Текст книги "Партия эсеров и ее предшественники. История движения социалистов-революционеров. Борьба с террором в России в начале ХХ века"

VII

1902 и 1903 годы. – Издательская деятельность. – Работа Боевой организации. – Гершуни. – Убийство министра внутренних дел Сипягина. – Покушение на харьковского губернатора Оболенского. – Руководящий партийный взгляд на террор и его постановку. – Убийство уфимского губернатора Богдановича. – Арест Гершуни. – Изменение техники террора. – Первая попытка покушения на министра внутренних дел Плеве. – Борьба с партией правительственных органов и ее результаты

Считая, что для успеха пропаганды и агитации среди населения необходима соответствующая литература, Центральный комитет партии и ее местные организации с первых же дней своего существования прилагали громадные усилия к основательной постановке дела издания и распространения партийных журналов, брошюр и прокламаций.

В 1902 году Центральный комитет издал: второй номер «Вестника русской революции», номера 3–14 «Революционной России», номер третий «Летучего листка», первый и второй номера «Народного дела» и брошюры: «Реформа Ванновского», «19 февраля», «Вторая воля», «Долой самодержавие!», «Красное знамя» (первомайский сборник), «О податях и налогах», «Отчего студенты бунтуют», «Откуда пошло крестьянское разорение», «Царь-голод», «Ко всем работникам революционного социализма в России», «Неужели так надо?», «Ко всему русскому крестьянству», «Террористический элемент в нашей программе», «Жизнь в Шлиссельбургской крепости», «Несправедливое устройство Русского государства», «Крестьянское дело» (вып. 1), «Помогайте вольной печати», «Демонстранты перед судом», «Солдатский подвиг», «К крестьянскому вопросу», «Ростовские события», «Обвинительный акт по делу Балмашева», «Почему стреляли в харьковского губернатора» (из них три изданы Крестьянским союзом). Изданное составило в общем 46 различных названий в количестве 237 000 экземпляров. Всего же вместе с Аграрно-социалистической лигой Центральный комитет выпустил за год 317 000 экземпляров, включавших 1 059 000 печатных листов.

В 1903 году Центральный комитет издал третий и четвертый номера исторического журнала «Былое», который до того являлся частным предприятием известного Бурцева и был принят от него партией как интересное издание социально-революционного направления. Кроме того, было издано: третий номер «Вестника русской революции», № 15–38 «Революционной России», № 3 и 4 «Народного дела» и брошюры: «Новое крепостное право», «Кризис и безработица», «На работе», «За хлеб и землю», «Ко всему русскому крестьянству» (два издания), «Хитрая механика» (два издания), «С. Л. Перовская», «К солдатам от рабочих социалистов-революционеров», «Беседы о земле» (два издания), «Крестьянское разорение и царская казна», «Слово о правде», «Воля царская и воля народная», «История революционного движения в России» Туна (выпуски I и II), «Дворянский царь», «Кончился», «Н. И. Кибальчич», «Царская милость» (манифест от 26 февраля), «Социализм и 1 мая», «Ничего с нами не поделаешь», «Что говорят социал-демократы деревенской бедноте», «По вопросам программы и тактики» (первый выпуск). Изданное составило 30 названий в количестве 350 000 экземпляров, с прибавкой 30 000, изданных совместно с лигой, 380 000 экземпляров. Большая часть указанной литературы печаталась за границей. В России были изданы брошюры: «19 февраля», «Вторая воля», «Почему стреляли в харьковского губернатора», «Беседы о земле», «Крестьянское разорение и царская казна», «Слово о правде», «Воля царская и воля народная», «Дворянский царь». Некоторые из изданных за границей брошюр были перепечатаны в России.

Издание и доставка литературы в Россию обошлись партии за 1902 год в сумму свыше 60 000 франков, за 1903 же год – 85 000 франков.

Издавал Центральный комитет также и прокламации, приурочивая их к событиям, которые он считал важными для всей партии. Так, кроме прокламаций, касающихся террора, о чем будет сказано ниже, издавались прокламации по поводу 1 мая, 19 февраля, кишиневского погрома, златоустовских беспорядков.

