Текст книги "Великие неудачники. Все напасти и промахи кумиров"

Прошла треть этого срока, и нам остается только представить какой-нибудь новый «Вишневый сад», вырубленный полностью и под корень холодными профессионалами XXI века.

* * *

«Пестрые рассказы» и «В сумерках» – первые книги Чехова, появившиеся в 1886–1887 годах и тотчас завоевавшие большую популярность.

* * *

По словам Владимира Набокова:

«Сам Чехов никогда не занимался политической деятельностью, и не потому, что был безразличен к участи простого народа, – он не считал политическую деятельность своим предназначением: он тоже служил народу, но на свой лад. Главной общественной добродетелью для него была справедливость, и всю жизнь он стремился возвысить свой голос против всякой несправедливости, но только как писатель».

* * *

«Не только к озеленению, оплодотворению земли чувствовал он такую горячую склонность, но ко всякому творческому вмешательству в жизнь. Натура жизнеутверждающая, динамическая, неистощимо активная, он стремился не только описывать жизнь, но и переделывать, строить ее. То хлопочет об устройстве в Москве первого Народного дома с читальней, библиотекой, аудиторией, театром. То добивается, чтобы тут же, в Москве, была выстроена клиника кожных болезней. То хлопочет об устройстве в Крыму первой биологической станции. То собирает книги для всех сахалинских школ и шлет их туда целыми партиями. То строит невдалеке от Москвы одну за другой три школы для крестьянских детей, а заодно и колокольню и пожарный сарай для крестьян. И позже, поселившись в Крыму, строит там четвертую школу», – писал К.И. Чуковский.

* * *

Сестра его, Мария Павловна, работала фельдшерицей у Чехова-врача. Она вспоминала, что он «принимал у себя в усадьбе ежегодно свыше тысячи больных крестьян совершенно бесплатно, да еще снабжал каждого из них лекарствами».

* * *

Одно лишь известие о том, что в Ялте живет Антон Павлович Чехов, притягивало в Ялту десятки чахоточных больных – из Одессы, Харькова, Кишинева. У них не было ни гроша в кармане, но была уверенность: «Чехов обеспечит и койкой, и лечением!» (К. Чуковский) И он обеспечивал, взваливая на себя нагрузку целого учреждения, всего попечительства о вновь и вновь прибывавших больных.

* * *

«Знаменитый Московский Художественный театр, основанный в 90-х гг. двумя любителями – актером-любителем Станиславским и литератором Немировичем-Данченко (оба были одарены необыкновенным сценическим талантом), завоевал известность еще до постановок чеховских пьес, но тем не менее театр этот поистине „нашел себя“ и достиг художественного совершенства благодаря его пьесам, а им принес настоящую славу. „Чайка“ стала символом театра – стилизованная чайка изображена на занавесе и программках. „Вишневый сад“, „Дядя Ваня“, „Три сестры“ стали праздником не только для авторов, но и для всей труппы. Смертельно больной Чехов присутствовал на премьере, увидел восторженных зрителей, насладился успехом своей пьесы, а затем, ослабевший как никогда прежде, вернулся в свое ялтинское уединение. Его жена Ольга Книппер, одна из ведущих, я бы даже сказал – первая актриса театра, изредка и ненадолго приезжала к нему в Ялту. Брак этот не был счастливым». (Владимир Набоков)

* * *

«– Знаете, как я пишу свои маленькие рассказы? – сказал он Короленко, когда тот только что познакомился с ним.

Он оглянул стол, взял в руки первую попавшуюся на глаза вещь – то оказалась пепельница, – поставил ее передо мною и сказал:

– Хотите – завтра будет рассказ… Заглавие «Пепельница».

И Короленко почудилось, что над пепельницей «начинают уже роиться какие-то неопределенные образы, положения, приключения, еще не нашедшие своих форм, но уже оживленные юмором». (К.И. Чуковский)

«Безумный день» Бомарше

• Пьер-Огюстен Карон де Бомарше (24 января 1732, Париж – 18 мая 1799, там же) – знаменитый французский драматург и публицист.

