Текст книги "Петушка. Порноповесть"

Петушка
Порноповесть
Александр Смолин

Всем персонажам книги исполнилось 16 лет

Любительница нижних ласк Дарья, самая крутая девчонка школы, вынуждает забитую девочку Катю Петушкину стать ее сексуальной рабыней. Катя рассказывает свою историю унижений из первых уст. Со временем клуб госпож растет, а Катя по-прежнему остается единственной рабыней этого извращенного кружка. Но против ли своей воли она там? Катя признается самой себе в том, что она лесбиянка. Порочный круг замыкается, когда в клуб вступает учительница, которая говорит Кате, что быть нижней – ее призвание.

© Александр Смолин, 2017

ISBN 978-5-4490-1342-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Я стояла в темноте в одном шаге от пропасти. Мое дыхание разносилось по коридору, в котором никогда не бывало света. Смятение. Я услышала как зашуршали штаны и как они медленно сползли по ее бедрам, ощутила сжимающийся комок в груди, слегка вздрогнула и зажмурилась несмотря на то, что вокруг царила темнота.

Я стояла в темноте в одном шаге от пропасти. Мое дыхание разносилось по коридору, в котором никогда не бывало света. Смятение. Я услышала как зашуршали штаны и как они медленно сползли по ее бедрам, ощутила сжимающийся комок в груди, слегка вздрогнула и зажмурилась несмотря на то, что вокруг царила темнота.

– Ну, где ты там? – спросила она настойчивым шепотом. – Будешь?

А я не могла вымолвить ни слова. Меня всю трясло. «Почему меня так трясет? Как вообще я могла на такое согласиться?» Я сказала ей «да» пару минут назад, когда она предложила зайти в темный угол школьной раздевалки – маленький коридорчик с перегоревшими лампами давно брошенный за ненадобностью, и сделать там «ЭТО». Чтобы я сделала ей «это», в том самом коридорчике, где за густой темнотой скрывались двери в кладовые комнаты, запертые на замок. Дети редко заходили в коридор тьмы, похожий на отросток слепой кишки подвального этажа школы. А учителя и того реже, раз в год, чтобы сложить в кладовых школьный хлам. Пять метров темноты в длину и ширина вытянутых рук. Я могла дотянуться пальцами до обеих стенок. Маленький путь в пустоту и тупик. И она – стоящая в темноте со спущенными шерстяными штанами – самая крутая девчонка класса – Дашка, и я, полная ее противоположность – Катя. И нам обеим было по шестнадцать лет. И мы обе стояли на переправе наших судеб.

Все началось еще раньше, когда мы с родителями и старшим братом Валеркой переехали в другой город из небольшого поселка Камышинска, где отец получил повышение и теперь трудился на заводе. Теперь моим домом был Стальск – промышленный городок злых детей и угрюмых родителей. Мне предстояло начать все с нуля. Я пришла в новую школу, где девочки сразу меня невзлюбили. Я бы сказала: с самого первого дня.

Знакомство с Дашкой произошло на втором уроке, когда она решила проверить меня на смелость и этот тест я провалила с треском.

Я зацепила ее пинал по дороге к своей парте, и он упал на пол. Была перемена, и дети резвились между рядами парт. Но тут наступила тишина. Все остановились и замерли в ожидании расправы надо мной. Честно признаюсь, я даже не заметила, что его зацепила. Об этом мне сказала она. Я-то знала, что никакой пинал не цепляла. Дашка сама сбросила его, чтобы ко мне придраться.

С того момента ко мне сразу приклеилось новое прозвище: «Петушка». Ах, если бы у меня была другая фамилия, любая другая, только не Петушкина. Но другой фамилии у меня не было. Да еще и ко всему я была самой настоящей лохушкой, привыкшей терпеть унижения от своих сверстников. Так было и в тот раз. Я молча стояла и все терпела.

– Слепая курица! – крикнула она и толкнула меня в плечо. – Поднимай!

Я не хотела конфликта в первый день. Я вообще спокойная зажатая девочка. Но конфликт сам меня нашел, как и было всегда.

Я подняла ее пинал, чтобы ее душенька успокоилась и извинилась при всем классе.

– Прости пожалуйста, я не специально.

