Текст книги "Генеральская дочка"

Шесть часов ровно. По всей колонии заиграл гимн России. И во всех спальных помещениях отряда начал зажигаться свет. Курсанты, которые находились в дежурной части, отправились в сторону КПП. Константин подошел к дежурному перед тем, как уйти и спросил:

– Что означает татуировка перевернутый крест с точкой?

У дежурного пропал дар речи. Глаза округлились.

– Сынок, тебе зачем такая информация? Тебе Иваныч что-то рассказал?

– Да нет, ни в коем случае! Просто недавно книгу читал про татуировки, а значения не для всех были написаны.

Дежурный успокоился.

– Крест означает «иду тропой отца», а точка – «совершу побег».

– А еще вопрос можно?

– Давай!

– Иваныч, то есть Василий Иванович, кем он раньше работал в этой колонии?

– Начальник оперативного отдела!

– А что случилось? Ушел на пенсию?

– Нет, его уволили.

Глава 6

День курсанта

Практика закончилась. Для курсантов начался долгожданный отпуск. Время, когда курсанты закрыли сессию, сдали закрепленную территорию в целости и сохранности и теперь могут уехать в свой месячный отпуск, который ждали целый год.

Для курсанта Пермского училища – это был август месяц. Лиза запланировала уехать в Воронеж, а сам Константин хотел повидать свою любимую тетю Марину, которую не видел целый год.

«Давно я с ней не созванивался, да и к лучшему, – думал Константин. – Мой приезд будет сюрпризом для нее».

Деньги, которые получал Константин в училище за этот год, он сильно не тратил. Хотел поднакопить и отдать их Марине Александровне. Он понимал, ей эти деньги нужнее.

Последний раз, когда они созванивались, ее хриплый голос не давал никакой надежды. Но она стояла на своем:

– Ты за меня не волнуйся! Все будет хорошо! Я иду на поправку!

Первый курс отпустили в отпуск 5 августа. Для каждого курсанта этот день был особенным. Его еще назвали День курсанта или День пьяного курсанта. Не потому, что курсанты, как служившие, в день ВДВ ходили и купались в городских фонтанах, били об голову бутылки, дрались с прохожими. Конечно же нет. Как объясняли офицеры, этот день назван так в связи с тем, что в этот день выходил приказ Министерства обороны о зачислении в военные училища или перевод учащихся на следующий курс обучения. Но для курсантов ФСИН это был праздник окончания сессии и начала отпуска.

5 августа. Лизу отпустили утром, так как поезд выезжал в город Воронеж рано утром. Константин и Лиза, попрощавшись, обещали друг другу писать и созваниваться. Николаю тоже на этот раз повезло. Родители приехали за ним, чтобы забрать его в Москву для отдыха. И он отчалил также утром.

Константин пребывал в хорошем настроении. Он собирал свои вещи в сумку и готовил форменную одежду. Многие курсанты уходили в отпуск в форме. Офицеры не рекомендовали этого делать, но, не беря во внимание все правила и запреты, курсанты делали, как хотели. Форма ФСИН на Константине сидела очень хорошо. Отглаженный китель с брюками, начищенными туфлями до блеска, давали очень приятное впечатление. И все ради Марины Александровны.

Он уложил свои вещи в сумку, надел наглаженную и отутюженную форму и, зайдя к командиру взвода для получения отпускного удостоверения, двинулся к вокзалу.

Шагая по плацу спокойным шагом, он понимал, что закончился первый год учебы. Можно хотя бы на некоторое время забыть эти строевые, утренние зарядки, нескончаемые наряды, которые не давали до сих пор войти в нормальный ритм гражданской жизни. Хотелось выспаться и просто отдохнуть.

Костя взял билет на поздний вечер.

Самое волнующее для курсанта – сама поездка. Шум колес по рельсам, гудок командира поезда, плацкарт давали приятное ощущение в душе.

