Текст книги "Книга бытия"

4

Михайлов ушел, оставив на столике недопитый мартини. Уже в дверях я сообщил ему о возможных местах пребывания своих коллег. Услышав рокот мотора его автомобиля, я разделся и погрузился в ванную.

Искать Витгенштейна по телефону я не стал. Это было бессмысленно. Во-первых, он бы мне все равно не поверил, а, во-вторых, далеко не во всех облюбованных им уголках города имелись телефоны.

В ванной мне почти всегда приходят в голову всякие интересные идеи. И сейчас, стоило ощутить на голове прохладное прикосновение шампуня, меня посетило простое и очевидное объяснение действий Петрова-Ананасова. Он ищет читателя, – человека, способного прочесть его труд до конца. Что тогда случится, если появится еще один человек, кроме него самого, способный на это?

Теснящиеся в голове научно-фантастические сюжеты предлагали на выбор несколько вариантов. Петров-Ананасов наконец сможет уйти в небытие, о котором он мечтал, судя по началу своей рукописи. Случится конец света, поскольку появление читателя как-то отразится на том потоке, о котором он упоминал. Он найдет себе единомышленника и сподвижника, и дальше они смогут сделать нечто такое, на что Петров-Ананасов сейчас, в одиночестве, неспособен…

Варианты можно было перебирать долго. Но постепенно погрузившись в тепло ванной, я отвлекся от этой темы и неожиданно придумал идею оформления «Большого эзотерического словаря». При этом я снова оказался в состоянии рефлексии и увидел, что все мои попытки искать художественную идею лежат совсем в другом направлении, не в том, где эта идея находится. С этим ощущением осознания способов своего мышления в процессе поиска идеи оформления «Большого эзотерического словаря» я вышел из ванной и подставил голову под теплую струю фена.

Мне показалось, что я смог вычленить внутреннюю команду, которая предшествовала состоянию рефлексии. Она могла быть произнесена как «посмотри не на идею, а на то, как ты ищешь идею». На самом деле словесная формулировка была приблизительной и поверхностной, в то время как внутренняя команда самому себе содержала энергетическую структуру и давала толчок.

Не содержит ли текст Петрова-Ананасова подобный набор внутренних команд? Интересно было бы их вычленить… Но одному читать эту рукопись опасно. Надо читать вдвоем, втроем, а еще лучше вчетвером. Каждый возьмет себе четвертинку рукописи и поищет в ней то, что похоже на внутренние команды. Это минимизирует риск для каждого, а с другой стороны, позволит понять, как этот текст работает…

Впрочем, вряд ли я найду такое количество желающих рискнуть жизнью. В конце концов, сам-то я хочу этого или нет?

Я извлек из холодильника всяческую снедь и хорошо подкрепился, прежде чем отправиться в постель.

Только включив телевизор, я вспомнил о распечатках в сумке. Достав их, я начал читать.

Первый текст изобиловал абстракциями и не очень мне понравился. Второй был продолжением первого и содержал перечень внутренних и внешних команд, которые запускали внутри человеческого мышления заранее рассчитанные процессы. Это было как раз то, что меня интересовало.

Технология рефлексивного управления

Вам необходимо провести каждого участника деловой коммуникации по следующей цепочке состояний: целеполагание, проектирование действия, само действие, рефлексивный такт. Эта цепочка состояний замыкается в кольцо. При прохождении перечисленных этапов вы сможете обнаружить различие в целях, проектах, в способах действий и в понимании ситуации. Это именно те точки разрыва, которые неизбежно проявятся в ходе совместной деятельности данной группы.

НЕ ПОЗВОЛЯЙТЕ УЧАСТНИКАМ ОБЩЕНИЯ УКЛОНИТЬСЯ В СТОРОНУ ОТ ОПИСАННОЙ ПОСЛЕДОВАТЕЛЬНОСТИ СОСТОЯНИЙ.

Чтобы провести участников общения по этим четырем этапам, задавайте им правильные нормирующие вопросы.

Для анализа: «В чем состоят сегодняшние проблемы? В чем причина проблем? Как существующие проблемы соотносятся друг с другом? Какие позиции, интересы, цели присутствуют в данном проблемном поле?»

Для целеполагания: «Куда было бы желательно сдвинуть ситуацию? В каком будущем Вам было бы более комфортно и удобно по сравнению с сегодняшним состоянием?»

