Текст книги "В небе нет остановок. Из воспоминаний авиационного командарма"

Дед Федор Андреевич всю войну и после её окончания длительное время трудился на Ярославском автозаводе (ныне моторостроительный завод). Примечательно отметить, что автомобили для фронта были покрашены руками и моего деда. Он был немногословен, не курил, трезвенник, я бы сказал, даже суров. В его библиотеке было много политической литературы, в том числе такой, как Краткий курс истории ВКП(б), Основы ленинизма и другие основные книги для партийцев. Помню также и то, что он много трудился на своем приусадебном участке в деревне, особенно по заготовке сена для животных и дров в лесу. Дед ушел из жизни в возрасте 65 лет в 1950 году.

Братья и сестры моей матери, родственники отца дружно семьями собирались на праздники. Поскольку баянисты были свои, то всегда звучала музыка и песни, этого забыть невозможно. Печально, что никого из них теперь не осталось. Осталась только о них добрая память.

Старший брат моей матери, Алексей Федорович, был закадычным другом моего отца, оба 1906 года рождения, видимо, не случайно моя мать и мой отец стали моими родителями. Вот в такой семейной обстановке росла и воспитывалась моя мать. С раннего детства ей, старшей из дочерей, пришлось помогать родителям по дому: топить русскую печь, готовить еду на всех, следить за порядком и чистотой, ухаживать за животными.

Трудная деревенская обстановка отнимала всё время, поэтому учиться в школе ей пришлось не долго, её учила сама крестьянская жизнь. Те времена были суровые: революция 1917 года, Гражданская война, коллективизация – всё это влияло на становление каждого человека, особенно на женщину в деревне. Главными этой жизненной школы у матери стали знания и умения, необходимые для труда в саду и поле, в присмотре за животными, для создания домашнего уюта и воспитания детей.

Мои родители достойно выполнили свой главный жизненный долг: обустроили дом, воспитали трех сыновей и посадили сад, которым мы пользуемся и теперь. В доме у матери был всегда полный порядок, каждая вещь имела своё место, распорядок дня никогда не изменялся, как говорили в деревне, всё шло своим чередом. Ей было очень трудно, женской помощи нет, в доме были одни мужчины, поэтому нам, сыновьям, с раннего детства пришлось матери помогать во всем: в доме, в саду и поле, в уходе за домашними животными, в заготовке сена на зиму для животных и дров.

Внешне мать не была торопливой, но всё делала быстро, ловко, без суеты и своевременно. Длительное время мать работала в колхозе дояркой на скотном дворе в деревне Патерево. Никто из доярок не мог ухаживать за быком-производителем, очень суровым и свирепым, все боялись его. Однако нашей матери он почему-то подчинялся и ей, помимо своей группы из 12 коров, пришлось ухаживать и за быком. Очень сложным в ту пору был у матери распорядок дня. Уходила на скотный двор к четырем часам утра, там – утренняя дойка, уход за животными, затем приходила домой, топила печь и готовила пищу для семьи. Кормила и отправляла нас в школу, наводила порядок в доме. Затем снова на скотный двор – обеденная дойка и уход за животными, опять возврат домой, мы приходили из школы, обед, уроки, вновь скотный двор – вечерняя дойка, уход за животными, дома – тоже вечерний уход за домашними животными и семьёй. И так изо дня в день. Мать, конечно, очень уставала. Мы все, в том числе и отец, как могли, помогали матери. Надо отметить, что в те далекие времена в колхозной деревне такая напряженная жизнь протекала в каждом доме, каждой семье.

Во время сенокоса и жатвы матери поручалось самое ответственное задание – метать стога сена и скирды клевера или соломы. Она находилась наверху и ровно укладывала то, что ей подавали снизу, получались красивые и высокие стога и скирды, при этом хорошо всё сохранялось от ненастья, а зимой было удобно из них брать содержимое, сено, клевер или солому.

