Текст книги "Башни немецкого замка"

– Ты правильно понимаешь, товарищ лейтенант. Король у них не дурак, но голый, прямо как у Андерсена.

Комнаты прислуги они осмотрели бегло, вышли в холл. Маркин уже выставил там охрану.

Злобин столбом стоял посреди помещения. Какие-то ветры кружили у него в голове, не позволяли разобраться с обстановкой. В этом замке майору постоянно что-то мешало!

На южной стороне, ближе к лестнице, ведущей на второй этаж, располагались несколько помещений с отдельными выходами в холл. В них ночевали непрошеные гости, герр Кунце с супругой Генриеттой.

Вадим пришел в себя. Он и его офицеры медленно ходили по комнатам, принюхивались. Форточки были открыты, неприятные запахи выветрились. Немцы спали на кушетках и на полу, застеленном старыми матрасами. Убирались они отсюда в панике. Кто-то убежал без носков. Страшные, дырявые, они висели на стуле. Один из офицеров в спешке оставил портупею с кобурой.

Вадим вздрогнул.

В помещение внезапно вторгся лейтенант Маркин и проговорил:

– Товарищ майор, там местные мнутся, как бедные родственники. Жалко их. Старичок неважно себя чувствует, все норовит на пол прилечь. Может, определим их куда-нибудь?

– Определяй, Маркин. Знаешь, где их комнаты, пусть располагаются там и прекращают нервничать. Мы с ними не воюем. Сколько у тебя бойцов, напомни?

– Семнадцать, товарищ майор. Исключая меня.

– Подели их на три смены для несения караульной службы. Пусть спят в этой комнате. Лежачих мест тут хватает. Наведите порядок и живите. К прислуге не лезть, но если будут делать что-то сомнительное, немедленно пресекать и докладывать. Служба на первом месте. С боеприпасами все в порядке?

– Даже в избытке, товарищ майор.

– Это пройдет. Боеприпасов, как и денег, много никогда не бывает. В общем, организуй службу. Замок должен быть неприступен.

– Понял вас, товарищ майор, – сказал Маркин, козырнул и испарился.

Южнее находилась еще одна комната с собственным санузлом и ванной. Вода подавалась сюда откуда-то сверху, видимо, поступала из горной речки и скапливалась в баках. На данный момент это было единственное достижение цивилизации. Но о теплой воде оставалось лишь мечтать.

В этом помещении ночевали супруги Кунце. Но, к их великому сожалению, ночь закончилась совсем не так, как им хотелось бы.

Обстановка тут была приличной, хранила следы былой роскоши. Лепнина на потолке, паркетный пол с ковриками. С массивных гардин струились узорчатые шторы. Но мебели явно не хватало. Осталось ненужное старье.

Этот факт не замедлил отметить майор Поляков, возникнув на пороге:

– Шербан оказался жадиной, утащил все, что не было приколочено, – заявил он.

Супруги спали в разных кроватях, собирались в спешке, оставили за собой беспорядок. На полу валялась раскрытая сумка с вещами. На прикроватной тумбочке у подсвечника сгрудились какие-то баночки и тюбики с мазями и кремами. Генриетта Кунце перед сном наводила марафет.

Спальню офицеры осмотрели с особой тщательностью, переворошили вещи, подняли матрасы, обследовали шкафы, ванную комнату. Существовала мизерная вероятность, что искомый предмет Кунце мог оставить здесь. Он машинально извлек его из портфеля и спрятал. Потом этот господин бегал по замку с пустым портфелем и сам того не осознавал.

Злобин в это не верил, но желал убедиться. Тщательный обыск ничего не дал.

– Странно это, товарищи офицеры, – проговорил Кустовой. – Ищем то, не знаю что. Это несколько умаляет нашу профессиональную гордость. Мы должны знать, что именно обязаны найти.

Взоры присутствующих скрестились на майоре Полякове.

