Текст книги "Боятся ли компьютеры адского пламени"

8. «Метростроители»; Марс, район Лабиринтис Ноктис

Фидерный космопорт располагался неподалеку от одного из циклопических каньонов системы Валлес Маринерис. Две недели полета пролежал Данилов как полено в состоянии ограниченного биостазиса, а, «примарсившись», без заезда в родной солнечный город, взялся за работу в вахтенной бригаде тоннелеукладчиков. Бригада методично рыла тоннели в районе Лабиринтис Ноктис, пробивая дороги с плато ко дну каньона. Перепад высоты – пять километров, длина тридцать-сорок километров, грунт реголит, кварц и железная порода.

Маньяна трудился во второй бригаде, там, где и Данилов, только в другом звене. Устроиться в то же самое звено, убрав какого-нибудь работягу – означало привлечь ненужное внимание. Гангстер сразу мог уловить, что на него идет охота, и скрыться – вынюхивай потом его по марсианским темным углам. А то и сменит личину по-новой и упорхнет куда-нибудь еще.

В первый день Данилову было в общем-то недосуг заниматься Маньяна-Анпилиным. Он вел здоровую производственную жизнь. Конечно, тоннели прокладывал, прожигал и прорывал здоровенный комбайн, оставляя после себя аккуратные брикеты из вынутой породы. К тому же он прессовал и спекал стенки направленными взрывами, а затем раздувал полиуглеродную кишку. Она прилипала к стенкам, заполняя неровности и трещины и быстро твердела, фиксируя грунт лучше бетона. Потом широкополосный лазер «прошивал» в полиуглероде оптоэлектронные цепи, чтобы мерцали на стенах голографические дорожные знаки и объявления на интерлингве.

Сам Данилов сидел во второй рубке комбайна и пристально следил за тем, чтобы полиуглеродный слой аккуратно ложился на свежие стены тоннеля. Если они, паче чаяния, начинали сыпаться, надо было подзакрепить их жесткими металлокерамическими скобами. Еще ему вменялось приглядывать за тем, как лазерный свет «прошивает» полиуглерод, и если что-то не так, менять частоты, фокусировку и «перешивать».

Ну и вдобавок мастер смены, зануда, без устали выдавал Данилову непрерывный поток наставлений, гнусаво лопоча в допотопный токер.

Мастер задержал Данилова и после окончания смены, заставив «перешить» участок стены метров в сорок. Когда особист бросился искать бандита, тот уже был наверху с важной сверхурочной работенкой – столбил участки для будущих лифтовых и аварийных шахт. Так что пришлось вернуться обратно, если точнее в стойбище.

После окончания смены работяги разбивали индивидуальные жилые модули в готовой части тоннеля и занимались кто-чем. В основном «оттягивались» чисто по-пролетарски, засунув в разъем за ухом кристаллочип с каким-нибудь игровым софтом. Софты были в основном левые – из закрытых зон. На Марсе закрытых зон, слава Гольдманну, пока не было, но простые тоннелеукладчики (в отличие от соларитов) открыто тянулись к чуждой культурной продукции.

Поэтому ныне и присно их топорные кибердвойники носились среди мимиков дворцов, борделей, отелей, пещер и других помещений, в которых стояли сундуки с блестящими сокровищами, рычали злые жирные драконы или лежали с томными вздохами круглозадые принцессы. А если работяги уставали отдыхать в игровой сенсоматрице, то добродушно матерясь, устраивали тараканьи бега (эти твари вырастали у заботливых людей до пяти сантиметров), или толковали о том, как их затрахало выполнение долбанного плана.

У некоторых камрадов глаза были такие «спелые», словно они только что пропустили нокаутирующий удар в челюсть и поцеловались с полом. Но скорее всего это пускали сок вшитые в ткани микрокапсулы с каким-нибудь дешевым суррогатным опиатом, или синтетическим хэшем, вроде тетрагидроканнабинола. Впрочем, явись сейчас с облавой токсикологическая команда из Службы Общественного Здоровья, все глюкокапсулы вместе с их содержимым будут немедленно расщеплены доблестными нанозащитниками организма.

Никакие напарники и сотруднике не могли помочь Данилову – только одиночество и скрытость способствовали в этом розыскном деле. Благодаря психопрограмме Данилов мог легко вжиться в любой образ, хоть каннибала. Вжился он и сейчас, но при этом ощущал все время странное удивление. Он стал удивляться тому, как живут люди за пределами солнечных городов.