– Или ты не курица, Петушкина? Ты Петушка!

Весь класс вырвало хохотом. Они проводили меня аплодисментами до моего места. Так и прилипло ко мне это обидное прозвище. После того случая я не ходила в школу три дня. Просто прогуливала уроки, слоняясь по грустным улицам Стальска, на потеху воронам.

Но мое бегство продлилось недолго.

– Почему ты прогуливаешь занятия? – строго спросила мама в присутствии отца.

– Я…

– Это не допустимо, милочка! – стоял на стороне матери папа. Он всегда стоял на ее стороне. А она крайне редко вспоминала, что такое нежность и понимание к своему ребенку. Мне нечего было им ответить. Оставалось только надеяться, на то, что за три дня одноклассники 10 «Б» забыли о моем существовании.

Ах, какой же я была наивной.

– Петушка! Петушка пришла! – встретили меня с порога дети, вскакивая из-за своих парт. В меня летели бумажки и плевки. Всем так понравилось это прозвище, что вскоре меня стали окликать Петушкой и посреди школы другие классы и даже во дворе дома где я жила. Слухи о зажатой девочке со смешной кличкой расползлись по району со скоростью света. Все что мне оставалось делать, только принять действительность и попытаться смириться. Вот если бы я хотя бы хорошо училась. Может тогда они оставили бы меня в покое. Я бы смогла откупиться от них домашкой, которую бы делала за них.

Но и училась я с двойки на тройку.

Может быть в таком случае я была красавицей? – спросите вы. – Отнюдь, сказки про Золушку не про меня. Многие считали меня страшненькой.

– Смотрите, да у нее ноги колесом! Как у ковбоя, и-и-ха! – кричали парни класса, когда я выходила к доске. Да и вкус в одежде у меня отсутствовал напрочь – зажатая серая мышь – я не любила себя. Всегда считала хуже других. Они были элитой общества, но не я.

Я вообще не знала для чего родилась на свет. У меня не было никаких талантов и я не знала кем хочу стать после школы. Да и в обычной жизни я никому не была интересна – мне нравились увлечения для пожилых дам: я вязала, собирала на нитки бисер, и любила разгадывать кроссворды. Я была тощей как жердь и часто носила волосы в гулю. А еще у меня был не очень приятный голос.

Не знаю, что такой видный мужчина как папа нашел в моей матери, но внешностью я пошла вся в нее – страшненькая и невзрачная лохушка.

Это только потом я узнала, что отец вышел за маму по ее залету. Она забеременела Валеркой и сообщила об этом отцу после какой-то студенческой вечеринки, а отец мой был не из тех трусов, которые бегут от женитьбы

Так и появилась семья Петушкиных. Валерке было куда проще, он если что мог и двинуть в лоб. Вот только так получилось, что мы с ним друг друга ненавидели и заступаться он за меня не хотел. А если учесть, что родители постоянно работали и проявляли свои родительские инстинкты только когда я получала много двоек, то я оставалась одна наедине со всем миром.

Так и прошли первые две четверти, в унижениях, подзатыльниках и насмешках от девочек и парней. Чаще всего инициаторами унижений были именно девочки. Именно Дашка со своей подругой Юлькой, которая таскалась за ней попятам. Юлька была даже посимпатичней Даши, поэтому они и дружили.

Не уступала Дашке еще одна заводила класса – Олька – дылда, правда хорошая собой. У нее были красивые светлые волосы кудряшками, как у принцессы и дурная привычка по поводу и без повода приставать к более слабым девочкам. Сама Дашка, я бы даже сказала, была не красавицей, скорее смелой, бойкой. У нее тоже были светлые волосы, зачастую убранные в хвост или распущенные. Но она была спортивной, уверенной в себе и все ребята чувствовали ее силу.

В красоте им утирала нос Юлька со своей каштановой карешкой, хорошенькой фигуркой и дорогими шмотками. Юлька пользовалась французскими духами и у нее у первой в классе появился сотовый телефон. Выбор Дашки был очевиден. Если дружить, то с успешными девочками, а таких чмошек как я, по словам Дашки, надо было уничтожать в зародыше.

Иногда с ними гуляла Олька. Но большую часть времени Даша проводила с Юлей.