Для проектирования действия: «Какие действия необходимо предпринять? Почему именно такая последовательность действий будет эффективна?»

Для действия: «Каким способом Вы намерены делать это? Что можно сделать прямо сейчас и по отношению к кому? Делайте!»

Необходимо отметить, что все четыре перечисленных этапа отделены друг от друга темными зонами.

Как правило, чтобы преодолеть «темные зоны» участникам ситуации необходима помощь со стороны. Эту помощь вы и оказываете, задавая нормирующие вопросы.

Читая этот текст, я незаметно для себя уснул. Под утро мне приснился поток, о котором писал сумасшедший бородач. Я даже осознал во сне, что дзен-буддизм, тибетский ламаизм, мексиканский шаманизм, йога и прочие школы духовно-энергетического развития – все это способы взаимодействия с этим потоком.

5

Проснувшись от того, что лучи солнца упали на лицо, я с удовольствием потянулся до хруста в суставах и включил телевизор. Александр Ляхович вел свою программу «Утренний город». Еще не совсем проснувшись, вспоминая свои сны и вчерашние события, я услышал его фразу.

– Сегодня у нас в гостях человек, который больше десяти лет занимается так называемыми рефлексивными технологиями. Школа, представителем которой он является, развивает технику расширения рефлексивного внимания. Я прочел все это по своей шпаргалке, чтобы ничего не перепутать, – Ляхович улыбнулся. – Не могли бы вы рассказать нашим телезрителям о том, что значат все эти загадочные термины?

Это уже нельзя было назвать простым совпадением. Рефлексивные технологии вторгались в мою жизнь по всем информационным каналам. Конечно же, я весь обратился в слух.

– На самом деле реальность почти всегда проще попыток ее описания, – изрек собеседник Ляховича. – Технология, которой мы владеем, дает человеку ключ к управлению любыми ситуациями, которые только могут произойти в его жизни. Потому что все ситуации вызывают внутри человеческого мышления внутренний диалог, которым можно управлять. И в любых ситуациях возникает коммуникация между людьми, которой тоже можно управлять. Зачем управлять? Чтобы достигать своих истинных целей. Чтобы использовать все предоставляющиеся возможности, а не смотреть им вслед, думая, как можно было бы вовремя соориентироваться в ситуации…

– Вы занимаетесь консультированием бизнесменов? – спросил Ляхович. – Неужели все это может помочь в бизнесе?

– Фирмы населены людьми, каждый из которых стремится к собственной цели. Иногда цели людей настолько противоречат друг другу, что фирма не может ни функционировать нормально, ни развиваться эффективно. А сегодняшние управленцы людьми не управляют. Они управляют деньгами, помещениями, сырьем… Поэтому многие бизнес-проекты терпят крах. Люди, которые должны были этот бизнес-проект реализовывать, на каком-то этапе обнаруживают, что они хотят разного, и вместе продолжать работать не могут. Для нас это ситуация, которая дает возможность построить принципиально новые отношения, внутри которых конфликт целей будет протекать управляемо. А для большинства сегодняшних управленцев это ситуация, когда нужно расставаться и делить имущество.

– То есть конфликты надо оставлять внутри фирмы?

– Конечно. Но их течение должно быть управляемым. Тогда все участники конфликта смогут использовать друг друга для достижения собственных целей. То же и в спорте. Во всех играх заложен управляемый конфликт, который, собственно, игру и образует. Если одна сторона в конфликте вдруг уходит, игра продолжаться не может. Каждую фирму образует некий базовый конфликт, и им нужно управлять, чтобы он не превратился в катастрофу. Мы умеем строить коммуникацию между конфликтующими сторонами, в которой они находят для себя новые возможности взаимодействия.

– Мы благодарим нашего гостя Евгения Ломоносова и прерываемся на рекламу.

Я записал имя и фамилию на вчерашнюю распечатку. А потом вспомнил, что автор рукописи и гость программы – одно и то же лицо. Евгений Ломоносов – так звали моего предшественника в «Герониксе»! На распечатке имя и фамилия были мелко написаны серым цветом в колонтитуле каждого листа.

С мыслями о странностях судьбы я отправился в ванную совершать утреннее омовение.