Тот начал раздражаться, сделал сложное лицо, выдохнул и сказал:

– Не знаю, товарищи. Сведения самые общие, ничего конкретного. Если я служу в разведке, то это не доказывает мою компетентность. Приказ у меня аналогичный – взять живым Кунце, а также весь его багаж. Фрау Кунце тоже прибрать ради сговорчивости ее супруга. Оба мертвы. Наша задача усложняется. Но то, что нам нужно, находится в замке и пропасть не должно. Исходя из того, что Рудольф Кунце – инженер, мы ищем папку с документами, схемами, чертежами, расчетными таблицами, набросками, эскизами. Насколько она массивна, я не знаю, как выглядит – тоже без понятия. Но вряд ли это несколько листов. Наткнемся на нечто подобное, сразу поймем, что это именно то.

– Не забываем, что у Кунце не было времени подыскивать надежный тайник, – сказал Злобин. – Все побежали, и он тоже. Спал этот господин, скорее всего, одетым. Теоретически он мог, конечно, в течение минуты куда-нибудь сгонять, прежде чем вся компания устремилась наверх.

Оперативники вышли в холл, задумчиво осмотрелись. Зал был неприлично высок, тонул в полумраке. Пол застелен отполированными мраморными плитами. На обшарпанных стенах отслаивалась штукатурка.

Странное дело, снаружи замок казался меньше, чем изнутри. Обследовать такую махину – задача непростая.

За спиной майора был выход на улицу. Оттуда доносились голоса, лейтенант Маркин покрикивал на своих бойцов.

На той же стороне чернел проем, ведущий в подземную часть. У входа в подвалы переминался часовой.

На противоположной стороне располагалось мутное витражное стекло, под ним дверь, за которой находился внутренний двор, видимый из окон второго этажа. Слева тянулись помещения, которые офицеры уже осмотрели. Они не стыковались с бельэтажем северного крыла. В противном случае немцы не уперлись бы в тупик.

Справа находилась каменная лестница с перилами, участница недавних боевых действий. Осколками гранаты посекло балясины, на ступенях осталась кровь.

За лестницей в стену был встроен красивый камин, обрамленный резными пилястрами. Возле него возилась экономка Стефания, укладывала в топку дрова, гремела кочергой. Она что-то бормотала на своем непостижимом наречии, чиркала длинными каминными спичками. Печь отапливала часть помещений, тепло распространялось по трубам, вмурованным в стены. В камине потрескивал огонь.

В замок вошла горничная Мирэла и направилась к камину. Она несла ведра с дровами. Женщина проследовала мимо офицеров, проигнорировав их, рослая, статная, в бесформенных темных одеждах. Многослойные юбки почти касались пола. Горничная присоединилась к Стефании, стала выкладывать дрова.

Дверь под витражом отворилась без скрипа. Заднее крыльцо на западной стороне размером не отличалось. Небольшая площадка, пара ступеней. За крыльцом находился замкнутый дворик, где не было ничего, кроме нескольких кустов и молодого дерева, обложенного облицованным камнем. Он был окружен высокой каменной стеной с зубчатым гребнем. По бокам в ограду упирались крылья здания. Они как-то причудливо врастали в нее, делали двор полностью замкнутым. Планировка была странная, но у стародавних строителей имелись свои причуды.

В каменном заборе выделялась калитка, запертая на тяжелый засов. Вадим попробовал его отомкнуть. Железо проржавело, засов не двигался. Физические усилия ничего не дали. Именно поэтому эсэсовцы не воспользовались западным выходом. Ограду не проломить и из орудия, калитка деревянная, но прочная, обитая железом. Вынести такую гранатой вряд ли удастся.

– Маркин!

Взводный возник, как джинн из бутылки.

– Найдите что-нибудь. – Вадим показал на засов. – Молоток, кувалду, кусок трубы. Отбейте эту штуку и смажьте, чтобы работала без усилий. Объяснять, зачем это требуется? Нам нужен дополнительный выход.

– Сделаем, товарищ майор.

