Текст книги "Мир Деревьев"

Часть третья
Дикий Лес

Битых два часа Феллад стоял неподвижно в тени раскидистой эбры и всеми силами прикидывался корневым отпрыском этого колючего полукустарника. Ментальные способности юноши пока не подвели – пробегающая и пролетающая живность не реагировала на чужака. Однако время от времени кое-кто обращал свое внимание на сам куст, которым представлялся пластун – то муравьи норовили затащить на него целое стадо прожорливой тли, то дикая пчела пыталась опылить один из цветков иллюзорного растения. Для подобных случаев в распоряжении Феллада был целый арсенал различных приемов. Слишком настырным гостям на ментальном уровне он передавал персональный посыл страха, после чего незваный визитер немедленно торопился убраться восвояси. Иногда он просто сбивал с себя насекомое каким-либо традиционным, но весьма эффективным способом. Вот и теперь он дожидался, когда здоровенный богомол залезет повыше на его плечо, чтобы прицельным щелчком указательного пальца правой руки отправить пришельца в долгий затяжной полет в направлении густой кроны эрбы. Проклятое насекомое невыносимо щекотало кожу своими когтистыми лапками, но Феллад терпеливо дожидался того момента, когда оно окажется в пределах досягаемости, вот тогда он и потешится от всей души.

Если кто-то считает, что изображать изо всех сил зеленый куст в период бурного цветения доставляло юноше огромное удовольствие, тот глубоко заблуждается. Феллад с величайшим облегчением плюнул бы на это занятие и пошел дальше по своим делам, но на его беду невдалеке от этого места обосновалась стайка хеликоптер или стрекозоидов – летучих бестий внешне похожих на обыкновенную стрекозу, но размером с ворону. Если бы кто-то из этих тварей заметил юношу, считай дело швах – сворачивай операцию, не отвяжутся, пока не перебаломутят все вокруг.

Хеликоптеры, на первый взгляд, существа вполне безобидные, порхают себе с места на место, крылышками на солнце сверкают, короче, изо всех сил радуют глаз. Казалось бы, летают и пусть себе летают. Ан нет. По какой-то неведомой причине людей они откровенно недолюбливают. Вообще-то, не то чтобы недолюбливают, скорее наоборот – очень даже любят, точнее, просто обожают питаться человеческим мясом. Вроде и всякого аппетитного зверья вокруг видимо-невидимо, ешь – не хочу, нет, этим гурманам подавай именно человечину. Конечно же, в отсутствие людей стрекозоиды питаются плотью других животных, но, стоит человеку появиться поблизости, как хеликоптеры просто сходят с ума от желания полакомиться его нежной плотью.

Глядя на весело порхающих над лесной поляной стрекозоидов, какой-нибудь зачарованный естествоиспытатель невольно задастся вопросом: «Каким образом эти милые и с виду безобидные существа могут нанести серьезный вред человеку, который намного больше и сильнее всей стаи? Вот если бы они были вооружены смертельно ядовитыми жалами, или какими другими приспособлениями для мгновенного умерщвления более крупной добычи, тогда да».

