Текст книги "Экспертные сообщества и власть"

Итак, имеются в виду формы общественного контроля выборов, выдвижение «гражданских наказов» в ходе избирательных процессов и контроль их выполнения, общественная экспертиза законодательства и т. д. при условии реализации трех упомянутых выше признаков гражданской экспертизы. Выполнить их одновременно явно непросто – так как требуется и участие организаций, выражающих интересы и проблемы конкретных социальных групп, и согласование противоречивых интересов этих групп. При этом участие в такой деятельности может принять «любой компетентный гражданин». Осталось только понять, кто будет определять эту компетентность.

Можно предположить, что выделение именно гражданской экспертизы (по сравнению с более нейтральным термином «общественная экспертиза») связано и с созданием Н.Ю. Беляевой коалиции НКО под общим названием «Мы, граждане», а также пониманием гражданского общества именно как общества ответственных граждан, что отсылает нас к идеям не столько чистого либерализма, сколько республиканизма[134]134
  Петит Ф. Республиканизм. Теория свободы и государственного правления. М., 2016.


[Закрыть]. Эта позиция Н.Ю. Беляевой проявилась еще ранее, когда в названии выпущенного под ее редакцией сборника «Гражданское участие: ответственность, сообщество, власть» использовался именно термин «гражданский»[135]135
  Гражданское участие: ответственность, сообщество, власть. цептуальный сборник. М., 1997.


[Закрыть].

К сожалению, в дальнейшем прогноз Е. Дунаевской во многом оправдался. Функции общественного контроля и общественной экспертизы были в основном возложены на Общественную палату РФ, созданную во многом как имитационная структура. Тем не менее необходимость общественной экспертизы законопроектов обсуждалась в рамках подготовки докладов Совета Федерации Федерального Собрания Российской Федерации «О состоянии законодательства в Российской Федерации» 2006–2008 гг.[136]136
  См., например: Доклад Совета Федерации Федерального Собрания Российской Федерации 2006 года «О состоянии законодательства в Российской Федерации» / [под общ. редакцией С.М. Миронова, Г.Э. Бурбулиса]. М., 2008.


[Закрыть] Этот опыт был обобщен, в частности, в учебном пособии, подготовленном сотрудниками Российской академии государственной службы при Президенте РФ и вышедшем при поддержке Программы развития ООН, название которого стоит привести здесь полностью: «Инновационные технологии проведении общественной экспертизы государственно значимых решений и общественных слушаний с применением “высоких” информационных технологий»[137]137
  Инновационные технологии проведения общественной экспертизы государственно значимых решений и общественных слушаний с применением «высоких» информационных технологий / под ред. Л.А. Василенко, Т.В. Сафоновой. М., 2010.


[Закрыть].

Авторы этого пособия предлагают считать предметом общественной экспертизы «социальные последствия для населения принятых и подготовленных к принятию нормативно-правовых актов, управленческих решений, социальных программ и проектов, а также соответствие их социально-политической и экономической ситуации в стране; первоначальному замыслу; соответствие их реализации анализируемому документу (проекту), а также адекватность его восприятия в общественном сознании»[138]138
  Там же. С. 40.


[Закрыть].

В книге также рассматриваются такие виды общественной экспертизы (или экспертизы, заказываемой не только государственными структурами), как антикоррупционная экспертиза, гендерная экспертиза государственно значимых документов, антидискриминационная экспертиза, экспертиза конкурсных распределений государственных и муниципальных заказов и уже упомянутый нами ранее общественный анализ бюджета.

Публикации по теме общественной экспертизы как формы гражданского контроля появлялись и после учебного пособия под редакцией Т.А. Василенко и Т.В. Сафоновой. Так, в исследовании Л.А. Волынкиной поднимается актуальная проблема о соотношении общественной политической экспертизы и административного «экспертного сообщества»: если первая является механизмом актуализации политических проблем в российском массовом сознании, то усилия второго направлены скорее на их дезактуализацию[139]139
  Волынкина Л.А. Общественная политическая экспертиза и административное «экспертное сообщество»: механизм актуализации и дезактуализации политических проблем в массовом сознании // Правовая политика и правовая жизнь. 2011. № 2. С. 35–39.


[Закрыть].