«Не хватает еще шестиструнной гитары и песен про дорогу домой» – думал Константин.

Время прошло быстро. Сев в нужный поезд и положив аккуратно свои вещи рядом, Костя долго смотрел в окно поезда. Потом устроился поудобнее и уснул под треск колес поезда, который мчался в Екатеринбург.

***

– Молодой человек, молодой человек. – Будила проводница Константина, взяв его за плечо рукой. – Через 30 минут мы подъезжаем к Екатеринбургу!

Посмотрев на время, Константин сразу встал и начал одеваться.

Выйдя из вагона, Константин пошел сразу на автобусную остановку. До первого автобуса было еще часа два.

С вокзала таким ранним утром автобусы, трамваи не ходили, только такси. Но шоферы были наглые и злые. Всегда хотели найти свою выгоду. Подумав и взвесив все за и против, Константин, не дожидаясь автобуса, решил дойти до центра пешком.

Погода была отличная, лучи солнца только-только выходили с крыш домов, озаряя все вокруг. Улицы были пустыми. Весь город еще спал.

Константин шел по улице Мамина – Сибиряка с высоко поднятой головой, в своем кителе, который он так долго подготавливал, отглаживал в казарме. А на груди блестел юбилейный значок, которым наградили его в День победы за участие в параде. Его радостное лицо было уверенное и довольное.

Вдруг на горизонте показались трое парней, которые вышли с угла ближайшего дома. Они шли в сторону Константина. Под громкую музыку русского тяжелого рока, звучащего из магнитофона. Нецензурные слова, громкий смех были слышны по всей улице.

Их было трое. Константин хотел пройти мимо. Но они как будто специально хотели пойти рядом с Ткачевым. Они столкнулись плечами.

– Э-э, ты чего, солдат, не видишь, куда прешь? – сказал один из парней, лицо которого было прорезано шрамом. Он остановился и повернулся к Косте.

– Да ладно, столкнулись, бывает. Я не хотел тебя трогать, – Костя посмотрел в глаза коренастому отморозку.

– Да они уже все перепутали! Эти мусора позорные! Или кто это? Что за форма? Ты кто, боец? – сказал одни из парней, который встал рядом.

– Парни, мне не нужны неприятности, идите своей дорогой, я своей. Ладно? – Костя сделал несколько шагов назад, а они пошли на него.

– Так это курсантик! С колонии. – Сказал третий, показав пальцам на шевроны. – Ты помнишь, как мы тебе в СИЗО передачку носили? У них такая же форма!

– Да, не сладко там было! Вертухай значит!

Окружив Константина, они начали подходить ближе, прижимая его к стенке здания.

– Да парень! Ты попал!

Парень со шрамом достал кастет. Первый удар он хотел нанести в живот, но Константин увернулся. Поняв, что словами людей не переубедишь и ему придется защищаться, Константин встал в стойку, замахнулся левой рукой и ударил по лицу парня со шрамом. От удара тот немного отшатнулся, лицо нападающих загорелось яростью.

– Ах ты, сука! Парни, бейте эту мразь!

Они повалили Ткачева на асфальт и начали пинать ногами. Константин хотел несколько раз встать, хватаясь за их ноги, пытался ударить, дотянуться до кого-нибудь, но чем больше сопротивлялся, тем сильнее были удары. Силы были неравны.

Константин сгруппировался. Ноги прижал ближе к животу, руками прикрыл голову. Но бандиты не прекращали. Удары шли один за одним.

– Хватит! – крикнул человек со шрамом. Парни остановились. Подойдя к Константину, взяв его за волосы, он поднял его голову. С затылка шла кровь, была разбита губа, под глазом виднелся большой синяк.

– Ну, что, сученыш! Еще хочешь? А? Тебя спрашиваю? Ты еще хочешь?

Константин молчал.

