Текст книги "Каспий – русское озеро. Великий волжский путь. Большая нефть и большая политика"

Первый выход «Алла Верды» состоялся 22 октября 1918 г. Она направилась в Ленкорань для встречи с крейсером «Эммануэль Нобель» – ранее наливной пароход (так тогда назывались на Каспии танкеры), построенный в Коломне в 1909 г.: 3800 т; 116 м Ч 14,2 м Ч 4,6 м; два дизеля по 1400 л. с. давали ход 10 узлов. На тот момент был вооружен одним 120-мм и двумя 102-мм английскими орудиями.

«К вечеру пришли в Ленкорань, – пишет далее Лишин. – Не успели мы стать на якорь, как к нам подошла шлюпка с солдатами, членами местного „солдатского комитета“, чтобы узнать, кто мы такие и зачем пришли. Солдаты были сильно удивлены, что на „Алла Верды“ оказалось столько вольного народа в невиданных формах, и что пароход оказался вооруженным морскими орудиями. Ленкораньские солдаты имели распущенный, неопрятный вид.

Наутро мы вышли в море вместе с «Нобелем» и начали с ним маневрировать. Выяснилось, что «Нобель» менее поворотлив и хуже ходит. После маневров расстались с «Нобелем» и пошли одни на восток пятиузловым ходом. Понемногу стало свежеть, приближался шторм. «Алла Верды» держался на волне довольно прилично. Всю ночь провели в море, приучая русскую команду к условиям походной жизни на военном корабле. К утру разразился довольно сильный шторм. Мы повернули обратно на Ленкорань. «Алла Верды» тяжело плюхался в провалы между волн и иногда дрожал всем корпусом.

У Куринского Камня встретили «Нобель». Он, по видимости, несколько лучше нашего выносил шторм. Зайдя за остров Сара, где было тише, мы стали на якорь.

На рейде стояло на якоре два парохода, занятых погрузкою. Я отправился узнать, кто они такие и чем и для кого грузятся. Оказалось, что оба парохода были посланы сюда Бичераховым из Петровска, и что они грузятся мукой для его отряда и для населения города. Мне сообщили на пароходах, что весь Бичераховский отряд расположен на подступах к Петровску и защищает его от наступающих со стороны Баку войск Нури-паши».[80]80
  Там же. С. 40–41.


[Закрыть]

Вечером 3 ноября «Президент Крюгер» под флагом капитана Вашингтона, «Азия» и «Алла Верды» вышли из Энзели и направились в центральную часть моря.

Замечу, что крейсер «Азия» был вооружен англичанами в Красноводске. Его вместимость 1300 брт. Машина мощностью 920 л. с. давала ход 12 узлов. Вооружение: одна 120-мм и одна 75-мм пушки.

4 ноября в 17 часов эскадра пришла на линию Красноводск – Баку, где встретила «Нобель» и «Вентюр», пришедшие из Красноводска. Здесь было назначено с ними рандеву. Построившись в две кильватерные колонны, корабли легли на курс несколько восточнее Петровска. По пути британские офицеры провели ряд учений. Утром 6 ноября эскадра пришла в порт Петровск.

В это же время казаки есаула Л.Ф. Бичерахова защищали город от мусаватистов. В Петровске находился пароход «Лейтенант Шмидт» (бывший «Гаджи-Гаджи» вместимостью 1392 брт, машина 1000 л. с.; вооружен четырьмя 102/60-мм пушками).

С «Президента Крюгера» к командующему турецко-мусаватистскими силами послали делегацию, состоявшую из одного русского, одного английского и одного французского офицеров. Делегация потребовала у Нури-паши объяснений, на каком основании он позволяет себе продолжать со своими турецкими войсками войну против одной из союзниц – России, раз Турция сдалась союзникам «на милость победителя». Нури-паша ответил, что он хотя и турецкоподданный, но и он, и его войска состоят на службе у Азербайджанского правительства и никакого отношения к Турции не имеют. Переговоры ни к какому результату не привели. Англичане решили с Нури-пашой не связываться и убрались восвояси.

8 ноября «Нобель» и «Алла Верды» пришли в Красноводск. Там они увидели странное зрелище. Небольшой пароход «Пир-Алаги» носился по Красноводскому рейду и грозил обстрелять берег из своей 37-мм пушки и двух пулеметов. Оказывается, этот пароход был вооружен Бичераховым, а команда его вместе с капитаном – в стельку пьяны.

