Текст книги "Фабрики мысли в условиях глобальных трансформаций"

Глава 2
Развитие и деятельность фабрик мысли в США и Западной Европе

2.1. США как родина «фабрик мысли»

Появление фабрик мысли как относительно независимых организаций, направленных на решение конкретных общественно-политических проблем, произошло в Соединенных Штатах Америки, конечно, не случайно. В силу ряда причин, анализ которых выходит за рамки настоящей работы, в этой стране политический режим установился в виде демократической плюралистической модели, когда все основные властные институты включены в действующую системы сдержек и противовесов, что обеспечивает реальное разделение ветвей власти, удерживая страну от авторитарного сползания и делая выборы эффективным механизмом обновления властной элиты. С другой стороны, сам процесс взаимодействия государственных агентств различного вида с обществом в лице разнообразных общественных организаций, групп интересов и лоббистов различного вида, может быть описан в виде плюралистической модели, когда отсутствуют какие-либо выделенные структуры или институты для реализации подобных взаимодействий. Кроме того, немаловажным фактором оказалось накопление критической массы интеллектуального капитала и связанное с этим стремительное развитие общественно-экономических и социально-политических наук.

Именно в таких условиях и оказалась востребованной сама форма организации интеллектуалов и экспертов, способных не только давать дельные советы властным структурам, но и готовить проекты решений, то есть брать на себя часть функций государственных чиновников, а также влиять соответствующим образом и на общественное мнение. При этом принципиально важной оказывается хотя бы относительная независимость, автономность этой структуры, что необходимо, как оказывается, для реализации креативных способностей экспертов, для поиска нетривиальных и оптимальных решений. Существовавшие ранее группы экспертов и консультантов, состоящих на государственной службе, оказывались слишком связанными стандартами чести мундира и служебной дисциплины, чтобы реализовать креативные способности в полной мере. А группы интеллектуалов, работавшие в рамках университетов – часто не видели путей решения выявляемых ими проблем, либо готовили проекты их решений в академическом стиле – в виде многостраничных текстов и монографий, которые оказывались функционально невостребованными лицами, принимающими решения.

Для США, также как и для других стран современного Запада характерна ситуация, при которой политическая элита не едина. Причём этот процесс идёт уже достаточно длительный период. Некоторые исследователи полагают, что ещё при Рузвельте произошёл переход от единой правящей элиты к власти т. н. «групп вето», которые примерно равны в своём влиянии на политический процесс. Именно специфическое взаимодействие таких групп, ни одна из которых не в состоянии окончательно выиграть, и определяет функционирование политической элиты[72]72
  Riesman D. The Lonely Crowd. N. Y.: Doubleday Anchor Edition, 1953. P. 34.


[Закрыть].

Поскольку политическая элита состоит из более мелких элитных групп, именно от их взаимодействия зависит конфигурация политической системы в стране. Так, Д. Белл отмечает, что «современное общество состоит из множества образований, вследствие чего появляется множество элит, так что их координация становится все более сложной проблемой»[73]73
  Белл Д. Социальные рамки информационного общества // Новая технократическая волна на Западе. М– 1986. С 24–25.


[Закрыть].

Поэтому рассматривая современный этап развития стран Запада, Белл выделяет новый тип политической элиты – «элиту знания», которая играет серьёзную роль в постиндустриальном обществе. Такая элита обладает властью в пределах институтов, связанных с интеллектуальной деятельностью – исследовательских организаций, университетов и т. п., – но в мире большой политики она обладает не более чем влиянием»[74]74
  Там же. С. 25.


[Закрыть]. «Элита знания» в чистом виде не может руководить единолично, но руководит в симбиозе с политиками, которым и делегирует право артикуляции решений. Поэтому стремление обладать достоверной информацией является одной из главных особенностей современной политической элиты. И важнейшей в этой связи является её взаимосвязь с внешней средой. От того насколько грамотно будет оценена и проанализирована поступающая информация, зависит, в конечном итоге, принимаемые элитой решения. В свою очередь любое решение в рамках такой системы опасно, прежде всего, для представителей самой элиты, поскольку может привести к её смене. Например, Ч. Тилли отмечает, что конфликт внутри политической элиты рано или поздно ударит по обществу, это приведёт к социальному взрыву, который в свою очередь сделает возможным переходный период, когда старый режим падёт, а новый ещё окончательно не институционализируется[75]75
  Тилли Ч. Демократия. М. 2007. С. 256.


