Текст книги "Александр Иванович Шокин. Портрет на фоне эпохи"

В 1924 г. к работе по телеуправлению катеров подключился Отдел специальной аппаратуры (ОСА) ЦРЛ А.Ф. Шорина. Бекаури размещал станцию управления на корабле, а Шорин – на самолете, с которого, как он считал, можно раньше обнаружить корабли противника и вывести в атаку на них радиоуправляемые катера. Для автоматического расчета курса атаки Бекаури включил в свой комплекс счетно-решающий прибор. В комплексе же Шорина курс рассчитывал по карте оператор. Поставив перед собой менее сложную задачу, Шорин уже к маю 1930 г. представил первый образец радиоаппаратуры для установки на серийном катере Ш-4 и самолете ЮГ-1. К августу 1931 г. отработал свой комплекс и Бекаури. Нарком по военным и морским делам К.Е. Ворошилов назначил комиссию для заключительных испытаний.

«Испытания проводили в Финском заливе, – вспоминал контр-адмирал Б.В. Никитин, участник испытаний, – Катера, управляемые с самолета (аппаратурой А.Ф. Шорина) или с корабля (аппаратурой В.И. Бекаури), по радиокомандам отходили от причала, выходили в море, маневрировали, устремлялись в атаку и производили пуск торпед. Проводились атаки и по прикрытому дымовой завесой кораблю-цели <…> Оператор на самолете оказался в лучшем положении, чем тот, что находился на корабле управления: наблюдению с корабля мешала дымовая завеса[87]87
  Включение этого пункта в программу испытаний вызвало возражения В.И. Бекаури – он опасался, что дым скроет цель от наблюдателей, находящихся на корабле управления, и оператор не сможет вывести катера на противника. На самолете находился Аксель Иванович Берг. Он сам работал на приборах и отлично вывел катер Шорина в торпедную атаку: сказался опыт командования подводной лодкой. Торпеды прошли, как и положено при учебных стрельбах, под килем линкора. Понятно, что работа Шорина, продемонстрированная так наглядно, получила высокую оценку начальника Морских сил.


[Закрыть] <…>. Комиссия предложила принять на вооружение комплекс А.Ф. Шорина. Остехбюро предложили доработать свою аппаратуру».

Среди идей телемеханического оружия одним из самых действенных оказались радиоуправляемые фугасы «БЕМИ» (БЕкаури – МИткевич). Хотя первые в мире радиоуправляемые фугасы были испытаны французскими флотскими специалистами еще в самом начале XX века, но их слабостью были крайне несовершенные взрыватели, которые можно было привести в действие ложными радиосигналами. В.И. Бекаури и В.Ф. Миткевичу пришлось изучить и использовать основы криптографии[88]88
  Возможно, здесь сказался большой опыт В.И. Бекаури по изобретению сейфов с кодовыми замками.


[Закрыть], сделать первые шаги в области создания имитостойких кодов, а также решить ряд других технических вопросов, многие из которых для того времени были даже не изучены. Потому и «техника особой секретности», что основана на шифровании и дешифровании. Помимо этого потребовалось создать специальные передатчики, особо чувствительные радиоприемники, разработать автономные источники питания длительного действия, обеспечить способность аппаратуры сохранять готовность к действию при длительном ожидании команды и тому подобное. Радиоуправляемые мины комплектовались приемниками, работавшими на фиксированной частоте в диапазоне средних волн по схеме супергетеродина, частота которого стабилизировалась кварцем. В схему работы радиоуправляемых мин внесли низкочастотную селекцию сигналов с применением на приемных устройствах специальных резонаторных реле, которые отзывались только на строго определенные комбинации частот.

В основе всех систем телемеханического управления управляемых по радио: телетанках, телекатерах, телесамолетах, телефугасах, были так называемые приборы «А» и «У», разработанные в «Остехбюро» Они предназначались для низкочастотной селекции сигналов и составляли основной секрет шифратора и дешифратора. На управляемом объекте принятая приемником[89]89
  Радиоуправляемые мины комплектовались супергетеродинными приемниками, работавшими в диапазоне средних волн на фиксированной частоте; частота гетеродина была стабилизирована кварцем. В приемнике использовались одинаковые батарейные лампы ПБ-108.


