Текст книги "Пропуск с красной печатью"

– Я слышу, о чем вы думаете, господа офицеры, – констатировал полковник, озирая притихшую компанию. – Не слишком ли это круто, думаете вы, затеять в России бучу со стрельбой и взрывами? А то, что взрывы и стрельба будет – можно гарантировать. Отвечаю: у нас им можно устраивать бучу, а нам у них нельзя? Что позволено Юпитеру, не позволено быку? Тем не менее, если вскроется, кто это сделал, будет большой скандал, и уж тут Россия постарается, чтобы смешать нас с грязью. Если дело не выгорит и нас вычислят, то разгребать дерьмо придется нам самим. Если выгорит, но все равно вычислят, – то не забываем, что мы не одни, за нами вся мощь цивилизованного мира.

– В любом случае поймут, кто работал, Григорий Степанович, – сказал Сердюк. – Мы можем утаить этап подготовки, но правда потом все равно вылезет.

– Не волнуйтесь, Остап Николаевич, – улыбнулся полковник, – победителей не судят. Мы действуем против злобного агрессора и его реваншистских устремлений. История нас оправдает, не переживайте.

– Я похож на человека, который переживает? – удивился Сердюк. Обстановка разрядилась – присутствующие украдкой посмеивались.

– Вопрос неудачи даже не рассматривается, – отрезал полковник. – Нам нужно успешно провести операцию, вывезти блоки из России и передать их нашим заокеанским партнерам. Добро получено. Даже не добро – приказ. Эти блоки крайне нужны. Есть возможность одним ударом парализовать работу ВПК России по вводу в строй новейших крылатых ракет. В ЦРУ существует мнение, что Россия может ввязаться в сирийский конфликт, а с ее новейшим высокоточным оружием, на которое нельзя воздействовать, для наших партнеров это будет катастрофа. Кроме того, это сведет на нет любые усилия штатовской ПРО. Остап Наумович, вам придется сегодня вылететь в Москву. Полетите через Минск, подберем вам стыковочные рейсы. У вас же есть белорусский паспорт? Вам нужно обязательно встретиться с Сухановым лично, уладить денежный вопрос и получить от него полную информацию по конвою. В его интересах, чтобы операция прошла успешно. Самое позднее завтра к вечеру вы должны вернуться в Киев. О месте встрече с Сухановым сообщу после телефонного разговора с ним.

– Суханов попадет под подозрение, – негромко и совершенно в точку заметил капитан Парчук.

– Если это не волнует самого Суханова, почему это должно волновать нас? – пожал плечами полковник. – Будем надеяться, что информатор выкрутится. Раз идет на риск, значит, имеет план. Не он один будет под подозрением. В крайнем случае можем пожертвовать информатором – дело того стоит.

– Я понял, Григорий Степанович, – кивнул Сердюк, – сегодня же вылетаю. Какой суммой я могу оперировать?

– За действенную помощь – а сюда входит не только текущая информация, но и поддержка, вплоть до захвата конвоя, – пять миллионов долларов. Не называйте сумму сразу – выслушайте сначала его предложение. Не исключено, что сумма окажется меньше. Покажется мало – добавьте два, ну, три миллиона, не больше. Станет ломить цену – уходите. Он купится на блеф. Даже жадность имеет пределы. Американцы обещали не скупиться. Финансирование закрытое, из посольства США.

– Все понятно, Григорий Степанович, – учтиво склонил голову Сердюк.

– Готовьте диверсионную группу, Виктор Михайлович, – устремил взгляд на тактично молчащего Гальского полковник. – Ваша задача: перебросить группу в Россию. По одному-два человека, на неприметных автомобилях, под видом гастарбайтеров. Документы закажет Парчук в техническом отделе. С собой никакого оружия, все получите на месте. Место сбора группы и место проведения диверсии определим отдельно – сейчас об этом говорить рано. В понедельник все станет известно. В этот же день начнете выдвижение. Американцы заинтересованы в получении хотя бы одного блока. Но я считаю, что нужно забрать два, остальные уничтожить – чтобы русские свернули свою программу по модернизации ракет «Вектор».