– Как вы наших калечите! Так и мы вас будем! Передай своим привет…

В этот момент раздался женский громкий крик из окна дома:

– Это вы что там творите? Я сейчас милицию вызову! – крикнул голос.

– Все, хватит, Кирпич, надо валить! – сказал один из них.

– Да, согласен! Может у него деньги есть? – сказал паренек со шрамом, и начал обшаривать карманы Кости. Найдя во внутреннем кармане кошелек, он взял все деньги оттуда и телефон, из которого вытащил SIM-карту и бросил ее в Костю.

– Ну, все, а теперь валим! Сейчас нас заметут! Я не хочу обратно!

Они побежали в сторону вокзала.

Константин лежал у стены здания. Его руки тряслись, а голова, по которой несколько раз ударили ногой со всей силы, кружилась. Повернувшись на другую сторону, Константин начал вставать. Взявшись за стену здания, он начал подниматься. Ноги дрожали, голова шла кругом, как будто от сильного похмелья. Лицо было в крови, из носа шла кровь. Людей все также не было. Машину милицейских патрулей Константин не видел. Да и вряд ли этот женский голос, который спас Константина, позвонил в милицию. Разбежались, да и ладно. Главное, больше не шумят. А что там творится? Меня это не касается.

Константин залез в карманы брюк. Там лежало удостоверение.

«Хоть его оставили», – подумал Константин. Он заляпал кровью фотографию на удостоверении.

Парень еле встал. Немного набравшись сил, он вытащил из кармана платок, прикрыв нос, откуда шла кровь, снял грязный, порванный китель и, взяв свою сумку и подняв с асфальта симку, пошел дальше. Теперь не в сторону центра, а домой, хромая на одну ногу. В таком виде не хотелось показываться ни в автобусе, ни в электричке, да и денег, собственно, не было. А если бы Константин сообщил в милицию, они позвонили бы в училище. Чего Константину вообще не хотелось, ведь отпуск может для него закончится, так и не начавшись. Он решил обратится в травмпункт как доберется до своего дома.

Он, зная дорогу домой, пошел по короткому пути.

***

Утро уже наступало. Люди начали появляться на улицах Екатеринбурга.

Вы видели людей в грязной одежде? Избитых, в крови и с фингалом под глазом? Как вы относитесь к этому человеку? С пренебрежением и высокомерием. Как будто он бомж, который вылез из канализационного люка. Таких людей стараются обходить стороной и держаться на расстоянии. А когда человек в форме? Что тогда? Когда форма рваная и испачкана кровью, а лицо все разбито, в большинстве своем толки одни и те же. Вместо помощи ты слышишь:

– Довели страну! Курсанты пьяные, грязные, в рваных штанах и кителе! Поди в баре подрался! Как ему не стыдно, куда смотрят руководители?

Константин Ткачев был избит практически в самом центре Екатеринбурга какими-то бандюгами. Он пытался идти мимо больших улиц, по закоулкам, где было безлюдно.

Константин знал, что так по городу ходить не стоит. Лучше переодеться. Сумка не пострадала, что его и спасло. Там лежала гражданская форма. Найдя тихий, безлюдный угол между домов, он переоделся.

«Да, ну и отпуск…» – подумал Константин, – повезло, что ничего не сломали, и голова вроде на месте!»

– И вот так ты меня встречаешь, мой любимый город? – крикнул Константин на всю улицу. – Ну, спасибо большое!

Посмотрев на себя в ближайшее окно магазина, Константин пошел дальше. Дом находился уже близко. Ткачев быстро составлял план действий и легенду для тети, чтобы та не сильно переживала.

Квартира №13

В народе принято, что число 13 – это та цифра, которая принесет с собой много бед. С ней связывают большое количество различных мистических суеверий, жутких историй.

Константина это число преследовало везде. Во всех документах его было число 13, будь то паспорт или удостоверение. Даже на доме, в котором жила Марина Александровна, красовалось 13.

