Текст книги "Тайны исчезнувших цивилизаций"

Европейцы, узнавшие о камнях из Хамы, обратили внимание и на другой город – Алеппо, где подобный камень был встроен… в стену мечети! Мало того: то ли потому, что камень являлся неотъемлемой частью мусульманского храма, то ли по другой причине на протяжении многих десятков лет среди местных жителей существовала (и существует) вера в его чудодейственную силу – он якобы исцеляет от слепоты. Десятки и сотни тысяч людей – с простым конъюнктивитом и действительно слепых – сотнями лет терлись о камень, дабы исцелиться, и почти стерли все, что на нем было выбито камнерезами. К тому же, прослышав о том, что подобные камни в Хаме стали изымать «из употребления», фанатики выколупали камень из стены мечети и унесли в неизвестном направлении. Лишь спустя много лет, обнаружив, что вандализма со священными реликвиями вроде бы не происходит, жители вернули камень на место – обратно в стену.

И.Д. Дэвис в свое время находил надписи, подобные изображенным на камнях в Хаме и Алеппо, вовсе далеко от первых – в горах Тавра, на скале. Огромное наскальное изображение он обнаружил над рекой Ивриз. Там было изображено не только письмо, но и некий рельефный рисунок. А когда этим занялся археолог А.Г. Сейс, то выяснилось, что такого же характера надписи есть и в других местах региона. В течение многих лет из разных районов Малой Азии уже поступали сходные сообщения. «Мы ленивы и нелюбопытны», – мог бы сказать Сейс словами Пушкина в докладе Обществу библейской археологии в 1876 году, когда впервые систематически подошел к немногим находкам. Имелись даже остатки строений Богазкея. а также рельефы неподалеку от деревни Аладжа-Гюгок на реке Кызыл-Ирмак. Сообщения были: одно – 1839 года, от Шарля Тексье, другое – 1842 года, от Уильяма Гамильтона. Развалины Богазкея представляли собой величественные руины крепости, игравшей в прошлом несомненно не последнюю роль и бывшей населенным городом.

В двух милях от города находится так называемая «исписанная скала» – Язылыкая. В отвесной скале Язылыкая имеется природный уступ с такими же отвесными стенами, образующими нечто вроде ниши, а на этих стенах высечен выпуклый рельеф из человеческих фигур. Они идут будто двумя процессиями навстречу друг другу и сходятся в центре ниши. Трудно определить, связаны ли эти две процессии только композиционно (для красоты), или в их движении навстречу друг другу кроется какой-либо смысл, и вообще – движутся ли они? Фигуры, застывшие в шаге, не обязательно должны быть реалистическим изображением ходьбы или бега. Может быть, загадка ниши Язылыкая настолько глубока, что потребуется не одна сотня лет для ее прочтения, а возможно, перед учеными рядовой рельеф… По сторонам фигуры в Язылыкая обрамлены иероглифами. Среди развалин Богазкея тоже стоял камень (Нишан-Таш), на котором была иероглифическая надпись.

Правда, он очень сильно выветрился. В Аладжа-Гююке были ворота, по сторонам которых стояли сфинксы. В изобразительном плане они, конечно, уступали египетским. Хеттские объемные фигуры иногда выглядят смешно (сфинксы были объемными). Западнее деревни Аладжа-Гююк встречаются скальные рельефные изображения Гявур-Калеси. А над Смирной и вовсе стоят скульптурные портреты, которые еще Геродот принял за изображения египетского фараона Сесостриса и нимфы Ниобеи.

Обе эти фигуры А.Г.Сейс внимательно осмотрел в 1879 и 1880 годах. Новый его доклад в Обществе библейской археологии категорически отверг причастность Египта или кого-то иного к найденным заново памятникам. Ясно одно, сказал археолог: мы имеем дело только с хеттской культурой, и Библия права в том, что этот народ действительно существовал, а теперь можно уверенно сказать, – он занимал территорию, по крайней мере, к северу от Месопотамии, а скорее всего, хеттскими племенами была заселена вся Малая Азия.

