Текст книги "Проводник"

– Ого, – вырвалось у девушки, когда она спрыгнула вниз. Отряхивая ладони от пыли, она с любопытством огляделась.

«Похоже на територию фабрики или какого-то комбината, – подумала Катя. – Только давно заброшенного…»

В пользу этого умозаключения красноречиво свидетельствовали громадные, исписанные граффити ворота, облезлый высоченный забор, на верхушке которого еще сохранились гнутые кольца колючей проволоки, мятые, подернутые ржавчиной трубы, спящие корпуса промышленных зданий с выбитыми стеклами… Судя по этому, а также по проросшим сквозь металлоконструкции деревьям, жизнь на этом комбинате угасла не один год назад.

Немного поразмыслив, Катя двинулась вперед. Под резиновыми подошвами кед тихо похрустывали стеклянное крошево и керамзит вперемешку с гравием. Пересекая территорию заброшенного комбината, она вздрогнула – возле потемневшего от времени и непогоды амбара материализовались очертания ее недавней знакомой.

– Марина! – позвала Катя, но призрак бесшумной тенью скрылся в дверном проеме.

Не раздумывая, Катя кинулась следом.

Внутри царила кромешная тьма, тянуло плесенью и мышами. Катя поморщилась, силясь разглядеть в обволакивающей темноте Марину.

– Ну, и куда ты притащила меня? – грубовато, но беззлобно спросила она.

Кожу обдало прохладным ветерком, тихая вспышка, и Марина, словно сотканная из ночных грез, возникла рядом с девушкой. Мертво-желтый свет луны, пробивающийся сквозь пробоину в крыше, засеребрил контуры волос призрака. По каждому волоску фантома проскальзывали крохотные искорки, и Катя неосознанно представила себе кошку, когда ее гладишь в темноте. Марина была так близко, что Катя могла разглядеть на ее подбородке малюсенький шрамик.

«Наверное, упала в детстве», – почему-то подумала девушка. Она уже хотела открыть рот для очередного язвительного вопроса, как Марина неожиданно подняла голову, пристально всматриваясь куда-то вверх.

Катя медленно проследила за ее взглядом, пока ее глаза не уткнулись в едва видневшийся люк.

– И что там? – нетерпеливо спросила она, но Марина продолжала молчать.

– Я вылезу на крышу, спрыгну вниз, и все по кругу? – усмехнулась Катя. – Как в каком-нибудь задрипанном квесте? Со мной такие штуки не проходят, понятно? Я ухожу.

Марина неслышно придвинулась еще ближе, так, что Катя ощущала безжизненный холод, который источала ее белая как мел кожа. И без того огромные глаза распахнулись еще больше, теперь в них не просто мольба, а истошный, преисполненный болью крик о помощи.

Помедлив, Катя вздохнула.

– Моя доброта меня когда-нибудь саму в гроб загонит, – проворчала она, начиная двигать в середину помещения рассохшийся стол. В углу она нашла массивный ящик и, кряхтя от напряжения, взгромоздила его на стол.

– Добилась своего, – смахнув пот со лба, резюмировала Катя. Она залезла на стол, вытирая об джинсы запылившиеся ладони. Поднялась на ящик и, встав на цыпочки, потянулась к люку.

– Блин, – пропыхтела она, едва удерживая равновесие. – Сантиметров десять не хватает…

В струившемся бледном свете луны было видно, что в петлях люка висит здоровенный замок, и его дужка открыта.

– Молись, чтобы там было что-то путное, – сказала Катя.

Спрыгнув вниз, она подобрала с захламленного пола ржавую арматурину и ловко вскочила на стол.

Марина с застывшим лицом наблюдала за действиями девушки. С каждым ударом стального прута ее нежные, полупрозрачные веки вздрагивали, словно вместо старого замка удары били по ней.

Сверху сыпалась какая-то труха, и Катя жмурилась, с размахом колотя по замку. Наконец дужка со скрипом выскочила из петли, люк распахнулся, словно хищный рот гигантской твари, вываливая на ошеломленную Катю облако прелых опилок и что-то бесформенно-скрюченное, облепленное лохмотьями паутины. Девушка успела лишь издать короткий крик и, не удержавшись на хрупкой конструкции, грохнулась вниз вместе со странным продолговатым предметом.