Константин дошел до остановки и сел в автобус. Объяснив кондуктору, кто он такой и что с ним случилось, он попросил разрешение доехать бесплатно, кондуктор не был против.

Доехав до назначенной остановки, Ткачев вышел и направился в сторону дома. Зная, что будет много вопросов, он подготовил историю, которую будет рассказывать. А также вытер лицо от уже засохшей крови.

Дойдя до двери, он начал звонить в звонок, но никто не открывал. Сделав еще несколько звонков, Константин вспомнил, что у него ключи от квартиры лежат в сумке. Он достал их и открыл дверь.

Костя перешагнул порог дома и остановился как вкопанный. Квартиру нельзя было узнать. Разбросанные вещи, грязные полы с голыми стенами. Мебели практически не было, только пару стульев на кухне и стол в гостиной. Костя зашел в свою комнату. Никакой мебели не было. Только на подоконнике лежало несколько книг, которые Константин не дочитал еще в школьное время. Он метался, ища хоть какие-то зацепки: что произошло и где его тетя?

Через несколько минут чей-то голос со стороны двери крикнул:

– Почему дверь открыта? Тут кто-то есть? – крикнул чей-то мужской голос. Увидев Константина, мужик удивленно спросил:

– Ты кто? И что ты делаешь в моей квартире? – спросил он грубым голосом, смотря пронзительным взглядом на Константина.

– Здравствуйте! Я тут живу. А вы кто? И где Марина Александровна? Я не понимаю, что происходит. —Мужик лишь усмехнулся.

– А-а понятно! Ты тот самый Константин, Марина о тебе рассказывала.

– Это понятно! А сама она где? – переспросил Константин.

– Как где? А ты не знаешь? Ну, друг, ты даешь! В больнице она, и скажу тебе, что в тяжелом состоянии…

– Как в тяжелом? – спросил Константин и побледнел, – где она находится?

– Да, в областной.

Услышав эти слова, Константин бегом побежал в сторону двери, но мужик, взяв его за плечо, остановил его и тихим голосом проговорил:

– Ты куда побежал, дружок? А свои вещи забрать не хочешь? Больше я тебя сюда не пущу. И ключи мне отдай.

– В смысле? – удивленно спросил Константин.

– В коромысле, ключи бегом отдал! Квартира теперь моя! А твоей тете осталось буквально пару дней! Квартиру она на меня переписала. Так что забирай свои вещи и уматывай отсюда!

Константин дернул руку, чтобы освободиться от его злостных рук, и грубым голосом ответил:

– Слушай, ты! Во-первых, она еще жива, а во-вторых, я не знаю, кто ты такой, чтобы тебе отдавать ключи! -Ты меня понял? – сказал Константин и выбежал из квартиры.

***

Какое чувство испытывает человек, который потерял близкого и единственного человека? Чувство душевной боли, которое сковывает и не дает вздохнуть спокойно, чувство одиночества и пустоты.

Мужик был прав, ее нельзя было спасти. Болезнь взяла верх, только не через пару дней, а ночью, в ту самую, когда Костя приехал. Она не хотела об этом говорить. Может потому, что она знала, что ее не спасти. И, зная характер Константина, любовь к ней, она понимала: он примчался бы к ней на первом поезде, забросив учебу. Она этого не хотела.

Костя говорил долго с врачом, сказав, что он единственный родственник. Доктор передал соболезнования и коробку с вещами тети Ткачева. Там лежал телефон, пару визиток, карточки и письмо, адресованное Константину Ткачеву.

Ткачев также расспросил доктора про этого нового жильца их с тетей квартиры, на что тот ответил:

– Один мужчина постоянно ее навещал, приносил продукты, витамины, теплую одежду, дал телефон и сказал, чтобы ему звонили в любое время, если что-то понадобится. Он представлялся гражданским мужем Марины Александровны, всегда расспрашивал, когда пойдет на поправку. Но я сказал ему, что его жене уже не станет лучше. После этого он долго ее не навещал. И через несколько недель опять появился. Вместо продуктов принес папку документов. После этого ушел, и я его больше не видел.