6

Первый, кого я увидел на работе, был Марк Витгенштейн.

– Доброе утро, – сказал я. – Сегодня ты рано.

– Слушай, Ворчагин, ты вчера не помнишь, чтобы этот бородач оставлял свои координаты?

– Он их не оставлял, – сказал я. – К тебе приходил Михайлов?

– Да, сегодня утром. Ты тоже его видел?

– Вечером.

– И что ты думаешь? – он сразу оживился.

– Не читай рукопись до конца. Она того не стоит, – сказал я. И потом, совершенно неожиданно для самого себя, добавил. – Лучше отдай ее мне.

– Тебе?! – Я кивнул. – А как же мы объясним ее исчезновение автору?

– Об этом не беспокойся. Автор вряд ли явится сюда до того, как кто-то из нас откинет копыта.

– Ворчагин, что ты задумал? – он пристально смотрел мне в глаза.

– Еще и сам не знаю, – ответил я. – Смутное чувство, что я могу раскрыть загадку этой рукописи.

Он молча сгреб со стола отпечатанные на машинке листы и протянул их мне. Я сложил их ровной стопкой – всего-то не больше двухсот пятидесяти страниц – и бросил в пустой, нижний ящик своей тумбы. Мое сердце учащенно забилось.

Я сел воплощать вчерашнюю идею художественного оформления эзотерического словаря, а Марк углубился в правку каких-то текстов.

Становилось жарко. Вентиляторы натужно гудели, гоняя по комнате воздух, но температура неуклонно повышалась.

Попутно я вспомнил, что на моем компьютере находится неизученный архив ломоносовских трудов. Я разархивировал его и задал поиск по подстроке «рефлекси». Компьютер нашел дюжину файлов, большая часть которых представляла собой неоконченные статьи или начатые и брошенные работы. Я решил, что ознакомлюсь с ними потом, и продолжал трудиться.

Примерно в одиннадцать явился Апраксин. Он был бледен, глаза его метали молнии.

– Я только что имел встречу.

– С Михайловым, – сказали мы с Витгенштейном хором.

– Вы тоже? – он сел в кожаное кресло. – Чертовщина какая-то. Где эта рукопись?

– Я попросил Марка отдать ее мне, – ответил я.

– Надеюсь, ты не собираешься ее читать?

– Пока нет. Но кое-какие идеи в связи с ней у меня появились. Я хочу заставить компьютер проанализировать текст на предмет поиска некоторых ключевых фраз.

– Зачем тебе это? – страдальческим голосом спросил Апраксин. – Давай вернем эту гадость автору и забудем обо всем.

Я покачал головой.

– Хочу понять, в чем там дело. Кстати, читать рукопись втроем гораздо безопаснее, чем одному. Если я начну с того места, на котором остановился Марк, и одолею половину оставшегося содержания, со мной может ничего не случиться. А если ты прочтешь остальное, то мы втроем сможем обсудить весь текст.

– Даже не пытайся меня к этому склонить, – сказал Апраксин. – Я не собираюсь жертвовать жизнью ради любопытства.

Я пожал плечами.

– Сходи в соседнюю фирму, сделай на всякий случай копию, – посоветовал Марк. – А то если он все-таки явится, будет неловко не отдать.

– Хорошая мысль, – ответил я. – Но я лучше отсканирую текст и распечатаю. Это та же копия, только ходить никуда не надо.

– В жизни всегда есть место подвигу, – иронично заметил Апраксин, уселся за свой стол и раскрыл папку со счетами.

7

Это случилось в кафе во время обеда. Мы втроем сидели за столиком, потом к нам присоединилась Света. Мы весело перешучивались, поедая пиццу и салаты. В середине трапезы Марк тяжело упал головой на стол. Из его левой лопатки торчала оперенная стрела. Когда мы подняли его, стало видно, что окровавленное острие высунулось из груди. Он умер мгновенно. Женщины в один голос завизжали. Мне стало очень плохо от вида крови, я отошел в сторону и изверг в урну все съеденное, а потом перед глазами поплыли темные круги, и я сидел на стуле в полной прострации, пока Анатолий Михайлов не подхватил меня подмышки и не выволок на улицу.

