Текст книги "Старт Cтраны Советов. Революция. Октябрь 1917 – март 1918"

Борьба за войско

Одной из первоочередных задач для Ленина была борьба за войско. Тем более что Первая мировая война создала ситуацию милитаризации революции. В армии и на флоте в начале 1917 г. служили 11 млн человек.[129]129
  Революционное движение в русской армии. – М., 1981. – С. 32.


[Закрыть] 25 октября на фронте находились 5,4 млн, в тыловых гарнизонах было около 2 млн и еще 200 тыс. – на Балтийском и Черноморском флотах.[130]130
  Миллер В. И. Осторожно, история! – М., 1997. – С. 21–22.


[Закрыть]

Составляя несколько более 7 % населения, армия глубоко проникла в политическую жизнь – военные составляли более половины членов партии эсеров, треть большевиков и пятую часть меньшевиков.[131]131
  Там же. – С. 23.


[Закрыть] Более 60 % солдат составляли крестьяне.[132]132
  Там же. – С. 20.


[Закрыть] В их сердцах особенно радостно отозвались решения II съезда Советов – Декрет о мире и Декрет о земле.

Преобладающее настроение солдатской массы было за мир и неучастие в гражданской войне. На фоне в целом нейтральной армии действовали относительно небольшие отряды сторонников и противников Октябрьского переворота. ВРК в частях блокировали переброску частей на помощь Керенскому, формировали небольшие сводные отряды из солдат, готовых активно действовать в защиту Советской власти, и они перекрывали движение войск, которое командование по приказу Керенского направляло в поддержку Временного правительства. Так, ВРК 12-й армии с помощью латышских стрелков смог взять под контроль Венден и Вольмар, а 7 ноября – и Валк (расположение штаба армии). 31 октября начальник штаба 12-й армии сообщал в штаб Северного фронта: «В латышских частях самочинно образовались военно-революционные комитеты, захватившие власть в полках и арестовавшие многих офицеров. Обе бригады подчиняются только приказам военно-революционного комитета».[133]133
  Военно-революционные комитеты действующей армии. 25 октября 1917 г. – март 1918 г. – М., 1977. – С. 144.


[Закрыть]

Армия постепенно разлагалась. Если 20–25 октября на фронт прибыло 178 вагонов с мукой, 51 с крупой и 27 с рыбой и мясом, то 1–6 ноября, соответственно, 62, 18 и 9. За декабрь Северный фронт недополучил 51 % положенного продовольствия, Западный – 81 %, Юго-Западный – 68 %. Румынский фронт за 17 дней декабря недополучил 60 %.[134]134
  Павлюченков С. А. Крестьянский Брест, или предыстория большевистского НЭПа. – М., 1996. – С. 18, 22.


[Закрыть] В одном из донесений, которое пришло в Ставку 11 ноября из штаба 8-й армии Румынского фронта, говорилось: «Письма из тыла о страшной дороговизне, отсутствие многих продуктов, почти голод вызывают у солдат сильное беспокойство за свои семьи и создают стихийную тягу в тыл, которая выливается в форму дезертирства и постановлений комитетов о разрешении отпусков по уважительным причинам».[135]135
  Цит. по: Базанов С. Н. Демобилизация действующей армии в ноябре 1917 г. – марте 1918 г. и ее последствия // Военная интервенция и гражданская война в России (1918–1920 годы). – М., 2009. – С. 37.


[Закрыть] Дело было не только в семьях – и сама армия снабжалась неудовлетворительно. Голодные и уставшие от окопной жизни, потерявшие понимание смысла войны солдаты под любым предлогом стремились оказаться если пока не дома, то в тылу, где можно было принять участие в интересной политической борьбе за мир и землю. Радикальный пацифизм большевиков обеспечивал им симпатии солдатской массы и недоверие, а то и враждебность патриотического офицерства и патриотически мотивированных солдат, собранных в ударных батальонах (ударники). А это создало угрозу переворота, «новой корниловщины», которую большевики должны были предотвратить любой ценой.

Уже поход Керенского показал, что найти части, готовые штурмовать Петроград, практически невозможно. Но со временем ситуация могла измениться, особенно в случае угрозы со стороны большевиков Учредительному собранию, от которого страна ждала политических чудес. К тому же солдаты не всегда разбирались в политической ситуации и могли быть использованы втемную. Такие опасные части нужно было срочно распропагандировать.

В начале ноября на станции Дно была блокирована 35-я дивизия, которая выступала «против Керенского, против Ленина, но за комитет спасения, за прекращение гражданской войны». Сторонники большевиков арестовывали агитаторов-оборонцев, допуская в дивизию только свои агитационные материалы.[136]136
  Большевистские военно-революционные комитеты. – М., 1958. – С. 114.