Проблеме институционализации общественного контроля в системе правосудия и правоохранительной деятельности в современной России посвящены кандидатская диссертация по политологии, защищенная В.Е. Карастелевым[140]140
  Карастелев В.Е. Институционализация общественного контроля в системе правосудия и правоохранительной деятельности в современной России: дис… канд. полит. наук: 23.00.02. М., 2015. Доступно на: https:// www.hse.ru/sci/diss/152519634


[Закрыть] и ряд других его публикаций[141]141
  Карастелев В.Е. Проблемы, тенденции и сценарии институционализации общественного контроля в местах лишения свободы // Правозащитный потенциал гражданского общества. Практики, технологии, методики: сб. материалов / под ред. Е.Г. Васильевой и И.А. Прихожан. Волгоград, 2016. С. 86–115; Карастелев В.Е. Участие граждан и судебная власть. Что можно сделать уже сейчас? // Российские реформы: взгляд из 2017 года: коллективная монография / под ред. А.Ю. Сунгурова. СПб., 2018. С. 200–211.


[Закрыть].

Правовая природа общественной экспертизы разбиралась в статье Ю.С. Половниковой[142]142
  Половникова Ю.С. Правовая природа института общественной экспертизы // Основы экономики, управления и права. 2013. № 5 (11). С. 113–116.


[Закрыть], а в 2014 г. вышла статья известного специалиста в области общественного контроля коррупции П.А. Кабанова[143]143
  Кабанов П.А. Общественная экспертиза как форма общественного контроля за деятельностью органов публичной власти в сфере противодействия коррупции: теоретико-правовой анализ // Политика и общество. 2014. № 10. С. 1168–1183.


[Закрыть]. Условия и предпосылки развития экспертного сообщества в реальный субъект гражданского участия в российском регионе рассматриваются в статье В.П. Бабинцева с соавторами[144]144
  Бабинцев В.П., Надуткина И.Э., Сапрыка В.А. Экспертное сообщество как субъект гражданского участия в регионе // Власть. 2014. № 7. С. 5–9.


[Закрыть].

В 2017 г. вышел в свет историографический обзор двух карельских политологов, в котором институт общественной экспертизы рассматривается в контексте практик зарождающейся в нашей стране публичной политики[145]145
  Иноземцева В.А., Черенкова Е.И. Институт общественной экспертизы в практиках публично-властного взаимодействия: историографический обзор отечественной литературы // Ученые записки Петрозаводского государственного университета. Исторические науки и археология 2017. № 3 (164). С. 27–33.


[Закрыть]. Авторы этого довольно полного обзора приходят, в частности, к заключению, что большинство исследователей, последовательно разрабатывающих тематику общественного контроля, являются представителями «фабрик мысли» в том или ином варианте.

Можно вполне согласиться с итоговым выводом этой обзорной статьи, что при всех существующих ограничениях общественная экспертиза рассматривается как эффективное средство наращивания качества управленческих практик и как действенный инструмент артикуляции и лоббирования общественного интереса[146]146
  Там же. С. 30.


[Закрыть].

* * *

Рассмотренные в этой главе российские дискуссии свидетельствуют о наличие интереса как среди ученых, так и среди журналистов и «широкой общественности» к проблематике экспертизы, а также о достаточно широком распространении сегодня самого термина «экспертократия». В то же время этот термин используется сегодня скорее в виде громкого названия для политических памфлетов или сатиры на политических оппонентов. В реальной российской жизни пока ничего похожего на экспертократию не наблюдается, решения принимаются в узком кругу и часто без привлечения серьезных экспертов.

Специалисты в области экспертизы делают попытки сформулировать такое научное направление, как наука об экспертизе, но пока такие попытки оказываются неудачными, прежде всего потому, что экспертизу и экспертные сообщества изучают специалисты разных профессий, разделенные межпрофессиональными барьерами. Попытки же навязать чисто юридический, легалистский взгляд на сложное явление экспертизы наверняка будут неудачными.

Общественное недоверие к экспертизе, проводимой на официальной основе органами государственной власти, приводит к предложениям о необходимости «общественной экспертизы», при этом под этим термином часто понимают разные вещи. Тем не менее само привлечение к экспертному участию не только сертифицированных специалистов, но и заинтересованных представителей гражданского общества можно, с учетом рассмотренного в первой главе опыта стран со стабильным демократическим режимом, считать вполне перспективной тенденцией.

