Текст книги "Партия эсеров и ее предшественники. История движения социалистов-революционеров. Борьба с террором в России в начале ХХ века"

VIII

1904 год. – Новые организации. – Работа в кружках. – Издательская деятельность. – Поход Боевой организации против министра внутренних дел Плеве. – Убийство министра Плеве. – Начало широкого общественного движения. – Деятельность партии во вторую половину года. – Начало массового террора

Первая половина 1904 года в жизни местных организаций партии социалистов-революционеров протекала довольно тускло. Кружки сформировывались, развивались, гибли и вновь пытались сорганизоваться, что иногда и удавалось.

Возникли вновь: Николаевский комитет, казанская группа, петербургская и харьковская студенческие организации. В Северо-Западном крае съехавшиеся на съезд представители разногородных групп образовали Северо-Западную организацию, в которую вошли: белостокская организация, виленская, витебская, гомельская и двинская группы, Смоленский, Брянский и Минский комитеты. В Одессе к партии присоединился Комитет объединенных организаций интеллигенции. В Саратове кружок рабочих преобразовался в Рабочий комитет. В Москве существовавшая при комитете рабочая группа преобразовалась в Московский рабочий союз. Стала крепнуть работа в Севастополе.

Организации вели кружковую пропаганду, издавали и распространяли прокламации. Прокламации касались нового года, войны, 19 февраля, 1 мая и разных злободневных местных вопросов.

Из изданий Центрального комитета тогда вышли: новая газета La Tribune Russe, печатавшаяся под редакцией Рубановича на французском языке и основанная им по соглашению с Центральным комитетом партии и ее Заграничным комитетом[33]33
  Заграничный комитет являлся представителем живших за границей социалистов-революционеров, входивших в партию. (Примеч. авт.)


[Закрыть], № 5 «Былого» (после № 5 «Былое» вновь стало издаваться одним Бурцевым, как частное его издание), № 5 «Народного дела», брошюры «Ипполит Мышкин и архангельский кружок», «Памяти Михайловского», «Государственный строй в России», «Дворянский царь», «К национальному вопросу», общепартийные прокламации «Новый год», «19 февраля», «Кишиневский процесс».

Издавали прокламации также Крестьянский союз и Союз народных учителей. Говоря про распространение партийных изданий в тот год, интересно отметить, что Центральный комитет, желая распространить свою литературу среди находившихся в японском плену нижних чинов, послал тогда большой транспорт в Японию, однако японское правительство такого подарка не приняло и вернуло литературу в Париж. Перед 1 мая у организаций шла дружная агитация за устройство демонстраций.

Все эти организации, за исключением московского Рабочего союза и Северо-Западной организации, были разбиты арестами в то же полугодие. Производились и еще аресты, из которых наиболее важными по достигнутым результатам были следующие. В январе в Петербурге была арестована террористическая группа дворянки Серафимы Клитчоглу во главе с ней самой. Группа готовила покушение на министра внутренних дел Плеве. При обысках были найдены планы путей следования министра из его дома в Зимний дворец и другие вещественные доказательства преступной работы группы. В связи с этим были произведены обыски в Киеве, Харькове и Ростове-на-Дону. В феврале в Харькове арестами за один день было изъято более двадцати интеллигентных членов местного комитета, работавших по пропаганде среди рабочих. В том же месяце в Москве была арестована группа Союза учителей, причем найдена типография. В апреле в Одессе арестами была прекращена работа еврея Израиля Марголина, который вел усиленную работу по организации там из евреев особой партии, которая, по его мысли, должна была занять в партии социалистов-революционеров такое же место, какое Бунд занимал у социал-демократов.

В июле в Петербурге была арестована группа Павла Кракова, готовившая покушение на министра юстиции. В Саратове, Петербурге, Киеве и Казани были взяты большие склады литературы. В Екатеринославе, Нижнем Новгороде, Саратове, Киеве и под Москвой были арестованы типографии, причем в Екатеринославе их было взято две, под Москвой же была обнаружена уже упоминавшаяся типография, «три звездочки», переменявшая места своего нахождения и отпечатавшая за время своего существования большое количество прокламаций для разных комитетов. Почти везде забирались множительные аппараты и пуды различных прокламаций. Благодаря принимавшимся мерам, даже 1 мая, несмотря на приготовления социалистов-революционеров, прошло спокойно.