Юлька редко меня стебала. Она в основном поддерживала Дашку своей тупой ухмылочкой.

В общем мне часто от них доставалось, потому как я была единственной чмошкой в классе, не считая Вику – девочку мужиковатой комплекцией – типичную представительницу старорусского села, про которую после моего прихода в класс тут же забыли.

Каждый третий поход в столовку заканчивался для меня пятнами от компота или жира. Иногда Дашка заставляла меня сидеть неподвижно, а сама разукрашивала мне лицо едой. Юлька в такие моменты держала меня за руки, чтобы я не думала вырываться. Один раз я дернулась и кусочек яичницы попал Дашке на кофту, тогда я впервые получила от нее пощечину, коих на моем школьном веку еще будет немало.

– Извинись! – взревела Дашка. – Я не хотела ее бесить, поэтому встала на колени и попросила прощения. Юлька дала мне подзатыльник, и они оставили меня в покое.

А вот Ольга была грубей и не опускалась до таких мелочей, как пролитый на юбку кисель или пощечина: она могла хорошенько пихнуть, так что я отлетала под парту или к ногам мальчиков, которые только этого и ждали и не упускали возможности меня пнуть.

Как-то в февральскую пору, так вышло, что все дети выбежали из раздевалки. Если мне не изменяет память, то был последний урок. Да, да, последний. Раздевалка отдельными комнатками тянулась на всем подвальном этаже. Все классы вешали в них свои куртки и сменку. Я старалась приходить позже, чтобы не сталкиваться с одноклассниками и уходить последней. Когда я поняла, что подвальный этаж раздевалки спокойное тихое место на переменах, я стала там прятаться. Если я не успевала выйти из класса вовремя, то становилась объектом злых игр и задир. Один раз девочки выкинули мой ранец в туалет к мальчикам и я боялась туда зайти до самого урока.

Но не в этом история. Она в том, что в тот день Дашка, почему-то вернулась в раздевалку и долго делал вид, что не может найти шарф. Она искала шарф в пустой раздевалке. В тот день было много странностей. Она ни разу не назвала меня Петушкой. Да и когда вошла в раздевалку не проронила ни слова. Дело было в четверг. Предпоследний день перед выходными. Последний урок. В раздевалке висели только две куртки моя и ее.

Я знала, что сюда никто не придет. Поэтому и пошла последней.

Я бы ушла не задумываясь, если бы так не вышло, что ключ от раздевалки был у меня. Я взяла его у нашей классной Лидии Петровны, по совместительству учительницы английского языка. Я не могла уйти, не дождавшись Дашку.

Да и не только ее молчание было странным. Всю неделю она смотрела на меня не сводя глаз. В ту неделю задиры с ее стороны странным образом прекратились. Я уже было подумала, что ей попросту надоело – но ага, как же.

– Мне надо с тобой поговорить, Кать, – сказала Дашка и повернулась ко мне.

Абалдеть! Она назвала меня по имени. А потом прошла мне за спину и прикрыла дверь в раздевалку. Я стояла в молчании, ошарашенная ее словами. Пальцы нервно мяли черную юбочку разлетайку, пытаясь найти в ее складках укрытие.

– Тебе понравилась спокойная жизнь в классе?

Я не стала включать дурочку. Я сразу заметила, как быстро одноклассники теряли ко мне интерес, если молчала Дашка и Юлька. Даже Ольга, и та, забывала про меня порой на два, а то и на три дня, пока ей не требовалась ручка или двойной листок, тогда в меня мог прилететь карандаш.

– Вы с Юлькой меня не трогали, поэтому остальные ребята тоже, – ответила я спокойно, стараясь ее не злить.

– Тебе нравится жить спокойно? – Дашка стала обхаживать меня вокруг.

– Да… конечно. – Я робко подняла на нее глаза в тот момент, когда она схватила меня за плечо.

– За спокойствие надо чем-то платить раз уж ты не можешь постоять за себя.

Я сделал искренне непонимающий вид. А она взяла меня за подбородок и добавила.

– Мы бы могли с тобой договориться. Заключить сделку. Я тебя больше не трогаю, даже придумаю менее обидное прозвище легкое для запоминания ребят и даже разрешу иногда сидеть с нами в столовке, если ты сможешь мне заплатить.