[Закрыть] команда поступала в дешифратор с приборами «А». Прибор «А», настроенный на соответствующую комбинацию частот, возбуждаясь, подавал сигнал на реле, замыкающее цепь рабочего электромагнита.

Чтобы это реализовать в 1926 году в Остехбюро под руководством А.И. Деркача были начаты работы в области кварцевой стабилизации частоты радиоустройств и технологии изготовления кварцевых пластин.

В 1927 году в Ленинграде состоялась первая Всесоюзная конференция по пьезоэлектрическим колебаниям и их использованию для стабилизации частоты. В ней приняли участие около 50 человек из 14 организаций 4 городов – Москвы, Ленинграда, Харькова и Нижнего Новгорода. Конференция послужила толчком к созданию специализированных лабораторий, групп и мастерских по изготовлению кварцевых резонаторов. И если в 1926 году работы по изготовлению кварцев и кварцевой стабилизации в СССР практически не велись, то уже в начале 30-х годов в московском отделении Остехбюро работала кварцевая лаборатория с мастерской, занимавшаяся серийным изготовлением кварцев работы в области кварцевой стабилизации частоты.

Первое испытание «БЕМИ» было проведено в июле 1925 года. На испытания приехал председатель Реввоенсовета СССР и нарком по военным и морским делам Михаил Васильевич Фрунзе. Пять фугасов заложили в отдаленном уголке Ленинградского гребного порта, там же зарыли в землю приемное устройство для их подрыва. Фрунзе определил время и последовательность взрывов уложенных на берегу фугасов. Сигналы для инициирования взрывов передавались с тральщика «Микула», находившегося в Балтийском море, в 25 километрах от места укладки. Все они взорвались точно в назначенный срок и в указанной наркомом последовательности. Были и еще испытания на Комендантском аэродроме близ Ленинграда, на которых присутствовали Ворошилов, Орджоникидзе и Шапошников. Конструкторам порекомендовали увеличить дальность действия и создать более совершенную схему, способную работать в самых неблагоприятных условиях.

Успешные испытания произвели благоприятное впечатление, и постановлением СНК СССР от 5 декабря 1925 г. была создана «Правительственная комиссия по работам Остехбюро НТО ВСНХ». В комиссию вошли: управделами СНК, СТО СССР Н.П. Горбунов (председатель), начальник Главного управления РККА, а затем нарком по военным и морским делам С.С. Каменев; начальник Морских сил РККА В.И. Зоф (до 23 августа 1926 г.); зам. председателя коллегии НТО ВСНХ, а затем директор ЦАГИ НТО ВСНХ (с 23 августа 1926 г. по 6 ноября 1928 г.) Ю.Н. Флаксерман; член коллегии Наркомата финансов СССР А.И. Вайнштейн и заведующий Остехбюро В.И. Бекаури.

В марте 1927 года в районе Малой Вишеры прошли испытания усовершенствованного образца со станции управления, находившейся в Ленинграде, в 170 километрах. Наконец, 3 мая того же года на одном из подмосковных полигонов действие приборов «БЕМИ» продемонстрировали руководителям партии и правительства. Наблюдали испытания Калинин, Микоян и Рудзутак. Команды на подрыв мин вновь шли из Ленинграда, с расстояния свыше 600 километров. Радиоуправляемые мины «БЕМИ» были приняты на вооружение, и в 1930 году началось их серийное производство.

Во второй половине 1920-х гг. развернулись опытные работы по телемеханическому управлению танками. В 1927 г. в Военной электротехнической академии (ВЭТА) РККА была разработана телеаппаратура для легкого танка «Рено русский» (построенный на заводе «Красное Сормово» отечественный вариант французского «Рено» FT), а в Центральной лаборатории проводной связи (ЦЛПС) – для легкого танка МС-1 (Т-18). Команды подавались с пульта оператора. Шифратор кодировал команду, вырабатывая сигнал, уникальный для каждой команды. Передаваемые по радио команды принимались аппаратурой, установленной на объекте. Дешифратор «выбирал» закодированный сигнал и выдавал сигнал на подключение соответствующей исполнительной цепи.