Местные организации издавали обычно лишь прокламации, так как изготовление брошюр и журналов требовало хорошей техники, постановка которой являлась весьма затруднительной. Но тем не менее некоторые организации занимались и этими изданиями. Так, например, Пермский комитет Уральского союза социал-демократов и социалистов-революционеров с 1902 года стал издавать на гектографе «Уральский листок», который приобрел большую популярность. Одесская группа выпустила в 1903 году отгектографированные первый и второй номера «Крестьянской газеты», третий номер которой печатался уже в типографии, но был во время изготовления арестован. Вышел гектографированный сборник «К товарищам крестьянам». Саратовский комитет издал несколько номеров «Саратовского листка».

Из указанных партийных изданий журналы «Вестник русской революции» и «Революционная Россия» давали теоретическую разработку различных вопросов, программы и тактики, «Былое» носило исторический характер, вся же прочая литература, за малым исключением, была чисто агитационная. Как уже замечено выше, все почти издания Центрального комитета были печатные, издания же местных организаций частью печатались в типографиях, частью, особенно прокламации, воспроизводились на гектографах, мимеографах и других множительных аппаратах.

В 1902 году у партии были три общепартийные типографии, находившиеся в Пензе, Чернигове и Житомире, и типография, принадлежавшая Екатеринославскому комитету, помещавшаяся в Екатеринославе. Житомирская типография, помимо общепартийных целей, обслуживала Харьковский, Киевский, Волынский и Одесский комитеты. Все четыре типографии были арестованы и оказались отлично оборудованными. Работала где-то на Юге и еще одна типография, но в том году она не была обнаружена.

В 1903 году партия имела: две общепартийные типографии, две Екатеринославского комитета, две Одесского, одну Саратовского, одну Петербургского и одну неизвестно кому принадлежавшую, помечавшую свои издания тремя звездочками.

Из этих типографий к концу 1903 года остались неразысканными одна партийная, одна екатеринославская, одна одесская, петербургская и неизвестно кому принадлежавшая, прочие были арестованы в течение года. Обзавелся было типографией и Киевский комитет, но она была арестована до того, как приступила к работе, и оказалась хорошо и секретно приспособленной в столе и небольшом шкафчике. Все типографии, обнаруженные в 1902 и 1903 годах, обслуживались лицами еврейского происхождения, из которых большинство проживало по подложным паспортам, или, как принято называть на революционном языке, были нелегальными.

Издававшаяся в большом количестве за границей партийная литература водворялась оттуда особыми путями, организовать которые удавалось лишь с большим трудом. Одно время литература провозилась между двойными стенками чемоданов и сундуков, а в 1903 году целые транспорты ее шли в шкафах-ледниках, пока этот способ доставки литературы не был обнаружен и прекращен арестами.

Распространение литературы производилось или раздачей по рукам, или разброской. Первым способом распространялись журналы и брошюры, вторым прокламации и отчасти брошюры для крестьян. Разбрасывали прокламации по улицам, базарам, иногда в общественных собраниях, в театрах; выбрасывали из поездов железных дорог. Практиковалась также и рассылка прокламаций по почте, но к этому способу прибегали сравнительно редко.

Самою яркою работой партии в описываемый период времени, работой, на которую тратились и самые большие денежные средства, в которой участвовали выдающиеся революционные деятели и которая дала партии известность во всех кругах населения, являлся террор.

Как уже было замечено, осенью 1901 года среди социалистов-революционеров народилась особая Боевая группа, инициатором и создателем которой был освобожденный из-под стражи арестованный по делу Рабочей партии политического освобождения России Гершуни. Убежденный террорист, умный, хитрый, с железной волей, он обладал удивительной способностью овладевать той неопытной, легко увлекающейся молодежью, которая, попадая в революционный круговорот, сталкивалась с ним. Его гипнотизирующий взгляд и особо убедительная речь покоряли собеседников и делали из них его горячих поклонников. Человек, над которым начинал работать Гершуни, вскоре подчинялся ему всецело и делался беспрекословным исполнителем его велений.