[Закрыть]. Многие исследователи, изучающие фабрики мысли сходятся во мнении, что сильная децентрализация, большое количество разнообразных фондов способствовали бурному развитию Фабрик мысли в США[76]76
  D. Abelson. Think-Tank and U. S. Foreign policy: and historical perspective. U. S. Foreign policy vol. 7. P 9.


[Закрыть].

Важно также подчеркнуть, что появившись на общественно-политической сцене во второй половине прошлого века и получив затем серьезное развитие и распространение в стране, уже сами фабрики мысли начали влиять на дальнейшее развитие системы взаимодействия власти и общества, появлению многочисленных каналов и институтов взаимодействия и консультаций, что и привело уже в последней четверти века к появлению концепции «governance» – управлению без управляющих, когда властные решения принимаются после разнообразных консультаций с заинтересованными группами и организациями, в которых самую непосредственную роль играют и фабрики мысли различного типа.

Первая волна появления аналитических центров в США пришла в конце XIX – начале XX веков. Причиной этого послужило «желание ведущих благотворителей и интеллектуалов страны создать специальные исследовательские структуры, где учёные и общественные деятели могли бы собираться для обсуждения различных вопросов развития страны и мира»[77]77
  Ibid р. io.


[Закрыть].

По-видимому, первыми предшественниками современных фабрик мысли были два американских фонда – основанный в 1907 году в Нью-Йорке фонд Russel Sage Foundation, направленный на изучение социальных проблем Америки и Фонд международного мира Карнеги, основанный в 1910 году для исследования причин войн и для содействия мирному урегулированию споров, то есть для целей обоснования внешней политики США. Хотя сам термин «Фабрики мысли» появился уже второй половине XX века, их первые ростки можно было увидеть в виде академических, университетских лабораторий, работавших над политическими рекомендациями и программами правительств. Такими институтами стали Бруклингский институт (Brookings Institution), созданный в 1916 году, одной из главных задачей которой стал критический анализ деятельности федеральной администрации США и Институт Гувера (Hoover Institution, 1919 год) при Стэнфордском университете. И тот и другой институты были направлены прежде всего на поиск оптимальных вариантов развития внешней политики США, адекватному ответу на существующие и возникающие мировые вызовы. Именно в этот период Америка начинала себя осознавать как активную и значимую часть мирового сообщества, и необходимо было выстраивать осознанную и обоснованную внешнюю политику.

Как сформулировано в документах Бруклинского института, «Миссия программы исследования внешней политики заключается в том, чтобы предоставлять авторитетную информацию, высказывать критические оценки и осуществлять обстоятельный объективный анализ мировых событий, а также предварять (опережать) развитие событий, которое вероятнее всего будет влиять на американскую внешнюю политику в последующее несколько лет»[78]78
  http://www.brook. edu/fp/fphp.hnm, Foreign Policy Studies Richard N. Haass, Director; см. также: Critchlow, 1985


[Закрыть]

История появления Гуверовского института представляет особый интерес для жителей России, так как тридцать первый президент США (1929–1933), еще в период своего активных занятий горным бизнесом, неоднократно бывал в России, в частности, на Урале, в после войны, находясь на посту министра торговли принимал активную участие в организации гуманитарной помощи голодающим Повольжья в Советской России. Именно он, в период отхода от активной предпринимательской деятельности к публичной политике, пожертвовал в 1919 году Стенфордскому университету 50 тыс. долларов на учреждение специального архива, призванного исследовать причины возникновения первой мировой войны. И именно сотрудники этого архива сумели собрать в нем богатейшую русскую коллекцию документов и рукописей российских эмигрантов[79]79
  Даниельсон E. Архивы русских эмигрантов в Гуверовском институте // Вестник архивиста. – 2001. – 1. – С. 202–211; http://nature.web. ru:8ooi/db/msg.hnml?mid=ii872i8.