[Закрыть]

После бегства Керенского пост главнокомандующего автоматически перешел к начальнику Генерального штаба Ставки генералу Н. Духонину. Генерал заявил о прекращении участия Ставки в борьбе за власть, что было делом политических партий. В то же время он продолжил проталкивать в сторону Петрограда, к Луге части, которые считал относительно надежными. Этому сопротивлялись армейские и революционные комитеты и командующий Северным фронтом генерал В. Черемисов, который по-прежнему опасался, что в тылу его фронта разверзнется гражданская война. Он предупреждал Духонина 5 ноября: «Продвижение эшелонов к Луге безусловно вызовет осложнение и, вероятно, даже крупные эксцессы не только в Пскове, но и на фронте».[137]137
  Поликарпов В. Д. Указ. соч. – С. 143.


[Закрыть] Пробольшевистские латышские полки во главе с комполка И. Вацетисом заняли линию Венден – Вольмар, блокируя перемещение войск с Северного фронта в сторону Петрограда.

Генерал-квартирмейстер штаба Северного фронта В. Барановский, занимавшийся проталкиванием войск к Луге, вынужден был признать в разговоре с Духониным: «Издалека кажется хорошо и просто продвинуть к Луге войска, но это неверно, когда распоряжается войсками не командный состав, а миллионы, организации, и хочет распоряжаться каждый солдат… Мы можем опереться на части 3-й Финляндской и 35-й дивизий, но тогда мы не можем поручиться, что против этих частей не пойдут части с фронта, полностью находящиеся во власти большевиков».[138]138
  Там же. – С. 144.


[Закрыть] Собеседникам очевидно, что «лужский кулак» формируется для политических целей. Но для каких? Ведь правительства уже нет и солдаты даже «надежных» частей не собираются штурмовать Петроград ради свержения Временного правительства большевиков.

Находившиеся в Пскове сторонники КСРР надеялись, что движение частей окажет воздействие на большевиков при переговорах об однородном социалистическом правительстве, хотя эта сила может быть «кажущаяся».[139]139
  Поликарпов В. Д. Указ. соч. – С. 150.


[Закрыть] Такое использование войск втемную не произвело на большевиков впечатления, тем более что к переговорам при Викжеле движение войск запоздало. Но оставалась более длительная политическая перспектива, которая после провала проекта «однородного социалистического правительства» занимает умы социалистов: защита Учредительного собрания. Черемисов с опаской сообщил Духонину, что дивизионный комитет 35-й дивизии в Луге зовет солдат «защищать Учредительное собрание».[140]140
  Там же. – С. 145.


[Закрыть] 6 ноября Духонин вынужден был смириться с тем, что «лужский кулак» создать не удастся, и прекратил проталкивать части к Петрограду.

* * *

В армиях и корпусах проходили съезды, которые переизбирали старые комитеты. На волне стремления к скорейшему заключению мира эти выборы, как правило, приносили успех блоку большевиков и левых эсеров. Популярности Советской власти способствовало и решение СНК от 10 ноября об увольнении в запас солдат 1899 г. рождения. И это было только начало поэтапной демобилизации, которая шла в конце 1917 – начале 1918 г., хотя война еще не была закончена.

Новые комитеты ставили под контроль командование и в случае сопротивления отстраняли генералов, замещая офицерами. Так, командующего 2-й армии Данилова заменили прапорщиком Киселевым. Способность прапорщика командовать армией в бою в расчет не принималась – ведь воевать больше не собирались. Важно было предотвратить контрреволюционные действия генералитета.

Однако не все шло как по маслу. На съезде 12-й армии 28–31 октября в Вендене с большим успехом выступил лидер эсеров В. Чернов. Ему удалось поправить ситуацию в пользу социалистов. Большевикам пришлось согласиться на паритетных началах создать исполнительный комитет (Искосол). Большевиков в принципе устраивал и такой исход – армия хоть и не поддержала переворот, но и не выступала против него. Центром левых стал Венден, правый блок и штаб армии базировались в Валке. Отряд латышей во главе с полковником И. Вацетисом вошел в Валк и захватил штаб. После этого 14–15 ноября, в условиях арестов «контрреволюционного офицерства», был организован новый съезд, где преобладали большевики.[141]141
  Гаврилов Л. М. Солдатские комитеты в Октябрьской революции. – М., 1983. – С. 142–143.


[Закрыть] В итоге 28–30 ноября большевики победили на съезде Северного фронта.