В последующие двадцать лет оказалось, что изображения, подобные обнаруженным, скорее трудно не заметить, чем найти: ими изобиловали Тавр и Антитавр.

Хуманиа и Пухштейн (1882-83), Рамсей и Хогарт (1890), Шантре (1893), Хогарт и Хэдлем (1894), Андерсон и Кроуфут (1900), да еще и более ранние раскопки 1879 года в Каркемише, предпринятые Британским музеем, выявили в общей сложности более сотни памятников, так или иначе относившихся к эпохе хеттов. В невероятных местностях: в Вавилоне в 1899 была обнаружена при раскопках стела с хеттскими надписями. В сходном стиле памятники в 1888 и в 1892 гг. обнаружила немецкая экспедиция в Северной Сирии, в Зинджирли.

В 1900 году Л.Мессершмидт опубликовал свод хеттских надписей, и оказалось, что одних только текстов к этому времени обнаружено девяносто шесть! Кроме того, было множество других находок, в том числе печатей хеттского типа.

А ведь в 1887 году были обнаружены (вернее, осознаны) находки в Эль-Амарне. Клинопись из Ахетатона содержала административную и дипломатическую переписку Аменхотепа III и его сына Аменхотепа IV (Эхнатона) примерно с 1370 по 1348 гг. до н. э. В этих письмах часто упоминался царь страны Хатти, рассказывалось о продвижении его войск. Было среди них и письмо самого Суппилулиумы, поздравлявшего Эхнатона с восшествием на престол Египта! Было там и два письма для царя неведомого государства Арцава, написанные на неизвестном языке.

Первым, кстати, обратил внимание на принадлежность этого языка к индоевропейской группе норвежский ученый И.А.Кнудтсон, когда изучал письма в 1902 году. Правда, тогда, как часто бывало в археологии, никто не обратил на его высказывание ровным счетом никакого внимания… Кусочки текстов именно на этом языке неподалеку от Богазкея обнаружил Э. Шантре. Было это в 1893 году.

И вот Г.Винклер нашел целую библиотеку – 10000 табличек! И они написаны на языке табличек «из Арцавы»!

Не все, но большинство… Среди них, по счастливой случайности, которая всегда сопутствует удаче, найден тот же самый текст договора между Рамзесом II и царем Хатти.

Египетский вариант текста имеет четкую дату –21-й год правления Рамзеса. Хеттского царя удалось тут же «привязать к местности» – определить во времени.

Из обстоятельств находки вытекало и еще одно: видимо, была найдена столица страны Хатти. По крайней мере, на те двести лет, которые вытекали из списка царей Хатти.

Винклер получил его из хеттского текста; и он был расписан примерно с 1400 по конец 1300-х годов до н. э., от Суппилулиумы до Арнуванды. В. ассирийских хрониках говорилось, что царство хеттов было разграблено примерно в 1200 г. завоевателями – народом мушки (мосхи), однако, как выяснилось, не все царство, а та часть его, в которой находилась столица, то есть фактически только Каппадокия. В восьмом веке, как явствует из тех же ассирийских временников, Хатти продолжает существовать, собравшись под начало Каркемиша, и это при том, что мосхи все еще оккупируют каппадокийское царство…

Оказывается, не все так просто: долгие десятилетия хеттские государства, одно за другим, постепенно восстанавливали свою независимость, а затем объединялись под Каркемиш.

До Первой мировой войны ничего нового археологи не раскопали. А то, что раскопали – например, дворец в Сакджагёзю, только изучению истории хеттов это ничего существенного не принесло, 1914 год будто бритвой по живому отрезал исследователей одних стран от других. В результате Богазкей «достался» немцам, а Антанте – все остальное.