[Закрыть]. На основе этого архива и был создан несколько позже Гуверовский институт войны, революции и мира, который и сегодня играет существенную роль в политической жизни США[80]80
  Р.Водин. Гуверовский институт – «мозговойтанк»// Коммерсантъ-Daily (Москва). – 18.06.1996. – 101. http://www.situation.ru/app/j_ art_377.hnm


[Закрыть].

Оба эти института работают и сегодня, представляя направления общественной мысли более близкие к Демократической партии (Бруклинский институт) или Республиканской партии США (Гуверовский институт).

Примерно в это же время были созданы еще две организации подобного типа: (1) Фонд Карнеги за международный мир (Carnegie Endowment for International Peace), который был создан в 1919 году стальным магнатом и филантропом из Питтсбурга Эндрю Карнеги, (2) Совет по международным отношениям (Council on Foreign Relations) учреждение, которое образовалось в 1921 году из вечернего клуба[81]81
  Ibid р. io


[Закрыть].

Следующим фактором, стимулирующим появление новых форм само – и организации экспертного сообщества стала «курс реформ» Франклина Рузвельта, вокруг которого объединились ряд американских интеллектуалов. Именно эту команда советников кандидата в президенты Рузвельта из академической среды и получила от журналистов наименование «мозговой трест», которое долгое время было широко распространено.

Предпосылки к формированию «фабрик мысли» современного типа были заложены во время Второй Мировой Войны. Именно в этот период в США осознали всю важность мирового консорциума учёных, который способен решать сложные стратегические задачи. И таких задач во время столкновения с технологичной нацистской Германией было довольно много. Понятно, что все они носили военно-стратегический характер, главной из которых была проблема создания атомного оружия. Было очевидно, что внутренних сил США было не достаточно для создания бомбы, именно поэтому довольно быстро было решено вести международные разработки в этом направлении. Уже в октябре 1939 года, после известного письма А. Эйнштейна президенту США[82]82
  В письме знаменитый учёный говорил о возможности создания нового сверхмощного оружия – атомной бомбы с целью противостояния нацистам. Одновременно он выражал опасения относительно начатых разработок в данной области в Германии.


[Закрыть] был создан «Урановый комитет» занимавшийся разработками в этом направлении.

Позже, в 1943 году, был создан знаменитый «Манхэттенский проект» инициатором которого были, помимо А. Эйнштейна, Э. Ферми и Дж. Р. Оппенгеймер и другие известные исследователи из США, Германии, Англии и Канады[83]83
  В проекте были задействованы такие учёные как Н. Бор, О. Фриш, К. Фукс, Р. Пайерлс, Д. Кокрофт, Э. Уолтон и д. р.


[Закрыть]. От военных проект курировал генерал Л. Гровс. Можно сказать, что этот проект стал своеобразной протофабрикой мысли, где каждый сотрудник занимался своим направлением работы, а отчёты и доклады по проекту ложились на стол высшим лицам государству.

Важно отметить крайне серьёзно оформленные экспертные оценки обеих комитетов, которые поставили проблему создания атомного оружия и средств его доставки крайне остро для правящих кабинетов и, по сути, скорректировало процедуру принятия политических решений в обеих странах. Именно этот опыт сыграл важнейшую роль в создании экспертных структур в США и Европе, которые постепенно начали оказывать важное воздействие на публичную политику в этих странах.

После успеха столь крупного проекта, стал очевидным правильный вектор развития таких структур. Таким образом, к середине 1940-х годов в США сложилась довольно разветвлённая система оборонных исследований. Существовали как научные центры при университетах, завязанные на выполнение оборонных заказов, так и промышленные оборонные корпорации, которые работали по вполне логичной схеме: «исследование-прототип-производство».

