Текст книги "Чистилище. Дар учителей"

– Особо ничего, Сергей Александрович. – Какая-то невнятица в СМИ и буря самых разных догадок в Интернете.

– Вот именно, что невнятица, это меня и настораживает – как бы чего не вышло… как бы всем это не вышло боком. Странно всё это – складывается такое ощущение, что вирус не волнует никого. Ты смотрел сегодня новости? – Коля отрицательно мотнул головой: человеку, вставшему в шесть утра и почти полдня проведшему в бегах, не до телевизора. – Они весь день трубят о новом инновационном проекте в Осколково и при этом ни слова о вирусе. Такое ощущение, что они старательно игнорируют эту тему.

– Чтобы не было лишних вопросов.

– Именно для этого. Один вопрос, потом нечёткий ответ, потом два вопроса – это уже было во время известных тебе событий на Украине. Поэтому теперь официальные каналы предпочитают молчать. Один мой знакомый из МИДа сегодня звонил мне, и знаешь, что он мне сказал? Ближнего Востока в привычном нам понимании больше нет – люди гибнут от вируса миллионами, а те, кто не успел погибнуть, утрачивают разум и нападают на всех подряд. Российское посольство в Иране разгромлено, дипломаты и их семьи убиты, некоторые пропали без вести. И об этом нет и упоминания в выпуске новостей…

Шеф был в своём репертуаре: хороший человек, но порой его тянуло обсудить со своим помощником глобальные проблемы человечества, и сейчас был как раз такой случай. Однако в голосе шефа Коле слышалось не просто отстранённое обсуждение ситуации, происходящей где-то далеко и не с нами, а действительная озабоченность происходящим и даже паника. Шеф умел скрывать свои чувства, паника находила выход в том, что в его голосе начинали звучать нотки спокойной меланхолии.

– Итак, к делу, – внезапно оборвал сам себя шеф. – К нам приезжает вице-премьер, а мы оказываемся совершенно к этому не готовы. Встреча запланирована на 16.00, но он подъедет к трём.

Коля посмотрел на часы. Стрелка неуклонно приближалась к двенадцати. На то, чтобы подготовить встречу, оставалось три часа.

Организация внезапной встречи вице-премьера была делом в высшей степени ответственным, никому не надо было объяснять, что это значит для репутации МГУ. Объявление для студентов было сделано, на сегодня были отменены все занятия во второй половине дня.

Встреча должна была пройти в актовом зале, дабы вместить как можно больше людей. Явка на встречу была добровольно-принудительной, в МГУ всегда так было, когда университет посещала какая-нибудь важная шишка. Но особо во время визита вице-премьера студентов привлекала возможность задать ему вопросы, а не просто послушать пространные рассуждения на тему «Когда я был студентом…».

Естественно, для вице-премьера следовало подготовить памятные подарки в виде золотого издания научных трудов работников факультета и безумно дорогой ручки от известного производителя.

Примечательно, что у самого факультета имелся обширный стенд с подарками, подаренными по разным поводам различными организациями. Там же, на шестом этаже четвёртого учебного корпуса, располагался и музей юридического факультета, который так и не начал свою работу. Впрочем, никого это особо не волновало.

Четвёртый учебный корпус был сдан в эксплуатацию совсем недавно. Строили его порядка семи лет, сколько денег вложили в строительство, доподлинно было никому не известно. Некоторые студенты уже прозвали здание, расположенное на улице Хохлова, Лабиринтом Минотавра, ибо заблудиться в нём было довольно просто. Все этажи были отражением друг друга, а руководство вдруг решило отменить старую строительную нумерацию кабинетов и аудиторий и ввести новую; в итоге всё получилось как и всегда в России – старую убрать не успели, новую повесили не везде, и это ещё больше путало посетителей. Известно, что один из профессоров МГУ, весьма мудрая женщина преклонных лет, чуть не потерялась на втором подземном этаже, где были проложены коммуникации.

