Текст книги "Небратья"

Глава 5

По российской территории поездка протекала без приключений. Если, конечно, не считать сущей мелочи. За деревней Бурмистрово водитель полковника потерял колесо и чуть не похоронил всю честную компанию в кювете.

– Поздравляю, товарищи офицеры, мы стали владельцами недвижимости, – обрадовал он пассажиров.

Впрочем, они отделались легким испугом. Запасное колесо оказалось не хуже предыдущего.

За Новошахтинском водитель повернул на проселочную дорогу и снизил скорость. Потом «УАЗ» примерно полчаса месил жидкую колею, пробираясь через осиновую чащу. Недавно прошел дождь, в воздухе царила сырость.

Господам офицерам несколько раз пришлось покидать машину и выталкивать ее из грязи. По этому поводу они высказывались несколько резковато, даже нецензурно. Мол, не для этого влезли в хорошие ботинки и чистые штаны. Каждый из них ехал со спортивной сумкой, куда сложил лишь самое необходимое, соответствующее имиджу украинского калымщика.

За безымянным хутором проселок повернул на северо-запад. Впереди раскинулось поле, которое «УАЗ» преодолел за считаные минуты. Потом снова потянулся лес. Водитель съехал с проселка, двинулся краем опушки.

На краю оврага он резко затормозил и объявил:

– Прибыли, товарищи офицеры. Удачи, приятно провести время, все такое. Идите по оврагу, на другом конце вас встретят.

– А Украина-то где? – не понял Антон.

– Везде. – Водитель развел руками, дождался, пока пассажиры выберутся из машины, развернулся и торопливо подался прочь.

Путешественникам пришлось переобуться в старые кроссовки, натянуть штаны с заплатами. Овраг оказался довольно глубоким, богатым на природные сюрпризы и потенциальные источники увечий.

Когда офицеры прошли по извилистой пади метров триста, Антон и вовсе пожалел о том, что не надел штормовку. Взрыв долбанул как гром среди ясного неба! Рвануло наверху, слева. От грохота заложило уши. Посыпалась земля со склона.

Не сговариваясь, три товарища повалились на землю и очень кстати закрыли головы. За первым взрывом последовал второй, почти на самом обрыве. Глиняная лавина хлынула вниз.

«Из ствольной артиллерии шарашат, – успел подумать Антон. – Это не мина, не гранатомет».

Засыпало только Воронца, остальных сия печальная участь миновала. Он выкопался сам, рухнул на спину и молитвенно уставился в небо. В данной ситуации бог троицу не любил. Третьего снаряда господа офицеры не дождались.

Антон склонился над товарищем, сильно измазанным, но вроде не пострадавшим.

– Жить буду? – слабым голосом поинтересовался Роман.

– Как хочешь. – Антон пожал плечами.

– Мужики, а что это было? – спросил Кабанов. – Я даже не понимаю, что именно не понимаю.

– Ага, у меня тоже складывается впечатление, что, кроме впечатлений, у меня ничего не складывается, – заявил Воронец, усмехнулся, осторожно приподнялся.

Он с ног до головы был облеплен глиной, начал отряхиваться, что-то бормоча под нос. Обстрел, внезапно начавшийся и точно так же прекратившийся, вызвал у спецназовцев не столько страх, сколько удивление.

– Это ополченцы либо украинские войска, – пояснил Антон.

– Гениально, командир! – поддержал его Кабанов. – По нам стреляли либо нет.

Антон вскарабкался на обрыв, залег и несколько минут обозревал окрестности. Ложбина втягивалась в лес. На опушке высилась вереница каких-то бугров, покрытых густой травой и отдельными деревьями.

Взрыв вырвал с корнем ветвистую осину и переломил ее пополам. Под деревом чернела воронка. Живых существ поблизости не было.

«Здравствуй, родная Украина!» – подумал Антон, сполз вниз и спросил:

– И чего сидим, планы на будущее строим?

– Да ладно, если бы на будущее, – ответил Воронец. – Тут на один день бы спланировать. Хорошо, что не накрыло. Будем считать, что удача нам улыбнулась.

