Текст книги "Нерусские русские. История служения России. Иноземные представители семьи Романовых"

Семилетняя война

Внешняя политика Российской империи в Европе по-прежнему базировалась на союзе с Австрией. Свидетельством тому стал факт посылки в 1747 году во время Второй Силезской войны на помощь австрийцам корпуса Василия Аникитича Репнина (1696–1748)[71]71
  Репнин М.И. Князья Репнины в истории Отечества. М., 2009. С. 128.


[Закрыть].

Геополитические соперники России и Австрии в этот период – Франция и Пруссия, однако в начале 1750-х годов Берлин стал сближаться с Лондоном, что, в свою очередь, привело к складыванию австро-французского альянса и, следовательно, потеплению отношений между Парижем и Петербургом.

В 1756 году началась Семилетняя война (1756–1763 гг.), в которую оказались втянуты все великие, или претендовавшие на роль таковых, державы Европы. Коалиции в составе Австрии, Франции, России, Испании, Швеции и Саксонии противостоял альянс Пруссии, Англии и Португалии.

Елизавета втянулась в этот конфликт помимо собственных интересов, увлеченная происками австро-французской дипломатии и встревоженная претензиями Фридриха Великого на роль общегерманского гегемона. С Англией и Португалией Россия даже не находилась в состоянии войны, направив свои вооруженные силы против Пруссии.

В связи с ухудшившимся здоровьем Елизаветы и для оперативного решения срочных вопросов в военное время было создано некое подобие Кабинета министров, официально именовавшийся Конференцией при Высочайшем дворе. Новый орган хотя и считался совещательным, мог действовать от имени императрицы, пользовался правом законодательной инициативы, давал указания и распоряжения Сенату, Синоду, коллегиям и другим центральным учреждениям империи.

На совещании министров 14 марта 1756 года объявили указание Елизаветы Петровны проводить заседания Конференции регулярно, по определенным дням и при постоянном составе участников, каковыми в разное время являлись: С.Ф. Апраксин, М.П. Бестужев-Рюмин, А.Б. Бутурлин, М.И. Воронцов, Р.И. Воронцов, М.М. Голицын-младший, И.И. Неплюев, Н.Ю. Трубецкой, Я.П. Шаховской, А.И. Шувалов, П.И. Шувалов, великий князь Петр Федорович.

Фельдмаршал С.Ф. Апраксин

По мнению историка русской армии А.А. Керсновского: «Конференция сразу попала всецело под австрийское влияние и, командуя армией за тысячу верст от Петербурга, руководилась, казалось, в первую очередь соблюдением интересов венского кабинета»[72]72
  Керсновский А.А. История русской армии. Т. 1. М., 1992. С. 95.


[Закрыть]. Однако, помимо военных вопросов, она занималась и делами, связанными с промышленностью, сельским хозяйством, торговлей, финансами.

Военные действия между тем шли своим чередом, причем, в отличие от петровских и более поздних екатерининских времен, главную роль в них играли военачальники русского происхождения. Летом 1757 года в Восточную Пруссию вторглись войска, возглавляемые представителем старого аристократического семейства фельдмаршалом Степаном Федоровичем Апраксиным (1702–1758). При Гросс-Егерсдорфе благодаря энергичным действиям бригады Петра Александровича Румянцева (1725–1796) они нанесли поражение корпусу генерала Левальда, но вместо того чтобы развить наступление, Апраксин приказал отходить в Курляндию. Командующего сняли с должности по подозрению в государственной измене, и он умер, находясь под следствием.

Преемником Степана Федоровича стал генерал Виллим Виллимович Фермор (1702–1771), овладевший в начале 1758 года Кенигсбергом (современный Калининград), а затем и всей Восточной Пруссией, население которой приняло русское подданство.

Генерал В.В. Фермор

В августе 1758 года произошла кровавая битва при Цорндорфе, закончившаяся, скорее, с ничейным результатом, но стоившая Фермору его должности. Хотя этот генерал происходил из старинного шотландского рода, уже более полувека верой и правдой служившего России, недоброжелатели припомнили ему как иноземное происхождение, так и службу в адъютантах у Миниха.