Глава 4
Эксперты с активной позицией: СССР – Россия

Эта глава посвящена опыту создания и деятельности (и одновременно анализу такой деятельности) двух экспертных сетей, которые начинали свое развитие еще в СССР. При этом отличительной особенностью деятельности обеих была исходная активная позиция членов этих сетей. Вот уж в отношении кого нельзя было провести сравнение с «объективным прибором». Более того, в обоих случаях заказчиками подобной деятельности были, как правило, сами их участники. В первом случае, правда, участники сети методологического движения редко идентифицировали себя с экспертами, но, по сути, они к ним относились, особенно если понимать экспертную деятельность в широком смысле, включая в нее не только нормативную экспертизу и участие в разработке проектов решений, но и экспертное сопровождение процесса реализации конкретных политико-управленческих решений. Опыт методологического движения интересен еще и тем, что он был реализован в рамках посттоталитарной разновидности авторитарного режима времен позднего СССР. Участники сети гуманитарной экспертизы стали, в свою очередь, одним из примеров создания в постсталинское время сообщества граждански ответственных экспертов, развивая традиции экспертов – экологов.

Истоком одной из наиболее интересных и успешно работающих российских «экспертных сетей», включающей в свой состав и периодически возникающие и исчезающие структуры, действующие в режиме «фабрик мысли», является кружок интеллектуалов-философов, возникший в Москве еще в первой половине 50-х гг. XX в. (Московский логический кружок). Лидером этого кружка, члены которого культивировали отличные от принятых в то время формы интеллектуальной работы, был будущий эмигрант, суровый критик как коммунистического, так и посткоммунистического времени писатель Александр Зиновьев, в него также входили философ Мераб Мамардашвили, социолог Борис Грушин, а также физик и философ Георгий Щедровицкий.

Вскоре вокруг Георгия Петровича Щедровицкого сложилась группа, которая получила название Московского методологического кружка. Его программа была изложена в серии докладов «О возможных путях исследования мышления как деятельности»[147]147
  Щедровицкий Г.П., Алексеев Н.Г. О возможных путях исследования мышления как деятельности. Доклады АПН РСФСР. 1957–1962.


[Закрыть]. В работе кружка было несколько направлений, в частности в нем развивался операционно-деятельностный подход к понятию мышления, в 60-е гг. начал работать междисциплинарный семинар по структурно-системным анализа в науке и технике и по разработке теоретико-деятельностных средств в сфере проектирования и методологии дизайна.

Строгий и глубокий анализ процесса мышления, который привел к формулировке концепции мыследеятельности, широкое использование рефлексии и анализа самого процесса обсуждений и принятия решений, сочеталось в рамках школы Г.П. Щедровицкого с использованием этих подходов к решению практических задач. При этом важную роль играли рабочие семинары, которые превращались в своеобразные коллективные мозговые штурмы, которые велись, однако, по своим правилам и процедурам. Широко использовался, например, метод «проблематизации ситуации».

Разработанная под руководством Г.П. Щедровицкого мыследеятельностная методология как направление, школа, течение в российской, советской и постсоветской философской и социально-гуманитарной мысли, пока только начинает быть предметом серьезного анализа[148]148
  См., например: Бабайцев А.Ю. СМД-методология // Постмодернизм: Энциклопедия / Мн., 2001. http://slovari.yandex.ru/dict/postmodernism/ article/pm1/pm1–0445.htm; Познающее мышление и социальное действие: Наследие Г.П. Щедровицкого в контексте отеч. и мировой филос. мысли / [ред. – сост. Н.И. Кузнецова]. М., 2004; Розин В.М. Эволюция взглядов и особенности философии Г.П. Щедровицкого // Вопросы философии. 2004. № 3. С. 144–155; Морозов Ф.М. Три проблемы в творчестве Г.П. Щедровицкого // Вопросы философии. 2004. № 3. С. 156–169.


[Закрыть]. Важное значение имеет издание тома, посвященного его деятельности в рамках серии «Философия России второй половины XX века»[149]149
  Георгий Петрович Щедровицкий / [под ред. П.Г. Щедровицкого, В.Л. Даниловой] М., 2010.


[Закрыть].

Одновременно представители школы Г.П. Щедровицкого выполняли важную роль консультантов по оргразвитию; в процессе проводимых ими оргдеятельностных игр разрабатывались программы развития ряда крупных предприятий и даже целых регионов, например экономика БАМа, безопасность атомных станций. Уже в годы перестройки ими была подготовлена и проведена процедура выборов руководителей Рижского автозавода микроавтобусов, развитие свободных экономических зон и т. д. Наряду с целевыми деятельностными играми важную роль в структурировании сообщества выполняли начиная с 1989 г. ежегодные общие собрания. При жизни Г.П. Щедровицкого они назывались съездами, потом конгрессами, потом чтениями его памяти.