Не торопитесь, уважаемый, делать скоропалительные выводы. Действительно у хеликоптер нет смертельно опасного жала или ядовитых зубов, но у них есть надежные и весьма эффективные в своем роде симбионты – зубаны. Стоит вам приблизиться к резвящейся стайке, чтобы вволю налюбоваться головокружительными пируэтами этих забавных насекомых, как вся группа мгновенно скроется в лесной чаще. Однако не спешите огорчаться – совсем скоро стрекозоиды появятся снова, но вовсе не для того, чтобы продолжить свои веселые пируэты над цветущей полянкой. Насекомые приведут целую ораву прожорливых зубанов – эдаких милых созданий размером с матерого секача, с ног до головы сплошь покрытых острыми, как бритва костяными наростами, по форме здорово напоминающими зубы акулы. После того, как зубаны дружно возьмут вас в оборот, вам станет уже не до изящных стрекозиных танцев. Стае этих весьма опасных тварей будет достаточно считанных мгновений, чтобы растерзать в клочья существо, размерами намного превосходящее человека. Для этого им не нужны могучие челюсти, вооруженные острыми клыками, каждый из них сам как один зуб, а вместе они – гигантская жующая пасть. Интересна и весьма необычна тактика ведения охоты этими животными. Сначала зубаны берут жертву в кольцо, стремительно перемещаясь друг за другом вдоль периферии окружности. Затем кольцо вытягивается в эллипс, малый радиус которого постоянно уменьшается и в конечном итоге добыча оказывается зажатой между двумя рядами острых подвижных зубов, коими являются сами зубаны. Что происходит дальше, рассказывать излишне. Интересный факт – после того, как жертва будет обездвижена и превращена в бесформенный кусок окровавленной плоти, зубаны вовсе не торопятся вонзить в нее свои кривые зубы. Сначала они подпустят к ней наводчиков-стрекозоидов и лишь после того, как те налопаются до отвала, сами приступят к трапезе.

За два года работы в составе отряда пластунов Убанги Фелладу частенько доводилось отправляться в Дикий Лес, и всякий раз он не переставал удивляться, встречая что-то новенькое, непохожее ни на что, ранее виденной им. Хотя с классическим примером симбиоза стрекозоидов и зубанов он знакомился теоретически еще на первом курсе, но изучать умозрительно и едва ли не каждодневно сталкиваться с этими тварями нос к носу – вещи абсолютно разные. По большому счету, юноша не боялся ни стрекозоидов, ни их крайне опасных симбионтов и при необходимости он был вполне способен уничтожить всю стаю. Однако его действия наверняка вызвали бы значительный переполох на весьма обширном участке Дикого Леса, что для него в данный момент было абсолютно неприемлемо. Юноше также категорически запрещалось активно пользоваться своими экстрасенсорными способностями, например, притормозить временной поток и перебить мечом всех стрекозоидов, пока те не привели зубанов. Целью его одиночного рейда были вовсе не хеликоптеры и их симбионты, а нечто совершенно иное, именуемое до поры до времени условным термином – «объект исследования», потому что ученые еще не придумали название этой штуковине.

Что собой представляет объект исследования, Фелладу предстояло выяснить, во время этого рейда, ибо внятного его описания от единственного уцелевшего из всей рейдсемерки пластуна добиться не удалось даже методом глубокого гипнопогружения. Эмоциональный шок бедняги, пережившего гибель шести своих товарищей, а может быть, еще что-то, более страшное, был настолько велик, что даже в гипнотрансе он напрочь отказывался вспоминать какие-либо обстоятельства встречи с неведомым созданием. Ценой неимоверных усилий опытнейших психологов и гипнологов удалось установить примерные координаты места встречи отряда пластунов с хищной тварью.

Вообще-то сначала умные головы из главного штаба КОТО высказали недвусмысленное пожелание выполнить руками пластунов Убанги тотальную зачистку самого места встречи рейдерсемерки с неведомой тварью, а заодно обширного участка местности, непосредственно к нему примыкающего. Однако, наспех прикинув возможные потери личного состава во время предполагаемой операции, очень скоро одумались и решили обойтись одиночным разведывательным рейдом. Естественно, самой подходящей для этой цели кандидатурой оказался пластун Феллад. Парнишка хоть и молод годами, но вполне успел зарекомендовать себя с самой наилучшей стороны. После окончания школы Феллад всего лишь полгода работал в составе группы, затем начальство его оценило и решило, что более всего тот будет полезен в одиночных рейдерских вылазках, поскольку специалистов подобного профиля в отряде Убанги было раз-два и обчелся…

Итак, Феллад стоя, прикидывался пышным цветущим кустом, беззвучно материл последними словами треклятых хеликоптер. Ну почему из всего огромного разнообразия стрекоз-мутантов или, выражаясь научным языком, – стрекозоидов судьба подкинула ему сомнительный подарок в виде этих кровожадных бестий? Однако делать нечего, придется ждать, пока летучим тварям не надоест беспечно порхать над зеленой лужайкой и не приспичит перебраться в какое-нибудь другое местечко.

