте. Он демонстрировал, что ладони его пусты, в них нет оружия, но это не успокаивало, потому что я знала, что магам оружие не требуется.

В том, что человек, с каждым шагом становившийся все ближе, был могущественным колдуном, сомневаться не приходилось. Он излучал сильную энергию, гораздо мощнее, чем у Эдриана.

– Вольф, – прохрипел мистер Либерти, – тебе не место здесь, убирайся!