На молотьбе матери приходилось выполнять также самое ответственное дело – это «задавать» снопы в приёмное устройство молотилки. Не у каждого это получалось, поскольку молотилка при работе как бы «захлёбывалась и взвывала», при этом были потери зерна. Мать ловко и быстро «распушала» поданные снопы и задавала их, молотилка при этом работала ровно и без потерь. С тех пор прошло много времени, а мне кажется, как будто это было вчера: вижу свою мать на этих участках работы, такую ловкую, красивую, с сильными руками, невысокого роста и румяную, очень довольную результатами своего труда.

Нашу мать очень уважали. Она не была конфликтной, была очень рассудительной, но если уж кто-нибудь её обидит, она годами не разговаривала с обидчиком. К нам в дом очень часто захаживали соседки: поговорить, попить вместе чайку, позаимствовать спичек, соли, закваски для приготовления домашнего хлеба или посмотреть телевизор, поскольку он появился у нас в доме раньше других. Интересен и такой факт, мать по характеру своему не допускала, чтобы кто-то в чем-то её смог обогнать, сделать быстрее или больше. И этого она не скрывала. Это был её соревновательный дух. Она заложила и в наши характеры этот дух. Думаю, что такая черта в целом не является отрицательной, а наоборот, помогала нам в нашем воинском труде, нашей службе, работе и спорте.

А какие она пекла пироги! Пышные, румяные и вкусные, запах их распространялся на весь дом. Когда гости хвалили её за них, она говорила с усмешкой: «Ну вот, была бы коровка и курочка, испечет и дурочка!» В праздники при общении с гостями была очень задорная, могла и спеть и сплясать. Отмечали в нашем доме праздники: Рождество, Пасху, 21 июля – Казанской иконы Божьей Матери и Михайлов день. Родители ездили в гости к родственникам в г. Ярославль на 1 мая и 7 ноября, гостили, как правило, несколько дней – пока не повидают всех родных.

И ещё очень интересный факт. С самого юного возраста мне запомнилась песня о девушке Катюше и её любимом друге, пограничнике. Вот слова из этой песни:

 
Расцветали яблони и груши.
Поплыли туманы над рекой.
Выходила на берег Катюша,
На высокий берег, на крутой…
 

Мне всегда думалось, что эта песня сложена о нашей матери, поскольку её тоже многие называли Катюшей, Катей, Катериной, но чаще – Катюшей. Действительно, всё совпадает: рядом протекает река Волга, берега крутые, туман по утрам стелется вдоль Волги, а наш папа тоже был пограничником. «Всё! Эта песня о нашей маме» – так думал я тогда. Прошло уже очень много лет, а как только услышу эту любимую с детства песню, в моем сознании всегда она ассоциируется с нашей матерью. В честь её памяти внучку моего младшего брата Валерия Ивановича назвали Екатериной. Надеемся, что она унаследует все самые лучшие черты от своей прабабушки Екатерины Федоровны. Брат Валерий Иванович иногда с гордостью говорит, что «внучка Катерина вся в прабабушку Катю». Хорошо бы так!

Большинство из наших сверстников в деревне бросили учебу в школе, окончив 5–6 классов, была необходимость помогать родителям, начинали трудовую деятельность. Наши родители не пошли по этому пути в отношении нас, сыновей. Попытки бросить учебу, глядя на ровесников, у нас не увенчались успехом. Отец и мать, несмотря на трудности, приняли все меры к тому, чтобы мы учились. Отец часто посещал школу, общался с учителями, контролировал, нет ли прогулов и каковы наши успехи. Рубеж 5–6-х классов мы поочередно прошли, а далее уже и не нужно было контролировать, мы входили во вкус учебы, становились активистами в художественной самодеятельности и в спортивных мероприятиях в школе, особенно по лыжам, где нам, братьям, не было равных. Каждый из нас, успешно окончив среднюю школу, продолжил учебу далее: я и средний брат Юрий Иванович окончили летные училища в Балашове и Тамбове, соответственно, а младший брат Валерий Иванович – педагогический институт в Ярославле. Думаю, что основная заслуга в этом – это результат усилий наших родителей. А в деревне у взрослых было тогда совсем иное мнение: «Иван-то Тараканов совсем ничего не понимает, деткам нужно идти работать, а он их учит».