Но среди такой, казалось, партийной тишины ключом била скрытая даже от глаз партии жизнь Боевой организации. Все стремления ее руководителей, согласно полученным от Центрального комитета директивам, были направлены к совершению убийства министра внутренних дел Плеве.

В январе 1904 года в состав Боевой организации входили: Савинков с двумя его товарищами, Николай Блинов, Алексей Покотилов, бывшие студенты Московского университета Максимилиан Швейцер и Егор Сазонов, а также Иван Каляев. Часть из них находилась в Женеве, где по террору с ними вели переговоры Гоц и Азеф (по заявлениям Центрального комитета и самого Азефа, он тогда также входил в Боевую организацию), часть же была в России. В России жили Покотилов и Швейцер, изготовлявшие динамит для бомб и самые бомбы. В феврале Боевая организация уже наблюдала за выездами министра по Петербургу, и, хотя маршруты его не были изучены с достаточной полнотой, тем не менее решено было произвести покушение 18 марта. Согласно разработанному заранее плану, 18 марта около 12 часов дня боевики, получив часа за два перед тем от Швейцера бомбы, вышли на Фонтанку и стали ждать министра, который, по их предположению, должен был проехать от Зимнего дворца, по набережной Невы и по Фонтанке, к себе домой.

У дома Штиглица стоял Покотилов с двумя бомбами, у Рыбного переулка и на углу Пантелеймоновской улицы стояло по боевику, каждый с двумя бомбами; Сазонов, одетый извозчиком, стоял недалеко от подъезда дома № 16 и имел бомбу на коленях под фартуком. На Цепном мосту находился Каляев, который должен был подать сигнал в случае, если бы министр не свернул с набережной Невы на Фонтанку, а поехал бы по Литейному проспекту. В Летнем саду сидел руководитель всего предприятия Савинков. Выполнению задуманного злоумышления помешала бдительность чинов охраны. Боевик, стоявший на углу Пантелеймоновской улицы, заметил за собою наблюдение охраны и из боязни ареста скрылся со своего места; за ним ушел Покотилов, Сазонов же не увидел проехавшего министра.

После неудачи 18 марта Швейцер, Каляев и Савинков направились в Киев, где намеревались убить генерал-губернатора генерал-адъютанта Клейгельса; Покотилов же, Сазонов и двое неизвестных решили произвести нападение на министра во время проезда его 25 марта или 1 апреля.

25 марта Покотилов и неизвестный, под видом торговцев с лотками, вышли с бомбами на предполагаемый путь проезда, но министра не встретили. Второй выход их не состоялся, потому что Покотилов 31 марта погиб от взрыва у себя в номере в «Северной» гостинице, в то время как он снаряжал запалом разрывной снаряд. С ним погиб большой запас динамита Боевой организации.

Новая неудача в Петербурге и смерть Покотилова так подействовали на Боевую организацию, что находившиеся в Петербурге ее члены скрылись и решили было оставить временно выступление против министра, но скоро как их планы, так и планы всей группы Савинкова были изменены.

Весною в Харькове состоялся съезд главных членов Боевой организации, на котором был выработан следующий план действий. Прежде всего было решено устранить министра. Боевик, стоявший 18 марта на углу Рыбного переулка, убийца уфимского губернатора рабочий Дулебов, Каляев и еще один неизвестный боевик должны были вести наблюдение за проездами министра по улицам, первые как разносчики-продавцы, вторые извозчиками. Савинков должен был нанять богатую квартиру в Петербурге и поселиться там с «женой» – Дорой Бриллиант, с «лакеем» – Сазоновым и «кухаркой» – какой-то старой революционеркой. Дальнейшее должно было быть решено позже, после всех установок наблюдения.