Что же получается: солариты пользуются давно отлаженными производственными и проектировочными системами с дублированием и триплированием надежности. Твори – не хочу. А если не заладилось, то творческие успехи легко изобразить, устроив шумиху в сетевом пространстве с рекламными клипами насчет «величайших достижений» и виртуальным вручением премий где-нибудь на вершине Эвереста при миллиардной аудитории.

В тоннелях, шахтах и на плантациях вряд ли получится что-нибудь подобное. Здесь новейшая техника, созданная в соларитских лабораториях, зачастую фурычит кое-как. Здесь все кропается и кромсается на живую соплю. Здесь надо идти за сверхсовременным комбайном и добивать молотком. Отнюдь не гладко и чисто получается у машин, пусть они и элементы великого Киберобъединения, которое посылает свои сверхразумные команды с невообразимой быстротой по решетке спецсвязи. Все делается согласно велениям бесконечно мудрых гиперкомпьютеров, и тем не менее что-то непременно сбоит, ломается и идет через жопу.

Торопливо бегут трещины и вздутия по только что проложенной стене, откуда-то капает кислота на макушку, прохудился санитарный блок и примитивно несет говном, тянется зеленая сопля из носа работяги…

На второй день, после окончания смены, когда Данилов едва отделался от зануды-мастера, Анпилин-Маньяна уже припахался на проверку подстилающих пород с помощью гаммаспектрометра.

Низ – это вам не верх, так что можно было поискать гангстера по штрекам. Данилов, взяв дополнительный аккумулятор и пакет с дыхательной смесью, отправился на «прогулку», но не прошел и десяти шагов, когда к нему подкатило трое работяг из его звена.

– Слушай, малый, где ты раньше работал? Что-то ты обращаешься с комбайном, так же ловко как девчонка-целочка со старым мудаком. – прогундосил самый старший из них, могучий, с позолоченной прядью в бороде. Правда, когда Данилов отключил от себя его мимик, тот превратился в пузатого довольно потертого мужичка.

– Конечно, я же на Фобосе вкалывал в грузовом космопорте. – стал отбрехиваться Данилов согласно своей легенде. – Третий терминал. Это стеллажные склады плюс трубчатые причалы. В них влетают, что твой хер, коробчатые контейнеровозы, а вдоль ползают козловые краны и утаскивают контейнеры в складские ячейки. Улавливаешь? Вот я сразу с пятью кранами управлялся. Я и на навалочном причале работал, там стаккером командовал, это такой перегружатель для сыпучих…

– А чего уволили-то, если ты специалист весь из себя? Уж не по собственному ли желанию? – спросил средний по возрасту, но самый высокий, с длинными пальцами, похожими на гвозди, и с каким-то жеванным лицом. Хотя мимик придавал этому работяге вид перезагорелого и перекачавшегося Геркулеса, был он явно из числа «мутных». Почему кибероболочки инкубаторов таких типов не отбраковывают?

В вопросе липового Геркулеса содержался подвох. «По собственному желанию» увольняли только стукачей и информаторов, которых Главинформбюро перетаскивало на новое место службы. Остальные, чтобы перевестись, добивались всяких справок от врачей. Никому не позволялось самовольно бродить туда-сюда по космическим рабочим поселкам.

– Айболиты рекомендовали повышенную силу тяжести, чтобы мне не рассыпаться; проблемки с кальцием, так что – переводка по медицинским причинам. – объяснился Данилов.

– У нас, кстати, все должны «прописываться». – сказал приземистый красномордый дядька, обходящийся без всякого мимика, и протянул фляжку с противным белковым запахом, ну просто гнилая сперма. – Вот этим. Ты, брат, не граф, так что никаких исключений.

– Сегодня не могу. Дерьмово чувствую. – Данилова и вправду замутило. – А завтра все чин-чином сделаю.

– Ну сейчас мы тебе самочувствие вмиг наладим.

Один из этих алкашей проклятых сразу заехал Данилову в физиономию, но тот не мог показать, что у него реакция и навыки особиста, прошедшего школу Борибабина.

Данилов лишь слегка крутанулся и подставил вместо челюсти плечо. Все равно мало не показалось. И драться пришлось с напускной неуклюжестью. Из-за это получил ударов больше, чем за весь последний год.