Правда, и это «остальное» было немалым: Каркемиш раскапывался экспедицией Д.Г. Хогарта, Т.Е. Лоуренса и Л. Вулли (того самого Вулли, который потом раскопает Ур и Эль-Обейду). Каркемишская экспедиция привезла достаточно камней, но, в отличие от немецких исследователей, англичанам достались только иероглифы. Почти вся клинопись сосредоточилась в Германии. Самым ценным, как оказалось уже спустя много-много лет, был единственный текст, содержавший всего десять клинописных и шесть иероглифических знаков (о нем А.Г. Сейс еще в 1880 году писал статью!), и был этот текст на серебряной накладке так называемой «печати Таркондемоса».

Сейс, Коули, Кэмпбелл Томпсон старательно дешифруют иероглифы и публикуют свои разработки по этому животрепещущему вопросу… Они оказываются никому не нужными и бесплодными. Да и задача была на редкость сложна. Пятеро ученых из разных стран, не зацикливаясь на иероглифах, значительно шагнули вперед, опираясь лишь на сопоставление имен собственных и некоторых топонимов, известных из ассирийских текстов. Эти пятеро – Форрер, Боссерт, Гельб, Мериджи и Грозный. Их выводы практически совпали, и хеттология получила некоторую базу, основание, с которого можно было строить дальнейшую работу.

Выдающейся стала детальная работа Б. Грозного, опубликовавшего ее под названием «Язык хеттов». Вслед за ярким первым наброском 1915 года, этот труд развивал тему принадлежности языка хеттов к семейству индоевропейских, – правда, автор при этом несколько увлекся ложной этимологией. Впрочем, из-за этого последнего обстоятельства многие филологи отвергли работу выдающегося чеха, а вместе с тем и все ценное, что в ней содержалось… В 1920 году его несколько подправил Ф. Зоммер, обнаруживший уже упоминавшуюся аллографию – применение хеттскими писцами шумерских и вавилонских включений в чисто хеттские тексты. Включений было так много, что иногда хеттские слова терялись в них, как несущественные. Другие ученые – И. Фридрих, А. Гётце и Х. Элольф шли тем же путем. И к 1933 году практически все более-менее сохранившиеся тексты уже были опубликованы и прочтены. Эмиль Форрер независимо от Б. Грозного составил также довольно полный набросок хеттской грамматики, но основной упор в своей работе по хеттам делал все же на исторические изыскания и достиг при этом многого. Он издал в одном томе почти все исторические тексты периода Древнего царства и реконструировал почти весь перечень хеттских царей. А его открытие, касающееся восьми языков, которыми пользовались хетты, имеет громадное значение до сего времени.

На сегодня расшифровано и может быть расшифровано практически все, исключая, возможно, самые древние надписи, к полному прочтению которых не хватает реальной исторической и лингвистической баз. Основанием к положительному продвижению в хеттологии стало открытие 1947 года, когда была обнаружена длинная двуязычная надпись (билингва) в Каратепе.

Первое систематическое описание хеттской цивилизации предпринял А. Гётце в 1933 году. А за пределами Германии самым значительным событием стало издание «Элементов хеттской грамматики» Л. Делапорта 1939 года (Париж). Впрочем, американец Е.Х. Стертевант, издавший в 1933 году «Сравнительную грамматику хеттского языка», несмотря на просчеты в сравнительной этимологии, превзошел будущую работу Делапорта. Тот же автор в 1935 году выпустил «Хеттский глоссарий», труд в области нормативной лексикографии. Но первая работа Стертеванта «продержалась» всего семь лет: в 1940 году И. Фридрих выпустил «Элементарный курс хеттского языка», книгу, являющуюся и поныне образцом для хеттологов, а в 1952 году – «Хеттский словарь», «отменивший» работу Стертеванта 1935 года.