Новым командующим назначили еще одного представителя старой боярской аристократии Петра Семеновича Салтыкова (1700–1772), который оставил своего предшественника при армии и внимательно прислушивался к его советам. 1 августа 1759 года при Кунерсдорфе ему удалось нанести поражение лучшему военачальнику эпохи Фридриху Великому. Оставшись всего с тремя тысячами солдат, «старый Фриц» считал войну проигранной и думал о самоубийстве. Однако русское командование и на этот раз не проявило должной активности, отложив дальнейшие действия до следующего года[73]73
  Кони Ф. Фридрих Великий. Ростов-на-Дону, 1997. С. 369380.


[Закрыть].

Очередной командующий, бывший фаворит Елизаветы Александр Борисович Бутурлин (1694–1767) завяз в маневренной войне с Фридрихом, который бросался то на одного, то на другого из своих многочисленных противников.

Финальной точкой в войне с Пруссией стал кратковременный захват Берлина (28 сентября 1760 г.). Успех этот, впрочем, не означал конца войны, поскольку сравнительно немногочисленный отряд, взяв с города контрибуцию, отступил при приближении основных сил Фридриха Великого. Экспедицией руководил саксонец на русской службе Готтлоб фон Тотлебен (1715–1773), известный своей нечистоплотностью в финансовых делах и амурными похождениями. Будучи принят в армию в чине генерал-майора, за поход на Берлин представлен к очередному званию и ордену Александра Невского, но уже в июне 1761 года оказался арестован по обвинению в связях с неприятелем. После двухлетнего следствия Тотлебена приговорили к смертной казни, но его помиловала Екатерина II и даже снова приняла на русскую службу. Его участие в Русско-турецкой войне (1768–1772 гг.) можно считать относительно удачным, однако распри с союзными грузинскими князьями привели к переводу этого авантюриста в Польшу, на войну с конфедератами. Скончался от горячки и был похоронен в Варшаве, несмотря на свое лютеранское вероисповедание, в православной часовне. Лавры же покорителя Берлина отечественные историки впоследствии предпочитали отдавать заместителю Тотлебена Захару Григорьевичу Чернышову (1722–1784)[74]74
  Бантыш-Каменский Д.Н. Биографии российских генералиссимусов и генерал-фельдмаршалов. Т. 1. Ч. 2. М., 1990. С. 94.


[Закрыть].

Тотлебен – представитель когорты кондотьеров, которые начали поступать в русскую армию еще при Петре Великом, но почти исчезли при Елизавете Петровне. При Екатерине II люди этого типа снова потянутся в страну, где сам по себе статус иностранца зачастую воспринимался как своего рода подтверждение знаний и профессионализма. Однако авантюристы подобного типа часто встречались и в армиях других государств, а сами по себе они своего рода порождение эпохи – авантюристичной и куртуазной одновременно. Эпохи, тональность которой задавали идеи Просвещения, а не служения нации и государству.

Среди русских дворян представители подобного типа практически не встречаются. К концу войны с Пруссией основные командные должности занимали представители старых родовитых семейств, а главной восходящей звездой среди полководцев считался П.А. Румянцев, завершивший кампанию 1761 года взятием сильнейшей прусской крепости Кольберга (современный Колобжег) на побережье Балтийского моря[75]75
  Кони Ф. Фридрих Великий. Ростов-на-Дону, 1997. С. 412–413.


[Закрыть].

Здоровье Елизаветы Петровны между тем резко ухудшилось. Еще в августе 1757 года во время очередного паломничества она упала в обморок и несколько дней находилась в критическом состоянии, что спровоцировало в среде элиты интриги, связанные с престолонаследием, сломавшие карьеры А.П. Бестужеву-Рюмину и С.Ф. Апраксину.

Тогда Елизавета оправилась, но в ноябре 1761 года ее состояние снова ухудшилось. Периоды временных облегчений сменялись приступами рвоты и кашля, свидетельствующими о каком-то сильном воспалительном процессе.

12 декабря императрица издала указы об амнистии большого числа заключенных и о снижении пошлины на соль, но ее состояние продолжало ухудшаться, 23 декабря Елизавета исповедовалась и причастилась, а на другой день соборовалась. Около постели умирающей неотлучно находились Петр Федорович и великая княгиня Екатерина.

Скончалась дочь Петра Великого 25 декабря 1761 года (5 января 1762 г. по новому стилю), передавая престол своему племяннику, в жилах которого русской крови будет всего 25 % против 75 % немецкой.