На съезде 3-й армии Западного фронта в Полоцке 2–6 ноября делегаты поддержали идею создания однородного социалистического правительства. В армейском комитете большевики и левые эсеры получили большинство и не стали выполнять решение съезда. Они потребовали подчинения советскому правительству. В ответ на нарушение решений съезда социалисты покинули армейский комитет, что большевиков совершенно не смутило. Эсеровская газета «Голос 3-й армии» была закрыта. Систематическая большевистская агитация принесла плоды. 2–8 декабря был организован новый съезд, который принял уже вполне большевистские резолюции.[142]142
  Гаврилов Л. М. Солдатские комитеты в Октябрьской революции. – М., 1983. – С. 148–149.


[Закрыть]

31 октября съезд корпусных, дивизионных и полковых комитетов 10-й армии заявил о поддержке правительства Ленина вплоть до созыва Учредительного собрания.[143]143
  Великая Октябрьская социалистическая революция в Белоруссии (октябрь 1917 г. – март 1918 г.). – С. 64.


[Закрыть]

1–3 ноября прошел чрезвычайный съезд 2-й армии, который сформировал ВРК. Первым делом он выступил против разгромов крестьянами имений.[144]144
  Там же. – С. 136–137. Борьба с разгромами имений велась и ВРК Западного фронта – с помощью посылки делегатов для разъяснительной работы среди крестьян (с. 176).


[Закрыть] В сводке штаба 2-й армии говорилось, что даже в дисциплинированных частях «войсковой массой владеет одно сильное неудержимое желание знать, что мир будет, и притом сейчас же».[145]145
  Великая Октябрьская социалистическая революция в Белоруссии (октябрь 1917 г. – март 1918 г.). – С. 137.


[Закрыть] Несколько офицеров армии были арестованы по подозрению в контрреволюционности. Был отмечен один случай избиения офицера – комбата Ждановского[146]146
  Там же. – С. 138.


[Закрыть] (что говорит о необычности такого случая).

О менее дисциплинированных частях в сводке говорится так: «В Гренадерском корпусе ежедневно за последние дни в разных местах вспыхивают погромы. Войсковая масса, если и сдерживается чем-либо в своих выступлениях, то только недоверием к своим вожакам. Командный состав в своих стремлениях сдержать дисциплину может опираться только на сравнительно незначительную группу солдат преимущественно из членов прежнего комитета, ставших в резкую оппозицию нынешнему составу комитетов».[147]147
  Великая Октябрьская социалистическая революция в Белоруссии (октябрь 1917 г. – март 1918 г.). – С. 137.


[Закрыть]

Настроение командующего Западным фронтом генерала Балуева передает его разговор с представителями КСР (ориентировочно 23 октября), в котором участвовал В. Солский: «Впрочем, какие теперь главнокомандующие, когда их не слушают. Я вот тоже главнокомандующий – формально».[148]148
  Солский В. Указ. соч. – С. 157.


[Закрыть] 5 ноября Балуев направил в войска циркуляр, который информировал о смене власти в Минске. «Наша, начальников, в настоящее время задача заключается в удержании фронта и в недопущении в войсках междоусобных и братоубийственных столкновений. Так как вся власть перешла к Военно-революционному комитету, я заявил ему, что до установления новой власти в России и водворения порядка ни в какую политическую борьбу не вступлю и никаких шагов к выступлению не буду делать, то предлагаю и вам держаться принятой мной тактики и обратить все свое внимание и употребить все силы на то, чтобы удержать войска на фронте и без вызова военно-революционного комитета не допускать самочинных перевозок и передвижений их, пользуясь для этого влиянием образовавшихся в армии военно-революционных комитетов».[149]149
  Великая Октябрьская социалистическая революция в Белоруссии (октябрь 1917 г. – март 1918 г.). – С. 109.


[Закрыть]

12 ноября П. Балуев был отстранен от должности ВРК Западного фронта за отказ вступить в переговоры о перемирии, на его место был назначен большевик В. Каменщиков. В тот же день состоялись переговоры по прямому проводу между представителем Ставки полковником Кусонским и начальником штаба Западного фронта Вальтером. Кусонский передал убедительную просьбу Духонина Балуеву остаться на посту. Защитить его могли бы казаки и польские уланы. Но Вальтер ответил на это: «Если бы ген. Балуев не согласился бы на уход, то это вызвало бы неминуемое кровопролитие. Сегодня к вечеру весь минский гарнизон был поднят на ноги, дабы силой провести свое требование».[150]150
  Великая Октябрьская социалистическая революция в Белоруссии (октябрь 1917 г. – март 1918 г.). – С. 166.