– Ясно, – кивнул Гальский.

– Вам, Остап Николаевич, – повернулся полковник к Сердюку, – на момент совершения акции придется курировать группу непосредственно в России. Возможно, придется подстраховать парней. Не утратили еще боевые навыки?

– Я понял, Григорий Степанович, – криво усмехнулся тот. – Разберемся с навыками.

Совещание подошло к концу. Полковник пожелал всем удачи, и офицеры покинули служебную квартиру. Григорий Степанович расслабился, стащил свитер, завалился в ботинках на диван. Детали предстоящей работы, в которой дыр было больше, чем определенностей, мелькали перед глазами. Он не жаловался на память. Еще в прошлом году, зная, что противостояние с Москвой будет долгим и трудным, отправил в Россию под видом беженцев несколько семей. За год эти люди осели, завели свое жилье, работу. Управление помогало им деньгами – разумеется, опосредованно. Он держал их, надеясь, что когда-нибудь пригодятся. Помнил всех наизусть – вместе с биографиями и прочими подробностями. Двое агентов, в окружении жен и детей, проживали в Подмосковье, один – на юге, в Воронежской области, один – под Псковом, недалеко от границы. Вполне возможно, что скоро один из них понадобится – зависит от маршрута, которым пойдет конвой…

Григорий Степанович взял телефон, поколебался и вызвал абонента. Тот не ответил – в чем не было ничего удивительного, а через несколько минут перезвонил сам.

– Можете разговаривать, Олег Александрович?

– Могу, Григорий Степанович, – не очень любезно отозвался Суханов. – Надеюсь, беседа будет продуктивной?

– Уверен в этом. Ваш запрос рассмотрен положительно, информация заинтересовала. Ждем продолжения. Но вынужден предупредить: бюджет ограничен.

– Понимаю, кризис, – хмыкнул тот. – Информация тоже ограничена, полковник. Но знаете, я уверен, что мы сойдемся в цене, и все закончится благополучно.

– Именно поэтому я отправляю к вам своего человека. Пароль: «У вас не было, случайно, тетушки в Канаде?»

– Хороший пароль, правильный, – манерно вздохнул Суханов. – Вашими устами бы, Григорий Степанович… Хорошо, завтра воскресенье, и я весь день буду находиться по адресу: Московская область, поселок Белоозерное – это в 15 километрах, не доезжая Королёва…

– Можете не продолжать, Олег Александрович, я знаю этот адрес. Елизавета Андреевна, надо полагать, отсутствует?

– Поражен, просто шокирован вашей осведомленностью, Григорий Степанович. А к чему вы это сказали? Кстати, Анна Тимофеевна и Юрий Григорьевич, ваш сын, до сих пор находятся в Анталье? Улица Коньяалти, дом 24?.. Гм. Передавайте привет, когда вернутся. Не стоит нам пикироваться, полковник, сохраним дружественные отношения, согласны? Давайте так. Не знаю, каким путем прибудет ваш человек, но будет кстати, если его визит не затянется. Это джентльменское соглашение, мы же не оформляем сделку? Неплохо, если он прибудет до двенадцати утра и успеет засветло вернуться в Киев, а я – заняться домашними делами. Что-нибудь еще, Григорий Степанович? Вы помните, на какие счета следует перечислять гонорары…

Вот ведь шельма! Настроение портилось. Все чаще преследовала мысль, что не существует абсолютной защищенности в этом мире. Ты думаешь, что играешь другими людьми, а на самом деле играют тобой. Бородко позвонил Сердюку, попросил не затягивать с отъездом, назвал адрес, пароль. «Надеюсь, ночная жизнь вражеской столицы вас не прельщает, Остап Наумович? Уверяю вас, в Киеве она ничем не хуже. Не надо осматривать достопримечательности Красной площади, мы все равно не сможем разместить под ними нужное количество взрывчатки. В аэропорту берите такси и езжайте в окрестности Королёва. Озаботьтесь обратным билетом…»

Сердюк вернулся вечером следующего дня – прибыл на такси, не заезжая домой, уставший, с онемелыми от долгого сидения ногами. Полковник поджидал его на служебной квартире. Настроение было приподнятое: в коротком телефонном разговоре Сердюк намекнул, что дело выгорело.