Сейчас Николаю необходимо было решить ряд организационных вопросов, чтобы достойно встретить вице-премьера: от освещения в актовом зале и подготовки оборудования до подарка, который будет преподнесён дорогому гостю. Книг на факультете всегда было много, да и несколько десятков памятных металлических ручек с золотой гравировкой были закуплены ещё несколько месяцев назад. Насчёт подарка можно было не волноваться, но ситуация усугублялась тем, что все приготовления необходимо было завершить до прибытия сотрудников Федеральной Службы Охраны.

Как назло, а быть может, к счастью, декана на факультете не было, только вчера он уехал в Женеву. С одной стороны, не приходилось заморачиваться с организацией традиционного «чаепития у декана», но с другой – вставал вопрос: кто будет представлять факультет на встрече с вице-премьером?

На роль гостеприимного хозяина торжества претендовали сразу несколько заместителей декана, но в итоге было решено встретить высокого гостя коллективно. Было известно, что на подобных мероприятиях по большей части говорит вице-премьер. Наверняка он скажет несколько слов о новом учебном корпусе, затем плавно перейдёт к обозрению политической ситуации, добавит несколько слов о значимости юридической профессии в современном мире, ответит на вопросы студентов, а затем откланяется. На памяти Николая это была уже не первая встреча с вице-премьером в МГУ, и высокий гость не любил отступать от своих обыкновений.

Сейчас было то немного неясное время, когда лекционная неделя уже прошла, но материал на семинарских занятиях ещё не преподавался в полную силу. Некоторые особо самонадеянные студенты ещё не успели покинуть родительский дом или вернуться с курорта, и коридоры учебного корпуса были почти пусты.

Коле нужно было найти замдекана по учебной работе и замдекана по безопасности и уточнить детали предстоящего мероприятия. Задания активистам Добровольной Студенческой Дружины уже были розданы, и теперь ребята занимались кто настройкой аппаратуры в актовом зале, кто покупкой букетов в ближайшем магазине.

Радовало, что не нужно возиться с выбором аудитории, как это было в первом учебном корпусе. Основной комплекс зданий МГУ был построен в семидесятые-восьмидесятые, и там до недавнего времени проводились лишь косметические ремонты. Поэтому выбор аудитории был проблемой – следовало найти наименее ветхую и наиболее представительную.

И хотя у студентов дел было немного, возле учебной части их тусовалось хоть отбавляй, поэтому замдекана по учебной работе не всегда можно было застать непосредственно на рабочем месте. Как и на этот раз – Коля постучал в дверь, потянул ручку, но дверь была заперта.

К счастью, у замдекана по безопасности его ожидала удача. Дверь была открыта, в кабинете, разделённом на две части, было светло, Николай испросил разрешение у помощника войти, спросил «свободен ли?» и после утвердительного ответа прошёл в кабинет.

Большую часть кабинета заместителя декана занимал Т-образный стол. Сам факультетский безопасник восседал в белом кожаном вращающемся кресле.

– Здравствуйте, Алексей Алексеевич, – сказал Николай.

– Добрый день, Николай Михайлович! Большие дела нам сегодня предстоят. Сам вице-премьер нас посещает, – усмехнулся замдекана. – Я так думаю, безопасность ему обеспечат собственные люди из ФСО, наше участие тут будет минимально. Таким образом, нас волнует только то, как разместить студентов. Естественно, что первые два ряда займут именитые гости. Проректоры и другие представители ректората будут на сцене – поставим большой стол. Студенческие активисты разместятся на третьем и четвёртом рядах, думаю, будут гости с других факультетов, так что зал мы заполним. Выходы перекроют фэсэошники. Пропускной режим изменять не придётся. Разве что они решат поставить на проходной своего человека в дополнение к нашим охранникам.

– Наверное, так они и сделают. Приготовления почти закончены, указания я роздал. Правда, не смог найти Мартиросова…

– Даниил Петрович наверняка где-то здесь, подождите немного. Он в любом случае в университете.

