Текст книги "Ментальные шахматы"

* * *

Утром Корпт пришёл в министерство. Подождав несколько минут в коридоре, он попал на приём к уже знакомому ему чиновнику. Тот имел заспанный вид и был явно не в духе.

– Если вы пришли просить продления экспедиции, не имея никаких результатов, можете не тратить понапрасну моё и своё время, – сказал он, растягивая слова так, словно сдерживал зевоту.

– Результаты-то как раз есть, – ответил Корпт. – Однако мы хотим не продлить экспедицию, а провести другую в ста километрах к северу. Думаю, вам всё будет понятно после прочтения этого документа, – с этими словами он передал чиновнику Соглашение.

Чиновник несколько раз внимательно прочитал документ.

– Надеюсь, вы понимаете, что это слишком сенсационно, чтобы быть правдой. Поэтому мы отправим этот документ на тщательнейшую экспертизу, так что приходите за разрешением на экспедицию месяца через два-три. До свиданья, – закончил чиновник разговор.

* * *

Когда Корпт вернулся из министерства, подготовка к экспедиции уже была почти завершена. Плинка руководила сооружением повозки для оборудования и продовольствия. Повозка представляла собой несколько скреплённых между собой стволов кыркоса на восьми колёсах из песка, склеенного соком кыркоса в обложке из того же растения. Исторпы были на планете единственными представителями фауны, так же, как кыркос был единственным представителем флоры, поэтому повозка была на ручной тяге, и от неё отходило десять ответвлений для рук.

Корпт подошёл к Плинке.

– В общем, всё вышло так, как мы и ожидали. Мне дали понять, что разрешения на экспедицию можно не ждать, так что, если мы сегодня управимся с подготовкой, то завтра можно отправляться, – произнёс он.

– Ну что ж, У нас уже почти всё готово к пути, – ответила Плинка.

Наутро, едва рассвело, исследователи уже были в пути. Солнце неторопливо выползало из-за края земли, освещая безжизненную равнину. Лёгкий ветерок переносил песчинки с одного места на другое, не понимая бессмысленности своего занятия. Тяжёлая повозка медленно катилась по пустыне, взбираясь и переваливаясь через вершины барханов.

Воздух заметно теплел с каждым часом, и жаркий день безбрежной пустыни набирал свои обороты. Раскалённое солнце яростно сверкало в небе, горизонт тонул в дымчатом мареве. Ненасытная пустыня высасывала все соки из исследователей. Каждый шаг давался всё с большим трудом, но археологи продолжали неуклонно продвигаться на север, хотя со стороны определить направление было невозможно: на тысячи километров вокруг простирался одинаковый унылый пейзаж.

К вечеру жара спала, солнце нехотя уползло за край света и подул освежающий ветерок. На небо высыпали мириады звёзд, безучастно наблюдавших за опустошённым миром.

Исследователи разбили лагерь. За этот день они едва ли прошли пятнадцать километров. Им предстояло ещё девять таких долгих, печальных и тяжёлых дней.

* * *

Заканчивался десятый день пребывания исследователей в открытой пустыне. Они наконец-то прошли свой долгий путь. Теперь им предстояло до начала раскопок разбить лагерь. Дело осложнялось тем, что непрочные палатки необходимо было укрепить смесью песка с клейким соком кыркоса. Хотя у археологов он был при себе, предстоящая работа была достаточно трудоёмкой. В связи с этим исследователям пришлось сразу приступить к ней, забыв об усталости, чтобы успеть завершить начатое дело до наступления сумерек.

Через несколько часов после заката работа была завершена, и исследователи начали готовиться ко сну.

На следующий день, хоть исследователи и горели энтузиазмом, усталость от долгого перехода по пустыне давала о себе знать, поэтому раскопки было решено отложить на сутки. В тот же день было лишь выбрано место для проведения будущих исследований.

Кроме того, была сделана приятная находка – довольно большая роща кыркоса неподалёку от лагеря, так что исследователи были обеспечены пищей на очень долгое время.

День спокойно подошёл к своему завершению, и археологи заснули в предвкушении будущих исследований.