Учиться в нашей школе № 17 города Ярославля было интересно и престижно. Это одна из старейших в России школ, была основана ещё в середине XIX столетия и функционирует до сего времени. Конечно, она претерпевала перестроения. Главное то, что учителя были у нас в школе очень ответственные, грамотные, а педагоги-мужчины – все участники войны, патриоты, имели серьёзные ранения, мастера своего учительского дела.

Подавляющее большинство выпускников нашей школы поступали в вузы страны, стали инженерами (в том числе и в космонавтике) и геологами, моряками и летчиками, речниками и педагогами, агрономами и знаменитыми спортсменами-олимпийцами. В школе имеется музей, где очень много экспонатов и стендов, есть рубрика и о нас, трёх братьях Таракановых. Школа гордится этим, говорят, что это «наша легенда». Возможно это и так. Старший – командарм, генерал-лейтенант, летчик, кандидат наук, доцент. Средний – летчик, офицер, первый летчик 1-го класса в авиаотряде гражданской авиации города Ярославля. Младший – чемпион мира, заслуженный мастер спорта, заслуженный тренер России, подполковник. Такие сведения, конечно, для школьников имеют важное воспитательное значение.

Каждый год в феврале в городе Ярославле проводятся лыжные гонки имени В. И. Тараканова. Средства массовой информации широко информируют об этих мероприятиях в прессе, по радио и телевидению. Мой младший брат Валерий Иванович каждый год бывает на этих соревнованиях, победителям лично вручает кубки и памятные знаки. На этих соревнованиях всегда присутствуют руководители области и города. При этом хочу отметить, что знаменитый лыжник олимпийский чемпион Павел Колчин – выпускник нашей школы № 17, средний сын директора школы Олег Александров – олимпийский чемпион по гребле, старший сын Игорь Александров – кандидат технических наук, инженер-атомщик, младший сын Александр Александров – инженер. И таких примеров много.

Нам доводилось участвовать в школе на памятных юбилейных торжествах. Отовсюду съезжались выпускники. Многие выступали перед такой аудиторией, состоящей из школьников и выпускников прошлых лет, рассказывая о себе и своей любимой работе. Конечно, выступали и мы, братья. Всегда представлялась художественная самодеятельность школы, завершались торжества банкетом. Эти встречи трудно забыть, поколения меняются, а традиции и память живут.

Не могу не вспомнить наших замечательных учителей, которым мы многим обязаны и бесконечно благодарны. Директор школы Алексей Александрович Александров очень строгий и требовательный, но в то же время справедливый педагог. Прибыл с фронта с серьёзным ранением, при ходьбе использовал костыли. Жена директора школы Нина Васильевна учила нас русскому языку, а также преподавала литературу. Офицер-авиатор Сергей Сергеевич Додонов преподавал нам азы военного дела, проводил занятия по физкультуре. Писал замечательные стихи, которые печатались во фронтовых газетах. А его брат-близнец на фронте получил звание Героя Советского Союза. Они настолько были похожи друг на друга, что в годы учебы в нашей же школе ранее среди сверстников имели кличку Огурцы. Учитель Федор Александрович Скробин, тоже фронтовик, был уволен из действующей армии по серьёзному ранению, преподавал физкультуру, был нашим тренером по лыжам. Его жена, Александра Николаевна Скробина, преподавала нам биологию. Преподаватель физики Николай Александрович Талицкий, также офицер, прошедший горнило войны. Ирина Николаевна Комаренкова, учитель русского языка и литературы, наш бессменный руководитель художественной самодеятельности в школе. Наш классный руководитель – учитель математики Ирина Николаевна Сорокина. Выпускница Института благородных девиц Нина Александровна Добрецова преподавала историю, а также учила нас бальным танцам. Можно перечислить и многих других учителей, все они заслуживают благодарной памяти, им выпало в трудное военное и послевоенное время работать в школе. Прежде всего, тяжело было с продуктами, с одеждой и обувью, трудности с отоплением, а главное – это потеря родных и близких как у учителей, так и у школьников.