– Самого сейчас нет, но от ректората будут Губернский и Лещин.

– Лещин уже вернулся из Германии?

– Да, – ответил Коля, – вчера. Он там все дела закончил и решил, что ему пора в Москву. Сейчас все начинают возвращаться к активной работе, сами понимаете, учебные планы, гранты…

– Надеюсь, визит вице-премьера положительно скажется на репутации факультета. Главное, чтобы были заданы правильные вопросы.

Николай понимал, что значит «правильные вопросы». В мире большой политики важно правильно расставлять акценты, а также вовремя и нужным людям давать гарантии и заверения. Университету не надо просить – нужно лишь правильно задать вопросы. Именно они могли подвигнуть власти на действия, несмотря на все усилия министра образования. Все понимали, какова репутационная роль Московского университета для России.

Нужно было ещё организовать чаепитие Губернского (который сейчас замещал ректора) и вице-премьера. Именно эта встреча была самой важной частью предстоящего мероприятия, именно во время неё ставились правильные вопросы.

Ольга посмотрела на часы: была половина третьего. «До трёх успею собраться», – решила она и налила себе чашку молока. Быстро выпив, ополоснула чашку и стала собирать Володькины вещи: подгузники, запасные штанишки, рубашка. «Не забыть медицинскую страховку и медицинскую карточку!» Сунула в карман спортивной сумки детский горшок – по привычке, кочевая жизнь по армейским общежитиям и съёмным квартирам научила быстро собирать самое необходимое, – в другой бутылку с водой, пару пачек печенья и детское пюре. Осмотрелась: да, чуть не забыла – паспорт, свидетельство о рождении, кошелёк…

Ольга закрыла «молнию», сумку отнесла в холл. Вовремя: из детской послышался грохот упавшей игрушки и голос Володьки: «Ма, ма, ма, ма!»

Володька ещё очень плохо говорил, в основном первые слоги и несколько простых слов, но Ольга отлично его понимала. Вообще с сыном ей повезло: характером он пошёл в мужа Максима, такой же обстоятельный и неторопливый. Капризничал Володька редко, только когда болел.

Ольга зашла в детскую. Вчера у Володьки появился пятый зуб, и он, стоя в кроватке, вовсю чесал десну резиновым колечком, пуская слюни. Увидев Ольгу, он сразу заулыбался и протянул к ней руки.

– Иди ко мне, мой маленький. – Ольга аккуратно взяла сына на руки. – Давай покушаем и будем одеваться, малыш. Сейчас поедем на машинке с дядей Костей. В больничке тебя посмотрят, а потом папа нас заберёт, и мы поедем домой.

На кухне она посадила его в высокий детский стул.

– Ну, давай, сын, будем кушать.

Володька кушать не хотел, он хотел играть: стучал ложкой по столу, пытался достать нож и вилку, сбросить посуду со стола.

Костя приехал, когда малыш уже наелся и они меняли измазанную рубашонку на чистую.

– Я на «собольке», – сказал Константин. – На служебном фургоне. Но, думаю, поместимся. Начальство поручило получить со склада ЦИТО[2]2
   Центральный институт травматологии и ортопедии им Н.Н. Приорова.


[Закрыть] костюмы бакзащиты. Сразу убью двух зайцев: вас свожу, заодно и костюмы получу. Максим не звонил?

– Нет. Очень удачно получилось, – ответила Ольга, – а то так неудобно перед тобой, Костя. Как нам с Володькой куда-то надо, так Максим вечно занят. А что за костюмы?

– Да какие-то супер-пупер навороченные. Там теперь какая-то лаборатория по производству экспериментальных костюмов бактериологической защиты. Ещё могу понять, зачем они понадобились моему начальству, но зачем они травматологии? Какое отношение к ним имеют?