• Автор «Женитьбы Фигаро» и «Севильского цирюльника».

• Самая светлая сторона – умение идти по жизни легко и с улыбкой.

• Самая большая неудача – сумма всех его мелких неудач: аресты, суды, убытки, потеря народных симпатий и т. д.

Безумных дней в его жизни было во много раз больше, чем один. Его арестовывали, отдавали под суд, и чтобы спастись, он вынужден был скрываться. А после он опять, словно его Фигаро, оказывался то тут, то там, и повсюду звучали его остроумные отзывы и замечания по случаю очередного проявления глупости, напрямую касавшиеся самых неприкосновенных и высокопоставленных особ.

Вольтер, знавший Бомарше и одобрявший его деятельность, писал о нем: «Что за человек! Он сочетал в себе все: шутку и серьезное, ум и веселость, фарс и трогательное – словом, все виды красноречия». Поддержал Вольтера А.С. Пушкин:

 
Услужливый, живой,
Подобный своему чудесному герою,
Веселый Бомарше блеснул перед тобою.
 

Монтескье в своей книге «Дух законов» писал более общо, но придерживался той же мысли: «живой, приятный, веселый, иногда ветреный, часто нескромный…» Впрочем, это он писал не только о Бомарше. Это он писал вообще о французах.

Нам же Пьер Огюст Карон де Бомарше известен не только как «ветреный и часто нескромный» француз, родившийся более 275 лет тому назад. Мы, люди ХХI века, знаем его как драматурга, создателя незабываемого сценического образа цирюльника. Этот придуманный Пьером Огюстом мастер бритвы и ножниц способен был сделать модную стрижку и в один безумный день жениться, вызвав тем самым нешуточный переполох среди людей глупых и недалеких. Этим герой Бомарше уже не первый век смешит огромные зрительные залы и целые поколения зрителей и побуждает режиссеров создавать настолько авангардные постановки по мотивам «Женитьбы Фигаро», в которых иной раз трудно разглядеть и Фигаро, и женитьбу, и даже самого Бомарше. Безумный день, выпавший на долю этого цирюльника, в сегодняшнем «будничном» исполнении кажется в сотни раз безумней, чем в «галантном» XVIII веке, завершившимся Великой французской революцией.

Мы знаем Бомарше еще и как любовника, о котором по Парижу ходили легенды. Существовало даже утверждение, что одна из его любовниц была на самом деле существом неопределенного пола и не могла быть причислена к женщинам, а уж тем более к мужчинам. Мы знаем, что сам Бомарше всегда отвергал свою страсть к гермафродитам. Он любил женщин, исключительно и только их. И при всяком удобном случае стремился он отпустить в адрес дам мастерский комплимент:

«Сударыня, я прошу вас сейчас же сказать нам, сразу и без раздумий, почему в протоколах допросов вы показываете, что вам тридцать лет, когда, глядя на вас, вам можно дать самое большее восемнадцать?»

Понятно, что после такой выкладки дама просто обязана была, взяв веер и накидку, попросить драматурга проводить ее до экипажа, после чего следовала живая картина дальнейшего общения с этой женщиной после ее высадки и высадки Бомарше из того же самого экипажа.

Повседневное общение с глупостью требовало от Бомарше несколько иных качеств, нежели его обходительность и галантность по отношению к дамам. В этом он следовал постулату, впервые в истории сформулированному Эразмом Роттердамским: «Глупость веселит богов и людей».

С подлостью будущий драматург, поэт и публицист впервые столкнулся в юности, когда выучился на изобретателя-часовщика. В письме редактору «Курьер де Франс» Бомарше писал:

«С крайним изумлением, сударь, я прочитал в сентябрьском номере за 1753 год, что г-н Лепот, часовщик Люксембургского дворца, сообщает об изобретенном им новом анкерном спуске для ручных и стенных часов и что свое изобретение, по его словам, он имел честь представить королю, а также в Академию наук.

Для меня слишком важно во имя истины и моей собственной репутации отстоять право на изобретение механизма, чтобы я мог умолчать о столь нечестном поступке».

