Текст книги "Таракан (сборник)"

Понедельник

Нет, всё-таки понедельник в редакции – это тебе не в воскресенье прийти и «чаи погонять». Омут! Всё утро обзванивал «ментовки» в поисках «свежих трупов» – Светка опять взяла «больничный» и пришлось отдуваться за неё. Только закончил – прибежал Олег с заготовками рекламных объявлений, перекусывать пришлось не отрываясь от компьютера. Только к концу дня меня будто током тряхнуло – Кузнечик не пришла!

Я стал рассеянным, слава богу, мы уже почти всё закончили.

– Ну что, Саня, по пиву? – поинтересовался Олег.

– Не, давай не сегодня. Я, пожалуй, посижу ещё. Ты иди, я всё закрою.

– Хозяин-барин. А я, пожалуй, загляну к Светке, узнаю, что это с ней сегодня приключилось, – он подмигнул мне хитро, – может вылечу.

– Опять тебя на лестницу выставят! – Интерес Олега к Светке был давним, но все знали, что в фаворитах он у неё не ходит. – Но, впрочем, удачи тебе, в любом случае.

– Ладно, счастливо!

– Пока!

Я достал свой пухлый «адресник» и стал искать Кузнечика. Бог ты мой, как давно мы с ней не виделись до вчерашней встречи! Она и знать и не знала, где я работаю, а я – о ней. Ага, Надым – домашний адрес родителей. И всё! Телефона нет. Вот и приехали, что я у неё вчера адресом не поинтересовался? Может быть ещё придет, или вообще ЭТО ЕЁ ПРОБЛЕМЫ?

Нет, всё-таки нет. Говорят, у работников милиции и у журналистов «выгорание души» – профзаболевание № 1. Такого повидаешь… С другой стороны, их от всех прочих людей отличают профессиональные навыки. Да что это я вообще. Сейчас просто по фамилии узнаю номер телефона… Как же! А ты знаешь её фамилию по мужу?

Ладно, пороемся по Надыму. Вот, Надя Куткина – подруга Ольги, наверняка знает если не адрес, то хотя бы новую фамилию Кузнечика.

Я набрал Надым – трубку никто не брал. Хорошо, дозвонимся позже. Есть ещё мама Сан Саныча – Раиса Илларионовна. Начнем с неё.

Раиса Илларионовна жила в коммунальной квартире, совсем недалеко от редакции. Я позвонил ей и предупредил, что зайду в гости. Она не была удивлена – в этом доме я в своё время был завсегдатаем.

Покупая пачку печенья «к чаю», я подумал, что совсем давно к ней не заходил, а зря! Несмотря на то, что этой женщине было за 70, мы дружили почти как ровесники. Если бы не здоровье, которое время от времени её подводило, она бы еще давала «фору» таким «молокососам» как я во многом. Временами я даже с грустью думал о том, смогу ли я хотя бы дожить до такого возраста, а уж тем более вести такую полноценную жизнь, дожив до таких лет. Литературные кружки, общество «Мемориал», публикация стихов и мемуаров – когда она все это успевает? В общем, она ничуть не напоминала мне обычных бабушек-пенсионерок.

– Здравствуйте, Раиса Илларионовна!

– Проходи, Саша. Ставь чайник, я сейчас закончу, – ответила она, оторвавшись от портативной печатной машинки. Я заглянул уголком глаза – новые стихи.

Заварив хороший чай, мы закусывали печеньем. Я не спешил с расспросами, зная, что, несмотря на все достоинства Раисы Илларионовны, у неё достаточно сложный характер. Её утверждения, что она «старая больная женщина», в качестве ответа на нежелательные расспросы, в нашем кругу стало нарицательным. Впрочем, раньше к этому был повод – её сын был «в бегах» – и расспросы могли ему чем-нибудь навредить. Сейчас же всё это – дела минувших лет, если только она не знает об этом больше, чем я…

– Раиса Илларионовна, Вы помните Ольгу Кузнец?

– Помню, конечно. Что за дурацкий вопрос? Вы же раньше вместе часто сюда таскались…

– Так вот, я её не видел несколько лет, а вчера мы случайно встретились.