Отличительной особенностью раскопок в Малой Азии и Анатолии конца 20-х – 30-х годов явилось деятельное участие самих турок. К ученым, уже зарекомендовавшим себя в хеттологии, Остену, Гельбу, Делапорту, Вулли, датчанам и немцам прибавился Седат Альп с группой. Турки и Боссерт как раз и сделали открытие первостепенной важности в Каратепе. Раскопанная крепость имела два привратных строения, к каждому из которых вел свой коридор из камней; которые были покрыты надписями. Одна из них была сделана на финикийском языке, а другая – иероглифическая хеттская. Еще один такой же текст был высечен на статуе, лежавшей прямо на поверхности (ее никто не раскапывал! – она лежала всегда!). Между хеттским и финикийским текстами не было полного соответствия, но тем не менее это были как бы два подстрочника, сделанные разными переводчиками с одного и того же текста. Вернее, два разных перевода, сделанных независимыми авторами с одного и того же подстрочника. Надо ли говорить, что прочтение иероглифических хеттских надписей получило хорошую базу?

Две войны XX века внесли очень сильную коррективу в хеттологию. В разных странах, принадлежавших и в Первую, и во Вторую мировую войны к разным блокам, сложилось собственное понимание хеттов. У одних – «клинописное», у других «иероглифическое». Однако, не будь этого трагического обстоятельства, возможно, хеттология топталась бы и теперь почти на том же месте…

И еще касательно археологии (из разряда ложной этимологии): американский профессор мисс Хетти Гольдман, занимавшаяся раскопками в Тарсусе в Киликии с 1935 по 1949 год, носит имя исследуемого народа – хеттов. Хотя в судьбе все цепко связано: возможно этимология не столь и ошибочна…

Один из восьми языков, которые обнаружил Э.Форрер, это лувийский язык. Еще тогда, практически на заре хеттологии, высказывались мнения, в частности, профессором А.Захаровым, о возможности принадлежности этого языка к южной группе утро-финских, теперь исчезнувшему. Эту загадку, честно говоря, можно было бы не рассматривать, если бы не значительное количество обстоятельств, возвращающих к этому вопросу. Не столько отсутствие префиксов и своеобразие суффиксов и окончаний толкает к возвращению. Если уж на то пошло, все языки мира сводятся к одному протоязыку Ойкумены (Л.Наровчатская, «Первозванность…», М., «Художественная литература», 1991). А ведь в той же истории хеттов опять встречаются, причем дважды, не зависимые от работы Л. Наровчатской совпадения с нею.

Когда Суппилулиума и его сын Арнуванда II скончались от чумы, престол принял юный Мурсили II. Западные царства восстали, и инициатором смуты была все та же Арцава, которую приходилось покорять и Лабарне (первый царь хеттов, по имени которого титуловались цари, хотя по полному списку царей он был вовсе не первый), подбившая к противодействию Мурсили – Миру, Кувалию, Хапаллу и «страну реки Сеха». Однако молодой Мурсили не ударил в грязь лицом и восстановил за два года положение вещей, причем в покоренной Арцаве в ходе военных действий убил царя-смутьяна.

Распад страны Хатти на множество слабых хеттских государств произошел после завоевания Каппадокии мушками (мосхами).

Наверное, стоило бы воскресить и исследовать вероятность появления хеттов (с лошадьми) в Малой Азии – из Азии Центральной, где связь их с угро-финнами была бы менее спорной, и основания к тому есть, хотя для современного историка пока еще не очень веские: исследователи привыкли не замечать друг друга.

А ведь кроме Наровчатской есть еще и Юван Шесталов, поэт-манси, который независимо от нее в исследовании «Регули» приходит к сходным выводам и даже почти доказывает идентичность древних антов и нынешних ханты-манси. Мосхам и теперь есть прямые потомки – мокша.

Кстати, одного происхождения с венграми (уграми), которым гораздо ближе было до Балкан из Малой Азии, чем изза Уральского хребта. Мадьяр – Мари. Угры – Угарит, Финикия.

А по Л. Наровчатской, утро-финны в Египте фараонов – народ окраин. Причем не пропадающий на задворках, а деятельный, занимавшийся сбором дани – как материальной, денежной, так и живой: воинами и рабочей силой.

Кстати, в Египте, как и в Хатти, нигде и ни разу не возникло слово «раб», встречающееся только в Ветхом Завете.