Тяготы были не только на фронте, но и в тылу, все трудились для победы и стойко переносили навалившиеся трудности.

Вот только один эпизод. У нас закончились дрова. Зима, холод в доме. Снега в лесу по пояс. Мы с матерью вдвоем на быке, запряженном в сани, топор и пила с двумя ручками, едем по дрова. Мне всего-то 8–9 лет. Бык в лесу не слушается, пилить нужно толстые берёзы, рубить сучья, всё складывать в сани. Конечно, мы со всем этим справились, привезли к дому дрова, теперь это нужно распилить и поколоть. Дрова получились, но они сырые, ими трудно растопить печь. И так изо дня в день и не только в нашей семье, подобное было и в других семьях. Взрослых мужчин в домах не было. Наш отец тоже отсутствовал, он трудился на заводе, где было военное положение, в семье бывал очень и очень редко, по сути, так всю войну. Поэтому во всем приходилось справляться матери и мне как старшему сыну, при этом я обязан был следить за младшими братьями, поскольку мать работала в колхозе, как и все женщины в деревнях.

Вспоминая юное прошлое, думаю, что нельзя обойти стороной массовое переселение людей из районов, подлежащих затоплению водой Рыбинского водохранилища. Это было перед самой войной. Хотя я был совсем маленьким, но в память врезалось очень отчетливо. Из района реки Молога в нашу деревню переселилось более десятка семей, было довольно быстро возведено девять домов. Деревня увеличилась почти вдвое. Переселенцы были в каждой деревне нашего колхоза, а в других колхозах нашего района несколько деревень возникли из одних переселенцев и получили такие названия, как Красная горка, Новая и др. Примечательно то, что происходило это переселение очень организованно, конечно, оценивая это сейчас взрослым умом. При этом следует отметить, что каждая семья переселенцев должна была разобрать дом и строения, занумеровать каждое бревно, окно, косяк, дверь и перевезти к реке. Там всё это сплотить в плоты, сплавить по реке, в том числе и по Волге. Напротив деревни плоты остановить, бревна и всё остальное сосредоточить на берегу. Затем перевезти в деревню. Далее подготовить место, где будет стоять строение, собрать вновь всё содержимое в жилой дом, соорудить печь, вырыть колодцы и затем обжить этот дом. Кроме этого, необходимо было перевезти домашний скарб, птицу и перегнать домашних животных. Хорошо помню, как круглые сутки шла работа, стучали топоры и визжали пилы. Когда началась война, дома уже были жилыми, семьи влились в колхоз, а взрослых мужчин всех мобилизовали на фронт. Женщины из этих семей работали в бригадах с женщинами всех наших деревень. У меня отчетливо отложилось в памяти, в нашем колхозе трудились все вместе дружно.

Мной неоднократно упоминалось о войне и её начале, которое очень отчетливо помню. Запомнил, как женщины собрались в нашем доме, разговаривали тихо, на лицах была тревога, кипел самовар, пили чай, мать ждала третьего ребёнка. Отец трудился на строительстве дороги Ярославль – Москва. Известно, что город Ярославль и область с её городами Углич, Ростов, Петровск, Переславль-Залесский, Рыбинск, Данилов, Тутаев и другие и в настоящее время имеют ключевое значение в промышленном отношении. Важны были и коммуникации – железнодорожные узлы и особенно река Волга с её пароходством и мостами.