«Что это?! Кукла, манекен?! Или…»

В это же мгновение по стройному телу Марины неожиданно зазмеились голубоватые всполохи, контуры тела затрепетали, растекаясь и сливаясь с тьмой. Спустя секунду она бесшумно растаяла в ночных сумерках.

На исчезновение своей молчаливой знакомой Катя не обратила внимания. Взяв себя в руки и преодолевая отвращение, она осторожно подползла к своей находке, от которой исходил едва уловимый запах тлена.

Даже скудного света луны, льющегося из дыры в крыше, хватило на то, чтобы определить – перед ней высохший, полностью мумифицированный труп женщины. Приглядевшись повнимательнее, Катя вздрогнула: на теле мертвеца было темное пальто и ночная рубашка.

Точно такие же, как у Марины.

Словно в тумане, она достала мобильник и, набрав номер экстренных служб, вызвала полицию, совершенно спокойным и ровным голосом сообщив о жуткой находке. После того как разговор был окончен и дежурный пообещал направить к комбинату оперативную группу, у Кати проскользнула запоздалая мысль о том, что это с ее стороны было не самым удачным решением. Теперь возни не оберешься, ведь звонок можно было сделать анонимно, из любого таксофона. Выполнила свой гражданский долг и адью, пусть доблестная полиция ищет убийцу. А она, как информатор о совершенном преступлении, осталась бы в тени…

Но теперь уже все. Как говорится, поздно пить «Боржоми», когда почки отказали.

Следующие тридцать минут текли ужасно медленно, словно липкая патока, капающая из трещины в цистерне. И когда уже Катя начала всерьез подумывать, а не слинять ли ей, пока еще не поздно, за громадными воротами комбината началось нервное движение, и вскоре сонная территория наполнилась светом фонарей и гулом мужских голосов.

Судебный эксперт, худощавый мужчина с посеребренными сединой висками, принялся деловито осматривать труп, а молодой опер плотного телосложения под его диктовку торопливо заполнял бланк протокола. Подошла женщина-кинолог, ведя на поводке настороженно фыркающую овчарку. Услышав от эксперта предположительное время наступления смерти, кинолог скептически покачала головой. Тем не менее она отстегнула поводок от ошейника, коротко отдав команду собаке. Овчарка суетливо повертелась в амбаре, недовольно гавкнула, затем выскочила на территорию комбината. Принюхиваясь, она сделала неуверенный круг, после чего села, выжидательно глядя на кинолога.

Кто-то из сотрудников полиции предложил Кате куртку, и она молча кивнула, чуть улыбнувшись в знак благодарности. Накинув ее на плечи, она села на пыльный ящик и устало прикрыла глаза. Хотелось спать, но как только она начинала думать о постели, перед глазами, словно чертик из табакерки, материализовывалась скукоженная мумия в грязном пальто, со спутанными клочьями волос и пустыми глазными впадинами.

Младший следователь, молодой человек лет тридцати, представился ей Морозовым Антоном Владимировичем. После нескольких уточняющих вопросов он раздраженно заходил из угла в угол, затем вынул из кармана куртки смартфон, набирая чей-то номер. Какое-то время Морозов говорил с кем-то приглушенным голосом, после чего резко развернулся, вытянув руку с гаджетом в сторону Кати:

– Значит, судя по твоим словам, ты пошла гулять не по дороге, как нормальный человек. На протяжении получаса ты продиралась через кусты, перелезала через заборы, рискуя сломать шею, и оказалась именно в том месте, где на тебя случайно свалился из люка труп. Так?

– Да, – лишенным эмоций голосом отозвалась Катя.

– Пила вечером? – спросил Антон, подозрительно покосившись на девушку.

– Было дело, – не стала скрывать она.

На лице следователя появилось удовлетворенное выражение, словно он поймал Катю на какой-то изобличающей неточности.

– Вещества другие употребляешь? – вкрадчиво спросил Морозов.

– Нет! Да чего вам надо-то?! – вспылила Катя. – Не там убийцу ищете!

Антон холодно усмехнулся.

– Ты это слышал? – негромко осведомился он в смартфон. Сверля недоверчивым взглядом Катю, он прибавил:

– Вообще-то, я следователь. Произошло убийство, и к тебе, сообщившей о происшествии, есть вопросы. Очень много вопросов, Катерина. Проблемы с законом раньше были?