– Как-то нехорошо она улыбнулась, – заметил Кабанов. – Ладно, мужики, валим отсюда. Посмотрим, что нас ждет в конце тоннеля.

Овраг начал сглаживаться, когда офицеры углубились в лес. Метров через триста он сошел на нет. Вскоре уставшие спецназовцы выбрались на поверхность. На просеке, заросшей травой, они обнаружили внедорожник в маскировочной окраске.

Рядом с ним стояли угрюмые мужчины, целящиеся в гостей из автоматов. Эти люди были облачены в камуфляж, но меньше всего походили на бойцов регулярной армии. Они скорее напоминали «партизан», проходящих военную переподготовку. Приметы визитеров, видимо, соответствовали ожидаемым. Мужики опустили оружие.

От группы отделился коренастый субъект с обветренным лицом и под ноль выстриженным черепом, протянул руку и проговорил:

– Подполковник Трубач Михаил Иванович. Любите быть долгожданными, товарищи офицеры?

– Виноваты, товарищ подполковник, – извинился Антон. – Под обстрел попали. Два снаряда рядом с нами взорвались. Пока отсиделись…

– Стреляли, да, – с задумчивыми нотками Саида из «Белого солнца пустыни» протянул Роман.

– Это не по вам, – отмахнулся Трубач. – В Солнечном у укров артиллерийская батарея, это в четырех верстах на запад. – Трубач показал за спину пальцем и продолжил: – А вон там полверсты открытого пространства, вся местность как на ладони. Хочешь не хочешь, а тебя отовсюду видно. Вот укры и бьют по любой машине, которую заметят. Развлечение у них такое. Мазилы они, не волнуйтесь, – успокоил гостей подполковник. – Неделю уже работают, а дорогу пристрелять не могут, снова метров на семьсот ошиблись.

– И вы это терпите? – удивился Антон.

– Подобное лечим подобным, – сообщил один из бойцов. – Тоже по ним бьем и мажем. На днях сарайчик взорвали – куры с петухами по воздуху летали как стрижи.

Бойцы засмеялись.

– Это наша разведгруппа, – представил ополченцев Трубач. – Отличные парни, бравые бойцы. Почти у всех есть совесть, – завершил он представление под несмолкающий смех. – Все, мужики, в машину, не будем тут торчать.

– По логике вещей выходит, что нас опять обстреляют, – предположил Антон, забираясь во внедорожник. – Как только выедем из леса.

– Разумеется, – подтвердил его догадку загорелый ополченец. – А что, проблемы?

– Никаких, – уверил его Антон.

Преодоление пятисот метров открытого пространства действительно оказалось увлекательным аттракционом. Хорошо, что заранее предупредили! Водитель выехал из леса и прибавил скорость. Машина приплясывала на ухабах, покоряя извилистую проселочную дорогу.

Артиллеристы ВСУ их словно ждали. Первый взрыв прогремел далеко на опушке. В воздух взлетели ошметки дерна. Второй снаряд разорвался на обочине, метрах в двухстах по курсу.

У водителя была неплохо развита интуиция. Вместо того чтобы мчаться вперед, он нажал на тормоз. Машина еле плелась.

Третий взрыв прогремел примерно там же, где и первый, с интервалом в десять секунд. Не тормозни водитель, и машину накрыло бы прямым попаданием.

Старший лейтенант Воронец икнул. Потом он как бы невзначай стал растирать то место, под которым находилось сердце.

– Нормально, Константин, – похвалил водителя Трубач. – А теперь рви как на пожар.

Пассажирам приходилось держаться двумя руками. Салон внедорожника дрожал и подпрыгивал, как тренировочная капсула для космонавтов. Ополченцы сидели с невозмутимыми минами, не видя в происходящем ничего необычного.

Взрывы грохотали за спиной. Один из снарядов упал в угрожающей близости от машины. Комья земли ударили по стеклам. С диким ревом, словно гоночная машина перед финишем, внедорожник ворвался в лес. Еще рвануло пару раз где-то позади, и на этом аттракцион закончился.

– У вас тут не скучно, мужики, – признался Антон, переводя дыхание. – А в целом как жизнь?