В последние годы жизни Г.П. Щедровицкий занимался структурированием и упорядочением этого движения, в первую очередь – в теоретико-методологическом плане. Он организовал и провел пять съездов методологов, каждый из которых был посвящен отдельной теме или проблеме в СМД-подходе, учредил журнал «Вопросы методологии», читал лекции и участвовал в ОДИ своих учеников и последователей.

Стоит отметить, что строгий отбор участников регулярно проводимых летних и зимних школ орг– и мыследеятельной тематики, выработанный постепенно собственный профессиональный язык, мало понятный окружающим, а также довольно скептическое отношение к некоторым группам и течениям, которые не так строго, как «витяне», относились к собственному процессу анализа, а также не заботились о внедрении разработанных ими программ или проектов, привело к тому, что многие специалисты воспринимали их как своего рода закрытую школу, братство или даже секту.

На наш взгляд, это сообщество было организовано в форме специфической экспертной сети. В других условиях из нее могли бы вырасти и более стабильные структуры, но она существовала в специфических условиях монопольной власти КПСС, в принципе не нуждавшейся в независимых консультациях и рекомендациях. При этом продолжала существовать и идеологическая цензура, и аппарат расправы с диссидентами. Напомним, что А.А. Зиновьев был вынужден покинуть страну, а сам Г.П. Щедровицкий в 1968 г. исключался из КПСС. Кроме того, в СССР в принципе было невозможно создать неправительственный центр как структуру. Поэтому «щедровитяне» и существовали как неоформленная официально структура, не имели своего здания, офиса и т. д. В этой ситуации периодически допускаемые властью научные школы стали важной формой структурной организации этой «распределенной в пространстве» «фабрики мысли».

После смерти в 1994 г. Г.П. Щедровицкого[150]150
  Подробнее о наследии Г.П. Щедровицкого см. веб-страницу Некоммерческого научного Фонда «Институт развития им. Г.П. Щедровицкого». Доступно на: http://www.fondgp.ru


[Закрыть] методологически ориентированные группы разделяются на отдельные школы, направления и проекты. Среди наиболее известных можно указать такие, как Школа культурной политики П.Г. Щедровицкого, Международная методологическая ассоциация (ММАС) С.В. Попова[151]151
  Сайт ММАС: http://www.mmass.ru; о деятельности ММАС – http:// www.uprav.biz/materials/education/view/3379.html


[Закрыть], Независимый методологический университет, созданный в 90-е гг. Ю.В. Громыко[152]152
  Громыко Ю.В. Организационно-деятельностные игры и развитие образования. М., 1992.


[Закрыть], а затем, под его же руководством, Институт опережающих исследований им. Е.Л. Шифферса и Московская методологическая корпорация (ММК). Силами ММК в 2010 г. были реализованы несколько интернет-проектов: «Миссия России»[153]153
  http://www.mmk-mission.ru/


[Закрыть], «Россия – мировое лидерство»[154]154
  http://www.mmk-mission.ru/rusleader/


[Закрыть], «Методология образования»[155]155
  http://obraz.mmk-mission.ru/


[Закрыть] и Семинар по теории мышления и знания[156]156
  http://www.mmk-mission.ru/znanie/


[Закрыть].

Примером другого направления развития методологического движения может быть творчество и организаторская деятельность О.С. Анисимова, который по совету Г.П. Щедровицкого создал в 80-е гг. «педагогическую ветвь Методологического кружка – «Московский методолого-педагогический кружок» – ММПК. В 1988 г. им была создана кафедра методологии в Высшей школе управления АПК, а затем – Всесоюзный методологический центр при Инновационном объединении АН СССР и Научно-методический центр Гособразования по проблемам последипломного образования[157]157
  Подробнее о деятельности ММПК см. сайт Центра Акмэ: http:// acmegroup.ru/


[Закрыть].