– Пробейте по своим базам и все узнаете, – буркнула Катя, кутаясь в куртку.

Антон кивнул, как если бы девушка только что чистосердечно призналась в злодеянии.

– Значит, были, – подытожил он. – Сейчас поедешь с нами и все подробно опишешь.

– Хрен тебе, – вполголоса произнесла Катя, но следователь услышал.

– Что ты сказала? – нахмурился он. – Значит, так? Хорошо. Сорок восемь часов задержания…

– За что?! – взвилась Катя, соскакивая с ящика. Куртка, слетев с ее плеч, свалилась на грязный пол бесформенной тряпкой. – За то, что я вызвала вас?! За это вы меня хотите запереть в камере?! Я что, похожа на убийцу?! Хрен вам!!

Лицо Антона потемнело. Он уже открыл было рот, чтобы поставить эту не в меру эмоциональную и обнаглевшую девицу на место, как за спиной раздался протяжный гудок клаксона. Он обернулся, увидев припарковавшуюся у ангара «Тойоту Камри».

Рыжеволосый оперативник, составлявший схему места происшествия, тоже заметил автомобиль. Оторвавшись от работы, он приблизился к напарнику, который сосредоточенно заполнял протокол осмотра трупа.

– Деньги гони. Как договаривались, – сказал «рыжий», и второй опер покосился на «Тойоту».

– Смотри-ка, не уволился еще, – кислым голосом заметил он.

– Держится, душегуб, – ухмыльнулся «рыжий». – Давай, не заговаривай зубы!

Плотный опер с неохотой полез в бумажник и, недовольно сопя, передал коллеге несколько мятых купюр.

Вышедший из иномарки мужчина захлопнул дверь, неспеша направляясь к Морозову и Кате. В его руках был сотовый, прислоненный к уху.

– Отбой, – бросил он, убирая мобильник в карман, и Антон последовал его примеру.

Пожав руку Морозову, мужчина повернулся к Кате.

– Следователь Капков, – отрывисто представился он.

Катя недоверчиво разглядывала мужчину. На вид лет тридцать пять, густые, без седины, волосы, спортивная фигура. Однако ее недоумение было вызвано болезненной бледностью лица, трехдневной щетиной и общим взъерошенно-помятым видом этого представителя правоохранительных органов.

«Похоже, он тоже сегодня далеко не «Дюшес» хлестал», – мрачно подумала Катя.

– Ну, ты все слышал, Семен, – сказал Антон, всем своим видом показывая, мол, все, что от меня зависело, – сделал.

– Оставь нас, – не глядя на него, произнес Капков, и Антон, чуть помедлив, отправился к судебному эксперту.

– Как чувствуете себя? – спросил следователь, когда Морозов ушел.

Катя вздохнула.

– Только не надо вот этого, – отмахнулась она. – Мне тут ваш коллега уже арестом грозил…

– Хорошо-хорошо, – примирительно сказал Капков. – Не надо волноваться.

Катя перехватила взгляд следователя. Тот как ни в чем не бывало выудил из кармана прозрачный леденец, и, развернув обертку, закинул его в рот.

– Руку дайте, – неожиданно велел он, и Катя изменилась в лице, густо покраснев:

– Это еще зачем? Я чистая!

– Это я вижу, – невозмутимо отозвался Семен. – Руку дайте. Не бойтесь.

Помешкавшись, она неуверенно вытянула правую руку, и, к нескрываемому изумлению Кати, следователь положил на ее ладонь очередную конфетку.

На губах Кати заиграла неуверенная улыбка.

– Как вы тут оказались? – спокойно спросил Капков.

Улыбка Кати померкла.

«Снова-заново», – уныло подумала она и ответила, вызывающе глядя на следователя:

– Просто гуляла. Разве это запрещено?

– Понятно, – так же ровно промолвил Капков. – Гуляли. В темноте на вас падает труп с перерезанным горлом, а вы не очень-то испугались. Вы что, часто покойников видите?

Катя растерянно моргнула.

– Что?

– Только врать не надо. Особенно по мелочам.

«Я покойников каждые полчаса вижу», – мрачно подумала она. Вслух же сказала:

– Нет, конечно. Не часто. И я не вру.

Капков вздохнул:

– Вы можете идти.

Кате показалось, что она ослышалась.