[Закрыть] Командующему польским корпусом И. Довбор-Мусницкому с помощью улан удалось лишь предотвратить арест Балуева. Духонин все еще надеялся повлиять на назначение командующего фронтом, возражал против большевистского ставленника подполковника Каменщикова и предлагал принять командование Довбору или Вальтеру.[151]151
  Там же. – С. 167.


[Закрыть] Однако ни у того, ни у другого не было сил, чтобы взять власть над фронтом. Само предложение было наивным, раз уж не оказалось возможности отстоять власть Балуева. Вальтер проинформировал Ставку о намерении ряда офицеров штаба уйти со службы в сложившихся условиях.[152]152
  Там же. – С. 168.


[Закрыть]

Новый командующий совместно с ВРК приступил к подготовке переговоров с немцами о перемирии, а также выработал инструкцию о выборах начальников. Что касается нелояльных офицеров штаба, то тех, кто был старше 39 лет, предполагалось отправить в отставку без пособия, а остальных – на фронт.[153]153
  Там же. – С. 175.


[Закрыть] 15 ноября вышел приказ В. Каменщикова о демократизации армии, по которому смещение и назначение на командные посты принадлежало войсковым комитетам. Офицеры, не прошедшие утверждения войсковых комитетов, понижались в должности вплоть до рядовых (за исключением тех, кто старше 39 лет).[154]154
  Великая Октябрьская социалистическая революция в Белоруссии (октябрь 1917 г. – март 1918 г.). – С. 186.


[Закрыть] Отдельным приказом ВРК разъяснял недопустимость самочинных насильственных действий против офицеров.[155]155
  Там же. – С. 208.


[Закрыть]

Военно-революционная власть пыталась заняться наведением порядка, как его понимали радикально настроенные солдаты. 18 ноября ВРК Западного фронта выпустил приказ о расстреле мародеров и погромщиков на месте преступления[156]156
  Там же. – С. 207.


[Закрыть] (в целом в России смертная казнь была отменена, и введение ее на фронте считалось одним из основных преступлений Керенского).

20 ноября открылся II съезд армий Западного фронта. Председателем съезда 407 голосами при 2 против и 47 воздержавшихся был избран лидер большевиков А. Мясников. Таким образом, большевики и левые эсеры имели подавляющий перевес на съезде. Социалисты атаковали большевиков малыми силами, обвиняя их в намерении разогнать Учредительное собрание, репрессиях против социалистов и неспособности остановить голод. Но все тщетно – истосковавшиеся по мирной жизни солдаты и рабочие дали резолюции Володарского 500 голосов при 24 против и 26 воздержавшихся. Интересно, что некоторые делегаты голосовали за резолюции и большевиков, и эсеров (эсеры получили 51 голос, меньшевики – 22).[157]157
  Там же. – С. 274.


[Закрыть] То есть настроение делегатов было подвижным, они поддерживали большевиков не безусловно.

Солдаты рвались домой, но пока им предстояло какое-то время оставаться в окопах. Так что съезд сосредоточился на резолюции, куда делегаты записывали свои солдатские нужды: усилить контроль за снабжением, чтобы не воровали по дороге, транспортировать грузы с вооруженной охраной, вести учет запасов, ввести твердые цены на продукты первой необходимости, реквизировать продовольствие у помещиков, теплое обмундирование и сапоги выдавать только частям на позиции, освободить поезда от задач перевозки военного снаряжения – чтобы перевозили только продовольствие и обмундирование.[158]158
  Великая Октябрьская социалистическая революция в Белоруссии (октябрь 1917 г. – март 1918 г.). – С. 275–276.


[Закрыть] Было решено уничтожить знаки различия, после чего несколько революционных офицеров сорвали и растоптали в зале свои погоны.[159]159
  Там же. – С. 280.


[Закрыть]

24 ноября Мясников был избран на съезде главнокомандующим фронтом. В новый фронтовой комитет были избраны 80 большевиков, 10 левых эсеров, 6 эсеров и 4 меньшевика. 25 ноября фронтовой съезд решил создать Совет рабочих, солдатских и крестьянских депутатов (Облискомзап), который стал органом региональной власти в Западной области и на Западном фронте.

Главкозап Мясников создал реквизиционные комиссии, которые в сопровождении солдат двинулись искать в области продовольствие для снабжения армии – пока у помещиков. Здесь советские вооруженные отряды сталкивались с группами, грабившими фольварки на свой страх и риск. Доходило до вооруженных столкновений с «мародерами».[160]160
  Там же. – С. 302, 312.