После Второй мировой войны, встал вопрос о необходимости консультаций политической элиты по вопросам внутренней и внешней политики. Связано это было с попыткой политического истеблишмента США решить задачу эффективной политики в условиях биполярного мира. Для этого необходимо было учитывать опыт аналитических центров. Именно поэтому для разработки стратегий принятия решений, представители государственной власти вынуждены были опираться на экспертов, которые могут быть, как включены в политическую элиту, так и не являться её частью.

Непосредственная история современных «фабрик мысли» начинается с создания незадолго до окончания второй мировой войны исследовательской команды РЭНД – «Research and Development», ставшей в 1848 году независимой некоммерческой организацией – РЭНД-корпорацией. Важно отметить, что она возникла вначале для выполнения заказа министерства ВВС США, которое интересовал прогноз направление развития авиации после окончания войны. При этом руководство министерства предпочло не заказать эту работу своим сотрудникам, а пригласить со стороны команду экспертов, обеспечив им определенный уровень самостоятельности и комфорта в процессе работы. Уже спустя два года эта корпорация получила первый грант от фонда Форда, что позволило ей уменьшить свою зависимость от военного ведомства.

RAND-corporation дали толчок к появлению целого поколения аналитических структур – государственных подрядчиков т. е. исследования подобных центров в значительной степени финансируются государством, а их исследовательская деятельность предназначена, прежде всего, для решения конкретных проблем политиков. В начале 60-х специалисты RAND активно занимались вычислительной техникой и программированием. Так, один из сотрудников участвовал в разработке пакетной передачи данных – которая легла в основу сети интернет. С 50-х RAND начал работать по заказам других американских правительственных организаций, исследуя, в большей степени, проблемы национальной безопасности США. При этом RAND оставался некоммерческой организацией, весь его бюджет уходил на текущие проекты[84]84
  А. Абелла Солдаты Разума, М – 201 °C.25.


[Закрыть]. Говоря о методике принятия решений, нужно подчеркнуть, что особое внимание уделялось т. н. «мозгового штурма», получившего развитие на Западе начиная с середины 40-х годов[85]85
  Данные группы начинали свою работу при Ф. Рузвельте.


[Закрыть]. Информация, получаемая в результате «мозгового штурма», становилась одним из важнейших факторов в принятии стратегических решений политической элитой. Помимо методики «мозгового штурма» применялась методика «Дельфи», которая впрочем не имела того же успеха, поскольку сома технологи проведения данной методики требовало довольно много времени, что является минусом для политической элиты.

Со временем некоторые исследователи стали отмечать серьёзное снижение эффективности такого механизма получения информации. Речь идёт о т. н. феномене группового мышления. Теория группового мышления (Groupthink), разработанная И. Дженисом в 1972 году, объясняла, почему степень эффективности принятия решений политической элитой на основе результатов «мозговых штурмов» существенно снизилась. В результате длительного коммуникативного процесса члены группы начинают практически одинокого мыслить, что приводит к серьёзному снижению качества решений. Дженис выделил несколько признаков экспертной группы, в которой преобладает групповое мышление. 1)Неполный обзор альтернативных сценариев; 2)Слабое определение целей; з)Отказ от исследования возможных рисков принятого решения; 4)Отказ повторно рассмотреть первоначально отклоненные альтернативы. 5)Снижение уровня поиска информации; 6)Уклонение от обработки доступной информации; у)Невозможность адекватно реагировать на непредвиденные ситуации[86]86
  Ahifinger, N. R. (2001) Testing the Groupthink Model: Effects of Promotional Leadership and Conformity Predisposition. Social Behavior and Personality 29 (1) P. 36.


[Закрыть]. Все эти черты стали проявляться уже в 60-х годах. И целый ряд внешнеполитических неудач, таких как десант в «Заливе Свиней», или начало войны во Вьетнаме, только подтверждают это[87]87
  Известно, что при принятии данных решений политической элитой большое внимание уделялось результатам «мозговых штурмов» и другой аналитической работы экспертов.


[Закрыть].

