Текст книги "Станция невозврата"

– Каковы результаты допроса?

– О нет, Николай Викторович, такого подарка, как признание, от Затикяна мы не получили.

– Тогда что заставляет вас думать, что он все же причастен к взрывам, Вадим Николаевич?

– Новое покушение, Николай Викторович. Этому событию не дали огласки, поэтому вы вряд ли в курсе, – начал Удилов. – Несколько дней назад на Курском вокзале обнаружена хозяйственная сумка, в которой находились сразу три бомбы.

– Три в одном месте?!! – Старцев даже с места привстал.

– Да, Николай Викторович, сразу три. И, хотя механизм в них модернизирован, так сказать, доработан, нет сомнения, что изготовили их те же люди, которые изготовили бомбы, сработавшие восьмого января. На данный момент экспертами установлено, что преступниками был усовершенствован часовой механизм, увеличена поражающая сила зарядов. Теперь к каждой бомбе они прикрутили по двести штук шрапнелей в специальной упаковке. Представляете, какова была бы поражающая сила, взорвись хоть одна из этих бомб.

– Зона поражения живой силы заряда шрапнели до пятисот метров. Взрывная волна может усилить силу заряда, и зона поражения может достигать километра, – медленно отчеканил полковник Богданов. – Шестьсот зарядов шрапнели не оставили бы ни одного живого человека не только в здании вокзала, но и за его пределами, если бы силой взрыва здание было бы разрушено.

– К счастью, этого не произошло. С одной стороны, по счастливой случайности, с другой – благодаря опыту январских событий. Усиление милицейских нарядов и ужесточение проверки паспортного режима все же сделали свое дело.

– Хотите сказать, наряду милиции удалось вычислить преступников, пронесших в здание Курского вокзала сумку с бомбами? – задал вопрос Старцев.

– Хотелось бы ответить на ваш вопрос утвердительно, но нет. Мои выводы исходят из последующих событий.

– Тогда озвучьте свои выводы, Вадим Николаевич, – попросил Старцев.

– Это я и собирался сделать. Не ради того, чтобы убедить вас в том, как замечательно работают правоохранительные органы Москвы, а лишь потому, что каждый час произошедших на Курском вокзале событий важен для полноты картины. Начну с того, что самого меня в Москве в то время не было. Делом «Взрывников» я руковожу с самого первого дня, и к выводу о том, что в деле прорисовывается армянский след, я пришел еще в сентябре, но у меня не хватало доказательств, чтобы идти с ними к руководству. Я хотел дождаться чего-то более существенного, чем обнаружение минутной стрелки от будильника «Слава» Ереванского завода, но мне пришлось поторопиться. Западная пресса начала активно муссировать тему взрывов в Москве, пытаясь убедить мировую общественность, что эти взрывы – дело рук диссидентов, проживающих в столице и других городах СССР.

– Да, я слышал такую версию, – согласился Старцев. – Возможно, в этих предположениях есть доля правды.

– Ни единой доли! – возмутился Удилов. – Ни одно диссидентское объединение не пошло бы на такой шаг, как взрывы в Москве! Ни один диссидент-одиночка не стал бы отстаивать свои убеждения за счет убийства невинных людей.

– Не горячитесь, Вадим Николаевич, я вам верю, – успокаивающим тоном проговорил Старцев. – Если вы убеждены, что диссиденты непричастны к взрывам, значит, так оно и есть.

– Я в этом убежден, Николай Викторович. Скажу больше: именно то, что западная пресса так активно продвигает эту теорию, и заставило меня в конечном итоге начать действовать быстрее. Я считаю, что делается это намеренно, чтобы увести нас от реального источника опасности.

– Что вы подразумеваете под «реальным источником опасности», Вадим Николаевич?