К счастью для Феллада на поляну вышло с полдюжины здоровенных чешуйчатых волчар. Завидев хищников, стайка хеликоптер весьма оперативно сорвалась с места и скрылась из глаз в дебрях экваториальной сельвы. Юношу ничуть не удивило такое поведение крылатых насекомых. Ему было хорошо известно, что никакая даже самая многочисленная стая зубанов не в силах справиться с шестеркой матерых хищников. Между тем, как волчары вполне способны походя перекусить парой-тройкой этих тварей, и тот факт, что симбионты стрекозоидов сплошь покрыты острейшими костяными наростами, никакого значения не имеет. Трансформированный в роговую чешую волосяной покров волчары обладает каменной прочностью и вполне способен противостоять самому отчаянному натиску зубана. Зато крепкие клыки чешуйчатого волчары в мгновение ока порвут в клочья любую даже покрытую острыми шипами шкуру. По этой причине хеликоптеры и дали стрекача, ибо потеря симбионта для них означает голодную мучительную смерть, так как ни одна стая стрекозоидов не возьмет на иждивение лишний рот, пусть в этот рот влезает не так уж и много пищи, а подыскать нового симбионта-зубана задача практически невыполнимая.

Как и ожидалось, стая волчар на поляне надолго не задержалась. Освободив пластуну путь, они тихо пересекли открытый участок местности и также бесшумно скрылись в чаще леса. Фелладу оставалось лишь освободиться от ментальных маскировочных покровов и начать движение. Так он и поступил.

Несмотря на невыносимую духоту, царящую под кронами экваториальной сельвы, юноша продвигался довольно быстро. День был как обычно в это время года солнечным и, естественно, жарким. Хотя под плотным пологом древесных крон было довольно сумрачно.

Повсюду отмечалось активное шевеление – каждый промышлял, как мог. Растения производили органическую биомассу. Вегетарианцы вовсю лакомились продуктами растительной жизнедеятельности. Хищники, соответственно, охотились на вегетарианцев или хищников помельче. Отходы животной и растительной деятельности падали на землю, где становились законной добычей мелких насекомых и бактерий. В конечном итоге круговорот вещества и энергии вновь возвращался к своему началу, и все закручивалось в очередной бесконечный по счету, виток. Выражаясь высоким научным слогом, происходило устойчивое и слаженное взаимодействие всех звеньев местной экосистемы.

Однако нашему герою было вовсе не до академических тонкостей неумолимого процесса круговорота материи и энергии. Если бы у него было неограниченное количество свободного времени, он наверняка не упустил бы возможности полюбоваться полетом бабочки или неторопливыми движениями зеленой гусеницы, ползущей по стеблю лианы. Мозг юноши был предельно занят анализом окружающей обстановки. Ему приходилось выбирать из всего замысловатого переплетения лесных дорог, троп и едва заметных тропинок, протоптанных животными в переплетении лиан, ту единственную, что быстрее всего приведет его в нужную точку. Одновременно следить за поведением местной живности и сканировать окружающее пространство в ментальном диапазоне, чтобы не пропустить появление какой-нибудь неожиданной опасности. Если бы Феллад был хорошо знаком с некоторыми техническими изобретениями древних, он мог бы сравнить свой мозг с мощным суперкомпьютером, оперирующим одновременно сотнями программ и терабайтами разнородной информации. Но юноше не было посвящен в тайны величайших достижений своих далеких предков, поэтому не забивал голову всякой ерундой лирического свойства, не относящейся к целям и задачам, поставленным перед ним высоким начальством. Он должен всего-то как можно быстрее достичь заданного квадрата, предельно внимательно осмотреться с целью обнаружения загадочного объекта исследования, постараться собрать о нем как можно больше информации, затем живым и невредимым вернуться обратно в лагерь Убанги с подробным отчетом о проделанной работе. И все. Никакой инициативы, никаких попыток поближе познакомиться с чудовищем. В планы Феллада вовсе не входило знакомство с монстром, который, походя, уничтожил шестерых опытных профессионалов-пластунов, а седьмому «снесло крышу» так, что тот при одном лишь упоминании о злополучном походе впадает в состояние непреодолимого ступора. Конечно же, он сбегает, посмотрит, что там и как, затем доложит начальству о том, чего увидел. И не более того, поскольку очень ценит свою молодую жизнь, и суицидальных наклонностей за собой никогда не замечал.