Марк сидел спиной к стене. Стреле было просто неоткуда взяться. Михайлов появился на месте происшествия почти сразу. Выяснилось, что он, ничего не говоря об этом нам, приставил к Марку двух телохранителей, но они не успели ничего предпринять. Именно благодаря его вмешательству нам удалось быстро объясниться с милицией. Иначе нас бы увезли в участок и допрашивали там.

– Вот мои координаты, – сказал он, протягивая визитки мне и Апраксину. – Звоните, если с вами станет происходить что-то подозрительное.

Вечером я сканировал рукопись, злобно скользя глазами по распознаваемым программой страницам. Было пустынно и тихо вокруг. Почти угасший закат посылал последний отсвет дня городу, тонущему во тьме.

Рукопись была напечатана довольно отчетливо, компьютер распознавал ее без труда. Но я пока только сканировал и печатал, не пытаясь сохранить листы в виде текста. В любом случае наша распечатка будет распознаваться лучше машинописи.

На это у меня ушло около двух часов. Но в конце этой работы я имел собственный экземпляр текста-убийцы. Я не удержался и обратил внимание на последнюю страницу рукописи. На ней было несколько строк.

«Мое стремление найти его среди людей пока не увенчалось успехом. Однако, я верю, что тот, кого я ищу, существует. И я хочу верить, что проклятие, лежащее на мне, не будет преследовать меня вечно».

От этих строк по моей спине побежал электрический ток. Но это был еще не конец книги. Потому что прямо на моих глазах на чистой бумаге проступили новые слова, которых (клянусь) только что не было.

«Вечная свобода, возможность сотворить другую вселенную, любовь, которая стала для меня воспоминанием без образов, – все это ждет впереди. И кто знает, быть может, мой час уже близок».

Я бросился к компьютеру. Да, так и есть. В отсканированном варианте последней страницы этих слов не было. Безупречно точная машина спасла мой рассудок от помрачения. А вот на распечатанном только что экземпляре новые строки уже выступили, хотя и были больше похожи на допечатанные на машинке. Даже бумага была характерным образом продавлена.

Не знаю для чего, но я сохранил последнюю страницу в файл и, сунув свой экземпляр рукописи в папку, закрыл ее на ключ в том же нижнем ящике тумбы. Вместе с оригиналом.

Мне было очень сильно не по себе. По спине бегали уже не мурашки, а огромные холодные жуки из моей собственной кожи. Липкий пот выступил на ладонях и ступнях. Я испугался, что прямо сейчас умру и попытался взять себя в руки. «Что, собственно, происходит? – спросил я себя. – В чем смысл происходящего? Мистическая составляющая мира существует. Я никогда не сомневался в этом. Просто до этого случая я не имел столь явных доказательств ее проявления в мире физическом».

Эта мысль успокоила мой рассудок. Мистика существует. Да, это так. Можно продолжать жить.

Тем не менее, я быстро собрался и пошел домой. Темные улицы застилал туман. В его мистической глубине скрывались дома, улицы и звезды. Я шел, словно пробираясь в таинственном лабиринте, ожидая появления Минотавра из-за каждого поворота.

8

Когда я открывал дверь, зазвонил телефон. Это была Лена.

– Привет. Прости, я вчера вела себя глупо. Ты не обижаешься на меня?

– Нет, я подумал, что сказал какую-то грубость.

– Я сама виновата. Не сердись.

«Она двумя фразами создала ситуацию, которая провоцирует меня на действия по дальнейшему сближению, – подумал я. – Теперь, как честный человек, я должен спросить, где она и предложить увидеться. Как у них ловко получается управлять… Попробую поставить ее в такое же положение».

– Я совсем не сержусь.

– Я живу недалеко от тебя. Если хочешь, заходи ко мне. У меня есть бутылочка вкусного красного вина. Выпьем в знак примирения… Я подумала, что тебе в такой тяжелый день будет грустно провести вечер в одиночестве…

«Ловко придумано. Если я откажусь, значит мои слова были ложью. Если соглашусь… А какого черта я сопротивляюсь? Почему бы и нет, в конце концов?»

– Хорошо. С удовольствием. А где ты живешь?

– Выходишь из своей арки на улицу, поворачиваешь направо и идешь почти до угла Торговой. Поворачиваешь направо в последнюю арку. Дверь моей квартиры сразу справа от арки. Номер 17.

– Я приду через десять минут.