– Утомительная поездка, – признался подполковник, вытягивая ноги в кресле.

– И как там, в логове врага? – поинтересовался Бородко.

– Нормально, – пожал плечами Сердюк. – Как в те времена, когда Москва еще не считалась логовом врага. Неприятный тип этот Суханов. Мысль преследует, Григорий Степанович, – если там все генералы такие, то долго эта страна не продержится, сама себя купит и продаст.

– К сожалению, не все, Остап. Излагай. Каковы впечатления? Не юлит этот кадр? В цене сошлись?

– Думаю, не юлит. Не тот уровень, не тот вопрос, чтобы толкать лажу. Запросил десять миллионов – губа не дура. Я начал торг с пяти. Сошлись на восьми – предельная сумма, которую вы называли. Половину потребовал авансом – мелкими порциями на все счета. Думаю, следует заплатить, чтобы не пакостил. Вторая половина – в случае благополучного разрешения. У меня создалось впечатление, Григорий Степанович, что этот тип собирается свалить. Забрать деньги, объегорить свое начальство – и свалить куда-нибудь в соседнее полушарие.

– Это только мечты, – улыбнулся Бородко, – реальность сложнее. Не свалит, пока не разрешим. А если что, найдем. Второй планеты нет, а эта – маленькая. С оплатой решили. Выяснил про конвой?

– Да. Дата пока неизменна – 17 сентября. Старт с грузом – 9.30 утра. Откуда стартует конвой, ему неизвестно. Состав конвоя – четыре вооруженных офицера. Ни огнеметов, ни гранатометов, только стрелковое оружие. Транспорт – бронированный микроавтобус «Пежо». Семиместный плюс грузовой отсек. Кабина водителя и начальника конвоя – отдельно. Связь – по бортовому телефону. Блоки загружены в контейнер. Схема маршрута – уже на вашей электронной почте, можете ознакомиться. Связь с руководством у всех членов конвоя, так что сообщить о нападении они успеют. Машину с грузом ведут диспетчеры, их несколько человек – в каждом регионе. На схеме маршрута отмечены точки и время их прохождения – плюс-минус четверть часа. На участках дороги со сложным движением конвой может сопровождать ГИБДД.

– Что известно о микроавтобусе? Транспорт не могут заменить?

– Это стандартные автомобили в штате управления для перевозки малых и средних грузов. Не вижу причины, зачем им искать другую машину. Никто не ждет нападения, а «Пежо» оборудован «маяками» и всем необходимым для нужд конвоя. Если все же произойдут накладки, Суханов сообщит.

– Как взять машину с грузом? В чем ее слабые места?

– Слабые места – колеса, места соединения створок дверей – задних и боковых в салоне и вентиляционные устройства на крыше – там обычный чехол с сеткой, явный пробел в работе служб безопасности. Кстати, подобные машины – не изобретение управления по специальным проектам. Машины поставляются в готовом виде. И это тоже их большой минус. Устройство и начинку бронированных микроавтобусов «Пежо» можно найти в Интернете. Поставьте задачу Гальскому – они распишут операцию, не выезжая с Украины. И еще одно. Господин Суханов просил передать – в плане жеста доброй воли, так сказать, – маршрут конвоя проходит через Переславль-Залесский, далее дорогой общего пользования – на Юрьев-Польский, не доезжая до Владимира, сворачивает на Кольчугино, потом на Электрогорск, Орехово-Зуево. В крупные населенные пункты машина заезжать не будет. Дальнейший маршрут, по мнению Суханова, уже не актуален. Идеальное место для засады – за четыре километра до пересечения с дорогой М-7. Проедут Новосельцево, а дальше – протяженный лесной массив, исчерченный лесными дорогами. Справа, в нескольких километрах, – ветка железной дороги и переезд в районе полустанка Ветрово, слева – нетронутые леса. Движение на дороге будет, но не очень интенсивное. Рядом с дорогой можно спрятать машину, куда придется перегружать контейнер, и лесом же уйти. Прочесать эту чащу спецназ не сможет, потребуется армия. Суханов просил передать – дело, конечно, хозяйское, можно подыскать другое место, но лично он использовал бы это. Время, когда конвой будет проходить данный отрезок, – район полудня. Плюс-минус четверть часа.