– Вы меня отпускаете? – недоверчиво спросила она.

– Да.

Метнув на следователя оценивающий взгляд, Катя торопливо зашагала к выходу.

Когда она скрылась в сумерках, к Семену приблизился судмедэксперт. Монотонно-бесцветным голосом он начал что-то излагать, но следователь, казалось, едва слушал специалиста, продолжая смотреть в сторону ушедшей девушки.

– Семен Николаевич! Да очнись ты, – затормошил его эксперт. – Ты слышишь, о чем я толкую? Мумия. Женщина, лет двадцать пять ей. Судя по всему, мумифицировалась прямо в вентиляции. На шее при визуальном осмотре виден след от острого предмета. Скорее всего, нож. Примерно полгода как смерть наступила. Может, даже год, завтра все точно скажу. Семен Николаевич?

– Да-да, – рассеянно кивнул Капков и крикнул:

– Антон!

– Мутная девица, – поделился своим мнением Морозов, подходя к следователю. – Зря отпустил, Семен. Может, завтра к ней наведаться?

Капков пожал плечами:

– Как хочешь.

Антон окинул начальника критическим взглядом с головы до ног и осторожно полюбопытствовал:

– Ты это… Опять, что ли, не спишь?

– Не твое дело, – сухо ответил Семен и повернулся к судмедэксперту:

– Слушай, Хирург, расскажи все Антону. Это дело будет вести он, а то я опять не справлюсь.

И прежде чем кто-то возразил или что-то сказал, Капков резко развернулся, направившись к машине.

* * *

Катя медленно брела по ночной улице, меланхолично пиная смятую банку из-под «фанты».

Бамс!

Отскочив от бордюра, банка попала в лужу, но девушка, ничуть не смутившись, шагнула прямо в неровный овал грязной воды, сонно мерцающий в свете уличных фонарей, и с каким-то мазохистским наслаждением наподдала по банке кедом. Во все стороны полетели брызги, намочив ее джинсы едва ли не до колен, но Катя и бровью не повела.

– Гол, – мрачно сообщила она в темноту, и, приблизившись к банке, снова пнула ее.

Бемц!

Катя вдруг неожиданно подумала, что ее мозг можно было сравнить с бескрайней дремлющей пустыней. Выжженная палящим солнцем потрескавшаяся земля, по которой колючий ветер беспорядочно гонит перекати-поле – ее мысли. И эти мысли, подпрыгивая и сталкиваясь друг с другом, никоим образом не приближали ее к ответам на многочисленные вопросы, касающиеся недавнего происшествия.

Что хотела от нее Марина?!

Катя вспомнила ее исступленный, пылающий безумием взгляд и судорожно повела плечом.

Этот призрак не был похож на тех, с кем ей приходилось раньше иметь дело.

«Она хотела, чтобы нашли ее мертвое тело, – предположил внутренний голос. – И ты вызвала полицию».

– Угу, – вслух хмыкнула Катя, в очередной раз ударяя по уже изрядно исцарапанной и помятой банке.

Бимс!

– А если бы я забила на все? Развернулась и свинтила по-тихому?!

«Значит, она была уверена, что ты не свинтишь», – вдруг подумала она.

Вот только зачем это Марине?! Хочет найти убийцу? Но, судя по всему, смерть бедняги наступила очень давно! А Катя не вчера родилась и, благодаря прессе и кинофильмам, хорошо осведомлена, что разыскать злоумышленников спустя такой значительный промежуток времени будет очень непросто.

Если это вообще возможно.

– А вот гемор на свою задницу я точно нажила, – заметила она, доставая из кармана плеер с наушниками. Выбрала любимый альбом «Роб Зомби» и, нажав на воспроизведение, продолжила путь.

Зайдя в подъезд, она на секунду замерла, вцепившись рукой в перила. Все лестничные пролеты, все ступеньки заполнены ими. Старые, молодые и совсем дети… Мужчины и женщины, высокие и маленькие, пухлые и тощие, улыбающиеся и хмурые, казалось, их здесь сотни… Спертый воздух подъезда был наполнен невнятным вибрирующим гулом – они негромко переговаривались.

«О боже, – мысленно выдохнула Катя. – Это никогда не закончится…»

Призраки, все как один, уставились на девушку, умолкнув как по команде.