– Об этом позже. – Удилов вернулся к прерванной мысли: – Я сказал вам, что в то время, когда была обнаружена бомба на Курском вокзале, я не был в Москве. Это случилось потому, что я, несмотря на отсутствие прямых доказательств причастности к взрывам в Москве армянских сепаратистов, добился того, что Юрий Владимирович Андропов лично дал указание отправить оперативно-следственную группу в Армению для выяснения обстоятельств. С этой целью нам выделили служебный самолет Андропова, настолько Юрий Владимирович оказался заинтересован в получении результата. Я был рад победе, но, как оказалось, это сыграло против меня же.

– Потому что вы в тот момент не были в Москве? – догадался Старцев.

– Именно поэтому. В тот момент, когда я спецрейсом спешил в Ереван, двое преступников, вооружившись новыми бомбами, поездом выехали в Москву. – Удилов снова стал проявлять эмоции, он просто не мог сдержаться, так близко к сердцу воспринимал трагедию. – Мы буквально на пару дней разминулись.

– Вы в этом уверены? Они ведь могли уже длительное время находиться в Москве. – Старцев увидел возмущенное выражение на лице Удилова и поспешил объяснить свое сомнение: – Нет, ваши слова я не оспариваю. Просто рассуждаю логически. Ехать с бомбами в сумке в столицу перед шестидесятилетием Великой Октябрьской революции – чистой воды безумие. КГБ и МВД СССР за две недели до празднования юбилея усилили патрулирование на вокзалах, в метро и других общественных местах. Плюс дежурства усиленных нарядов, дружинников, всевозможных добровольных помощников. Столица кишмя кишит патрулями и нарядами милиции чуть ли не с двадцатого октября. Неужели они об этом не знали?

– Думаю, нет. Они такого не ожидали, и именно этот факт, увеличение патрулей и проверок документов, заставил их оставить все три бомбы в одной сумке, а сумку бросить на вокзале. Они попросту побоялись выйти с сумкой из здания вокзала. Попасть в зал ожидания они сумели каким-то чудом, но повторить этот трюк так и не решились. Через сутки после приезда они уже собрались в обратный путь. Они купили билеты на железнодорожный поезд «Москва – Ереван» и сидели в зале ожидания, дожидаясь посадки на поезд. Затем они увидели приближающийся патруль, испугались и спешно покинули зал ожидания, даже не забрав из сумки с бомбами свои личные вещи.

– Патруль обнаружил сумку после их ухода?

– Нет, Николай Викторович, патруль ее не обнаружил. Они оставили сумку в общей груде вещей семьи, следующей на постоянное место жительства из Сибири в Дагестан. Муж с женой, свояченица с мужем и уйма детей, представляете, сколько сумок, баулов и чемоданов у них было? Неудивительно, что они даже не сразу сообразили, что среди их вещей появилась чужая сумка. Именно это спасло всех нас от новой трагедии.

– Хотите сказать, сумку обнаружила простая семья из Сибири и никто не напортачил? – удивился Старцев.

– Говорю же вам: удачное стечение обстоятельств. Когда глава семейства понял, что находится в сумке, он обратился к ближайшему патрулю. Милиционер, откликнувшийся на просьбу пассажира взглянуть на бесхозную сумку, заглянув в нее, увидел мигающую лампочку. На раздумья и советы времени не было, он принял решение переместить сумку в более безлюдное место, а именно в зал делегаций при вокзале. Затем вызвал взрывотехников. Те перебазировали сумку в станционный морг и начали работу. На этот раз взрывное устройство было устроено несколько иначе. Взрывной механизм включался с помощью часов через двадцать минут после поворота тумблера, причем сам тумблер выполнял двойную работу. Если его повернуть влево, ток от батареи идет на лампочку, при этом бомба остается совершенно безвредной. Если же тумблер повернуть вправо, ток от батареи пойдет на взрывное устройство, и тогда оно сработает.

– Что и говорить, усовершенствование взрывного механизма налицо. – Старцев нахмурился. – Они становятся изощреннее.