[Закрыть] Победив в борьбе за войско и власть, большевики получали и бремя сложнейших проблем, которые нужно было срочно решать.

Но ключевая ставка в борьбе за армию еще не была разыграна. И находилась эта Ставка в Могилеве.

Ставка

В ноябре Ставка Верховного главнокомандующего стала ключевым пунктом, без контроля над которым Совнарком не мог чувствовать себя устойчиво. Именно отсюда и с Дона могла прийти «новая корниловщина». Но Могилев был ближе к Петрограду, чем Ростов-на-Дону.

После того как стало ясно, что не удастся протолкнуть к Петрограду войска, настроенные антибольшевистски, позиция Духонина в отношении большевиков изменилась. Они оказались не так уж эфемерны. Теперь Духонин видел свою задачу в том, чтобы «принять все меры, чтобы удержать войска на позиции, не открыть фронта и вывести их из возможности гражданской войны».[161]161
  Поликарпов В. Д. Указ. соч. – С. 224.


[Закрыть] Ставка была готова «пассивно бороться с ними, отстаивая от них распорядок в армии».[162]162
  Станкевич В. Б. Указ. соч. – С. 153.


[Закрыть] Ставка занимается своим делом, не мешая Совнаркому считать себя правительством в Петрограде.

Но большевики не были источником беспорядка в армии, он вытекал из настроения солдатской массы, и большевики лишь оседлали это настроение. Так что тактика Ставки оказалась проигрышной. Она просто не могла опереться на какие-то значительные силы. А без этого не могла сохранять иммунитет своей деятельности перед лицом Совнаркома.

Духонин, заявивший о своем невмешательстве в вопросы формирования правительства, был готов общаться с большевиками через посредничество управляющего Военным министерством генерала А. Маниковского. Однако большевики не собирались признавать автономию Ставки даже на время, потому что важнейшим направлением их политики было срочное заключение перемирия на фронте.

7 ноября Совнарком потребовал от Духонина немедленно приступить к переговорам о перемирии. 9 ноября Духонин во время разговора по прямому проводу с Лениным, Сталиным и Крыленко поставил ряд вопросов: «1) имеет ли Совет Народных Комиссаров какой-либо ответ на свое обращение к воюющим государствам с декретом о мире; 2) как полагалось поступить с румынской армией, входящей в состав нашего фронта; 3) предполагается ли входить в переговоры о сепаратном перемирии и с кем, только ли с немцами или и с турками или переговоры будут вестись нами за общее перемирие». Советские лидеры ответили, что из их радиограммы от 7 ноября ясно, что речь идет «о немедленном начале переговоров о немедленном перемирии со всеми воюющими странами», но Духонин не имеет права замедлять посылку парламентеров какими-либо предварительными вопросами. Духонин в свою очередь считал, что без решения этих технических вопросов «невозможно ведение переговоров», на что Ленин и его товарищи ответили, что технические вопросы будут решаться по мере их возникновения в ходе переговоров, и ультимативно потребовали от и. о. командующего такие переговоры начать. Тогда Духонин перешел к внутриполитической сути дела: он не может вести переговоры от имени Совнаркома. «Только центральная правительственная власть, поддержанная армией и страной, может иметь достаточный вес и значение для противников, чтобы придать этим переговорам нужную авторитетность, для достижения результатов».[163]163
  Ленин В. И. Полное собрание сочинений. – Т. 35. – С. 79.


[Закрыть] В общем, не ваше это дело – вступать в переговоры о мире. Вот образует Учредительное собрание авторитетное правительство – с ним немцы в переговоры и вступят.

Тогда Ленин, Сталин и Крыленко объявили Духонину о его увольнении с должности «за неповиновение предписаниям правительства и за поведение, несущее неслыханные бедствия трудящимся массам всех стран и в особенности армиям». При этом Духонину было приказано продолжать дела до прибытия нового главкома Н. Крыленко или уполномоченного им лица.[164]164
  Ленин В. И. Полное собрание сочинений. – Т. 35. – С. 80.


[Закрыть]

Духонин отказался считать правомерным свое отстранение, создав тем самым еще один неподконтрольный советскому правительству военно-политический центр. А Ленин и Крыленко обратились по радио к солдатским комитетам с призывом: «Пусть полки, стоящие на позициях, выбирают тотчас уполномоченных для формального вступления в переговоры о перемирии с неприятелем. Совет народных комиссаров дает вам права на это». Право подписи под договором о перемирии СНК оставлял за собой.[165]165
  Там же. – С. 81–82.