В Красноводске находился главный английский инженер О’Догерти. Он попросил прибывшие британские корабли урезонить команду «Пир-Алаги», что и было выполнено без стрельбы и даже без членовредительства. О’Догерти[81]81
  Судя по всему, сей инженер имел и чин в британской разведке.


[Закрыть] назначил лейтенанта Ротаста[82]82
  Ротаст Петр Михайлович родился в 1892 г., окончил Морской корпус в 1914 г.


[Закрыть] командовать «Пир-Алаги». Туда же был назначен один английский офицер-пулеметчик и смешанная русско-английская команда. «Пир-Алаги» наскоро отремонтировали и отправили в крейсерство вдоль восточного берега Каспийского моря, на юг от Красноводска.

Вскоре в Красноводске инженер О’Догерти вооружил пароход «Слава». Это была наливная шхуна, построенная в 1903 г. в Нижнем Новгороде. Вместимость ее 1690 брт, длина 82,5 м, ширина 11 м, осадка 4,3 м. Две машины компаунд общей мощностью 1500 л. с. позволяли развивать ход 9 узлов. В 1918 г. на пароходе установили одно 120-мм и одно 75-мм английские орудия.

Вечером 10 ноября в Петровске кто-то поджег стоявший у стенки пароход «Адмирал Корнилов», на котором находился «морской штаб» Бичерахова, состоявший почти исключительно из матросов. Пароход сгорел, «штаб» спасся.

Весь день 15 ноября в Энзели шли приготовления к походу на Баку. Пароходы, груженные войсками, по мере готовности выходили из гавани на Энзелийский рейд и становились на якорь на заранее предназначенных для них местах. «Вентюр» и «Алла Верды» тоже вышли на рейд и стали на якорь.

В этот день из Баку вернулась делегация, ведшая переговоры с Нури-пашой.

Весь английский сухопутный штаб погрузился на пароход «Орел», а генерал Томсон обосновался на «Крюгере». Погода стояла великолепная, море было совершенно спокойным, что очень способствовало приготовлениям.

В 7 ч. 30 мин. 16 ноября, при полном штиле, все стоявшие на рейде пароходы, построившись в две кильватерные колонны, двинулись в поход. Левую колонну вел «Вентюр», за которым шло девять пароходов. Правая колонна также состояла из девяти пароходов. Во главе обеих колонн шел «Президент Крюгер». Ход судов составлял 7–8 узлов.

Утром эскадра встретилась со «Славой», шедшим из Красноводска в Энзели, чтобы принять английскую команду.

К ночи задул сильный северный ветер, и на следующее утро транспорты обеих колонн оказались в разброде. Некоторые пароходы так отстали, что скрылись за горизонтом. Около 11 часов утра с эскадры увидели Баку и застопорили машины. Ветер стих.

Когда все пароходы собрались, «Президент Крюгер» поднял сигнал: «Второй колонне вступить в кильватер первой», и после этого поднял французский, английский и американский флаги. На корме корабля по-прежнему развевался Андреевский флаг. Медленно развернувшись, «Крюгер» пошел на Баку, а за ним строем в одну кильватерную колонну вытянулась стройная линия пароходов. Корабли Бичерахова, идя отдельной кильватерной колонной, расцветились флагами. Освещенная ярким солнцем, процессия кораблей медленно и торжественно приближалась к городу.

Весь длинный и широкий городской бульвар-набережная был забит народом. Все крыши близлежащих домов, все окна и балконы были усеяны людьми. Бросалось в глаза огромное количество азербайджанских женщин в национальных костюмах. По мере приближения кораблей эти женщины скрывались с набережной в близлежащие улицы. Стали заметны разрушения, которым подвергся город.

Около 2 часов дня все вооруженные пароходы, как английские, так и Бичерахова, стали на якорь в трех кабельтовых от берега. «Крюгер», «Орел» и все транспорты с войсками ошвартовались к пристаням и по сигналу прекратили пары в одном из двух котлов.

Еще днем подошли «Азия» и «Слава», а к вечеру пришел «Нобель», так что в Баку собрались все корабли.