Ближайшим сотоварищем Гершуни по постановке дела террора являлась Брешко-Брешковская. Ее горячая пропаганда террора, в котором она видела не только устрашающее правительство средство борьбы, но и пример «великой революционно-гражданской доблести», действовала на молодежь заразительно. Молодежь жадно слушала «бабушку» и шла на ее призывы.

Первой задачей, поставленной перед группой Центральным комитетом, было убийство министра внутренних дел Сипягина и обер-прокурора Святейшего синода Победоносцева. Все дело готовил Гершуни, помогал ему во многом Мельников. Той же осенью в состав Боевой организации был принят Степан Балмашев, стоявший до того во главе организованного им в Киеве Киевского союза социалистов и выделявшийся своими резко определенными революционными взглядами. Балмашев – сын дворянина, родился в 1881 году. Будучи студентом Киевского университета, дважды участвовал в студенческих беспорядках и во второй раз был присужден к удалению из университета и зачислен в войска на 1 год. В 1901 году был привлечен Киевским губернским жандармским управлением к дознанию в качестве обвиняемого по ст. 252 Уложения.

Молодой, крайне впечатлительный, но распропагандированный с детских лет своим отцом-революционером, Балмашев вступил в Боевую организацию под влиянием бесед с Брешко-Брешковской и Гершуни. Попав в руки Гершуни, он уже через несколько месяцев соответствующей обработки был подготовлен на какое угодно политическое убийство. Одновременно шла подготовка к террору и еще нескольких молодых людей, и в том числе молодого поручика Григорьева. Гершуни мастерски организовал покушение. Он предусмотрел каждую мелочь и даже заставил Балмашева перед покушением написать автобиографию и изложить свой взгляд на борьбу с правительством. Последние дни пред выступлением Балмашев провел в Финляндии.

2 апреля 1902 года в час дня Балмашев, одетый в адъютантскую форму, приехал в Петербург, в Мариинский дворец, где должен был находиться в Комитете министров Сипягин, и, узнав, что министр еще не прибыл туда, заявил швейцару, что, имея поручение к министру, он приедет еще раз. Через несколько минут Балмашев вернулся, а почти вслед за ним вошел и министр. Балмашев подошел к последнему и со словами, что привез пакет с бумагами от великого князя Сергея Александровича, произвел в Сипягина два выстрела, коими причинил смертельные раны, от которых министр через час скончался (преступник был схвачен, предан Военно-окружному суду и присужден к смертной казни через повешение, каковой приговор и был затем приведен в исполнение).

Одновременно с покушением на министра Сипягина Боевая организация имела намерение напасть и на обер-прокурора Святейшего синода в здании последнего. В него должен был стрелять революционер, переодетый в форму генерал-адъютанта. Покушение, однако, не состоялось из-за недоразумения с телеграммой, благодаря чему исполнитель не мог своевременно прибыть на условленное место. Ввиду этой неудачи Гершуни, не желая упускать момента, решил осуществить покушение в ближайшие дни с помощью Григорьева. 3 апреля Гершуни, придя к Григорьеву, имел с ним и его приятельницей Юрковской беседу, в результате которой было решено следующее. 5-го числа, в день похорон убитого министра, Григорьев должен был пойти в похоронной процессии и произвести покушение на обер-прокурора Святейшего синода. В то же время Юрковская, переодевшись гимназистом, должна была улучить удобный момент и в поднявшейся суматохе произвести покушение на градоначальника генерала Клейгельса. Гершуни дал Григорьеву с Юрковской все необходимые указания, помог купить костюм гимназиста, дал денег на случай, если бы им удалось скрыться после покушения, заставил написать прощальные письма агитационного содержания и дальнейшими беседами старался поддерживать взвинченное настроение молодежи до момента покушения. 5-го числа ни Григорьев, ни Юрковская совершить покушение не решились и, вернувшись домой, приложили затем все усилия, чтобы отойти от Гершуни и его кружка, что им и удалось.