Общие итоги. Елизавета Петровна

Авторитетный историк В.О. Ключевский вообще высказал мнение, что «с правления царевны Софьи никогда на Руси не жилось так легко, и ни одно царствование до 1762 года не оставляло по себе такого приятного воспоминания», как царствование Елизаветы[76]76
  Цит. по: Геллер М.Я. К началу. История Российской империи. http://profilib.com/chtenie/123448/mikhail-yakovlevich-geller-k-nachalu-istoriya-rossiyskoy-imperii-140.php.


[Закрыть].

Не любя заниматься государственными делами, Елизавета всегда оставалась в курсе происходящего, возлагая текущую работу на способных и доверенных помощников. Живая и обаятельная, она умела окружать себя верными людьми и вполне удачно решала конфликты между различными группировками. Опираясь на дворянство, никогда не забывала об интересах других сословий и следила за благосостоянием подданных, видя в этом свой долг не только императрицы, но и христианки.

Вообще, Россией она управляла как рачительная хозяйка большой усадьбы, стремясь жить в свое удовольствие и возложив текущие заботы на помощников. Которых, впрочем, строго контролировала. И при этом всегда оглядывалась на пример своего великого родителя, воздерживаясь, впрочем, от характерных для него радикальных решений.

Пожалуй, единственным не слишком рациональным шагом Елизаветы Петровны стало вступление в войну с Пруссией. С одной стороны, это вытекало из духа союзнических отношений с Австрией, с другой – Россия вполне могла занять более взвешенную позицию, ограничившись дипломатической поддержкой Габсбургского дома.

Впрочем, негативные последствия оказались смягчены одержанными победами и вполне конкретным призом в виде Восточной Пруссии, так что на общих итогах царствования чреватая в перспективе большими неприятностями ошибка не отразилась. Не удивительно, что в памяти поданных «дщерь Петра Великого» сохранилась как дорогая и разумная правительница, царствование которой ассоциировалась с миром, спокойствием и благополучием.

Петр III – самый «нерусский» из императоров

Среди представителей семейства Романовых Петр III поставил печальный рекорд по краткости своего царствования. Финал его трагичен, а сам он остался в истории с репутацией одного из самых загадочных русских императоров, которого одни историки считают личностью психически неуравновешенной, а другие – политиком, опередившим свое время.

Петр III – первый российский монарх, родившийся не в России, а за границей – в главном городе Голштинии Киле. Его отец герцог Карл Фридрих Гольштейн-Готторп принадлежал к роду, владевшему маленьким Голштинским герцогством, расположенным к югу от Датского королевства, с которым шло постоянное соперничество из-за области Шлезвиг.

Великая княгиня Екатерина Алексеевна с супругом Петром III Федоровичем

Мать мальчика умерла, когда ему был всего один год, в 11 лет он лишился отца, после чего воспитывался в доме своего двоюродного дяди по отцовской линии епископа Адольфа Эйтинского, ставшего впоследствии королем Швеции Адольфом Фредериком[77]77
  Мыльников А. Петр III. М., 2009. С. 62.


[Закрыть].

Образование ему дали вполне достойное; он любил музыку и живопись, обожал военное дело, но сам рос болезненным и хилым.

Став в 1742 году наследником Российского престола, Петр получил от императрицы бывшую меншиковскую усадьбу Ораниенбаум (рядом с Петергофом) и 2545 душ крепостных крестьян. Цесаревич не только превратил это поместье в город, но и с энтузиазмом занимался здесь фортификацией, артиллерийским делом, в особенности строевыми эволюциями[78]78
  Журавлев В., Митюрин Д., Сакса К. Форпост Петербурга. СПб., 2011. С. 64.


[Закрыть].

Е.Р. Воронцова

21 августа 1745 года Петр Федорович обвенчался с принцессой Софией Фредерикой Августой Ангальт-Цербстской, приходившейся ему троюродной сестрой и получившей при крещении имя Екатерина Алексеевна[79]79
  Указ императрицы Елизаветы Петровны об обручении 29 июня 1744 г. своего племянника и наследника престола великого князя Петра Федоровича с принцессой Ангальт-Цербстской, принявшей 28 июня 1744 года православную веру и нареченной великой княжной Екатериной Алексеевной. РГИА. Ф. 473. Оп. 1. Д. 116. Л. 16.