Утром 17 ноября войска Бичерахова стали высаживаться на набережную Баку. А в 2 часа дня «Крюгер» поднял сигнал: «В городе начался грабеж. Никого не пускать на берег». Оказывается, бичераховские части начали грабежи и погромы, особенно отличились армянские подразделения.

19 ноября в Баку высадились англичане и навели относительный порядок, несколько бичераховцев, уличенных в грабеже, были расстреляны на месте.

В октябре 1918 г. Бичерахов послал шесть пароходов к бухте Старо-Теречной («Николай», «Бунин», «Москва», «Россаул», «Александр» и «Бомбак»). Там они бесследно исчезли. (На самом же деле пароходы захватили вооруженные суда большевиков.) Бичерахов послал на поиски исчезнувших пароходов два вооруженных парохода – «Центрокаспий» и «Орленок». Оба парохода вернулись, ничего не найдя, и Бичерахов их опять послал в район Ново-Теречной конвоировать четыре невооруженных парохода, шедшие в Петровск с запасом пресной воды. На этот раз суда Бичерахова напоролись на три большевистских вооруженных парохода, сопровождаемых несколькими быстроходными катерами.

Тут придется сделать маленькое отступление и рассказать, откуда взялись красные суда. 9 ноября в 9 ч. 30 мин. отряд Астрахано-Каспийской военной флотилии в составе пароходов «Припять», «Каспий», «Коммунист» и «Вега» вышли к Брянской косе, чтобы уничтожить там радиостанцию белых. 10 ноября в 7 ч. 45 мин. суда начали обстрел радиостанции, предполагаемого места батареи и помещения штаба. Стрельба продолжалась до 9 ч. 25 мин.

За все время операции у Брянской косы и после нее радиостанция белых не работала, и красные решили, что она уничтожена. В 22 часа 10 ноября командир отряда В.А. Кукель отослал пароход «Вега» в Астрахань, поскольку из-за неисправности нефтяных цистерн у нее осталось топлива лишь на сутки.

В 23 ч. 50 мин. отряд в составе «Каспия», «Припяти» и «Коммуниста» пошел к Старо-Теречной. 11 ноября в 10 часов утра красные заметили на траверзе маяка Чечень пять судов, и Кукель попытался отрезать их от моря. В 10 ч. 20 мин. «Каспий» открыл огонь по головному кораблю противника. Вскоре в машину «Орленка» попал снаряд, и пароход лишился хода. Почти одновременно один из снарядов «Центрокаспия» попал в машинное отделение «Припяти». Вскоре в «Припять» попал еще один снаряд. «Каспий» прикрыл «Припять», а «Коммунист» взял ее на буксир. Отряд красных начал отход.

«Центрокаспий» стал преследовать красных, но делал это не спеша, так как дистанция между ними постоянно увеличивалась. В 11 ч. 15 мин. Кукель приказал прекратить огонь из-за «явных недолетов». Через 10 минут прекратил огонь и «Центрокаспий», а затем повернул назад к «Орленку».

Любопытно, что Кукель даже не знал, с кем он сражался. В своем рапорте он писал: «По приметам, замеченным военными моряками, плававшими в бывшей Каспийской флотилии, предполагаю неприятельские корабли: „Геок-Тепе“ (новый), „Гаджи Гаджи“ и „Аветик“, другие же вооруженные шхуны неизвестны».[83]83
  ЦГАВМФ. Ф. р-562. Оп. 1. Д. 125.


[Закрыть]

В ноябре 1918 г. к генералу Томсону явилась делегация дагестанцев из Петровска, заверившая его, что дагестанцы желают охранять Дагестан от «нашествия большевиков». Делегация просила у англичан помощи, а также признания их самостоятельной территориальной единицей – Дагестанской республикой. Генерал Томсон немедленно ответил, что готов признать их самостоятельность и независимость от России, но временно, до мирной конференции.

После капитуляции Турции в Черное море вошли британские эскадры. Теперь интервенты получили возможность перебрасывать войска по железной дороге из Батума в Баку. Всего в Баку прибыло 45 тысяч англичан. Официально было объявлено, что они прибыли для борьбы с большевиками и оказания поддержки русским белым частям. Но ни в какую борьбу с большевиками эти части так и не вступили. Стратегическое расположение этих сил в точности совпало с линией нефтепровода Баку – Батум.