Время подходило к вечеру. Костя все сидел на ступеньках больничной лестницы, не понимая, что ему дальше делать.

Один только день, и все пошло под откос. Тетя умерла, утром хулиганы чуть не убили, в квартире живет какой-то мужик, который говорит, что это теперь его собственность…

Константин вытащил из коробки телефон, который принадлежал тете. Он вставил в него свою симку. Ему повезло – телефон был наполовину заряжен. Надо было позвонить, но он не знал, кому.

В этот момент телефон завибрировал. Это была Лиза.

– Привет! Ты куда пропал? Все не могу до тебя дозвониться? Ты уже в ЕКБ? – доносился из трубки приятный голос Лизы.

– Ты, наверное, уже дома! Але, Але! Ты меня слушаешь?

Константин глубоко вздохнул:

– Привет, Лиза. Да, я дома. – голос звучал надломлено. Он понимал, что дома у него теперь уже и нет. Но знакомый голос приземлил его в реальность.

– Что случилось? Рассказывай! – Девушка слышала изменения, такого Костю ей еще не удавалось застать.

– Лиз, извини. Я сам разберусь. Как у тебя дела?

– Что случилось? – переспросила Лиза, – с Мариной Александровной что-то?

Константин не хотел об этом говорить, но озвученная боль вскрыла его защиту, он крикнул:

– Она умерла!

Воцарилось молчание. Зубы Кости стиснулись.

– Я выезжаю! – коротко ответила Лиза.

– Не придумывай, оставайся в Воронеже, я разберусь во всем сам.

– Я не уехала, Кость. И хватит меня останавливать! Ты знаешь, что бесполезно! Телефон держи при себе, я скоро буду! – сказала Лиза, разговор был завершен.

Костя слышал быстрые гудки. Он достал из коробки письмо, на конверте было написано знакомым почерком:

Моему любимому и единственному сыну Константину Ткачеву

На глазах Константина появились слезы. Сил не хватило на то, чтобы сейчас открыть конверт, поэтому пришлось положить бумагу во внутренний карман. Костя поднялся со ступеньки и побрел в неизвестном направлении.

***

Ночной Екатеринбург всегда красив! Его старинные постройки, архитектура чем-то захватывают. А фонари, красивые фонтаны манят своих жителей на прогулку. Ночная жизнь бурлила. Возле памятника два парня играли на гитаре, а на лавочке влюбленные пары целовались, не обращая на прохожих внимание.

Августовские ночи в этом году были теплы, поэтому не хотелось возвращаться домой.

Константин, добрался до ближайшего травмпункта. Оказав ему первую медицинскую помощь, установив диагноз, и после слов травматолога:

– Переломов нет, только ушибы и ссадины. Так что будешь жить! До свадьбы заживет…

Парня отпустили.

Константин ходил по скверам и улицам, пытаясь найти успокоение во взгляде на других людей. Зайдя в парк имени Горького, он нашел свободную лапочку и присел. Он был голодным и уставшим, глаза закрывались. Пара людей, гуляющих с собакой, прошли мимо. Парк должен был скоро закрыться.

Вдруг Константин увидел деда, который неспешно прогуливался. Он был маленького роста, сутулый, в левой руке держал трость, а в правой – коробку шахмат. Серые брюки и светлая белая рубашка были хорошо отглажены и смотрелись на нем отлично. Увидев Константина, который сидел на лавочке один, он пошел в его сторону.

– Молодой человек, здесь свободно? Можно я сяду рядом с вами? – спросил хриплым голосом прохожий, подойдя к Ткачеву ближе.

Константин понимал, что от него не избавиться, да и обижать старика не хотелось: ведь возраст, что тут скажешь.

Константин посмотрел на него, кивнул головой и ответил:

– Да, конечно. Присаживайтесь.