* * *

Неожиданно что-то насторожило молодого пластуна. На первый взгляд вокруг ничего не изменилось, но Феллад привык доверять сигналам, посылаемым его подсознанием, он немедленно остановился и начал более тщательно изучать окружающее пространство. Чтобы определить источник опасности ему понадобилось не более минуты. Он облегченно вздохнул, когда его ментальные синапсы нащупали под толстым слоем опавших листьев очень хорошо замаскированную спираль смертоносного побега лианы-кровопийцы. Если бы Феллад не прислушался к посылам третьей сигнальной системы, он обязательно угодил бы в смертельную западню, поскольку очутиться в крепких объятиях растения-убийцы в девяноста девяти случаях из ста означало верную гибель.

Лиана-кровопийца – одно из множества плотоядных растений, произрастающих на территории Дикого Леса. Она не поражает жертву отравленными шипами как благоухающая спанада, не убивает нервно-паралитическим газом подобно жувели широколистой и не протыкает острым побегом, мгновенно вырастающим из-под земли, как это обычно делает бешеный бамбук. Лиана-кровопийца просто висит на дереве, как и положено обычной лиане, спрятав под слоем опавших листьев специальный скрученный в тугую спираль отросток. Как только в пределах ее досягаемости оказывается какое-либо теплокровное животное, специальные сенсоры, расположенные на основном стволе растения, начинают реагировать на его тепловое излучение. Таким образом, лиана-убийца определяет на теле будущей жертвы участок, обладающий максимальной температурой, что однозначно свидетельствует о том, что именно здесь главные кровотоки ближе всего подходят к поверхности кожи. Обычно это бывает шея. Когда человек или зверь оказываются в опасной близости, управляемый примитивной квазинервной системой растения отросток взлетает на достаточную высоту, с силой распрямляется и обвивает тело жертвы в самом незащищенном месте. Одновременно на поверхности удавки появляется бесчисленное количество длинных полых иголок, которые с легкостью протыкают самые прочные кожные покровы. Даже чешуйчатые волчары, несмотря на свою идеальную защиту, время от времени становятся добычей лиан-кровопийц. Через эти иглы коварный хищник в считанные мгновения выпивает едва ли не всю кровь жертвы. Операция по обескровливанию проходит настолько быстро, что животное или человек не успевают понять, что происходит и, конечно же, чаще всего бывают не в состоянии оказать достойного сопротивления.

«Ага, вот еще один хрестоматийный пример из учебника по биологии и физиологии смертельно опасных тварей, – весело подумал Феллад. – Ну что же, сейчас мы выясним, кто из нас круче».

Отработанным до автоматизма движением руки юноша извлек острый лист из покоящихся между лопаток ножен и, прижав рукоятку к груди, так, чтобы лезвие едва не касалось подбородка, стал осторожно подступать к тщательно замаскировавшемуся противнику. По мере приближения к опасному отростку Феллад ощущал все более пристальное внимание к своей персоне и, определенно, легкое покалывание и жжение в области шеи. Вряд ли это было ментальное воздействие охотника на потенциальную жертву, просто возбужденное сознание юноши таким необычным образом реагировало на присутствие смертельно опасного существа.

Легкое шуршание под ногами, затем громкий щелчок взвившейся над головой удавки возвестили о том, что хищник приступил к активной стадии своей охоты. Несмотря на отменную реакцию, Феллад успел заметить приближающийся к его лицу отросток лишь в самый последний момент. Впрочем, для того, чтобы отразить атаку лианы-кровопийцы, юноше вовсе не нужно было ничего видеть, поскольку он уже заранее просчитал все ее действия, и ему оставалось всего лишь выполнить один единственный взмах острым листом. В тот момент, когда удавка пошла на сближение и начала изгибаться, с целью обмотать его шею, Феллад сделал едва уловимое глазом вращательное движение кистью руки, в результате чего лезвие его меча, описав дугу, легко рассекло смертельно опасный стебель на две неравные части. В следующий момент он ловко отскочил в сторону и как можно дальше. Как оказалось, это его действие было вполне оправдано. Отсеченный конец лианы шлепнулся на землю и начал метаться, подобно бьющейся в предсмертной агонии гадюке, а остаток удавки, не потерявший связи с материнским растением, принялся подобно бичу слепо хлестать в разных направлениях, при этом из обрубков фонтаном била дурно пахнущая жижа грязно-коричневого цвета.

Агония поверженного врага продолжалась около двух минут. Все это время наш герой провел вне досягаемости неприятных брызг, укрывшись за толстым стволом растущего неподалеку от тропинки древесного патриарха. Убедившись в том, что обе половинки побега перестали подавать какие-либо признаки жизни, Феллад вышел из-за ствола дерева. Без всякой опаски он направился к хищной лиане, которая, если ее, конечно, оставить в покое, потеряв отросток-удавку, очень скоро обзаведется новым побегом и, как ни в чем не бывало, продолжит свою ужасную охоту. Такого шанса юноша не собирался предоставлять этой твари. Он подошел к основанию ствола дерева, на котором обосновалась лиана-кровопийца, ухватился за ее толстый свисающий конец и начал карабкаться вверх по стволу, периодически отрубая и сбрасывая вниз куски хищного растения. Освободив ствол, он вновь вернулся к подножию дерева и не успокоился до тех пор, пока не изрубил лиану на мелкие кусочки, которые сложил аккуратной кучкой посреди тропы. Теперь куски древесины плотоядного растения не смогут укорениться и станут легкой добычей снующих вокруг в преогромном изобилии термитов.

Покончив с лианой, Феллад окинул удовлетворенным взглядом результаты своих трудов, ловким движением забросил острый лист в ножны и, поправив вещевой мешок, висящий за плечами, двинул дальше своей дорогой. Юноша от всей души ненавидел созданий, подобных лиане-кровопийце, поскольку не видел никакого смысла в их существовании. Взять, к примеру, пардуса, саблезуба или чешуйчатого волчару, для того чтобы набить брюхо этим хищникам приходится изрядно побегать по лесу, их добычей, как правило, становятся больные, ослабленные или раненые особи. Таким образом, они играют роль естественных выбраковщиков и санитаров. Лиане-кровопийце все равно, больное животное или здоровое движется по тропе, она убивает без разбора, все, что подвернется под хлесткий удар ее удавки.