Особист уложил высокого хуком в челюсть, свалился под кулаком красномордого, но следом подсек его, зацепив ногой за лодыжку.

Когда все изрядно извалялись, «златобородый» дал знак, чтобы Данилова больше не трогали.

– Ладно, ладно, прописался, новенький. Давай только без обид. Можешь звать меня «батя».

Данилов поднялся и сплюнул кровь – тьфу ты, отделали как щенка.

– Тут, батя, во втором звене Маньяна есть такой. Как бы нам повидаться.

– Зачем тебе этот клоп Маньяна? – спросил красномордый.

– Мы с ним вместе вкалывали на Гаспре. Это в Поясе.

– Не думал, что у него такая обширная трудовая биография, он ведь тоже неумеха вроде тебя. Вызови его токером или пошли ему «таракана» с письмецом.

– Понимаешь, я хочу, чтобы это был сюрприз. В жизни всегда должно быть место неожиданности. – растолковал Данилов.

– Ага, чтобы он обосрался с испугу. – «батя» заржал совсем как конь. – Подозреваю, что он задолжал тебе пару соларов или увел у тебя маруху. Такой ведь жук, сразу видно. Ладно, подойди через полчаса, я попробую выманить его из шахты.

Пожалуй это был наиболее надежный вариант. Данилов вернулся в свой жилищный блок, умылся с помощью квазиживой мочалки-грязеедки, разобрал и снова собрал свой импульсник. Потом его навестил мастер, который долго развивал тему про каких-то тварей, похожих на кляксы и бульбы, которые якобы водятся на Марсе – насилу выпроводил его. Чертов мастер был коммунаром из низовой ячейки Актива и явно предпочитал витать в облаках вместо того, чтобы заниматься улучшением морально-информационного облика своих подчиненных.

А когда Данилов собрался уже отчалить на встречу с Анпилиным, случился толчок. В токере сразу послышался голос центральной сейсмологической службы.

– Район Лабиринтис Ноктис. Квадрат 3а8, зафиксирована сейсмическая волна, 14 полубаллов по шкале Фензеля, предположительно смещение слоев грунта, производится проверка вулканической активности и возможного движения воды.

Вулканическая активность в Валлес Маринерис за все время наблюдений, начиная с 2003 года, была чрезвычайно низкой. Но ведь что-то же породило эту циклопическую систему каньонов. И это «что-то» обладало чрезвычайной мощью. Горячая мантия на Марсе лежала куда глубже, чем на Земле, но если уж лава прорывалась наружу, то просто взрывала толстые слои льда.

Колоссальные потоки кипятка и пара оставили после себя невероятно красивые каньоны., Если кто-то на Марсе и проживал во времена таких катаклизмов, то мог легко получить травмы, несовместимые с жизнью…

После толчка Данилов своим служебным умом сразу помыслил об Анпилине. Он там ниже на сто метров. А если все – его происки? Этот гад мог уже опознать особиста, затем подыскать приличный ледовый пласт и импульсной бомбой испарить его.

Данилов двинулся к створу шахты. Здесь, в главном тоннеле, давление воздуха было достаточными, чтобы ходить без дыхательной маски, поэтому особист услышал кое-что. Он услышал шипение. Именно такой звук производит вода, взаимодействуя с перекисями. А перекисей в красноватом марсианском грунте – более чем достаточно.

Тоннель качнуло еще раз и он увидел людей из рабочей смены, которые неслись как беговые тараканы в его сторону, бросив к чертям собачьим дорогостоящий комбайн. А потом полиуглеродная стена в нескольких местах стала трескаться словно крекер.

– Тикай, мудила, шухер нешуточный, – закричал откуда-то мастер по радиоканалу, а даниловский джин, вернее джинов модуль безопасности, придурочно советовал немедленно подняться на поверхность и вызвать марсолет.

Данилов бросился «тикать», сзади кто-то тяжело топал, спереди тоже мелькали грузные задницы, до подъемника было ровно сто пятьдесят метров двадцать три сантиметра, как сообщил услужливый джин. Но от этого легче не становилось.