Практические опыты с телетанками типа «Рено» и Т-18 начались в 1929 г. Затем к работе по телемеханической аппаратуре для танков были привлечены научно-испытательный институт связи и электромеханики (НИИСЭМ) и Особое техническое бюро («Остехбюро»). 7 августа 1932 г. вышло постановление Совета труда и обороны, которым «Остехбюро» обязывалось организовать массовое производство приборов «А» и «У». Специально организованный для этой цели цех за 1933–1935 гг. выпустил 5000 таких приборов. А.А. Захаров работавший в цехе по производству радиофугасов вспоминал:

«Цех № 7 завода им. Казицкого был сверхсекретным. Охрану его осуществляла прикомандированная воинская часть. Вход в подразделения цеха был по особым пропускам (помимо заводского). Цех был большим, с замкнутым циклом производства, имел много мастерских, лабораторий, свое конструкторское подразделение. В цехе изготавливали т. н. объект № 1: радиоустройство с часовым механизмом. Предназначалось оно для подземных взрывов по радиосигналу. Каждое устройство имело свою частоту, что требовало изготовления кварцев большой номенклатуры.

Приборы зарывались глубоко под землю на крупных объектах, и по радиосигналу от радиостанции, располагавшейся на станции Безымянка вблизи Куйбышева (Самары), производились взрывы. Во время войны эти взрывы приписывались партизанам.

Кроме объекта № 1 цех изготавливал радиоаппаратуру для авиации и флота. Для производства объекта № 1 были привлечены часовщики из многих городов страны. Работая на заводе им. Козицкого начальником 7-го цеха, <я> впервые побывал за границей – летом 1939 года уехал в научную командировку в США на фирму RCA в г. Кэмден штата Нью-Джерси».

В дальнейшем была проведена разработка более дешевого телефугаса Б-9, который отличался от Ф-10 лишь структурой сигнала. Серийное производство телефугаса Б-9 было освоено заводом «Радиоприбор».

За свои заслуги В.И. Бекаури был награжден Почетной грамотой Реввоенсовета, орденами Ленина и Красной Звезды. Среди ученых, близких к Бекаури, хотелось бы выделить именно Владимира Федоровича Миткевича, который был хорошо известен в нашей стране и за рубежом, как крупный ученый-физик, один из основателей Ленинградского политехнического института, действительный член АН СССР, заслуженный деятель науки и техники, изобретатель (впоследствии академик).

Эти первые достижения и успехи произвели большое впечатление на руководство страны. А.Ф. Шорин обратился с докладом к Серго Орджоникидзе, в котором убедительно доказал необходимость создания нового научно-исследовательского института в целях объединения в одном месте научных работников и изобретателей, способных в кратчайшие сроки реализовать свои идеи и задумки в образцы новой, интенсивно развивающейся радиотехники, автоматики, электроники, акустики и специальной физики. И такой институт – Всесоюзный государственный институт телемеханики и связи (ВГИТИС) – был создан в 1933 г. Днем основания института считается 23 октября 1933 г., когда приказом Наркома тяжелой промышленности СССР Серго Орджоникидзе был назначен директор института Федор Федорович Сучков.

Базой для создания ВГИТИС послужила ЦЛПС, которая после переезда основного института в Москвы стала его Ленинградским филиалом.

Я.И. Эфрусси в своих воспоминаниях так оценил эти работы:

«Работа над комплексами А.Ф. Шорина и В.И. Бекаури, как понял я позже, послужила мощным импульсом для развития ряда отраслей науки в нашей стране, способствовала созданию новых видов производства, разработки не существовавших ранее приборов радиотехники и телемеханики. Многое из разработанного для аппаратуры радиотелеуправления нашло применение в проектах ГИРДа – как известно, одно передовое направление в технике неизменно обогащает другое».