[Закрыть]

Таким образом, Совнарком действовал через голову и Ставки, и армейских комитетов, где пока преобладали социалисты. Крыленко так обосновывал позднее эти действия: «И нечего было бояться, что создастся хаос на фронте. Этим парализовывалась война; нечего было опасаться и немцев – они должны были занять выжидательную позицию, и они ее заняли. В то же время с контрреволюцией на фронте было покончено».[166]166
  Крыленко Н. В. Смерть старой армии // Военно-исторический журнал. – 1964. – № 11. – С. 58.


[Закрыть] Покончить с внутренними противниками на фронте в этот момент для большевиков было важнее всего.

Но с антибольшевистской Ставкой покончено не было. Общеармейский комитет (ОАК) при Ставке 4–7 ноября вел переговоры с прибывшими сюда политиками о конструкции новой власти. В Могилев приехали Чернов, Гоц, Авксентьев, Ракитников, Скобелев, Богданов, то есть лидеры правых крыльев и центра эсеров и меньшевиков. Их план заключался в том, чтобы созвать в Могилеве II съезд Советов крестьянских депутатов и противопоставить его прошедшему в Петрограде II съезду рабочих и солдатских депутатов. Крестьянский съезд мог стать опорой для альтернативного большевикам Временного правительства, имеющего преемственность с правительством Керенского. Создать это правительство надеялись не дожидаясь съезда, немедленно.[167]167
  Станкевич В. Б. Указ. соч. – С. 155.


[Закрыть] 8 ноября ОАК выступил за создание демократического правительства во главе с Черновым. Таким образом, Могилев мог стать столицей альтернативной Совнаркому власти.

Однако проект создания правительства в Могилеве стал быстро разваливаться. Крестьянский съезд уже был назначен в Петрограде, и депутаты ехали туда. На съезде эсеры центра и правые собирались дать бой левым эсерам и большевикам, что требовало их присутствия в Петрограде. Против кандидатуры Чернова в качестве премьер-министра резко выступил Гоц, который опасался, что эсеры потеряют часть своей популярности на выборах в Учредительное собрание в результате этого шага.[168]168
  Там же.


[Закрыть] Фактор выборов довлел над партийными лидерами. Армейские комитеты поддержали создание правительства Чернова, но им самим грозило переизбрание в ближайшее время. Партийные центры меньшевиков и эсеров в Петрограде тоже не решились поддержать эту идею. В итоге Чернов засобирался в Петроград.[169]169
  Станкевич В. Б. Указ. соч. – С. 155–156.


[Закрыть]

Крыленко уже в качестве Главнокомандующего объезжал фронт. 11 ноября он снял с поста командующего Северным фронтом Черемисова за отказ генерала прибыть для встречи командующего на вокзал. Попытка даже симпатизирующего большевикам генерала играть самостоятельную роль была демонстративно пресечена в назидание остальным генералам. Также за отказ явиться был отстранен командующий 5-й армией генерал В. Болдырев. Командиры корпусов тут же явились. Крыленко мог приступить к переговорам с немцами о перемирии в полосе 5-й армии. 14 ноября немцы согласились на переговоры.

12 ноября Крыленко заявил, что начинает борьбу с непокорной Ставкой и «врагом народа» Духониным. 17 ноября новый главком с отрядом матросов и солдат Литовского полка выехал из Петрограда в Могилев. В Ставке надеялись, что «надежные» части Финляндской дивизии остановят Крыленко под Оршей и Витебском, но те предпочли нейтралитет. «Все яснее стало проявляться влияние приезжих агитаторов… Вода всеобщего потопа стала проступать сквозь почву у нас под ногами»,[170]170
  Там же. – С. 157.


[Закрыть] – вспоминал об обстановке в Могилеве комиссар Временного правительства при Ставке В. Станкевич. Духонин мог рассчитывать на расположенные в Могилеве и Жлобине 5 батальонов ударников общей численностью 2–3 тыс. солдат при 30–50 пулеметах.[171]171
  Поликарпов В. Д. Указ. соч. – С. 232.


[Закрыть]

Духонин готовил эвакуацию Ставки в Киев, но Украинская Центральная рада не горела желанием ее там принимать. Попытка эвакуации была сорвана солдатами гарнизона. Большевики тем временем предложили Могилевскому Совету создать ВРК, чтобы прекратить сопротивление изнутри города. Этот Совет не признавал Совнарком, но входившие в него социалисты не желали кровопролития и штурма Могилева. В итоге договорились создать большевистско-эсеровский ВРК, который взял власть в городе и объявил Духонину домашний арест.[172]172
  Поликарпов В. Д. Указ. соч. – С. 238–242.