Уже начиная с середины шестидесятых годов число фабрик мысли различного типа в Америке постоянно растет, и прежде всего это касается столичных мозговых центров. Так, около семидесяти процентов Фабрик мысли в Вашингтоне и его окрестностях, возникли после 1970 года. Последняя четверть XX века была временем особенного бурного развития Фабрик мысли в США, а также в других странах. Так, по оценке Эдрю Рича, между 1970 и 1996 гг. число фабрик мысли, действующих в США возросло примерно с шестидесяти до трехсот[88]88
  Rich, 1999.


[Закрыть]. Только в Вашингтоне в конце 90-х годов действовало около сотни Фабрик мысли. К середине девяностых готов их общая численность в США была уже около тысячи двухсот[89]89
  Водин, 1996.


[Закрыть].

Можно вполне согласиться с Эвертом Линдквестом, который отмечает, что появление фабрик мысли может быть прослежено со времени появления современной public administration, с одной стороны, и социальных наук – с другой, хотя их становление как феномена может быть связано с ростом современного государства благосостояния и политической науки после Второй мировой войны. С тех пор постоянное развитие фабрик мысли как в демократических, так и в относительно авторитарных режимах отражает растущую потребность в том, чтобы помимо центральных бюро и правительств, кто-то задавал трудные вопросы, выполнял исследований и искал решения[90]90
  Lindquist, L. Think Tanks, Foundations and Policy Discourse: Ebbs and Flows, Investments and Responsibilities. 2006. Accessed 22 August 2011 on the Canadian Policy Research Networks website at http://www.cprn.org/documents/45986—en.pdf.


[Закрыть].

Отметим здесь феномен их быстрого распространения начиная с шестидесятых годов прошлого века по всей Америке, а затем и по всему миру. На наш взгляд, мы имеем дело с явным примером распространения инновации, при этом в случае США и Западной Европы – это скорее случай диффузии (спонтанного распространения), а для случаев Восточной Европы и стран бывшего СССР – также и импорта и трансплантации инноваций[91]91
  Сунгуров А. Ю. Нововведения и среда: на пути к политическим инновациям. Учебное пособие. – СПб., 2012.


[Закрыть]. И здесь мы можем отметить определенную аналогию с бурным распространением именно в шестидесятые-семидесятые годы прошлого века, то есть в это же время, другого института, также выполняющего в современном поле политики функции медиатора, или посредника – института омбудсмана, до этого времени существовавшего лишь в скандинавских странах, а затем распространившегося по всему миру[92]92
  А. Ю. Сунгуров. Институт Омбудсмана: эволюция традиций и современная практика (опыт сравнительного анализа). – СПб.: Норма, 2005


[Закрыть].

Современная ситуация в США характеризуется циркуляцией интеллектуалов между государственными структурами, мозговыми центрами и университетами. Изначальная внешнеполитическая доктрина, сформированная в окружении президента Дж. Буша младшего была направлена против Китая, как наиболее серьёзного экономического и политического противника США в XXI веке. Остальные доктрины должны были стать вторичными. Об этом, в частности, свидетельствует большое количество аналитических отчётов, посвящённые тематике развития Китая. И, несмотря на то, что история не терпит сослагательных наклонений, представляется достаточно вероятным, возможное военное объединение Северной и Южной Корей, сильное экономическое давление на Китай, а также более жёсткая риторика в отношениях с Россией.

Но, после терактов 11 сентября 2001 года, данная доктрина была серьёзнейшим образом переработана. Главной задачей экспертов и интеллектуалов, являлась создание эффективной стратегии обеспечения национальной безопасности США. На передний план выходит доктрина «управляемого хаоса», в разработке которой активную роль сыграла интеллектуальная элита. Так, Р. Талер и К. Санстейн, занимавшие до недавнего времени посты в Чикагском университете, ныне являются политическими советниками президента Б. Обамы. Традиционно сильным является консервативный и неконсервативный спектр интеллектуальной элиты.

В качестве примеров современной аналитической деятельности американских фабрик мысли, можно привести несколько междисциплинарных направлений деятельности. В 1980-х годах стала развиваться наука синергетика, одним из самых главных аспектов которой является самоорганизация сложных систем. Развитие понимается как периоды стабильности системы, которые прерываются краткими переходами в хаотичное состояние и наступление точки бифуркации (bifurcus – раздвоенный), к новому устойчивому состоянию – аттрактору. Особое значение имеет сам выбор в точке бифуркации, которых может быть большое количество[93]93
  Хакен Г. Синергетика. М., – 2003. С. 16.