Для сгущения атмосферы ужаса и мрака тоннель словно ушел в сторону и Данилов, утратив почву под ногами, шмякнулся оземь, а следом послышался мощный объемный шум – так бьет вода вперемешку с песком. Увы, с той стороны, где находился спасительный подъемник, перла грязевая волна. Данилов метнулся вслед за какой тенью в штрек, который из-за своей незначительности отсутствовал на план-карте.

Люк зрачкового типа раскрылся перед особистом, а затем прилежно закрылся сзади. Данилов пополз, вернее запрыгал как лягушонок по наклонной, пытаясь сориентироваться с помощью инфосканера. Но тот улавливал только разлетающиеся обрывки суматошных радиообменов. Люди вопили от ужаса, кто-то уже надолго замолчал, управляющая система Тоннелестроя, похоже, не въезжала в ситуацию, а центральная сейсмологическая служба явно зачитывала лекцию по основам марсианской геологии.

Дескать, наблюдается не слишком мощный подъем лавы на юго-востоке района Павонис Монс, которым однако нельзя объяснить сильное смещение пластов и таяние ледяного слоя в системе Лабиринтис Ноктис.

Данилов драпал по штреку, который джин так и не смог отыскать ни на одной доступной карте, большинство же остальных тоннелей сейчас было закрашено серой мутью – никакой информации оттуда не поступало.

Штрек основательно тряхнуло и Данилов стал куда-то проваливаться вместе с потоками реголита – хорошо хоть биополимерная маска успела обхватить голову. С последним криком СОС напрочь исчезли радиоканалы, а заодно и вход в решетку суперсвязи.

Данилов шлепнулся в бурный грязевой поток и понял, что здесь, в чреве у Марса, не то, что его утонувшее тело, сам чип Фрая вряд ли отыщется. Но совесть его внушительно произнесла: «ЧИП ФРАЯ НЕ УНИЧТОЖИМ, ЕГО НЕВОЗМОЖНО ПОТЕРЯТЬ. ВЕЛИКОЕ КИБЕРОБЪЕДИНЕНИЕ ТЕБЯ НЕ ПОКИНЕТ, ЕСЛИ ТЫ НЕ КИНЕШЬ ЕГО», и сразу полегчало. Не истребим, вот так вот.

Несмотря на благие мысли, Данилова долго вертело, бросало и тащило. Когда голова наконец вынырнула из потока, перед глазами замелькали кляксы. Они были глянцево-черные, спокойные, не смотря на всю круговерть, и объемные, если точнее бутылкообразные. Боровшийся за плавучесть Данилов все же проверил, не повреждены ли зрительные нервы, не подсажен ли в зрительный центр хаккерский нейроинтерфейс. Тест показал, что нервная ткань не тронута порчей, однако же и кляксы никуда не желали исчезать. Уж не те ли это твари, про которых лопотал мастер-зануда?

Одна из них вдруг опустилась на него. Руки, ноги и тело перестали взаимодействовать с чем-либо. Глаза и уши – видеть и слышать хоть что-то. Зависли нейроконнекторы джина, подключенные к слуховым и зрительным нервам.

Потом зависание рассосалось и джин радостно сообщил, что у него произошел сбой хронометра. Куда-то подевалось две минуты – как марсианской мухой слизало. Инерционный датчик эти две минуты также отчаянно сбоил и как будто показал, что Данилов вообще исчез из нормального пространства-времени.

А когда он «вернулся», то оказался в подземной вернее подмарсной полости. Там он сидел по шею в глубокой луже. Это место казалось похожим на пещеру, которых немало на Земле, но на Марсе – раз-два и обчелся, слишком рыхлые неустойчивые здесь породы.

Да и просто ли это пещера? Данилов выбрался из лужи на относительно сухое место. Какая-то симметрия проглядывается в сводах. В марсианских пещерах не бывает сталактитов, а здесь они были, напоминая по виду лопнувшие перепонки, а по регулярности – колонны.

Данилов прошел вдоль одной из пупырчатых стен. И впечатление такое, что он видит ниши, в которых стоят изваяния.

Если точнее здесь выставлены скульптурные группы, изображающие насекомовидных существ по одиночке и в скоплениях.

Но скульптуры же это скульптуры! Сделанные не из трухлявого реголита, а из какого-то материала, напоминающего металлокерамику.

Да тут просто развернута постоянная выставка на тему «Разумные марсианские пауки в труде и быту».

Неужели великий марсианский народ состоял из вот таких несимпатичных тварей? Хотя как посмотреть, некоторые – вполне приятной наружности.