Примечательно, что и мы сегодня отстаиваем наше право на изобретение чего-нибудь. А если никто ничего не отстаивает и не изобретает, то и черт бы тогда с ней, с его репутацией. И здесь для нас бесценен опыт честного и остроумного публициста, каким был Бомарше. Как-то поразительно точно согласуется его журналистский опыт второй половины XVIII века с доморощенным опытом нашего модного времени:

«…было поглощено невообразимое количество яств, под видом веселья… царила необузданная распущенность; народ веселился вдвойне, вооруженный жестянками, свистками, пузырями, трещотками, барабанами: крики, брань, песни, сальто-мортале – словом, на улицах настоящая вакханалия…»

Пьеру Огюсту Карону де Бомарше удалось «прожить полную жизнь». Настолько полную и такую насыщенную, что в отношении ее и самые «запиленные» слова не кажутся затертыми и банальными; и даже многочисленные его неудачи, конфликты с властью, резкость характера, насмешливость, язвительность и опасная склонность к сатире делают эту жизнь еще необычней и насыщенней. И о ней он в одном из своих писем написал:

«Если бы время измерялось событиями, которое его насыщают, то я прожил двести лет. Я не устал от жизни; но я могу предоставить другим наслаждаться ею без особого отчаяния. Я страстно любил женщин; эта чувствительность была для меня источником самых больших наслаждений. А так как я был вынужден жить среди мужчин, это причиняло мне неисчислимые мучения. Но если бы меня спросили, чего у меня было больше, хорошего или дурного, я без колебаний ответил бы: разумеется, хорошего…»

Вот и мы, несмотря на все наши печали, сомнения и многочисленные ошибки и неудачи, с непринужденностью Фигаро и отважностью Бомарше продолжим свой бег по жизни исключительно в светлую сторону.

Божественный Валентино

• Рудольфо Валентино (6 мая 1895 – 23 августа 1926) – знаменитый американский киноактер итальянского происхождения, одна из величайших звезд и общепризнанный секс-символ эпохи немого кино.

• Величайшее достижение – слава, которую принес ему «Великий немой», и любовь публики, которую он снискал.

• Величайшая неудача – любовь эта была столь велика, что даже перемещения звезды кинематографа приходилось засекречивать…

23 августа 1956 года в американских газетах появилось сообщение: «Впервые… ни одна женщина не посетила могилу Рудольфа Валентино в Голливуде».

Тридцатью годами раньше, по воспоминаниям Адальфа Цукора, главы кинокомпании «Парамаунт», «тело было выставлено в Траурном зале Кэмпбелла на углу Бродвея и 66-й улицы. Сразу же собралась толпа в тридцать тысяч человек, состоящая главным образом из женщин. И когда полиция попыталась организовать толпу, разразились беспорядки, пожалуй, самые жестокие за всю историю города. Несколько десятков конных полицейских разгоняли толпу, но женщины смазывали мостовую мылом, на которой поскальзывались лошади».

Тело положили в тройной гроб: серебряный, бронзовый и из ценных пород дерева. Этот гроб повезли через всю Америку в Лос-Анджелес. Поезд, в котором везли скончавшуюся суперзвезду, был специальный: ни одного живого пассажира. И на всем пути этот поезд провожали такие толпы, которые не выходили к похоронному кортежу застреленного президента Авраама Линкольна. На кладбище Сансет в Голливуде состоялись пышные похороны. По улицам в направлении последнего пристанища Валентино шла толпа из ста тысяч человек. И почти вся толпа состояла из женщин.

Была среди них и кинозвезда Пола Негри в огромной черной вуали – Полу считали невестой актера. Рядом с ней, вся в белом, шла первая жена актера, Джин Экер. Дополнял скорбную процессию отряд чернорубашечников. Посланцы Бенито Муссолини несли огромный венок. На венке не было никаких фашистских приветствий. На нем были две даты:

6.5.1895 – 23.8.1926

И обе даты более чем символичны: Рудольф Валентино (Рудольф Гульельм) родился в год появления кинематографа Люмьеров, а умер за год до появления звукового кино.