С появления телемеханического оружия началось внедрение в практику аппаратуры для защиты информации. Все в том же Остехбюро, где 21 сентября 1928 г. завершились испытания аппаратуры для селективного вызова и секретной радиотелеграфной связи. В заключении комиссии, возглавляемой А.И. Бергом, записано: «Селективный вызов системы Остехбюро, обеспечивая надежный и быстрый вызов, необходимый для применения на судах станции, даже в самых тяжелых условиях (помехи посторонних станций), может быть рекомендован».

Чем шире внедрялась в практику техника электрической связи, тем острее становились вопросы защиты передаваемой информации от перехвата, ее нужно было шифровать, а повысить оперативность передачи криптограмм могла только механизация процесса шифрования. Поэтому в разных странах в первые годы после окончания Первой мировой войны практически одновременно занялись изобретением шифровальных машин. Их конструированию предшествовал период разработки так называемых «машинных» алгоритмов преобразования информации, которые могли быть реализованы механическими, а затем и электромеханическими устройствами. При разработке таких алгоритмов криптографы использовали опыт телеграфии (в частности, первоначально ими широко использовался пятиэлементный код Бодо). Фактически речь шла о замене одних всем известных кодов – телеграфных – на другие.

К началу тридцатых годов разработки шифровальных машин велись в Англии, Франции, Чехословакии, но сведений об их промышленном выпуске в этих странах в тридцатые годы нет. Правительства капиталистических стран кроме Японии относились к ним скептически, бюджеты вооруженных сил у них были сокращены до минимума, и средства на покупку дорогостоящей шифровальной техники в них предусмотрены не были. Предложения шифровальных машин на широкий рынок, как это произошло в Германии с первым вариантом «Энигмы», тоже не имели коммерческого успеха.

В Советском Союзе, где никакой шифровальной техники в наследство не досталось, занимались проблемой защиты информации, как мы видели, серьезно, но не для войсковой связи, а для радиолиний управления телемеханическим оружием. И первая попытка создать электромеханический шифратор была предпринята тоже не криптографами и не шифровальщиками, а специалистами Остехбюро в 1923 году. По воспоминаниям ветерана Остехбюро А.И. Хохлова, в 1923 году был разработан и даже изготовлен действующий макет дискового шифратора.

Схема аппарата факсимильной связи с дисковым шифратором передаваемого изображения (в правой нижней части схемы)

Ничего удивительного здесь нет, поскольку описание такого устройства применительно к факсимильной связи (бильдтелеграфии) было опубликовано в журнале «Радиолюбитель» № 1 за 1924 г. Так как это отвлекало специалистов от плановой работы срочного характера, в Остехбюро работы по шифратору были приостановлены.

В 30-е годы образцы советской шифровальной техники создавались под руководством талантливого военного инженера Ивана Павловича Волоска. Шифрмашины того времени реализовывали наложение случайной последовательности (гаммы) на открытое текстовое сообщение. 14 июня 1934 г. в Реввоенсовете СССР была продемонстрирована аппаратура Остехбюро по автоматическому шифрованию и дешифрованию при передаче по радио. Нужно было найти предприятие, где такую аппаратуру можно будет выпускать.

Следующая попытка инициировать создание отечественной шифровальной машины была предпринята шифровальщиками-моряками в январе 1929 года на совещании во 2-м отделе Управления делами НКВМ. В повестку дня среди прочих был включен вопрос о «машинизации» шифрования (терминология того времени), подготовленный морскими шифровальщиками. Вопрос о создании не просто машины предварительного шифрования, а машины линейного шифрования. Итоги совещания занесли в протокол, в конце которого потенциальным разработчикам предложили взглянуть в будущее: «…Считать желательным и наиболее приемлемым для кораблей флота введение такой шифровальной машины, которая одновременно является самошифрующим и передающим радиоаппаратом…»

Однако к началу 30-х годов дошла очередь и до правительственной и военной связи, самую активную позицию в этом вопросе занимали специалисты Восьмого отдела штаба РККА. К этому времени в Спецотделе ОГПУ и в Восьмом отделе штаба РККА были развернуты работы по поиску наиболее приемлемых машинных алгоритмов и уже имелись их конкретные наработки. Можно было приступить к совместному составлению проекта технического задания на конструирование отечественной шифровальной машины.