– Нормально, – с улыбкой ответил бородатый ополченец. – Жалко укров – воюют на последнем издыхании. Снабжение у них отвратительное. Снарядов подвезли гору, а жрать бойцам нечего, обмундирование рвется, нового не выдают, на бронежилеты начальство скупится. Солдат подвозят на позиции и бросают на произвол судьбы. Безденежье в стране просто чудовищное. Коррупция круче, чем в Африке.

– Это да, – согласился его коллега с узким интеллигентным лицом. – Судя по состоянию украинского бюджета, Янукович ворует до сих пор. На прошлой неделе рота механизированной бригады в окружение попала. Оружие сложила, вышла к нашим с белой футболкой на палке. Жалели их всем батальоном. Голодные, испуганные, воевать не хотят. Сначала по хлебалам настучали, потом накормили, медицинскую помощь оказали и к вам в Россию отправили. Пусть помощь оказывают бедным фермерским хозяйствам в уборке урожая.

С этой минуты обстрелы прекратились.

– Досадный выступ в районе Солнечного, – объяснил сие возмутительное явление Трубач. – Со временем отрежем по горлышку, возьмем в котел, но пока у нас для этого нет ни времени, ни сил. Да и никакой опасности в этом выступе, не считая спорадических обстрелов со стороны укропов. Разве что еще моральный фактор. В шаге от границы с Россией расположилась крупная украинская группировка!

Сперва дорога шла по лесу, потом за окном машины поплыли холмы, заросшие кустами. Желтели одуванчики на полях. Грунтовку контролировало ополчение. На обочинах периодически мелькали танки, джипы в камуфляжных разводах.

Внедорожник проехал мимо батареи, замаскированной на опушке, и Антон мысленно подивился. Это вовсе не «партизаны», а мощная, оснащенная всем необходимым армия, разгромить которую киевским властям в принципе невозможно.

В Луганск они въехали минут через сорок. По дороге машину несколько раз останавливали патрули и проверяли документы. На северо-западе гремела канонада.

Город производил удручающее впечатление. Унылые улицы, минимум трафика, во многих домах зияли пробоины от попадания снарядов. Но общественный транспорт работал, люди стояли на остановках. Проезжую часть украшали воронки от снарядов.

– Какая же сука все это затеяла? – злобно пробормотал Кабанов, вертя головой, как сыч.

Познавательная экскурсия не затянулась. Ополченцы доставили транзитных «командированных» на задворки общежития мелькомбината на улице Луначарского, выделили комнату с казенной обстановкой и видом на «живописную» помойку.

– Зато в случае обстрела эта сторона улицы наименее опасна. У вас первый этаж, значит, можно эвакуироваться через окно, – утешил визитеров Трубач. – Придется вам до утра пожить здесь, товарищи офицеры. В данный момент нам затруднительно будет вывести вас из зоны АТО. – Он засмеялся и добавил: – Я говорю о той операции, которую проводит ополчение Донбасса.

В общежитии было голодно, скучно и совершенно нечего делать, кроме как валяться на ржавых панцирных сетках. Впрочем, через два часа вернулся Трубач, уже без группы.

Он вывалил на стол нехитрую снедь, две бутылки прозрачной как слеза горилки Немировского завода, криво усмехнулся и заявил:

– Вражеское пойло! Но ничего, потерпим. Поддержим, так сказать, украинского производителя.

Настроение спецназовцев поднималось. Они охотно подсаживались к столу, расставляли разовую посуду. Кабанов перочинным ножом кромсал колбасу.

– Часок посидим, – сказал подполковник, плеская водку в стаканы. – Больше некогда, воевать надо. На северном направлении от Луганска противник пытается взломать нашу оборону в районе Фроловки. Все в порядке! – Он подмигнул. – Бои за выполнение мирных соглашений вступили в решающую фазу.

Горилка оказалась вполне съедобной, пилась легко.

– Украинцы повально отказываются от российских продуктов, – прокряхтел подполковник, закусывая колбасой, произведенной на Черкасском мясоперерабатывающем заводе. – Их маркируют соответствующим образом и выставляют в супермаркетах на отдельные полки. Западло им покупать такие товары. А мы ничего, без комплексов. Пили же солдаты трофейный шнапс в Великую Отечественную, и нормально, не жужжали. – Он потянулся к горилке и снова разлил по стаканам. – Давайте, мужики, рассказывайте, что там нового в России? Как дела на Северном Кавказе? Как Владимир Николаевич, мой старый друг по службе на уральском полигоне, не облез еще со скуки в своем Ростове?

Спецназовцы рассказывали о беспрестанных провокациях в кавказских республиках, об уничтоженных бандитах, которые размножаются, словно гидры. Рубишь им головы, а взамен вырастают новые в троекратном размере.

Антон упомянул о внуке Владимира Николаевича, в котором тот души не чает. О том, как полковнику предлагали переселиться в столицу, возглавить целый сектор в управлении, но тот отказался.

– Узнаю Владимира Николаевича, – пробормотал Трубач, с азартом истребляя колбасу. – Кстати, я навел справки по вашей проблеме. В Калачане действительно случилась гадкая история, перекликающаяся с одесской трагедией. Погибли невинные люди, выступавшие против мобилизации. Украинские СМИ утверждают, что пьяные активисты вышли на площадь по заказу российских спецслужб. Они, мол, пытались осадить здание администрации, бросали камни в окна и милиционеров, но стражи порядка пресекли акцию, предотвратили погром. После этого митингующие поняли, что простые люди их не поддерживают. Они перебрались в местный клуб, расположенный на другом конце площади, продолжали там пить, устроили потасовку. Потом один из них – видимо, тот, которому больше досталось в драке, – запер своих подельников в танцевальном зале и поджег. Возможно, этот мерзавец был не один, имел сообщников, участвующих в акции. Когда начался пожар, они не смогли выбраться из зала и тоже погибли. То есть сами себя сожгли. Бред, конечно. Имеется информация, что не менее половины погибших – женщины, в том числе беременные и пожилые. Ходят слухи о группе националистов некоего Кондратюка, местного отмороженного ультраправого активиста. Вроде их рук дело. Но подтвердить такую информацию невозможно. Все СМИ хором предлагают одну и ту же версию. Это дело явно шито белыми нитками, но люди на Украине сейчас верят и не в такую ложь. Политтехнологи трудятся профессионально, очень грамотно. Ведь еще Геббельс сказал: «Чем чудовищнее ложь, тем охотнее в нее верят».

– Некий Кондратюк, говорите? – задумчиво пробормотал Антон.

– Приходилось встречаться? – спросил Трубач.

– Нет. – Антон покачал головой. – Но обязательно придется. Мой брат был в толпе, агитировал за бойкот мобилизации. Сам погиб, и его девушка тоже…

– Слышал, капитан, сочувствую. – Трубач помрачнел. – Калашников сказал, что ты хочешь разобраться. Езжай, займись. Твое дело правое. Но не забывай, что СБУ уже не то, что раньше. Украинские чекисты кое-чему научились. Официальная версия о массовой гибели жителей Калачана не выдерживает критики. Надо выяснить, что случилось на самом деле, а милиция, разумеется, будет не раскрывать преступление, а покрывать убийц. Перестарались фашисты или сознательно того добивались, чтобы запугать народ, – неважно. Эти твари в любом случае должны ответить за свои зверства. В общем, расклад такой, капитан. – Трубач с сожалением посмотрел на полупустую бутылку и перевернул свой стакан донышком вверх. – Можете добить это вражеское пойло, но к рассвету должны быть как огурцы. Прибудет на БТРе разведгруппа капитана Василевича. Это мой парень, можете доверять ему, как себе. Он знает объездные тропы, сумеет проехать по тылам противника и выбросить вас вне пределов зоны АТО. С документами, надеюсь, все в порядке? Доберетесь до Киева, матери городов русских. – Трубач сардонически усмехнулся и продолжил: – Оттуда междугородним автобусом несложно добраться до Винницы. Или еще какой-нибудь маршрут изобретете.