[Закрыть] Силы ВРК были невелики – неполный батальон. В принципе, ударники могли бы подавить это выступление.

Но Духонин отказался от сопротивления, понимая, что к Могилеву стягиваются значительные силы сторонников Советской власти. В этих условиях ударники решили покинуть Могилев и прорываться на Дон, чтобы оттуда защищать Учредительное собрание. Далековато, конечно, до Петрограда.

20 ноября отряд Крыленко вошел в Могилев. Духонин находился в здании Ставки, которое окружили враждебно настроенные солдаты. Чтобы избежать эксцессов, Духонина перевели в поезд Крыленко. Казалось, что здесь он в безопасности. Крыленко и Духонин обсудили передачу дел, а также угрозу столкновения просоветских сил и ушедших из Могилева ударников. После этого Крыленко поехал в Ставку вступать в командование, а Духонин предпочел остаться в вагоне. Крыленко вспоминал: «Как молния, распространилась в это время по революционным войскам весть, что генерал Корнилов бежал из Быхова… А под Жлобиным уже шел бой. Этим судьба Духонина была решена».[173]173
  Крыленко Н. В. Указ. соч. – С. 60.


[Закрыть] Вагон окружила агрессивная толпа, обвинявшая Духонина в организации гражданской войны. Крыленко срочно вернулся из Ставки и стал успокаивать толпу: Духонина нужно отвести для суда в Петроград. В то время это грозило, скорее всего, чисто условным наказанием, как Краснову и В. Пуришкевичу, и толпа негодовала: «Керенский уже удрал, Корнилов удрал, Краснов также… всех выпускают, и что этот-то не должен уйти». Крыленко настаивал, что получить доступ к Духонину можно только через его труп.

Крыленко был опытным оратором и сумел договориться с наседавшими, что вместо Духонина им выдадут его погоны, чтобы удостовериться, что он здесь под арестом. Получив погоны, толпа разошлась. Но тут появились матросы, и пока Крыленко уговаривал одних, другие ворвались в вагон с другой стороны. Сопротивлявшийся Крыленко был вынесен из вагона. Духонина вытащили на платформу и зверски убили.[174]174
  Поликарпов В. Д. Указ. соч. – С. 261–264.


[Закрыть]

Крыленко объявил 20 ноября: «Сообщаю, что Ставка сдалась без боя… Не могу молчать о печальном факте самосуда над бывшим главнокомандующим Духониным. Народная ненависть слишком накипела. Несмотря на все попытки спасти, он был вырван из вагона на стн. Могилев и убит. Бегство ген. Корнилова накануне падения Ставки было причиной эксцесса».[175]175
  Великая Октябрьская социалистическая революция в Белоруссии (октябрь 1917 г. – март 1918 г.). – С. 225.


[Закрыть]

Духонин действительно способствовал освобождению Корнилова, хотя оно могло состояться и без его помощи. Бывший главнокомандующий и символ антисоветской «контрреволюции» вместе со своими подельниками находились в Быхове в очень странном заключении – они жили в здании гимназии под охраной Текинского полка, в котором Корнилов был популярен. Он мог в любой момент возглавить своих охранников. Но пока не началась Октябрьская революция, Корнилову было безопаснее ждать суда, чем бросать новый вызов «демократии». А теперь к Могилеву приближались разгоряченные солдаты и матросы, видевшие в Корнилове средоточие зла и источник возможной серьезной гражданской войны. Духонин сообщил Корнилову, что пора покинуть Быхов. Он заранее передал узникам Быхова именные распоряжения о праве выезда на имя коменданта и начальника сообщений.[176]176
  Деникин А. И. Очерки русской смуты. Борьба генерала Корнилова. Август 1917 г. – апрель 1918 г. – М., 1991. – С. 144.


[Закрыть]

Однако была и загвоздка – внешнюю охрану заключенных нес Георгиевский батальон, относившийся к Корнилову без ненависти, но справно выполнявший охранную службу. Комендант Быхова подполковник Текинского полка Эргардт объявил им, что пришло указание Чрезвычайной следственной комиссии освободить заключенных. Георгиевцы не могли не поверить такой лжи – ведь об этом объявил комендант. Корнилов последним ушел из гимназии и, скрывшись с глаз караула, сел на коня, который подвели ему текинцы. Комендант уехал вместе с Корниловым и текинцами, а генералы Деникин, Лукомский и Романовский стали пробираться на Дон по подложным документам.[177]177
  Поликарпов В. Д. Указ. соч. – С. 252–256. А. Деникин излагает картину освобождения Корнилова иначе, она выглядит более торжественно. Но Деникин к этому времени уже уехал, а советский историк В. Д. Поликарпов подробно цитирует материалы дознания, проводившегося по итогам бегства.