Немецкая авиация с началом военных действий особое внимание уделяла разгрому промышленных предприятий в городах, выводу из строя железнодорожных узлов, станций и мостов. В городе Ярославле и в его пригородах было сосредоточено большое количество предприятий, и главное, оборонного значения, прежде всего, такие, как автозавод, сажевый, синтетического каучука, шинный, лакокрасочный, электромеханический, паровозоремонтный и судоремонтный. Немного подальше от города – завод по переработке нефти им. Д. И. Менделеева (НПЗ) на правом берегу Волги в поселке Константиновский и на левом берегу – завод № 151, на котором изготовлялись аэростаты заграждения и другие изделия для авиации, ряд других предприятий. Отчетливо запомнилось, как по ночам в начальном периоде войны видны были лучи прожекторов, слышна канонада зенитных орудий и разрывы снарядов от них, в том числе и над нашей деревней. Наша деревня находится вблизи от города и почти напротив завода № 151, который располагается на противоположной стороне реки Волги. Пост ВНОС (воздушного наблюдения, оповещения и связи) был оборудован на берегу Волги с нашей стороны, такие посты ВНОС были и в других местах. Через нашу деревню проходил телефонный кабель на столбах от поста ВНОС в сторону НПЗ им. Д. И. Менделеева. Мы, ребятня, очень часто бегали к солдатам на этот пост, они, конечно, угощали нас, чем могли.

В одном из ночных налетов фашистов был сбит самолёт. В 1,5 км от деревни Патерево на опушке леса в районе падения самолёта длительное время мы находили различные детали с надписями на иностранном языке. Попадались и боеприпасы в лентах, которые мы, естественно, использовали по-своему, то есть в тайне от взрослых, бросали в костёр, прятались за бугорок или в канаве и ждали, когда они начнут взрываться. К счастью, никто не пострадал в таких «мероприятиях».

В августе с 8-го на 9-е число 1941 года, ещё было темно, на свет появился мой младший брат Валерий Иванович. Он родился дома. Мы со средним братом Юрием с вечера были уложены спать на полу в углу передней комнаты под Казанской иконой Божией Матери. Горели лампадка и керосиновая лампа. Рядом с матерью была бабушка Дуня, соседка. Перед этой иконой при бомбёжках мать всегда молилась, стоя на коленях. Так, в лихое время начала войны стало у нас в семье трое братьев. Отец в этот период был на строительстве оборонительных сооружений, поэтому матери было не просто с тремя детьми. Надо было убирать урожай, делать заготовки к зиме и трудиться в колхозе. В те времена не слишком-то баловали отпусками по рождению ребенка. Немного ей помогали её сестры Ольга и Анна. Они жили в деревне Патерево и тоже трудились в колхозе.

В такой кульминационный момент появились уполномоченные по сбору налогов, предъявили матери претензии о неполной сдаче хозяйством полагающихся налоговых обязательств. Мать не смогла предъявить никаких документов, они, по-видимому, были у отца. Эти налоговые инспекторы ничего другого не придумали, как описать имущество и домашних животных. При этом увели корову и овцу со двора, забрали ножную швейную машину, зеркало большое со стены и ряд других предметов, остались только голые стены, пустой двор и трое детей с больной матерью. В это время у неё сильно разболелись ноги, она не могла ходить. Обстановка в доме создалась жуткая. Мать просила меня: «Шурка, сходи в лес, наломай моржухи», так в деревне называли можжевельник. Я знал, где он растёт, и знал, что его наломать невозможно, он колючий. Поэтому взял небольшой топорик и нарубил можжевельника большую охапку для матери. Помог матери, чтобы она грела свои ноги в очень теплой воде с распаренным можжевельником и это, конечно, помогло. Ей стало лучше. Мне в ту пору завершался уже шестой год и помню, как будто это было вчера.