– Первоначальный план был таков: преступники дожидаются посадки на свой поезд. За двадцать минут до нее покидают зал ожидания, переключив рычаг тумблера. В момент взрыва они находятся в поезде, уходящем от эпицентра взрыва. В случае же если вдруг какой-то внимательный пассажир напомнит им об оставленном багаже, они могут спокойно переключить тумблер обратно на лампочку и, даже забрав сумку, остаться в живых.

– Хитроумный план, – вынужден был похвалить Старцев.

– Хитроумный, – согласился Удилов. – Но и он не сработал. Из-за проверки документов им пришлось оставить сумку задолго до отправления поезда. Оперативно-следственная бригада пришла к выводу, что преступники повернули тумблер на лампочку в тот момент, когда еще надеялись уйти с вокзала с сумкой или довести до конца свой коварный план. Этот маневр давал им больше времени, но, несмотря на это, к сумке они уже не вернулись. Когда взрывотехники начали работать с сумкой, переключатель тумблера выводил ток от батареи к лампочке. Бомбы простояли в таком положении от шестнадцати до восемнадцати часов, за это время питание батареи почти полностью истратилось на лампочку, и благодаря этому взрывной механизм не смог бы сработать, даже если бы кто-то из штатских повернул тумблер, отключив тем самым электролампочку.

– Значит, бомбы удалось обезвредить, – заключил Старцев, – а преступникам удалось уйти. Тогда почему этот эпизод так важен для нас?

– Потому что благодаря этой сумке мы вышли на реальных людей, – заявил Удилов.

– Каким образом?

– В сумке, поверх бомб, лежали спортивная куртка и шапка-ушанка. На куртке обнаружили олимпийскую нашивку из Еревана, на шапке – несколько вьющихся темных волос. Оперативники тут же разослали ориентировку: искать курчавого брюнета без багажа и верхней одежды. Его обнаружили сотрудники линейного отдела милиции на пограничном контроле между Армянской и Грузинской ССР. Они обратили внимание на пассажира поезда «Москва – Ереван» – тот делал вид, что спал на верхней полке. Он подходил под ориентировку: брюнет с вьющимися волосами, несмотря на холодное время года, был без куртки, а под брюками – трико от комплекта олимпийки, обнаруженной в сумке с бомбами. Мужчина не имел ни багажа, ни документов. Его задержали, он назвался Акопом Степаняном. В соседнем вагоне обнаружили его подельника, Завена Багдасаряна. Их задержали и доставили в армянское отделение КГБ. Их личности были установлены: уроженцы Еревана двадцативосьмилетний Акоп Степанян и его родственник, двадцатитрехлетний Завен Багдасарян.

– То есть преступников вы задержали, – подытожил Старцев. – Тогда не понимаю, в чем именно вам требуется помощь?

– В Армении сложилась непростая ситуация, – помолчав пару минут, заговорил Удилов. – В самый разгар оперативно-следственных мероприятий, которые последовали за арестом Степаняна и Багдасаряна, в КГБ Армянской ССР позвонил Первый секретарь ЦК КП Армении Карен Демирчан и потребовал прекратить все следственные мероприятия, направленные против граждан Армении, и отпустить задержанных под подписку о невыезде.

– На каком основании? – удивился Старцев.

– На том основании, что мы москвичи и действовать без должных доказательств на территории Армении не имеем права. Мы, видите ли, нервируем честных людей и срываем подготовку к празднованию шестидесятилетия Октябрьской революции. Первый секретарь в числе членов делегации вылетает в Москву на торжественное заседание и собирается доложить о «недостойном» поведении московских сотрудников КГБ. Так нам и передали.

– Но ведь если промедлить с допросами и тем более обысками, то это сведет на нет всю работу! Понятно же, что как только этих двоих выпустят, они тут же уничтожат все улики, – возмутился Богданов.

– Мы тоже это понимали, Вячеслав Антонович. Лучше, чем кто бы то ни было.

– И что же вы сделали? – вопрос задал Старцев.

