Текст книги "Страсти по спорту"

Но такая схема работает лишь при встречном ветре. Если он подует сбоку, команда обязана тут же перестроиться в косую линию. В Discovery Channel все эти маневры доведены до автоматизма. Что, в общем-то, неудивительно, учитывая опыт и класс грегари Лэнса Армстронга. И понятно, почему американская группа неизменно побеждала в традиционных для «Тур де Франс» командных гонках с раздельным стартом, сразу – уже в первую неделю – обеспечивая Армстронгу отрыв.

Теперь о вещах куда менее известных, а потому интересных. В 2005 году телеканал Discovery, перекупивший сильнейшую велогруппу мира у почтовой службы США, снял документальный фильм «Наука Лэнса Армстронга», который можно расценивать как своеобразный ответ на книгу «Секреты Армстронга», авторы которой – Пьер Баллестер и Дэвид Уолш, – ссылаясь на сотрудников U. S. Postal, рассказали о якобы действовавшей в команде масштабной фармакологической программе. По их словам, запрещенной фармакологией активно пользовался и Армстронг.

В фильме показаны совсем другие методы достижения цели. И этим кадрам веришь гораздо охотнее, поскольку, во-первых, Армстронга проверяли на допинг чаще, чем кого-либо из велосипедистов, и он ни разу не попался, а во-вторых, тому, что видишь своими глазами, всегда ведь веришь больше, чем чьим-либо словам.

В этом фильме, в частности, рассказывается о работе группы F-1. Не правда ли, говорящее название, навевающее ассоциации с «Формулой-1», самым высокотехнологичным видом спорта? Ассоциации, сразу скажем, оправданные. Эта группа, в которую входят высококлассные специалисты в различных областях, начала помогать U. S. Postal в конце 90-х. До сих пор о том, в чем эта помощь заключалась, говорилось мало, но Discovery, верный своему названию, решил приподнять завесу тайны.

Например, показал аэродинамическую трубу, по размерам, кажется, не уступающую аналогичным трубам в «Формуле», даже крупнейшей, которой располагает «Заубер». Вряд ли хотя бы у одной велогруппы мира есть что-то похожее. В трубе тестируются и велосипед, и костюм, и шлем гонщика. Затем с помощью компьютера производятся расчеты. После них выбирается оптимальная форма для всей экипировки. А затем уже при непосредственном участии в анализе самого Армстронга принимается решение об оптимальной форме его посадки. Она должна быть хорошей как с точки зрения аэродинамики, так и с точки зрения удобства самого гонщика. Ведь он должен занимать такую позицию, чтобы не только разрезать воздух, но еще и с максимальной отдачей крутить педали.

Сходства с автогонками добавляют кадры, иллюстрирующие процесс создания велосипеда. Его рама, как у машин «Формулы», карбоновая, т. е. одновременно и прочная, и легкая (из того же – очень дорогого, к слову – материала делалась и подошва для обуви американца). Точнее, «легкая» – здесь не совсем то слово. Вы ни за что не догадаетесь, сколько весила модель Trek Madone SSLx, на которой в июле 2005 года Лэнс Армстронг уезжал от соперников в Альпах и Пиренеях и на которой за 20 с небольшим минут, что длилась первая «разделка» в день открытия, «привез» основным конкурентам минуту. Этот велосипед весил 6,7 кг! Средний вес машин конкурентов – около 10 кг.

В F-1, впрочем, имели дело не только с карбоном и компьютерами. В группу входили физиологи, эксперты по питанию, психологи. Они тоже регулярно занимались с Армстронгом, давая ему возможность подходить к «Тур де Франс» на пике формы.

Раскрыли в фильме и секрет самого Армстронга. Ведь даже невезучие противники американца признавали: при всей мощи поддержки он уникум. Не все, однако, догадываются, насколько Лэнс уникален. А главное – в чем.