– Хорошо, Остап Николаевич, разберемся. Спасибо. Пока отдыхай.

Возбужденный полковник связался с майором Гальским, поставил расплывчатую задачу: приготовиться к началу выдвижения. Пока люди могут спать. К обеду завтрашнего дня группа должна находиться у пограничного поста «Закусино» (это Харьковская область). По приказу перейти границу.

Весь остаток вечера полковник сидел в полутемной комнате перед мерцающим монитором, прокладывал на карте маршрут движения конвоя. Маршрут извилистый – по автомагистралям было бы проще. Возможно, в этом есть резон. Секретность, во всяком случае, обеспечивалась. Можно устроить засаду на выезде из Ярославля – здесь ее точно никто не ждет. Можно на финальном отрезке пути – когда все устали и бдительность притуплена. Но надо не оригинально, а надежно. Он всматривался в очертания местности, отмечал близость населенных пунктов, возможности подъезда и быстрого отхода. К востоку от Новосельцева вообще заповедная зона, где еще не вымерли лоси, косули и даже кабаны. Как ни крути, а генерал Суханов, предавший свою Родину, был прав: район за Новосельцевом в плане атаки идеален.

И вдруг до него дошло. Осевшие в России агенты, о которых он вспоминал не далее чем вчера! Окрестности подмосковного Ногинска, за Большим Буньковом, поселок Ключевой, семья Гароцких, которая выдала себя за беженцев. До места предполагаемой засады километров двадцать, и район не перенаселенный. Там можно обустроить базу группы «Оцелот»! У Гароцкого припрятаны оружие, боеприпасы…

Бородко в возбуждении откинулся на спину стула. Семья Гароцких выехала в Россию под видом беженцев больше года назад. Проверку прошли быстро (особо и не проверяли). Ехать в Мурманск отказались, подались в Подмосковье. На окраине поселка 42-летний Геннадий Акимович Гароцкий купил усадьбу в тридцать соток, разобрал, а потом заново собрал здоровый двухэтажный дом, провел электричество, разобрался с водой. Цены в захолустье были бросовые, да и деньги у него имелись – как-никак до войны владел рестораном в Донецке, который потом разграбили и сожгли маргиналы-ополченцы. С началом заварушки семья бежала в Киев, там Геннадия Акимовича и завербовало СБУ. Добрые чекисты компенсировали ущерб за ресторан, за потерянную квартиру, еще и дали жилье в Киеве – с условием отработать четыре года по «распределению» в России. Работа непыльная – жить обычной жизнью, ждать. Геннадий Акимович условия принял – хоть какой-то выход из трудной жизненной ситуации. Семья состояла из трех человек, и никто из них не испытывал нежных чувств к «стране-агрессору». Супруге Ванде Владимировне было 36, сама из Львова, отец еще с конца восьмидесятых ратовал за «самостийность», призывал вешать москалей на всех столбах, состоял в радикальной националистической организации. Ванда Владимировна выросла в папу (он любовно называл ее Бандой Владимировной), и дочку Дину они с Геннадием Акимовичем вырастили с соответствующими убеждениями. Ребенку сейчас в районе шестнадцати, должна в школу ходить. Где там ближайшая школа в Ногинске? В Большом Бунькове? И как ей живется-можется в плотном вражеском окружении?

Невзирая на поздний час, он позвонил Парчуку, потребовал выяснить, как дела у Гароцкого. Если этот мужик еще «наш», то пусть майор Гальский в его усадьбе и оборудует базу. При этом, какой бы лояльностью ни отличалось семейство Гароцких, с участка их не выпускать, вплоть до выполнения задания, конфисковать все средства связи, а потом будет видно, что с ними делать. Если реально преданы делу демократической Украины, то пусть живут. Парчук взял под козырек, обещал утром разобраться.