– Только заприте, когда закончите. У нас еще не день открытых дверей.

Оперативники вернулись в холл и продолжили знакомство с замком.

Женщины возились у камина, тихо разговаривали, при появлении русских дружно замолчали. Что-то подсказывало майору, что отношения с ними не сложатся.

В углу выделялся проем, ведущий на лестницу южного крыла. Офицерам пришлось воспользоваться фонарями. Данная часть замка была необитаемой, и порядок здесь поддерживался весьма условно.

Два изогнутых лестничных марша, узкий коридор. Возможно, здесь находились гостевые апартаменты. В отличие от северного крыла, тут отсутствовала анфилада, помещения были небольшие, мебель зачехлена. Коридор обрывался тупиком. Раньше он выходил на лестницу, но сейчас был замурован каменными блоками.

В середине коридора обнаружился еще один проем. Вадим поднялся по скрипучей деревянной лестнице в сторожевую башню. Наверху находилась пыльная площадка, узкие окна-амбразуры, выщербленная кладка. Под ногами прогибались доски, скрипела крошка. Прислуга поднималась сюда редко.

Майор с любопытством огляделся. Из южной башни открывалась великолепная панорама. На севере склон, покрытый хвойником, голые каменные утесы, россыпи булыжников у их подножий. Петляла ленточка дороги, огибающей крыло замка.

Вид на долину захватил дух Злобина. Горы вздымались, нависали над ущельем, сочно-зеленые, еще не тронутые осенней желтизной. По дну ущелья тянулась дорога, практически прямая. Она прорезала леса и перелески, рассекала пополам деревню Пештера.

Населенный пункт отсюда был прекрасно виден. Кучка оранжевых крыш утопала в зелени садов. Пейзаж портили только сгоревшие строения.

Сердце майора неприятно кольнуло. Он увидел, как советские подразделения покидали деревню. Фактически они уже ушли, виднелся только хвост колонны. Катились полуторки, нагруженные боеприпасами, «ГАЗ-64» волочил полевую кухню. Шагали, построившись в походную колонну, пехотинцы, пока еще в летней одежде, но уже со скатками через плечо.

У большинства автоматическое оружие. Карабины Мосина и самозарядные винтовки Токарева уходили в небытие. Военная промышленность работала на износ, в войска активно поставлялись новые виды вооружения.

Злобин мрачно смотрел, как хвост колонны втягивался в перелесок. Последним деревню покинуло отделение автоматчиков. Они шли по обочинам дороги.

Над перелеском барражировали хищные птицы. Они то снижались с распростертыми крыльями, то плавно набирали высоту.

В ущелье остались офицеры контрразведки Смерш, молоденький лейтенант Маркин и семнадцать красноармейцев. У Злобина как-то неприятно засосало под ложечкой.

Майор спустился на второй этаж по аварийной лестнице и заспешил в холл. Офицеры ждали его, меланхолично поглядывали на горящий камин. Прислуга испарилась.

– Любуетесь видами, товарищ майор? – поинтересовался Никита Баев.

– Да, они того стоят.

Второй этаж северного крыла уже прочесали люди Маркина. Они ничего там не нашли, но особо и не усердствовали.

Гремели ведра, плескалась вода. Горничная Мирэла мыла шваброй лестницу. До пятен крови она еще не добралась, подвинулась к стене и отвернулась. Мимо нее гуськом проследовали контрразведчики.

– Нам точно не стать друзьями, – вполголоса пробормотал Куделин.

Вспоминать утренний эпизод майору было неприятно. Погибли русские ребята, улизнул упитанный штурмбаннфюрер. Сохранились следы той бойни: пулевые отверстия в стенах, отбитая штукатурка, мебель, изуродованная осколками гранат. На паркете блестела засохшая кровь.

Анфилада, состоявшая из пяти помещений, начиналась с продолговатого зала. С потолка свисали на цепях кольцевидные люстры. При отсутствии электричества их можно было использовать как подсвечники. На стенах висели картины и гравюры, видимо, не самые ценные. Это были портреты каких-то напыщенных господ, пейзажи, натюрморты, сцены на библейские сюжеты. Вдоль стен стояли тяжелые лавки.

Офицеры гуськом прошли по всем помещениям анфилады.

Во второй комнате разрушения оказались наибольшими. Осколки гранаты посекли часть стола, занимающего весь зал. Несколько стульев были переломаны в труху. Осколки порезали картину, оборвали люстру. На полу засохла кровь.

Старая Стефания, тяжело дыша, собирала обломки стульев. Губы женщины были скорбно поджаты. Станка подметала пол щеткой с длинной рукояткой. При виде русских она попятилась, сделала жалобное лицо. Стефания повернула голову, и досада отразилась на ее морщинистом лице.

– Прошу простить за вторжение, – учтиво сказал Вадим по-немецки. – Нам жаль, Стефания, что мы устроили тут небольшой беспорядок. Уверяю вас, основная часть вины лежит на ваших прежних постояльцах. Их никто не заставлял сопротивляться. Наши люди помогут вам навести порядок.

– Серьезно? – вполголоса пробормотал Поляков.

– Оставьте нас, прошу вас, – продолжал Злобин. Если вам, конечно, не трудно. – Майор контрразведки был просто воплощением такта и учтивости. – Нам надо поработать в этих помещениях. Когда мы закончим, вы сможете вернуться сюда.

– Вы же не собираетесь ничего отсюда брать? – пробормотала старуха. – Это собственность полковника Николае Шербана. Пусть здесь и находится не самый ценный антиквариат.

– Не беспокойтесь, Стефания. Мы не мародеры. Под словом «поработать» я подразумеваю нечто другое. Как себя чувствует ваш почтенный супруг?

– Спасибо, ему уже лучше, – ответила старуха, поджала губы, поманила Станку и вышла из комнаты.

Девушка обняла щетку, опустила голову и тоже выскользнула за порог.

– А если прислуга обнаружит то, что мы ищем? – сказал Баев, проводив их настороженным взглядом. – Спрячут, тогда точно не найдем.

– Это вряд ли, – с усмешкой проговорил Поляков. – Пока, по крайней мере, эти люди ничего не нашли. Они не выглядят специалистами по расшифровке схем и чертежей, да и на вражеских лазутчиков не очень похожи. Но чисто теоретически такое можно допустить.

Контрразведчики медленно прошли через анфиладу, вернулись на исходную позицию. В дверном проеме нарисовался часовой, тут же сделал почтительную мину и исчез.

– Итак, мы имеем тут пять помещений, – сказал Вадим. – Предлагаю дать им условные названия. Зал ожидания, к примеру.

– Почему зал ожидания? – осведомился Куделин.

– Потому что лавки там. Если хотите, можно назвать его актовым залом. Представьте, как рыцари проводили в нем рабочие совещания. А будешь перебивать, лейтенант, отправишься на кухню. Стало быть, актовый зал, столовая, буфетная, гостиная, кабинет. Так они выглядят. Именно в такой последовательности мы гнали немцев к тупику. Предлагаю восстановить в памяти утренние события. В долине капитан Ненашев повел на штурм батальон. От шума немцы, ночевавшие тут, проснулись и всполошились. Они решили, что замку пока угрозы нет, но собирались впопыхах, многие вещи бросили. Свои материалы Кунце, конечно же, взял с собой, они лежали в портфеле. Потом последовала стычка во дворе. Выжившие немцы бросились обратно в замок. Времени на то, чтобы что-то надежно спрятать, у Кунце не было. Запасной выход отсутствует, на окнах решетки. Кто-то свернул к лестнице. Все остальные побежали за ним. Думаю, сработал стадный инстинкт. К тому же они не знали, что здесь тупик, поскольку ночевали в другом крыле, замок не осматривали. Эсэсовцы в любом случае собирались занять оборону и дать нам отпор. Но все пошло не так, они не рассчитали свои силы. Мы гнали их из актового зала через все упомянутые помещения. Коридор простреливался, и в него немцы не выбегали. Муж и жена Кунце шли первыми, за ними пятились эсэсовцы, вели огонь. Теоретически в каждом из этих помещений Кунце мог припрятать свои документы куда угодно, в любую щель, забросить на шкаф, сунуть под подоконник. Времени на выискивание тайника у него не было. Он метался, не знал, что делать, но в итоге куда-то определил свое сокровище, потому что впоследствии его портфель оказался пуст.