– И что?

– Да я, дурак, не спросил у неё нового адреса и теперь не знаю, как её найти.

– А я откуда знаю? – В её голосе уже слышалось лёгкое раздражение. – Сюда она не заходит.

– А кто может знать её адрес или хотя бы новую фамилию?

– Ладно, давай позвоним в Надым.

– Я уже набирал Надьку Куткину, но пока не дозвонился.

– Дурак! Надо было Люде звонить, она наверняка знает.

Про Люду я не подумал, хотя вдова Сан Саныча, а это была она, Ольгу всегда недолюбливала. С другой стороны, они почти соседи – живут близко, и если не адрес, то хотя бы её новую фамилию она знает точно.

– Сейчас я сама позвоню в Надым, только междугородку ты мне оплатишь! – сказала она и пошла к телефону.

– Конечно, – отозвался я и, мимоходом наблюдая за тем, как она набирает номер, думал о том, как же её расспросить о Сан Саныче.

– Алло! Люда, это ты? А, Вовочка! Здравствуй! Нету? Спасибо. Молодец, ладно. А ты не знаешь адрес Ольги Кузнец? Нет? А фамилию мужа? Как? Семенов? Ага. Как Светочка? Ну хорошо. Ладно. Ладно. Ну привет Люде, пусть позвонит. А? Ну хорошо. Всё, пока!

– Семёнова ее фамилия, – обратилась она уже ко мне.

– Спасибо. Можно мне позвонить?

– Звони, что ты спрашиваешь!

Я набрал номер.

– Светка, ты? Как здоровье? Ну, слава богу! Что, уже выгнала? Бедный Олег! Светка, ты жестокий человек! Ну, ладно, слушай! Включи, пожалуйста, свой «комп» и посмотри телефончик Николая Семёнова. Отчества не знаю. И перезвони мне, я у Раисы Илларионовны, помнишь номер? Записан? А, ты же у нас всё записываешь! Всё, жду.

– Раиса Илларионовна! – я решил действовать прямо. – У Вас сохранились письма Сан Саныча, последние?

– Ну, Саша, ты же знаешь – все бумаги у меня в подвале! Что ты хочешь, я тебе так всё расскажу!

«Главное, чтобы не начала расспрашивать, зачем мне это нужно, а то я могу запросто проколоться», – подумал я и продолжал:

– Мне нужен его последний маршрут, а потом про Бостон.

– Ну, слушай! В общем, вроде бы он был в Архангельске у друзей, а потом в Питере. Там решил ехать за границу. Границу переходил, по-моему, пешком, в Чопе. Там три границы сразу, так вот – он подался в Венгрию и жил несколько месяцев в Будапеште, там он каким-то образом получил визу в США, как – не знаю, но оттуда он уже вылетел сразу в Бостон…

– Подождите, но я слышал о письмах из Турции…

– Нет, ну ты точно дурак! Человека ищут, а он не хочет, чтобы его нашли… кто-то там ехал в Турцию, он и попросил отправить письма оттуда! Если бы была возможность, он бы, наверное, вообще отправил их внутренней почтой по России! Слушай дальше – из Бостона уже пришло письмо от Ирины Андреевны, из которого я узнала, что добрался он нормально и его встретили. И всё. Когда он погиб, был телефонный звонок от той же Ирины Андреевны, потом подробности – письмом.

Я чувствовал, что Раиса Илларионовна сейчас начнёт плакать, и поспешил немного сменить тему.

– А Вы знаете, что та самая Ольга была в Бостоне прошлым летом?

– Да знаю, конечно! Перед отъездом она прибежала, выпросила у меня все адреса, а потом, сволочь, даже не удосужилась зайти и рассказать.

В её глазах стояли слезы, и телефон зазвонил очень вовремя.

– Это меня! Алло, Светка? Ага, Семёновых много, но Николай один? А его отчество? Отлично, пишу! Еще раз! 35-36-09, всё записал, спасибо! Завтра увидимся, пока!

– Ты ей скажи (СКВОЗЬ СЛЕЗЫ), что так поступать нехорошо!

