Текст книги "Судебно-арбитражное толкование норм гражданского права"

Реализация покупных товаров не освобождается от налогообложения.

Между тем мотивировка постановления кассации весьма оригинальна. В ней указано, что редакция ст. 149 НК РФ не позволяет четко и однозначно определить, подлежат ли освобождению от уплаты НДС товары, реализуемые общественными организациями инвалидов в случае, если эти товары ими не производились. Согласно названной норме от обложения НДС освобождается реализация товаров, работ и услуг, производимых и реализуемых общественными организациями инвалидов.

Грамматическое толкование указанной нормы, указал суд, позволяет сделать вывод, что слово «производимые» относится к работам и услугам. Поскольку сочетание слов «реализация» «реализуемых товаров» невозможно, следует понимать, что от уплаты НДС освобождается реализация товаров, а также производимых и реализуемых услуг и работ[90]90
  См.: Постановление Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ от 15 мая 2002 г. № 11432/01.


[Закрыть].

Таким образом, применительно к языковому толкованию норм права можно сделать следующие выводы.

Во-первых, применение общих правил филологической герменевтики в судебно-арбитражной практике при устранении неясности правовых предписаний не является широко распространенным методом толкования. Возможно, это объясняется достаточно высоким уровнем техническо-языковой стороны действующих нормативных актов. Косвенно этот вывод подтверждается более серьезными дефектами, которые присущи гражданско-правовым договорам, являющимся предметами споров.

Во-вторых, мы не включаем в языковой способ толкования те методы устранения правовой неопределенности, содержанием которых являются особые приемы толкования, позволяющие отнести их к логическому или собственно-юридическому способам толкования[91]91
  Обоснование указанного подхода в частях настоящей главы, которые посвящены логическому и специально-юридическому толкованию. Здесь мы лишь отметим, что весьма распространенными являются взгляды, согласно которым, например, языковое толкование включает в себя логический элемент, а реальное толкование – специально-юридический. Так, Е. В. Васьковский отмечал, что при словесном толковании, имеющем целью определить смысл одной какой-либо нормы исключительно на основании употребленных в ней слов, должна быть учтена только ближайшая логическая связь, т. е. та, которая существует между словами этой нормы. Исследование более отдаленной связи предполагает сопоставление толкуемой нормы с другими нормами и со всей системой действующего законодательства, а это уже дело реального толкования (см.: Васьковский Е. А. Указ. соч. С. 107). Он же писал, что в логическом смысле основанием нормы служит какое-либо юридическое положение, из которого она вытекает, как логически необходимое следствие, как заключение из большой посылки силлогизма. Это общее положение обыкновенно называется юридическим принципом и представляет собой формально-юридический элемент толкования (Там же. С. 145).


[Закрыть]. В противном случае сфера применения языкового способа толкования резко увеличивается, а его правила – существенно модифицируются.

В ряде случаев основой правовой неопределенности является не языковая, а логическая неясность правовой нормы. В этом случае «толкование нормы осуществляется посредством логических выводов из текста толкуемой нормы, или из ее текста и текста других норм»[92]92
  Белов В. А. Гражданское право. С. 35.


[Закрыть].

Анализ опубликованной практики Высшего Арбитражного Суда РФ показал, что наиболее частым приемом логического толкования является ссылка на абсурдность буквального толкования правовых норм.

Так, Президиум Высшего Арбитражного Суда РФ рассмотрел протест на постановление Федерального арбитражного суда Северо-Западного округа от 05.12.2000 по делу № А56-16021/00 Арбитражного суда города Санкт-Петербурга и Ленинградской области. Было установлено следующее.

Общество с ограниченной ответственностью «Барсанъ» и Санкт-Петербургская региональная общественная организация инвалидов «Сидо-М» обратились в Арбитражный суд города Санкт-Петербурга и Ленинградской области с иском к Регистрационной палате администрации Санкт-Петербурга о признании недействительным решения Регистрационной палаты об отказе в государственной регистрации ООО «Барсанъ» и обязании ответчика зарегистрировать названное общество.