* * *

Однако долго размышлять о хитросплетениях и коллизиях взаимных отношений обитателей Дикого Леса юноша не стал. Близился вечер, а за ним долгая темная ночь, следовательно, не мешало позаботиться о безопасном месте для ночлега. Вообще-то «позаботиться» звучит не совсем правильно – Феллад оказался в сердце экваториальной сельвы не просто так с бухты-барахты. Его появлению предшествовала серьезная подготовка и самая тщательная проработка маршрута движения. В голове пластуна содержалась подробная карта этого участка Дикого Леса, а также четкие мнемообразы опорных точек, которые должны были в обязательном порядке повстречаться на его пути. Таким образом, о его предстоящем ночлеге уже заранее позаботились, поскольку в данный момент юноша, бодро шагал к одной из заранее определенных опорных или базовых точек маршрута – небольшой и по рассказам бывалых пластунов весьма уютной пещерке, где он сможет без риска для жизни дождаться наступления утра следующего дня.

Давящий на психику лесной полог оборвался как-то неожиданно, и Феллад оказался на каменной осыпи, примыкающей к относительно невысокой скалистой гряде. Ему предстояло, преодолев некрутой подъем, достигнуть подножия скал. Там он непременно обнаружит искомое убежище. Операция по преодолению участка осыпи заняла не более получаса. Еще не дойдя до подножия скальной стены, Феллад увидел несколько темных проемов, ведущих вглубь горы. Он уверенно направился к входу в одну из пещер. Согласно зрительному образу, вложенному специалистами-гипнологами в его сознание, это была именно то надежное укрытие, в котором ему предстояло провести длинную ночь.

Очутившись под каменными сводами своего временного убежища, молодой человек первым делом хорошенько осмотрелся. Пещерка была небольшой, но вполне уютной. У одной из ее стен стоял сколоченный из досок щит, с помощью которого было несложно перегородить вход, зафиксировав его в специальных пазах, вырубленных в незапамятные времена чьей-то заботливой рукой. В дальнем углу валялся ворох сухих листьев, служивших еще относительно недавно местом ночлега какого-то пластуна. Феллад придирчиво осмотрел ложе и остался вполне удовлетворен его состоянием – длинные кожистые листья хоть и высохли основательно, но сохранили свою природную мягкость и вполне годились для того, чтобы еще разок послужить постелью усталому путнику.

Феллад наскоро перекусил вяленым мясом и сушеными фруктами, извлеченными из заплечного мешка. Затем побежал к протекавшему неподалеку ручью. Там он вдоволь напился, обновил воду в своей фляге, тщательно вымылся и выстирал одежду, чтобы не так воняла потом и не привлекла ненароком внимание какого-нибудь ночного хищника.

К тому времени, как молодой человек вернулся обратно в пещеру, солнце, потеряв дневную яркость, огромным огненно-красным колесом скатилось к вершинам деревьев. Затем, увеличивая на глазах скорость, оно очень быстро стало проваливаться за линию горизонта. В считанные мгновения окружающий мир окутала непроницаемая темнота. Граница между днем и ночью была настолько резкой, что в первые мгновения после захода солнца глаз не различал света ярких звезд, обильно усеявших ночное небо экваториальной Афры. Однако после того как зрение юноши адаптировалось, он с преогромным удовольствием стал любоваться причудливыми очертаниями небесных созвездий.

Просидев у входа в пещеру не меньше получаса и вдоволь налюбовавшись усыпанным гирляндами звезд небом, Феллад услышал отдаленный вой, доносящийся из чащи леса. По всей видимости, ночные обитатели джунглей начали покидать свои убежища, в которых прятались от дневной духоты.

Однако пора на покой, решил юноша. Он легко поднял довольно увесистый щит, поднес его к дверному проему пещеры и ловко вставил выступающие концы опорных бревен в пазы. Убедившись в том, что вход в его временное обиталище надежно заблокирован, молодой человек зевнул и потянулся. После этого он сразу же отправился в дальний угол пещеры и с удовольствием упал на душистый ворох шуршащих листьев. Впрочем, легкое шуршание его ничуть не беспокоило – едва щека Феллада коснулась поверхности мягкого ложа, как его сознание мгновенно устремилось в непространственные эмпиреи, кои испокон века именуются сновидениями.