Кроме того, англичане приступили к переброске по железной дороге шести торпедных катеров, так называемых «Си-Эм-Би» – «Коутс Мотор Боутс», то есть «прибрежные моторные лодки».

27 ноября 1918 г. Бичерахов объявил, что его «морские силы» переходят в ведение Уфимского Временного правительства. Командующими этими силами назначался ротмистр Воскресенский.

В конце ноября английские крейсера «Нобель», «Вентюр», «Слава» и «Азия» патрулировали в северной части Каспийского моря. Красных судов ими замечено не было.

В начале декабря 1918 г. в Красноводск прибыл новый британский крейсер «Зороастр», только что вооруженный в Энзели. Это был танкер, построенный в 1911 г. в Коломне. Длина его составляла 82,5 м, ширина 10,3 м, осадка 4,6 м. Два дизеля общей мощностью 1200 л. с. позволяли развивать скорость 10,5 узла. Вооружение состояло из двух 120-мм английских морских пушек.

5 декабря «Зороастр» был послан в крейсерство в северную часть Каспия. В тот же день из Красноводска вышли к острову Чечень «Алла Верды» и «Биби Эйбат», по пути они должны были соединиться с «Зороастром». Мичман Лишин, находившийся на «Алла Верды», хорошо описал нравы капитанов торгового флота: «Всех нас, морских офицеров, поражали казавшиеся нам недопустимыми навигационные привычки наших „штурманов“, коммерческих капитанов пароходов. Им нельзя было отказать в хорошем знании Каспийского моря, но нам казалось совершенно неразумным относиться с беспечностью к поправке компаса, к определению места, даже к самой прокладке (нанесению на карту пути корабля). Между тем именно такое странное отношение мы видели у большинства капитанов. Они не считали нужным вести прокладку („нечего пачкать карту“), определять свое место хотя бы по береговым предметам (на „Алла Верды“ даже не было пеленгатора), и совершенно не заботились о поправке компаса. Все наши рассуждения о том, что если коммерческие капитаны считают все это уместным в коммерческом плавании, то в военном подобные методы совершенно недопустимы и могут привести к тяжелым последствиям, – вызывали у капитанов только раздражение. В конце концов мы прекратили эти разговоры, чтобы не ухудшать отношений, тем более что ответственность за навигационную часть лежала на коммерческих капитанах…

…Всю ночь мы шли с потушенными огнями, имея в кильватере «Биби Эйбат». Наутро должен был открыться остров Чечень. Пришло утро, а острова не было видно. Некоторое время продолжали идти тем же курсом, но остров не открывался. Тогда началось блуждание по разным глубинам в поисках острова. Запросили у «Биби Эйбат» его место. Он показал его что-то в двадцати милях от предполагаемого нашего. Наш коммерческий капитан обозлился до крайности и стал награждать своими нелестными эпитетами ветер и течение, которые, мол, сбили его с курса. Мы уже несколько привыкли к тому, что ветер и течение были заклятыми врагами нашего бравого капитана и что «Алла Верды» часто сносило, но где же все-таки был остров Чечень? Сноу начал сердиться и стал отпускать ядовитые замечания в том духе, что если «Алла Верды» может «сносить» до такой степени, то остается предположить, что наш пароход вообще предпочитает ходить боком.

Блуждая в поисках острова и не зная, где мы находимся, что усложнялось туманным горизонтом и сеткой дождя, мы наткнулись на какое-то небольшое суденышко, которое, завидя нас, стало поспешно уходить. Не было сомнений в принадлежности этого парохода к большевикам.

Из наших кораблей здесь мог быть только «Зороастр», это же суденышко на него похоже не было. Почти одновременно открылся остров, принятый капитаном за Чечень и оказавшийся впоследствии Тюленьим островом. Благодаря этой ошибке, думая, что нас и большевика разделяет Чеченский риф, мы не пошли его преследовать напрямик, а стали обходить несуществующий риф, т. е. на самом деле, глубокую воду. Большевицкий пароход скрылся. Обойдя чистую воду, мы разделились с «Биби Эйбат», чтобы найти и атаковать скрывшегося большевика, но его больше не нашли. Когда стемнело, увидали судно, стоявшее на огнях. Подойдя к нему (мы шли без огней), выяснили, что это «Зороастр», у которого оказалась неисправность в машине. «Биби Эйбат» мы потеряли из виду: он шел, как и мы, без огней. Беспечность «Зороастра» нас поразила: представлялось совершенно невероятным, чтобы военный корабль находился в зоне возможного столкновения с неприятелем, неся все навигационные огни и имея все свои иллюминаторы ярко освещенными. Это была вина английского «коменданта» «Зороастра», вина совершенно непростительная и просто невероятная для морского офицера…