С отстраненным видом она принялась медленно подниматься наверх, не обращая на странное сборище никакого внимания.

Катя ничуть не удивилась, когда открыла дверь в квартиру и увидела, что там то же самое. Она обвела собравшихся усталым взором.

Сил спорить, ругаться и что-то доказывать не было. Отчаянно хотелось одного – забыться крепким сном.

– Хорошо хоть молчите, – с горькой усмешкой произнесла она, продвигаясь дальше. – Как очередь в поликлинике…

Блекло-расплывчатые фигуры торопливо расступались перед ней, будто бы в этом был какой-то смысл – один из нескладных юношей (новичок, что ли?) замешкался, и Катя рассеянно прошла сквозь него, словно и не заметив препятствие.

Небрежно швырнув рюкзак в коридоре, она свернула на кухню, где умыла лицо, после чего жадно попила холодной воды прямо из крана.

Она закрыла кран, вытерла губы и направилась в комнату. Взгляд девушки задержался на крупной фотографии в серебристой рамке. Со снимка, счастливо улыбаясь, глядели обнимающиеся мужчина с женщиной.

– Папочка, мама… – вздохнула Катя, проведя перед глазами рукой, словно прогоняя туманную завесу. – Как же мне вас не хватает…

Она зашла в комнату, мазнув равнодушным взглядом по царившему внутри бардаку. Казалось, здесь только что прошел неистовый ураган – разбросанная повсюду скомканная одежда, выдвинутые ящики, стопки книг прямо на полу, заваленный всяким хламом стол, наполовину разобранные коробки, валяющиеся пустые бутылки и смятые салфетки. Впрочем, Катя давно привыкла к этому и практически не обращала внимания на беспорядок.

А кроме того, в комнате тоже были они.

Десятки глаз застывших фигур следили за ней, не упуская из виду любое движение девушки.

Между тем Катя, ничуть не стесняясь, стянула футболку и джинсы, оставшись в одних трусиках.

Кто-то из находившихся внутри деликатно отвернулся, но нашлись и те, в основном из мужской части, кто, округлив глаза, буквально пожирал взором стройное тело хозяйки квартиры.

С непроницаемым выражением лица Катя подняла с дивана светлую рубашку и уже хотела сунуть руку в рукав, как услышала за спиной осторожный голос:

– Катюнь… Ты это, извини… Можно пару слов?

Девушка обернулась, смерив неприветливым взглядом стоявшего в дверях Василия. Вид у него был помятый и обескураженный, как у мужа, вернувшегося в час ночи домой и оправдывающегося перед рассвирепевшей женой.

Катя склонилась над одной из коробок, пошарила там и двинулась к следующей.

– Катюнь… – снова заканючил Василий, но девушка его оборвала:

– Уйди.

– Эй, тут очередь вообще-то, – хрипло заметила фигура высоченного мужчины с длинными волосами, забранными в хвост.

– Замолкни, – огрызнулся Василий и снова повернулся к Кате.

– Ну послушай, Катюнь… Ты уж извини, что так с Алиской получилось. Но мне твоя помощь все-таки очень нужна! Поверь! Короче, есть другая тема денег поднять. Надо одного умника приморить. Считай, это я исполню. А ты просто на курок нажмешь, я все покажу… Код от сейфа, как уйти – это все я продумал! Все бабки – тебе, а мне плюс в эту… как ее…

Василий озабоченно наморщил лоб, но тут же его лицо разгладилось:

– Во, в карму! Ну, и пару делишек за меня закончишь. А, Катюнь? Он очень нехороший человек, я клянусь…

Переворошив содержимое очередной коробки, Катя заметила торчащее наружу горлышко бутылки. Она вытащила ее наружу, поболтав в воздухе. Плещущаяся внутри жидкость заполняла стеклянную тару почти на треть. Катя не видела, как кардинально изменились взгляды ее «гостей» – из молчаливо-угодливых и заискивающих они мгновенно преисполнились недовольством, а то и нескрываемой ненавистью.

– Уйди отсюда, – приказала Катя, и в ее голосе зазвенела сталь. – Все уходите! Мне от вас ничего не нужно. Проваливайте!

Василий обиженно пожал плечами.

– Понял, – пробурчал он. – Ухожу.

Издав долгий вздох, он шагнул вперед, прямо в стену, растворившись в ней за сотую долю секунды.