– Тебе нужны деньги? Но у меня нет. Родители оформили бесплатное питание и не дают денег в школу. Я жру в столовке бесплатно.

– Жри на здоровье, Катенька. Мне не нужны твои деньги. Мне нужна скажем близкая подруга, которая умеет хранить секретики.

Просто потрясение. Самая крутая девчонка класса предлагала мне стать ее подругой – самой близкой подругой. В тот момент я не знала чего на самом деле она хотела. Она как-то приблизилась ко мне. Но тут загремели перила и мы услышали, как к раздевалке кто-то идет. Это был дядя Коля – охранник.

Девчонки, вы что тут застряли? – спросил он. – Все уже давно дома, а вы тут стоите. Давайте! Закрывайте дверь и марш по домам.

Мы вышли с Дашей из раздевалки.

– Кто у вас классная, Лидия Петровна или Мария Леонидовна? Я сам отнесу ключ. – Дядь Коля закрыл двери раздевалки и зашагал к лестнице. Я поспешила за ним, чтобы скорее отвязаться от Дашки, но ее рука цепко схватила меня за запястье и не дала ускорить шаг.

– Погоди, – прошептала она. – Пускай уйдет.

Я стояла словно парализованная, не понимая чего она от меня хочет. А хотела она воспользоваться моим неумением отказывать сверстникам.

Дашка потащила меня на другой конец этажа мимо колонн и сереющих зимних окошек, которые словно прилипли к потолку, потому как этаж был цокольным. Свет проникал сквозь них еле-еле освещая раздевалку, поэтому на потолке висели шаровидные тусклые лампы, словно планеты болтающиеся на сквозняке. Дашка протащила меня через всю раздевалку и завела за угол. Она прижала меня к стене спиной и стала говорить шепотом: – Мне очень нужна близкая подруга, которая умеет хранить тайны. Я не могу довериться Юльке или Ольге понимаешь? Она приникла так близко к моему лицу, что я почувствовала ее горячее дыхание. Я неосознанно кивнула.

– Мне нужна такая подруга, которая сможет сделать для меня все что угодно.

– Я… хочешь… я стану для тебя такой…

– Хочу, – перебила меня Дашка. – Ты уже смотришь на мальчиков? Тебе кто-нибудь нравится из класса?

– Ну Димка нравится. Он симпатичный. Сашка тоже славный, только прыщавый.

– Мне тоже нравятся. Но у них сейчас в голове играет детство. И то, чего я хочу, они не смогут мне дать. Не захотят. А ты захочешь, если желаешь со мной подружиться. Я не хочу потерять свой авторитет перед классом поэтому не прошу никого другого. Вот поэтому мне и нужна ты.

– Я не понимаю…

– Блин какая же ты тупая Петушка. У тебя есть дома видик? Я дам тебе одну кассету. Если тебе понравится, то мы бы могли стать с тобой такими подругами. Только не думай, что я буду делать нечто такое тебе? Даже если мы будем дружить я останусь все равно главной.

Я не понимала ни слова из того о чем она говорила. Видик у меня был. Я уже сидела дома и держала кассету в руках, когда вспоминала наш с ней минувший разговор. Она сказала в конце, что я смогу получить идеальную жизнь в классе и даже найти в ее лице подругу, если соглашусь на то, что было записано на кассете. Еще Дашка сказала, что если я кому-нибудь расскажу о нашей встрече и о ее предложении, то она лично уроет меня в кровь. Я не хотела проверять ее слова на деле. Дашка могла поколотить даже пацана.

Я вынула черную кассету из белого футляра и вставила в видик. Я вспомнила еще одну фразу брошенную Дашкой напоследок, когда она уже стояла и улыбалась мне в спину. Она жевала жвачку и переминалась с ноги на ногу, сунув руки под резинку штанов сзади, выпячивая ко мне свой животик: «Только смотри одна, чтобы родители не увидели.»

Сперва запись была неразборчивая. По экрану бегали сильные помехи, но то что я увидел потом, то что там делали две девушки… я даже не знала, что такое возможно. Должно быть они были больные на голову.