В том, например, что его сердце перерабатывает 34 л крови в минуту, а сердце среднего человека – 19. Организм Армстронга обладает способностью усваивать 83 мл кислорода из вдыхаемого им воздуха на 1 кг тела, у среднего человека этот показатель – 45 мл. Основным источником энергии для нас является кислород. Мощность, которую благодаря ему способен развивать Армстронг, – 500 Вт, хотя у обычного молодого человека лимит – около 250 Вт. В горах на крутых подъемах гонщиков губит не только недостаток кислорода, но и то, что называют тяжестью в ногах. Боль в мышцах появляется вследствие выделения молочной кислоты. Невероятно, но у Армстронга она, оказывается, почти не выделяется!

Хотя, конечно, не только в этом его уникальность заключается. Но мы не будем ее дотошно исследовать, потому что, во-первых, о том, что произошло с ним в 1996 году, уже написано слишком много, а во-вторых, почему он смог побороть рак и стать после этого семикратным победителем тяжелейшей из гонок, все равно, видимо, объяснить никому и никогда не удастся. Даже с помощью самых совершенных технологий. Должны же в герое оставаться какие-то загадки.

Сейчас я окончательно понял, что все мы перед ним бессильны и наши выступления, по большому счету, бессмысленны.

Тьерри Виньерон о Сергее Бубке

Хотя бы для того, чтобы их пытались разгадывать. Так, в одном серьезном американском журнале автор-профессор постарался с научной точки зрения объяснить, почему Сергей Бубка все время выигрывает. Его прыжки были разложены, что называется, по полочкам. И вот вывод: просто Бубка использует шест, который предназначен для человека более солидной комплекции, и научился держать его максимально близко к концу – вот, собственно, и вся разгадка!

Подобных попыток объяснения «феномена Бубки» появлялось немало. Ведь появление Бубки стало настоящим потрясением. Для всех – и болельщиков, и его соперников, потому что в спорте еще не было такого превосходства одного атлета над другими. В течение 1984 года он девять раз устанавливал мировые рекорды. На одном из турниров француз Тьерри Виньерон в борьбе с Бубкой тоже установил рекорд. Однако в следующей попытке советский прыгун легко улучшил этот результат. «Сейчас я окончательно понял, что все мы перед ним бессильны и наши выступления, по большому счету, бессмысленны», – признался тогда Виньерон.

На несколько лет прыжки с шестом как спортивные состязания потеряли всякий смысл – ведь победитель был известен заранее. Но вопреки аксиоме, согласно которой вид спорта тем интереснее, чем выше конкуренция, соревнования приобрели огромную популярность. Зная, что Бубка в любом случае выиграет, зрители все равно ходили на стадион. Его выступления превратились в шоу с почти обязательной кульминацией в виде рекорда мира. Всего их Бубка установил 35.

Причем каждый раз он поднимал планку на один сантиметр выше… Его парижский прыжок на шесть метров в 1985 году сравнили с полетом Гагарина в космос. На чемпионате мира 1991 года в Токио Бубка выиграл со скромным для себя результатом 5 метров 95 сантиметров, но компьютеры определили, что в победной попытке он перелетел планку на высоте 6 метров 37 сантиметров. В итоге Бубка стал революционером легкой атлетики задолго до того, как в ней произошла революция коммерческая. По сути, сам же Бубка ее и готовил. Прыжки с шестом из гарнира превратились благодаря ему в главное легкоатлетическое блюдо. Начали даже проводиться отдельные турниры только для шестовиков, один из которых организовал сам Бубка в 1990 году в Донецке.

К тому моменту он стал в спорте культовой фигурой. Его называли «уже бессмертным». А впереди была еще победа в серии Гран-при, четыре титула чемпиона мира (всего их на его счету шесть), наконец, «прыжок в следующее столетие»… «Я понимаю тех, кому со стороны моя карьера кажется безоблачной, – сказал как-то Бубка. – На самом деле это не так. Все мои победы – это адский труд и внутренние терзания».

Видимо, Бубка имел в виду в первую очередь Олимпиады. Для него, победителя 45 крупных соревнований, золотая медаль Сеула так и осталась единственной олимпийской. Тогда же он объяснил свой выбор: «Мне кажется, что прыжки с шестом – это спорт для профессоров. В них нельзя взять одной силой, недостаточно только хорошо бежать и хорошо прыгать. Нужно еще все время думать: как правильно взять шест, какую стратегию выбрать… Думаю, ничего интереснее в легкой атлетике нет».