– Хорошая сегодня погода! Не правда ли, – спросил громким и уверенным голосом нежданный собеседник. Константин не успел ответить ему. Дед положил перед ними коробку шахмат и начал ее открывать. – Может партеечку?

– Старый, ты что пристал? Мне не до игры сейчас, правда! Да и какие шахматы, ночь на дворе! – вспылил Костя. Голод и усталость сказывались. Деда от его слов пошатнуло, взгляд его изменился, стал пронзительным, как будто отказал своему начальнику.

– Во-первых, молодой человек, «старый» – это жаргонное слово на зоне. На работе будешь со своими подчиненными говорит так! – начал говорить дед. – А во-вторых, Николаем Петровичем меня зовут. Я понимаю, что ты со ФСИН, они грубоватенький народ, конечно, можно понять, но гражданским хамить не обязательно!

– А как вы узнали? – спросил Константин удивленным голосом. Его взгляд сразу поменялся. – Конечно, я еще не работаю в колонии, я-я курсант, но как…

– Ты еще курсант. А хамишь, как большой полковник! – перебил его дед, перевернув коробку, и начал расставлять ферзей на доске. – Ну, что, сыграем? Ты хоть умеешь?

– Ну, играл. В училище с парнями. – ответил Константин. – Вы извините. Что нагрубил, просто день сегодня… И не до игры совсем, – помрачнел Костя.

Поставив фигуры, как положено, дед и Константин на секунду замолчали.

– Шахматы – это гимнастика для мозга! – начал говорить дед. – Они человеку дают пищу и помогают забыться. Всю суету, которая вокруг нас отгоняют. Все становится понятным и правильным.

Костя понимал, что не прав, дед не виноват в том, что тетя его хранила в секрете болезнь, из-за чего он даже проститься с ней не успел. Что мужик в их доме не благодаря этому деду появился. Поэтому выдохнул и решил последовать предложению старика. Ткачев сделал первый ход.

– Ты мне ответь, – начал расспрашивать дед тихим спокойным голосом у Константина, – почему лицо избитое? Ты ведь вроде курсант.

– Это долгая история, Николай Петрович! – ответил Константин, глубоко вздохнув.

– Так мы никуда не торопимся! Партия еще только началась! Да и может помогу, возможно, подскажу, – ответил Николай Петрович, сделав еще ход.

– Да чем вы сможете тут помочь?

Константин рассказал все. Как будто у священника на исповеди побывал. Рассказал про этот ужасный и кошмарный день, и про тетю, и про избиение, да и квартиру. Выложил как на духу все, что беспокоило.

Николай Петрович его слушал внимательно. Как Константин закончил, дед посмотрел в его глаза. Как будто хотел что-то увидеть в них и спросил:

– Ты есть, наверное, хочешь?

Константин удивился, что, после всех историй, деда заинтересовал его желудок. Он действительно хотел есть, но об этом он не хотел говорить.

Но Николай Петрович ждать не стал, поднялся и проговорил:

– Так, вставай! Тебя как звать?

– Константин.

– Значит так, Константин, собирай шахматную доску! День сегодня был непростой для тебя и действительно не до игры. Пойдешь сейчас за мной… – сказал Николай Петрович.

– А куда?

– А ты, чего, хотел здесь ночевать, будущий офицер, с бомжами? Екатеринбург красивый город, добрый и отзывчивый, но в каждом городе хватает своих отморозков! Тебя я тут одного не оставлю! А теперь за мной!

– Да, Николай Петрович, как-то неудобно! Я вас не знаю, вы меня тоже, – сказал Константин.

– Так, давай без этих! Это приказ, курсант! – сказал дед строго.

Костя собрал шахматы, которые лежали на скамейке. Подхватил сумку на плечо и отправился за Николаем Петровичем.