– Мы отпустили Степаняна и Багдасаряна, – начал Удилов. – Но сначала провели у них на квартирах обыски, которые дали нам подтверждение их причастности к изготовлению взрывных устройств.

– Провели обыски? Вам все же удалось получить ордера?

– Это долгая история. – Удилов уклонился от прямого ответа. – Скажем так: кое-кто из местных руководителей КГБ не потерял бдительности под давлением Первого секретаря КП и выполнил свою работу. В результате на квартире Степаняна были обнаружены предметы для изготовления бомбы, которые совпадали с теми, что были обнаружены в Москве, по семнадцати позициям. Думаю, это спасло нас от отстранения от дела, так как к моменту, когда из Москвы поступил звонок с требованием объяснений наших действий, мы были во всеоружии. Конфликт интересов Первого секретаря и оперативно-следственной группы КГБ Москвы разрешился, но мы все равно испытываем давление со стороны армянских коллег. Осторожность их действий понятна, но совершенно для нас неприемлема. И вот теперь я подхожу к главной цели своего визита.

Удилов выдержал паузу, видимо, подбирая слова для дальнейших объяснений. Старцев его не торопил, понимая, что наступил переломный момент: Удилов либо доверится им, «нелегалам», полностью, либо решит действовать с осторожностью, и произойдет это именно сейчас. Старцев ждал, и Удилов принял решение.

– Сегодня я уже упоминал о том, что западная пресса активно продвигает теорию причастности к взрывам в Москве столичных диссидентов, – начал он. – Так вот, на этот счет у меня есть своя теория. Оговорюсь сразу, она ни на чем не основывается, кроме как на моем стойком убеждении в том, что я прав. Но это пока. Доказательства своей теории я надеюсь добыть с вашей помощью, товарищ генерал-майор.

– Что за теория? – задал вопрос Старцев.

– Обыск на квартире Степаняна дал нам еще кое-что: из записей, найденных при обыске, стало ясно, что к делу причастен Степан Затикян. Это же подтвердили допросы Степаняна и Багдасаряна.

– Основатель НОП? Тот, кого допрашивали после январских взрывов?

– Да, Николай Викторович, именно он. Основатель Национальной объединенной партии Армении, который был осужден за антисоветскую пропаганду и отбывал срок в лагерях. Слова Степаняна и Багдасаряна подтвердили неофициальные источники кое-кого из сотрудников КГБ Армении: Затикян тесно связан с задержанными. На данный момент он не является главой НОП, но женат на сестре нынешнего главы партии некоего Айрикяна. Нашлось подтверждение и тому, что своих националистических взглядов Затикян не изменил.

– Тогда почему вы не арестуете его и не покончите с этим делом? – спросил полковник Богданов.

– Его арестовали вчера ночью, – ответил Удилов. – Мне сообщили, что при обыске на квартире Затикяна найдены детали, аналогичные тем, что использовались для сборки бомб, обнаруженных в Москве. Кроме того, на кухне под клеенкой нашли схему взрывного устройства, которое использовали в московском метро. Всех троих задержанных разрабатывают оперативники Армении и Москвы. Им предстоит трудоемкая работа: нужно будет доказать, что схема выполнена рукой Затикяна, найти свидетелей, которые подтвердят нахождение этих троих в Москве в январе этого года, и многое другое. Но от вас мне нужна другая работа.

– Говорите, Вадим Николаевич, – подбодрил Удилова Старцев.

– Я считаю, что Национальная объединенная партия не так сильна, чтобы суметь организовать подобную операцию. Я убежден, что за НОП и Затикяном скрывается более крупная рыба, и есть вероятность, что здесь не обошлось без западных спецслужб.

– И вы хотите, чтобы мои ребята нашли доказательства вашей теории, – подытожил Старцев.