Это было сигналом, после чего остальные неохотно зашевелились, бесшумно исчезая в воздухе.

Спустя некоторое время в комнате не осталось никого, кроме одной девушки, замершей у закипающего чайника. Мигнул синий глазок, раздался короткий щелчок, и чайник вырубился, покрывая испариной прозрачную крышку.

Нахмурившись, Катя подошла ближе, с раздражением отметив, что незнакомка с внимательным видом рассматривала фотографию ее покойных родителей.

– Оглохла, что ли? – повысив голос, спросила она. – Или специальное приглашение нужно?!

Девушка повернулась, и Катя отпрянула назад.

– Лариса?!

– П-п-привет, сестренка, – слегка заикаясь, сказала девушка и тепло улыбнулась. Она шагнула было вперед, чтобы заключить в объятия Катю, но та увернулась, продолжая хмуриться.

Лариса была как две капли воды похожа на Катю. Та же хрупкая фигура, темные волосы. Только, в отличие от Кати, она выглядела аккуратно и строго. Они казались двумя половинами одного целого, такие одинаковые и такие разные одновременно.

– Ты как вошла?

– У меня есть к-к-ключ, – с удивлением ответила Лариса. – Разве не п-п-помнишь?

Катя поджала губы.

– Четыре утра, вообще-то. Время видела, сестренка?

Лариса снова улыбнулась.

– Видела. П-прости, что не предупредила заранее. Но ты ведь угостишь меня чаем, Катюш? Холодно…

* * *

Сорвав зубами пробку, Капков, не снижая скорости, прильнул к горлышку бутылки. Остатки водки хлынули в глотку, обжигая нутро. Следователь небрежно швырнул пустую бутылку на пассажирское сиденье, вытер губы. Покрасневшие глаза не мигая смотрели на пустынную дорогу, высвечиваемую ярко-желтым светом фар.

Проклятый сон.

Да, именно сон, увиденный накануне, которому он, следователь Капков Семен Николаевич, не придал никакого значения, досадливо отмахнувшись, словно от жужжащего комара.

Впрочем, нужно признаться, что кошмары мучили его не так уж и редко. Но особенно зачастили ночные ужасы после смерти, а точнее, убийства Аллы Степной, дело по которому он вел лично… но убийцу так и не нашел.

«А ведь этот сон был знамением», – внезапно подумал Капков, смахнув с лица выступивший пот.

Он зажмурился, как если бы желая поскорее избавиться от неприятного видения, но увиденная во сне картина, как назло, маячила прямо перед глазами, словно неоновая вывеска…

…Вот он пробирается в каких-то сумрачных коридорах, нервно моргают тусклые лампочки, где-то монотонно капает вода. И вдруг тревожную тишину, словно скальпелем, вспарывает дикий, надрывно-животный крик. Кричит женщина, и кричит она так, словно ее заживо поджаривают на углях.

Капков цепенеет, но ноги сами несут его на крик.

Женщина замолкает, но зловещее эхо еще долго вибрирует в стылых коридорах бесконечного лабиринта.

Наконец, он видит впереди приоткрытую дверь, оттуда льется бледный свет, и Семен устремляется туда. Рука послушно ныряет за табельным «ПМ», и, ощутив прохладную тяжесть оружейной стали, к нему возвращается уверенность.

Ногой он распахивает дверь и, тяжело дыша, во все глаза смотрит на крупного мужчину в капюшоне, стоящего к нему спиной. Человек стоит у медицинской каталки, на которой, распластавшись, лежит обнаженная девушка.

«Руки за голову!» – хрипит Капков, снимая пистолет с предохранителя.

Слышится злобное хихиканье, плечи здоровяка трясутся от смеха. Раздается чавкающий звук, и девушка вздрагивает, ее залитое кровью тело изгибается от очередной волны нестерпимой боли.

Она поворачивается и видит Семена.

«Помогите», – шепчут ее бескровные губы, и Капков стреляет садисту в голову. Пуля бесшумно проходит сквозь капюшон мужчины, словно тот соткан из тьмы.

Продолжая хихикать, монстр поворачивается. Следователь смотрит ему в лицо, но разглядеть не может. Лица будто нет.

«Я буду и дальше их убивать».

Капков холодеет – мерзкий хихикающий голос звучит у него в голове.