[Закрыть]. Брак оказался неудачным, хотя в 1754 году у великокняжеской четы родился сын Павел.

Сам Петр Федорович увлекся Елизаветой Романовной Воронцовой (1739–1792) – племянницей канцлера М.И. Воронцова, пытавшегося через нее наладить отношения с наследником престола. Среди фаворитов Екатерины стоит выделить секретаря английского посла и будущего последнего короля Польши Станислава Понятовского(1732–1798).

Не ладя с супругой, находясь в вечном подозрении у тетушки – императрицы Елизаветы, и вообще, чувствуя шаткость своих позиций при российском дворе, Петр создал небольшую собственную армию, укомплектованную преимущественно выходцами из родной ему Голштинии.

Цесаревич был противником войны с Пруссией, поскольку относился к Фридриху Великому с огромным пиететом и восхищением. Елизавета наводнила «молодой двор» в Ораниенбауме своими шпионами и разместила по соседству с голштинцами подразделения императорской гвардии.

По-видимому, смерть государыни вызвала у Петра III определенное облегчение и одновременно упоение от открывшихся перед ним возможностей.

Голштинские родственники

Будучи воспитанным в европейской культурной традиции, новый монарх не испытывал к России глубокой привязанности. Но хотя повседневное поведение императора зачастую наводило на мысль о его сумасшествии, большинство проведенных им государственных преобразований оказались весьма разумными и впоследствии были сохранены преемниками. В целом выбранный государем курс лежал вполне в русле «просвещенного абсолютизма», сочетая в себе укрепление институтов центральной власти с постепенной ликвидацией феодальных пережитков.

Едва ли не сразу после вступления на престол он поспешил прекратить боевые действия против Пруссии, обменялся с Фридрихом Великим любезными посланиями и вывел русские войска с занятых территорий. Вскоре заключили союз, предусматривавший совместную военную кампанию против Дании, результатом которой должно было стать возвращение Шлезвига Голштинии[80]80
  Мыльников А. Петр III. М., 2009. С. 188.


[Закрыть].

В русском обществе эти действия вызвали негодование, поскольку Восточная Пруссия уже воспринималась как регион Российской империи и законная компенсация за понесенные в ходе войны потери. В то же время война с таким традиционным союзником, как Дания, воспринималась как чуждая национальным интересам и затеянная исключительно ради интересов Голштинского клана.

Более благосклонно встречен Манифест от 4 марта 1762 года, ликвидировавший Тайную канцелярию. Спустя две недели появился указ о создании Главной полицмейстерской части, в задачу которой входило руководство всеми полицейскими органами Российской империи.

Должность Главного директора над всеми полициями император доверил Н.А. Корфу, который в свое время доставил его из Киля в Санкт-Петербург, а во время Семилетней войны был губернатором Восточной Пруссии.

Из ссылки возвратили Б.Х. Миниха, однако непосредственное руководство армией, а также контроль над столицей оказались возложены на двух родственников царя (произведенных им в генерал-фельдмаршалы) принцев Георга Голштинского и Петра Гольштейн-Бекского.

Их возвышение также вызвало раздражение, хотя Петр Август Шлезвиг-Гольштейн-Зондербург-Бекский (1696–1775) служил в русской армии с 1734 года. Петру III он приходился шестиюродным дядей. За участие в кампаниях против турок произведен в генерал-майоры, а за войну со шведами – в генерал-поручики.

В 1755 году Елизавета Петровна пожаловала его генерал-аншефом и назначила ревельским губернатором. Кроме того, в 1755–1758 годах он руководил Военной коллегией[81]81
  Соколов А.Р. Романовы. На благо России. СПб., 2009. С. 47.


[Закрыть].

Фельдмаршал граф Миних так отзывался о принце Петре Гольштейн-Бекском: «Он средних лет; крепкого и здорового сложения; справедливый и хороший полководец; служит охотно и добрый воин, но не имеет больших дарований; дурно ведет себя; затрудняется командою, не зная русского языка; беден; получает только две тысячи рублей пенсии и полковничье жалованье, которое следует увеличить сверх генерал-майорского оклада»[82]82
  Бантыш-Каменский Д.Н. Биографии российских генералиссимусов и генерал-фельдмаршалов. Т. 1. Ч. 1. М., 1991. С. 311.


[Закрыть].