Когда был убит молодой царь Египта Тутанхамон, его безутешная вдова-девочка Анхесенпаамон знала, чьих рук это убийство. И не хотела становиться женой нового фараона. Сложный реестр египетских богов «сыграл» обратный ход, и верховный жрец Атона – Солнечного диска неожиданно стал верховным жрецом Амона – одного из ликов Солнца-Ра. И не потому, что было ему шестьдесят лет, и в восемнадцать выходить замуж за старика довольно тягостно. И не потому, что была не царевной, а царицей. И не потому, что унаследовала острый ум родной матери Нефертити… А потому, что Эйе был чужой.

Вероятно, не одну бессонную ночь провела царица Египта, вычисляя, что же делать. Египет без фараона остаться не мог, но не было претендента из царского дома:

Тутанхамон – последний из династии… и тот убит. Еще жива была матушка, царица-мать. Не к ней ли направила первое послание третья по счету дочь?..

У Эйе в государстве за долгие годы при дворе кругом были свои глаза и уши. Если царица подумала, или только подумала о чем-нибудь подумать, верховному жрецу уже доложили. И не просто доложили, а доложили о том, что сделано, чтобы того, о чем подумает царица Анхесенпаамон, никогда не было. Жестокий закон наследования трона: мужчина, чтобы сделаться фараоном, должен жениться на принцессе или на самой царице, ныне вдовой. Двух мертворожденных младенцев похоронили Анхесенпаамон и Тутанхамон. Даже опекунство взять не над кем. Нет сына.

В любом случае, вероятно, ответила ей Нефертити, лучше хетт молодой, чем хетт старый. Зови в цари молодого чужеземца.

А может, не было времени спрашивать у матери? Ведь они с Тутанхамоном предали ее бога… Послание к опальной царице не успело бы дойти.

Верный человек поскакал в страну Хатти. По пути он, конечно, заехал в Мемфис, к Нефертити, передал все те слова, что дочь просила передать. И получил от Нефертити добро на путешествие в Хеттию.

Суппилулиума, умудренный длительным правлением, через Эйе державший руку на пульсе истории великой державы, коей формально был номархом, знал бы, что делать, если бы имел достоверную информацию о том, что произошло в Фивах. Но так же, как они вдвоем обманывали Эхнатона – он и Эйе, – точно так же, зная свой последний шанс, Эйе нынче обманул и его: Суппилулиума ничего не знал о скоропостижной смерти Тутанхамона. И вот – письмо Анхесенпаамон:

«Мой муж умер, а сына у меня нет. О тебе говорят, что у тебя много сыновей. Если бы ты послал мне одного из своих сыновей, он мог бы стать моим мужем. Я ни за что не возьму в мужья ни одного из своих подданных. Это меня очень страшит».

Гениальное послание. Ничего лишнего. «О тебе говорят» – прекрасный дипломатический ход: о тебе во вселенной ходят слухи. «Стать моим мужем»… Суппилулиуме не надо объяснять, что это значит – стать мужем египетской царицы! «Я ни за что не возьму в мужья ни одного из своих подданных». – Его, Суппилулиуму, вассала Египта считают равным! Его. хитростью и «тихой сапой» прибирающего власть над египетским номом! Он – не подданный.

«Это очень меня страшит»… Неужели не ясно, кто станет царем?..

Нет. Умнейший из царей, Суппилулиума не может взять в толк, что именно означает последняя фраза. И… и все письмо начинает казаться ему оч-ч-чень подозрительным.

Что с Египтом? Что с царицей Египта? Она прослышала о том, что он здесь, в Хеттии, забрал себе всю власть?.. Может, хочет заманить и расправиться.

«Мой муж умер…» – Ищи дурака, твоему мужу всего восемнадцать лет! Или я не знаю, как резво летает его колесница? Египетский народ не успевает разглядеть своего царя в лицо…

Постой, а может, несчастный случай? Вдруг не справился с лошадьми?.. Он ведь еще молодой, ветер в голове, гоняет на своей золоченой царской телеге… Да нет, не может быть! Эйе доложил бы ему, хеттскому царю. Ведь почти тридцать лет душа в душу, самый верный агент.