Все мои победы – это адский труд и внутренние терзания.

Сергей Бубка о победах

А ведь Сергей, по воспоминаниям своего тренера Виталия Петрова, был уникальным, универсально одаренным атлетом: «По-моему, он вообще мог бы заниматься любым видом спорта и добиваться в нем успехов – скажем, гимнастикой». Результатам Бубки в беге на 100 метров (10,2 сек.) и прыжках в длину (7,80 м) могли бы позавидовать многие специалисты по этим дисциплинам.

Однако в Лос-Анджелес он, как и все советские спортсмены, не поехал из-за бойкота. В 1992 году в Барселоне Бубка «смазал» все три свои стартовые попытки, уступив в итоге первое место Максиму Тарасову. В Атланте его золото считалось практически гарантированным для Украины. И никто не принимал в расчет тот факт, что за три месяца до тех Игр у Бубки впервые воспалилось ахиллово сухожилие и в какой-то момент боль была такой сильной, что он с трудом ходил. «Я очень хотел выиграть, – рассказывал Бубка. – Но мне вдруг, может в первый раз в жизни, стало по-настоящему страшно. Я осознал, что рискую здоровьем». В Атланте он отказался от прыжков.

Там же ему пришла в голову мысль, что карьеру пора заканчивать. Тем более что было очевидно: из-за сложной операции на ахилловом сухожилии придется пропустить как минимум сезон. А жизнь, по большому счету, уже сложилась. Он пользовался бешеной популярностью. Когда Бубка появился на чемпионате мира по фигурному катанию 2000 года, все зрители встали. Когда он приехал посмотреть Открытый чемпионат Австралии, теннисные суперзвезды подходили к нему за автографом.

Известие о том, что «бессмертный» намерен принять участие в афинском чемпионате мира 1997 года и снова победить, было воспринято как неудачная шутка: о каком чемпионате может идти речь, когда спортсмен к нему практически не готовился?

«Это была не самая красивая из моих побед, но одна из самых приятных», – улыбнулся Бубка на пресс-конференции после соревнований. Позади были прыжок на 6,01 и изумление Тарасова, уже уверенного в своей победе. Но была и попытка взять планку, установленную на высоте 6,15, т. е. на сантиметр выше, чем итальянский рекорд. Попытка, окончившаяся неудачей. И недовольный свист только что пребывавших в экстазе трибун… «Я их понимаю, – снова улыбнулся Бубка. – Они же привыкли к тому, что, если я прыгаю, должны быть рекорды».

А рекордов уже быть не могло…

«Не будет обидно, когда кто-нибудь побьет ваши рекорды?» – как-то спросили у Бубки журналисты. «Рекорды? – он на секунду задумался. – Мне кажется, для того чтобы это произошло, нужны какие-то радикальные изменения. Ну, скажем, новые, более совершенные шесты…» А потом, словно устыдившись собственной нескромности, добавил: «А вообще-то они, конечно, будут побиты. Когда-нибудь». Прошло уже почти 10 лет. Рекорды Бубки еще держатся – 6,15 в закрытых помещениях и 6,14 на открытом воздухе.

Впрочем, Бубка никогда не был пророком, да и не считал себя таковым. Как-то он заметил, что, пока женщины не преодолеют пятиметровый рубеж, не будет относиться к ним серьезно. Он не уточнил, сколько времени для этого понадобится спортсменкам, но уже через два года после того, как журналисты растиражировали его высказывание, 22 июля 2005 года в Лондоне Елена Исинбаева взяла 5,0. И стала такой же заложницей публики, каким в свое время был Бубка. Через три года, на Олимпиаде-2008 в Пекине от нее ждали не просто победы, а победы с рекордом.