– Да, именно этого я и хочу. Сейчас ко мне и моим ребятам в Армении приковано очень много взглядов. Недовольных и подозрительных взглядов, Николай Викторович. Ваши же бойцы знают, как уйти от подобного внимания, как отыскать нужную информацию, получить ей подтверждение и вывести из тени тех, кто посягает на Советский Союз.

– Что ж, тут вы правы, опыта у моих ребят для такой работы достаточно. Итак, обсудим детали.

Старцев достал из стола пустую папку, чистые листы бумаги, и все трое приступили к составлению плана.

Глава 2

К четырем часам дня группа «Дон» в полном составе собралась на подмосковной базе. Не хватало только командира, полковника Богданова. Звонок с сообщением об общем сборе бойцы получили в два часа дня. Как всегда, от станции метро их забрал дежурный автобус. Год назад бессменный водитель Григорий Иванько ушел на заслуженный отдых, и группе дали нового водителя, а вместе с ним новенький микроавтобус латвийского производства «РАФ-2203».

В 1976 году эта модель была чуть ли не эксклюзивом, так как производство микроавтобусов латвийские товарищи наладили всего год назад. О такой машине группа могла только мечтать: современная двухконтурная система привода тормозов обеспечивала максимальную безопасность, удобные раздельные кресла для всех пассажиров, металлические элементы салона, прикрытые мягкими накладками. И в довершение шика – собственная эмблема, состоявшая из стильного силуэта машины, в который латиницей «вписана» заводская аббревиатура RAF. Шик-модерн, да и только.

Микроавтобусом члены группы остались довольны, а вот с водителем за год совместной работы так и не удалось наладить контакт. Тридцатилетний парень оказался настолько замкнутым по натуре человеком, что за год члены команды полковника Богданова едва ли перемолвились с ним парой фраз. Все его общение с группой сводилось к односложным предложениям типа: «Машина готова» и «можем ехать». На работу этот факт особо не влиял, но осадок после таких поездок всегда оставался.

Вот и в этот раз водитель, Илья Смирнов, подал микроавтобус к месту сбора точно в срок, молча дождался, пока группа погрузит в салон вещи, так же молча доехал до базы и, не прощаясь, уехал. Члены группы разнесли вещи по комнатам и собрались в кухне-гостиной.

– Кто знает, для чего нас собрали на этот раз?

Вопрос задал лейтенант Зуйков, самый нетерпеливый из группы. Вопрос прозвучал, и все взгляды устремились на заместителя командира подполковника Дубко. Очередное звание Дубко получил через полгода после Богданова, а еще через год в группе начали поговаривать, что скоро Дубко сменит командира спецподразделения на его посту. Мимо Дубко эти разговоры, естественно, не прошли, и он, не особый любитель интриг и тайн, открыто задал вопрос Богданову. Тот пожал плечами, улыбнулся и заявил, что смена руководства спецподразделением в Управлении не обсуждалась. Случилось это пару недель назад, и Дубко решил выбросить мысли о замене командира из головы, а заодно посоветовать своим товарищам попридержать языки.

– Полковник Богданов звонил из Управления, так что ни о каких подробностях речь не шла, – ответил Дубко.

– И в котором часу он приедет на базу, тоже неизвестно? – на этот раз вопрос задал капитан Дорохин.

– Неизвестно, Коля. Скорее всего, он все еще утрясает вопросы с командировкой или прорабатывает план наших действий, так что у нас есть время на тренировку, – пояснил Дубко. – Казанец остается за кашевара, готовит ужин. Ночуем на базе, так что без еды не обойтись. Остальные на стрельбище, часовая тренировка.

– Есть приготовить ужин, – вяло козырнул Казанец, которому идея пострелять нравилась куда больше, чем готовка ужина.

Остальные члены группы, радуясь, что их миновала участь Казанца, один за другим вышли из домика. Дубко задержался.

– Юра, за готовкой не забывай про телефон, – напомнил он. – Командир может позвонить в любой момент, так что будь начеку.

– Он должен позвонить?