На другой же день после убийства министра Сипягина, 3 апреля, появилась прокламация, разъяснявшая причины убийства министра. Прокламация имела подпись: «Боевая организация партии социалистов-революционеров» – так назвал свою группу Гершуни после ее первого выступления. По поводу убийства была выпущена также прокламация «Ко всему русскому рабочему народу от партии социалистов-революционеров» от 2 апреля и партийная прокламация «Ко всем подданным русского царя» от 3 апреля, которая, впрочем, носила фракционный характер. Совершенное Балмашевым убийство послужило поводом к большой полемике между Боевой организацией и социал-демократами. «Искра» доказывала, что Балмашев не принадлежал ни к партии, ни к Боевой организации, а был социал-демократом.

После совершенного группой Гершуни убийства Центральный комитет партии признал Боевую организацию своим партийным органом и передал ее «диктатору» Гершуни заведование всей террористической работой. Вскоре затем в № 7 «Революционной России» появилась статья «Террористический элемент в нашей программе», высказавшая следующие руководящие взгляды на террор и его постановку:

«Мы – за применение в целом ряде случаев террористических средств. Но для нас террористические средства не есть какая-то самодовлеющая система борьбы, которая одною собственной внутренней силой неминуемо должна сломить сопротивление врага и привести его к капитуляции. Террористические действия вовсе не должны быть каким-то замкнутым внутри себя рядом актов, воплощающих собою всю непосредственную борьбу с врагом. Напротив – для нас террористические акты могут быть лишь частью этой борьбы, частью неразрывно связанной с другими частями; в этой-то живой органической связи они и черпают всю свою силу, все свое значение… И как всякая часть, они должны быть сообразованы с целым, должны быть переплетены в одну целостную систему со всеми прочими способами партизанского и массового, стихийного и целесообразного напора на правительство. Террор – лишь один из родов оружия, находящийся в руках одной из частей нашей революционной армии. В нашей борьбе мы стараемся привести в движение самые разнообразные общественные силы, и каждой из этих сил свойствен свой особый способ проявления. Это не мешает им действовать по единому плану. Так и террористическая борьба не будет чем-то витающим вне прочих видов революционной работы и господствующим над ними. Это – только один из технических приемов борьбы, который лишь во взаимодействии с другими приемами может проявить все то действие, на которое мы рассчитываем. Он усиливает влияние всех других параллельных форм борьбы, и его собственное влияние усиливается действием этих последних…

Таким образом, мы первые будем протестовать против всякого однобокого, исключительного терроризма. Отнюдь не заменить, а лишь дополнить и усилить хотим мы массовую борьбу смелыми ударами боевого авангарда, попадающими в самое сердце вражеского лагеря…

Террористические удары должны быть делом организованным. Они должны быть поддержаны партией, регулирующей их применение и берущей на себя нравственную ответственность за них. Это сообщит и самым героям-борцам то необходимое моральное спокойствие, которое невозможно при действиях на свой личный риск и страх, без уверенности в моральной санкции и поддержке партии. Партийный контроль и партийное регулирование предотвратят опасность – как бы террористическая борьба не оторвалась от всей остальной революционной борьбы, не превратилась бы во что-то самодовлеющее, не перестала считаться с ее меняющимися потребностями и интересами; как бы размеры сил террористической дружины не остались единственным решающим мотивом в вопросе о начале, продолжении, приостановке борьбы; как бы из средства эта борьба не превратилась в цель; как бы она не заняла несоответствующего (в ту или другую сторону) места в революционной программе и тактике; как бы, наконец, тактика террористов не разошлась с общей тактикой революционной армии и не вошла в конфликт с ней…»