Пауки жили неспокойно, они ловили друг друга лентовидной паутиной, потом то ли впрыскивали яд, то ли зачаровывали колдовскими силами. Они выхлебывали телесные соки из поверженных противников, так что от тех оставалась одна шелуха, хитиновая скорлупка. Что это было – борьба за самку, спорт, жестокая война, террор правящей клики, буйство толпы или изощренная гастрономия?

На некоторых барельефах победитель выстраивал побежденных в длинные шеренги и высасывал всех по очереди. Причем несчастные жертвы как будто даже радовались этому и поздравляли победителя с заслуженным успехом.

На другой стене изваяния и барельефы демонстрировали, что для всей паучьей цивилизации настали худые времена. В пауках завелся какой-то паразит. Марсиане вначале тощали, потом разбухали и лопались. Из паучьих останков наружу выходили существа, напоминающие бутылки.

Бутылочники как будто выедали пауков. Бутылочники пауков расщепляли и расслаивали. Даже взрывали. Чего только бутылочники не делали с пауками. И бедолагам-паукам нечего было противопоставить вражеской орде: ни симметричный, ни ассиметричный ответ.

А вот еще одна «вершина» падения.

Судя по этой скульптурной группе одни марсиане приносили других марсиан в жертву наглому бутылочнику, как идолу. Налицо прямо-таки поклонение коварному врагу…

Цивилизация пауков завершилась на жалкой ноте «ля».

Паучьи правители принесли всех своих оставшихся подданных в жертву бутылочникам, после чего сильно заскучали и скончались, приняв инсектицидного порошка. Инсектицид просыпался с неба в качестве безвозмездной гуманитарной помощи от бутылочников.

Последнее изваяние явно представляло из себя скульптурный автопортрет последнего паука, мужественно принимающего яд, который насыпан в стоящее перед ним блюдечко…

А не исчезли ли пауки-марсиане со света для того, чтобы очистить место для нас, людей. Ну, в смысле, повторили судьбу динозавров. Мы все-таки как-никак венец творения?

Возвышенным размышлениям и всей экскурсии быстро настал конец, потому что лазерный импульс прожег древнее изваяние всего в двух шагах от Данилова.

Потом пришлось прыгать и скакать, увиливая от «горячего блюда» температурой в десять тысяч градусов Цельсия.

Анпилин. Он самый. Почти не различимый в дальнем конце зала, заваленном обломками, прикрытый мимиком человека-невидимки.

А без мимика становился он вертлявым гоблином. Об этом и в его досье написано – ловкостью гражданин Анпилин обладает чрезвычайной, обезьяньей, как настоящий боевой мутант времен дореволюционного МетаВеба.

«Только откуда мог взяться настоящий боевой дореволюционный мутант в эпоху Великого Киберобъединения? Даже если сделали его в левом клоноинкубаторе, куда потом смотрели наноботы-надзиратели берлинского гипера? – спросил сам себя Данилов и остался без ответа.

Импульсник Данилова был снят с предохранителя и стрелял сейчас с мощностью четыре киловатта среднефокусированным пучком, высекая красочные фейерверки из стен пещеры. Но пока без особого успеха.

Джин разрядил солидную порцию микрокапсул с никотином-плюс. Все как будто стало отчетливое и ближе, даже запульсировало в такт участившимся сердечным сокращениям.

Замечен скальный выступ, почти карниз, проходящий на высоте двух метров от «пола». Неподалеку от выступа что-то вроде сталактита или колонны, сильно похудевшей посредине. Если успеть добежать до колонны за полсекунды, то Анпилин потеряет его из виду и засуетится. Если запрыгнуть на этот выступ, оттолкнувшись от колонны, то противник хорошо откроется.

Мелкий, но гнусный враг жиганул лазерным импульсом чуть ли не по спине, пока Данилов бежал к колонне. Однако особист успел «оторваться» и запрыгнуть на карниз. А потом, между камней, заваливших южный угол пещеры, стал виден приличный кусок Анпилина размером с котлету. Котлета тут же была поджарена. Но гангстера спас панцирь лучевого поглотителя.

Анпилин не погиб, но занервничал, он выскочил из-за камней и побежал в сияющем панцире к какому-то укрытию. Не добежал, голубчик. Ноги отлетели под ударом даниловского импульсника. Однако бандит еще управлял болью, он показывал фигу и одновременно направлял дуло своего импульсника на особиста.