Разъехавшись, боевики принялись за осуществление намеченного плана. Савинков, под видом богатого англичанина, поселился на Жуковской улице с Дорой Бриллиант, которая играла роль бывшей певицы «Буффа». За лакея был Сазонов, кухаркой же намеченная заранее революционерка. Все они отлично играли свои роли. Широкое давание на чай барином, услуживание старой кухарки дворникам, подлаживание и обходительность лакея к швейцару и прислуге других квартир создали благоприятную для террористов обстановку в доме. В то же время назначенные для наблюдения за министром боевики выполняли свое дело умело и с энергией. Вот как описывает эту работу в своих записках Савинков:

«Между тем наше наблюдение шло своим путем. X., Дулебов и Каляев постоянно встречали на улице Плеве. Они до тонкости изучили внешний вид его выездов и могли отличить его карету за сто шагов. Особенно много сведений было у Каляева. Он жил на койке в углу, на краю города, в комнате, где, кроме него, ютилось еще пять человек, и вел образ жизни, до тонкости совпадавший с образом жизни таких же, как и он, торговцев вразнос. Он не позволял себе ни малейших отклонений: вставал в 6 часов и был на улице с 8 утра до поздней ночи. Дома, у хозяев, он скоро приобрел репутацию набожного, трезвого и деловитого человека. Им, конечно, и в голову не приходило заподозрить в нем революционера.

Плеве жил тогда на даче, на Аптекарском острове, и по четвергам выезжал с утренним поездом к царю, в Царское Село. Главное внимание при наблюдении и было сосредоточено на этой его поездке и еще на поездке в Мариинский дворец на заседания Комитета министров, куда Плеве ездил по вторникам.

Все члены организации, то есть X., Каляев, Дулебов, вновь приехавший Y., и очень часто кто-либо из нас – Дора, N. (революционерка, игравшая роль кухарки), Сазонов или я – наблюдали в эти дни. Но Каляев не ограничивался только этим совместным и планомерным наблюдением: у него была своя теория выездов Плеве, и ежедневно, выходя торговать на улицу, он ставил себе задачу встретить карету министра. По мельчайшим признакам на улице: по количеству охраны, по внешнему виду наружной полиции – приставов и околоточных надзирателей, по тому напряженному ожиданию, которое чувствовалось при приближении министерской кареты, Каляев безошибочно заключал, проехал ли Плеве по этой улице или еще проедет.

С лотком за плечами, на котором часто менялся товар – папиросы, яблоки, почтовая бумага, карандаши, – Каляев бродил по всем улицам, где, по его мнению, мог ездить Плеве. Редкий день проходил без того, чтобы он не встретил его карету. Описывая ее, он давал не только самое точное описание масти и примет лошадей, наружности кучера и чинов охраны, но и деталей самой кареты. В его устах детали эти принимали характер выпуклых признаков. Он знал не только высоту и ширину кареты, ее цвет и цвет ее колес, но и подробно описывал подножку, ручки дверец, вожжи, фонари, козлы, оси, оконные стекла. Когда царь переехал в Петергоф и Плеве стал ездить вместо Царскосельского вокзала на Балтийский, Каляев первый установил его маршрут и отклонения от этого маршрута. Кроме того, он знал в лицо министерских филеров и безошибочно отличал их в уличной толпе.

Дулебов и X., как извозчики, не могли давать таких подробных сведений. Они не всегда могли отказывать седокам, и им часто приходилось отъезжать с поста наблюдения или по требованию полиции, или по желанию седоков. Но они оба дополнили, проверили и развили наблюдения Каляева, так что те сведения, которые могли случайно прибавить остальные члены организации, то есть Сазонов, N., Бриллиант, Y. и я, имели только второстепенное значение. В общем, систематическое наблюдение привело нас к уверенности, что легче всего убить Плеве в четверг, по дороге с Аптекарского острова на Балтийский вокзал…»

В конце июня боевики стали выслеживать проезды министра на Балтийский вокзал. Тогда же вне Петербурга состоялся новый съезд боевиков, на котором они разработали подробный план покушения. Решено было, что министра на пути проезда встретят четыре метальщика с бомбами. Первый пропустит министра мимо и лишь загородит ему обратный путь; второй бросит первую бомбу; в случае неудачи от его взрыва нападать будет третий; четвертый назначался как бы в резерв, на крайний случай.

Следующее совещание происходило в Сестрорецке, куда переехал жить Савинков. Были распределены метальщики. Первым был намечен неизвестный, что стоял 18 марта у Пантелеймоновской улицы, вторым Сазонов, третьим Каляев и четвертым Сикорский – еврей из Белостока. Изготовлением бомб занимался Швейцер.