Утром, в понедельник, он позвонил в районе 11 часов. По имеющимся сведениям, семья Гароцких все еще живет в Ключевом. Он лично связался с главой семьи по закрытому каналу. В семействе все спокойно. Геннадий Акимович держит небольшую продуктовую лавку в Большом Буньково. Бизнес смешной, но на жизнь хватает. Ванда Владимировна умирает со скуки, возит дочь в школу, готовит, стирает, возится на огороде. Иногда совершает вылазки в Ногинск, чтобы окончательно не обрасти крестьянской плесенью. Про дочку Дину тоже информация интересная. Молодая, 16 лет, но по натуре авантюристка, до войны состояла в тайной молодежной националистической организации «Свободная Украина». Ненавидит «ватников», все русское, удивляется, как тут можно жить. Но живет, терпит. В школе все нормально, но никого к себе не подпускает. Известие о прибытии гостей Гароцкий воспринял с воодушевлением, уверял, что встретит их по высшему разряду, создаст все условия, гарантировал безопасность. Он уже мхом порос в своей глухой деревне, хочет работать, быть нужным своей стране! Проблем никаких, он может пару дней не появляться на работе, есть хороший помощник…

В районе полудня Григорий Степанович связался с майором Гальским. Группа находилась в Харьковской области, на границе с Россией – на четырех автомобилях. Специалисты ждали указаний. Майор не перебивал, внимательно слушал. Заверил, что группа готова и немедленно приступает к работе. К ночи – сбор у Гароцких. Два дня на подготовку – более чем достаточно. Пусть не волнуется пан полковник, и не такое видали. Слава Украине, смерть врагам, все такое…

Бородко выключил телефон и машинально перекрестил его. Ну все, поехали. Откинулся на спинку стула. Волновался он что-то сильно, как ни крути, а влез в полное дерьмо. Мало – забрать блоки, нужно еще их вывезти. Кураторы из НАТО, когда он сообщил им про «Дрозда», аж тряслись от возбуждения, хотели сами влезть в это дело, доверить своим специалистам. Он их разубедил, уверил в непревзойденном мастерстве группы «Оцелот» и тем самым подставил себя под удар. Проверка профпригодности в экстремальных условиях. Хоть сам поезжай и контролируй на месте. Не выгорит – можно распроститься с карьерой. Выгорит – скоростной карьерный лифт к его услугам. На какой этаж прикажете? Очень хотелось бы знать, совершил ли он ошибку, и в чем именно. Что он не учел?

Глава 5

Все происходящее в этот день Виктор Михайлович Гальский подвергал тщательному анализу. Окружающая обстановка, работа коллектива, подсказки интуиции. Группа по одному просачивалась на российскую территорию под видом сезонных рабочих. Гастарбайтеры действительно ехали через кордон, смешаться с ними было несложно. Работники пропускного пункта с обеих сторон не отличались въедливостью. Как бы ни складывались отношения между государствами – между людьми они в основном оставались теми же. Народ ехал к родственникам, на заработки, с заработков, и их трудно было в этом винить – у всех семьи, голодные дети.

Перед постом скопилось много машин. Исподлобья смотрели пограничники, но на жаре особо не докапывались. Виктор Михайлович, одетый в джинсы, потрепанную майку «Адидас» и видавший виды мятый пиджак, ехал на стареньком универсале «Фольксваген». Российский пограничник без интереса пролистал его документы, сравнил фотографию с оригиналом. Отступил – еще раз сравнил. Спросил: с какой целью въезжаете на территорию Российской Федерации? Цель благая: забрать больную супругу из санатория под Курском (у бедняжки диагностировали рак селезенки; видите, штамп в паспорте? Нужно срочно везти ее в Харьковскую хирургическую больницу, пока врачи дают квоту на операцию). Чужие семейные драмы пограничника не волновали, судя по кольцу на пальце, у него имелась собственная. Он без выражения вернул документы – проезжайте. Не всем так везло. Он медленно проехал мимо темно-синего «Пассата», который почему-то привлек внимание погранцов. Они решили его обыскать, вытаскивали вещи из багажника, обшаривали салон. Чем им не понравилась семейная пара, непонятно. Надутый широколицый крепыш исподлобья следил за работой сотрудников погранпоста, а рядом разорялась фигуристая блондинка с приятным, но немного лошадиным лицом – фыркала, как кобылка, отпускала язвительные замечания в адрес непутевого супруга и парней в форме, которым сегодня точно нечем заняться!