Но если, как видно из изложенного, в тактическом отношении Центральный комитет во главе с Гершуни стоял за необходимость координирования борьбы террористическими средствами со всеми прочими формами революционной деятельности и борьбы, то в техническом отношении он стоял за строгое отделение ее от прочих функций партии. «Строгое идейное единство и не менее строгое организационное разделение – вот требование, которому вполне отвечает современная постановка этого дела в партии социалистов-революционеров, – говорилось в той же статье. – Согласно решению партии, из нее выделилась специальная Боевая организация, принимающая на себя – на началах строгой конспирации и разделения труда – исключительно деятельность дезорганизационную и террористическую. Эта Боевая организация получает от партии – через посредство ее Центра – общие директивы относительно выбора времени для начала и приостановки военных действий и относительно круга лиц, против которых эти действия направляются. Во всем остальном она наделена самыми широкими полномочиями и полной самостоятельностью. Она связана с партией только через посредство центра и совершенно отделена от местных комитетов. Она имеет вполне обособленную организацию, особый личный состав (по условиям самой работы, конечно, крайне немногочисленный), отдельную кассу, отдельные источники средств. Эта Боевая организация берет всецело на себя роль охранительного отряда… И поэтому местные комитеты более чем когда-либо получают полную возможность посвятить все свои силы, отдаться всецело творческой работе – пропаганде, агитации, подготовке и устройству демонстраций, организации рабочих масс в городе и деревне, вербовке той великой социалистической армии труда, непрерывный рост которой служит для нас вернейшим залогом победы…»

И действительно, в построении Боевой организации и в технике ее работы принципы обособленности и конспирации были проведены строго до крайности. Это придавало организации прочную спайку, окутывало непроницаемой тайной ее предприятия и тем самым не позволяло разыскным органам своевременно подойти к освещению ее деятельности. Взаимоотношения партии и Боевой организации были оформлены особым «партийным соглашением», автором которого являлся Гершуни.

Скрывшись после 2 апреля 1902 года из Петербурга, Гершуни и его ближайшие по Боевой организации товарищи группируются около Киева. Там Гершуни имел свою главную конспиративную квартиру и устраивал свои деловые свидания; там зачастую скрывалась «бабушка» – Брешко-Брешковская, проживая иногда у знакомых на кухне под видом простой прислуги; в Киев шла конспиративная переписка для боевиков из-за границы, будучи направляема по адресам третьих непричастных к делам партии лиц; там же осенью обосновался помощник Гершуни Мельников, устроивший у себя в квартире целый склад партийной литературы.

Летом 1902 года Гершуни начал организовывать покушение на харьковского губернатора Оболенского, что должно было явиться местью за его решительные действия по подавлению крестьянских беспорядков. Еще весною того года работавший в Харькове столяр из Киева Фома Качура, состоявший уже членом одного из киевских кружков, в разговоре с членом партии Вейценфельдом выразил желание поступить в Боевую организацию, но намерение это не могло осуществиться потому, что Вейценфельду не удавалось свести Качуру в Киеве с Гершуни и Брешко-Брешковской.

Когда же летом Гершуни понадобился исполнитель для задуманного им убийства, то сперва выбор его остановился на ставшем известным впоследствии Каляеве, но затем Гершуни, дабы придать покушению более идейный характер, решил поручить его кому-либо из рабочих. Тогда-то и был разыскан Качура, вызван в Киев и познакомлен с Гершуни. Последний нашел Качуру подходящим для намеченного им покушения, стал работать с ним и вскоре вполне подготовил его к выступлению.

29 июля вечером Качура и Гершуни явились в Харьков, в сад «Тиволи», и там Качура стрелял из браунинга в вышедшего из театра губернатора, но промахнулся и ранил стоявшего рядом полицмейстера. Будучи задержан, Качура назвал себя членом Боевой организации партии социалистов-революционеров и заявил, что действовал по постановлению организации. При нем оказался пакет, в который был вложен «Приговор Боевой организации».

Покушение на губернатора Оболенского было широко разрекламировано партией и Центральным комитетом. Были изданы особые по этому поводу прокламации, была отпечатана брошюра «Почему стреляли в харьковского губернатора». Качура в партийной литературе изображался как защитник народа; о нем писались книжки, выпускались его фотографии, ему дано было название «народного героя».

После покушения на губернатора Оболенского в деятельности Боевой организации наступило затишье. Новая постановка политического розыска по империи мешала начинаниям террористов. В январе 1903 года в Киеве был арестован помощник Гершуни Мельников. Шли обыски в связи с производившимся по делу убийства министра Сипягина дознанием. Была арестована группа лиц, имевших дела с Гершуни, и в том числе Григорьев.