…К счастью, большевиков, очевидно, поблизости не было. Отойдя от «Зороастра», мы в течение часа крейсировали на северо-восток и обратно, пока «Зороастр» чинил машину, а затем, как только «Зороастр» стал способен двигаться, мы стали ему в кильватер, как старшему. «Зороастр» лег на курс, который мы приняли как ведущий в Петровск. Велик был переполох, когда, идя этим курсом, мы благополучно пришли к острову Чечень. Тут-то и выяснилось, что наш бравый капитан, запутавшись благодаря неизвестной поправке компаса, обходил чистую воду, полагая, что обходит Чеченский риф, из-за чего мы не смогли уничтожить большевицкий пароход.

Мы стали на якорь и всю ночь держали офицерскую вахту. Стояли без огней. «Зороастр» продолжал свое штатское поведение, стоял с огнями. Впоследствии выяснилось, что и офицерской вахты на нем не было.

«Алла Верды» держал оба котла под парами.

«Биби Эйбат» куда-то пропал. Мы сообщили ему по радио свое место, но ответа получить не могли, так как на «Биби Эйбат» имелась только приемная радиостанция и отправлять телеграммы они не могли.

Ночью погода прояснилась. Стало очень холодно. Сменившись с вахты в 4 часа утра 8 декабря, лег спать. Спать пришлось недолго: незадолго после рассвета, когда горизонт еще не был чист, с юго-востока показались два большевицких корабля, – один немного больше, другой меньше «Алла Верды». Немедленно была дана боевая тревога, и мы начали сниматься с якоря».[84]84
  Лишин Н.Н. На Каспийском море год белой борьбы. С. 68–72.


[Закрыть]

Англичане не знали, что красные крейсера «Коломна» (вооружение: четыре 100-мм орудия) и «Макаров I» (два 100-мм орудия) в сопровождении вооруженного парохода «Севск» (две 75-мм пушки) под командой временно исполняющего должность командующего Астрахано-Каспийской военной флотилией Кронберга 2 декабря в 13 часов вышли из Астрахани для сопровождения десанта, предполагаемого к высадке в заливе Старо-Теречной.

К двенадцатифутовому рейду[85]85
  Подробнее об этом рейде будет рассказано в главе «Разгром Красного флота».


[Закрыть] отряд подошел к ночи на 4 декабря, причем некоторые транспорты с десантом и пароход «Макаров I» из-за выгона воды сели на мель при выходе из Волги.

4 декабря в 23 часа по условленному сигналу весь отряд снялся с якоря и вышел в море, взяв курс западнее острова Тюлений. Всю ночь шли без огней и наутро 5 декабря, пройдя Тюлений, из-за тумана стали на якорь. В 11 часов, как только туман рассеялся, отряд снялся с якоря и продолжил поход по назначению, куда и подошел в тот же день около 13 часов. Не доходя пристани, на которую предполагалась высадка, отряд встретила шлюпка, на которой был поднят белый флаг и находилась делегация от местного населения. Делегаты объяснили, где именно находится пристань, нужная красным, после чего, пройдя еще 5 миль, суда остановились и стали на якорь: первая колонна – вблизи берега, а вторая – мористее, для охраны десанта с моря. Из-за бестолковости военморов высадка десанта затянулась до ночи на 8 декабря.

7 декабря в 22 часа Кронберг вышел на крейсере «Коломна» в сопровождении «Макарова I» в направлении Петровска. Обогнув маяк Чечень и идя курсом на северо-восток, около 2 часов ночи с кораблей отряда увидели в полном освещении два парохода, шедших контркурсами в направлении залива Старо-Теречного. Предположив, что это пароходы белых, Кронберг повернул за ними. Пароходы, не заметив отряда красных, встали на якорь у маяка Чечень в полном освещении, а «Коломна» и «Макаров I» стали крейсировать в ожидании рассвета, чтобы на рассвете опознать прибывшие пароходы и решить, как действовать дальше.