Оставалось одолеть восемьсот километров с небольшим. Гальский проехал насквозь пограничный городок с названием Спирин, остановился у стелы с аналогичной надписью. Какой-то умник мелом приписал перед названием букву «А». Местные власти это, видимо, не волновало – главное, что не мат. Он посмотрел на часы – начало второго. На месте будут в лучшем случае к ночи. Можно выехать на трассу «Дон», можно игнорировать ее и ехать прямо – через Курск, Орел – должны же быть вокруг этих городов объездные дороги? Виктор Михайлович вынул телефон, обзвонил членов группы.

– Мы с «Восьмым» проехали, – сообщила Белла Литвина – отличный стрелок, медик, мастер спорта по дзюдо. «Врач-ликвидатор» – как шутливо называли ее в группе. – Проезжаем мимо тебя, – добавила она. – Не стой, командир, замерзнешь. После нас – никого.

Он проводил глазами пронесшийся в клубах пыли темно-синий «Пассат», включил передачу. Двигатель работал ровно, старенький «Фольксваген» только внешне производил впечатление доходяги.

Каждый был волен самостоятельно выбирать маршрут, лишь бы к ночи быть на месте. Поступали сигналы от подчиненных. У всех без происшествий. Матиани и Тамадзе тоже остановили: святое дело – проверить лиц грузинской национальности. «Дорогой, какие террористы? Дом сдаем в коттеджном поселке под Курском, да? Недоделки комиссия выявила, надо возвращаться, бригадир зовет. Ты не волнуйся, дорогой, мы на пару дней и обратно. Какие террористы? Мы из Харькова, строители, нам ваша война по барабану!» Заместитель майора капитан Бредун был немного расстроен – отъехали от Спирина на шестнадцать верст, и вдруг спустило колесо. На запаске далеко не уедешь. Хорошо, что шиномонтаж неподалеку – Кургаш с Романько потащили туда колесо. Все нормально, денег «на лапу» дадут мастерам, чтобы без очереди сделали, через двадцать минут можно продолжать движение…

За Курском произошло досадное событие, оставившее неприятный осадок. Всю дорогу он катил с ровной скоростью, не выбиваясь из потока транспорта. Гаишники не останавливали – не за что. Световые приборы работали исправно. Регистрационные знаки он сменил давно – заехал в лесок за Спирином, открутил номера харьковского региона с дерзким желто-синим флажком, извлек из тайника под днищем другие, извещающие, что их владелец зарегистрирован в Московской области. Любая проверка могла закончиться неприятностью, но он не должен был допустить проверки! И все же неприятность (хотя и другого плана) случилась. Он проехал Курск, вырулил на трассу с объездной дороги, остановился на заправке. Подбежал паренек в фирменном комбинезоне «Газпромнефти», он сунул ему полторы тысячи, приказал заправить полный бак, а сам направился в соседствующий магазин приобрести что-нибудь пожевать. Рядом на трассе находилась остановка. Подошел междугородный автобус, высадил нескольких человек. Двое были в штатском, один в защитном. Гальский покосился на них, зашел в магазин. Торговое заведение оказалось маленьким супермаркетом. Дремала кассирша, две женщины ковырялись в орешках и сухариках. Покупать российские товары было неприятно, но глупо искать другие на этих полках. Майор походил по рядам, выбрал несколько упаковок. Справа у стены стоял высокий холодильник. Он направился туда, чтобы запастись напитками. Открыл дверь, колеблясь, что выбрать, и вдруг почувствовал, что на него пристально смотрят. Под ложечкой сразу засосало, и он медленно повернул голову. В двух шагах от него стоял мужчина в защитном одеянии, без оружия, с широкой спортивной сумкой на плече и исподлобья разглядывал Гальского.