На рубеже 1980–1990-х гг. А.П. Зинченко вместе с Г.П. Щедровицким создали «сеть методологических лабораторий»[158]158
  http://www.taom.ru/du/sml.html


[Закрыть], которая действовала и после смерти Щедровицкого в Тольятти и Киеве[159]159
  Зинченко А., Андрейченко Н., Волков А., Крайчинская С. Сеть игровой педагогики – Дисциплина ума // Кентавр. 2002. Декабрь. № 30. Доступно на: http://www.circleplus.ru/circle/kentavr/n/30/8


[Закрыть]. Кроме того, в Тольятти под его началом и под непосредственным руководством А.П. Зинченко и Н.Ф. Андрейченко был создан вуз нового типа, реализующий идеи этого сообщества относительно высшего образования, Тольяттинская академия управления.

Таким образом, можно говорить о своего рода многоядерной структуре сообщества, которое, тем не менее, сохраняет некое «рамочное» единство, встречаясь, например, на ежегодных чтениях памяти Г.П. Щедровицкого, а также обсуждая перспективы развития методологического подхода[160]160
  Дискуссия по теме «Институционализация методологии» // Кентавр. № 11 (1994. № 2).


[Закрыть].

Основным делом группы П.Г. Щедровицкого (сына Г.П. Щедровицкого) в 90-е гг. стало создание и деятельность университетской корпорации Школа культурной политики, а также разработка программ развития в различные регионах и городах России, а также консультирования избирательных компаний различного уровня.

В нашей ранней работе был приведен список основных проектов, реализованных П.Г. Щедровицким в период 1991–1999 гг.[161]161
  Сунгуров А.Ю. Российские фабрики мысли и Центры публичной политики. Три примера // «Фабрики мысли» и центры публичной политики: международный и первый российский опыт: сб. статей. СПб., 2002. С.116138. Доступно на: http://www.strategy-spb.ru/index.php?do=biblio&doc=263


[Закрыть] Этот список был составлен на основе его личной страницы, размещенной на сайте основанной им же Школы культурной политики. Прежде всего, список проектов свидетельствует о тематической широте этих проектов: от проведения фестиваля неигрового кино до разработки концепции банковской деятельности на Украине. Естественно, осилить их может только большой коллектив, точнее, сообщество коллективов, для которых объединяющим стало как участие в методологическом движении, так и сотрудничество в рамках Школы культурной политики, в рамках которой новые адепты получали систематическое методологическое образование, а выпускники Школы вместе с ветеранами движения участвовали в регулярных летних и зимних школах.

Во-вторых, налицо явная востребованность консультаций и рекомендаций П.Г. Щедровицкого и его коллег со стороны как бизнеса, так и властных структур, в данном случае – региональной власти. Это отражает, на наш взгляд, как качество представляемых услуг, так и авторитет методологической школы, приобретенный в 19701980-е гг.

В-третьих, среди направлений деятельности появляется и «внешне управление избирательными кампаниями мэров, губернаторов, а также политических партий». Таким образом, лидер школы культурной политики уже непосредственно входит в поле политической борьбы, в поле борьбы за власть.

Наконец, в-четвертых, мы видим, что реализации практических проектов постоянно сопутствует развитие Школы культурной политики как университетской корпорации – структуры нового типа, в рамках которой происходит как подготовка новых, квалифицированных участников практических проектов, так и осмысление достигнутого и качественное обсуждение задач самой проектной деятельности, а также других фундаментальных проблем, например развития как такового.

О роли Школы культурной политики для самого П.Г. Щедровицкого говорит и его самопрезентация на своей личной странице сайта Школы культурной политики, в которой на первое место он ставил свою деятельность в качестве председателя Попечительского совета университетской корпорации «Школа культурной политики», а затем только перечислены другие места и направления его работы: заведующий сектором региональных программ в НИИ культуры, консультант по организационному развитию, профессор кафедры корпоративного предпринимательства Высшей школы экономики.

Тематика проблем, обсуждавшихся на встречах Школы культурной политики, представленная на сайте ШКП, также приведена в нашей ранней работе[162]162
  Сунгуров А.Ю. Российские фабрики мысли и Центры публичной политики. Три примера // «Фабрики мысли» и центры публичной политики: международный и первый российский опыт: сб. статей. СПб., 2002. С. 116138. Доступно на: http://www.strategy-spb.ru/index.php?do=biblio&doc=263


[Закрыть]. Представляется важным привести также комментарий Олега Алексеева, одного из ближайших сподвижников П. Щедровицкого, сделанный им на этой же странице сайта по поводу термина «Семейные игры»: «С формальной точки зрения “Семейные” игры (в просторечии “семейки”) являются изобретением Школы культурной политики, а само название было придумано Светланой Финогеновой. Мне трудно судить, как участники этих ежегодных игр отнеслись к такому названию, для меня оно всегда было шокирующим. Когда-то в практике организационно-деятельностных игр был выделен особый тип игр – игры с организациями. Его отличительной особенностью было наличие в игре административного пространства, воспроизводства в игре социально-коммунальных отношений, характерных для конкретной организации. Смею предположить, что название «семейная» было синонимом такого типа игр. Во всяком случае, личные отношения всегда занимали в них значительное место.