«Буду… дальше… убивать».

– Нет, – произнес Капков. – Я найду тебя, чертов ублюдок.

Он пьяно взглянул на пустую бутылку, валявшуюся на сиденье.

– Слышишь?! Я найду тебя!

«Тойота» стремительно набирала скорость, но накачавшийся алкоголем следователь едва ли отдавал себе в этом отчет.

– Ответишь… за все ответишь, – хрипло пообещал Капков, с силой вдавливая педаль газа в пол.

На перекрестке загорелся «красный», однако иномарка, игнорируя запрещающий сигнал светофора, пролетела мимо со скоростью ракеты.

– Я сам растерзаю тебя на клочья! – брызгая слюной, завопил Семен, окончательно потеряв связь с реальностью. Перед глазами что-то с треском взрывалось и вспыхивало, словно радужный фейерверк во время праздника, в ушах октава за октавой нарастал странный дребезжащий гул.

Он уже не контролировал управление машиной, и «Тойота» вылетела с проезжей части. Проломившись сквозь густой кустарник, исцарапанный ветками автомобиль с грохотом выскочил на параллельную трассу. Послышался громкий хлопок – лопнула одна из задних покрышек. Потерявшую равновесие машину тряхнуло, перевернув на крышу, и теперь она со скрежетом тащилась по асфальту, высекая снопы искр и постепенно замедляя скорость.

* * *

Катя молча стояла у окна, невидящим взглядом уставившись на дремлющую улицу. Ее распирали противоречивые чувства к родной сестре, и это вызывало раздражение, так как ей казалось, что после смерти родителей в их отношениях с Ларисой поставлена жирная точка.

Да и раньше они не особенно-то и ладили, если быть до конца честной. И все же…

Пока Катя размышляла, Лариса разливала чай по чашкам. В какой-то момент она зазевалась, и пара капель кипятка попали ей на руку. Она испуганно ойкнула и, виновато глядя на Катю, начала дуть на обожженные пальцы.

Катя вздрогнула, взгляд ее прояснился. Вытянув перед собой правую кисть, она медленно сжала и разжала пальцы, чувствуя, как сотни невидимых иголочек покалывают кожу. Руку словно обдало шипящим жаром, и Катя инстинктивно дунула на пальцы.

«Я чувствую твою боль, сестренка, – с грустью подумала она, убирая руку. – Вот только ты вряд ли поверишь мне, если я скажу тебе об этом…»

Тем временем Лариса, деловито поискав глазами на полке, достала сахар и чайные ложки.

– Ой, Катюш, какая сейчас в деревне красота! – мечтательно сказала она, усаживаясь за стол. – Осень такая теплая в этом году. Воздух чистейший – спишь как младенец. Яблок столько – не с-с-обрать! Может, ты ко мне переедешь ненадолго? Не пожалеешь!

Катя покачала головой, скрестив руки на груди.

– Ты же знаешь, что я все это ненавижу, – нехотя выдавила она. – Комарье, грязь повсюду, умывальники на улице… Приспичит в туалет ночью – одевайся, как на парад…

– А речка! – словно не замечая скепсиса сестры, продолжала Лариса. – Чистая и прозрачная, до сих пор купаются!

– Заманиваешь? – с усмешкой спросила Катя.

Лариса перестала улыбаться.

– Да зачем? – тихо сказала она, кладя в чашку сахар. – Помогла бы мне. Да заодно и сама отдохнешь.

– Отдохнешь? – повторила Катя, и ее правое веко дернулось. – А ты чего, собственно, вообще приперлась, сестричка? Про деревенские красоты мне тут сладкие песни напеть?

Лариса растерялась, ее щеки покрылись пятнами.

– Я просто, – запинаясь, проговорила она. – Я… п-проведать тебя хотела, Катюш. Давно не виделись, соскучилась.

Катя с каменным лицом шагнула к висевшей на стене аптечке:

– А почему дверца открыта? Лар, ты что, рылась в моей аптечке, да?

Лариса выглядела окончательно сбитой с толку.

– Кать, да что ты…

– И на руки мои все косишься, – не дала ей договорить Катя. Она повернулась к сестре и, закатав рукава, сунула ей свои запястья чуть ли не под нос:

– На, смотри! Вопрос снят?!