Память на лица у майора была идеальной. Беспокойно екнуло сердце – он уже видел где-то этого человека, не то чтобы знал, общался, но определенно видел… Нужно лишь представить обстановку, в которую тот идеально впишется… Проявилась картинка, и беспокойство усилилось. Впрочем, парень был один – уже лучше. Несколько дней прошло. Блокпост за городком Майском, оккупированным террористами. Так называемые ополченцы на блокпосту. Беглый подполковник Крячковский, над которым склонились люди в форме. «Скорая» – симпатичная женщина-врач. Группой террористов командовал скуластый мужчина средних лет – он и стоял сейчас напротив Гальского. И в тот раз, и в этот он имел прекрасную возможность рассмотреть майора. Что он тут делает? Краткосрочный отпуск? Уволился из бандитских рядов? Мир был страшно тесен, порой до такой степени, что не верилось!

Полки с товарами были чуть ниже человеческого роста. Он видел женщин, стоящих к ним спиной, зевающую кассиршу.

– Здравствуйте, – негромко сказал скуластый. Он тоже колебался, не был уверен на сто процентов.

– Мы знакомы? – Гальский сделал вид, что удивлен.

– Мы виделись, – напомнил мужчина. – Блокпост за Майском. Не делайте вид, что не узнаете. Вижу по глазам, что узнали. Вы там были, когда «Скорая» прибыла за беглым украинским подполковником. Вы сами приехали на этой «Скорой», представились майором Разумовским из контрразведки. Думаете, не узнаю вас в гражданской одежде?

– Не майором, а капитаном Разумовским, – поправил Гальский. – Я, собственно, и есть капитан Разумовский. Да, я вас смутно припоминаю, уважаемый. А в чем проблема?

– Нам сообщили, что всех, уехавших на «Скорой», нашли мертвыми… В том числе двух моих парней, очень хороших парней… – Скуластый поедал глазами визави. Майор отметил краем глаза, как сжались его кулаки. – А еще женщина-врач… Человека с документами капитана Разумовского среди убитых не оказалось…

– Ну, конечно же, я вас вспомнил, – заставил себя улыбнуться Гальский, закрывая холодильник. – Вы все неправильно поняли, мне самому досталось от этих бандитов, они напали на «Скорую» – еле ноги унес… – И сделал шаг навстречу скуластому.

Тот нахмурился, явно пребывая в нерешительности. Майор добродушно улыбался. Разве может так улыбаться человек, собравшийся убить? А в следующее мгновение ударил скуластого под селезенку, того согнуло пополам, он с хрипом выпустил воздух. Майор схватил его за шиворот и держал, не давая выпрямить спину. На шум повернулась одна из женщин. Она могла лицезреть лишь голову майора, что-то рассматривавшего на прилавке. Он поднял глаза, улыбнулся покупательнице, и она, смутившись, отвела взор. Обе женщины с покупками направились к кассе. Скуластый находился в шоке. Он подрагивал, не мог перевести дыхание. Гальский приподнял его и снова мощно ударил – кулаком в горло. Хрустнул позвонок, голова ополченца дернулась, откинулась набок, глаза закатились. Удар продуктивный, эффект наступает с первого раза, если все делаешь правильно.

Тем временем женщины расплатились и покинули магазин, стеклянные двери закрылись за ними.

Гальский действовал на грани фола. За холодильником – дверь, приоткрытая сантиметров на десять. Майор сунулся внутрь, обнаружил коридор, изгибающийся непонятно куда, справа еще одна дверь – то ли подсобка, то ли склад. Пригибаясь, он вернулся в зал, схватил за шиворот мертвеца и поволок в проем. Вытащил тело в коридор, пристроил за порогом. Эх, мужик, сгубило тебя предательское чувство справедливости. Нет ее нигде. Он невольно усмехнулся и осторожными шагами вернулся в зал. Подошел с корзиной к кассе, глаза в темных очках уткнулись в телефон – он делал вид, что набирает сообщение. Кассирше его личность была безразлична, она пробила несколько упаковок, большую бутылку минералки, после чего покупатель спокойно направился к выходу. Хорошо, что не прикончил эту дуру – на крыльцо поднимались двое мужчин. Он посторонился, пропуская их, и широким шагом направился к заправочной колонке. Парнишка в комбинезоне уже заправил машину, сунул ему сдачу. Он махнул рукой – возьми себе, и, забравшись в машину, неспешно покатил на трассу…