Решением от 03.08.2000 исковые требования удовлетворены. Постановлением апелляционной инстанции от 12.10.2000 решение оставлено без изменения. Федеральный арбитражный суд Северо-Западного округа постановлением от 05.12.2000 названные судебные акты отменил, в иске отказал.

В протесте заместителя председателя Высшего Арбитражного Суда РФ предлагалось постановление суда кассационной инстанции отменить, решение суда первой и постановление апелляционной инстанций по названному делу оставить в силе.

Президиум протест удовлетворил по следующим основаниям.

Как следовало из материалов дела, решением от 22.05.2000 Регистрационной палатой администрации Санкт-Петербурга повторно отказано в государственной регистрации общества «Барсанъ», учрежденного одним лицом – региональной общественной организацией инвалидов «Сидо-М».

Отказ в регистрации общества «Барсанъ» мотивирован отсутствием в уставе общества сведений о номинальной стоимости доли участника; несоответствием положений устава (п. 6.1) о делении доли на части ст. 14 Федерального закона «Об обществах с ограниченной ответственностью», а также отсутствием в уставе в нарушение ст. 12 названного Федерального закона сведений о составе и компетенции органов управления общества, о высшем органе управления общества, о порядке принятия этими органами решений, в том числе по вопросам, решения по которым принимаются единогласно или квалифицированным большинством голосов.

Первая и апелляционная инстанции признали мотивы отказа в государственной регистрации необоснованными, поскольку устав ООО «Барсанъ» соответствует нормам ГК РФ и Федерального закона «Об обществах с ограниченной ответственностью» и содержит обязательные положения, предусмотренные ст. 12 названного Федерального закона.

Суд кассационной инстанции согласился с выводами суда первой и апелляционной инстанций о том, что уставом общества определена номинальная стоимость доли участника общества, и с тем, что положения устава о делении доли на части соответствует ст. 21 Федерального закона «Об обществах с ограниченной ответственностью».

Вместе с тем суд кассационной инстанции признал обоснованным утверждение Регистрационной палаты о несоответствии устава общества требованиям п. 2 ст. 12 Федерального закона «Об обществах с ограниченной ответственностью». По мнению суда кассационной инстанции, наличие сведений, предусмотренных данной нормой, необходимо в уставе общества независимо от того, создано общество одним лицом или несколькими.

Поскольку устав ООО «Барсанъ» указанных сведений не содержит, суд счел отказ в регистрации общества по мотиву несоответствия его устава ст. 12 упомянутого Федерального закона правомерным.

Президиум указал, что данный вывод основан на неправильном применении закона. Статьей 39 Федерального закона «Об обществах с ограниченной ответственностью» установлено, что в обществе, состоящем из одного участника, решения по вопросам, относящимся к компетенции общего собрания участников общества, принимаются единственным участником общества единолично и оформляются письменно. При этом положения ст. 34–38 и 43 настоящего Федерального закона не применяются, за исключением положений, касающихся сроков проведения годового общего собрания участников общества.

Таким образом, вопросы, относящиеся к компетенции общего собрания участников общества в обществе, состоящем из одного участника, разрешаются участником общества единолично.

В уставе 000 «Барсанъ» применительно к п. 2 ст. 2, ст. 12 упомянутого Федерального закона указаны сведения о составе и компетенции органов управления общества. В частности, определены вопросы, относящиеся к исключительной компетенции участника общества как лица, осуществляющего функции общего собрания участников общества; установлен порядок и срок принятия решений по этим вопросам; определены порядок назначения и компетенция исполнительного органа. Уставом также предусмотрена и возможность избрания ревизора.

Другие мотивы, по которым обществу «Барсанъ» решением от 22.05.2000 отказано в государственной регистрации, всесторонне и полно исследовались при рассмотрении дела. Судами трех инстанций они обоснованно признаны несостоятельными.