[Закрыть]

20 ноября шесть эшелонов ударников прибыли в Жлобин, где завязался бой с бронепоездом красных. Ударники сумели проскочить дальше. 23 ноября они прошли Сумы и двигались на Белгород. Но в Белгород прибыл Петроградский сводный отряд Н. Ховрина числом около 300 бойцов, который ехал в Донбасс с большим запасом оружия, а также около 500 солдат из Харькова. Подъезжая к Белгороду, у Томаровки ударники оказались под огнем красного бронепоезда. Они решили, что в Белгороде их поджидают крупные силы красных, и двинулись в обход города пешком. Это позволило красным выиграть время. В Белгород прибыл отряд севастопольских матросов, что дало красным небольшой перевес в численности. К тому же у них было три орудия, а у ударников только пулеметы. 30 ноября ударники были разбиты под Крапивным и 6 декабря рассеяны под Драгунской. На Дон пробрались единицы.[178]178
  Поликарпов В. Д. Указ. соч. – С. 283–299.


[Закрыть]

Поход отряда Корнилова тоже оказался неудачным. 27 ноября текинцы были перехвачены двигавшимся по железной дороге отрядом члена ВРК 2-й армии В. Пролыгина в районе Песчаников северо-западнее Стародуба и рассеяны. Кавказские конники сдавались красным и рассказывали, что были «слепым орудием» офицеров, которые сказали им, что война окончена и они идут на Кавказ, домой. Что же, красные туда и отправили незадачливых корниловцев.[179]179
  Там же. – С. 302–304.


[Закрыть]

С Корниловым осталось около 120 человек. Кавказские всадники говорили: «Что мы можем делать, когда вся Россия – большевик» и предлагали сдаться, пока не поздно.[180]180
  Деникин А. И. Указ. соч. – С. 154.


[Закрыть] После блужданий по болотам и лесам Корнилов распрощался с остатками текинцев, оставив при себе группу в 11 человек и переодевшись в штатское. С ними он прибыл в Погар восточнее Стародуба. 1 декабря Корнилов выехал на Дон уже в одиночку под видом штатского лица.[181]181
  Поликарпов В. Д. Указ. соч. – С. 305–306.


[Закрыть]

* * *

Вступив в должность главнокомандующего, своим начальником штаба Крыленко назначил сочувствовавшего большевикам генерала М. Бонч-Бруевича, брата управляющего делами Совнаркома. 26 ноября Крыленко реорганизовал систему управления войсками. Комсостав отныне был ответственен перед революционными войсковыми организациями с правом смещения. При Ставке создавался ВРК. Без подписи его комиссаров никакие приказы не должны были выполняться.

В отсутствие Крыленко текущая работа возлагалась на четверку: Р. Берзин, Боярский, М. Тер-Арутюнянц и Э. Склянский.[182]182
  Великая Октябрьская социалистическая революция в Белоруссии (октябрь 1917 г. – март 1918 г.). – С. 299–300.


[Закрыть] Они возглавили Революционный полевой штаб, сосредоточившийся на борьбе с антисоветскими силами. Затем штаб возглавил Тер-Арутюнянц, а квартирмейстером стал И. Вацетис, которому предстояло в 1918 г. возглавить вооруженные силы РСФСР. Штаб обеспечивал действия войск Антонова-Овсеенко против Каледина и Центральной рады, черпая с фронта идейно мотивированных бойцов. Так, в декабре – начале января Западный фронт направил на внутренние фронты 15 полков пехоты при 3 батареях.[183]183
  Там же. – С. 926.


[Закрыть]

Вместо распущенного Общеармейского комитета должен был быть создан новый, в который делегировались представители переизбранных фронтовых, армейских и корпусных комитетов. Для полномочного армейского съезда делегаты так и не прибыли. Тех, кто приехал, 10 декабря включили в ВРК.[184]184
  Там же. – С. 484–485.


[Закрыть] Затем 11–16 декабря было проведено совещание с участием 30 большевиков, 10 левых эсеров, 2 максималистов и 1 меньшевика-интернационалиста, которое объявили съездом всей армии, избравшей Центральный ВРК действующей армии и флота (ЦЕКОДАРФ) во главе с Н. Рогозинским.[185]185
  Гаврилов Л. М. Указ. соч. – С. 154.


[Закрыть]