Согласно рапорту Кронберга: «Как только начался рассвет и стал виден их контур, местными военными моряками были опознаны пароходы, оказавшиеся неприятельскими: „Юпитер“ и „Галилей“, почему в 6 ч. 45 мин. с расстояния 62,5 кабельтова был открыт огонь и начался бой. Имея большое преимущество хода, „Галилей“ и „Юпитер“, снявшись с якоря и отстреливаясь, преследуемые в течение 1 часа нашим отрядом, взяв курс на северо-восток, огибая остров Чечень, скрылись, имея курс… [курс не указан]».[86]86
  ЦГАС. Ф. 108. Оп. 1. Д. 109.


[Закрыть]

А теперь стоит послушать Лишина: «В 6 ч. 40 мин. большой корабль открыл по нас огонь, дав сразу довольно значительный перелет. Наша русская команда узнала в этом пароходе „Коломну“. Совершенно неожиданно для нас Сноу приказал поднять на корме британский флаг вместо Андреевского. Развернувшись, мы тоже открыли огонь, но наши снаряды дали значительный недолет. „Зороастр“ продолжал стоять на якоре, и на нем началась беготня, когда мы уже успели дать несколько выстрелов.

Первое время огонь «Коломны», стрелявшей четырехорудийными залпами, был сосредоточен по «Алла Верды». По осколкам, засыпавшим палубу, и по всплескам можно было определить, что «Коломна» вооружена нашими великолепными новыми 4-дюймовыми орудиями в 55 калибров, Обуховского завода. Большие всплески разрывов и черный дым, конечно, сильно облегчали «Коломне» пристрелку, и вскоре ее снаряды стали ложиться у самого нашего борта, обдавая нас каскадами воды и засыпая осколками. Два снаряда легли в расстоянии нескольких футов от борта. Одного такого снаряда, попавшего в нас у ватерлинии, было бы достаточно для «Алла Верды», но за все время боя ни один снаряд не дал в нас прямого попадания. Второй пароход тоже открыл стрельбу, но стрелял значительно хуже. На нем, судя по разрывам, были 75-миллиметровые орудия. Принимая свои близкие разрывы, вероятно, за попадания, «Коломна» перенесла свой огонь на беспомощный «Зороастр», который открыл совершенно беспорядочную стрельбу, стоя на якоре. С якоря он снялся только через 15 минут после начала боя. «Коломна» сразу же накрыла «Зороастр», и вода вокруг него закипела. Один из первых снарядов «Коломны» попал в борт «Зороастра», по счастью, довольно высоко, под самым мостиком. На мгновение мостик затянуло черным дымом. Всего в «Зороастр» попало три снаряда, но все значительно выше ватерлинии и вдали от жизненных механизмов корабля. Второй большевицкий пароход продолжал стрелять по нам, но плохо.

«Алла Верды» ходил между островом и берегом, сосредоточив огонь на «Коломне». Вначале наша стрельба производила жалкое и обидное впечатление. Пристрелка велась не залпами, как принято у нас, а одним носовым орудием. После команды: «фаэр» (огонь) орудие еще продолжало наводить, а не стреляло немедленно. Была масса осечек, вначале почти половина, к концу боя около одной трети. Наши снаряды давали небольшой всплеск, почти без дыму, еле видный, что крайне затрудняло пристрелку. Наши снаряды вначале ложились беспорядочно, плохо по целику, бессистемно по прицелу, и давали почти исключительно недолеты. К моменту, когда «Зороастр» снялся с якоря, наша стрельба стала лучше.

В начале боя дистанция сблизилась до 35-ти кабельтовых, но вскоре «Коломна» ее увеличила до 45—50-ти кабельтовых, что для наших орудий являлось пределом, так как они могли стрелять не больше, чем на 10 000 ярдов. «Алла Верды» выпустил за все время боя из двух своих орудий всего 49 снарядов, в то время как «Коломна» по одному «Алла Верды» выпустила раза в четыре больше.