Потому и обманул, что самый верный. Предают только лучшие друзья, от них не ждешь. Эйе первый и единственный раз в жизни решил склонить судьбу в свою пользу.

Суппилулиума не поверил. Ни единому слову. Конечно, он догадался, на что намекает Анхесенпаамон: она боится стать женой Эйе. Но этого не может быть!

Суппилулиума принял письмо за тонкую провокацию.

Единственный выход отреагировать на послание – прислать к Египетскому Фиванскому двору своего человека. Якобы для выражения соболезнований. Он все разведает и в краткий миг донесет.

Нет! Не надо юлить: я получил вполне откровенное письмо, и мой посланник привезет (на словах) мой откровенный же ответ: «Меня обманывают. Я не верю!»

Посол добирался чуть быстрее, чем шло письмо царицы. Он был не опасен Эйе: пока повернет назад, да пока при дворе Хатти хватятся… Посол прибыл в Фивы.

Несчастная Анхесенпаамон! Кто приехал вместо мужа?!.

Посланнику стало все ясно без слов. При дворе фараонов траур по фараону! Но слова своего царя египетской царице он не мог не передать.

К сожалению, Суппилулиума не догадался сделать простой вещи: представить посла полномочным представителем своего сына, чтобы тот мог вступить в брак с царицей Египта вместо него (формально). Если, конечно, такое в те времена вообще было возможно. Однако цари на то и цари, чтобы менять законы: в Хатти каждый новый царь расписывал свой свод законов – и ничего.

В результате по прошествии десятков дней хеттский царь получил второе послание:

«Почему ты говоришь: «Они-де обманывают?» Если бы у меня был сын, разве бы я обратилась к чужеземцу и тем предала свое горе и горе моей страны огласке? Ты оскорбил меня, так говоря. Тот, кто был моим мужем, умер, и у меня нет сына– Я никогда не возьму кого-нибудь из моих подданных в мужья. Я писала только тебе. Все говорят, что у тебя много сыновей: дай мне одного из твоих сыновей, чтобы он мог стать моим мужем».

Теперь Суппилулиуме не нужно было послание царицы: верный человек все поведал сам. Но письмо из Египта привез, – Анхесенпаамон надеялась, что оно окончательно убедит хеттского царя.

Царевич был готов. Самый быстрый и выносливый конь понес его к власти над всем миром, самые верные слуги сопровождали. А еще (это в истории не записано) с ним ехал палач – для расправы с предателем Эйе…

Он почти загнал лучшего в Хеттии коня. Он успевал!

Похороны фараона назначены на семидесятый день после смерти, в запасе есть еще время.

Царевич с вооруженной охраной – все отменные бойцы – пренебрег советом отца. Он успевал – и должен был добираться до Фив окольными путями. Хотя они тоже контролировались будущим фараоном Эйе, у которого уже не было иного выхода. На границах и дорогах не осталось даже щели, через которую мог бы проползти скарабей.

Хеттского царевича убили за миг до славы. Это было сделано не в том открытом бою, когда хеттам нет равных.

Их встретила «делегация царицы», огромный почетный эскорт для будущего фараона, честь и хвала ему, нынешнему, гимн ему, олицетворению Солнца, завтра!

Будущее солнце Египта потухло в одну ночь. Его убили подло, втихаря. Как вырезали всю охрану, предварительно усыпив. Впрочем, в политике ведь не существует слова «подлость», а есть «целесообразность». С точки зрения сохранения национального суверенитета Египта, возможно, это убийство и было единственно правильным и оправданным деянием. На троне воцарился Эйе, хороший ли плохой, но свой, египтянин. Страна продолжила свой путь по ступеням цивилизации. Правда, он вел в тупик, но никто этого тогда еще не знал. До нашествия Александра Македонского оставалась еще добрая тысяча лет.

Таким образом, исчезла вероятность образования великой хетто-египетской империи, и история великой страны Египет, а также история великой конфедерации Хатти – пошли каждая своим путем. И время никого из них не пощадило. Кроме, разумеется, пирамид.