При таких обстоятельствах, указал Президиум, постановление суда кассационной инстанции от 05.12.2000 по настоящему делу подлежит отмене, решение суда первой инстанции от 03.08.2000 и постановление апелляционной инстанции от 12.10.2000 – оставлению в силе[93]93
  Постановление Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ от 10 июля 2001 г. № 557/01.


[Закрыть].

Анализ данного дела показывает, что с точки зрения языкового толкования неясности в содержании ст. 12 названного Федерального закона не содержится. Вместе с тем в том случае, когда общество состоит из одного участника (а такая ситуация допускается), соблюдение некоторых требований данного пункта является абсурдным. Несмотря на то, что в постановлении Президиума данный вывод прямо не выражен, он явно вытекает из его смысла[94]94
  В постановлении суда апелляционной инстанции также было отмечено, что в ООО с одним участником решения по вопросам, отнесенным к компетенции общего собрания участников общества, принимаются единственным участником и оформляются письменно. В таком случае нет необходимости в Уставе ООО описывать структуру иных органов управления ООО и порядок принятия ими решений. Суд же кассационной инстанции исходил из следующего. Пункт 2 ст. 12 Федерального закона «Об обществах с ограниченной ответственностью» имеет императивный характер, поэтому устав общества должен содержать сведения о составе и компетенции органов общества, в том числе о вопросах, составляющих исключительную компетенцию общего собрания участников общества, о порядке принятия органами общества решений, в том числе о вопросах, решения по которым принимаются единогласно или квалифицированным большинством голосов. Каких-либо исключений в случае учреждения общества одним лицом данная норма не содержит.


[Закрыть].

Другое дело. Президиум Высшего Арбитражного Суда РФ рассмотрел протест на решение от 26.10.99, постановление апелляционной инстанции от 23.12.99 Арбитражного суда Удмуртской Республики по делу № А71-210/99-Г9 и постановление Федерального арбитражного суда Уральского округа от 29.02.2000 по тому же делу. Было установлено следующее.

Закрытое акционерное общество «Торговое предприятие „Спорткультторг“» (далее – предприятие) обратилось в Арбитражный суд Удмуртской Республики с иском к обществу с ограниченной ответственностью «Коммерческий банк „Ижкомбанк“» (далее – общество) о взыскании 148 487 рублей действительной стоимости доли истца в уставном капитале общества в связи с выходом из него предприятия, а также о взыскании с ответчика 13 611 рублей процентов за пользование чужими денежными средствами.

В процессе рассмотрения дела истец увеличил размер исковых требований до 501 329 рублей, в том числе 429 200 рублей – действительной стоимости доли истца в уставном капитале ответчика и 72 129 рублей процентов за пользование чужими денежными средствами. Размер действительной стоимости доли был определен истцом из расчета 3,2577 % – размера его доли (на момент выхода из общества) от стоимости чистых активов общества (23 086 000 рублей по состоянию на 01.01.99) за минусом фактически выплаченных ответчиком истцу 322 873 рублей.

Решением от 26.10.99 иск удовлетворен частично: в сумме 42 487 рублей 93 копеек долга, состоящего из действительной стоимости доли истца и процентов за пользование чужими денежными средствами, с учетом ранее перечисленных ответчиком истцу 322 873 рублей в уплату части действительной стоимости его доли.

Суд установил действительную стоимость доли истца по итогам деятельности ответчика за 1998 г. по состоянию на 01.01.99 в размере 360 141 рубля из расчета размера доли истца в уставном капитале ответчика по состоянию на тот же период (01.01.99). При этом размер доли истца на момент выхода его из общества был уменьшен до 1,56 %, определенного на день подсчета подлежащей выплате действительной стоимости доли.

Постановлением апелляционной инстанции от 23.12.99 решение оставлено без изменения. Принят отказ ответчика от апелляционной жалобы. Федеральный арбитражный суд Уральского округа постановлением от 29.02.2000 названные решение и постановление апелляционной инстанции изменил в части размера процентов за пользование чужими денежными средствами, установив их в сумме 6263 рублей 20 копеек. В остальной части судебные акты оставлены без изменения.