Одна переодетая в служанку актриса стояла на коленях перед другой, той, что изображала ее госпожу. Служанке Эльзе на вид было лет восемнадцать, а хозяйке дома в котором та якобы убиралась все сорок. Эльвира была недовольна уборкой Эльзы и по всей видимости решила ее проучить. Сперва она грозила ей штрафом, но Эльза расплакалась, стала умолять ее так не лишать зарплаты. И в конечном итоге они нашли компромисс для обеих.

Эльза целовала Эльвиру прямо в задницу. А потом своим языком вылизала ее жопу до блеска. Дальше снова шли помехи и я уверенна, что этим все не закончилось.

Уж не знаю где Дашка взяла эту гадость. Но в тот момент до меня еще все не сразу дошло. Она хотела, чтобы я стала ее служанкой. Чтобы я лизала ей жопу. Фуу. Ну и гадина. Мало ей было надо мной издеваться, так она новое придумала, да еще какое, вот дура! Я офигела от ее предложения. Больше того – она назначила мне стрелку на следующий день в том же месте после уроков. Она хотела слышать от меня ответ. И сказала, что если я не приду, то пожалею.

Спокойная жизнь в обмен на сексуальное рабство, в обмен на удовлетворение ее фантазий, невидимое глазам другим унижение в обмен на прилюдное.

Я даже не могла себе представить, какая ее жопа на вкус. Бррр… у меня мурашки бежали по телу от таких мыслей, ну и идиотка, надо же было такое предложить. Остаток вечера я так и просидела в своей комнате, умоляя время остановиться. Но оно как назло шло, неминуемо приближая меня к завтрашнему дню. Вскоре пришла мама проверить собрала ли я на завтра портфель и легла ли спать. День подходил к концу.

Я лежала накрытая с головой и думала о том, как мне туго пришлось за эти полгода.

(Петушка! Петушка! Петушка!)

Она предлагала мне избавиться от этих унижений раз и навсегда. Но взамен требовала еще большего унижения. Разве, что видимое только нам обеим.

Я сама не заметила, как стала искать плюсы в ее предложении. Мысль о том, что меня больше не будут трогать, грела сердце. Я уже вкусила запретный плод спокойствия на той неделе, пока Дашка пыталась меня задобрить, и очень не хотелось, чтобы привычный ад возвращался.

Я стала думать, что в любом случае Дашка об этом никому не расскажет, иначе ее и саму посчитают больной, а она слишком сильно дорожила своим авторитетом, чтобы его терять. «Что плохого в ее предложении? Подумаешь лизать жопу, зато меня трогать никто не будет и жить станет намного спокойней. Как говорила Дашка за все надо платить. Боже, что за бред я несу? Там же воняет. Я даже боюсь представить, как там воняет у нее после шестого урока. Как знать может со временем я смогу привыкнуть к ее вкусу и запаху. А после жопы что? После жопы, она захочет раздвинуть ножки и отправить меня туда – в волосатую пещеру. Фууу», – думала я тогда. А потом пришли и более страшные мысли о том, что она меня разыгрывает, жестоко разыгрывает. И я твердо для себя решила, что это розыгрыш. «Как только завтра я соглашусь на ее условия, обязательно выбегут одноклассники и начнут тыкать в меня пальцем – думала я. – Скорее всего она даже не спустит штаны, – наивно полагала я. – Я соглашусь завтра на ее предложение и посмотрю что из этого выйдет. Когда ее подруги выбегут из укрытия, я и скажу им, что их розыгрыш провалился».

Я не получала таких предложений никогда в жизни и засыпая, признаюсь, я почему-то хотела, чтобы оно оказалось реальным. Я проспала до утра.

В тот день в школе, задиры от ребят, снова ко мне вернулись. Больше того, Дашка срывалась на мне в два раза сильнее. И я подумала, что как-то ее поведение не вяжется с розыгрышем. Разве, чтобы меня заманить на «такое», она не должна была вести себя тихо? Ну точно розыгрыш. И тут пришли новые сомнения – а что если это не розыгрыш и она и правда спустит свои штаны перед моим носом?

«Ужас какой!»