Костя работал прапорщиком в системе ФСО, он обеспечивал Кремлёвскую службу охраны тел всем – от вооружения до детского питания. Костя и перетянул Максима на работу в Москву шесть лет назад. Максиму сразу по приезде предложили службу в Кремле по охране членов правительства. Сегодня с самого утра он уехал с вице-премьером Аликберовым, которого охранял уже лет пять. Неделю назад врач-педиатр рекомендовала их сыну обследование в ЦИТО. Максим собирался взять отгул, но что-то не получилось, и Костя предложил сопроводить их туда: отвезти и помочь в больнице.

– Как думаешь, Костя, насколько всё серьёзно с этим новым вирусом?

– Знаешь, Оля, в наше время не поймёшь, серьёзно это всё или очередной пиар. Кстати, ты какой размер носишь? Сорок восьмой, угадал? Думаю, на всякий случай надо приобрести такой костюмчик. Правда, он очень дорогой, собака. Ладно, я сам выбирать размеры буду, учту.

– А Володьке тоже подберешь?

Костя рассмеялся, представив Володьку, который только стал самостоятельно ходить, смешно и быстро перебирая ногами, в неповоротливом костюме бакзащиты с висящими на плечах большими баллонами.

Чёрный «Мерседес» с тонированными задними стёклами мчался в направлении МГУ. Сегодня всё было не как обычно: не было воя привычной мигалки, глухо доносившегося снаружи, не было обилия автомобилей кортежа, надсадным кряканьем распугивающих простых автомобилистов.

Всё выглядело вполне обыденно для Москвы – непростая чёрная машина, может, водитель какой-то важной шишки просто возвращает машину в гараж, а может, богатенький мажор решил изобразить важного чиновника, а на кортеж папиных денег не хватило. Вице-премьеру было всё равно, кто и что думает по этому поводу.

Сейчас важно было соблюсти некоторую конспирацию. Вести, пришедшие от родственников из-за границы, были неутешительными: стало ясно, что спокойствие, которое воцарилось в столице, обманчиво и зыбко. Уже сегодня утром президент дал распоряжение о подготовке всех столичных бункеров к приёму людей. Вице-премьер мысленно усмехнулся. Бункеры готовы к приёму постояльцев всегда, только вот списки этих самых постояльцев приходится постоянно уточнять.

Было ясно, что в подземный город под Раменками попадут отнюдь не все. Насколько знал вице-премьер Аликберов, колоссальных размеров бункер рассчитан на немногим более чем 15 000 человек, а чиновников у нас очень и очень много, численность одной только Администрации президента составляет порядка полутора тысяч человек. Военные, бизнесмены, общественные деятели – все они хотят место в бункере, но не всем оно достанется… далеко не всем.

Солидные люди изворачивались как могли, кто мог себе позволить, выстраивали личные бункеры – один из них располагался под известным столичным бизнес-центром, – однако, как сказал вице-премьеру его знакомый в Министерстве обороны, надёжность подобного самостроя вызывает очень большие сомнения. Даже если все технологии соблюдены, запас автономности и прочности подобных сооружений невелик. Помнится, в середине двухтысячных пошла мода на жилищные аферы среди простых граждан: гражданину за весьма умеренную по московским меркам плату обещали выстроить персональный бункер с ядерным реактором – находились те, кто принимал эти обещания за чистую монету. Бизнесмены тоже были людьми – далеко не каждому удалось приобщиться к кругу избранных, и вот теперь эти выходцы «из простого народа» старались подарить себе хоть какую-то надежду.

Аликберов сам несколько волновался, его дружба с Мышкиным за последнее время весьма охладела. Премьер любил новые технологии, инновации и ноу-хау – словом, всё то модное, чем пестрели заголовки российских газет, и здесь вице-премьер допустил прокол. Инновационный наукоград Осколково, на который Мышкин возлагал большие надежды, стал очередным способом отмыва государственных денег. Вице-премьер лично отвечал за этот проект, и его сгубила жадность. Как только стало ясно, что в наукограде занимаются совсем не наукой, между премьером и его замом наметилось резкое охлаждение отношений. И теперь Аликберов не был уверен, что Мышкин захочет видеть его рядом с собой в раменском бункере.