В конце 1933 года в Москве была сформирована рабочая группа из специалистов Спецотдела НКВД и командиров штаба РККА, которой было поручено отобрать из предприятий Москвы и Ленинграда наиболее пригодные для разработки и выпуска отечественной шифровальной техники.

Начальник Второго отделения Восьмого отдела штаба РККА капитан 1 ранга И.П. Волосок в ноябре 1934 г. приехал на завод им. А.А. Кулакова чтобы лично убедиться, в возможностях предприятия. В это время на заводе им. А. А. Кулакова проводилась большая работа по созданию нового отечественного ленточного телеграфного аппарата.

Общее руководство этой разработкой было возложено на заместителя начальника отдела № 20 Г. С. Кукеса. Конструкторскую часть работ обеспечивал Н.Г. Гагарин, технологические процессы разрабатывались под руководством Н.А. Позднякова, инженерная часть аппарата велась С.И. Часовиковым, производственной частью руководил В.К. Штейнфельс. Много полезного в процессе разработки и внедрения этого аппарата в серию сделал начальник отдела № 20 И.П. Федоров. Новый телеграфный аппарат был создан в сжатые сроки, и получил название СТ-35 (советский телетайп разработки 1935 г.).

«Сложность предстоящей задачи, – сказал он, – заключается в том, что, поскольку ранее в стране никакой шифровальной техники не было вообще, ориентироваться придется только на самих себя», причем «прежде, чем завод начнет осваивать в производстве шифровальные машины, их надо еще и сконструировать». Была утверждена первая группа специалистов, которые должны были работать над этой проблемой, в составе В.М. Домничева, В.Н. Рытова, О.А. Примазовой и Е.П. Изотовой. Именно эти четыре человека положили начало новому направлению в отечественной технике, обеспечивающей скрытое управление войсками.

Планируемое на вторую пятилетку увеличение выпуска радиопродукции всех типов и назначения, а особенно ТОС, ставило задачу резкого увеличения производства радиоламп. Начиная с 1932 года в Москве было запрещено строить промышленные предприятия, поэтому место для нового завода надо было искать где-то в Подмосковье. СТО СССР 15 февраля 1933 года принял решение о строительстве электровакуумного завода «Радиолампа» в подмосковной деревне Фрязино. Очевидно, основным критерием выбора явилось то, что здесь имелось пустующее каменное здание бывшей шелкоткацкой фабрики Капцова (это здание сохранилось на территории ФГУП «НПП «Исток» до настоящего времени)[90]90
  Существует одна из версий, по которой это место подсказал сын бывшего хозяина фабрики профессор Н. Капцов, который в 1933 году работал на Московском электроламповом заводе.


[Закрыть]. Первая очередь завода «Радиолампа» должна была вступить в строй к 1 января 1934 года, что, конечно оказалось нереально, несмотря на все усилия строителей.

Организовать новое производство электровакуумных приборов было поручено небольшому коллективу отдела электронных ламп (ОЭЛ), который имелся на МЭЛЗе. В конце 1933 года отдел переезжает на «Радиолампу», во Фрязино. Эти лаборатории должны были способствовать освоению коллективом завода производства серии металлических приемно-усилительных ламп. На них была ориентирована работа радиотехнических заводов страны, разрабатывавших аппаратуру, как для широковещательного приема, так и для военных целей.

Советское правительство решило попытаться кардинально улучшить ситуацию с радиолампами. В 1933 году были установлены дипломатические отношения с США, и в том же году состоялся визит на фирму RCA заместителя начальника Главэспрома А.Ф. Шорина и начальника отраслевой вакуумной лаборатории С.А. Векшинского. Руководившие фирмой выходцы из России Б. Сарнов и В.К. Зворыкин хорошо их приняли, на следующий год состоялся ответный визит Зворыкина в Ленинград. Так началось взаимодействие, которому советское правительство уделило огромное внимание, увидев возможность поднять уровень отечественной промышленности. Вопросы взаимодействия с фирмой «Радиокорпорейшн» неоднократно рассматривались на уровне высшего руководства.