Денис с сожалением вспоминал, как просто было раньше добраться до дома. Покупаешь билет на самолет, полтора часа от Москвы до Борисполя. Дальше автобусом либо на «Як-40» до Винницы. Потом берешь такси – и вперед по живописной местности.

А сейчас смута, брат идет на брата. Не поймешь, кто прав, кто виноват. Люди переполнены ненавистью к ближнему, с подозрением глазеют на любую незнакомую личность. Да еще и война рассекла эту несчастную страну на две неравные части.

Именно такой он представлял по фильмам и книгам Великую Отечественную войну. Колонны гаубиц, буксируемые тягачами в сторону линии фронта, грузовики с ранеными, идущие в обратном направлении. Танки, пропыленная пехота на броне, юркие машины с красными крестами или белыми буквами «OSСE». Непрекращающиеся звуки канонады.

Водитель бронетранспортера совершал рискованные маневры, обходил колонны людей и техники, несколько раз съезжал с дороги и двигался полем, чтобы не застрять в заторе.

– Дичь какая-то, Антон, – глухо проговорил молодой капитан Василевич, весь черный от копоти. – Укры садят из всего, что у них есть: из «Градов», «Смерчей», «Ураганов». Не разбираются – жилые кварталы, военные позиции. Чуют, что проигрывают. Поэтому генералы их как с цепи сорвались. Такое ощущение, что собираются извести весь боезапас, оставшийся со времен Советского Союза. В наступление переходить боятся, знают, что любая атака чревата новым котлом. Да и не такие уж они храбрецы, не любят ходить в атаку. Предпочитают стрелять из укрытий. Часто оголяют фронт, когда командиры их подразделений не могут договориться между собой. Сейчас мы этим и воспользуемся. В районе деревни Запасное стояли две роты аэромобильной бригады. По щучьему велению их перевели тремя километрами севернее, а в образовавшуюся брешь должны были войти добровольцы батальона «Кривбасс». Но мнение их командира Гуляровского о войне на Донбассе несколько отлично от взглядов полководцев, сидящих в штабах. Поэтому батальон в Запасное не вошел, продолжает удерживать трассу Мамут – Буденовка, которая нам точно не нужна. Возможно, завтра они исправят положение, но сегодня мы пролезем в их тылы, как комар через драную сетку.

На бронетранспортере отсутствовала символика и опознавательные знаки. Машина выкатилась из леса и запылила к деревушке, разбросанной по склону. В ней действительно не было не только войск, но и даже жителей.

Какое-то время назад сельцо угодило под обстрел. Снаряды падали как попало. Сомнительно, что украинские артиллеристы хотели уничтожить некую определенную цель. Взрывы грохотали посреди огородов, уничтожали такие важные объекты, как силосная и водонапорная башни или частная баня. От нее отсекло ровно половину, и получилось заведение в разрезе, с массивной железной печью, полками и даже шайкой, висящей на гвоздике.

– Снайперы, блин! – презрительно выдал Воронец.

– Ну да, укропы хорошо утюжили Запасное, – подтвердил усатый коренастый ополченец. – Вспахали, окучили и только потом в него вошли. Иначе страшно было.

– И все равно их головной танк на мине подорвался, – с улыбкой заметил его молодой однополчанин. – Полюбуйтесь, сейчас мимо проезжать будем.

Мина, загробившая махину «Т-64», была, по-видимому, очень мощной. Танк стоял посреди дороги, весь покореженный, обгоревший, с опавшими гусеницами.

Мощный взрыв сорвал с него башню. Она валялась тут же, перевернутая, с переломанной пушкой. Во внутренностях башни, среди оборванных проводов чернела высохшая кровь и какая-то подозрительная субстанция, похожая на брызги мозгов.

– Мы всего одного человека потеряли, когда оставляли Запасное. – Василевич вздохнул. – Зато какого!.. Максимка Голубев, мастер спорта по боксу. Из Чебоксар приехал воевать за нашу республику. Такой живой был человек, веселый, энергичный, просто кипел жизнью. Больше ста побед в полусреднем весе. Выиграл несколько международных соревнований по боксу. В Сиднее в десятом году взял кубок на турнире, организатором которого был Костя Цзю. Ребят прикрывал, когда они в лес отходили, замешкался на опушке, еще заорал так весело, мол, мужики, здесь целое семейство подосиновиков! Тут его и накрыло прямым попаданием. Рожки да ножки остались от Максимки. Жалко парня до слез.

Люди мрачно молчали. За деревней БТР съехал в лес. Василевич выбрался из люка, закрепил на башне желто-синий украинский флажок.

На дорогу бронетранспортер разведгруппы уже не вернулся, давил кустарник, сминал бугры, плыл по покатым ложбинам, как по волнам. Разведчики знали объездные тропы. Они дважды делали остановку, выбирались наружу. Кто-то бегал за дерево справить нужду.

В разреженном лесу БТР не испытывал сложностей с передвижением. Звуки канонады отступали на восток. Через час машина выехала из леса и резво покатилась с горки. До леса, в котором пропадала дорога, было метров шестьсот.

Слева на обочине застыла грузовая машина, зачехленная тентом. Водитель продырявил колесо. Несколько военных выгружали из кузова запаску. Они равнодушно покосились на транспортер, проезжающий мимо.

Из кабины высунулся конопатый офицер, махнул рукой, призывая остановиться. Василевич, возвышающийся над башней, вальяжно помотал головой и постучал пальцем по наручным часам. Дескать, некогда, едем по срочной служебной надобности. БТР протарахтел мимо, окатил военных пылью и гарью. Солдаты закашляли, конопатый офицер выставил вверх средний палец, сплюнул с досады.

– Да чтоб ты сам превратился обратно в сперматозоида! – прокомментировал ситуацию молодой ополченец, отстраняясь от задней амбразуры.

– Странные люди, – заявил усач и пожал плечами. – Лучше бы радовались, что мы не стали останавливаться. И где бы они сейчас были? Ругались бы со святым апостолом Петром, чтобы тот пропустил их в рай?

Лес оказался небольшим. За ним дорога какое-то время шла вдоль опушки. Показалось село. Водитель остановился, и Василевич пару минут разглядывал населенный пункт в полевой бинокль.

– Прямо как я – Василевичи, – объявил он. – Деревушка на сто дворов и большое стратегическое предприятие – фабрика народного промысла. Здесь бои не велись. Украинских войск вроде бы нет. Прорвемся, мужики. Михалыч, жми на педали!

В селе действительно не было вражеских подразделений. Разительный контраст по сравнению с тем, что осталось на востоке. По улицам спокойно ходили люди в гражданской одежде. Чубатый пацан в трико, закатанном до колен, гнал гусей, умело справляясь с гибким прутиком. В распахнутых воротах гаража чадила сизым выхлопом допотопная «Таврия». У деревенского магазина кучкой стояли женщины, что-то обсуждали.

Люди равнодушно смотрели на бронетранспортер, прыгающий по кочкам. В палисаднике лениво переругивались мужчина и женщина. Оба хмуро уставились на боевую машину.

– Еще раз гавкнешь поперек – отдам солдатам! – прорычал мужчина.

– Ой, надо же, испугал! – Женщина захохотала. – Отдай, Микола, да поскорей. От них будет больше пользы, чем от тебя!

Мужик источал перлы изящной словесности пикантным южным говором. Ополченцы в десантном отсеке бронетранспортера давились от смеха.

– Правильно, Микола, дави эту огневую точку! – заявил усатый ополченец и захохотал.

Проплыла фабрика, спрятавшаяся за забором.

«Украина – теперь Европа!» – гласила крупная надпись на заборе.

– Грамотеи! – сварливо пробрюзжал Василевич. – Украина и так всю жизнь была в Европе. Не в Азии же.

В лесу за околицей деревни было свежо, приятно. Здесь абсолютно не пахло войной.

– Ну вот, товарищи офицеры в штатском, доставили мы вас с ветерком, – возвестил командир разведгруппы. – Прибыли, спешивайтесь. Одолеете версту на север и войдете в крупное село Перемышино, где протекает никем не пуганная мирная жизнь. Там есть автостанция, бегают такси до Краснополя. Но и патрулей море, не забывайте. Лучше всего говорить, что прибыли из России через Грачи. Это в двадцати верстах, вон там. – Он махнул рукой. – А мы делом займемся, погуляем по тылам укропов, раз уж здесь оказались.

Прощание было скорым. Кто-то подмигнул, кто-то помахал рукой. Бронетранспортер продырявил ершистую гущу подлеска и провалился в ложбину. Спецназовцы приводили себя в порядок, проверяли багаж.

Антон придирчиво обозрел своих товарищей. Одеты в гражданское, весьма небрежно, с легкой «гастарбайтерской» небритостью, да и багаж как будто соответственный. Но больно уж «расейские» у парней физиономии, и выправку офицерскую никак не перечеркнуть нарочитой сутулостью. Ладно, СБУ – это не МОССАД, живы будем – не помрем.

– Поздравляю, товарищи офицеры! Мы находимся в тылу украинских войск. Пусть не в глубоком, но все-таки. Поэтому приказ – сделать лица ящиком и усердно косить под граждан этой богоспасаемой страны. Соблюдать осторожность, чтобы не пойти по тюрьмам да по этапам. Выбираться станем поодиночке. Так у нас будет больше шансов. Мой сотовый вы помните. Телефон для связи с Калашниковым тоже не забыли. Оператор у нас теперь один – «Киевстар». Необходимым запасом гривен вы обеспечены. Наличность не транжирить, чтобы не закончилась на самом интересном месте. Легенды свои вы знаете.

– Китайцы, едем на заработки, – заявил Воронец.

– Вот странно, – проговорил Кабанов. – Почему везде есть китайцы, а на Донбассе их нет?..

– Разговорчики! – перебил его Антон. – Китайцы есть везде, только тут они выдают себя за украинцев. Вам тоже убедительно советую это сделать. В один автобус не лезем. Добираемся до Киева порознь. Метро «Минская», Оболонский проспект, дом и квартира вам известны. Вы знаете, кто там живет, эти люди предупреждены, риск провала минимальный. Обниматься не будем.

– Как же мы без няньки? – жалобно пропищал Роман и шмыгнул носом.

– Все, мужики! – заторопился Антон. – Выходим из леса по одному. Сделайте серьезные лица.

Актерские курсы Антон не оканчивал, но выдавать себя за другого был научен. Перевоплощение в великовозрастного украинского хлопца худо-бедно состоялось. Южный говор с элементами суржика давался ему без всякого труда.

Село Перемышино, раскинувшееся по берегам полноводной реки, жило полноценной жизнью. Прыгали по кочкам рейсовые «ПАЗы» с пассажирами, на всех углах гордо развевались украинские флаги. Работали магазины, кафе. У пристани пришвартовался ржавый речной пароходик, на котором играла музыка.

Иногда попадались патрули с бордово-черными повязками. Мордастые парни свысока разглядывали сограждан, выискивали в толпе неблагонадежных лиц. Даже в захолустной провинции имелись праворадикальные ячейки, члены которых считали себя неотъемной частью власти. Их не заинтересовал сутулящийся мужчина с легкой хромотой, несущий на плече полупустую сумку.

В Краснополь он не поехал, выбрал по карте на автостанции объездной маршрут через Булыжное – самый дальний, с максимальным количеством остановок. Горденко выстоял длинную очередь к кассе, усердно шелестел мятыми гривнами. Ему хватило ума забрести перед рейсом на местный рынок и купить чекушку горилки.

Двести верст на запад, до Межинска, в полном автобусе. Он сидел на галерке, сделал, не особо скрываясь, несколько глотков из чекушки и притворился дремлющим.

Публика ехала разношерстная. Пенсионеры с сумками, молодежь, несколько угрюмых военных без оружия, но с физиономиями, ясно дающими понять, что под обстрелом они уже были и это им почему-то не понравилось.

Разноголосый гам не стихал, превращался в мерно дрожащую какофонию. Ругались парень с девушкой – он на украинском, она на русском. Они прекрасно понимали друг друга.