Поездка в МГУ должна была внести некоторую ясность в происходящие события. Вице-премьер достал из кармана пиджака новый коммуникатор (тот был российский и инновационный, и никого не волновало, что комплектующие у него китайские, сборка сингапурская, а операционная система разработана в США) и вызвал своего помощника:

– Олег, всё в порядке?

– Почти, Аркадий Бениаминович, – отрапортовал помощник, – заключение специалистов готово, я отправлю его Вам на е-мэйл. Профессор Карпов будет ждать вас на юридическом факультете, у вас будет сорок минут, чтобы всё обсудить.

Аликберов нажал на сенсор отбоя. Самуил Исаакович Карпов был выдающимся вирусологом, сделавшим имя ещё в советское время. Он был профессором-консультантом МГУ. В своё время Карпов защитил закрытую диссертацию по так называемым боевым рецептурам. Он исследовал возможности синтезирования вирусного штамма, который позволил бы уничтожать противника по чисто этническим признакам. С развалом Советского Союза об исследованиях Карпова забыли, а сам профессор занялся пчеловодством в Подмосковье. По данным, которые удалось раздобыть помощникам вице-премьера, Самуил Исаакович разработал неплохую теоретическую базу по изучению болезней нового времени, таких как птичий грипп или атипичная пневмония.

Аркадий Бениаминович Аликберов очень надеялся раздобыть ценные сведения о вирусе и таким образом вернуть себе расположение Мышкина. Аликберов не был новичком в политике, однако у него ещё не было настоящего опыта, того опыта, который заставляет считаться с тобой политических мастодонтов. Внешнеполитическая изоляция России, последовавшая за известными событиями в Крыму, не могла не сказаться на материальном положении вице-премьера и его семьи, ведь, в отличие от своих более высокопоставленных друзей, он не имел прямого и неограниченного доступа к государственным деньгам. В свои сорок три года Аркадий считал себя неплохим финансистом, но теперь уже глупо было не признавать, что это иллюзия – экономика не была простым изменением графиков и котировок, экономика являлась реальным производственным процессом, и этого он не учёл. Осколково, топливно-энергетическая промышленность, продовольственные рынки – куда бы его ни назначили, вице-премьера Аликберова постоянно преследовали неудачи, мелкие просчёты перерастали в серьёзные ошибки, но, несмотря на это, выдворять Аркадия Бениаминовича из высших кругов никто не спешил.

На ум пришел недавний спич премьера: «Райские кущи я вам здесь не обещаю. К сожалению, это объективный экономический процесс. Рост цен замедлится и может даже грохнуться, если завтра грохнутся цены на нефть. А для нашей страны это ещё большая беда, чем рост цен на бензин». Это воспоминание заставило вице-премьера ухмыльнуться. В этом его друг и начальник прав, нефти скоро будет бери не хочу – регион Персидского залива практически обезлюдел. Заокеанские партнёры, которые поначалу злорадно потирали руки, сами дотянуться до этой нефти уже не могут – территории заражены. Вот такая ирония жизни, которая заставила вспомнить старую фразу: «Так не доставайся же ты никому».

Сейчас важно было успокоить граждан, паника никому не нужна, нельзя допустить проникновения в СМИ информации об истинных масштабах эпидемии. Поэтому в качестве прикрытия встречи вице-премьера Аликберова с Карповым была избрана встреча со студентами юридического факультета МГУ и обширная пресс-конференция на тему противостояния эпидемии. Естественно, обывателей необходимо было заверить в том, что всё хорошо – эпидемия может угрожать только странам третьего мира, но никак не державам с европейским уровнем медицины.

Машина въехала на территорию МГУ, Аркадий Бениаминович мысленно приготовился: расправил плечи, придал своему лицу наиболее доброжелательный вид. Нужно было произвести благоприятное впечатление на встречающих и на профессора Карпова.