Назначив днем покушения 8 июля, боевики разъехались. Квартира на Жуковской была оставлена, и часть боевиков уехала из Петербурга, часть же осталась; некоторые, как, например, Сазонов и Каляев, должны были выехать и вернуться в Петербург лишь 8 июля. Всю ночь на 8 июля Швейцер изготовлял бомбы. Утром он должен был раздать их метальщикам, но вследствие происшедшего недоразумения бомбу получил лишь один Каляев, и покушение не состоялось. Решив затем произвести покушение через неделю, 15 июля, и сговорившись о подробностях, Сазонов, Каляев, Сикорский и один неизвестный уехали по направлению к Вильно, Савинков в Сестрорецк, Швейцер, Дулебов и второй неизвестный остались в Петербурге.

15 июля утром боевики съехались в Петербург; прибыли – по Николаевской железной дороге Сазонов, по Варшавской, порознь, Каляев, Сикорский и неизвестный. Сазонов был в форме железнодорожного служащего, Каляев одет швейцаром, двое остальных в черных накидках морского образца. Дулебов, одетый извозчиком, на своей лошади заехал за Швейцером, который и развез бомбы по установленным местам и раздал их метальщикам, после чего все они и Савинков собрались в сквере у церкви Покрова, что в конце Садовой улицы. В десятом часу метальщики двинулись от церкви, один за другим, на расстоянии сорока шагов, по Английскому проспекту, Дровяной улице, Обводному каналу, дабы, пройдя мимо Балтийского и Варшавского вокзалов, выйти затем навстречу министру на Измайловском проспекте. Шли в таком порядке: неизвестный, Сазонов, Каляев и Сикорский. Савинков без бомбы пошел отдельно на Измайловский проспект.

Около 10 часов на Измайловском проспекте, вблизи Обводного канала, Сазонов, увидев следовавшего в карете министра, сошел с тротуара и бросил в карету бомбу. Последовавшим взрывом министр был убит, Сазонов тяжело ранен. Прочие боевики скрылись, и из них был арестован только Сикорский. Он, желая утопить свою бомбу, нанял ялик и бросил бомбу с ялика вблизи строившегося броненосца. Это навлекло на него подозрение со стороны лодочника, и тот доставил его в полицию.

По поводу убийства министра Центральный комитет издал специальный номер «Летучего листка „Революционной России“» и прокламации: «Ко всем рабочим», «15 июля», «Ко всему русскому крестьянству» и «Надгробное слово временщику». Боевая организация издала прокламацию «15 июля 1904 года» и на французском языке «Воззвание к гражданам цивилизованного мира». Почти все комитеты и группы издали или свои прокламации, или перепечатали воззвания Центрального комитета и Боевой организации.

После совершения убийства министра Плеве в Швейцарии состоялся съезд главнейших партийных руководителей и туда же собрались перебравшиеся из России члены Боевой организации.

И в то время как первые решали принципиальные вопросы о продолжении широкого террора, о направлении его даже на государя императора, а также вопросы о боевых дружинах и об экономическом терроре, вторые на своих частных собраниях обсуждали вопросы об установлении определенных отношений Боевой организации к Центральному комитету и выработали следующий «Устав Боевой организации»:

«1) Боевая организация ставит себе задачей борьбу с самодержавием путем террористических актов.

2) Боевая организация пользуется полной технической и организационной самостоятельностью; имеет свою отдельную кассу и связана с партией через посредство Центрального комитета.

3) Боевая организация имеет обязанность сообразовываться с общими указаниями Центрального комитета, касающимися:

а) круга лиц, против коих должна направляться деятельность Боевой организации;

б) момента полного или временного, по политическим соображениям, прекращения террористической борьбы.

Примечание. В случае объявления Центральным комитетом полного или временного, по политическим соображениям, прекращения террористической борьбы Боевая организация оставляет за собой право довести до конца свои предприятия, если таковые ею были начаты до означенного объявления Центральным комитетом, какового права Боевая организация может быть лишена лишь специальным постановлением общего съезда партии.

4) Все сношения между Центральным комитетом и Боевой организацией ведутся через особого уполномоченного, выбираемого комитетом Боевой организации из числа членов последней.

5) Верховным органом Боевой организации является комитет, пополняемый через кооптацию из числа ее членов.

6) Все права комитета, кроме нижеперечисленных, передаются им избираемому им же из числа его членов, сменяемому по единогласному соглашению всех членов комитета, члену-распорядителю.

7) Комитет Боевой организации сохраняет за собой: а) право приема новых и исключения старых членов, как комитета, так и организации (во всех случаях с единогласного соглашения всех членов комитета); б) право участия в составлении плана действий, причем, в случае разногласия между отдельными членами комитета, решающий голос остается за членом-распорядителем; в) право участия в составлении литературных произведений, издаваемых от имени Боевой организации.

8) Одновременно с выбором члена-распорядителя комитет Боевой организации производит выбор его заместителя, к каковому заместителю переходят все права и полномочия члена-распорядителя, в случае ареста последнего.

9) Число членов Боевой организации не ограничено; в случае же ареста одного из них все права его переходят к заранее намеченному комитетом кандидату.

10) Члены Боевой организации во всех своих действиях подчинены комитету Боевой организации.

11) В случае одновременного ареста всех членов комитета Боевой организации или всех ее членов, кроме одного (заранее намеченного комитетом Боевой организации кандидата), право кооптации постоянного комитета Боевой организации переходит к заграничному ее представителю, а во втором случае – также и к кандидату в члены комитета Боевой организации.

12) Настоящий устав может быть изменен лишь с единогласного соглашения всех членов комитета Боевой организации и ее заграничного представителя».

Приведенный устав был сообщен члену Центрального комитета Гоцу, который, не внеся в него никаких изменений, заявил лишь, что «в такого рода делах уставы имеют вообще малое значение». И подобное отношение Гоца к уставу было сочтено как бы за санкцию всего Центрального комитета. Судя по партийным документам, членом-распорядителем был выбран Азеф.

Убийство министра внутренних дел Плеве, в котором широкие круги общества видели главное препятствие к различным реформам, встречено было сочувственно, не только революционными партиями, но и оппозицией.

Партия социалистов-революционеров, как виновница устранения министра, сразу приобрела в их кругах большую известность. Последовавшее же затем, с назначением нового министра внутренних дел князя Святополк-Мирского, изменение во внутренней политике толковалось всеми противоправительственными элементами как результат, достигнутый главным образом благодаря тактике партии, что еще более увеличивало ее популярность.

Изменение в политике дало возможность развиться широкому противоправительственному движению, которое, в свою очередь, оказало влияние на усиление работы партии. Это намечавшееся уже с 1901 года движение интеллигенции в начале 1904 года как бы оформилось. В январе 1904 года был окончательно организован образовавшийся еще осенью 1903 года на харьковском съезде земцев тайный Союз освобождения, ставивший целью свержение самодержавия и замену его демократическим режимом. По уставу Союз складывался из сети губернских, уездных и даже сельских отделений. Во главе всей организации стоял совет, являвшийся ее руководящим центром. В Союз входили представители профессиональной и разночинной интеллигенции и левое крыло земцев-конституционалистов. В содружестве с Союзом действовала стремившаяся к одной с ним цели земская Конституционная партия. Благодаря земцам широко намеченная организация Союза была скоро проведена в целом ряде земских губерний, а затем проникла и в неземские губернии.

Начавшийся со вступлением на пост министра внутренних дел князя Святополк-Мирского период был признан Союзом освобождения за момент, удобный для открытия дружной кампании всех оппозиционных элементов против правительства с целью добиться изменения существующего политического строя. Союз освобождения находил полезным блок и с революционными партиями, из числа которых на первое место ставилась партия социалистов-революционеров. В свою очередь, и партийные руководители, считавшие, что залог успеха борьбы партии с правительством в значительной степени кроется в сочувствии и содействии ей общественных кругов, пошли навстречу оппозиции.

Петербургский комитет 6 ноября распространил «Открытое письмо к земским деятелям», которым призывал земцев к тесному союзу с партией в целях общей борьбы против самодержавия. В письме этом комитет писал между прочим: «Вам претят насильственные акты, вас шокирует союз с динамитчиками, вы боитесь, что вас обвинят в соучастии с теми, у кого руки обагрены кровью… не отрекайтесь от революции, не осложняйте своих счетов с русской демократией, сейчас нет и не может быть никаких промежуточных позиций. И ваша обязанность прямо и смело присоединиться ко всем тем, кто ведет борьбу с самодержавием» (подлинник гектографированной прокламации).