Содержательной компонентой игр была разработка программы деятельности ШКП на новый учебный год, а также защита проектов слушателями ШКП и проведение конкурсного отбора новых слушателей. Таким образом, внутри содержательного пространства присутствовало несколько игровых фокусов: лекции Петра Щедровицкого по ключевой тематике ШКП, выступления экспертов и консультантов ШКП, доклады слушателей ШКП с их квалификацией и конкурс»[163]163
  www.skp.ru


[Закрыть].

Как представляется, это название – «семейные игры» – возникло не случайно; оно стало отражением того духа «закрытого сообщества», о котором мы уже упоминали выше. Свою лепту внес и переход (по-видимому, вполне заслуженный) лидерства в сообществе к сыну отца-основателя. И аналогии с сицилианской «семьей» здесь вполне имеют место, за исключением, конечно, преступного характера деятельности членов сицилианской «семьи».

В этой связи интересно привести результаты исследования «Методологическое сообщество: самовосприятие участников», проведенного в конце 2000 г. группой Циркон по запросу Международной методологической ассоциации (MMACC). Исследование показало, что методологическое сообщество воспринимается его участниками двойственным образом. С одной стороны, они видят отличие сообщества от внешней среды и достаточно согласованно называют себя «методологами». С другой – существует четкое представление о том, что сообщество внутренне очень дифференцировано: группы, работающие в рамках вроде бы одной парадигмы, метода, на самом деле существенно отличаются по его толкованиям. В качестве таких групп чаще всего назывались сообщества, сформировавшиеся вокруг П.Г. Щедровицкого, С.В. Попова[164]164
  Попов С.В. Методология организации общественных изменений // Этюды по социальной инженерии: От Утопии к организации / под ред. В.М. Розина. М., 2002. С. 45–62; Он же. Методологически организованная экспертиза как способ инициации общественных изменений. Там же. С. 63–78.


[Закрыть] и Ю.В. Громыко[165]165
  Громыко Ю. Политзаказ на мысль vs cценарный подход // Со-общение. 2002. № 9. Доступно на: http://www.soob.ru/n/2002/9


[Закрыть].

В ходе исследования поднимался и вопрос, периодически возникающий у самих методологов и (еще чаще) «сочувствующих»: «Что есть методологическое сообщество – научная школа или религиозная община, секта?» Однозначного ответа у методологов нет: респонденты отмечали в качестве типичных для сообщества характеристики, относящиеся как к научной школе (рациональность, ность организации), так и к религиозной общине (эмоциональность, харизматический характер лидерства). Однако, если рассматривать положение сообщества на воображаемой шкале «научная школа – религиозная община» (при всей условности и неоднозначность обоих терминов), то оно занимает промежуточное положение с некоторым смещением в сторону научной школы[166]166
  www.zircon.ru


[Закрыть].

В 2000 г., после создания Федеральных округов и назначения Полномочным представителем Президента РФ в Приволжском ФО С.В. Кириенко, участвовавшего еще в советское время в деятельностных играх, под руководством П.Г. Щедровицкого был создан Центр стратегических исследований ПФО, действовавший как «Фабрика мысли» при полпреде. Важно отметить, что к разработке аналитических докладов Центра привлекались ведущие эксперты из Москвы, Петербурга из других регионов России, а также из других стран[167]167
  Доклад Центра стратегических исследований Приволжского федерального округа (ЦСИ ПФО) «На пороге новой регионализации России» 2000–2001. http://stra.teg.ru/csi-2000/; Доклад Центра стратегических исследований Приволжского федерального округа (ЦСИ ПФО) Полномочия, функции и предметы ведения в стратегической перспективе развития государственности». http://stra.teg.ru/library/1019833215/; Доклад Центра стратегических исследований Приволжского федерального округа «Государство. Антропоток». Н. Новгород; М., 2002. Доступно на: http://www.antropotok. archipelag.ru/dok/dok01.htm; Доклад Центра стратегических исследований Приволжского федерального округа «Россия. пространственное развитие». 2004–2005. Доступно на: http://stra.teg.ru/library/32/1


[Закрыть], и эти доклады, в особенности доклад «Государство. Антропоток», стали заметным событием не только в экспертном, но и в научном российском сообществе.