В протесте предлагалось все указанные судебные акты отменить, дело направить на новое рассмотрение. Президиум принял постановление об удовлетворении протеста по следующим основаниям.

Действительная стоимость доли истца, подлежащая выплате в связи с выходом его из общества, определена судом с нарушением требований статей 14, 26 Федерального закона от 08.02.98 № 14-ФЗ «Об обществах с ограниченной ответственностью». На основании п. 2 ст. 14 упомянутого Закона размер доли участника общества в уставном капитале общества определяется в процентах или в виде дроби и должен соответствовать соотношению номинальной стоимости его доли и уставного капитала общества. Действительная стоимость доли участника общества соответствует части стоимости чистых активов общества, пропорциональной размеру его доли.

Пунктом 2 ст. 26 того же Закона предусмотрено, что в случае выхода участника общества из общества его доля переходит к обществу с момента подачи заявления о выходе из общества. При этом общество обязано выплатить участнику общества, подавшему заявление о выходе из общества, действительную стоимость его доли, определяемую на основании данных бухгалтерской отчетности общества за год, в течение которого было подано указанное заявление.

При таких условиях после выхода участника из общества он перестает быть участником этого общества, в связи с чем размер доли бывшего участника, используемый в расчете подлежащей выплате ему действительной стоимости доли, не может быть изменен с учетом изменившегося после его выхода уставного капитала общества, влияющего на размеры долей оставшихся и вновь принятых участников общества.

Поскольку судебные инстанции не определили действительную стоимость доли предприятия, вышедшего из состава участников общества в соответствии с требованиями названного Закона, оспариваемые судебные были отменены, а дело направлено на новое рассмотрение в суд первой инстанции для проверки расчета истца и определения фактического размера, подлежащих выплате ему суммы долга и процентов за пользование чужими денежными средствами.

С указанным судебным решением согласиться нельзя. Утверждение о том, что размер доли бывшего участника не может меняться с учетом изменившегося после его выхода уставного капитала общества, влияющего на размеры долей оставшихся и вновь принятых участников общества, не только нарушает принцип равенства определения имущественных прав вышедшего, оставшихся и вновь принятых участников общества. Дело в другом. В описанном выше случае возникает абсурдная ситуация, когда после выхода участника в общество вступает новый участник со значительными финансовыми ресурсами, и именно его денежные средства становятся тем источником, за счет которого возникает экономически и юридически необоснованное «обогащение» истца.

Как отметил суд кассационной инстанции, довод истца о необоснованном уменьшении размера его доли вследствие произведенного после подачи им заявления о выходе из общества, но до окончания финансового года увеличения уставного капитала за счет средств, внесенных в уставный капитал третьим лицом, вступившим в общество, не принимается во внимание, поскольку увеличение уставного капитала общества за счет вкладов третьих лиц, принимаемых в общество, в силу ст. 19 Федерального закона «Об обществах с ограниченной ответственностью» влечет изменение размеров долей участников общества[95]95
  См.: Постановление Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ от 15 мая 2001 г. № 2825/00.


[Закрыть].

Помимо указанного приема – доведения до абсурда (reductio ad absurdum) – логическая неясность может устраняться и другими приемами. В литературе к ним относят главным образом следующие[96]96
  По мнению А. Ф. Черданцева, логический способ толкования – это мыслительный процесс, направленный на установление содержания нормы права или извлечение из нормы права ответа на вопрос юридического характера, поставленный практикой, в ходе которого интерпретатор с помощью различных логических приемов оперирует материалом только самой нормы, не обращаясь к другим средствам толкования (см.: Черданцев А. Ф. Указ. соч. С. 43).


[Закрыть].

Логическое преобразование (или преобразование высказываний) – получение из одних высказываний других путем применения к первым определенных логических операций[97]97
  Кондаков Н. И. Логический словарь-справочник. М., 1976. С. 475.


[Закрыть].

Выведение – действие, в результате которого новое знание получается логически из предшествующих знаний[98]98
  Кондаков Н. И. Логический словарь-справочник. М., 1976. С. 100.