– Не обязательно, но возможно. Не хочу, чтобы, сидя в Управлении, ему пришлось ждать, пока мы соизволим ответить.

– Я понял, Саша. Если Богданов позвонит, я тебя позову, – пообещал Казанец.

К семи часам Богданов так и не приехал, и не позвонил. Бойцы закончили тренировку, поужинали и разошлись по комнатам. Дубко обосновался в мансарде напротив телефонного аппарата и приготовился ждать. Отвечая на вопрос Зуйкова о цели сбора, Дубко слукавил. Командир действительно не сказал, куда на этот раз их планируют забросить, но все же кое-какую информацию Дубко получил. Богданов сказал, что дело связано с январскими событиями, из чего Дубко сделал вывод: речь пойдет о взрывах в Москве. А о чем еще может идти речь? События восьмого января этого года стали самым шокирующим фактом, его обсуждали все и везде. Разумеется, в группе дело «Взрывников» тоже не осталось без внимания.

Когда члены группы только узнали о том, что в Московском метрополитене произошел террористический акт, они стали рваться в бой. Бойцы были убеждены: такого преступникам спускать нельзя. Чтобы мирные граждане боялись выходить из дома, страшились передвигаться по городу, ездить на отдых в городские парки и заходить в продуктовые магазины за хлебом? Нет, такого они просто не могут допустить! Но в Управлении решили, что навыки «нелегалов» им не пригодятся, и по большому счету они были правы. За ситуацией внутри страны несли ответственность совершенно другие структуры, но никак не «нелегалы».

Время шло, жизнь входила в привычное русло, и бойцы расслабились. Новых взрывов не последовало, а на розыск преступников, сконструировавших и подбросивших бомбу в вагон метро, руководство страны бросило все силы МВД и КГБ. У группы «Дон» хватало забот вне страны, так что без дела они не сидели. По своим каналам они отслеживали ситуацию с ведущимся расследованием, но не более того. Уже никто из бойцов не заводил разговор, что стоило бы их спецподразделению подключиться к розыску виновных, устроивших взрывы. Все успокоилось, и именно в этот момент командира спецподразделения вызвали в ПГУ, и оказалось, что группу все же решили привлечь к расследованию.

Дубко сгорал от нетерпения, ему до жути хотелось узнать, что же изменилось, почему вышестоящее начальство приняло решение привлечь «нелегалов». Как только закончился короткий разговор Богданова с Дубко, мозг заместителя командира работал не переставая. Он прокручивал в голове все известные ему факты по делу «Взрывников» и не находил ответа на свой вопрос. Не находил, но продолжал искать, не в силах остановиться.

Полковник Богданов приехал только к девяти часам вечера. Загнал машину во двор и, прихватив дорожную сумку, вошел в дом. На звук приближающегося автомобиля в кухню-гостиную уже подтянулись все бойцы.

– Здравия желаем, командир, – за всех поздоровался подполковник Дубко. – Мы тебя заждались.

– Встреча заняла больше времени, чем мы ожидали, – ответил Богданов и бросил сумку у порога. – Пожевать есть что-нибудь? За весь день ни маковой росинки во рту, умираю с голоду.

– Как не быть, командир. – Казанец по-хозяйски махнул рукой, приглашая полковника за стол. – Харчи не ахти какие, но питательность гарантирую.

– Это он скромничает, командир, – выступил вперед Леха Лепилин. – Сегодня Казанец кашеварил, такую вкуснятину наготовил, мы чуть его стряпню вместе с кастрюлей не слопали. И когда только он успевает кулинарные журналы читать? Не иначе как по ночам изучает.

– Все шутишь, Леха? – Богданов улыбнулся, видеть группу в полном составе ему было приятно. – Раз Казанец готовил, тебе командира потчевать. Доставай тарелку.

– Ну нет, этой чести я себя лишить не позволю. – Казанец решительно отстранил кинувшегося к посудному шкафу Лепилина. – Блюдо называется «быстрый кулеш», его моя бабушка готовила, когда мы с отцом на сенокос ездили.