Однако 6 мая 1903 года Боевая организация вновь заявила о себе. В тот день в Уфе, в общественном саду, двумя членами Боевой организации был убит уфимский губернатор Богданович. Дело организовал и руководил его выполнением Гершуни. Боевая организация и Центральный комитет издали по поводу убийства прокламации, а в № 24 «Революционной России» было сделано оповещение о том же событии; в статье же «Террор и массовое движение» еще раз подтверждался следующий взгляд на террор:

«Новый террористический акт, исходящий от Боевой организации партии социалистов-революционеров, побуждает нас сделать еще раз (и, вероятно, не в последний раз) кое-какие указания на постановку вопроса о терроре в нашей программе и еще раз вернуться к некоторым из возражений, упорно выдвигаемых против употребления террористических средств в борьбе с самодержавием.

Считая применение этих последних и неизбежным, и целесообразным, наша партия в то же время полагает, что террор должен быть, да и не может не быть, лишь одним из вспомогательных средств борьбы; что он должен находиться под контролем партийной организации и, наконец, что террористические акты должны иметь возможно более тесную связь с массовым движением, опираться на нужды этого движения и дополнять его и, в свою очередь, давать толчок проявлениям массовой борьбы, возбуждать революционное настроение в массах…»

Убийцы губернатора Богдановича сумели скрыться. Сам Гершуни, выехав из Уфы, направился в Киев, откуда намеревался поехать по делам Боевой организации в Смоленск и затем за границу. 13 мая 1903 года Гершуни прибыл в Киев, высадился на станции Киев-Второй, отправился пешком в город и через несколько минут был арестован чинами Киевского охранного отделения.

С арестом Гершуни кончился первый период жизни Боевой организации. Преемником его, судя по партийным материалам, стал Азеф[31]31
  «Заключение судебно-следственной комиссии по делу Азефа». С. 24. (Примеч. авт.)


[Закрыть], представителем же Боевой организации за границей по-прежнему являлся член Центрального комитета Михаил Гоц. К нему обычно и направлялись лица, выражавшие желание начать в партии работу по террору, а он уже направлял их к Азефу. Личный состав Боевой организации обновился. Произошло изменение и в технике террора: от пистолетов Боевая организация перешла к разрывным снарядам.

Первой задачей, которую получила теперь Боевая организация от Центрального комитета, было совершение покушения на министра внутренних дел Плеве. По выработанному в августе 1903 года в Женеве плану было решено произвести наблюдение за выездами министра в Петербурге из дома по Фонтанке, где он занимал квартиру, и по установлении всех нужных данных взорвать карету бомбами во время проезда министра.

В ноябре несколько членов Боевой организации во главе с Савинковым, быстро занявшим в Боевой организации, вследствие своих личных качеств, место непосредственного организатора и руководителя, были уже в Петербурге, где и изучали выезды министра, один под видом извозчика, другой – торговца-лоточника. Борис Викторович Савинков, сын дворянина Петербургской губернии, родился в 1879 году. В 1902 году был выслан административным порядком в Вологду по делу социал-демократических групп «Социалист» и «Рабочее знамя». В Вологде перешел в партию социалистов-революционеров, на что оказали влияние беседы с приезжавшей туда Брешко-Брешковской. В июне 1903 года бежал из ссылки через Архангельск за границу, явился в Женеву и вступил в Боевую организацию.

В декабре боевики попали в сферу наблюдения чинов охраны и поспешили скрыться из Петербурга. Таким образом, это первое предприятие Боевой организации в ее новом составе кончилось неудачей.

Появление и быстрое развитие деятельности организации партии социалистов-революционеров и особенно апрельское 1902 года выступление ее Боевой организации захватили правительство как бы врасплох. Партия начала работать там, где не было соответствующих разыскных органов. Столицы с их охранными отделениями умышленно обходились руководителями партии. Все важнейшие партийные предприятия зарождались и ставились в провинции. Боевая организация образовалась в провинциальной глуши и, подготовив там свое выступление, совершила как бы налет на Петербург. Такое положение, немало обусловившее успех работы социалистов-революционеров в первые годы жизни партии, повело к частичной реформе дела политического розыска.