В этих сомнениях я провела шесть уроков. Последний звонок прозвенел как приговор. Сказать, что я извелась за полдня, будет ничего ни сказать. Я передумала кучу мыслей, и большая часть из них была, не о том, как бы мне от нее отмазаться, а как бы мне это сделать, перешагнув через свою мораль и получить спокойную жизнь. Вдруг Дашка передумала и мой шанс на спокойствие растает в воздухе как дым. Мне вдруг начало нравиться пребывать в неведенье. Мысленно я хотела, чтобы ее слова оказались правдой. Я хотела столкнуться с такой ситуацией лицом к лицу, а потом достойно отказаться и выйти из положения победительницей. Потом пришли и другие мыли: я гадала какая же она будет на вкус: мерзкая, ужасная, вонючая, а может нормальная? Может все и не так страшно. Ну отодвинет она рукой свою булочку, я пару раз сделаю, как она хочет и все готово. А вдруг мне и вправду понравится? Блин, откуда она узнала, что мне может такое понравится? Наверное, всему виной моя жизнь и вечные унижения перед другими. Мне нужна была госпожа, потому что у каждой служанки должна быть своя жо… госпожа.

Ее предложение поменяло мое сознание. Оно было таким внезапным и термоядерным, что я не могла больше думать ни о чем другом. Я уже чувствовала ее вкус. Я представляла, как мы сделаем это в раздевалке или в темноте коридорчика.

Я даже сходила в женский сортир, чтобы проверить как может пахнуть жопа. Я сунула пальцы себе в трусы и провела ими между булок. Я понюхала запах он был своеобразным, похожим на запах куриных вареных яиц. Я не стану скрывать. Я попробовала свои пальцы на вкус и ничего страшного не почувствовала. Возбудилась. После того что я сделала, я промыла рот и зажевала мятной конфетой. Мне было стыдно от самой себя. Из-за глупого розыгрыша я докатилась до того, что сама там у себя пробую.

Но рано или поздно любым метаниям приходит конец. Пришло время идти в раздевалку.

Еще на пятом уроке я хотела сбежать, но вспомнила строгий голос отца и сверлящий взгляд матери. Нет уж. Я должна была довести дело до конца.

Я решила прийти туда, чтобы убедиться что ее там нет. Голос разума силил сомнения. Сто процентный розыгрыш. В реальной жизни такого не бывает. Дашка даже словом со мной не обмолвилась в течение дня. С чего тогда ей ждать меня в раздевалке. Да и если предположить, что она ждет, если б хотела, то поймала бы меня сразу после последнего урока и потащила в раздевалку, а так она давно уже ушла домой и наверняка подумала, что я не соглашусь, потому что никто бы не согласился на такую туфту.

Последними из раздевалки вышли Федька и Женька.

– Пока Петушка, – приветливо попрощался он.

– Хороших выходных, Петушкина, – мельком сказала она.

Я спустилась по ступеням в раздевалку и увидела пустой этаж. Мое воображение дорисовало звук завывающего ветра и вой волков. Выходы имелись на двух концах подвального этажа. Так что в раздевалку можно было спуститься с любого крыла корпуса школы. Длинный холл с каменными кабинками и запертыми дверьми говорил только об одном – все дети давно ушли. В тот день я специально не оставляла куртку в раздевалке. Шесть уроков протаскала ее с собой. Еще бы! Такой стресс.

Коридор передо мной вытянулся и превратился в длинный тоннель из кошмарного сна. Я шла медленно, слушая цокот своих каблуков, пристально всматриваясь в конец холла. Сердце выпрыгивало из груди, низ живота тянуло от возбуждения. Она предложила мне полизать ее попу и я шла к ней, шла к темной пещере в обитель демоницы. Ноги сами вели меня к ней. Все о чем я просила, чтобы ее там не оказалось, но в то же время на душе становилось хреново от мысли, что ее там не будет.

Я дошла до угла и прислушалась – тишина. Там была тишина. «Естественно розыгрыш, – подумала я, а потом испугалась – ждала, что девчонки вынырнут с лестницы и засмеют меня, ведь я же все таки пришла. А что если и мальчики там? Какой ужас, мне хана». Я выглянула за угол – никого. Выдохнула с облегчением, посмотрела на лестницу – снова выдохнула – никого. Я смотрела вглубь черного коридора словно в огромную кроличью нору, темнота словно клубилась там подобно черным пугающим облакам.