Автомобиль вице-премьера свернул на улицу Хохлова, примерно на середине плавно развернулся и остановился перед шлагбаумом, а затем двинулся вперёд. Проехав несколько десятков метров, снова остановился перед крыльцом современного здания. На крыльце собралась небольшая делегация.

Охранник Максим, который работал с Аликберовым вот уже пять лет, распахнул дверь.

У Максима начиналась самая ответственная часть работы: обеспечить охрану на незнакомой территории. Ему необходимо было не только заметить и запомнить всех находящихся на крыльце и тех, кто будет встречать в здании, но и спланировать свои действия на случай форс-мажора.

Аркадий Бениаминович выбрался из машины и поприветствовал направившегося к нему полноватого человека в сером костюме. Седые, чуть светлее костюма, волосы встречающего были зачёсаны в аккуратный пробор, цвет его кожи явно свидетельствовал о том, что он не пренебрегал солярием или много времени проводил под палящим южным солнцем.

Человек пожал вице-премьеру руку и, играя роль гостеприимного хозяина, позволил себе немного приобнять Аликберова за плечи. Максим последовал за ними. Во встречающем он узнал проректора Губернского, который уже что-то оживлённо рассказывал шефу про новый учебный корпус.

Картина, развернувшаяся перед глазами, действительно удивила Максима. В здании было обилие стекла, полы из искусственного камня производили впечатление настоящего мрамора. Миновав металлоискатель и пост охраны (Губернский явно соблюдал полную процедуру для того, чтобы показать, как серьёзно все относятся к безопасности учащихся), делегация прошла во второй холл. Тот был гораздо просторнее первого, со стеклянным потолком – расстояние до которого было более шести этажей. Сама композиция постройки походила на традиционные азиатские или восточные строения. По сути, этот холл являлся крытым внутренним двором, и в погожий день ему не требовалось искусственное освещение – хватало солнечных лучей, которые отражались от стеклянных стен.

Количество стекла было вполне стандартным для современной архитектуры – проще говоря, оно было абсолютно везде. По левую руку располагался какой-то фирменный магазин, а по правую, видимо, кафе. В центре холла имелась лестница, которая завершалась обзорной площадкой, а в дальнем конце – невообразимое количество стеклянных дверей.

Делегация проследовала на лестницу. Всё было направлено на то, чтобы показать высокому гостю как можно больше. Прошлись по обзорной площадке второго этажа и выбрались к лифтам. Всё это время Губернский не переставал что-то рассказывать Аликберову, широко разводя руками. Слышались слова «инновационный… удобство студентов… новый облик факультета».

Всем не удалось войти в один лифт, делегация разделилась. Один из встречающих нажал кнопку шестого этажа. Через тридцать секунд двери лифта разошлись, и делегация оказалась в лифтовой нише. Максима несколько напрягла симметричность здания, слишком уж похожи были все эти стёкла, двери, полы…

Двойные двери ниши были распахнуты настежь, явно чтобы не тратить время на их открывание и борьбу с автодоводчиком. Пройдя несколько шагов, все оказались в приёмной декана. Приёмная была столь же обширной, сколь и кабинет за ней. Одну из стен занимало панорамное окно. Тем временем делегация как бы сама собой очистила помещение, и в кабинете остались только четыре человека – Аликберов, Губернский, Максим и молодой человек весьма странной внешности.

Телохранитель несколько расслабился. Было понятно, что настало время конфиденциального разговора. Но вопреки ожиданиям говорить начал не Губернский, а тот самый молодой человек:

– Профессор Карпов просит извинить его за то, что он не сможет сегодня встретиться с вами лично, уважаемый Аркадий Бениаминович. – У молодого человека был мягкий и какой-то нездешний говор, да и фразы он строил несколько архаично. – Но я действую по его поручению. Позвольте представиться: Абузар Данаифар, его ученик. – Молодой человек не подал руки, лишь обозначил лёгкий поклон, и в этом состояла ещё одна странность. – Самуил Исаакович попросил передать вам своё заключение: профессор не доверяет электронным коммуникациям, а огласка была бы преждевременна. – С этими словами молодой человек протянул вице-премьеру тонкую пластиковую папку. – Также профессор просил передать, что вы можете полностью мною располагать. Думаю, что мои знания будут вам полезны. Также Самуил Исаакович обещал перезвонить вам позднее.