К этому событию нужно было быть готовым. Складывалось ощущение, что оно настолько неизбежно, что не может уже вызвать сильные эмоции. Но перед третьей попыткой Елены на 5,05 прекрасный пекинский 90-тысячник стал таким тихим, словно на его переполненных трибунах не было ни единого человека. А когда Исинбаева перелетела планку, люди поднялись на ноги, их крики и аплодисменты грозили разрушить «Птичье гнездо», показавшееся вдруг слишком хрупким. Даже бег на стометровке Усейна Болта не вызвал таких последствий, какие вызвал 24-й по счету мировой рекорд российской прыгуньи с шестом. Притом, что финал с участием Болта хотя бы отдаленно напоминал спортивную борьбу.

В случае с Еленой Исинбаевой никакой борьбы, конечно, не было. Она размялась на высоте 4,70 – недостижимой ровно для половины из дюжины соперниц. По существу, золото Елена выиграла уже вторым прыжком – взяв 4,85. В это время с ней формально еще сражалась наглая американская девушка Дженнифер Стучински, перед Олимпиадой решившаяся заявить, что авторитет великой Исинбаевой на нее нисколько не давит и она собирается преподать ей урок. Стучински прыжком на 4,80 оставила с бронзой еще одну россиянку – Светлану Феофанову, а сама заказала 4,90.

И запорола все три попытки, а потом жаловалась на то, что ей почему-то давали на них не три минуты, как положено по регламенту, а две. «Всего по две! – повторяла она. – Разве я могла избежать в этой ситуации ошибок?!» Она словно и вправду считала, что отсутствие ошибок могло помочь ей обыграть королеву шеста. Или это была просто истерика так и не понявшей, что она нацелилась не на обычного человека, а на непобедимую королеву, девчонки?

А королева из-под накинутого на голову полотенца спокойно смотрела на все эти американские потуги и настраивалась. «Птичье гнездо» бурлило в предвкушении шоу Елены Исинбаевой. Она наконец осталась один на один со своим единственным противником – планкой. Сначала – на высоте 4,95, высоте нового олимпийского рекорда (прежний – 4,91 – Исинбаева установила в 2004-м в Афинах), взятой с третьей попытки, затем – на высоте нового рекорда мира.

И вдруг показалось, что 4,95 она не возьмет. Она уже была олимпийской чемпионкой, но это было не то, чего от нее все ждали. Перед нами был наш кумир, это был наш Майкл Фелпс, но Майкл Фелпс без мирового рекорда. Нам было бы плевать на то, что китайцы и американцы на той Олимпиаде выиграли в несколько раз больше золота, чем мы, – но если бы только она победила с мировым рекордом, а не с 4,85. И не с 4,95. А она не могла взять 4,95 ни с первой, ни со второй попытки.

А потом была воцарившаяся внутри «Птичьего гнезда» жуткая, заставляющая замереть сердце тишина – и идеальный прыжок, породивший бурю. Стадион не хотел ее отпускать. Не хотели отпускать русские и китайцы, американцы и итальянцы, немцы и англичане. В эту минуту она смогла влюбить в себя и объединить если не весь мир, то по крайней мере этот кусочек мира. Для него воздушный поцелуй красавицы-королевы – двукратной олимпийской чемпионки, 24-кратной рекордсменки мира и просто очень-очень красивой девушки – был лучшим среди всех мыслимых подарков на свете.

Потом Елена рассказывала о секретах своих побед. О черном (ей он представлялся темно-бордовым) лаке на ногтях: «От сглаза… Такие ногти бросаются в глаза. И вот – чтобы отпугивали. Будут видеть такой кровавый цвет – и отойдут от греха»; о полотенце, под которое она пряталась то ли от стадиона («Чем громче будет стадион, тем легче мне сосредоточиться и уйти в себя»), то ли от соперниц («А то сидят некоторые рядом. Смотрят. Я же тоже все вижу – периферическим зрением своим. Но моих глаз они не видят»); о соперничестве («Я такая эгоистка в секторе…», «…я никогда и никому не перейду дорожку перед прыжком. Мне это не нужно. Я и без этого выиграю»).