Когда «Зороастр» стал стрелять приличнее, его снаряды стали ложиться в непосредственной близости от второго, меньшего большевицкого корабля. Всплески от 4,7-дюймовых снарядов «Зороастра» были значительно внушительнее всплесков снарядов «Алла Верды». Повернувшись кормой, второй большевицкий корабль прошел около полумили и затем спрятался за «Коломной». Больше участия в бое он не принимал. К концу боя дистанция опять уменьшилась, и тогда наша стрельба по «Коломне» дала несколько накрытий. С «Алла Верды» виден был огромный клуб белого дыма и пара, мгновенно поднявшийся на «Коломне». Сноу считал, что это было наше попадание, и написал впоследствии об этом в своем рапорте.

Около 7 часов 40 минут на горизонте за неприятельскими кораблями показалось еще четыре корабля. По сигналу «Зороастра» в 8 часов 5 мин. мы вступили ему в кильватер и легли на курс северо-восток. Бой окончился в 8.15. Мы вновь подняли Андреевский флаг».[87]87
  Лишин Н.Н. На Каспийском море год белой борьбы. С. 72–74.


[Закрыть]

Замеченные белыми четыре корабля оказались эсминцем «Деятельный» и вооруженными пароходами «Севск», «Вега» и «Володарский». При таком превосходстве в силах красные могли бы легко покончить с двумя кораблями англичан. Замечу, что вскоре к красным подошел и эсминец «Расторопный». Однако героические военморы были столь напуганы, что не рискнули преследовать неприятеля, а на всех парах кинулись к 12-футовому рейду, а оттуда – в Астрахань. При этом колесный пароход «Финн», ранее перевозивший десант, сел на мель. Снимать его не стали, а Кронберг приказал «Севску» расстрелять его из орудий.

Английские суда получили в бою серьезные повреждения. Весь «Алла Верды» был засыпан осколками, парусина на мостике порвана, перебиты сигнальные фалы и проволоки радио. Как ни странно, но раненых на пароходе не было. Однако «Алла Верды» гораздо более пострадал из-за стрельбы собственных орудий: от сильнейшего сотрясения корпуса корабля сорвались двери, треснули переборки кают, разбились зеркала, все иллюминаторы и посуда. Переборка каюты старшего механика вывалилась совсем. На корабле царил сплошной хаос.

«Поведение русской команды, никогда не бывшей в бою, было безукоризненно, – пишет Лишин. – Молодцами вели себя вахтенные в машине и кочегарке. Зато наш повар-армянин при первых выстрелах забился в кубрик и, забыв все свои обязанности по тревоге, как входящего в трюмно-пожарный дивизион, плакал и выл со страху истошным голосом».[88]88
  Там же. С. 75.


[Закрыть]

«Зороастр» также получил значительные повреждения. Один человек был ранен, ему оторвало обе ноги, и он вскоре умер. Убитых не было.

После боя и до вечера «Алла Верды» и «Зороастр» курсировали у северо-западного побережья острова Чечень. Вечером к юго-востоку от острова Чечень к ним подошел крейсер «Президент Крюгер» под флагом Вашингтона. На следующий день, 9 декабря, к ним присоединился крейсер «Нобель». Очень любопытная запись Лишина: «Утром 11-го декабря мы все стали на якорь у Сулака, вдали от берега. Сноу отправился на „Крюгер“ и вернулся оттуда с довольно неожиданными новостями: оказалось, что при опросе рыбаков выяснилось, что во время нашего боя 8-го декабря под берегом, вне нашей видимости, стояло на якоре два миноносца Девятого Дивизиона Балтийского флота. Эти миноносцы были проведены из Балтики на Волгу для защиты Казани от чехословаков, а затем прошли в Каспий и вошли в состав большевицких морских сил Каспийского моря. Рыбаки говорили, что оба миноносца умышленно не принимали участия в бою, так как команды их не ладят с большевиками. На сторону „белых“ переходить тоже не хотели, и потому держали себя нейтрально. Хороши были бы мы, если бы они вступили в бой».[89]89
  Там же. С. 76.


[Закрыть]

Как уже говорилось, поведение эсминцев в ходе боя было довольно странным. Так что версия рыбаков, видимо, верна.