Казанец достал тарелку и наложил из кастрюли щедрую порцию варева. Богданов потянул носом воздух, и рот наполнился слюной.

– Ох, Юрок, скольких твоих талантов мы еще не знаем, – весело протянул он. – Давай сюда свое варево, сил нет ждать.

Десять минут в кухне был слышен лишь стук ложки о тарелку и довольное чавканье командира. Когда с едой было покончено, Богданов отодвинул тарелку в сторону, отхлебнул пару глотков крепкого чая и приступил к рассказу. Он в подробностях описал работу, проделанную оперативниками и контрразведчиками, после чего подвел итог.

– На данный момент оперативно-следственной группой разрабатывается основная версия: за взрывы в Москве несут ответственность члены Национальной объединенной партии Армении, в частности, их бывший лидер Степан Затикян. Однако генерал-майор Удилов считает, что эта группа недостаточно подготовлена, чтобы решиться противостоять Советскому Союзу.

– Почему бы и нет? Много ли ума нужно, чтобы сварганить пару-тройку самодельных бомб и разложить их в общественных местах столицы? – высказал свое мнение Казанец.

– Для того чтобы устроить взрыв, может, и немного, но их цель – запугать людей, заставить правительство тратить силы на поиски противника внутри страны, а это уже стратегия, – возразил Дубко.

– Но ведь открыто никто так и не взял на себя ответственность за взрывы, – напомнил Казанец. – Получается, что от стратегии запугивания они отказались.

– В некоторых случаях неизвестный враг бывает страшнее известного, – заметил Богданов.

– Или они набирают силу, прежде чем заявить о себе, – вступил в разговор Дорохин. – Я с Казанцом согласен: нет никаких доказательств того, что Национальную объединенную партию поддерживает более сильная организация. Так почему не предположить, что партия начала оперяться и действовать более нагло? Что вообще представляет собой эта партия?

– А вот это хороший вопрос, – похвалил полковник Богданов. – Тут у меня материалы по НОП, собранные за десять лет ее существования. Давайте вместе разбираться.

Он достал из дорожной сумки объемистую папку, из нее извлек еще одну, потоньше, разложил на столе и начал читать:

– Организация основана в тысяча девятьсот шестьдесят шестом году. Тогда ее костяк составляли три человека: Айкануз Хачатрян, Шаген Арутюнян и Степан Затикян. Пройдемся по всем трем. Хачатряну, художнику, в то время исполнилось сорок семь лет. Затикян и Арутюнян – студенты, на момент создания партии им всего по двадцать. Их деятельность заключалась в написании программы НОП, текста клятвы, которую полагалось давать при вступлении в партию, создание печатного органа «Парос», в переводе с армянского «Маяк», и ведение пропаганды среди армянского населения о создании независимой Армении. В таком виде организация просуществовала два года. В тысяча девятьсот шестьдесят восьмом году бо́льшая часть членов НОП была арестована и осуждена за антисоветскую пропаганду. Фактическим руководителем организации стал Паруйр Айрикян. На тот момент ему исполнилось девятнадцать. На свободе он пробыл всего год, уже в тысяча девятьсот шестьдесят девятом году его арестовали за организацию подпольной группы, распространение изготовленных им листовок с протестом против «российского шовинизма», с требованием вернуть Армении Нагорный Карабах и Нахичевань и с призывами к независимости Армении.

– Я помню этот процесс, – заявил Лепилин. – Его называли «процесс двадцатилетних», потому что всем арестованным членам НОП на тот момент было всего по двадцать. Айрикян известен в Армении тем, что сочинял армянские патриотические песни. И этот песенник спустя всего восемь лет превратился в террориста? Сомнительно как-то.

– Призывы к борьбе с советской властью не так уж безобидны, – заметил Дубко. – А у молодых людей кровь горячая, им только повод дай.