[Закрыть]. Как следствие, Фабрики мысли активно оперируют междисциплинарными социально-философскими концепциями. В частности, аналитики корпорации РЭНД (RAND corporation) посвятили целый ряд своих работ исследованию меняющейся природе конфликтов, в результате чего, на передний план выходят сетевые формы организации, имеющие целый ряд преимуществ перед иерархическими формами. Обычные мятежи и партизанская война постепенно перетекают в форму социальной сетевой войны.

Серьёзное воздействие на аналитиков из РЭНД оказало постмодернистское понятие «Ризома», которое было впервые введёно в 1976 году Ж. Делёзом и Ф. Гваттари. Этот термин был заимствован из биологии и означает строение корневой системы, которое характеризуется отсутствием центрального стержневого корня и состоящей из множества хаотически переплетающихся побегов. «Ризома» – это своеобразное отражение постмодернистской действительности, где уже давно отсутствует единый центр. Если говорить о структуре «ризомы», то она подобна хаотичному лабиринту[94]94
  Deleuze G., Guattari F. A Thousand Plateaus: Capitalism and Schizophrenia. Minneapolis, 1987. p. 7.


[Закрыть]. Ни одна точка «ризомы» не имеет преимущества перед другой. Одним из выражений этого служит сеть Интернет. Идея «ризомы», оказала большое влияние на развитие концепции сетевых войн.

Сетевая война – это специфическая организация социальной структуры общества, в результате которой она приобретает свойство быстро объединятся и решать определённые задачи[95]95
  Arquilla J., Ronfeldt D. Networks and Netwars: The Future of Terror, Crime, and Militancy Santa Monica, Calif.: RAND, 2003, p. 4.


[Закрыть].

Таким образом, сила переходит к негосударственным акторам, поскольку они способны организовать растянутую муль-тиорганизационную сеть (в основном т. н. «мультиканальную сеть», где каждый узел связан с каждым узлом), которая оказывается, зачастую, намного эффективней, чем традиционные иерархические структуры. Поскольку информационная революция проникает в структуру общества, поведение сторон во время современных военных и идеологических конфликтов зависят от уровня информации и коммуникации. В связи с этим, серьёзную значимость приобретают такие стратегии в рамках «мягкой силы» как «информационные операции» и «управление восприятием» – специальные меры, применяемые СМИ, основной задачей которых становиться привлечение и дезориентация противника, а не принуждение. Таким образом, психологический аспект конфликта, может быть не менее важной целью, чем физическое уничтожение противника. Ведь сетевая структура подобна «двуликому Янусу» и может быть использована как мирными организациями для более эффективного достижения поставленных целей, так и военизированными формированиями (преимущественно террористическими) в боевых действиях[96]96
  Arquilla J., Ronfeldt D. Networks and Netwars: The Future of Terror, Crime, and Militancy Santa Monica, Calif.: RAND, 2003, p. 12.


[Закрыть].

Схожими проблемами, в частности, занимаются консервативные Фабрики мысли Фонд «Наследие» (Heritage Foundation) и Гуверовский Институт (Hoover Institution) Институтом оборонного анализа (Institute for Defense Analysis). Их направление исследования современных конфликтов, прежде всего, национальная безопасность во внешней политике. Так, особое внимание уделяется новым формам сетевой самоорганизации общества, к которым относятся особенности и последствия протестных акций движения антиглобалистов. К таким акциям можно отнести Восстание в Сиэтле в 1999 году, когда антиглобалисты сорвали саммит ВТО и впервые заставили говорить о себе как о реальной силе. Большая масса людей, объединенная одной целью, сумела сорвать саммит крупной международной организации, устроив массовые погромы и побоище с полицией. ВТО, наряду с НАТО и МВФ, называли ответственными за голод и нищету стран «третьего мира», поэтому акция в Сиэтле была воспринята мировой общественностью левого спектра не иначе как восстание против стран «золотого миллиарда». После этого кружки антиглобалистов стали расти по всему миру – благо, этому способствовал бум информационных и цифровых технологий. Более того, события в Сиэтле, в свою очередь, привели к созданию в 2001 году Всемирного социального форума (ВСФ), который стал главным местом концентрации антиглобалистских сил.