Группа медленно перемещалась к вражеской столице. Матиани и Тамадзе докладывали: происшествий нет, по курсу Тула. «Гастарбайтеры» Бредун, Кургаш и Романько отстали от них километров на семьдесят и усердно сокращали дистанцию. «Не гоните сильно, – предупредил Гальский, – одни уже добегались».

Он имел в виду лейтенанта Беллу Литвину и снайпера-гранатометчика Трофима Журковича, «косящих» под едущую на заработки украинскую семью. Полчаса назад Белла вышла на связь и сконфуженно доложила: «Первый, у нас ЧП». От долгой езды на солнце перегрелся двигатель, пришлось сделать остановку, открывать капот. Дело происходило в безлюдной местности недалеко от населенного пункта Верхние Угри. Тут же, как по щучьему велению, перед ними остановился экипаж ДПС и стал докапываться – фары грязные, огнетушителя нет, колеса разные. Белла усердно вертела попой, но не помогло. Стали выяснять личности, забрали права, чтобы оформить протокол. Дали тысячу – только оскорбили. Помножили на пять – тоже мало. Инспектора доходчиво объяснили: кризис, а вы – граждане недружественного государства. Обандерили там, понимаешь, всю страну, Россию объявили агрессором, а сами все равно сюда едете, словно вам тут медом намазано… Терпели до последнего, чтобы разъехаться с миром. Стали умножать пять тысяч на два, в этот момент один из инспекторов и выяснил, что права «липовые», а машина с этим номером двигателя уже четыре года числится в угоне в Гомельской области Белоруссии. Инспектора (а их было двое) вытащили стволы, и вопрос о деньгах «благополучно» отпал. Один из них уже тянулся к рации, чтобы вызвать подкрепление. Белла сломала ему лучевую кость, разбила ключицу, а потом добила ребром ладони по горлу. Второй при этом со страху забыл, где у него флажок предохранителя. Журкович сбил его с ног, швырнул в канаву водостока, где и задушил голыми руками. Слава богу, свидетелей не было. Первого инспектора отправили в кювет вслед за вторым, забросали ветками, машину загнали в лес, а сами поехали дальше. Определенности никакой. Инспекторов могут хватиться через десять минут, а могут и до вечера о них не вспомнить. «Надеюсь, трудные времена еще не наступили, Первый?» – выразила надежду Белла. «Трудные времена я вам гарантирую, – процедил Гальский. – Чтобы больше такого не было. Изучите карту, выбирайте другой маршрут».

Глупо распекать и грозиться карами. Он, как никто другой, знал, что такое форс-мажор и прочие обстоятельства неодолимой силы. Сам недавно влез в такое удовольствие. Через несколько минут он связался со всеми машинами, объявил режим тишины в эфире. Каждый знает, где он должен быть и в какое время. Нечего языками трепать, приближаемся к столичному региону, предельное внимание и концентрация…

В первом часу ночи Гальский съехал с Ногинского шоссе, обогнул поселок Солнечный, переехал шоссе Энтузиастов и долго двигался лесной дорогой между Ногинском и Электрогорском. Навигатор подсказывал, куда свернуть. Он снова пересек какое-то шоссе, въехал в небольшой населенный пункт Тимаково. Городок был малоэтажный, на южной окраине теснились гаражи. Окна в домах почти не горели. Под фонарем притулились киоски, круглосуточный фастфуд. От последнего отъехала дежурная полицейская машина. Гальский проводил ее глазами, выбрался наружу, побрел покупать кофе – глаза уже слипались. Напиток вернул бодрость. Он обогнул городок с востока. Петляющая дорога уходила в лес.