Через некоторое время нас навестил отец. Он закончил работу на трудовом фронте и был принят на НПЗ им. Д. И. Менделеева бондарем. Обнаружив непорядок, царящий в доме, незамедлительно обратился с письменной жалобой на налоговиков к «Всесоюзному старосте» М. И. Калинину, поскольку у семьи долгов по налогам не было. Документы об оплате налогов находились у отца и были тому подтверждением. Отрадно отметить, что это обращение возымело действие, семье довольно быстро всё было возвращено. До сих пор в доме висит то самое злополучное зеркало.

Работая на НПЗ им. Д. И. Менделеева, мой отец часто общался со своим младшим братом Петром Александровичем. До войны он, отслужив срочную службу в армии, продолжил её сверхсрочником. В годы войны он нес службу в войсковом подразделении ПВО по обороне НПЗ, изредка попутно бывал у нас в деревне, когда контролировал службу поста ВНОС на берегу р. Волга. Помню его форму одежды зимой: шинель, головной убор вначале – будёновка, а затем шапка-ушанка, обмотки на ногах и вместо сапог – большие ботинки. Когда фронт передвинулся на запад, дальше от Москвы, налеты немецкой авиации на наши районы прекратились, мой дядя Петр Александрович тоже был передислоцирован со своим подразделением ближе к боям, погиб в апреле 1945 года в Восточной Пруссии. Он был холост.

Запомнился такой важный факт. Как рассказывал отец, при налетах немецких бомбардировщиков на нефтеперерабатывающий завод было обнаружено, что с земли немцам кто-то помогал, так как осуществлялась подсветка целей, то есть были диверсанты, которых, конечно, вылавливали. Однако на самом деле при налетах немцев ущерб НПЗ всё-таки был, так как в Волгу попадало некоторое количество нефтепродуктов. Ими Волга длительное время и даже после войны была загрязнена, а от выловленной рыбы пахло нефтью. И ещё. По-видимому, не случайно были нам, мальчишкам, предупреждения от взрослых, чтобы мы в одиночку на Волгу и глубоко в лес не ходили, потому что будто бы видели там немецких парашютистов-диверсантов и их надо опасаться, а если что заметите, то об этом немедленно сообщайте.

Помимо этого в деревнях по ночам поочередно от каждого дома наряжалось дежурство, ходили и наблюдали за происходящим, в случае какой-либо опасности обязаны были звонить в било, которое висело в середине деревни. Дежурный ходил с колотушкой в руках и звук от неё был слышен до утра, это значило, что всё в порядке. Поскольку из мужчин в нашем доме в то время самым старшим был я, то мне и приходилось дежурить, несмотря на малый возраст. Так было и в других семьях.

Запомнился в годы войны и такой факт: в сторону Ярославля вдоль Волги с севера осуществлялись периодически массовые пролёты самолетов типа По-2, как правило, в группах было по 3–6 самолётов. Думаю, что это их перегоняли на фронт через аэродром Дядьково в городе Ярославле с каких-то заводов-изготовителей.

В начале войны и в ходе её в колхозных семьях выполнялись задания по заготовке сухарей и изготовлению тёплых рукавиц (трёхпалых) и носков для отправки на фронт. Также собирались и отправлялись шубы и полушубки. Наша мать тоже выполняла эти задания: пряла шерстяные нитки из овечьей шерсти, вязала рукавицы и носки, заготовляла сухари. Всё это собиралось в определённое время назначенными людьми и отправлялось на фронт.

В первый класс я пошёл в 1943 году. Зимой в 1944 году в нашей школе были организованы курсы, на которых обучались воины, демобилизованные из-за ранений, несовместимых с дальнейшим использованием на военной службе. Многие из них после курсов в последующем стали учителями военного дела, физкультуры и других предметов в школах области, в том числе и в нашей школе № 17.