– Обязательно, обязательно! Вы не переживайте, я всё устрою! Скажите только, в том письме… в общем, отчего он погиб?

– Всё, Саша, иди! Иди домой, или куда ты там. Сколько можно, я же тебе рассказывала! Он пропал без документов, потом уже узнали, что на улице у него случился сердечный приступ, и умер он в больнице. Тело кремировали и хоронили потом только пепел…

– Ладно, я бегу! Найду Ольгу, сразу позвоню!

– Ладно, Саша, иди!

Я выскочил на улицу и поспешил в парк, на скамейку, чтобы спокойно все обдумать.

Кузнечик не появилась у Раисы Илларионовны, конечно же, из-за этого БОМЖА, а то, что я сегодня узнал, говорит, скорее всего, о том, что похоронен в могиле не ОН! Что ж, это всё объясняет, по крайней мере никакой мистики! Непонятно, почему Кузнечик не пришла сегодня ко мне? Может, заболела? Боже, она же на девятом месяце! Нет, я точно дурак! Хлопнув себя по лбу, я побежал обратно в редакцию.

Сорок минут обзванивания больниц ничего не дали. Зато с помощью телефона я узнал адрес – «многоэтажка», из новых, прямо на проспекте Ленина. Все равно нужно туда звонить.

Слава богу, трубку взяла ОНА, хотя я, внутренне готовясь к худшему, уже приготовился разговаривать с Николаем Анатольевичем. Пронесло!

– Ольга, это я!

К её чести, она узнала мой голос сразу.

– Твой телефон, быстро!

– Ну вот, так всегда! – подумал я и быстро продиктовал ей номер.

– Всё, жди звонка! – сказала она торопливым шёпотом и отключилась. Что у неё там стряслось?

У каждого в голове свой ТАРАКАН

Приказ

ТАРАКАН в голове Стаса взбунтовался.

«Еш-ш-шли не мош-ш-шешь подарить ЕЙ наш-ш-шего ДРУГА, тогда просто убей ЕЁ!» – проносилось в его голове.

А он чувствовал, что не может навредить ей. Мало того – подходил «сезон заданий», но он чувствовал себя не в силах заниматься своей обычной работой. Случилось не предвиденное ни им, ни ТАРАКАНОМ событие – выйдя из обычной своей зимней заторможенности, Стас влюбился! Совсем по-человечески, просто до безысходности.

ТАРАКАН был в бешенстве, оттого, что упустил этот важный момент, и теперь поведение «хозяина» не поддавалось никакому контролю.

За два весенних месяца, с тех пор как он почувствовал непреодолимую тягу к своей последней «подопечной», он изучил и так знакомый уже район как свои пять пальцев. Сутками высиживая в укромных уголках, он мог за сотню метров узнавать звук каблучков своей избранницы, угадывать малейшие оттенки её настроения. Знал он и все места, куда она ходит, узнавал её знакомых. Скользя бесшумной тенью, он ежедневно часами преследовал её, умудряясь НИКОГДА не попадаться ей на глаза. Ангел-хранитель! Вы не поверите, но Стас при этом был почти счастлив – в этом непонятном занятии, которое захватило его целиком, он находил какой-то высокий смысл. ТАРАКАН просто неистовствовал, но, как ни странно, не мог переломить ситуацию в свою сторону. Он изводил Стаса дикими головными болями, нашёптывал указания, и Стас СЛУШАЛСЯ ЕГО, но только до тех пор, пока не подходил к заветному подъезду. Там ТАРАКАНА словно отрубало, и потом, выйдя из своеобразного сна, он бесновался еще сильнее – оттого, что, неожиданно на него нашлась какая-то неведомая управа.

«Пош-ш-шади ей ТАРАКАНА», – шептал он Стасу, просыпаясь, – «и ты буде-ш-шь её вла-ш-штелином!».

Стас не сопротивлялся уговорам, но на следующий день всё повторялось снова. Он пробовал посылать Стаса на очередные «задания», но тут уже бунтовал сам Стас. И выигрывал! Преодолевая головную боль, он натоптанной дорожкой шёл к знакомому подъезду и боль быстро отступала. В этом он видел какой-то мистический смысл, хотя давно уже понял, что «нейтрализация» ТАРАКАНА происходит не благодаря каким-то удивительным свойствам этого дома и даже не благодаря его возлюбленной, а из-за непонятного толстого человека в грязной одежде, который жил на чердаке.

То, что он не одинок в «почитании» своей возлюбленной, он понял давно. В первый же день своей слежки, которая, кстати говоря, была тогда предпринята по настоянию самого ТАРАКАНА, он почувствовал близость какого-то непонятного человека. Прокравшись на чердак, он увидел обычного грязного бомжа, спящего на старом одеяле, и оставил его в покое. Каково же было его удивление, когда оказалось, что этот человек – знакомый его Ольги. Она принесла ему еду и даже о чем-то шепталась с ним. Он отвечал в основном каким-то странным гуканьем. ТАРАКАН внутри его головы молчал и он, не получая привычных указаний, оставался просто незримым наблюдателем – благо прятаться он научился неподражаемо. Тем же вечером он наблюдал прогулку этой странной парочки в ближайший парк. Он даже позавидовал этому странному существу… Когда же Ольга отправилась куда-то с мужем без своего сопровождающего-бомжа, Стас, преследуя их, почувствовал пробуждение в голове своего ТАРАКАНА и, чувствуя, что это может навредить его возлюбленной, тут же развернулся и побежал в противоположную сторону.

Почему это с ним происходило, Стас никогда не задумывался, как, впрочем и над всем, что было выше его понимания. Пожалуй, он знал только, как этим можно пользоваться. И пользовался.

В тот роковой июньский вечер ТАРАКАНУ наконец повезло. Когда Стас, как обычно, зашел в подъезд, монстр в его голове привычно замер. Однако на этот раз сон его был обманчивым. Крадучись поднимаясь на знакомую площадку, Стас заподозрил недоброе, но было уже поздно – голос из головы заставил его замереть на месте. От головной боли во рту появился привкус железа. Пытаясь двинуть одеревеневшими членами, он услышал отчётливо:

«А теперь, ш-шошунок, слуш-ш-ай мой ПРИКАЗ!».

Что стряслось у Кузнечика

– Алло! Наконец-то я могу говорить! Ты представляешь, мой благоверный, придурок, Сан Саныча сдал в милицию. Одним звонком, причем из лучших побуждений! Видите ли, он считает, что подобные люди социально опасны! Я сегодня ему устроила истерику, а он, бедный, даже не понял за что! Подумал, что я так себя веду из-за беременности! Побежал сам в милицию как миленький, да сделать пока ещё ничего не может. А я как дура сегодня сижу дома целый день, жду результатов.

– Действительно как дура! Надо было мне звонить.

– Откуда же я знаю твой телефон, – ответила она жалобно. – А выйти из дома я не могла, он же знает, что я жду.

– Ладно, давай встретимся!

– Хорошо, только не у меня. Я могу выбежать в парк, только ненадолго. Ты знаешь скамейку «под пальцем»?

– Конечно.

– Давай там, я буду минут через двадцать. Успеешь?

– Хорошо, как раз приду пешком за это время.

– Ну давай, я жду!

Я быстрым шагом направился в назначенное место, даже не взглянув на часы – по расстоянию я знал, что дойду минут за пятнадцать плюс-минус две минуты на светофоры.

Конечно же, она опаздывала! Я закурил сигарету, нервно соображая как помочь БОМЖУ выбраться из КПЗ, куда его наверняка посадили. Вряд ли её муж справился с этим делом. Когда вторая сигарета, догорев до фильтра, обожгла мне пальцы, я почувствовал странное беспокойство. Прикинул – до дома Кузнечика минут пять и дорога одна, нужно пойти ей навстречу. Некоторое время еще походил, нервно меряя ногами аллейку и, ориентируясь по адресу, написанному на клочке бумаги, направился к дому Кузнечика.