– Фанатик какой-то, – пробормотал Баев. – Вроде гражданский специалист, не эсэсовец. Да еще и жену подверг такому риску.

– По сведениям, имеющимся у разведки, Рудольф Кунце был активным членом НСДАП, – сказал майор Поляков. – Он полностью принимал идеи национал-социализма, и его жена была такой же. Умирать этот господин, скорее всего, не хотел, но свои секреты предпочел припрятать, до последнего надеялся сбежать, но все же от документов избавился. Помещение оказалось тупиковым, что стало для него очень неприятным сюрпризом. Винтовую лестницу наши люди заблокировали. Думаю, он собирался сдаться, а его смерть – просто случайность. Погибший боец не собирался стрелять на поражение, но Кунце решил иначе.

– Как ни крути, а материалы находятся где-то в этой анфиладе, – сказал Вадим. – Если Кунце спрятал их в актовом зале, столовой или в буфетной, то это мог видеть сбежавший штурмбаннфюрер. Но это не точно. Что было дальше, он не знает, поскольку сидел в шкафу в буфетной. То же касается и выжившей парочки, Хоффеля и Крауземана. Их взяли в предпоследнем помещении, в гостиной. Они могли видеть все, кроме того, что происходило в кабинете. Или же ничего.

– Надавим на них? – предложил Кустовой.

– Можно. А сами что же, искать не будем? – В глазах майора контрразведки заблестел прохладный огонек.

Последующие полтора часа опергруппа и разведчик, примкнувший к ней, провели весьма содержательно. Они двигали мебель, опустошали выдвижные ящики и прочие емкости, проверили шкафы, буфеты, серванты. Офицеры простучали пол, настенные панели, искали пустоты, если находили, то отрывали панели и осматривали то, что было под ними, методично шли из одного помещения в другое.

В кабинете они работали особенно старательно, распотрошили канцелярский стол, перебрали пыльные тома в шкафу, снова двигали тяжелую мебель. С верхней полки посыпались тяжелые фолианты.

– Берегись! – крикнул Баев.

Пашка Куделин вовремя смылся, повернулся к проему и чуть не обмер от страха.

В коридоре стояла прямая как штык горничная Мирэла и пронзительно смотрела на безобразия, чинимые в помещении.

Куделин выдохнул и взялся за сердце. Испугаться было чего. Эта женщина и в самом деле была вылитая ведьма. Черные волосы, горбатый нос, темные глаза, продирающие до самого мозга.

– Мирэла, уйдите отсюда! – прикрикнул Вадим и не сразу сообразил, что говорил на русском языке.

Но горничная поняла его без перевода, повернулась и ушла. Она словно по воздуху плыла в своих бесконечных складчатых юбках.

Куделин приглушенно выругался.

– Это ничего, Павлик, – с улыбкой сказал Никита Баев. – А ты представь, что будет, если ночью с ней столкнешься в темном переходе. Вся из себя такая, со свечой, с распущенными волосами, в длинной ночной рубашке. Остановка сердца гарантирована.

– Да иди ты со своими издевками, – проворчал Куделин. – Мне и впрямь нехорошо стало. Товарищ майор, скажите этой грымзе, чтобы не ходила тут, а то ведь пристрелю я ее ненароком когда-нибудь.

– Им не нравится, что мы беспорядок усугубляем, – заявил Кустовой. – Сами виноваты, не надо было пускать на постой сомнительную компанию. Но ничего, приберут, им все равно тут делать больше нечего.