Вице-премьер Аликберов не стал тратить время на изучение заключения Карпова и просто спрятал его в портфель с кодовым замком.

– Спасибо вам.

– Боюсь, что спасение скоро потребуется вам, – с непонятной иронией заметил Данаифар, – однако я постараюсь сделать всё возможное, чтобы его обеспечить.

Шеф, очевидно, списал эту фразу на трудности перевода, но Максима в ней что-то напрягло. Прозвучало сказанное как-то странно, с нотками мягкой констатации факта, безапелляционной уверенности.

Губернский, который всё это время сидел, не проронив ни звука, осмелился деликатно кашлянуть, и Аликберов переключил внимание на него.

– Итак, Павел Владимирович, что вы хотели обсудить?..

Разговор, который проходил следующую четверть часа, был Максиму малоинтересен – это было стандартное наведение мостов, попытка получить гарантии и выразить свою лояльность. Губернский откровенно заискивал перед шефом.

Максима больше интересовал ученик Карпова. Молодой человек имел очень выразительную и запоминающуюся внешность. Было видно, что у него восточная кровь, однако волосы он имел светло-русые с золотистым отливом, а глаза пронзительно синие, лицо обрамляла аккуратная бородка, усы были аккуратно подстрижены. Одет Данаифар был в некое подобие абакоста[3]3
   А б а к о с т (от фр. à bas le costume – «долой костюм») – одежда государственных служащих и иных коренных жителей Заира мужского пола времён правления Мобуту Сесе Секо, был разработан как альтернатива и противопоставление европейскому костюму. Классический абакост представляет собой облегающий двухцветный пиджак наподобие френча, пошитый из тёмных материалов, носить который было положено с шейным платком вместо галстука.


[Закрыть] цвета песка в пустыне, мизинец левой руки украшал серебряный перстень с кроваво-красным овальным камнем и выложенным поверх него небольшими бриллиантами цветочным узором. Во время разговора молодой человек стоял, не двигаясь и скрестив руки на груди: его тоже не интересовал разговор.

Делегация всё это время терпеливо ожидала в приёмной. Вперёди была официальная часть мероприятия.

Актовый зал уже был полон, студенты с восторгом встретили вице-премьера, взошедшего на трибуну. Большую часть из них составляли учащиеся первого-третьего курсов. Естественно, Аликберов начал свою речь с приветственного слова, говорил о том, как важно в современной России поддержание образования на должном уровне, выражал восхищение по поводу нового учебного корпуса…

Когда первая часть речи и обмен любезностями была завершена, вице-премьер приступил ко второй, главной части речи:

– Для всего цивилизованного мира сейчас настали непростые времена. Человечество столкнулось с эпидемией, масштабы которой сравнимы только с чёрной оспой, но я уверен, что Россия с честью пройдёт это испытание…

Вице-премьер продолжал говорить, а Николай, тем временем находившийся за кулисами, был погружен в свои мысли. Не давало покоя какое-то странное предчувствие…

Внезапно Коля понял, что в зале что-то не то, какие-то громкие крики о том, что человеку стало плохо. Выглянув на сцену, он понял, что в дальнем конце зала действительно происходит какое-то странное шевеление.

Вице-премьер начал испуганно озираться. К нему подошёл его охранник: «Надо уходить, Аркадий Бениаминович!» Максим повёл за собой к служебному выходу своего шефа и Данаифара. Тем временем паника в зале продолжала нарастать, появились первые выкрики о том, что вирус уже проник в учебный корпус, мгновенно образовалась давка. Коля предпочёл по-тихому проследовать за вице-премьером. Когда он вышел в коридор, ни политика, ни Данаифара уже не было видно. Студенты ещё толкались в зале, и в коридоре почти никого не было.