Раскопки начались. На третий день удалось обнаружить остатки здания. Оно когда-то имело форму параллелепипеда и было построено из смеси песка с кыркосом. Внутри же это был совершенно привычный для исторпов дом. Судя по всему, это было обычное жилое здание одного из четырёх поселений, когда-то существовавшего на этом месте. Однако каких-либо указаний на принадлежность этого дома Арксу, Тлерту, Офри или Тарну, равно как и каких-либо документов, археологам найти не удалось.

Вечером исследователи провели совещание. Они решили сделать несколько раскопов на расстоянии от ста до двухсот метров от найденного ими дома. Они надеялись найти другие дома исторпского посёлка, рассчитывая на такую же планировку поселения (а вернее, на отсутствие оной), как и в Городе.

* * *

Несколько месяцев раскопок не дали результата. Археологи вновь собрались на совещание.

– Я после некоторых размышлений понял нашу ошибку, – начал Корпт. – Мы не учли, что в те времена между исторпскими поселениями шла междоусобная война. Поэтому предположение о том, что поселение этих первых исторпов внешне похоже на наш Город, неверно. Скорее всего, дома располагались на небольших расстояниях друг от друга, чтобы обеспечить наибольшую защищённость. Я считаю, что нам следовало бы не углубляться далеко в пустыню, а попробовать расширить первый раскоп. Так мы имеем больше шансов что-либо найти.

Предложение Корпта получило одобрение почти у всех археологов, поэтому на следующий день было начато расширение первого раскопа.

Через несколько недель поселение было откопано полностью. По исторпским меркам оно было достаточно большим – в нём могло бы жить до семисот пятидесяти исторпов. Все дома находились в двух-трёх метрах друг от друга и имели форму параллелепипеда. Среди них выделялось административное здание, которое было больше других. Естественно, что оно в первую очередь привлекло внимание исследователей. Хотя многие документы, хранившиеся там, не выдержали смертоносного дыхания времени, некоторые уцелели, и среди них – «Летопись Тлерта»:

Летопись Тлерта.

2 год.

Уже прошёл год после Взрыва, а мы только-только смогли перевести дух. Взрыв вторгся в нашу жизнь и разрушил её привычный уклад, погрузив мир в хаос. Несколько тысяч из миллионов, мы остались одни, на руинах города. Мы мёрли как мухи от нехватки продуктов питания и медикаментов и от чудовищной радиации. Всё в городе несло смерть, он стал царством смерти, и мы были вынуждены покинуть его. Неделю мы скитались по сожжённой пустыне практически без воды и пищи, пока случайно не наткнулись на рощу этого странного растения – кыркоса, которое даже в условиях ядерной зимы зеленеет и колышется над покрытой пеплом равниной. Последний шанс выжить – был поселиться здесь. Не сразу научились мы извлекать из кыркоса клейкое вещество, не сразу научились строить дома из песка, и многие из нас погибли. Пять сотен дошло досюда и сто пятьдесят осталось в живых к моменту завершения строительства посёлка, который был назван Тлен. Сейчас, после всех препятствий и невзгод, прошлая жизнь кажется нам сладким сном, в который так хочется вернуться, чем-то далёким и призрачным, непохожим на реальность. Изменилась реальность – изменились и мы. Те, кто не погиб от радиации, стали другими, в чём-то похожими, но в то же время далёкими от тех нас, которыми мы были до Взрыва. Изменились не только внешне, но и внутренне. И на плечи нас изменённых в результате чьей-то роковой ошибки возложена тяжелейшая миссия – построить новую жизнь на обломках великой цивилизации, одним махом канувшей в небытие.

3 год.

Этот год по-настоящему замечателен для нашего посёлка, прежде всего тем, что он вернул нам надежду. Радиация либо уменьшилась, либо мы к ней приспособились, но в этом году нас умерло всего десять человек, а родилось – тридцать. Однако, неожиданно для всех, в нашем обществе зародились центробежные силы, грозящие разорвать его на куски, и это было тем странно, что каждый понимал, что в одиночку ему не выжить в этой пустыне. Тогда мы решили, что нам нужна власть, которая будет сдерживать эти силы. Однако нам было жизненно необходимо учесть опыт старой цивилизации, которая погибла не в результате действия центробежных сил, а из-за власти, должной их сдерживать. Противоречия в нашем обществе явились результатами недостатков цивилизации, которая нас вырастила. Поэтому мы решили оставить как можно меньше напоминаний о старой жизни. Наше поселение было переименовано в Тлерт, мы взяли себе имена, никогда раньше не существовавшие на нашей планете, и себя стали называть исторпами. Слово «исторп» расшифровывается как «исторический парадокс», ибо ничто не предвещало распада цивилизации: центробежные силы были в то время как никогда слабы, и она погибла лишь в результате фатальной ошибки власти. Разобравшись с именами, мы выбрали себе президента. Им стал Вэйнс – тот, кто был одним из предводителей нашего похода через пустыню.

21 год.

Этот год принёс в нашу жизнь напряжение. В самом его начале откуда-то с востока пришло около трёхсот исторпов, по всей видимости, уцелевших после Взрыва в каком-то другом городе. Так же, как и нам двадцать лет назад, им приглянулась эта местность. Они отказались к нам примкнуть и построили своё поселение – Тарн – километрах в десяти к северу от нас. За время строительства их численность сократилась на треть. Несмотря на то, что кыркоса должно хватить на всех и что мы превосходим их по численности, тарнцы, однако, сразу заявили о своих претензиях на кыркос и территорию. Атмосфера накалилась. Напряжённость грозила перейти в войну. Никто из нас не хотел этого, в нынешней ситуации война была бы более чем бессмысленным и глупым занятием. Агрессия наших новых соседей всех просто поразила. К счастью, в этот раз всё удалось решить мирным путём: рощу кыркоса и территорию, лежащую между поселениями поделили пополам, тем самым на время уняв жажду тарнцев к захватничеству. Однако никто не может гарантировать, что конфликт не возникнет в будущем, поэтому все тлертцы изготавливают самодельное оружие из смеси песка с кыркосом. Тяжёлые времена наступают для поселения… Кроме того, в этом году умер Вэйнс – наш президент. Видимо, сказались последствия сильного облучения, которому мы подвергались в первые годы. Наверное, та же участь в недалёком будущем грозит и остальным исторпам из первого поколения, тем, кто непосредственно пережил Взрыв. Новым президентом был избран Ткарт, один из тех, кто принимал активное участие в усмирении вражды между Тлертом и Тарном. Он тоже из первого поколения и видел прошлую жизнь. В остальном же наша жизнь стабилизировалась, мы привыкаем к новому быту, голод и страдания кажутся нам призраками из далёкого прошлого. Численность населения приближается к четырёмстам исторпам, причём лишь сто семнадцать из них принадлежат первому поколению.

26 год.

В этом году в нашу местность пришли ещё три группы исторпов – две с юга и одна с запада – с интервалом в два месяца, численностью около сотни исторпов в каждой. Самая малочисленная группа – восемьдесят шесть исторпов – влилась в наше поселение, другие же стали строить свои – Аркс и Офрь. Новоприбывшие рассказали нам, что они первоначально шли на юг. Кыркос встречался всё реже, пейзаж вокруг становился всё более унылым, а земля под ногами, судя по участившимся случаям смерти, – всё более радиоактивной, и они решили повернуть назад. Спустя годы скитаний по пустыне они пришли сюда. Через некоторое время интерес к новым поселенцам ослаб, и жизнь потекла в своём обычном ключе. Однако вскоре строительство новых посёлков было закончено, и их жители стали устраивать свою жизнь. Новые соседи оказались настолько же амбициозными, как и старые пять лет назад. Поток напряжения получил новый источник подпитки и разлился в широкую реку. Стало ясно, что войны, скорее всего, не удастся избежать. Однако на этот раз всё опять обошлось удачно для нас. На переговорах между руководителями поселений было решено расширить наш договор с Тарном на новые посёлки. Это решение было принято лишь потому, что руководители Тарна, Аркса и Офри осознали наше превосходство и большую вероятность победы над ними в случае войны и не осмелились развязать её. Однако напряжённость в обществе не спала, как пять лет назад. Посёлки перешли в фазу скрытого противостояния друг между другом и прекратили все отношения.

27 год.