«Радиокорпорейшн» являлась основным производителем массовой радиопродукции в США. Она выпускала около 30 типов радиоприемников высокого качества. В 1935 г. корпорация выпустила 25 млн радиоламп, что составляло 30 % от общемирового объема. В разработке имелось еще около 80 новых типов. Фирма сотрудничала более чем с 60 смежниками-заводами, поставлявшими ей различные блоки и детали. Она занималась строительством и эксплуатацией радиовещательных и телевизионных станций. В США в условиях кризиса развивалось движение за оказание технической помощи России. В этой связи 7 февраля 1935 г. ЦК ВКП(б) одобрил план получения технической помощи по радиотехнике и телевидению от крупнейшей компании «Радиокорпорейшн», насчитывавшей свыше 600 радиовещательных станций. Начались переговоры.

СТО СССР 09.09 1935 года принял постановление № С-118сс «О заключении договора с фирмой «Радиокорпорейшн». (ГАРФ. Ф. Р-8418, оп. 28, д. 7, л. 101). Основное внимание при этом уделялось военному аспекту, о чем свидетельствует тот факт, что для руководства всем этим взаимодействием был выбран начальник связи РККА Н.М. Синявский, для прикрытия переведенный на должность заместителя наркома связи СССР. Этим же можно объяснить и основное внимание освоению в первую очередь ламп с металлическим корпусом, который, видимо, представлялся более прочным.

За пять лет действия договора (с 1935 года по 1940-й) было закуплено новейшее заводское оборудование и приобретены права на использование технологии изготовления радиоламп. Если учесть стоимость покупаемого оборудования и образцов, командировки американских специалистов в СССР и советских инженеров в Америку (ежегодно 100 человек), то договор обошелся государству в 6 млн долл. – для того времени очень значительная сумма.

Заводы «Светлана» и «Радиолампа» должны были в результате полностью перевооружить свое производство, перенять опыт изготовления металлических и некоторых других ламп и обучить своих специалистов[91]91
  Торговые отношения с Америкой в 1936 г. http://www.protown.ru/information/hide/ 4615.html


[Закрыть].

27 января 1936 г. на приеме у И.В. Сталина в Кремле были председатель Совнаркома В.М. Молотов, наркомвоенмор К.Е. Ворошилов, нарком тяжелой промышленности Г. К. Орджоникидзе, народный комиссар связи

А.И. Рыков, заместитель наркома связи Н.М. Синявский, начальник технического управления РККА С.В. Бордовский, начальник Главэспрома Л.А. Лютов. Судя по составу посетителей, обсуждался вопрос по «Радиокорпо-рейшн».

Первая группа инженеров и мастеров из 53 человек в соответствии с договором прибыла в Нью-Йорк 10 марта 1936 года. В стране они пробыли до 10 июля, составив за 75 дней 280 технических отчетов, в том числе по радиолампам – 195, радиоприемникам – 44, радиопередатчикам – 6, телевидению – 9, по грампластинкам – 6, проектированию заводов – 3. К отчетам была приложена одна тысяча фотографий и эскизов. Кроме этого, самой фирмой в Главэспром было выслано 174 технических отчета, 118 руководств и 12 500 рабочих чертежей. Вторая группа в составе 42 инженеров работала на заводах фирмы «Радиокорпорейшн» главным образом по изучению технологии и организации производства.

По возвращении первой группы инженеров на родину их принял нарком тяжелой промышленности Г.К. Орджоникидзе, долго беседовал, подробно расспрашивая об увиденном на заводах в США. Его очень интересовала организация производства, возможность использования американского опыта в промышленности страны. Во вторую группу вошли М.М. Федоров, М. Сергеев, А.А. Сорокин и Б. Царев. Все они впоследствии внесли большой вклад в развитие предприятия.

Внедрение американской технологии потребовало внесения изменений в первоначальный проект строительства «Радиолампы», было намечено дополнительно построить два корпуса цехов по производству металлических ламп. Чтобы не останавливать строительство, СТО СССР принял 19.11.1935 года постановление № С-150с «О беспроектном финансировании строительства 2-й очереди завода «Радиолампа»[92]92
  ГАРФ. Ф. Р-8418, оп. 28, д. 7, л. 214.


[Закрыть]. До конца года СТО еще дважды возвращался к вопросу «О договоре с фирмой «Радиокорпорейшн»[93]93
  29.11. П. СТО СССР № С-152сс (ГАРФ. Ф. Р-8418, оп. 28, д. 7, л. 218) и 15.12. П. СТО СССР № С-152сс (ГАРФ. Ф. Р-8418, оп. 28, д. 7, л. 246).


[Закрыть].

В январе 1937 года завод «Радиолампа» был переименован в завод № 191. В 1938 году началось строительство первого корпуса. Производство металлических ламп должно было осуществляться на семи комплексных линейках с соответствующим заготовительным оборудованием. Первая линейка для производства лампы типа 6А8 была установлена еще на старой площадке. В 1940 году был построен второй корпус по производству металлических приемно-усилительных ламп, представляющих собой ряд мастерских, обеспечивающих как сборку, так и изготовление всего комплекса полуфабрикатов, необходимых для выпуска и проверки ламп на долговечность. С введением новых корпусов завод № 191 расширяет номенклатуру изделий, значительно увеличивается их выпуск.

А.А. Захаров вспоминал:

«Сохранилась фотография от 13.XII.1939 года посещения ночного клуба в Нью-Йорке в группе, где был сын М.И. Калинина. Живя в Бруклине, он являлся начальником всех приезжавших в США в научные командировки из СССР специалистов.

Их поразила высокая технология производства, дисциплина на заводах, хорошо поставленная связь лабораторий с конструкторскими бюро. На разработку нового образца радиоприемника фирма затрачивала не более 2–3 месяцев, в то время как на советских заводах на это уходило до полутора лет. Следует отметить, что американцев удивляла неоперативность и недисциплинированность русских. Так, первая группа инженеров прибыла в США с опозданием на два с половиной месяца, а вторая – на две недели, в то время как каждый день обходился в 1300 долл. Негативно сказывалось плохое знание английского языка, что снижало эффективность работы инженеров».

Находясь в США, председатель правительственной комиссии Н.М. Синявский глубоко осознал степень отсталости нашей страны в области радиотехники, что он и констатировал в своем докладе о ходе реализации договора с фирмой «Радиокорпорейшн» 29 октября 1936 г.

Из закупленных 17 образцов радиоприемников, освоить наша промышленность могла не более 5. «По ламповой технике выполнение договора, как и по радиоприемникам, – отмечалось в докладе, – явно неудовлетворительное». Закупленное в США ламповое оборудование находилось без движения, собственное производство ламповых машин и автоматов не налажено, что ставило радиотехнику в СССР в полную техническую и материальную зависимость от американской; полученные технические отчеты и чертежи из Америки не изучены, а специалисты заводов в ряде случаев их не видели, в то время как на приобретение оборудования и технической документации расходовались миллионы долларов.

Н.М. Синявский

Обеспокоенный замнаркома связи Н.М. Синявский предлагал принять срочные меры для устранения недостатков и проведения более решительной технической политики в области радиопромышленности. В заключение подчеркивалось: «Главное зависит от того, какими темпами мы будем американскую технику осваивать на наших заводах. Если мы от американцев будем систематически отставать на год и выше – данный договор не даст существенной пользы». Озабоченность Синявского подтверждалась тревожными письмами, поступавшими с ленинградского завода «Светлана». С.А. Векшинский сообщал, что «дело с реализацией договора (с американцами. – Г.С.) канцелярским порядком переводится на рельсы похоронных мероприятий». Такого же мнения придерживался и инженер М. Гаддин, констатировав, что результатов от договора по технической помощи нет, ибо на заводе преобладали самотек, лихорадка и спешка. «Волокита и медлительность сорвут все». Прочитав доклад, нарком К.Е. Ворошилов сделал надпись: «Выяснить, кому еще направили этот материал».

13 января 1935 года вопросы по ОСТ в очередной раз рассматривались на комиссии по обороне, о чем свидетельствует соответствующая выписка из протокола № 1 КО: 3. Доклад об ОСТ.