Отлично запомнил день 9 мая 1945 года. Мы прибыли в школу на занятия в первую смену, я учился уже во втором классе. Однако нам занятия в этот день были отменены. Всем школьникам целыми классами было указано прибыть на площадь посёлка Норское. Там состоялся митинг по случаю окончания войны. Стоял тёплый солнечный майский день. Собралось очень большое количество людей, в том числе было много военных. Играл духовой оркестр. Этого забыть невозможно: тут были и слёзы и радость – всё вместе. Очень долго после митинга народ не расходился, шли разговоры о войне и победе, очень переживали за погибших в каждой семье. И хотя всего-то мне было лишь 9,5 года, а впечатление до сих пор осталось в памяти.

Что же дальше? Дальше начались послевоенные будни: возвращение победителей, долечивание ранений, восстановление порушенного хозяйства в стране, да и в нашем колхозе дел было предостаточно. Пошли ожидания пополнения в семьях вернувшихся с войны мужей, свадьбы и создание молодых семей, в которых тоже появлялись дети один за другим, как правило, не менее трёх.

О воинах-победителях хочется сказать особо. В нашем сельсовете пришли с войны два Героя Советского Союза, один из них Александр Лебедев из нашей деревни имел ранения в ноги. Второй из деревни Попадино имел ранение в нижнюю челюсть, врачи сумели «подлатать» её, чтобы он смог пить, кушать и говорить. Геройски сражался Валентин Костылёв из деревни Патерево, пришел с фронта с очень тяжелым ранением в голову, совершенно слепым. Ему было очень трудно, но родные, близкие и друзья помогали ему во всём и он смог даже создать семью. Мой дядюшка Анатолий Фёдорович Галочкин, материн младший брат, был ранен в левую руку, у него не стало нескольких пальцев, однако он сумел восстановить навыки игры на баяне, одним пальцем подыгрывая на басах, получалась красивая игра.

По большому счету этим воинам всё-таки повезло, они вернулись с войны живыми, миллионы других сложили головы на полях сражений. Так, к примеру, из одиннадцати ушедших на фронт мужчин-переселенцев из нашей деревни, погибли пять человек. Осталось пять вдов, совсем молодых женщин, и у каждой были дети. Конечно, таким семьям было ещё труднее. Хорошо, что в деревнях, в том числе и в нашей деревне, были организованы ясли для малышей. Наш младший брат Валерий тоже их посещал. А мать трудилась дояркой на скотном дворе. Такие ясли для малышей очень выручали, женщины могли спокойно трудиться в бригаде или на других участках колхозных работ.

Некоторые воины вернулись с войны совсем молодыми, в возрасте 22–25 лет, холостые. Естественно, начались свадьбы. Так, в деревнях Платуново и Патерево в 1946–1947 годах их было восемь. И что интересно, девушки вышли замуж за этих бойцов из деревень, близлежащих к дому отдыха «Красный Холм», где в те времена часто устраивались массовые гуляния. Хорошее место для знакомств. В числе их был и мой дядюшка Анатолий Фёдорович Галочкин. В его семье появились две дочери и один сын. У других была подобная картина.

Большинство демобилизованных влились в колхозный трудовой коллектив, некоторые стали работать на Ярославских предприятиях, более всего на автозаводе, откуда и уходили на фронт. Николай Фёдорович и Анатолий Фёдорович Галочкины, мои дядюшки, проработали всю жизнь на автозаводе, стали мастерами своего дела, оба были наладчиками станков. На этом же заводе проработал всю жизнь и мой дядя Константин Александрович, брат моего отца, 1910 года рождения. Отмечу при этом, что он и мой крёстный отец Николай Фёдорович Галочкин с детства были закадычными друзьями. Дядя Костя на фронте не был, по состоянию здоровья в армии вообще не служил, но был прекрасным производственником, наладчиком станков. Интересно и весело было, когда по праздникам все дядюшки и тетушки собирались вместе у нас в деревне Платуново или в деревне Патерево, родовом гнезде обеих фамилий.