– Может, и так, – не стал спорить Лепилин.

– Айрикян был приговорен к четырем годам лагерей строгого режима, – продолжил Богданов. – После освобождения пробыл на свободе только год и снова попал в лагеря.

– Выходит, отсидка его не отрезвила, – прокомментировал Дубко.

– Нисколько. Уже находясь в заключении в тысяча девятьсот семьдесят четвертом году, вместе с другим членом НОП Аршакяном Айрикян решил подкорректировать программу партии и устав. В этой программе Айрикян отверг антикоммунистические высказывания, которые преобладали в первой редакции программы. Теперь он заявляет, что НОП стремится восстановить «исторические границы» Армении, но продолжает настаивать на независимости, на выходе Армении из состава СССР, в то же время заявляя, что новая, независимая Армения станет «дружественным СССР государством». В новой программе Айрикян предлагает добиваться всеармянского референдума, чтобы решить вопрос выхода из СССР. И сделать это он планирует под международным контролем.

– Хочет, чтобы вопрос о выходе Армении из состава СССР решали в ООН?

– Да, Саша, именно этого хочет НОП, – подтвердил Богданов. – Он делает упор на то, что в Конституции СССР не оговаривается, каким путем должно быть выражено желание населения союзной республики о выходе из СССР, и делает ставку на всеармянский референдум. То есть НОП планирует привлечь к референдуму не только армян, живущих в данный момент в Армении, а всех армян вообще. Предварительным условием такого референдума он видит обеспечение свободы выражения мнений каждого и как одно из проявлений этой свободы – легализацию НОП.

– Всего этого он собирается добиться, находясь в заключении?

– В этой организации много людей, готовых добиваться целей, поставленных Айрикяном. Но, судя по записям в папке, и в заключении Айрикян и его соратники не успокаиваются. Голодовки в поддержку обращения в ООН, заявления с требованием легализации НОП, привлечение политзаключенных иных национальностей к решению вопроса о референдуме – все это лишь часть их деятельности, ведущейся в заключении. В апреле этого года была объявлена открытая правозащитная ассоциация, так называемая Армянская Хельсинкская группа, которая состоит из граждан Армении. Они обнародовали декларацию, в которой объявили о том, что армяне желают, чтобы Армянская ССР вступила в члены ООН.

– Но в этой папке, как я понял, нет информации о том, что НОП добивается своих целей с оружием в руках или использует для их достижения террористические методы. – Дубко склонился над столом и захлопнул папку с материалами по НОП. – Нас же интересует именно эта сторона вопроса.

– Ты прав, Саша, ни одного упоминания жестокости или физической агрессии, – согласился Богданов. – Эта партия при ближайшем рассмотрении действительно недотягивает до жестокого врага, способного принести невинных людей в жертву ради достижения своих целей.

– Выходит, Удилов прав и сами организаторы НОП не додумались бы до такой акции. – Дубко тяжело вздохнул. – Значит, нам придется искать тех, кто прикрывается именем НОП.

– Все верно, Саша, нам нужно разбираться с этим вопросом. Но начинать придется все же с членов НОП. Удилов дал мне список членов партии, которые ведут активную деятельность на территории Армении. Завтра в восемь утра мы должны быть в аэропорту. Летим рейсом Москва – Ереван, там нас встретит представитель армянской госбезопасности. Встреча неофициальная, по личной просьбе Удилова.

– Значит, все наши действия в Ереване будут проводиться на неофициальной основе? – уточнил Лепилин.

– Да, мы летим не как сотрудники КГБ, а с экскурсионной целью. В гостинице селить нас не будут, предоставят отдельный дом в пригороде Еревана. Также должны обеспечить транспортом и, в случае необходимости, оружием. Все это мы получим на месте.

– Летим всей группой?

– Да, в полном составе, Леша. А сейчас всем нам не помешает отдохнуть. Если остались вопросы, готов на них ответить.