* * *

Сегодня по какой-то необъяснимой причине он видел во сне своего отца, сгинувшего пять лет назад в дебрях Дикого Леса. Они вместе куда-то шли по лесной тропинке. Феллад был маленьким мальчиком, и мускулистый рослый отец казался ему воплощением мужской силы и отваги. Когда слабые ноги ребенка уставали, отец со смехом брал сына на руки, затем усаживал на свои широченные плечи. Мальчик Феллад веселился от всей души. Он хватал отца за огненные вихры и поворачивал его голову в ту или другую сторону. Рыжий Дрок в ответ на подобные манипуляции корчил уморительные рожицы, иногда дергался всем телом, приседал, издавал громкое ржание, коим в брачный сезон самцы единорогов приглашают своих кобылиц принять участие в любовных игрищах. Ржание было настолько убедительным, что из лесной чащи показался самый настоящий единорог мужского пола. По всей видимости, тот хотел поближе познакомиться с нахалом, рискнувшим без приглашения наведаться на подведомственные ему территории. Однако, обнаружив вместо самца своего вида придурковатое двуногое существо, оглашающее окрестности неподобающим ревом, лишь осуждающе взглянул на людей и тут же заторопился укрыться в чаще леса, чем вызвал очередной приступ радостного веселья двух беспардонных существ.

Как это часто бывает во сне, Феллад одновременно ощущал себя и ребенком и взрослым. Одна его половинка реагировала радостными возгласами на забавные проделки отца, другая в это время находилась в полном недоумении, поскольку Рыжий Дрок ушел из жизни пять лет назад, и надежд на то, что он объявится, уже не осталось. Однако детская часть Феллада явно доминировала в этом сне, поскольку каким-то образом не позволяла его взрослой половине начать задавать отцу разные и с точки зрения ребенка, очень скучные вопросы. Мальчишке хотелось радоваться столь долгожданному общению с родителем, и ему было наплевать, откуда тот взялся, лишь бы оставался с ним подольше.

Оставив безуспешные попытки достучаться до сознания Дрока, Феллад старший просто начал наблюдать как бы со стороны за отцом и сыном, не переставая удивляться странной раздвоенности своего сознания.

Оглядевшись повнимательнее, он понял, что находится в пределах Урочища Единорога – совсем близко от деревни. Солнце почти в зените, в кронах деревьев щебечут птицы, и суетится всякое мелкое зверье, вокруг взад-вперед снуют бабочки, стрекозы и другие летучие насекомые. Теплый ветерок обдувает лица взрослого и ребенка. Оба смеются над очередной выходкой не в меру разошедшегося Дрока.

Отец и сын начали, было, подбирать с земли падалицу дикорастущей яблони, чтобы устроить соревнования на точность метания. В это время раскидистое дерево, усыпанное начавшими подрумяниваться на солнце глянцевыми плодами, встряхнуло ветвями и человеческим голосом обратилось к людям:

– Помогите мне Дрок и Феллад! Отведайте моих яблок!

– Это с какой же стати мы должны есть всякую кислятину?! – громко изумился Феллад мальчик.

– Ну, пожалуйста! Чего вам стоит? Съедите по яблочку – вам приятно, а мне радость, – снова взмолилось дерево.

– Ты не наш брат-Дерево, – сердито топнул ножкой мальчик, – поэтому не можешь нас о чем-то просить.

«Какой-то неестественный диалог, – промелькнуло в голове Феллада взрослого. – Почему отец потакает сыну и не ввалит ему по первое число парочку полновесных оплеух за непочтительное отношение к разумному существу?»