Днем 11 декабря к отряду белых присоединились крейсера «Азия» и «Слава». «Зороастр» сдал свои оставшиеся снаряды «Крюгеру» и вместе с ним ушел в Баку. Перед этим Вашингтон поднял флаг на «Славе». В 17 часов отряд в составе пяти кораблей снялся с якоря и во главе со «Славой» пошел на восток. В 23 часа отряд лег на курс острова Чечень. Ночью с кораблей заметили какие-то быстро идущие силуэты, и отряд изменил курс, чтобы сблизиться с ними. Но малый ход кораблей не позволил этого сделать, и силуэты вскоре скрылись.

Около 11 часов утра 12 декабря отряд подошел к острову Тюленьему. «Слава» и «Нобель» наткнулись на песчаную банку, но довольно быстро самостоятельно снялись с нее. Прокрейсировав весь день в районе Тюленьего острова и не встретив красных кораблей, отряд к ночи лег на курс Форт-Александровский. 13 декабря отряд обошел берег у Форт-Александровского, но и здесь не обнаружил красных кораблей.

Лишин писал: «От острова Чечень мы ушли крейсировать, а утром 15-го декабря стали на якорь у Сулака. Сноу отправился на „Славу“ и привез оттуда новости: из Черного моря посланы в Баку шестидюймовые орудия с английской эскадры и новые британские моряки, все кадровые. Сноу сообщил С.Н.О., что у нас на „Алла Верды“ дело с провизией обстоит неважно: осталось всего несколько баранов и очень мало муки. Кормить баранов нечем, и уже несколько дней как несчастные животные оглашают пароход своим жалобным блеянием. С.Н.О. сказал на это, что пока он нам ничем помочь не может. На „Алла Верды“ пришлось сократить пайки.

В 17 часов снялись с якоря и строем в одну кильватерную колонну пошли на восток. В 24 часа легли обратно на Сулак, а утром пошли на о. Чечень. Старший механик стал опасаться за наши котлы: они были в очень скверном состоянии. После боя выяснилось, что нагар и сажа в котлах пообвалились, и старичок «Алла Верды» взбодрился благодаря этому на целых 12 узлов на полном ходу, чего с ним, наверное, много лет не бывало.

Дойдя до о. Чечень и вновь никого не встретив, мы опять легли на восток, а затем на Сулак. Наконец, 17 декабря в 4 часа утра нас отпустили на Баку. Погода испортилась, стало сильно задувать, шел снег и дождь. Днем шторм достиг 10-ти баллов, и всю ночь нас мотало немилосердно».[90]90
  Там же. С. 80–81.


[Закрыть]

Днем 18 декабря при затихающем шторме «Алла Верды» вошел в Бакинскую гавань, а на следующий день встал в док для ремонта.

В Баку было неспокойно. Периодически вспыхивали волнения рабочих, распространялись листовки антибританского содержания. Оккупационные власти боялись прибегать к жестким мерам.

Генерал Томсон не придумал ничего умнее, чем признать независимость Азербайджанской республики, и на этот раз без всяких упоминаний о временности этого признания. Это еще более разозлило все русское и армянское население города. Ранее, в первые дни пребывания в Баку, Томсон заявлял, что не признает «Азербайджанского правительства», сформированного при Нури-паше и заключившего союз с Турцией, поскольку это правительство состояло из представителей лишь одной из местных национальностей, и что если бы он вообще мог признать какую бы то ни было самостоятельность, то только временно, «до мирной конференции» и до созыва Российского Учредительного собрания.

Тогда азербайджанцы – единственная из всех национальностей, населявших Баку, в которых существовал дух местечкового патриотизма и сепаратизма, попытались создать коалиционное правительство. Они обратились к армянам, но те наотрез отказались, мотивируя свой отказ тем, что программа азербайджанцев им не подходит, и что они вообще не намерены отделяться от России. Предвидя такой же ответ и от русских, азербайджанцы не стали даже вступать в контакт с Русским Национальным комитетом, объединявшим русское население Баку. Вместо этого азербайджанцы нашли каких-то двух по виду русских людей и предложили им по министерскому портфелю из самых неважных в организуемом ими правительстве. Эти «русские» согласились. Но кто они были такие на самом деле, чем занимались, установить так и не удалось. Фамилии их ни о чем не говорили, да и вообще могли быть вымышленными. Эти махинации азербайджанцев никто всерьез не принимал, и все считали, что их попытка добиться признания такого смехотворного «коалиционного правительства» обречена на неудачу.