– Зайди, – послышался шепот похожий на Дашкин.

Я вздрогнула. Почувствовала, как по спине побежали мурашки с острыми ножками иголочками. «Наверное, они затаились там всем классом – подумалаа я, – сейчас поймают меня и кто знает, чем дело кончится?» Но в душе я обрадовалась тому, что она не ушла.

– Ты одна? – спросила я темноту.

– Да, – ответила темнота. – Не бойся, заходи.

– Я не могу, – ответила я. – Там темно. Я не вижу тебя.

– Я здесь!

Мысли о том, что она все таки одна. Что ее слова не шутка и обреченное согласие на все. Но сказала я совсем другое: – Я наверно не буду… – Сейчас самой смешно, я произнесла эти четыре слова с такой неуверенностью, что Дашка сразу поняла, что я буду.

– А зачем пришла?

– Ты сказала прийти.

– Если захочешь «это».

– Я думала в любом случае надо прийти.

Возбужденное лицо Дарьи показалось из темноты. Она смотрела на мня с нездоровым интересом. На этаже послышались шаги.

– Охранник, – прошептала Дашка. – Я увидела румянец на ее щеках. Ее зеленые глаза, забегались. Рука дернулась из штанов. «Боже, похоже она держала руку у себя в трусиках». Я тут же представила, как она у не пахнет. Она взяла меня за ремень джинсов, втянула в коридор, провела к тупичку и велела молчать. От офигения у меня дрожали ноги поэтому ей не составило труда усадить меня на корточки и прижать к стене.

– Он нас найдет, – прошептала я.

– Заткнись! – ответила Дашка.

Мне было неприятно слышать грубый тон от своей новой «подруги», но кто была я, и кто она? Дашка обняла меня ладонью за лицо той самой рукой, которую пять минут назад держала в трусах. Ее пальцы зажимали мне губы и в какой-то момент один из них провалился мне в рот, когда я попыталась сделать вдох.

Дашка одернула руку и брезгливо вытерла о меня. Во рту остался солоноватый привкус. Я хотела сплюнуть, но шаги приблизились к лону нашего убежища и мне пришлось как сказала Дашка «заткнуться».

«Что я тут делаю? – думала я. – Какого черта, Катюх? Твои родители ждут тебя дома с уроков, а вместо этого ты сидишь в темном углу с неадекватной девочкой, которая, возомнила себя пупом земли. (Попой земли) Но я не могла сдвинуться с места. Что-то внутри меня привыкло к подчинению. Задиры брата, строгое воспитание родителей, обиды в школе от сверстников, учителя. Я просто привыкла подчиняться, вот и тогда я сидела в темном «чулане», с той, которая зажимала мне рот, пахнущей п*здой рукою, с той, которая знала, что надо делать, чтобы моя жизнь наладилась.

Дядя Коля заглянул в коридор, но нас не увидел. Слишком было темно, а фонарики у школьных охранников, бывали только в американских фильмах. Не со школьным бюджетом точно. Уже скоро мы слышали его уходящие по лестнице шаги.

Повисла немая пауза. Теперь мы обе знали зачем пришли. Даша была права – раз я не высмеяла ее, раз пришла, то я уже автоматически на все согласилась, мне стало страшно.

– Будешь? – Прошептала она.

– Нет, – ответила я.

– Тогда зачем пришла?

– Не знаю, я думала, надо.

– Надо, – снова прошептала она, – ты смотрела кассету?

– Да.

– Понравилось?

– Я не знала, что так можно.

– Можно.

– Я не хочу этого делать. Сегодня ты на меня срывалась. Даже больше чем обычно.

– Я хотела, чтобы ты видела, как будет, если ты не согласишься.

– Но зачем тебе это? Зачем срывать зло на ком-то?

– Я должна держать марку. Если ты станешь моей близкой подругой для этих дел, я не буду тебя трогать, но от Ольки защищайся сама. Мы не должны вызывать подозрений.

– А Юлька, – спросила я.

– Юльку я возьму на себя. Она меня слушает.

– А почему ты не попросишь Юльку, раз она твоя подруга.