Осенью между партией и Союзом освобождения было заключено соглашение относительно совместного натиска на самодержавный режим. В сентябре 1904 года по инициативе нескольких членов финляндской оппозиции в Париже состоялась конференция оппозиционных и революционных организаций Российского государства, на которую были приглашены работавшие в то время в России семнадцать революционных организаций и Союз освобождения. Из них в конференции приняли участие восемь: Союз освобождения, партия социалистов-революционеров, Финляндская партия активного сопротивления[34]34
  ФПАС образовалась в 1904 г., дабы совместно с различными оппозиционными элементами России стремиться к свержению самодержавия в Финляндии и помогать им в свержении существующего строя в империи вообще. (Примеч. авт.)


[Закрыть], Польская национальная лига, Польская социалистическая партия, Грузинская партия социалистов-федералистов-революционеров, Армянская революционная федерация и Латышская социал-демократическая рабочая партия.

Конференция констатировала, что следующие основные принципы и требования одинаково признаются всеми представленными на ней партиями:

«1. Уничтожение самодержавия; отмена всех мер, нарушивших конституционные права Финляндии;

2. Замена самодержавного строя свободным демократическим режимом, на основе всеобщей подачи голосов;

3. Право национального самоопределения; гарантированная законами свобода национального развития для всех народностей; устранение насилия со стороны русского правительства по отношению к отдельным нациям».

Во имя этих основных принципов и требований представленные на конференции партии и должны были соединить свои усилия для ускорения гибели абсолютизма. Вопросов о формах, методах и средствах борьбы с правительством конференция не обсуждала: «Формы, методы, средства натиска оставались своеобразными для каждой партии»[35]35
  Некоторые итоги Парижской конференции // Революционная Россия. 1915. № 61. 15 марта. (Примеч. авт.)


[Закрыть].

20 октября совет Союза освобождения в целях наиболее успешной агитации за введение в России конституционного режима постановил утвердить следующие решения: принять участие в съезде земских и городских представителей и направить его на путь открытого заявления конституционных требований; организовать 20 ноября под предлогом сорокалетия Судебных уставов банкеты в возможно большем числе городов с целью проведения на них наиболее радикальных конституционных и демократических резолюций; поднять на очередных уездных и губернских земских собраниях вопрос о введении конституционного строя и о созыве для сего народного представительства; начать агитацию за образование союзов лиц либеральных профессий и за объединение их в один Союз союзов, который бы установил связь с центральными учреждениями всех революционных партий.

Земская партия работала в том же направлении. С 6 по 8 ноября в Петербурге с ведома администрации состоялся не разрешенный официально Земский съезд, принявший ряд постановлений и известную резолюцию, два последних пункта которой гласили:

«10. Для создания и сохранения всегда живого и тесного общения и единения государственной власти с обществом на основе вышеуказанных начал и для обеспечения правильного развития государственной и общественной жизни – безусловно необходимо правильное участие народного представительства, как особого выборного учреждения, в осуществлении законодательной власти, в установлении государственной росписи доходов и расходов и в контроле за законностью действий администрации.

11. Ввиду важности и трудности внутреннего состояния, переживаемого Россией, частное совещание выражает надежду, что верховная власть призовет свободно избранных представителей народа, дабы при содействии их вывести наше отечество на новый путь государственного развития в духе установления начал права и взаимодействия государственной власти и народа».

Постановления съезда быстро облетели Россию, и это открытое выступление земцев за Конституцию произвело повсюду большое впечатление и взволновало либеральные круги общества.

В то же время Союз освобождения с большим успехом проводил в жизнь свои октябрьские постановления. Начался период банкетов с речами и заявлениями о необходимости Конституции, а иногда и о созыве Учредительного собрания, об установлении республики. Появилась благодаря Союзу газета «Наша жизнь», открыто пропагандировавшая необходимость изменения существующего строя. В результате этих «земской» и «банкетной» кампаний общественное движение разрасталось вширь и вглубь с поразительной быстротой.