В колхозе с пополнением рабочей силы, в особенности специалистов-плотников, начался строительный бум: в деревне Патерево расширялся скотный двор, строилась мельница, курятник, в деревне Максимовское – свинарник, в деревне Платуново – конюшня, в центре колхоза – зерносклады, клуб и другие объекты. Для массового строительства потребовался строительный материал. Поэтому в зимний период заготовляли брёвна на выделенных делянках в северных лесных районах Ярославской области, близких к воде. Наряжались бригады из мужчин, более молодых и покрепче. Это была настоящая операция. Бригаду всегда возглавляли мологские мужички, имеющие большой опыт работы в лесу. Брали с собою провиант, кашеваров, сено, овёс для корма лошадей, снаряжение для работы в лесу и траления брёвен и т. п.

Наш отец бывал на этих заготовках, рассказывал о трудностях при работе в лесу. Лично ему было особенно сложно с его застарелой язвой желудка, он всегда остерегался работать с тяжестями. Уют при этом был, конечно, крайне минимальный, ютились на постое в избах лесных деревень. Заготовленный лесоматериал лошадьми доставляли к воде, складировали до весны, а весной сплавляли по воде к Волге. В этом деле основными исполнителями были мологские мужики-переселенцы, отличные мастера-сплавщики и строители-плотники. На реке Волге напротив деревни Платуново так называемые «гонки» лесоматериала останавливали, брёвна доставали из воды, складировали на берегу. Каждое бревно извлекалось двумя лошадьми с погонщиками, канатами закрепляли за каждый конец бревна и синхронно по полозьям волокли к месту складирования. Работа была очень четко организована, шла быстро и без потерь. Мы, ребятня, конечно, суетились около взрослых, как могли, старались помочь.

Брёвна затем отвозились к местам стройки. Одна лошадь могла перевозить по нескольку брёвен. Один конец брёвен закрепляли к передку телеги, другой конец – ко второй части телеги, получалась повозка, равновеликая длине брёвен, легко управляемая и по силам лошади. При такой организации работы выполнялись очень быстро.

В целом колхоз «Страна Советов» организовывал такие заготовки леса несколько лет подряд. Колхозные объекты строили в основном все свои строители, большая часть бригады строителей жила в нашей деревне – это переселенцы с реки Мологи братья Утёнковы, Бабановы, отец и сын Захаровы, были и в других деревнях несколько человек, тоже из мологских переселенцев. Что значит выходцы из лесных мясо-молочных районов! Эти районы славились и в царское и советское время заливными лугами, рекой Мологой с её притоками, богатыми лесами и зажиточными крестьянами. Однако этот район подлежал затоплению, но крестьяне не утратили свои навыки и хорошо трудились на новых местах. Не ошибусь, если скажу, что нашему колхозу повезло в этом. В мологских семьях тоже было много детей, как правило, не менее трёх. Мы вместе ходили в школу, но учиться не все стремились, более 6–7 классов заканчивали единицы.

Мои братья Юрий и Валерий начали учёбу в 1946 и 1948 годах соответственно. Эти годы в нашей семье были очень трудными, поскольку родители во всём экономили, чтобы приобрести корову, восполнить потерю поголовья кур и содержать трёх школьников. К концу 40-х годов всё-таки удалось поправить хозяйственные дела, появилась корова. Стало легче от продажи молока, «могла появиться копейка», так говорили родители. Появилась возможность покупать обувь и одежду. В колхозе денег не получали за трудодни, их отоваривали зерном, овощами и так называемым «вторым хлебом» – картофелем. Чтобы появились деньги, приходилось продавать картофель в городе на рынке. Многие семьи на своих приусадебных участках тоже выращивали в основном картофель, набивали им полные подполья. За зимний период расходовали всё без остатка: на семена, питание семье, корм животным и курам, а также на продажу. Так выживали, воспитывали и учили детей, трудились во благо семьи и, конечно, страны. Этим претворялось в жизнь требование того времени: один за всех и все за одного.