В этом году нам едва удалось избежать войны. Всё началось с того, что во время сбора кыркоса одно из растений упало на офрянина и убило его. В Офрь сразу направилась делегация из Тлерта во главе с президентом. Во время многодневных дискуссий президент скончался. По посёлкам поползли слухи о якобы насильственной смерти Ткарта. Переговоры приняли напряжённый характер. Однако инцидент не перерос в войну. Это было достигнуто ценой отторжения части кыркосных владений Тлерта в пользу Офри. По возвращении тлертской делегации домой был выбран новый президент. Им стал Нерт – представитель нового поколения исторпов.

42 год.

Двадцать один год мы этого боялись, и это всё-таки случилось – в этом году началась война. К началу этого года население Тлерта перевалило за отметку в восемьсот исторпов, и по численности мы превосходили все остальные посёлки вместе взятые, однако уступали им в моральном плане. Соседи хотели этой войны, мы – нет. Поэтому они решились развязать эту бессмысленную междоусобицу. Эта война, жалкая пародия на войны прошлого, ужасна тем, что разразилась на руинах погибшей цивилизации, когда нам, в действительности, нечего было делить и когда, казалось бы, каждый должен был осознать ошибки прошлого… Первым на нас напал Аркс, затем Тарн и Офрь. Между этими тремя поселениями, несмотря на незначительные столкновения, почти сразу же образовался сговор против нас как наиболее сильных противников. Однако, по крайней мере, в этом году нам удавалось с честью выходить из создавшегося положения. Мы ни разу не позволили врагу войти в наше поселение, и даже в течение двух месяцев удерживали взятую нами Офрь – самый слабый и малочисленный из трёх враждебных нам посёлков. Из-за несовершенства и комичности оружия, тактики и стратегии все военные действия напоминают некое балаганное действо, и в результате них с нашей стороны погибло всего девять исторпов, в то время как родилось пятнадцать. Но, несмотря на всю комичность и нелепость этой войны, она, похоже, затянется надолго – волна агрессии, по всей видимости, идущая от наших предков, никак не уляжется, она лишь увеличивается, и ни одна из сторон не желает уступать, – так что я, скорее всего, не увижу её завершения, ведь мне давно перевалило за девяносто, и я последний оставшийся в живых исторп из первого поколения. Вполне возможно, что я не доживу до конца следующего года. Мне хотелось бы, чтобы моя летопись была продолжена, хотя это едва ли случится – все поглощены войной. Но, если после её окончания (при условии, что на этой планете вообще останется кто-то живой) кто-нибудь прочтёт летопись, он, возможно, захочет найти город, из которого мы пришли, и увидеть его воочию. Поэтому, я думаю, целесообразно будет указать его местоположение. Город, который нас вырастил, по моим расчётам, находится в двухстах девяноста восьми километрах от Тлерта в северо-северо-западном направлении. Видимо, мы очень быстро забыли уроки, преподнесённые нам прошлой жизнью, и без оглядки на прошлое продвигаемся к возможному печальному концу. Остаётся только надеяться, что в исторпах проснётся разум (по крайней мере, у них хватило ума не сражаться в кыркосной роще – так можно лишиться ещё и пищи), и они прекратят эту бессмысленную войну.

На этом летопись заканчивалась – видимо, никто так и не удосужился её продолжить.

* * *

Археологи провели ещё несколько дней на раскопках, но больше ничего существенного найти не смогли. Тогда они решили исследовать именно то, что и являлось их конечной целью – город праисторпов. Но, судя по всему, рядом с этим городом не было кыркоса, поэтому археологам необходимо было пополнить запасы пищи. К тому же, подходил к концу клейкий раствор, поэтому исследователи решили вернуться в Город.

* * *

Прибыв в Город, они с удивлением узнали, что подлинность Соглашения, несмотря на все препоны, чинимые апрайятами, всё-таки была доказана. Прайяты уже готовили экспедицию к поселениям первых исторпов, так что Корпту и Плинке следовало поторопиться, если они хотели быть первыми исследователями города праисторпов (в древних поселениях исторпов могли быть и другие указания на его местоположение), поэтому археологи, пополнив запасы кыркоса, уже на следующий день отправились в путь. Им предстоял очередной долгий переход по пустыне – на расстояние почти в четыреста километров.