И – о самом главном: «Главное – это любовь. Главное – любить, быть любимой. От этого крылышки вырастают. И ты бежишь и потом так взлетаешь: тык-тык-тык…»

Елена Исинбаева оказалась первым человеком на Олимпиаде-2008 (да и, возможно, вообще первым великим чемпионом в мире), кто признался, что для того, чтобы победить, надо любить. Никакого пафоса не было в этом признании, никакого кокетства. Можно сказать, это имело для нее прикладное значение.

И Елена совсем не считала себя великой: «Великая? Нет, я просто взрослая стала, – качала она головой. – Я выиграла не как в Афинах. Не от фонаря, не от балды. Я хотела только первого места. Я шла к нему. Поражения не нужны человеку. Поражения не помогают никому, а победы помогают многим».

И еще она подтвердила (как будто кто-то сомневался), что чемпионка, рекордсменка, триумфатор – прежде всего женщина: «Я выхожу на стадион и знаю, что должна показать людям праздник. Мне нравится, что на меня смотрят. Я от этого балдею. Я от этого хочу наизнанку вывернуться!»

Днем раньше Елены золотую медаль выиграл Валерий Борчин. По громкости эта победа уступала, конечно, триумфу королевы шеста: все-таки спортивная ходьба – не тот вид спорта, который заставляет умолкнуть почти сто тысяч болельщиков в томительном ожидании. Но по уровню искренности они – Валерий и Елена – друг другу нисколько не уступили. Правда, соревнований по тому, кто из чемпионов более искренен, никто не проводит – это уже вне спорта.

Но вот для того, чтобы так просто сказать, что спортивная ходьба – очень интересное состязание, потому что, пока идешь, в голову «мысли всякие лезут» (например, о том, что «надо дойти» или о том, что «хочется выиграть медаль»), нужно родиться победителем. Как и для того, чтобы признаться после олимпийской победы: «Я, честно говоря, очень уехать домой хочу. Я три дня назад ведь уже приехал. Долго не люблю за границей быть. Хочу домой, в Повадимово».

Кстати, на второй день после победы Елена Исинбаева замолчала. Она не разговаривала не только с журналистами, но и почти ни с кем вообще. Она тренировалась. Она выдумала себе тренировки два раза в день, и у нее больше не было свободного времени. Ее видели плачущей. Она просто приходила в себя. И тут нет ничего особенного. Так приходят в себя великие, когда с ними случается то, о чем они мечтали, и то, для чего они жили.

Часть II
Человеческие трагедии

«Один выиграл, а другой проиграл, у одного золото, у другого серебро. И вы не можете даже представить себе, какие это два разных мира…» – рассказывал уже оставивший спорт великий борец Александр Карелин. Правда, бывают поражения, которые помнятся гораздо дольше, чем иные победы, – поражения в неравной, даже нечестной борьбе. Они демонстрируют величайшую силу духа, когда проигравший торжествует над победителем. А еще такие поражения закладывают фундамент будущих побед.

Ради них спортсмены готовы терпеть травмы и перебарывать страх, ради них они изматывают себя тренировками и травят допингом, ради них они готовы идти на смерть. Бронза дзюдоиста Дмитрия Носова, добытая с почти сломанной рукой, и безнадежная борьба Александра де Мерода с допингом – явления одного порядка. Отказ Ирины Коржаненко вернуть золото Олимпиады после положительной допинг-пробы и агония Майка Тайсона на ринге – тоже.

Нелепый «гол Филимонова», «Чудо на льду» и «отравленный матч», успокаивающий разъяренных очевидной несправедливостью болельщиков Алексей Немов и яростная отповедь новым правилам фигурного катания Евгения Плющенко – все это обратная сторона медали. Как и гибель Айртона Сенны, альпинистов на Эвересте и раллистов на «Дакаре».