В 1902 году в некоторых провинциальных городах были спешно учреждены разыскные пункты, переименованные затем в охранные отделения. Они повели энергичную борьбу с партийными организациями. Начались аресты социалистов-революционеров. Наиболее значительные из них были осуществлены в Одессе, Тамбове и Екатеринославе. Арестовывались, как указано выше, типографии в Пензе, Чернигове, Житомире и Екатеринославе. Перехватывались транспорты нелегальной литературы. В ноябре 1902 года в Саратове был разбит русский центр партии и там же нанесен большой удар пропаганде среди крестьян. В Саратове и в расположенном поблизости Никольском городке 1 ноября было арестовано 66 человек, причем в Мариинском земледельческом училище были найдены мимеографы, гектографы, паспортные бланки, копировальные приборы, большое количество брошюр для крестьян и библиотека из 600 книжек. Там же в Саратове в декабре у члена Саратовской городской управы Милашевского, в секретном, хитро и хорошо оборудованном подвале был обнаружен склад из десяти пудов партийных изданий, мимеограф, три партийные печати, приспособления для подделки паспортов и много других материалов. После этого разгрома руководящий центр был перенесен в Екатеринослав. Преследования, которым подверглись партийные организации к концу 1902 года, произвели столь сильное на партию впечатление, что Волынский комитет даже выпустил по этому поводу особую прокламацию, в которой, признав факт систематических ударов, призывал организацию не пугаться и продолжать работу.

В 1903 году групповые аресты были произведены в Киеве, Одессе, Санкт-Петербурге, Козлове, Екатеринославе, Курске, Саратове, Москве и в других городах. Обыски давали богатые результаты, свидетельствовавшие о преступной работе социалистов-революционеров по пропаганде и агитации. В Одессе же, Екатеринославе, Саратове и Киеве, как уже отмечалось выше, были арестованы и типографии, взятые на полном ходу. При аресте Киевской типографии была арестована и ставившая ее повивальная бабка Фрума Фрумкина, которая позже, 2 декабря, будучи вызвана на допрос в Киевское губернское жандармское управление, пыталась перерезать горло жандармскому генералу Новицкому, но нанесла ему лишь легкую рану[32]32
  Скрывшись в декабре 1906 г., по отбытии каторжных работ, из ссылки, Фрумкина 28 февраля 1907 г. явилась в Москве в Большой театр с целью убить градоначальника генерала Рейнбота, но была арестована. Сидя затем в тюрьме, она стреляла в помощника начальника тюрьмы, после чего по приговору суда была казнена. (Примеч. авт.)


[Закрыть].

Наносимые партии удары были серьезны. Из ее рядов вырывались наилучшие работники. Аресты типографий и транспортов нелегальной литературы лишали партию главных средств пропаганды и агитации. Гибли явки, конспиративные квартиры, проваливались налаженные с большим трудом сношения заграничного центра с местными организациями. Все это не могло не отразиться пагубно на положении дел партии. В партийной работе замечались перебои. Некоторые организации должны были поневоле прекращать свою деятельность, и хотя, оправившись, они и продолжали ее, но контингент работников последующих составов обычно бывал уже много слабее предыдущих, работа шла менее успешно. И если тем не менее, несмотря на интенсивную работу разыскных органов, расстраивавших систематически работу партийных организаций, таковые продолжали нарождаться, то причину тому следует искать во все более и более развивавшемся в то время противоправительственном движении интеллигенции.

В этом движении, нашедшем свое выражение в 1902–1903 годах в целом ряде съездов и завершившемся к 1904 году основанием Союза освобождения, принимали деятельное участие также и видные народники и социалисты-революционеры, хотя и не входившие формально в партию. Их влияние передавалось партийным руководителям и нисходило до местных организаций, побуждая их к дальнейшей деятельности.