[Закрыть]. Примером логического выведения может служить дедукция[99]99
  Под дедукцией (deductic – выведение) понимается умозаключение, в результате которого получается новое знание о предмете или группе предметов на основании уже имеющегося некоторого знания об исследуемых предметах и применения к ним некоторого правила логики.


[Закрыть]. При полной дедукции из совокупности норм определенного рода выводится общий принцип (применительно к праву – на базе отдельных правовых норм формулируется принцип права). При простой дедукции в праве из общих юридических принципов выводятся конкретные нормативные предписания, например, определяются конкретные объекты, рассматриваемые практикой в качестве источников повышенной опасности.

Выводы из умозаключений степени[100]100
  Один из видов умозаключения отношений, в котором все посылки и вывод являются суждениями об отношениях степени («больше», «меньше», «раньше», «позже» и т. п.).


[Закрыть]: кто управомочен или обязан к большему, тот управомочен или обязан к меньшему (argumentum a majori ad minus); кому воспрещено меньшее, тому воспрещено большее (argumentum a minori ad maius)[101]101
  К логическому способу толкования эти правила относил, например, А. М. Гуляев (см.: Гуляев А. М. Русское гражданское право. СПб., 1913. С. 29).


[Закрыть].

Выводы из понятий. Нормы права используют в ряде случаев понятия, представляющие собой «свернутые» (сокращенные) суждения. При толковании происходит обратный процесс – развертывание понятий в совокупность детальных суждений. Чтобы сделать вывод из понятия, необходимо сформулировать его признаки, а затем дать определение. Все это позволяет сопоставить данное понятие со сравнимыми и совместимыми понятиями, произвести их атрибутивную и объемную интерпретацию[102]102
  При атрибутивной интерпретации понятие истолковывается в суждениях, отражающих его свойства и признаки, при объемной интерпретации – в суждениях, отражающих принадлежность явления к определенному классу.


[Закрыть].

Умозаключение по аналогии – это логический вывод, в результате которого достигается знание о признаках одного предмета на основании знания того, что этот предмет имеет сходство с другими предметами[103]103
  Кондаков Н. И. Указ. соч. С. 38.


[Закрыть]. Аналогия в области права используется как прием толкования (analogia intra legem), хотя при определенных условиях она может выступать как средство восполнения пробелов в праве (analogia extra legem)[104]104
  Черданцев А. Ф. Указ. соч. С. 54.


[Закрыть]. Один из распространенных случаев применения аналогии в толковании обусловлен наличием в законодательстве различного рода неполных перечней признаков (обстоятельств): «и другие», «в аналогичных случаях»[105]105
  Лазарев В. В. Понятие пробелов в праве // Сов. гос-во и право. 1967. № 4. С. 96.


[Закрыть].

Вывод от противного (argumentum a contrario). Он основан на логическом законе противоречия: не могут быть одновременно истинными две противоположные мысли об одном и том же предмете, взятом в одно и то же время и в одном и том же отношении[106]106
  Кондаков Н. И. Указ. соч. С. 488.


[Закрыть]. Если будет установлена истинность одного суждения, раскрывающего смысл нормы, то можно сделать достоверный вывод о ложности противоречивого суждения.

Соглашаясь в принципе с изложенными положениями, необходимо отметить следующее. Не все отмеченные логические приемы являются, во-первых, в тесном смысле этого слова приемами толкования. Во-вторых, некоторые из них имеют во многом специально-юридический аспект, что позволяет относить их также к специально-юридическому толкованию.

Касаясь первого вопроса, обратим внимание на то, что многие из указанных категорий актуальны прежде всего для устранения правовой неопределенности посредством аналогии, а также для применения оценочных понятий. Это касается прежде всего таких приемов, как «выведение» и «умозаключение по аналогии». «Выводы из понятий» характерны прежде всего для научного (доктринального) толкования.