Показательно, что Екатерина II, взойдя на престол, благосклонно отнеслась к Петру Гольштейн-Бекскому, вернув его на должность ревельского губернатора. В 1774 году он стал правящим герцогом Шлезвиг-Гольштейн-Зондербург-Бекским, но умер спустя полгода. Показательно, что похоронили Петра Гольштейн-Бекского в склепе у церкви Нигулисте в Таллине, в городе, которым он руководил на протяжении значительной части своей жизни и где оставил о себе хорошую память.

Принц Георг Людвиг Голштинский

В числе его прямых потомков – нынешние королева Дании Маргрете II, король Норвегии Харальд V, а также наследник британского престола принц Чарльз.

Намного короче оказалась служба в России двоюродного дяди Петра III принца Георга Людвига Голштинского (1719–1763).

Правда, в связи с назначением двоюродного племянника наследником престола принца еще в 1744 году наградили высшими российскими орденами Андрея Первозванного и Александра Невского, но следует учитывать, что, несмотря на высокий статус, они вручались не столько за реальные заслуги, сколько за происхождение.

Сам Георг Голштинский, возможно, послужил бы в русской армии, однако находился в рядах армии Пруссии, поскольку Фридрих II Великий рассматривал его как своего рода заложника, с помощью которого можно было выторговать какие-либо преференции у Романовых. Когда в 1757 году Россия и Пруссия оказались в состоянии войны, никаких репрессий к принцу не применялось, более того, не участвуя в боевых действиях, он время от времени получал очередные звания. Когда до Фридриха дошла весть о тяжелой болезни Елизаветы Петровны, он наконец дал принцу отставку и отпустил в Голштинию, дав на прощание орден Черного орла и чин генерал-майора[83]83
  Кони Ф. Фридрих Великий. – Ростов-на-Дону, 1997. С. 222.


[Закрыть].

Взойдя на престол, Петр III послал в Киль своего флигель-адъютанта подполковника Порошина, приглашая дядю в Россию, а после его приезда в Петербург назначил ему солидное жалованье в 20 тысяч рублей в год, дал титул Высочества и произвел в генерал-фельдмаршалы[84]84
  Бантыш-Каменский Д.Н. Биографии российских генералиссимусов и генерал-фельдмаршалов. Т. 1. Ч. 1. М., 1991. С. 313.


[Закрыть].

Показательно, что от самой границы экипаж, в котором принц следовал со своей супругой, в каждом сколь-нибудь значимом пункте встречали выстроившиеся войска и гремели салюты.

Именно Георгу Голштинскому предстояло вести русскую армию на войну с Данией, и его же император намеревался возвести на престол герцогства Курляндского. Однако до начала похода в его распоряжении имелось только обученное на прусский манер голштинское войско, едва насчитывавшее шесть сотен штыков и сабель.

Зато внешние знаки почета продолжали сыпаться на принца как из рога изобилия: в его честь назвали новый военный корабль, ему подарили два роскошных дома, а иностранные послы тянулись к нему вереницей, видя в нем человека, который скоро будет вершить дела огромной империи[85]85
  Соколов А.Р. Романовы. На благо России. СПб., 2009. С. 46.


[Закрыть].

Надо сказать, что принц сохранял достаточно здравого смысла, убеждая племянника не злить собственных подданных ненужной войной с Данией и заменой русских мундиров на форму прусского типа. По мнению Д.Н. Бантыш-Каменского, принц «…имел доброе сердце, был образован, но характер имел чрезвычайно слабый. Давал полезные советы, но сам часто действовал против собственных интересов, оказывая предпочтение уроженцам германских земель»[86]86
  Бантыш-Каменский Д.Н. Биографии российских генералиссимусов и генерал-фельдмаршалов. Т. 1. Ч. 1. М., 1991. С. 314.


[Закрыть].

Так или иначе, но, несмотря на случавшиеся между ними размолвки, Георг Голштинский – один их тех, кто до последнего оставался верен императору, пытаясь отговорить от присяги Екатерине Конногвардейский полк, шефом которого он являлся. Отсидев под арестом, принц затем был вполне милостиво принят новой государыней, которая назначила его наместником, т. е. фактически русским представителем в Голштинии. Впрочем, его наместничество оказалось недолгим. Вернувшись на родину, принц овдовел, а в сентябре 1763 года умер. Один из его сыновей Петр Фридрих Людвиг (1755–1829) стал в 1823 году великим герцогом Ольденбургским, а двое внуков оставили выдающийся след в истории российской благотворительности.