Глава 6
Химия тела

•  Травмы и повреждения на соревнованиях

•  Тоня Хардинг

•  Гендерный контроль и Кастер Семеня

•  Александр де Мерод, борьба с допингом и WADA

•  Ирина Коржаненко и олимпийское золото

В 2002 году на трассе в Донингтоне во время свободной практики перед Гран-при Великобритании чемпионата MotoGP произошла страшная авария. Когда по телевидению прокручивали кадры падения на полной – за 200 км/ч – скорости гонщика на мотоцикле Honda, казалось, что у него нет шансов выжить. Спортсмену повезло. В госпитале у него обнаружили множество травм – сотрясение мозга, перелом большого пальца правой руки, ушиб бедра – и порекомендовали до конца сезона воздержаться от мотогонок. Он, наплевав на советы врачей, вернулся уже спустя несколько недель, принялся выигрывать этап за этапом и стал чемпионом мира.

В том году великий Мик Дуэн сказал про Валентино Росси: «Да он настоящий сумасшедший!» И эти слова итальянец до сих пор называет лучшим комплиментом, который ему когда-либо доводилось слышать.

В чемпионате MotoGP – той же, по сути, «Формуле-1», но где вместо четырех колес всего два, а вместо хоть какой-то защиты в виде кокпита защита в виде шлема и наколенников – действительно способны ездить лишь сумасшедшие. Такие, как тот же Дуэн, который закончил в 1999 году карьеру с двумя скрепляющими пластинами и дюжиной винтов в костях ног плюс пластиной в предплечье. Металлоконструкции появились в его теле после аварии в Ассене в 1992-м. Она чуть не стоила австралийцу потери ноги (после операции он так и не научился толком заново ходить), но не заставила бросить гонки. И он закончил карьеру не только с винтами в разбитых костях, но и с пятью титулами чемпиона мира.

Был еще двукратный чемпион мира Барри Шин, который шутил о себе: «Мое тело наполовину состоит из железа». И был, надо сказать, недалек от истины, поскольку всяких шурупов после аварии на скорости 260 км/ч в 1982 году в нем сидело больше, чем в Дуэне.

Были еще два блестящих американца – Кенни Робертс и Уэйн Рэйни. Они падали в своей карьере десятки раз. Многократно падали так, что все изумлялись: и как после этого можно было остаться живым?! Оба завязали с гонками после того, как получили перелом позвоночника и оказались прикованы к инвалидному креслу.

Было еще много таких же «смертников», добровольно обрекавших себя на риск куда больший, чем те, кто несется по асфальту за рулем автомобиля. И ни один из них – ни Дуэн, ни Робертс с Рэйни, ни кто-либо другой – так и не смог объяснить, что же заставляет людей подвергать себя такой опасности. А Шин незадолго до смерти (от рака, а не на дороге) сказал: «Сам не понимаю, зачем я занимался этими чертовыми гонками».

Как-то Росси спросили, чувствует ли он страх, когда падает. «Конечно. Каждый раз. Очень сильный страх. И каждый раз асфальт кажется мне более жестким, чем он был до сих пор. Это жутко больно», – ответил он.

У меня не госпиталь, а спортивная команда. У меня люди играют, а не лечатся.

Анатолий Тарасов, тренер, о травмах

Иными словами, спортсмены боль и страх чувствуют и переживают так же, как и все обычные люди. Больше всего на свете они боятся именно боли – так, 90 % опрошенных в Германии спортсменов заявили, что больше всего на свете боятся травм. Но все же они не обычные люди. Лишь единицы после травм начинают думать о том, чтобы бросить спорт. Травма для спортсмена – это не повод для сомнений, а всего лишь барьер, который надо во что бы то ни стало преодолеть. По сути – еще одно соревнование. После операции они обычно спрашивают не о том, когда выздоровеют, а о том, когда снова смогут начать тренироваться.

Эту готовность к самопожертвованию на уровне подвига (или саморазрушению на уровне безумия – как кому нравится) в спортсменах тщательно культивируют. Так, великий тренер Анатолий Тарасов говорил хоккеистам, которые жаловались ему на травмы: «У меня не госпиталь, а спортивная команда. У меня люди играют, а не лечатся». Многие предпочитали первое, а потом оставались инвалидами. Но это потом, а в разгар соревнований травму проще «не заметить».