Оживленно общались пенсионеры. Они говорили о видах на урожай, о прохудившейся крыше и непомерно выросших ценах. О том, как Иван Зиновьевич поссорился с Константином Ивановичем. Когда они узнали, что у их детей безнадежная романтическая связь, тлеющий конфликт перерос в горячую фазу.

– Шекспир, блин! – уважительно прокомментировал эти слова здоровенный детина, сидящий за спиной рассказчика.

Мужики в форме мрачно помалкивали. Ни слова о войне. Притерпелись, что ли? Или уверены в том, что беда не придет в их мирный дом?

Впрочем, у помянутого детины играло шило в заднице. Он начал допытываться у насупленных военных, как дела на фронтах, выходят ли войска из котлов, которых становится все больше, когда наконец герои изгонят проклятых террористов, разбомбивших весь Донбасс и уничтоживших почти все население на территориях, контролируемых ими.

– Да что ты их пытаешь, Петруха? – лениво бросил сосед детины. – На фронте без перемен. Ничего не делаем, уверенно контролируем ситуацию. – Он заржал, весьма довольный своей шуткой.

У военных зачесались кулаки. Пассажиры зашикали на несдержанных мужчин. Мол, жить надоело, кретины? Лучше бы материально помогли армии, терпящей бедствие!

– Да что вы понимаете? – энергично пробормотал какой-то всезнающий пенсионер. – Скоро все закончится. Америка уже отправляет на Украину колонну из пяти сотен бронированных машин и высокоточное новейшее оружие. А банк Рокфеллеров на днях начнет решать долговые проблемы Украины. Вы не слышали про мировое финансовое закулисье, про тайное мировое правительство? Люди, не волнуйтесь, Рокфеллеры с нами, скоро все решится, кончится война, мы заживем нормально.

«Не Рокфеллеры, а Ротшильды», – машинально подумал Антон, опять прикладываясь к чекушке. – Конспирологи хреновы. Все, что в мире происходит, – всего лишь отзвуки конкуренции двух всемогущих финансовых кланов. А почему бы нет? Реальные слова основателя династии Мейера Ротшильда: «Дайте мне управлять деньгами страны, и мне плевать, кто сочиняет ее законы».

Он на самом деле задремал, а очнулся в сотнях километров от линии фронта, совсем в другой области. Шумел крупный город, водитель автобуса отчаянно сигналил, пытаясь прорваться через дорожную пробку к терминалу автовокзала.

Антон украдкой огляделся – ни Кабанова, ни Воронца поблизости не было. Парни выбрали другие маршруты.

Горденко вышел из автобуса последним. Глухо ругались военные, у которых патруль проверил документы и поинтересовался целью поездки. Женщин и пенсионеров не беспокоили.

Взоры трех бугаев в камуфляже скрестились на усердно сутулящемся мужчине с сумкой, который сделал такое лицо, словно зевал с закрытым ртом.

«Почему я не женщина?» – подумал Антон.

– Документы! – потребовал патрульный. – Поставь сумку на землю!

Спорить с людьми, обремененными чрезвычайными полномочиями, было себе дороже. Антон сделал все, что от него требовали, не забыл слепить испуганную, раболепную, немного патриотичную мину.

Патрульный с деловой физиономией перелистывал его паспорт. Остальные с любопытством разглядывали задержанного мужичка. Документ был не новый, на корочке красовался потускневший державный герб. Фотография соответствовала внешности. Горденко Антон Юрьевич, не женат, место жительства: Винницкая область, город Калачан, улица Прудная…

Работники режимного отдела при штабе полковника Калашникова, видимо, считали, что врать следует правдоподобно. Внешний вид документа обязательно должен соответствовать дате его выдачи.

– Смотри-ка, российская отметка, – заявил патрульный и хмыкнул. – Откуда путь держишь, мил-человек?

– Под Воронежем свинарник строил, – ответил Антон и сокрушенно вздохнул. – Приятель позвал, говорил, что заработки неплохие. Повелся, блин!

Бдительный патрульный потянул носом. От мужчины ощутимо несло алкоголем, сивушным, далеко не самым качественным. Остальные тоже почувствовали это и брезгливо скривились. Один нагнулся, расстегнул сумку Антона и принялся в ней рыться.