Следующий десятикиловаттный выстрел уничтожил Анпилина. Тело его сгорело на три четверти, труха вылетела через трещины в панцире, брызнувшие, ошметки прилипли к стене.

Особист приблизился к уничтоженному врагу народа.

От того уцелело примерно пол головы и левая рука. Анпилин мог быть или боевым мутантом, или человеком, страдающим прогерией. Острый почти птичий носик, лысая головенка, тощая лапка. Может, направленная искусственная мутация и базировалась на генах, ответственных за прогерию. В самом деле – эта болезнь ведет к ускоренному старению, но заодно и к ускоренному развитию.

Данилов мог полностью испепелить то, что осталось от Анпилина, но почему-то не стал делать этого. Имелся какой-то оттенок жалости к этим отбросам бытия. Почему-то не хотелось с рычанием хищника превращать их в стопроцентный порошок.

Данилов сделал еще шаг к останкам, чтобы наклониться и выколупать капсулу Фрая, но не тут было. Неожиданный грязеворот поглотил бывшего Анпилина со всеми его «примочками».

Данилов, ойкнув, отшатнулся от густой чмокающей грязи, поскользнулся, упал и неожиданно оказался в окружении бутылкообразных кляксочек. Именно эти как будто невинные создания с десяток миллионов лет назад буквально разорвали в клочья марсианскую паучью цивилизацию. Поверхность у бутылочников была какой-то нереальной, очень черной, очень гладкой, слегка мерцающей. Словно являлись они каким-то голографическим трюком.

Марсианский черт дернул Данилова поднести палец к одной из этих штук. И не донес на десять сантиметров, но бутылочник уже удлинился, уже присосался и мигом втянулся вовнутрь. Внутрь Данилова. Никаких неприятных ощущений, но и приятных тоже. Ах, как он стал сокрушаться. Ему ведь предстояло быть фактически беременным и разорванным размазанным страшной тварью, он должен был повторить судьбу миллионов невинных марсиан.

Но, по счастью, бутылочнику что-то не понравилось внутри, он нежданно-негаданно надулся на кончике другого пальца, а потом слетел с него и успокоился в куче своих товарищей, хотя и стал крупнее размерами.

Итак, какое-то существо прошло сквозь тело Данилова. Джин через органосканер зафиксировал лишь повреждения незначительного количества протеинов да умеренное падение гемоглобина и сахара в крови. Не исключено, правда, что бутылочник совершил нечто пока неопределимое в организме Данилова. Но особист с помощью психокода стер лишние переживания из своего мозга, чтобы сконцентрироваться на главном.

Грязеворот, поглотив останки Анпилина, стал распространяться вверх и вширь, распространяя густые клубы пара. Он был опасен, но уже как-то буднично. «У НАС НИКОГО НЕ ЗАБЫВАЮТ И НИКТО БЕССЛЕДНО НЕ ИСЧЕЗАЕТ», дежурно поддержала совесть. И в самом деле, командир, ответственный за исчезновение чипов Фрая своих солдат, получает «вышак». Точно также, но в свое время древние греки казнили и самых успешных стратегов, если те не смогли предать ритуальному огню тела своих погибших бойцов, всяких там гоплитов и архимандритов.

Вся пещера вибрировала, подвергаясь ожесточенному напору горячих полужидких масс, со сводов через многочисленные трещины сыпался реголит.

Данилов мужественно искал пути отступления и не находил их. Предстояла не загадочная гибель от таинственных тварей, а обычное захоронение живьем. Какая-то каменюка, долбанув по загривку, сшибла с ног, по беспомощно распростертому телу реголит лупил крупными и мелкими комьями как очумелый садист. Скоро, скоро переломает все кости и сдавит легкие так что…

Но джин работал, он искал контакты. Он искал выходы. И не зря – кажется, нашел. Какая-то аварийно-спасательная система пробилась к Данилову. Оставшееся в наличии пространство стало заполняться быстро растущими монополимерными пузырями. Очевидно они замедляли падение свода и наступление грязи. Но не останавливали. Когда потоки мокрого реголита уже были готовы утопить Данилова, какая-то биосинтетическая змея, мало отличимая от настоящего сетчатого питона, схватила его, обвила и куда-то потащила.