В полуфинале футбольного турнира Олимпиады в Мельбурне в 1956 году на седьмой минуте второго тайма тяжелейшую травму получил Николай Тищенко. После столкновения с одним из соперников у него вывернулась ключица, она даже пробила кожу и вылезла наружу – зрелище было ужасное. Тищенко наложили тугую повязку, и он вновь вышел на поле. Замены тогда были запрещены, поэтому даже в таком состоянии, играя на обезболивающих уколах, футболист был нужен команде. Наши победили. Тищенко сразу после игры увезли в больницу.

На чемпионате Европы по греко-римской борьбе 1996 года Александр Карелин порвал грудную мышцу и тем не менее выиграл золото. В том же году, не закончив лечение, он победил на Олимпиаде в Атланте.

Меня погубили защитники-костоломы и врачи.

Марко ван Бастен, футболист, о травмах

Почти идентичный случай произошел на Олимпиаде-2004 в Греции. В полуфинале российский дзюдоист Дмитрий Носов, в одной из предыдущих схваток уже повредивший ногу, сошелся на татами с будущим олимпийским чемпионом Илиасом Илиадисом.

В равной схватке Дмитрий все-таки пропустил прием грека и крайне неудачно приземлился на левую руку. В этот момент ее пронзила жуткая боль (трещина и разрыв связок, как определили позже врачи). Но он сумел встать – и провел зачетный прием. А потом силы его окончательно покинули, и Носов оказался погребен под навалившимся на него всем телом Илиадисом. Тот, словно не веря собственной удаче, долго не отпускал поверженного соперника, а когда отпустил, выяснилось, что россиянин сам встать на ноги не может. Подбежали доктора, подвезли носилки. Носов снова встал. Он покинул татами на своих, хотя и подкашивающихся ногах.

Не прошло и получаса, как он вернулся. И выиграл бронзу. По смешанной зоне дзюдоист, чьим самым большим успехом до этого была бронза чемпионата Европы этого года, ковылял, буквально заливаясь кровью из рассеченной левой брови. И при этом давал интервью: «Как вышел на последний поединок? Сам не понимаю. И ведь укол мне даже обезболивающий не сделали. Так, поверхностная анестезия. Не мог, не имел права не выйти. Ведь такие старты бывают раз в четыре года».

Потом он даже нашел в себе силы подтрунивать над врачами: «Они посмотрели мою руку и говорят: “А вы могли бы избежать травмы? А что для этого надо было, по-вашему, сделать?” У меня нервы сдали. “Пишите, – говорю, – что хотите!” А они: “Нет, мы должны заполнить с ваших слов. Итак, какие действия следует, на ваш взгляд, предпринять, чтобы в будущем такая ситуация не могла повториться?..” Даже не смешно!»

Таких (или подобных) историй – великое множество. В 1988 году на Олимпиаде в Сеуле американский прыгун в воду Грег Луганис ударился головой о трамплин, но, несмотря на сотрясение мозга, продолжил выступление и выиграл. В том же году на играх в Нагано фигуристка Паша Грищук каталась с переломом руки, однако вместе с партнером Евгением Платовым заняла первое место в спортивных танцах.

17 февраля 2010 года на Олимпиаде в Ванкувере фаворит лыжного спринта Петра Майдич из Словении во время разминки на крутом вираже споткнулась о кусок льда и упала в трехметровый овраг. В тот же день она пробежала четыре заезда – квалификацию, четвертьфинал, полуфинал и решающую гонку, в которой финишировала третьей. С церемонии награждения ее увезли на инвалидной коляске.

При этом даже такие, казалось бы, совершенно нетравматичные виды спорта, как шахматы и шашки, не так уж и безопасны. Один из известных хирургов вспоминал, что к нему на прием попадали любители и этих видов спорта: переутомились за доской, а потом, уходя из зала, неудачно упали.

Правда, эти истории из разряда курьезов, а примеров тому, как травмы ставят крест на карьере или по крайней мере здорово ее осложняют, немало. Накануне московской Олимпиады 1980 года одна из сильнейших гимнасток мира Елена Мухина сломала позвоночник. Знаменитая спортсменка оказалась навсегда прикована к инвалидной коляске. В 1965 году многочисленные переломы, полученные при падении на чемпионате мира, оставили инвалидом велосипедистку Айну Пуронен.