У каждого в голове свой ТАРАКАН

Кто кого

Больше всего Стасу хотелось убежать, но как раз это было совершенно невозможно – тело отказывалось подчиняться ему, более того – помимо его воли из глубины сознания выплывала ярость: он вдруг почувствовал непререкаемую волю, которая толкала его к убийству, убийству бессмысленному и жестокому. Убийству первого попавшегося на пути живого существа. Уже не управляя собой, он стал кругами двигаться по лестничной площадке, наконец замер, прислушавшись. Щелкнул замок заветной квартиры, и дверь начала приоткрываться, в ту же секунду напротив открылась дверь лифта. Помедлив всего секунду, Стас бросился к лифту…

Дом Кузнечика

Дом я нашел быстро – новую многоэтажку построили на самом виду. Быстро найдя нужный подъезд, я остановился, пытаясь по номеру квартиры определить нужный мне этаж, в это время высокий молодой человек решительно зашел в дверь подъезда. Я шагнул за ним и вовремя – еле успел заскочить за ним в лифт и, увидев, что нужная мне кнопка уже нажата, вдруг подумал:

«Ба! Так это, наверное, и есть её муж!» – и, на всякий случай, нажал кнопку этажом ниже.

Выйдя из лифта, я рванул по лестнице вверх, чтобы определить, в какую из квартир направляется подозрительный человек. Ещё на середине пути я услышал крик Кузнечика:

– Коля-а-а-а!

Судя по тому, что я увидел на площадке, крик Коле не помог – он лежал, наполовину вывалившись из лифта. Возле открытой двери в квартиру стояла Ольга и смотрела на меня глазами, полными ужаса. В то же мгновенье я почувствовал, как моя голова под чьей-то сильной рукой врезается в стену. За секунду до этого я бросился бежать к Кузнечику.

Бежал я долго, как во сне. Помню, что это было очень приятно, казалось, что я часами могу бежать так, не чувствуя усталости… Наверное, прошло несколько минут, или часов? «Пробуждение» от этого бега было ужасным – резкая головная боль смешалось с неодолимой тошнотой, я с трудом разлепил глаза и увидел перед собой удивительную сцену…

У каждого в голове свой ТАРАКАН

Битва с самим собой

Быстро расправившись с нежданными противниками, в одном из которых он узнал мужа Ольги, Стас метнулся к ней самой, легким ударом свалил её на пол и… остановился.

– Нет, только не это! – Он посмотрел на свои руки и попытался их отдернуть.

«Убей её, убей, убей!» – твердил голос в его голове. Он почти с удивлением смотрел на свои руки, тянувшиеся к поверженной жертве.

– Не-е-е-ет!!! – Он собрал остатки своей воли и, наконец, сумел сжать в кулаки непослушные ладони, чувствуя, как голова наливается неодолимой свинцовой болью. Теряя остатки разума, он схватил себя за горло и надавил, что есть силы, потом с разбега ударил лбом в ближайшую стену и рухнул на пол, обливаясь кровью и чувствуя, как что-то лопается в груди.

«Про-ш-шай, придурок», – были последние слова, которые он услышал.

Лестничная площадка

Я увидел, что рядом с Колей, неестественно вывернутая голова которого была обращена куда-то в угол, раскинув в стороны руки, лежала Ольга, а возле неё – еще один человек, тоже недвижимый. Всё «поле боя» было окутано красноватым туманом. Я попробовал тряхнуть головой и, чуть не потеряв сознание от дикой боли, прикрыл глаза. Поле этого мне привиделся странный сон: я видел, что из уха этого человека потекла струйка крови, образуя на бетонном полу небольшую лужицу. Вслед за этим из ушной раковины показалось какое-то черное насекомое и, оставляя за волочащимся брюшком маслянистый след, проворно поползло к Кузнечику, лапками деловито раздвинуло растрепавшиеся волосы и нырнуло в её ушную раковину. В это время снизу раздались тяжёлые шаги. Мучительно повернув голову и увидев человека в милицейской форме, я отключился.

– Новокаин, укол в голову! Маленькую иглу, нитки.

– Маленькой нет!

– Давай большую, ничего с ним не сделается!