Что касается «логического преобразования», то поскольку его результат выражается в установлении определенности в специально-юридической сфере, применение этого приема будет проанализировано в главе 3.

И последнее, что хотелось бы отметить. В литературе указано на спорность отнесения логического толкования к самостоятельному способу толкования, имея в виду, что многие из рассмотренных приемов относятся к толкованию языковому[107]107
  См. подробнее: Черданцев А. Ф. Указ. соч. С. 59.


[Закрыть]. Мы уже отмечали, что выделение логического толкования в качестве самостоятельного способа обусловливается, по крайней мере, следующими обстоятельствами: наличием у нормативного предписания логической формы; возможностью неоднозначного восприятия этой формы (логическая неопределенность предписания); необходимостью применения логического инструментария для преодоления возникшей неясности.

Впрочем, исходя из комплексности процесса толкования, указанное не исключает того, что некоторые приемы логического толкования, выполняя также специально-юридические задачи, являются одновременно и приемами специально-юридического толкования[108]108
  Более подробно об этом в главе 3.


[Закрыть].

Помимо языкового и логического толкования, как уже отмечалось, в литературе выделяются и такие способы толкования, как систематический, специально-юридический, функциональный, телеологический (целевой), исторический[109]109
  Обзор различных взглядов см.: Лазарев В. В., Липень С. В. Теория государства и права: Учебник. М., 2000. С. 364.


[Закрыть].

Систематический способ толкования представляет собой уяснение смысла правовой нормы с учетом ее места в системе права, в отрасли права, в правовом институте. Возможность его применения прямо следует из системности как особого свойства права.

При специально-юридическом способе толкования норм права все выделяемые приемы толкования применяются для постижения смысла юридической материи правовых норм, при этом исследуются технико-юридические средства и приемы изложения правовых норм, уясняется содержание специальных терминов, юридических конструкций, что открывает смысл нормы в целом.

Функциональный способ толкования опирается на знание обстоятельств, условий, в которых действует толкуемая норма и используется преимущественно для применения норм, включающих оценочные элементы или предоставляющие субъекту свободу выбора того или иного варианта поведения.

Телеологический (целевой) способ толкования состоит в установлении цели нормы и в использовании этого знания для уточнения ее смысла.

Исторический (историко-политический) способ толкования норм права предполагает учет исторических обстоятельств, условий, политической ситуации, существующей во время принятия толкуемой правовой нормы.

В силу ранее отмеченных причин (языковой, логической и собственно-юридической формы правовой нормы и соответствующей дифференциации неясности нормативного предписания) в качестве способов толкования как основных каналов устранения неопределенности гражданско-правового регулирования следует рассматривать языковое, логическое и собственно-юридическое толкование.

Как уже отмечалось, указанные аспекты (способы) толкования правовых норм имеют для правоприменителя значение лишь постольку, поскольку они устраняют юридическую неопределенность нормативных предписаний. Кроме того, знания, используемые правоприменителем в указанных случаях, зачастую носят комплексный (смешанный) характер. Эти обстоятельства и позволяют рассматривать перечисленные выше аспекты толкования в рамках специально-юридического способа толкования.

Категория специально-юридического толкования в юридической литературе раскрывается весьма неоднозначно. По мнению одних, такое толкование является разновидностью общепризнанных способов толкования[110]110
  См.: Черданцев А. Ф. Толкование советского права. М., 1979. С. 20.


[Закрыть], либо приемом, объединяемым понятием реального или логического толкования[111]111
  Белов В. А. Указ. соч. С. 35.


[Закрыть]. По мнению других, специально-юридическое толкование использует приемы осмысления и учета регулятивно-правового значения специальных юридических понятий, терминов, категорий, определений, конструкций, иных юридико-технических средств, применяемых в тексте толкуемых нормативных актов[112]112
  Нерсесянц В. С. Указ. соч. С. 495.


[Закрыть].

Более широкой является позиция, согласно которой специально-юридическое толкование – это уяснение содержания и действия правовой нормы с использованием юридических знаний[113]113
  Дюрягин И. Я. Применение норм советского права. Теоретические вопросы. Свердловск, 1973. С. 89.