– Развеялись, отвлеклись? Забыли уже, чем мы тут занимаемся? – Злобин свел брови и тоскливо уставился на пол, заваленный книгами, старыми газетами, свернутыми плакатами и никому не нужными канцелярскими принадлежностями.

Он вздохнул, сел на корточки и стал перебирать все это добро.

– Пусто здесь, – с расстройством пробормотал майор Поляков. – Может, мы что-то не понимаем или не знаем. Будете докладывать своему начальству, Вадим Алексеевич?

– Страшно докладывать, Евгений Борисович. Повременим, еще раз пройдем. Мы действительно что-то упускаем.

Повторный обход не принес результата. Готическая обстановка, усиленная напряжением и растущим отчаянием, начинала бесить Вадима. От злости ему хотелось оторвать все панели, вскрыть полы, разобрать мебель, а прислугу убедить в том, что волноваться незачем. Поместье все равно будет национализировано. Пусть ищут нормальную работу в народном хозяйстве Румынии, скинувшей оковы монархии. Но пока они до этого не созрели.

Злобин не понимал, что тут произошло. Ведь паникующий Кунце не мог найти идеальный тайник. Следующий обход снова ничего не дал.

Вадим вызвал часового и приказал ему найти Маркина.

Дисциплинированный лейтенант тут же прибежал к нему и услышал вот что:

– Ты в детстве ничего не прятал от мамы, учителей, пионервожатых? Нужен свежий взгляд и новые идеи. Предмет поиска: некие документы, возможно, находящиеся в папке. Требуется взять четырех смекалистых солдат, включить фантазию с воображением и заново пройти весь путь. Влезть в шкуру затравленного человека, которому надо спрятать эту клятую папку! Выполнять и через час доложить! Потом запустить сюда прислугу, пусть наводит порядок, если это окажется возможным. Но за ней надо посматривать, приставить человека с ружьем!

Все это напоминало какое-то клиническое безумие. Взрослые люди занимались сущей ерундой.

На горизонте возник Петру Монтеану, прихрамывая, поднялся в бельэтаж и взялся за сердце. Пашка Куделин тактично взял старика под локоть и увел, объясняя, что так надо. При этом он насилу сдерживал смех.

В глубине северного коридора обнаружился проход в восточную башню.

Вадим поднялся по скрипучим ступеням, осмотрелся. Интерьер ничем не отличался от южной башни. Склон горы отсюда был прекрасно виден, оказался совсем рядом. Хвойные деревья карабкались по террасам и обрывам. Во дворе зевали часовые. Они представляли собой прекрасные мишени. Злобин решил, что надо непременно сказать об этом Маркину, чтобы он поправил ситуацию.

Сверху хорошо просматривалась седловина между холмами. Со двора туда вела тропинка и терялась за мохнатыми шапками можжевельника.

Еще одна мысль неприятно задела Вадима:

«К замку можно подкрасться совершенно безнаказанно. Никакая бдительность тут не поможет».

Эсэсовцы в подвале еще не померли, сидели в разных углах каменного бокса. Их трясло от холода. Лица превратились в нечитаемые маски, но в глазах блестело презрение.

– Говорить будем? – сухо осведомился Злобин.

– Что вы от нас хотите? – с усилием произнес гауптштурмфюрер Хоффель. – Мы ничего не знаем, выполняли охранные функции по приказу штандартенфюрера Зейбеля.

– Вы много времени провели в компании Рудольфа Кунце. Что он за человек? Чем занимался?

– Мы не любопытные, – проворчал Крауземан. – Слушайте, майор, давайте наконец-то закончим. Мы готовы принять смерть.