Я быстро умылся, переоделся, проверил наличность и, оставив в квартире свет, вышел в туманную ночь.

«Какого черта я туда иду? – спрашивал я себя по дороге. – Она просто манипулирует мной. Делает что хочет. А у меня нет никакой возможности сопротивляться. Разве что занять глупую этическую позицию: я никогда не вступаю в интимные отношения со знакомыми женщинами. Но это равносильно тому, чтобы признать себя гомиком или импотентом. Невозможность такой позиции делает меня уязвимым. Именно на этой моей слабости она и играет».

Тем временем я, словно запрограммированный робот, зашел в магазин, купил дорогие конфеты и пирожные, а потом проследовал указанным в программе маршрутом до двери номер 17.

Она открыла мне через полминуты после звонка. Выяснилось, что ее квартира на самом деле расположена на втором этаже. А от входной двери наверх ведет скрипучая деревянная лестница.

Я поднялся по ступеням вслед за ней, наблюдая как колышется ее длинная юбка. На лестнице росли домашние растения, вдоль были сооружены шкафы. Все выглядело ухоженным и симпатичным. Наверху находилась еще одна дверь, правда, стеклянная. За ней располагались четырехкомнатные апартаменты.

Сначала мы проследовали в столовую, где был накрыт ужин.

Кроме длинной серой с серебряным отливом юбки на Лене была надета прозрачная белая блуза, под которой был виден кружевной бюстгальтер, поддерживающий грудь снизу, но почти ее не скрывающий. Волосы были заколоты наверх и изящными кудрявыми прядями от висков спадали до плеч.

– Приятно видеть тебя такой красивой, – сказал я.

– Спасибо. Присаживайся. Сегодня я буду за тобой ухаживать. Как провинившаяся.

Она положила мне на тарелку салат, мясо и жареный картофель, налила вино.

– За мир и дружбу, – сказала она, поднимая бокал.

Хрустальные емкости звучно коснулись друг друга, и мы сделали по глотку.

– Не правда ли, когда люди чокаются, это напоминает поцелуй? – спросила она.

– Когда делаешь это на морозе ледяными звенящими губами, – ответил я.

Она засмеялась. Я поглощал еду, периодически поглядывая на искусительницу. Она зажгла свечи и погасила верхний свет. В таком освещении стали заметны золотые украшения на ушах и шее. «У нее все продумано. Теперь я должен отдаться просто из чувства благодарности за то, что меня накормили. А потом начинаются упреки: пришел, соблазнил, сам захотел, я тебе поверила…»

Видимо, на моем лице отразились эти мысли, потому что она спросила:

– Вкусно получилось?

– Очень. Просто восхитительно.

– Еще положить?

– Спасибо, нет. Это будет слишком много.

– Ну тогда давай пить вино, – сказала она. – И есть всякие сладости.

– Давай.

Через минуту стол преобразился. Теперь на нем стояли две чашки чая, два бокала вина, пирожные, конфеты и пирог ее собственного изготовления.

Обычно в таких ситуациях девушки оставляют инициативу поддерживать разговор за кавалером. Я намеренно молчал, делая паузу слишком длинной и неловкой. Но это у меня, надо признаться, плохо получалось. Потому что мы общались даже молча. Улыбками, жестами, прикосновениями рук, когда передавали друг другу что-нибудь на столе. Интересно, как бы повел себя на моем месте мастер рефлексивных технологий Женя Ломоносов, если бы не хотел быть соблазненным, но хотел хорошо поесть? С другой стороны, почему бы не соблазниться? В конце концов, я был последний раз с женщиной в постели полгода назад. Она уже претендовала на роль жены, и начинала указывать мне, когда надо приходить домой и что делать в первую очередь. Мы расстались с громким скандалом, я просто заявил ей, что не собираюсь связывать с ней свою жизнь.

– Налей мне еще вина, пожалуйста…

Я молча налил, все еще цепляясь за эту длящуюся паузу как за последнюю возможность не попасть в теплый и влажный капкан любви.

– Это вино в свете свечей похоже на огромный рубин, – сказала она. – У моего дедушки была коллекция рубинов, которую потом отняли румыны. Во время войны. Говорят, их отправили Гитлеру, в личную коллекцию. С тех пор следы теряются.