Слыша эти слова и видя двух склонившихся надо мной людей в белых халатах, я понял, что нахожусь в больнице. Боли не было, я с интересом наблюдал за всеми производящимися надо мной манипуляциями.

– Что, опять нет мест в палате? Поставьте ему раскладушку в коридоре, он у нас сегодня самый лёгкий!

Под этот заключительный аккорд я, сопровождаемый сестрой, поплёлся в больничный коридор, с тоской думая о том, где бы «стрельнуть» сигарету.

«Стрельнуть» удалось при первом же походе в туалет – мужик с повязкой на горле сам предложил, делясь со мной своими бедами («Представляешь, жена-стерва кухонный нож в горло вогнала, когда отлежусь, я ей такое устрою!»). Подумывая, кому бы из знакомых позвонить и напрячь насчет сигарет, я мимоходом заглянул в переполненную палату и увидел… БОМЖА. Он сидел на кровати, откинув одеяло, и с отсутствующим видом что-то бубнил себе под нос.

– Ну, здравствуй, Сан Саныч!

Бомж

Он посмотрел на меня отсутствующим масляным взглядом, как мне показалось, совершенно меня не узнавая. Совершенно неожиданно для самого себя, я сел на его кровать и обнял рукой за плечо. Какой-то странный ток прошел по моему телу. В том, что он бубнил, угадывался какой-то смысл. Я попытался прислушаться и явственно услышал:

– e4.

– Ответ: e5.

– d4.

– Ответ: Слон b4, шах.

Отвечавший голос был каким-то механическим.

– Слон d2.

– Слон бьет d2.

– Ферзь бьет d2.

– ed.

– Ферзь бьет d4.

– Конь c6.

– Плохой ход, – автоматически сказал я вслух, ферзь берет пешку на g7…

Мне показалось, что БОМЖ впервые взглянул на меня осмысленно. Неожиданно он сунул руку куда-то в карман и очень быстро написал одно-единственное слово: «Играй!».

Хороши шуточки! Я, конечно, пробовал играть в шахматы вслепую, но мне никогда толком не удавалось удержать всю позицию в голове, а сейчас, когда голова трещала, тем более.

– Что ж, попробую, – отозвался я, и до меня дошло, что вполне осмысленно общаюсь с человеком, которого считают полным придурком. Невольно отстранившись, я посмотрел в его глаза. Но глаза его снова стали глазами БОМЖА, направленными внутрь себя. Я тут же снова прильнул к нему и сказал тихонько:

– Ферзь бьет пешку на g7.

– Ферзь f6, – последовал незамедлительный механический ответ.

– Послушай, Саня, а это, пожалуй, шанс, – неожиданно воскликнул БОМЖ явственным голосом прежнего Сан Саныча радостно. И тут же замолк – я медлил со следующим ходом.

Пытаясь сконцентрироваться, я прикрыл пешку конем, потом сделал рокировку. Сан Саныч что-то быстро строчил в блокноте. Я глянул краем глаза.

«Можешь так играть долго?»

– Нет, конечно, – отозвался я, разменивая коней.

«Что ты можешь мысленно делать долго, не отвлекаясь ни на секунду?».

– Ну, я не знаю, – отозвался я, думая, как можно спасти ладью, плотно зажатую конем в правом углу доски, – наверное писать статью, стихи или рассказ какой-нибудь…

В это время неведомый противник хищно пожирал мои фигуры, грозя скорым матом.

«Так. Как только получишь свой законный мат, переключайся на свои литературные упражнения и не останавливайся ни на минуту. Ты общаешься с компьютером».

– С компьютером?! О боже! – к тому времени я зевнул вторую ладью.

– Шах-мат! – Объявил механический голос.

«Переключаюсь на текстовый редактор», – появилась надпись в блокноте. – «И главное – ни слова о реальных событиях!».

Подавляя головную боль и тошноту, я медленно, словно диктуя, прошептал:

– Бестселлер, опус, – мне показалось, что я слышу пощелкивание клавиш неведомой машинистки. Краем глаза я увидел, как Сан Саныч что-то продолжает строчить в своем блокноте и, закрыв глаза, и отключившись от всего, начал диктовать…