Объяснение сему странному факту обнаружилось очень быстро. Стоило сыну взглянуть на отца, и он с ужасом увидел, как тот на глазах превращается в ледяную статую. Процесс трансформации еще не закончился полностью, и через ставшую прозрачной кожу можно было увидеть его еще живые внутренние органы: печень, селезенку, почки, продолжавшее пульсировать сердце и равномерно наполняющиеся воздухом и опадающие легкие. Феллад хотел закричать от ужаса, но на рот будто наложили заклятье немоты – юноша физически ощущал, как крик исторгается из его глотки и тут же глохнет, будто окружающий его воздух по какой-то непонятной причине потерял способность передавать звуковые колебания.

Однако на этом странности не закончились. Феллад бросил взгляд в сторону яблони-дички и едва не обомлел – и без того могучее дерево начало пропорционально увеличиваться в размерах. Фантастический рост продолжался до тех пор, пока ветви дерева не уперлись в неожиданно ставший материальным синий купол неба.

– Ах, ты не хочешь! – Громом прогремело в ушах юноши. – Тогда прощайся с этим миром!

После этих слов дерево начало хлестать ветвями, одновременно закручиваясь вокруг собственной оси. Поначалу ничего не происходило, лишь поднялся неимоверный грохот, но через какие-то мгновения яблоня превратилась в один огромный вихрь, достигающий небес и раскачивающийся в разные стороны, ударяя всей своей массой по небесному своду. Пятого или шестого удара небеса не выдержали – синий купол сначала покрылся многочисленными трещинами, будто колоссальный паук сплел на недосягаемой высоте огромную сеть для ловли таких же огромных мух. Двух дополнительных ударов оказалось вполне достаточно, чтобы небосвод начал с грохотом осыпаться на землю.

* * *

Феллад так и не узнал, чем закончился страшный ночной кошмар. Юноша пробудился от точно такого же грохота, словно ужасный сон получил свое продолжение наяву. Сначала ему показалось, что сама гора вот-вот обрушится на его бедную голову, поскольку пол пещеры дрожал, и время от времени, будто непокорный скакун, подбрасывал юношу на десяток-другой сантиметров вверх, норовя сделать из него сочную отбивную. Так продолжалось на протяжении нескольких минут. Чтобы не удариться головой о камень или не отбить внутренности, Фелладу пришлось перевернуться на живот и во время очередного толчка приземляться на растопыренные ладони полусогнутых рук. Снаружи пещеры что-то грохотало. Кажется, приютившая молодого пластуна гора все-таки решила развалиться на тысячи мелких осколков. Юноша со страхом ожидал момента, когда каменный потолок не выдержит и рухнет на него. Но ничего подобного не случилось. Своды пещеры выдержали. Лишь в самом конце землетрясения что-то глухо ударило в дверь. Деревянная преграда не выдержала и с треском рухнула под напором неведомой силы. Тут же все свободное пространство внутри пещеры заволокло мелкой пылью, отчего в горле у Феллада неприятно запершило.

Мелкодисперсная взвесь еще долго висела в воздухе, время от времени вызывая у юноши приступы невыносимого кашля. Противный до блевоты кашель периодически едва не выворачивал его наизнанку, несмотря на то, что лицо его было плотно обмотано рубахой. Мало того, оседающие частицы пыли сильно раздражали глаза, хотя в кромешной темноте, царившей в пещере, зрение было не самым важным инструментом для нашего героя.

После того, как все немного успокоилось, Феллад поднялся со своей постели и осторожно двинул к выходу из пещеры, посмотреть, что стало причиной столь ужасного шума. Поскольку, как уже отмечалось, что-либо рассмотреть с помощью глаз было невозможно, ему пришлось задействовать свои паранормальные способности. Стоит лишний раз упомянуть, что этими своими качествами юноша был всецело обязан заботливому учителю Квакху Мудрому и его гениальному методу ментальных затрещин. С помощью этой садистской методики разумному лягуху удалось не только равномерно активизировать работу обоих полушарий мозга Феллада, но вдобавок разбудить некоторые, ранее дремавшие, мозговые центры. На сей раз молодому пластуну здорово помогла его способность обозревать мир посредством ментального зрения.