– Драгоценные камни редко исчезают навсегда. Когда-нибудь они снова выйдут на свет из тени какой-нибудь частной коллекции.

– Надеюсь на это. У меня сохранились все архивные подтверждения того, что коллекция принадлежит нашей семье. По крайней мере, можно рассчитывать на серьезную компенсацию.

«Отлично. Пока разговор не касается лично каждого из нас, это позволяет превратить романтический вечер в дружескую беседу с трогательным расставанием и нежным поцелуем в щеку».

– Я держал драгоценные камни большой ценности в руках только однажды. Когда делал презентационный альбом крупного ювелирного магазина. Они под жуткой охраной позволили сфотографировать камни цифровой камерой. И глаз с меня не спускали.

– Я могу тебе показать один рубин. Его дедушка сумел проглотить перед тем, как румыны вошли в дом.

Мне это сразу напомнило историю про часы из «Криминального чтива», но я сдержался и не сказал об этом. Она взяла меня за руку и повела в гостиную.

– Посиди здесь.

Были включены бра, красиво освещавшие мебель из красного дерева. За стеклом старинных шкафов таинственно поблескивали золотыми литерами переплеты книг. На полу был толстый ковер. Я сел в кресло-качалку. Оно тихо заскрипело подо мной.

Она ушла в соседнюю комнату, видимо, спальню, и вернулась, неся в руках небольшую коробочку. Сев рядом со мной на диван, она приподняла крышку, и изнутри вырвались яркие лучи. Камень был прекрасен. Его грани отбрасывали лучи света на вещи и стены. Казалось, что именно в нем хранится душа этого дома.

Лена взяла его в руку, и на ее загорелой коже заиграли волшебной красоты лучи.

– Прикоснись к нему, – сказала она.

Я коснулся камня, лежащего на теплой коже ее руки и все мое тело пронизала дрожь. Мне показалось, что лучи, исторгаемые камнем во всех направлениях, на долю секунды сконцентрировались и через пальцы вошли вглубь моего тела. Волна прозрачной и четко структурированной энергии камня толкнула меня в необычное состояние. Я увидел нить своей судьбы.

В этот миг я почувствовал на своих губах поцелуй. Разумеется, моя собеседница отнесла перемены в моем состоянии исключительно на счет своей сексуальной привлекательности.

Камень продолжал, но уже не так интенсивно, излучать в меня образы и мысли, выразить которые словами я не мог. Нить судьбы, которую я воспринимал как поток, проходящий сквозь меня, обрела внутреннюю структуру. Теперь я видел то, что составляет ее в данный момент. Лена, камень, Михайлов, Петров-Ананасов, текст-убийца… Все они сплетались друг с другом в красивый и совершенный узор. Я увидел, что замысел Лены далеко не сводился к сексуальному приключению с моим участием. Она играла свою роль во всей истории. Но какую, – этого я увидеть и понять не мог.

– Подожди, – сказал я. – Этот камень живой?

– Иногда мне тоже так кажется, – ее глаза горели, раскрытые губы жаждали ответных ласк.

Я взял ее за руку, сел на диван и поцеловал. Мы любили друг друга в отблесках рубиновых лучей. Это продолжалось долго. Во всяком случае, когда наши утомленные тела без движения улеглись рядом, я заметил, что восток окрашен предрассветными сумерками.

Я погладил рубин, и он отозвался новой волной энергии. Спать не хотелось.

– Жаль, что ты не можешь носить его на себе, – сказал я.

– Могу.

Она зачем-то приложила рубин к своему «третьему глазу» и внимательно смотрела на меня несколько минут. Потом встала, удалилась куда-то и вскоре вернулась с толстой, изящно свитой золотой цепочкой, кулон которой был сконструирован специально для рубина. Елена с легким щелчком вставила его в оправу и закрыла маленький замок.

Ее нагота стала почти мистической. Рубин делал ее тело наполовину прозрачным. Я видел, как внутри нее текут и завихряются потоки энергии. Рубин почти сразу подключился к основному потоку «ха-тха» (как называют его индусы), и я увидел, как лучи камня упорядочили хаотическую женскую энергетику. Теперь вся Елена стала подобна кристаллу, энергия которого не могла истощиться.

Мы снова оказались в объятьях друг друга. Когда солнце заглянуло в окна, оба мы мирно спали.