Еще один голштинский родственник Петра III хотя и получил титул российского генерал-фельдмаршала, в России так и не побывал. Речь идет о герцоге Карле Людвиге Шлезвиг-Гольштейн-Зондербург-Бекском (1690–1774), который, как и его младший брат Петр Гольшейн-Бекский (тоже российский фельдмаршал), приходился Петру III шестиюродным дядей через датского короля Фредерика I[87]87
  Бантыш-Каменский Д.Н. Биографии российских генералиссимусов и генерал-фельдмаршалов. Т. 1. Ч. 1. М., 1991. С. 5.


[Закрыть].

Правящим герцогом Голштинии он стал в 1757 году, после гибели своего бездетного племянника Фридриха в битве с австрийцами под Прагой. От закончившегося разводом брака с польской графиней Анной Каролиной Ожельской (1707–1769; внебрачная дочь короля Польши, курфюрста Саксонии Августа Сильного) у него имелся единственный сын, не переживший своего родителя. Таким образом, голштинский престол достался уже упоминавшемуся Петру Августу Гольштейн-Бекскому.

Неудачливый реформатор

Фактически за полугодовое царствование Петра III в российской элите сформировалась довольно заметная по численности «голштинская» команда, в преданности представителей которой император был абсолютно уверен. Другое дело, что, будучи абсолютно чуждыми для России людьми, они оказались в своеобразном вакууме, так что мало могли помочь царю в проведении намеченной им политической линии. О том, что это была за линия, исследователям остается лишь догадываться. Не заручившись поддержкой традиционных элит, Петр III в значительной степени стал жертвой информационной кампании, развернутой против него собственной супругой. Конкретные обвинения, дававшие повод для этой кампании, заключались в пренебрежении русскими обрядами и попытками принизить роль гвардии. Соответствующих действий императора оказалось достаточно для того, чтобы встревожить столичное дворянство, перед которым встал призрак «немецкого засилья» и новой бироновщины. Возвращение из ссылки деятелей, подобных самому Бирону и Миниху, еще больше укрепило тревожные подозрения. Между тем конкретные государственные мероприятия, осуществленные Петром III, были сохранены и развиты его преемниками, что говорит о рациональности политики этого неудачливого императора.

Канцлер М.И. Воронцов

Ведущую роль в окружении царя все же играли русские. Так, главным советником по вопросам государственного управления стал канцлер М.И. Воронцов, а среди секретарей особым доверием пользовался Дмитрий Васильевич Волков (1727–1785), которому молва приписывала авторство изданного 18 февраля 1762 года Манифеста «О даровании вольности и свободы всему российскому дворянству»[88]88
  Градоначальники. Санкт-Петербург – Петроград – Ленинград – Санкт-Петербург. СПб., 2003. С. 208.


[Закрыть].

Этот документ освобождал дворян от обязательной или военной службы и, как отмечают ряд историков, способствовал появлению в России по-настоящему свободного и финансово обеспеченного класса общества. Правда, класса паразитического, поскольку отказ от службы лишал дворян как людей, не приносящих никакой пользы государству, морального права владеть землей и крепостными крестьянами.

А.С. Пушкин в связи с этим резонно заметил, что: «Памятниками неудачного борения аристократии с деспотизмом остались только два указа Петра III о вольности дворян, указы, коими предки наши столько гордились и коих справедливее должны были бы стыдиться»[89]89
  Цит. по: Сурат И. Пушкин о назначении России. http:// magazines.russ.ru.


[Закрыть].

21 марта Петр III подписал указ о полной секуляризации недвижимых церковных имуществ с передачей ведавшей их синодальной «Коллегии Экономии» в ведомство Сената. Материальное содержание духовенства фактически возлагалось на правительство. На практике данное решение означало переход церковных владений в собственность государства и лишение Церкви ее экономической независимости.

Исполнение указа на практике породило множество злоупотреблений, что дало Екатерине II возможность, формально дезавуировав этот указ, провести секуляризацию в гораздо более жестком варианте.

Указом от 18 мая 1762 года предполагалось заменить ликвидированную Конференцию при Императорском Дворе Императорским Советом, однако претворение в жизнь этого указа произошло уже в следующее царствование[90]90
  Мыльников А. Петр III. М., 2009. С. 194.