Прошёл почти месяц со дня отправления, когда археологи прибыли на место будущих раскопок. Было ясно, что город с многомиллионным населением должен был занимать достаточно большую площадь, поэтому выбор конкретного места для первого раскопа не отнял много времени.

Работа продвигалась достаточно быстро – песок поддавался легко, единственным препятствием было то, что приходилось укреплять песчаные стены раскопа во избежание осыпания – и через несколько недель часть улиц города была откопана.

Перед взором исследователей предстал город, ни на что виденное ими раньше непохожий.

Улицы состояли из некогда высоких домов, давно обратившихся в руины. Многие здания были разрушены до основания, некоторые сохранили пять-шесть этажей, но все они уже не подлежали восстановлению. Безжизненные улицы были забиты странными конструкциями из металла – вещества, неизвестного исторпам, – по всей видимости, несколько тысячелетий назад приводимыми в движение какой-то неведомой силой. Хаос и всеобщее разрушение царили на улицах города…

Город был мёртв, мёртв давно и окончательно. Все предметы вокруг были покрыты пепельного цвета пылью, за долгие годы сросшейся с ними до единого целого. Она скрадывала краски и очертания предметов, обезличивая их и приводя их к единому знаменателю, и светилась в темноте. Покрывая всё вокруг, она скрадывала звуки, и город плавал в безмолвии. Она проникала практически всюду, и лишь немногие предметы внутри зданий сохранили свои потускневшие цвета, спасшись от неё.

Дух смерти завис над городом, и неосознанный, первобытный страх брал за душу и сжимал сердце в комок во время прогулки по нему, и дрожь побегала по телу.

Исследователи шли по городу, оставляя в пыли неотчётливые следы, и рассматривали окружавшее их царство мёртвой материи. Наконец они увидели здание, сохранившееся лучше других, – оно явно строилось в расчёте на будущую катастрофу. Несомненно, что когда-то оно было весьма красиво и отличалось от остальных построек города. Сломав слабый от времени замок, исследователи вошли внутрь.

Они попали в холл, от которого в противоположные стороны отходили два коридора и две лестницы вели наверх. Свет падал лишь сквозь прямоугольник двери, и детально рассмотреть окружавшие их предметы исследователи не могли. Они поднялись на верхний этаж этого пятиэтажного здания. На каждом этаже были окна, выходящие на улицу, но они были покрыты толстым слоем пыли, и лишь немногие лучи солнца проникали сквозь этот покров, целостность которого, видимо, была несколько нарушена во время раскопок. Но всё же этого скудного света хватило исследователям, чтобы благополучно добраться до самого верха здания.

На последнем этаже оказалась всего лишь одна дверь, с замком которой археологам достаточно легко удалось справиться. За дверью была просторная и тёмная комната, в которой, однако, имелись окна, два из которых не без труда удалось открыть. Рамы со скрипом отворились, и комнату залил свет яркого солнца, раскалённого до предела.

Комната оказалась чьими-то достаточно богато обставленными апартаментами. Хотя краски потускнели от времени и часть предметов разрушилась, не выдержав долгих тысячелетий, былая роскошь сразу бросалась в глаза.

Но дыхание времени не коснулось только массивного письменного стола, возвышавшегося в центре апартаментов, который, казалось, насмехался над временем. Естественно, что внимание исследователей было в первую очередь устремлено именно на этот стол. И не напрасно – в одном из ящиков археологи нашли ветхий клочок бумаги, на котором ещё сохранился текст: «Господин Президент! Мы рады сообщить вам, что наконец-то завершены исследования, которым мы посвятили одиннадцать лет. Нам всё-таки удалось открыть новый тип ядерного оружия. Его мощность увеличена в несколько тысяч раз. Взрыв одной такой боеголовки выжжет, по меньшей мере, полпланеты. Первый экземпляр новой ракеты нами уже изготовлен и готов к действию. С уважением, персонал Института Ядерной Физики. Двадцать шестое августа две тысячи п…»

Исследователи были поражены прочитанным. Эта записка проливала свет на внезапную гибель цивилизации праисторпов. Но ещё больше их поразило то, что они прочли в тетради, найденной в том же ящике стола. Тонкая тетрадь чудом пережила века после Великого Расщепления Атома. На её обложке красными чернилами было выведено: «Мой дневник».