Отметим, что пиком активности ЦСИ ПФО была первая половина нулевых годов. Затем, по мере снижения активности самого С.В. Кириенко в качестве полпреда, в этот период много сделавшего для развития в Поволжском федеральном округе технологий и практик публичной политики, стала снижаться и активность ЦСИ ПФО. Когда же он получил новое назначение на пост главы Росатома России, часть экспертной группы П.Г. Щедровицкого вошла в состав структуры Росатома, а сам он в 2005 г. был назначен на генерального директора ФГУП «Цнииатоминформ»[168]168
  С 2008 по 2011 г. П.Г. Щедровицкий – заместитель генерального директора по стратегическому развитию – глава Дирекции по научно-техническому комплексу Государственной корпорации по атомной энергии «Росатом». С 2011 г. по настоящее время он является заместителем директора Института философии РАН, советником генерального директора Государственной корпорации по атомной энергии «Росатом». С 2005 г. он также является Президентом Некоммерческого научного фонда «Институт развития им. Г.П. Щедровицкого».


[Закрыть].

Перед нами, таким образом, пример довольно плотного сотрудничества сильной экспертной сети, итогом которой является инкорпорирование ведущих экспертов в государственные либо корпоративные организации. Отметим, что при этом сам П.Г. Щедровицкий продолжает идентифицировать себя как эксперта, входя, например, в состав Экспертного клуба при Министерстве промышленности и энергетики России. Сам экспертный клуб, в состав которого вошли многие члены Методологического движения и соратники П.Г. Щедровицкого, включая и его председателя, главу корпорации «Стратег» Г.Э. Афанасьева[169]169
  Георгий Афанасьев. Межрегиональные мозговые тресты как инструмент стратегического планирования // Со-общение. 2002. № 9. Доступно на: http://www.soob.ru/n/2002/9. Афанасьев Г.Э. Фабрики мысли и интеллектуальные сети: две стратегии институционализации // Тезисы к XVII чтениям памяти Г.П. Щедровицкого. 2011 г. Доступно на: http://www.fondgp.ru/ projects/chteniya/mat/abstracts/4


[Закрыть], представлял собой интересный симбиоз общественной организации и экспертного совета при министерстве. Как мы узнаем из информации, размещенной на сайте клуба, «Экспертный клуб Минпромэнерго – это общественная организация, работающая при Министерстве промышленности и энергетики Российской Федерации. Основная цель работы Экспертного клуба состоит в формировании экспертной сети, производящей знание для подготовки и принятия решений в области управления развитием промышленности и энергетики. Работа клуба формирует открытую площадку обсуждения современной промышленной политики, ее целей, результатов и перспектив»[170]170
  http://old.expertclub.ru/expertise/club.htm


[Закрыть].

Подобные слияния экспертных, государственных и корпоративных структур, как мы уже отмечали, характерны для деятельности возглавляемого П.Г. Щедровицким направления методологического сообщества. В этой ситуации естественным становится вопрос, насколько удается совмещать этические принципы, принципы ответственности «эпистемиологического сообщества» с «правилами игры» государственных и корпоративных структур.

Как уже было сказано в начале этой главы, исходно участники методологического движения не идентифицировали себя с экспертным сообществом в классически его понимании, то есть как специалистов, выполняющих экспертизу по чьему-либо заказу. Однако далее такая идентификация проявилась, причем в понимании эксперта – как инициатора (!) общественных изменений. Об этом свидетельствуют и участие П.Г. Щедровицкого в Экспертном клубе при Минпромэнерго, и само название одной из статей С.В. Попова – «Методологически организованная экспертиза как способ инициации общественных изменений»[171]171
  Попов С.В. Методологически организованная экспертиза как способ инициации общественных изменений // Этюды по социальной инженерии: От Утопии к организации / под ред. В.М.Розина. М., 2002. С. 63–78.


[Закрыть], и название сборника, вышедшего под редакцией одного из учеников Г.П. Щедровицкого – В.А. Розина – «Этюды по социальной инженерии: От Утопии к организации»[172]172
  Этюды по социальной инженерии: От Утопии к организации / под ред. В.М. Розина. М., 2002.


[Закрыть].