[Закрыть].

В конечном счете перегибы секуляризации и демонстративное пренебрежение православными обрядами, заключение крайне невыгодного мира с Пруссией, а также попытка начать ненужную войну с Данией подорвали авторитет императора.

Неуравновешенный характер государя вынуждал многих влиятельных сановников беспокоиться за стабильность своего положения. Наконец, несколькими кадровыми перестановками и отменой ряда традиционных льгот Петр III вызвал недовольство гвардии – силы, уже не раз влиявшей на ход отечественной истории.

Такое положение позволило оппозиционным кругам, группировавшимся вокруг молодой царицы Екатерины Алексеевны, начать подготовку к государственному перевороту[91]91
  Письмо предположительно императрицы Екатерины II воспитателю принца Ойтинского Каппельману в Цербсте по поводу императора Петра III на французском языке. 1762. РГИА. Ф. 1088. Оп. 2. Д. 854. Л. 1–2.


[Закрыть]. Непосредственными его организаторами стали офицеры-гвардейцы – ее любовник Григорий Григорьевич Орлов (1734–1783) и его брат Алексей Григорьевич Орлов (17371807). Также среди участников заговора фигурировали видный сановник граф Никита Иванович Панин (1718–1783), княгиня Екатерина Романовна Воронцова-Дашкова (17431810) и др. Организаторы могли рассчитывать на 40 офицеров и 10 тысяч солдат гвардии.

27 июня, когда Петр III находился в Петербурге, где провожал отправлявшуюся в Голштинский поход гвардию, был арестован участвовавший в заговоре офицер Пассек. К находящейся в Петергофе Екатерине Алексеевне немедленно отправились братья Орловы, убедившие ее в необходимости немедленных действий.

На следующий день в Ораниенбаум прибыл Петр III и после завтрака отправился в Петергоф к супруге. Но Екатерины там не застал и, заподозрив неладное, послал доверенных лиц узнать о ситуации в столице. Переворот в это время был в самом разгаре.

В Петербурге Измайловский и Семеновский полки присягнули новой императрице. У Казанского собора сторонники Екатерины столкнулись с Преображенским полком. Противостояние едва не закончилось кровопролитием, но соратники по гвардии уговорили преображенцев перейти на их сторону. Толпа солдат вперемешку с жителями города двинулась к Зимнему дворцу. Здесь Екатерину ожидали все высшие чины государства, также поспешившие присягнуть ей на верность. Затем объявили Манифест о вступлении на престол новой государыни.

Получивший известия из Петербурга Петр III начал рассылать курьеров, а затем по совету фельдмаршала Миниха решил отплыть из Петергофа в Кронштадт.

Однако, когда лодки с государем и его свитой приблизились к островной крепости, оттуда сделали несколько предупредительных выстрелов, а затем объявили, что гарнизон поддерживает Екатерину II.

Петр III и его свита вернулись в Ораниенбаум, где находилась их последняя надежда – голштинцы[92]92
  Бантыш-Каменский Д.Н. Биографии российских генералиссимусов и генерал-фельдмаршалов. Т. 1. Ч. 1. М., 1990. С. 197.


[Закрыть].

Однако уже утром 29 июня дюжие русские гвардейцы во главе с Екатериной II выгнали голштинцев с их позиций, даже не прибегая к оружию – пинками и подзатыльниками.

Убедившись в полной несостоятельности своего войска, Петр III дал арестовать себя и был препровожден в свой загородный дворец в Ропше.

Здесь он находился под охраной нескольких гвардейцев во главе с А.Г. Орловым и 17 июля убит ими, вероятно, в результате случайно вспыхнувшей пьяной ссоры. Нельзя исключать и версию о том, что убийство являлось спланированным или произошло при молчаливом попустительстве императрицы. По официальной же версии свергнутый монарх умер от «геморроидальных колик».

В отличие от предшественников, Петра III похоронили не в Петропавловском соборе, а в Александро-Невской лавре.

Вместо 75 %-го немца, свергнутого, по мнению общества, за измену национальным российским интересам, на российский престол вступила 100 %-ная немка Екатерина II, которую можно будет упрекнуть в чем угодно, кроме нехватки твердости в отстаивании интересов страны, ставшей ей новой и единственной Родиной.