Интересное направление в работе фабрик мысли, это исследование феномена Сапатистской армии национального освобождения (САНО), которые протестуют против договора NAFTA (Североамериканское Соглашение о Свободной Торговле), серьёзно ущемляющее права мексиканских индейцев. В 1994 году, в результате мирного восстания, сапатисты заняли несколько муниципальных центров в штате Чиапас, что имело большой резонанс и оказало влияние на события в Сиэтле 1999 года. Под натиском мексиканской армии отряды САНО отступили в горы. Но у войск был приказ полностью их уничтожить. Но здесь опять сработал сетевой принцип, в кратчайшие сроки на улицы крупнейших мексиканских городов вышли сотни тысяч протестующих, требуя от властей прекратить преследование САНО и даже сесть с ними за стол переговоров. Вскоре, благодаря электронным и печатным СМИ о сапатистах узнали во всём мире, что привело к наплыву в Чиапас журналистов и общественных организаций. Власти были вынуждены отозвать войска и пойти на переговоры (т. н. Сан-андреские соглашения). Иерархия в лице правительства Мексики потерпело информационное поражение. Ещё один феномен заключается в самом субкоманданте Маркосе, который постоянно носит маску, скрывающую его лицо. Фактически лидер сапатистов уже стал символом сетевой войны.

Ведь можно уничтожить, человека в маске, но нельзя миф субкоманданте Маркоса.

Наиболее ярким современным примером конфликта сети и иерархии является вооружённое столкновение между государством Израиль, с одной стороны, и радикальной шиитской группировкой «Хезболла» 12 июля 2006 года[97]97
  Нужно отметить, что структура «Хезболлы» достаточно серьёзна. Она делится на два крыла: легальное – представленное в правительстве Ливана и военизированное – отвечающее за проведение военных операций. Через свои представительства в разных странах легальное крыло оказывает определённое информационное воздействие на общественное мнение. В то же время, военизированное крыло группировки занимается привлечением радикальных сторонников. Оба крыла не подчиняются напрямую друг другу.


[Закрыть]. Связано это было с тем, что военные силы «Хезболлы» состоявшие из различных групп узкого профиля, были построены по сетевому принципу. Эти группы проникали на территорию, занятую противником и проводили там отдельные диверсионные и военные операции. Причём, одни группы не знали о действиях других, между ними отсутствовала координация. Очевидно, что иерархическая армейская структура оказалась не в состоянии уничтожить сильно разветвлённые и точечные группы противника. От массовых обстрелов гибли мирные жители Ливана, что в свою очередь приводило к пополнению «Хезболлы» новыми силами. Следствием этого стал и проигрыш Израилем информационной войны. В мировых СМИ преобладал образ государства-агрессора, вторгшегося на чужую территорию и убивающего мирных жителей. Таким образом, сетевая структура оказалась эффективнее не только в информационном противостоянии с иерархией, но и в военном.

Подобные проблемы интересуют многие американские Фабрики мысли, прежде всего, с точки зрения военного противостояния террористическим организациям. Несмотря на то, что подобные исследования начаты не так давно. Некоторые результаты есть уже сейчас. Так, несколько военных подразделений армии США и Израиля уже формируют по сетевым формам организации.

В последнее время, американские фабрики мысли довольно активно исследуют революции в Тунисе, Египте и Ливии. С одной стороны в них участвовала толпа, состоящая из мобильных быстро перемещающихся групп, а с другой стороны – иерархические правительственные силы. Для оповещения и координации протестующих активно использовались социальные сети и микроблог Twitter. С помощью интернета выкладывались в фотографии, видеоролики и статьи от непосредственных участников событий, что оказывало воздействие на информационную окраску данных событий за пределами страны. И хотя роль интернета не являлась ключевой в данных событиях, недооценивать его тоже не стоит. На стороне восставших были и ведущие западные и арабские СМИ (особенно катарский телеканал Аль-Джазира), которые жёстко критиковали режимы, в которых проходили протесты. Как следствие, на руководство стран, в которых проходили революции, было давление как изнутри, так и снаружи, следствием чего была их деморализация.