[Закрыть], что историко-политическое и систематическое толкования «смыкаются» («продолжают») специально-юридическое толкование[114]114
  Алексеев С. С. Указ. соч. С. 184.


[Закрыть].

Рассмотренные ранее положения, изученная судебно-арбитражная практика позволяют высказать следующие соображения.

Специально-юридическое толкование отвечает признакам «самостоятельного» способа толкования, учитывая: а) наличие, помимо языкового и логического, также собственно-юридического аспекта содержания и действия правовых норм (как необходимой предпосылки толкования); б) наличие, помимо языкового и логического, также собственно-юридического аспекта неясности содержания и действия правовых норм; в) наличие у правоприменителя специально-юридических методов толкования (в основе которых лежат знания в области права), являющихся средствами преодоления соответствующей правовой неясности.

Имея в виду анализ проблем толкования нормативного предписания в его статике либо динамике (содержания или действия нормативного предписания), возможно подразделение специально-юридического толкования на юридико-техническое (необходимость учета при толковании юридико-технических особенностей изложения нормативных предписаний) и системно-функциональное. Последнее, в отличие от юридико-технического, направлено на устранение неясностей, связанных с факторами, которые являются внешними по отношению к толкуемому нормативному предписанию.

Если указанные факторы входят в структуру действующей правовой системы, а ясность правового предписания зависит от установления его внутрисистемных связей, налицо системное толкование.

В других случаях эти «сопоставимые» факторы хотя и тесно с правом связаны, все же лежат за рамками нормативной основы механизма гражданско-правового регулирования (например, цели правового регулирования; предыдущее законодательство, регламентировавшее сопоставимые отношения). Здесь правовая неопределенность «функционирования» (действия) правовых норм устраняется функциональным толкованием, например целевым, историческим (сравнительно-правовым).

Вместе с тем, учитывая комплексный характер толкования, в ряде случаев нет необходимости или даже возможности однозначно определять природу того или иного толкования. Так, специально-юридическое «терминологическое» толкование – модифицированная форма языкового толкования, устранение неясностей правового регулирования ввиду использования законодателем правовых конструкций подчас невозможно без учета их системообразующих связей и др.

Специально-юридическое толкование означает уяснение правовых норм с использованием юридических знаний с целью устранения неопределенности содержания и действия права. Оно является необходимым элементом комплексного процесса (механизма) интерпретации правовых норм и выполняет в нем несколько функций. Одна из них заключается в уяснении содержания и действия нормативных предписаний с помощью юридических знаний о средствах юридической техники (терминах, конструкциях, характере нормативности предписаний и др.), и в этом смысле специально-юридическое толкование выступает наряду с языковым в качестве традиционного способа толкования.

Другая функция специально-юридического толкования связана с использованием юридических знаний о закономерностях права, общих началах и смысле гражданского законодательства. Эти знания используются при уяснении гражданско-правовых предписаний, неясности которых не устранены ординарным толкованием. Подобный аспект специально-юридического толкования может быть назван «критериальным» толкованием, когда сомнения в полученных результатах интерпретации правовых норм преодолеваются путем сопоставления понимания конкретного нормативного предписания с общими началами и смыслом гражданского законодательства[115]115
  В. Ф. Яковлев отмечает, что, применяя и толкуя любую норму гражданского права, необходимо высвечивать ее содержание, интересы, смысл, пропуская через призму принципов гражданского права (см.: Яковлев В. Ф. Россия: экономика, гражданское право (вопросы теории и практики. М., 2000. С. 39).


[Закрыть].

Изложенное выше позволяет нам остановиться на наименее исследованных в теории гражданского права вопросах специально-юридического толкования и являющихся весьма актуальными с позиции судебно-арбитражной практики толковании норм гражданского права с учетом общих начал и смысла гражданского законодательства (критериальном толковании), а также толковании норм гражданского права с учетом юридико-технических особенностей их изложения (юридико-техническом толковании).