Николай предпочёл поспешить к своей машине, как вдруг его остановил окрик:

– Куда-то собрался?!

Дорогу к лестнице перегородил Мартиросов. Он был человеком весьма рослым и крепким, о нём ходило множество слухов: о его психической неуравновешенности, коррумпированности, о том, что в молодости он сменил фамилию Мартиросян на более «русскозвучащую» Мартиросов. Но его нос, по высоте своей и рельефности, а также курчавые чёрные волосы безошибочно свидетельствовали о том, что насчёт фамилии – это отнюдь не слухи. Сейчас Мартиросов был крайне возбуждён, он был похож на загнанного зверя, в его тёмно-карих глазах плескался ужас.

– Значит, так вы решили с нами поступить?! Нас бросить, а сами попрятаться по бункерам, забиться в убежища?! Чем мы хуже? Забыли, забыли о том, какую пользу я принёс для Союза…

Видимо, под «Союзом» Мартиросов имел в виду совсем не Советский Союз (к моменту развала СССР он только-только успел закончить школу), а общественную организацию «Союз армян, греков и евреев России», целью которой являлось укрепление дружбы и взаимодействия между тремя вечно угнетаемыми народами. А Даниил Петрович всё продолжал распалять сам себя:

– Хорошо устроились, попользовались и выбросили!

– Я не понимаю о чём вы, – удивился Коля.

– Конечно не понимаешь… да тут и не надо понимать!!! – перейдя на визг и брызгая слюной, Мартиросов набросился на Николая Михайловича в попытке сбить его с ног.

Хорошо, что Коля успел вовремя отклониться вправо, и Мартироcов пролетел мимо, но в самый последний момент ухватил его за костюм и, выворотив с корнем несколько пуговиц, развернул в свою сторону, затем правой рукой нанёс сильный удар в челюсть. Мир перед глазами Николая стал несколько мутнее, но затем резкость снова вернулась на своё место, цвета как будто стали даже ярче.

Мартиросов был в ярости, а следовательно, плохо понимал, что делает. Он использовал лишь свою физическую силу и неудержимый напор, о тактике говорить не приходилось.

Он не рассчитывал на то, что такой слабый, с его точки зрения, человек, как Николай Михайлович, может оказать хоть сколько-нибудь значимое сопротивление. Мартиросову казалось, что этот слизняк сломается сразу же и выдаст всю необходимую ему информацию. Даниил Петрович Мартиросов должен был жить! А все эти гады – умереть. Заражение было уже близко, и он чувствовал его приближение, он понимал, что ещё немного, и воздух вокруг станет отравленным. Он потратил почти всю ночь на изучение блогов, форумов и других интернет-материалов, он знал, что находится в группе риска. Он должен был вырвать своё право на новую и спокойную жизнь.

Что-то подсказывало Мартиросову, что этот длинный тонкокостный человек знает как раз то, что нужно. Даниил попытался нанести серию ударов по корпусу, но противник оказался неожиданно проворен, он вывернулся из пиджака, скользнул мимо него и оказался у него за спиной.

Николай не стал дарить Даниилу Петровичу время, чтобы опомниться, хотел ударить его по затылку, но в это время противник начал поворачиваться, и удар пришёлся в скулу. Удар вышел слабый и не смог причинить Мартиросову вреда, заставив его только мотнуть головой. В этот момент он был похож на быка, прогоняющего назойливую муху. Мартиросов снова попытался нанести удар, но Коля вовремя отклонился, и Даниила Петровича швырнуло прямо на перила ограждения второго этажа. Он не смог совладать с инерцией и перевалился через перила. Николай не стал прерывать его свободный полёт – он не мог оставить у себя за спиной столь неадекватного противника.