– Кать, ну зачем ты, – пробормотала Лариса. Казалось, она уже совершенно забыла про остывающий чай. – Извини…

Уловив боковым зрением какое-то движение, Катя резко развернулась.

– Простите, Катенька, – откашлявшись, вежливо проговорил невесть откуда взявшийся Сан Саныч. – Я телевизор посмотрю тихонько?

– Иди отсюда, – прошипела Катя, и призрак послушно исчез.

– К-к-кать… – робко произнесла Лариса. – Послушай, Кать, может, з-з-завтра к Михнову съездим? Он хороший врач, говорят. Уверена, что поможет!

– Ага! – торжествующе воскликнула Катя, словно и ждала этого предложения. – Вот ты и проговорилась, дорогая сестричка! Теперь все ясно, могла бы с этого и начинать, а не про яблоки тут фигню всякую рассусоливать. Меня, значит, в дурку опять. А ты сюда, да? Порядок типа наводить. Да иди ты!

В кухню бесшумно заглянул Сан Саныч.

– Катенька, вы звук не прибавите? – спросил он, поправляя очки. – Пожалуйста, самую малость…

Скривившись, как от зубной боли, Катя схватила наполненную чашку и, не глядя, швырнула ее в призрака. Чашка, пролетев сквозь бесплотную фигуру и расплескивая еще теплый чай, со звоном разлетелась об стену. Сан Саныч печально вздохнул, вновь испарившись в воздухе.

Лариса вздрогнула, в глазах плескалась паника.

– Господи, да что с тобой?!

– У меня все отлично! – рявкнула Катя. – По крайней мере, было, пока ты не пришла!

– Ты сейчас в каком-то расстройстве, – как можно мягче проговорила Лариса. – Я же вижу.

– Ни хрена ты не видишь, – угрюмо ответила девушка. – Хоть бы раз… Хоть бы… Пришел кто-нибудь ко мне.

Помедлив, Катя добавила едва слышно:

– Кто мне так сильно нужен…

Лариса глубоко вздохнула. Она искренне пыталась понять чувства сестры, но сейчас все выходило за рамки, стремительно и неумолимо, как кипящее варево из котла, под которым разожгли слишком большой костер.

– Если ты опять чувствуешь свою вину за… – она на мгновение запнулась, словно споткнувшись об корень. – В общем, ты понимаешь. Тогда ты з-з-зря, Катюш. Твоей вины здесь нет. Жизнь, она…

– Что ж ты добрая-то такая, Ларис?! Скажи прямо: ты, Катя, пьяная скотина! Это из-за тебя погибли родители!

Потеряв остатки самообладания, Катя сорвалась на крик:

– Ты ведь это хотела сказать?!

– Нет, – вымученно ответила Лариса. Она сидела, сгорбившись, боясь поднять голову, но Катю было уже не остановить.

– Скажи! – крикнула она, продолжая распаляться. Пассивность и смиренное молчание сестры еще больше злили ее. – Наори на меня! Давай! Мол, это ты, Катя, чертова сука, родителей убила! Как будто бы в каждого по пуле выпустила! Это все из-за тебя! Все из-за тебя! Что же ты меня как тупым ножом режешь, сволочь?!

Лариса продолжала хранить молчание.

С губ Кати сорвался усталый вздох.

– Тогда уходи отсюда, – приказала она ничего не выражающим голосом.

Лариса ошарашенно посмотрела на сестру. У нее было такое выражение лица, словно Катя только что отвесила ей пощечину. Она выдавила жалкую улыбку.

– Кать, ты что? – забормотала Лариса. – Ночь на улице! Я ведь с тобой остаться х-х-хотела…

– Доберешься, ничего с тобой не случится, – сказала Катя тоном, не допускающим компромиссов. Видя, что сестра продолжает неподвижно сидеть, она прикрикнула:

– Вали давай!

Лариса медленно поднялась из-за стола.

– А ну-ка стой, – произнесла Катя. – Это что такое у тебя?

Щурясь, она пристально разглядывала красный шарфик, небрежно повязанный на шее сестры.

– Давай его сюда, – решила Катя.

– Зачем тебе? – окончательно растерялась Лариса.

– Отдай, я сказала. Мама его всегда мне давала, а не тебе, – сухо напомнила Катя. – Ты его просто стащила…

Глаза Ларисы возмущенно вспыхнули: