Текст книги "Коридон"

Глава 8. Эссе о заморочках профессии

Рассказываю. Дело было так.

Зашли с Коридоном в кафе. В центре города. В стекляшку.

Я себе заказываю:

– Лёд. Газировка. Паста карбонара. И две булочки.

Коридон взял кофе. Растворимый. Потом пошёл Коридонов монолог. Суть уже не передам, но постепенно, плавно и незаметно он перетёк в тему, которую двумя словами можно сформулировать в один конкретный вопрос. Звучал он примерно так:

– Почему врачи берут с пациента за лечение наперёд?

Это, по мнению Коридона, неправильно. Врачи не правы. При этом в подтверждение своего оценочного суждения он привёл десяток аргументов, минут на 15.

В его суждениях было много чего. И сложности бытия простого врача. И дороговизна лекарств. И основной тезис, что, для того чтобы стать врачом, нужно долго учиться. Это дорого. Лучшие годы уходят на зубрёжку и сплошные лишения бедного студента-медика. И вот теперь, став врачом, он, доктор то есть, спешит наверстать упущенное.

Вот лично я с этим не согласился. Я сказал дословно следующее:

– Врачи берут за лечение наперёд потому, что сами не знают, будет ли кому потом расплатиться после их лечения. Берут сразу, чтобы не рисковать. Мало ли что?

Коридон расстроился. Задумался и изрёк:

– Нет. Не пойду я сегодня к врачу. Теперь я призадумался.

Вот! Расстроил человека на ровном месте.

Глава 9. Эссе о колбасе

Рассказываю. Дело было так.

Зашёл Коридон на кофе. Попили кофе. Без бутербродов. На третьей чашке рассказываю. Коридон слушает.

– Был позавчера в магазине. Сбылась ныне мечта советского человека, потому что в магазине всё есть, и всего можно брать по чуть-чуть, чтобы на день-три хватило. Тётка – новая продавщица. Мне она сразу не понравилась. Глаза бегают. Прошу двести граммов конфет из Белоруссии. «Беловежская пуща» называются. Отвешивает. Ссыпает в пакет. Пакет завязывает напрочь. Уже ненавижу. Прошу двести граммов «Минчанки» – дернулась развязывать пакет. Безуспешно. Ссыпала в другой. «Всё?» – Спрашивает и опять пакет намертво затягивает. «Нет! – отвечаю. – Мне ещё двести граммов „Беларускiя цукеркi“». Отвесила, снова намертво завязала. Я говорю ей, чтобы не спешила. Я буду и другие конфеты брать на пробу. Вроде послушалась. Набрал ещё всяко-разно. Ещё масла, мяса, сыра, колбасы докторской, кефира, печений разных. Нормальный такой пакет получился. Увесистый. На пределе прочности ручек. «Дай, – думаю, – возьму ещё колечко сыро-вяленой колбасы. Вдруг Коридон зайдёт?» И, что важно, тётка всё так же в глаза не смотрит. А глаза у неё суетятся. Бегают. Куда угодно смотрит, а в глаза – ни-ни. Но мне-то какое дело? Отдал деньги. Взял пакет с продуктами, и чёрт меня дёрнул чек в полметра прихватить с собой. В карман сунул и пошёл.

– И где здесь философия? – Коридон спрашивает. – Ну, сходил в магазин, и сходил. Все ходят.

– Нет! – отвечаю. – Я ещё не закончил. Вот смотри. Я к кофе хотел бутерброды подать.

– И где они? Эти самые твои бутерброды?

– А колбасы сыро-вяленой в холодильнике нет. Вообще нет.

– Как нет? Ты хорошо посмотрел?

– Хорошо посмотрел. Я же чек в карман сунул – и забыл про него. Проверил. Была колбаса: согласно памяти брал, и в соответствии с чеком была. Теперь нет. И теперь лично ты без бутерброда с колбасой на ломте чёрного хлеба. И это тоже философия жизни.

– И всё? – Удивляется Коридон.

– Нет, конечно. Ведь были же у меня какие-то скрытые сомнения насчёт той тётки. Странности какие-то заметил, а значения мелочам не придал.

– Да! Тут согласен, – говорит Коридон. – Это действительно философия жизни.

Через неделю снова зашёл в тот магазин. Знакомые девчонки.

– А где тётка? – Интересуюсь.

– Выгнали, – в один голос.

– Тю-ю-ю! – Удивление показываю. – И за что?

– Воровала.

Вот и игнорируй теперь внутренний голос. Предупреждал же!

Глава 10. Эссе о патриотизме в деталях

Рассказываю. Дело было так.

Как обычно, кладбище. Помпезный памятник.

– Святой был человек! – Говорит мне Коридон. – Кинул меня. А я так ему верил.

– Так это не он виноват, – возражаю Коридону я. – Это его нукеры, его команда тебя укатала.

– Суки! – разозлился Коридон и тут же успокоился.

– Ты зря так кипятишься. Радуйся тому, что ты здесь, а он ТАМ.

– Я радуюсь. Я всему радуюсь. Вот смотри. Сижу в компании, и речь о твоём знакомом зашла. Один приезжий напился и давай рассказывать: мол, заходили в регион, так я ему лично миллион зелёных дал, чтобы разрешили здесь работать.

– Что? Прямо лично и дал? – поддерживаю разговор. – Да он же такой, такой, такой… правильный. А команда его?

– Команда! Команда! Суки! Хотели сами передать. Знаю я их. Но тот – молодец. Сам взял. Ни с кем не поделился. Пару месяцев промурыжил и лично встретился. Всякую ахинею нёс. Но взял лично. «Работайте, – говорит. – Я скажу, чтобы не мешали». Получается, что, взяв лично, это скольких же он своих сподвижников от греха корысти уберёг? – говорит Коридон.

– Да кинул он своих сподвижников, – возражаю я. – Кинул. Не дал уполовинить. Они внакладе не остались, думаю. Они потом отыгрались. Наверное. Нет! На словах у того самого, ныне покойника, сплошной патриотизм. А где, скажите мне, этот самый патриотизм? Почему долларами взял? Если патриот, должен был рублями брать! – издеваюсь я.

– Ты патриотизм с идиотизмом не путай! – сказал мне Коридон.

А про себя подумал, наверное: «Вот не было у меня тогда миллиона, потому меня и не взяли в команду. А ведь как обещали!».

Глава 11. Эссе о запятой

Рассказываю. Дело было так.

Было лень. Было влом. Потом пришёл Коридон. Коридон заявился неожиданно, утром. Зашёл в гости и с ходу объявил цель своего визита.

– Из лука стреляешь? – спрашивает.

– Стреляю, – говорю.

– Дай с луком пофотографируюсь.

– Зачем?

– В Сети размещу. Пусть завидуют.

– Давай, – говорю.

Снарядил я ему лук. Дал снаряжение. Стрелы. Поставил к стенке. Он попозировал. Я снял его на его мобильник. Потом повёл его к мишени. Полдюжины стрел в яблочко повтыкал. Коридон попозировал. Я снял. Потом в Интернете вижу фото Коридона с луком и стрелами и подпись сопроводительную: «Мы с Сашей из лука теперь стреляем. Каждый день».

В прошлый раз он говорил, что мы с ним книгу пишем. Он – свою, я – свою. Коридон её и сейчас, наверное, пишет. У меня с того времени уже десяток из печати вышло.

Вы спросите: при чём здесь история с запятой? Рассказываю. Написал я рассказ. Когда перечитывал, нашёл, что вместо точки машинально поставил запятую. «Потом исправлю», – подумал. Так и забыл.

Рассказ повисел в Сети. Потом пошёл в журнал. Из журнала – в сборник. Затем оказался в книге. Везде были редакторы и корректоры. Сам вроде проверял и вычитывал. Читатели вроде как читали. Да и я вроде себе пометку оставлял на полях, что запятую на точку надо бы заменить.

Листаю недавно годичной давности книгу. И что? А то, что как была эта самая запятая вместо точки, так и осталась. Бессмертная она, запятая эта.

Вот и я сказал Коридону, что, может, и в самом деле стрельбой из лука займешься? Чего откладывать на потом? Забудешь потом. И будет у тебя, как у меня с той самой запятой. Замотаешься и забудешь, что из лука собирался начать стрелять. Обиделся на меня Коридон.

– Ты, – говорит, – все мои начинания под откос пускаешь. Как с книгой. А я и вправду её пишу.

– Двадцать лет?

– А ты как думал? Шедевр надо выстрадать. Чтобы, как у тебя с той самой запятой, не получилось. Я в отличие от тебя ничего не забываю.

В качестве резюме, эссе всё-таки. Я полагаю, суть его в том, что не следует откладывать на потом ничего. Запятую особенно. Не будет потом никакого «потом»!

Глава 12. Эссе о простом человеке

Рассказываю. Дело было так.

Зашёл в гости Коридон и с ходу заявил, что он на меня обиделся. Выяснять, за что, было делом муторным и долгим, потому во избежание, так сказать, и времени экономии ради я в опережение сказал, что извиняюсь.

– Ты представляешь, какая сука – Гена? – продолжал свой напор Коридор.

– Какой Гена? – обречённо спросил я, понимая, что пока спас только самого себя, но никак не не известного пока мне Гену, чьи прегрешения мне пока неведомы, но уклониться от получения этой ценной информации именно сегодня мне не удастся.

– Бондаренко. Это с бородой который. Приверженец исконной славянской культуры.

– И что он сделал?

– Ходит и всем пересказывает свой сон.

– Что за сон? – удивился я.

Краткое изложение содержания сна Гены Бондаренко:

Снится мне сон (это со слов Гены в изложении Коридона). Мы ещё молодые. Я, ты и Коридон. Пошли в лес. В лесу встретили препятствие. Широкая горная река. Слева – водопад. Справа – бурелом. Один выход – через реку переправляться. Коридон предлагает вернуться: мол, как переправляться будем? Я говорю ему, что у меня есть надувной круг. И для Саши я взял круг. А ты, Коридон, сам как-нибудь.

– И что? – Спрашиваю я Коридона.

– Ну как что? Представляешь, какой гад! Теперь ходит и всем свой сон рассказывает.

– Так, а на меня ты чего обиделся? – Осторожно интересуюсь предметом.

– Как чего? Вы о себе позаботились, а я? Мне что? Как мне переправляться?

– И ты на меня за это обиделся? – Удивился я.

– Да! Хотя нет! На тебя уже не обижаюсь. Ты извинился. Но вот Гена! Согласись: вот сука!

– Сука, что круг на тебя не взял, или что теперь ходит и всем сон рассказывает?

– Да за всё.

В тот же день заходил Гена.

– А чего Коридон на меня обиделся? – С ходу вопросил меня Гена вместо приветствия и только потом сказал, – Здрасьте!

– А ты почему на него надувной круг не взял? – Отвечаю.

– Какой круг? – Удивился Гена.

– Ну! Ты кому свой сон рассказывал про переправу через реку в лесу?

– А! Ну это я так. Приснилось мне. А чего? Я же после 12:00 свой сон рассказывал. Значит, можно. А чего? Он заходил?

– Вчера. И сейчас обещал зайти.

– Ой! Я спешу. Потом зайду.

И Гена поспешил по своим неотложным делам.

Глава 13. Эссе про меня и Коридона

Рассказываю. Дело было так.

Нет ничего такого, что рано или поздно не стало бы достоянием всеобщего знания. Все мысли и слова его, Коридона, в этом смысле вовсе не исключение. Потому вначале дальние отголоски. Потом просто мимолётная информация. Затем и вовсе претензии покатили на исключительность момента и первенство мысли и действия в смысле их практической реализации.

Оказывается. Встречает Коридона знакомый. Спрашивает:

– Ты чем занимаешься?

Коридон отвечает:

– Мы с Сашей книгу пишем.

Так лет пять версия про занятия Коридона и не менялась. Потом вроде как надо сменить пластинку. И на тот же самый вопрос у Коридона сменился ответ.

– Мы с Сашей из лука стреляем, – стал говорить он.

Дошла до меня эта весть. Я удивился. Пришёл однажды ко мне Коридон.

– Дай, – говорит, – мне свой лук и стрелы.

– Зачем? – Спрашиваю. – Стрелять не дам.

– Почему?

– Потому. Не игрушка это. Стрела доску в дюйм пробивает. Опасное это дело.

– Да мне посниматься. Подружкам покажу.

Снарядил я Коридона, как полагается. Лук – в левую руку. Колчан к поясу с дюжиной стрел с разноцветным оперением. На левую руку – крага, чтобы предплечье не побило тетивой. На правую руку – перчатка. Коридон поизображал воина с луком. В мишень стрел потом понавтыкали в яблочко и сняли Коридона на фоне меткости на телефон. После фотосессии Коридон пропал на месяц. Только слухами земля полнится, что стрельба из лука – дело модное и перспективное. Вот что значит – пиар в нужных руках.

Потом Коридон на вопрос, чем занимается, опять стал сообщать всем встречным-поперечным, что он с Сашей в бассейн ходит. Год в бассейн ходили, а потом мне надоело. Народу полно. Дорожки узкие. Хлорку ведрами заливают. Да и некогда. Вновь появился Коридон и стал надоедать тем, что мне надо срочно купить абонемент в бассейн.

Я долго отнекивался. Не расстраивать же его, что я в другой клуб пошёл. Там подороже, но людей поменьше и бассейн побольше. Зря, оказывается, не расстроил я Коридона сразу этим известием. Он с месяц после того провокационного разговора ходил повсюду и всем рассказывал, что я разорился и обнищал. Даже на бассейн денег не хватает.

И что теперь с этим делать? Как жить? Может, как и всякой другой злобной акуле, рыб-прилипал поменять? Вот только куда от коридонов денешься? Ведь это я только из вежливости, говоря о Коридоне, ранее на Андре Жида ссылался. Тот тот еще плагиатор насчёт темы Коридона выискался.

Граждане, читаем сатиры Ювенала. Это который знаменитый поэт из Древнего Рима. Децим Юний Ювенал, если по-полной и с уважением. У того тоже про Коридона в 9-й сатире упоминается. На века прославил аркадского пастуха.

Потому, что бы вы ни делали, всё это уже придумано до вас. Как и истории про коридонов и их странности.

Глава 14. Эссе о незнании, которое продлевает жизнь
Или эпитафия33
  Эпитафия – в данном случае литературный жанр: краткие тексты по случаю перемещения в мир иной литературных и нелитературных героев. В этом контексте понимается так: тень ещё с нами, а самого прототипа героя уже с нами нет.


[Закрыть] конкретному Коридону

Рассказываю. Дело было так.

Пришёл Гена. Говорит загадками. Типа, если дословно, то примерно следующее:

– Пишешь?

– Пишу! – Спешу ответить.

– От момента публикации до приглашения на погребение срок небольшой!

– Ты это о чём? – Спрашиваю. – Съешь конфетку лучше. Кофе, может? Может, покормить? Не голодный? Ты случайно не про Коридона?

– Про него самого, – отвечает Гена, складывая из фантика самолётик.

– Неужто помер?

– Ага! Сдох, скотина, – выдохнул Гена, приступая к следующей «Коровке».

– Коридон бессмертен, – отвечаю я Гене. – Это же со времён древних, Греции и Рима, всего лишь тип литературного героя.

– О! А я думал, что Лёша и есть Коридон.

– Нет, – говорю я ему, – до Коридона недотягивает. Коридон бессмертен.

– Нет, – упрямо настаивает на своём Гена и делает ещё один самолётик из фантика от конфеты. – Этот Коридон однозначно смертен. Я его всегда не любил.

– За что?

– Сволочь он! Ну, я пойду? Я у тебя конфет наберу?

– Набери! А лучше бы со своими пришёл.

– Да есть у меня конфеты. Полный карман. Только из них самолётики как-то неудобно делать. Вроде как. Ну, ты понял.

– Понял я. Понял. Жаль, что Коридон самолично не сообщил мне, что помер, – говорю я.

– Да. Согласен. Точно. Ты же сам только что сказал, что Коридон бессмертен. Как я не догадался насчёт…? (Теперь это имя – табу.) Или нет?

– Ладно, – говорю. – Иди, Гена.

– А можно я буду вместо Коридона мыслями делиться?

– Можно, – отвечаю. – Делись. Ты только поинтересуйся сперва, кто такой Коридон, в литературе. А то потом скажешь, что я тебя не предупредил. Но, в принципе, это последнее моё эссе про этого, конкретного Коридона. Надоел. И на тебе. Проект сам закрылся. Это ж надо! Тут сюжет явно похлеще будет, чем с «Дорианом Греем»44
  Дориан Грей – литературный герой мистического произведения Оскара Уайльда «Портрет Дориана Грея». Герой мог быть вечно молодым, старился и умирал только его портрет. Мистика в том, что умер герой на картине – умерло и его земное воплощение.


[Закрыть] и «Шагреневой кожей»55
  «Шагреневая кожа» – мистическое произведение Оноре де Бальзака. Каждое желание героя было исполнимо. Из-за этого шагреневая кожа из антикварной лавки становилась всё меньше и меньше, пока герой не умер, расплатившись жизнью за исполнение своих желаний.


[Закрыть]. Мой недосмотр. Надо было Коридона предупредить, что, пока есть ему что сказать, он бессмертен. Забыл!

– Ты? Забыл? Да ты, наверное, нарочно ему это не сказал? – Улыбнулся Гена. – Я ещё конфет наберу?

– Бери!

Если бы нашему конкретному Коридону было что сказать, он бы тоже был бессмертен. Но зачем бы я стал человека расстраивать? Неведение иногда продлевает жизнь. Разве знание истинного положения вещей помогло Дориану? Или Рафаэлю? Только мучились от своей просвещённости. Вот я и поберёг Коридона нервы.

Теперь всё. Проект закрыт окончательно. Правда, Гена настаивает на продолжении. Зря, наверное. Потом сам же и пожалеет.

Глава 15. Эссе об обратной стороне славы

Так и знал. Едва похоронил литературного Коридона под грудой смятых черновиков, как началось. Звонок на звонке, и вопрос:

– Он что? Помер?

– Кто он?

– Коридон.

– Да! Подтверждаю. Безвременно почил в бозе.

– Жаль. Я его ещё вчера видел.

– Кого его? Коридона?

– Ну да!

Понимаю, что это какая-то путаница, поэтому пытаюсь внести некоторую ясность:

– Кого видел? Коридона? Как его можно видеть? Его же не существует. Вернее, существует, но только условно, как литературный герой.

– Какой такой литературный герой? – Возражают, расстраиваясь, звонившие.

– Ты что? Расстроился/расстроилась? – Удивляюсь я, стремясь получить теперь максимум информации. – Ты кого имеешь в виду?

– Ну как же… Он сам мне говорил.

– Он – это кто? И что он говорил?

– Говорил, что он есть твой Коридон в серии эссе.

– Во как! Не знал.

Не буду насылать тумана. Сразу всё проясню. Оказывается, основных претендентов на то, что именно он и есть Коридон, оказалось трое. Разъяснилось, что все трое ранее убеждали окружающих, друзей и знакомых, что приходят ко мне в гости, рассказывают мне разные-преразные истории и ознакамливают меня со своими теориями. Я их описываю на бумаге с последующей публикацией ради ознакомления с ними широких масс читателей.

Поразило меня именно то, что претендентов на славное имя Коридон три. Я-то, грешным делом, полагал, что Коридон один, что герой он, герой собирательный и литературный. Ан нет. Нашлись претенденты на этого литературного героя в качестве реально существующих мыслителей. И ведь в каждом эссе я как бы завуалированно разъяснял, что это всего лишь живущий самостоятельной насыщенной жизнью литературный персонаж.

Поэтому, как только я покончил с Коридоном, все те, кто считал его конкретным лицом, которое, по их же словам, управляло моим литературным творчеством, и в самом деле обеспокоились и обратились за деталями: когда помер? когда похороны? когда поминки? как будет увековечена слава Коридона? в бюсте? в мраморе? или в табличке на доме с надписью: «Здесь жил Коридон». И годы жизни и славы.

Что особенно поразительно, так это разочарование звонивших на предмет того, что реальный, примазавшийся к славе Коридона персонаж жив и здоров. И это особенно поразительно.

Глава 16. Эссе о бессмертии

«Эссе друга» – серия моих рассказов про мысли и диалоги с условным литературным героем Коридоном. Есть такой персонаж в мировой литературе. На этого героя-мыслителя, вернее, его мысли и философию по актуальным вопросам современности, ссылался Андре Жид66
  Андре Жид (Андре Поль Гийом Жид; «е» не читается, ибо француз, 1869—1951) – французский писатель-коммунист из протестантов. Лауреат Нобелевской премии по литературе 1947 года.


[Закрыть]. Упоминал его и знаменитый древний поэт Децим Юний Ювенал77
  Децим Юний Ювенал (60—120) – великий римский поэт-сатирик.


[Закрыть].

Но и они не были первыми. Аркадский пастух-мыслитель, он же Коридон, жив с древнейших времён и процветает до наших дней. Раз так, то не мне его и хоронить.

Другой вопрос, что на имя этого самого мыслителя есть множество претендентов. Пробовал я похоронить своего литературного Коридона. Не получилось. Меня постигла неудача. В первый день отдельные читатели решили, что умер конкретный прототип.

– Когда поминки? Когда помер? От чего помер? – Интересовались люди, ему близкие.

Потом ещё два претендента на роль похороненного мною Коридона-мыслителя объявились. Каюсь. Всех троих претендентов знал и, слава богу, сейчас знаю, ибо они живы и здравствуют. Полагаю, что сами в этом виноваты. Дело в том, что они всем рассказывали, что именно с них я пишу своего Коридона и всё написанное не что иное, как их сокровенные мысли.

Когда число претендентов на роль моего литературного Коридона-мыслителя превысило число в 20 экземпляров, из которых более половины – это те, о чьём существовании я и слыхом не слыхивал, то, каюсь, осознал: мой Коридон бессмертен!

Люди будут приходить и уходить, а Коридон-мыслитель всё так же будет делиться своими суверенными теориями и мыслями дальше. Коридонов-мыслителей на самом деле бесчисленное множество. Как звёзд на небе. Если за тысячи лет их число не убавилось, а продолжает множиться, то не мне их хоронить.

Поэтому по многочисленным, как это говорилось ранее в отношении повышения цен на жизненно важные продукты жизнеобеспечения, просьбам трудящихся я воскрешаю своего литературного Коридона. Учтите главное. Коридон – бессмертен. Поэтому продолжение следует.

Глава 17. Эссе о Коридоне, Турции и…

Рассказываю. Дело было так.

Коридон вернулся из Турции и сказал:

– Больше не поеду!

Я удивился и спросил:

– Почему? Больше совсем не поедешь? Не понравилось? Там плохо?

– Нет! Не поеду, потому что деньги кончились.

– А когда деньги появятся? – Вновь задал я ему вопрос.

– Когда появятся, я не знаю, – ответил Коридон.

– Ты про что? – Уточняю вопрос. – Про то, когда появятся деньги? Или про поедешь или не поедешь, когда появятся деньги?

– Когда появятся, снова поеду, – говорит Коридон.

Вот и разговаривай с этими коридонами.

Всегда двоичность и двойственность, противоречивость в суждениях и запутанность в мыслях, некорректность в ответах.

Однозначно теллурового гвоздя ему в голову не хватает88
  Теллур – химический элемент под номером 52. Пятый период. Группа номер 16. Более подробно при появлении надлежащего интереса смотри периодическую таблицу химических элементов имени Дмитрия Менделеева. Что касается теллуровых гвоздей, способа их применения и эффекта от забивания в голову, читать у Владимира Сорокина в романе «Теллурия» (2013). Знатный троллинг в том числе наших титиров, сатиров, коридонов и других всяческих персонажей литературы и нашего бытия.


[Закрыть].

Глава 18. Эссе о привязанности, но без Коридона

Он был настолько известным человеком,

что ему бесплатно чинили обувь. И одежду.

Коридон

Лекции обычно длятся долго. Но по сути, по формальному признаку все лекции можно разделить на две большие группы. Те лекции, которые обязательные. Которые еще и конспектировать нужно. Вы в курсе. В институте, например. И лекции, которые можно не конспектировать. Можно просто слушать. Потом в свободной форме позадавать вопросы и поуточнять детали.

Концепция лектора временами бывает весьма познавательной. Хотя и редко. Обычно, если дело касается книг, всё ограничивается пересказом содержания книги автором и хвалилками приглашённых товарищей, тон которых задают организаторы мероприятия. И хорошо, если будет фуршет. Все дисциплинированно хлопают в ладоши, кося глазами на накрытый стол или дверь, за которой этот стол с фуршетом должен быть. И тихо ненавидят официальных гостей, которые затягивают процесс ожидания прихода второй, лучшей части лекции.

Иногда лекции бывают вполне себе интересными. Особенно если главному действующему лицу есть что сказать и то, что он говорит, действительно интересно. А может быть, даже и полезно. Хотя бы потому, что заставляют самим себе задать вопросы и подискутировать на тему содержательности изложенных концепций и идей. Особенно в том случае, если эту идею в качестве шаблона можно приложить к собственным размышлениям и практикам.

Случайно я попал на выставку художника. Картины. Картины. Картины. Потом лекция. В ходе которой художник бегло рассказал про себя, расписал в красках своё творчество и выдал несколько интересных идей. Одну мысль я запомнил и теперь пересказываю. Эссе моё будет в трёх частях и завершится послесловием.