Хоккеист Павел Буре в разное время перенес несколько операций по поводу разрыва коленных связок, из-за которых лишь в сезоне 2000 года смог по-настоящему стать лучшим в НХЛ, хотя давно был готов к этому. Вывернутая в феврале 1997 года лодыжка стоила российскому теннисисту Андрею Чеснокову места в элите – восстановиться до конца он так и не смог. А легендарный футболист Марко ван Бастен, карьера которого закончилась в 1993 году – лет на пять раньше «положенного», – как-то сказал: «Меня погубили защитники-костоломы и врачи». Сегодня ван Бастен в буквальном смысле слова держится на металлических скобах, вмонтированных в кости его ног.

С развитием спорта меняется и характер травм. От простых переломов, вывихов и ушибов до «высокотехнологичных» повреждений суставов, разрывов мышц и т. п. Нагрузки растут.

Результаты, которые показывает сегодняшнее поколение спортсменов, скажем, в легкой или тяжелой атлетике, на порядок отличаются от результатов предыдущего, а игровые виды стали гораздо более силовыми и контактными.

Растет интенсивность тренировок. К примеру, теперь лыжники летом проводят тренировки на лыжероллерах. С одной стороны, это хорошо – почти полная имитация реальной гонки; с другой – падение на крутом спуске головой об асфальт может привести к страшным последствиям.

И наконец, третья причина – допинг. Врачи заметили, что благодаря ему мышцы зачастую развиваются непропорционально и по силе не соответствуют возможностям опорно-двигательного аппарата. В итоге спортсмены иногда рвут связки и ломают кости собственными мышцами! Кроме того, тот, кто принимает допинг, начинает чувствовать, что ему все подвластно, поэтому уже не в силах оценить свой реальный потенциал.

И продолжает калечить себя или других на ринге или ковре. Но некоторые готовы это делать и вне спортплощадок. В 1994 году американская фигуристка Тоня Хардинг, известная тем, что второй в мире прыгнула тройной аксель, подговорила своего бывшего мужа и телохранителя избить соотечественницу – соперницу Нэнси Кэрриган, чтобы та не помешала ей выиграть Олимпиаду в Лиллехаммере. Нанятый ими некто Шейн Стэнт подкараулил Нэнси на тренировочном катке и ударил полицейской дубинкой по ноге выше колена. Ногу Кэрриган этот удар не сломал, но полученная травма все равно заставила Нэнси сняться с чемпионата США.

Чемпионат выиграла Тоня и… вместе с Нэнси поехала в Норвегию. Там Хардинг полностью провалилась, заняв восьмое место. Кэрриган выиграла серебро. Между тем экс-супруг Тони на допросах раскололся, и Хардинг пришлось признаться в том, что она тоже была организатором нападения на соперницу. Получив три года условно, 500 часов общественных работ и штраф в $ 160 000, Тоня Хардинг была навсегда отлучена от спорта.

Правда, через пять лет она попыталась вернуться в профессиональное фигурное катание, но новое судебное разбирательство (бытовое насилие четвертой степени, отягченное алкоголем, – Тоня, подвыпив, поссорилась со своим тогдашним бойфрендом, отвесила ему оплеуху и запустила в него не то автомобильной покрышкой, не то колпаком от колеса) окончательно поставило крест на карьере фигуристки.

В промежутке Тоня прославилась как порнозвезда – ее бывший муж продал запись постельной сцены с их участием в журнал Penthouse. Но кинокарьере все же предпочла спортивную, переключившись на… бокс. Первой ее соперницей в 2002 году стала не менее скандальная Пола Джонс, с которой в свое время начались сексуальные злоключения Билла Клинтона. Но то был «выставочный поединок», в рамках шоу «плохих девочек» на Fox TV. Тоня, правда, серьезно подошла к вопросу, основательно поколотив Полу. И перешла в профессионалы, но особых успехов не снискала (шесть боев, три победы, три поражения), в 2003 году оставив ринг.