– Вы обязаны что-то знать. Не сомневаюсь, господа, что смерть для вас не страшна. Но вам придется жить в новых и непростых условиях. Это намного хуже смерти. Все кончено не только для вас, но и для всего нацистского режима. Вы люди не глупые и должны это понимать. Красная армия уже в Европе. Наши войска стоят у Варшавы. На юге скоро падет Венгрия. Ваш фюрер виновен во множестве преступлений против человечества. Вы это знаете. Я не предлагаю вам перейти на нашу сторону, понимаю, что вы этого не сделаете. Однако проявите толику благоразумия. Она вам нисколько не повредит. Мое предложение о воде, еде и теплых вещах остается в силе. Итак, я задал вам два вопроса.

– Герр Кунце не любил болтать, – выдавил из себя Хоффель. – Он был замкнутым человеком, разговаривал только со своей женой, иногда еще с командиром нашей группы штурмбаннфюрером Гельмутом Ланке.

«Значит, этот самый Ланке и сбежал отсюда», – подумал Вадим и спросил:

– Вы видели, как Ланке прятался в шкаф?

– Да, мы это видели, – ответил Хоффель и задрожал, что могло означать смех. – Но не стали препятствовать. Это его дело. Мы же до конца выполнили свой долг. Я видел штурмбаннфюрера через арочный проем, когда мы находились в комнате с большим столом.

– А я не видел, – сказал Крауземан. – Я помогал подняться фрау Генриетте. Она споткнулась и упала. Потом я вытолкнул ее в ту комнату, где спрятался Ланке.

– Вы прикрывали Кунце и его супругу, отступали по анфиладе, не зная, что в конце тупик. Конечно, видели портфель в руках у Кунце. Нас интересуют документы, находившиеся в нем. Когда Кунце убили, портфель оказался пуст. Отступая, он спрятал бумаги в одной из комнат. Это вы тоже могли видеть.

– Но мы этого не видели, – заявил Крауземан. – Глубоко плевать, верите вы нам или нет.

– Позвольте догадаться. – В горле Хоффеля что-то забулькало. – Ланке от вас сбежал, а документы Кунце вы так и не нашли, обыскали все помещения, где Кунце мог спрятать свои секреты, но безрезультатно. Вы непременно должны разобрать по камушку весь этот замок.

Они смеялись в лицо советскому офицеру, кулаки которого сжимались от злости. Он понимал, что побои эту парочку не смутят. Они уже избиты. Смерть их тоже не пугает. Самое противное состояло в том, что эти эсэсовцы действительно могли ничего не знать. В их задачу входило прикрывать Кунце, что и делали, пока у них не кончились патроны. Чем занимается Кунце, теперешние пленники не смотрели. Им не до того было. Хотя невольно они и могли что-то заметить.

– Товарищ майор, да расстреляйте вы их к чертовой матери, – прошептал в спину Вадиму Куделин. – Они же глумятся над нами, а мы терпим. Все равно ничего не скажут.

– Не могу, лейтенант. Был приказ держать их взаперти. Ладно, пусть сидят. Найди Маркина, скажи ему, чтобы дал им воды, питья и пару одеял.

– Может, им еще и по рюмочке поднести? – возмутился Куделин. – Товарищ майор, я, конечно, не обсуждаю ваши приказы, но…

– Дурак ты, Пашка. Мы не фашисты, не будем им уподобляться. Расстрелять – это одно, но держать в голоде, холоде – не наш метод. Да и начальству они могут понадобиться. Если оставим их как есть, то сдохнут эти немцы уже завтра. Значит, приказ мы не выполним.

– Нам надо в туалет, – прохрипел Хоффель. – Вы можете нас вывести? Вы не имеете права запрещать нам отправлять наши естественные потребности.

– Кто вам запрещает, герр Хоффель? – осведомился Вадим. – Оправляйте на здоровье, даже ходить никуда не надо. Ладно. – Он снова повернулся к Куделину. – Сгоняй к Маркину, пусть выведет их. А то самим вонью дышать придется. Но смотреть во все глаза, выводить по одному, и присутствовать при этом должны трое. Никаких туалетов! Тридцать шагов, любой закуток. Не забывать, что эта парочка ищет смерть! Мы не можем позволить им такое удовольствие.