«Постановили:

Поручить комиссии в составе Куйбышева В.В. (председатель), Ворошилова, Орджоникидзе, Пятакова, Тухачевского, Егорова, Павлуновского, Алксниса, Орлова, Халепского, Куйбышева Н., Хаханьяна, Смирнова, Синявского, Бордовского, Лютова, Немова, Филимонова, Бекаури, Федорова, Коренева, Базилевича проработать вопросы:

1. Промышленно-технического порядка.

2. Тактического использования средств ОСТ.

3. Систему вооружения РККА средствами ОСТ.

4. Использования иностранной технической помощи (закупка образцов).

5. Форсирования производства ламп.

6. Внедрения особой техники в народное хозяйство (телемеханика, телевидение, фотоэлементы).

7. Обеспечения полной секретности работ по ОСТ.

Первый доклад о работе Комиссии представить в КО через 15 дней».

По отзывам всех советских стажеров, зарубежная техническая помощь и учеба на рабочих местах стала для них замечательной производственной и жизненной школой. Такое сотрудничество с Западом в межвоенный период принесло нашей стране неизмеримо больше пользы, чем долгие годы противостояния и самоизоляции[94]94
  Шпотов Б.М. Не дано нам было историей тише идти. Техническая помощь Запада советской индустриализации. http://pseudology.org/razbory/IndustriaGAZ.htm


[Закрыть]. Однако прогресс в электротехнике слабых токов шел так быстро, столько новых ее приложений постоянно возникало, что промышленность СССР оказалась не готовой их воспринимать. Казалось, что еще чуть-чуть, и начнут сбываться все надежды на оснащение самолетов, танков, кораблей связью и системами управления, но тут же выяснялось, что воспринять эту технику и тем более технологию ее производства со всеми специфическими материалами не хватает ни рук, ни голов.

Что представлял собой Главэспром в высшей точке своего довоенного развития перед выделением из его состава ХХ Главного управления НКОП по военным приборам. видно из разделительного (передаточного) от акта 25/III-38 г.

АКТ

I. В соответствии с приказом № 108 от 25/III-38 г. в ХХ Главное управление передавались с оборудованием и рабочей силой следующие заводы:

II. Производственная программа заводов в ХХ Главном управлении на 1938 г. установлена в объеме:

По ХХ Главному управлению весь объем производства на 1938 г. представлен в следующем виде:

Оборонная продукция – 179,9 млн рублей.

Гражданская продукция – 60,2 млн рублей.

Товарная продукция – 244,6 млн рублей.

Валовая продукция – 255,0 млн рублей.

III. В пятом Главном управлении остаются заводы:

IV. Общий объем производства на 1938 г. устанавливался следующий: Оборонная продукция – 303,5 млн руб.

Гражданская продукция – 385,8 млн руб.

Товарная продукция – 695,9 млн руб.

Валовая продукция – 727,2 млн руб.

Этот объем следующим образом распределялся по заводам:

Интересны выдержки программы выпуска оборонной продукции до разделения в натуральном выражении:

Производство радиокомпонентов (кроме радиоламп) в нашей стране существовало только в виде цехов или даже участков аппаратных заводов. Так, на заводе им. Козицкого выпускали реле, купроксные выпрямители, кварцы, слюдяные конденсаторы, сопротивления.

При выпуске Объекта № 28 на заводе № 192 потребные конденсаторы своевременно заказаны не были, «т. к. у завода-поставщика с производства были сняты, и после установления этого факта производство конденсаторов было организовано внутри завода <…>». План выпуска аппаратов типа 50 ПОЛО и 25 ПОЛО на заводе № 209 был сорван из-за неподачи реле: крайне неудовлетворительно, россыпью и некомплектно шла поставка с заводов «Красная Заря» и № 192. Причем последний, специально освоивший их для завода № 209 и выпустивший 4009 шт., «в изготовлении реле <…> имел трудности в сборке контактных пружин из-за отсутствия станка-автомата по клепке указанных пружин, клепку пружин приходилось производить на заводе «Красная Заря» (Ленинград)».