Ещё одним важным направлением исследования являются «кибервойны». Подобными исследованиями занимаются как консервативные фабрики мысли (Фонд «Наследие» (Heritage Foundation) и Гуверовский Институт (Hoover Institution)), так и либеральные фабрики мысли (Институт прогрессивной политики (Progressive Policy Institute, Институт Катона Cato institute). В этой связи значимым событием стала публикация в 1996 году «Декларации независимости киберпространства», которую написал и разместил в сети Джон Перри Барлоу – основатель и вице-председатель Фонда электронных рубежей (Electronic Frontier Foundation), организации, посвященной исследованию социальных и правовых проблем, связанных с Киберпространством и защите свободы в Интернете. Это была ответная мера, вызванная попыткой американского правительства ввести цензуру в Интернете. И почти сразу же этот текст оказался скопирован в тысячах блогах в десятках стран мира. Сознательно используя нелицеприятные выражения в адрес власти, Барлоу хотел показать, как легко любая информация может быть распространена в сети. И если в любом СМИ власть может пресечь распространение нежелательной информации, то в сети это сделать практически невозможно. Основная мысль декларации – это провозглашение независимости сети Интернет от государственных структур. Как отмечает Барлоу, киберпространство выступает альтернативой обществу как таковому, ибо уже не является тем, что мы привыкли считать социальной реальностью. В этой связи достаточно важно исследовать основные тенденции.

Как отмечают многие исследователи, подлинное обострение «кибервойны» получили с развитием скандала вокруг портала «WikiLeaks». И здесь налицо конфликт по двум фронтам. Во-первых, это конфликт с США как иерархическим государством. Основатель ресурса Джулиан Ассандж раз за разом добывал и публиковал конфиденциальные данные правительства, несмотря на предпринятые меры по недопущению этого. Во-вторых, здесь наблюдается конфликт сетевого СМИ, которым, по сути, и является «WikiLeaks» и традиционных иерархических масс-медиа Запада. Поэтому с одной стороны, большинство западных СМИ разделились по поводу деятельности Ассанджа, а с другой, совершенно явно была использована тактика переключения с его профессиональной деятельности на его моральный облик (шпион, насильник, алчный человек). Фактически, сетевое СМИ за незначительный промежуток времени, стало главным ньюсмейкером, оттеснив ведущие СМИ с этой позиции. Разумеется, это лишь эпизоды информационного противостояния, но тенденция будет усиливаться, поэтому можно ожидать продолжение активных исследований со стороны различных аналитических центров.

Можно также, привести ещё несколько направлений исследований, которыми занимаются преимущественно две американские Фабрики мысли корпорации РЭНД (RAND corporation) и Институт сложности в Санта Фе (Santa Fe Institute). Например, это изучение особенностей взаимодействия некоммерческих организаций с государственными структурами. Исследователи отмечают, что деятельность некоммерческих организаций иногда бывает многоуровневой, входящей в противоречие с иерархическими государственными структурами. Подобный конфликт особенно актуален в переходных политических системах, где сетевые НКО и НПО часто воспринимаются государством с недоверием и враждебностью. Их роль может варьироваться в зависимости от характера режимных изменений и наличия недовольства властью в обществе. В частности, роль подобных структур Дж. Аркилла и Д. Рондфельдт называли «swarming» (роение), сравнивая сеть с роем насекомых. Властная иерархия видит в таких структурах угрозу для своего существования, поэтому, противодействует их функционированию[98]98
  Arquilla J., Ronfeldt D. Networks and Netwars: The Future of Terror, Crime, and Militancy. Santa Monica, Calif.: RAND, 2003. P. 11.


[Закрыть].