– Ты че больная? Юлька не такая как ты. Она точно не согласится.

– А какая я?

– Ты такая, которая может согласиться ради собственного спокойствия в классе.

– Ты не шутишь? – Я знала, что после этой фразы начнется действие.

И вместо ответа Даша спустила штаны. Я снова почувствовала дрожь. Я так же сидела на полу, а она теперь встала и выгнулась к моему лицу задом. Я прикоснулась ладонями к ее теплой коже, как будто хотела нащупать стекло в темноте. Почувствовала легкий неприятный запах, который доносился оттуда – специфический запах Даши.

Я стояла как завороженная безудержно призывая себя сбежать. Но не могла.

– Давай, – прошептала она. – Не бойся, она не укусит.

Я некоторое время колебалась. Тишина в ушах звенела так громко, что мне стало казаться, как будто я выпала из реального мира в другой – астральный, где есть только я и попа другой девочки.

Я прикоснулась губами к одной половинке, почувствовала, как Дашка в темноте вздрогнула, слегка отстранилась, а потом с еще большим напором придвинулась ко мне.

Я стала целовать ее ягодицы придерживаясь руками за Дашкины спущенные штаны.

– Да не целуй ты ее – лижи, – послышался голос из пустоты.

А потом я высунула язык и сделала это один раз. Сперва совсем неглубоко. Робкий осторожный лизок. Она подхватила мою голову за затылок и вжала мое лицо себе в задницу. Я нырнула носом прямо туда – почувствовала носом теплоту и влагу. Запах стал сильнее. Я отстранилась и отползла от не на полметра.

– Ну где ты там? – спросила она настойчивым шепотом. – Будешь?

– Не думаю, что мне понравится. Я не хочу. – Здравый смысл все еще пытался выдворить меня из темного коридора.

– Да давай, че ты? Здесь нет ничего плохого. Ты не хочешь, чтобы я тебя трогала в классе, а я хочу иметь такую подругу как ты.

«Иметь.» – повторила я про себя.

Пока я решалась, не зная, что делать, Дашка снова приблизилась ко мне, нащупала мою голову в темноте и прижала к себе. Я ощутила ее лобковые волосы у себя на лице. Она стояла ко мне передом. Запах поменял оттенок на более интересный.

– Хочешь сначала можешь попробовать спереди.

– Спереди? – оторопела я. Ну да, зачем ласкать ее сзади, когда еще есть перед.

– Давай один раз, – уговаривала она меня.

Пока я думала, Дарья снова повернулась ко мне задом.

– Тебе нравится моя попка, Петушка? Давай, полижи ее. В самую дырочку.

– Фуу, – простонала я, – я не буду.

– Мы обе знаем, что ты этого хочешь. Не торопись, начни с поцелуев и медленно переходи внутрь, потом высунь язык и полижи… и все. Я тебя сразу отпущу.

(Опущу)

Она прижала меня к своей жопе и я непроизвольно чмокнула ее булку. Для удобства, Даша поставила меня на колени.

– Я не стану заставлять тебя сегодня лизать по полной программе. Тебе достаточно лизнуть всего один раз, чтобы скрепить наш с тобой договор. Лизни. Глубоко и сладко, и на этом сегодня закончим.

В какой-то момент я потеряла контроль. Мне хотелось выскочить оттуда и убежать, но пальцы Дарьи крепко держали меня за волосы подставляя мои губы к ее выпяченной округлости. Я волновалась. Я почувствовала, как мои трусики намокают. Нет, я не описалась. Это точно. Со мною было, что-то другое.

Она стояла прямо напротив со своей голой жопой и хотела сделать меня своей сексуальной рабыней. И как она вообще до такого додумалась?

– Попробуй, тебе понравится. Давай Петушечка. Ну. Давай сука, лижи! – Даша прикрикнула на меня, я испугалась и сделала это. Я глубоко лизнула ее попу от самой промежность до копчика. Языком я почувствовала гладкий путь, ее анус, и ямку копчика, я практически не ощутила рельефов дырочки. Попка Дашки внутри была гладкая как пластмасс. Во рту сразу появилось ощущение, что я, лизнула обувной крем или нечто подобное. Мне показалось, что на язык что-то налипло, но это был просто глюк.