***

Часы, которые были на руке Константина, показывали пять минут первого. Ткачев и Николай Петрович шли по незнакомым местам, переулкам и подворотням. Бродя по таким переулкам и улицам, Константину становилась жутко. Неосвещенные улицы наполняли тело страхом, а периодический треск и лай собак вдалеке напоминали какой-то фильм ужасов: незнакомый дед ведет парня, непонятно куда.

«Может зря я иду с ним? Вдруг маньяк какой?», – думал Константин. От этих мыслей озноб проходил по коже.

Дом деда был старым четырехэтажным, обшарпанным зданием. Лампа горела у входа в подъезд, куда и они направлялись. Константин шел за Николаем Петровичем шаг за шагом, чтобы не потерять его из виду.

Видно было, что этим подъездом никто не занимался, а ремонта не было со времен 80-х. Из-за некоторых дверей доносились маты и ругань.

Когда поднялись на третий этаж, где находилась квартира Николая Петровича, Костя увидел на двери номер 13.

«Опять эта цифра… Таких совпадений не бывает».

Квартира была небольшая, двухкомнатная. Слева от входа находилась кухня, с правой – туалет, душевая, дальше по коридору расположились две комнаты.

– Ну, заходи! Сейчас я тебе дам тапки! Так, проходи в комнату. Я сейчас посмотрю, чем тебя можно накормить.

Николай Петрович ушел на кухню. В коридоре было много фотографий черно-белого типа. Костя с большим интересом разглядывал каждую. Фото были армейские, где Николай Петрович в расцвете сил, молодой лейтенант с собакой, улыбчив и красив. На второй была целая рота молодых курсантов у памятника, но больше всего было фотографий одной и той же девушки. Очень красивая и привлекательная.

– Что тут рассматриваешь? – спросил Николай Петрович у Константина, подойдя к нему бесшумно. От неожиданности Ткачев вздрогнул. Он посмотрел на него и показал пальцем на фотографию.

– Красивая!

– О-о, да! – сказал Николай Петрович, улыбнувшись. – Это Инга Дегтярева, мы с ней вместе работали! Я даже ей сделал предложение!

– А где сейчас она? – спросил Константин. Николай Петрович замолчал, его улыбчивое лицо поменялось на задумчивое и грустное.

Не дав никакого ответа, он пригласил парня на кухню.

Там уже стояла сковородка с яичницей, подогретой вместе с гречкой. Рядом был нарезанный черный хлеб и сало с малосольными огурчиками.

– Присаживайся, ты сегодня для меня гость, ешь и не стесняйся, – сказал Николай Петрович, усадив гостя за стол. Константин так был голоден, что забыл о стеснении. Поглощал одну ложку за другой. Николай Петрович смотрел и улыбался, как будто все понимал и не хотел перебивать его волчий аппетит.

– Ты ложку не съешь, она ни при чем! – усмехнулся Николай Петрович.

– Я постараюсь!

Константин, перебив зверский аппетит, начал немного приходить в себя и сбавлять темп поглощения еды. Николай Петрович принес стул, сел на него. Взял два граненых стакана из кухонного шкафа. Затем достал бутылку с бесцветной жидкостью и начал разливать ее по стаканам:

– Ты будешь? – спросил Николай Петрович.

– Я не пью, – ответил Константин.

– Сегодня придется! У тебя был сложный день! И этот день надолго останется в твоей памяти! Поверь мне, станет легче, если немного намахнешь…

Костя, взяв стакан, который был заполнен до краев, начал пить. Не допив его до конца, Константин хотел поставить его обратно, но Николай Петрович схватил стакан, заливая ему в горло и держа его со словами:

– Пей до дна! А теперь закусывай!

От стакана водки внутри зажгло.

Согласитесь, после выпитого, человек становится другим. Кто-то превращается в романтика, кто-то раскрепощается и делается шумным, а кто-то просто раскрывается для разговоров, которые накопились давно.

Последнее и случилось с двумя одиночествами.