12 декабря появился высочайший манифест, дававший надежду на большие реформы. Движение прогрессировало, и оно-то, созданное интеллигенцией и увлекавшее в своем развитии все большие и большие слои населения, захватывало постепенно и партию, руководящие круги которой, равно как и значительная часть периферии, принадлежали к разночинной интеллигенции. Работа ее пошла живее. У партии образовались новые организации: Батумский комитет, Житомирская рабочая организация Волынского комитета, и группы – архангельская, ярославская, нижегородская, черниговская, тверская, калужская и новозыбковская; курская группа переформировалась в комитет; в Сибири из нескольких групп образовался Сибирский союз социалистов-революционеров.

Основанный весною и организовавшийся окончательно летом Московский рабочий союз партии во вторую половину года стал работать более правильно. Согласно уставу союз состоял из рабочих, примыкал к Московскому комитету и управлялся советом представителей, избранных рабочими от разных цехов, производств, фабрик и заводов. Он имел кассу и две библиотеки – легальную и нелегальную.

Почти во всех высших учебных заведениях образовались группы студентов социалистов-революционеров. В Москве образовался Московский союз учащейся молодежи партии социалистов-революционеров, поставивший целью пропаганду социально-революционного миросозерцания и объединения студенчества, признающего программные и тактические воззрения партии. В Одессе же образовались даже организация курсисток социалисток-революционерок и социал-революционная организация учащихся средних учебных заведений.

Все партийные организации усилили выпуск прокламаций, с которыми обращались главным образом к крестьянству и к нижним чинам, особенно запасным. Каждый комитет, каждая группа – все старались использовать в своих воззваниях малейшую неудачу на театре военных действий; все нехорошее относилось на счет неподготовленности правительства; все приводилось в доказательство непригодности существующего государственного строя. Печатались и брошюры. Одесский комитет выпустил популярную брошюру «Что такое социализм и революция», Смоленский комитет и витебская группа отпечатали первый номер «Рабочего листка», Киевский выпустил листок «Рабочее слово», бакинская группа особенно много издавала различных брошюр и прокламаций, из коих выделялась по содержанию брошюра «Наши задачи».

Центральный комитет также стал работать по издательству более энергично. Были изданы брошюры: «Что нужно помнить трудовому крестьянству», «Ирландец Джон и голодаевские мужики», отпечатанная в России и выяснявшая значение бойкота как средства борьбы в деревне, и сборник «История одного преступления», касавшийся кишиневского погрома. С осени Центральный комитет стал выпускать для войск и народа особые листовки. Малые по размеру, немного более четырех квадратных вершков, они были написаны удобопонятным для простого человека языком. Часть из них, как, например, листовка первая – «Положение русского крестьянства», седьмая – «Хватило ли бы на всех земли, если бы разверстать ее правильно?», давали популярное изложение целей партии, земельного вопроса и указывали, чего должны добиваться крестьяне. Некоторые, как, например, вторая – «Эх, пора бы, братцы, взяться вам за ум», шестая – «Кто враг?», девятая – «Горе русских социалистов, или Как наши генералы воюют», обращались исключительно к солдатам. Иные затрагивали и вообще злободневные темы: пятая – «Откуда пошла Русско-японская война?», двенадцатая – «О фонде народного просвещения», четвертая – «Что такое Земский собор и Конституция».

Общая черта всех этих листовок – призыв к организации, призыв к бунту, к свержению существующего строя. «Бейте, товарищи, в набат! Да здравствует социальная революция!.. Разносите тюрьмы и освобождайте друзей народных – социалистов! Захватывайте склады с оружием и спешите по селам, деревням, собирайте народ, вооружайте его и объявляйте ему, что настал час, что земля – вся земля, по всей России – принадлежит тем, кто на ней работает… Поднимайтесь же, братцы, на борьбу за лучшее, за справедливые порядки, за землю и волю! Присоединяйтесь к социалистам, которые уже давно борются за народное дело! Напрем дружно на наших общих исконных врагов, сметем их, как буря сметает ничтожную пылинку, и на развалинах их гибельного для народа могущества установим царство равенства, свободы и братства! Долой царя и его правительство! Да здравствуют земля и воля! Да здравствует социализм!..» (листовки двенадцатая, шестая и девятая).