В городке Кастелланата на юге Италии, где он родился, царила нищета и, стало быть, кинокарьеру сделать было невозможно. Валентино эмигрировал в Америку. В Нью-Йорке он работал мойщиком посуды, садовником, уличным торговцем, почтальоном, ходячей рекламой и еще бог весть кем. Он научился прекрасно танцевать и стал профессиональным танцором «Жигало» в кафе «Максим». Кинокарьеру начал статистом у Дэвида-Йорка Гриффита. Первую значительную роль сыграл в «Замужней девственнице» Эммета Флинна. «Четыре всадника Апокалипсиса» сделали Валентино фантастически известным в США и за ее пределами.

Кинокритик Луи Деллюк писал: «Кадры салуна-дансинга в Буэнос-Айресе, где Рудольф Валентино так блестяще кружит в танце продажную Долорес, искрящуюся радостью, задорную, остроумную, порывистую. В этом эпизоде вновь ожила джеклондовская атмосфера Томаса Инса. Все остальное – это цепь неудач…»

Самой выдающийся «неудачей» оказался феноменальный финансовый успех «Четырех всадников Апокалипсиса». Затратили на постановку фильма шестьсот сорок тысяч долларов, а принес он четыре с половиной миллиона. Рекорд за всю историю немого кино!

Но Деллюк был прав, отметив крайне низкие художественные достоинства этого гигантского произведения. И если бы не Рудольф Валентино, сей колосс обречен был бы рухнуть. Итальянец спас кинокартину своим очарованием, правильными чертами лица «греческого бога», взглядом, поразительно томным из-за сильной близорукости, волосами, блестящими от бриолина, «экзотическим костюмом гаучо и особенно чувственностью и совершенством исполнения аргентинского танго, считавшегося танцем настолько развратным, что епископы запрещали верным католикам танцевать его».

Все эти качества были невероятны по силе воздействия на женскую часть американской и, пожалуй, мировой аудитории.

Молодые девушки и взрослые дамы мечтали о Рудольфо. Он же спасался от поклонниц бегством по крышам отелей, скрывался от них через черные ходы, какие-то подземелья.

Прибытие поездов, в которых ездил Валентино, засекречивалось так, как не засекречивались самые важные государственные тайны. Но всякий раз отели и поезда осаждали тысячи дам, считавших первым и единственным делом своей жизни увидеть кумира, дотронуться до него, а если уж особенно повезет, то оторвать на память пуговицу. И когда он в нью-йоркской больнице скончался от перитонита, несколько женщин покончили с собой.

У Валентино были роскошные виллы и огромные гардеробы, доверху набитые шмотками; были большие автомобили, прилежные слуги, секретари и сверкающие драгоценности. Он был богат, но несчастен в любви, и одна из его любовниц, бросившая его, была красавицей русского происхождения. Он по детской привычке любил жевать лук и жевал его целыми днями. Рудольф рано начал лысеть; актер страдал от этого и красил волосы какой-то черной краской, от которой оставались пятна на наволочке. И отошел в мир иной он как раз тогда, когда, казалось, достиг уже тех высот, откуда могло начаться его восхождение к настоящим победам в области большого искусства.

Тысячи и тысячи женщин писали письма ему: кухарки, секретарши, миллионерши, чужие жены, белые, негритянки, японки, учительницы, актрисы, машинистки, сценаристки… Несколько писем были от монахинь. И (по легенде) одна из них явилась инициатором того, что в Италии, на родине Рудольфа Валентино, в 1960 году установили памятник. Печальный монумент кинокумиру, оставившему столь очевидный след в истории массового человеческого сумасшествия.

Брутальный Ильич

• Леонид Ильич Брежнев (19 декабря 1906 (1 января 1907) – 10 ноября 1982) – занимал высший пост в советской иерархии в течение 18 лет.

• Первый секретарь ЦК КПСС в 1964–1966 годах, с 1966 по 1982 год – Генеральный секретарь ЦК КПСС и Председатель Президиума Верховного Совета СССР в 1960–1964 и 1977–1982 годах. Маршал Советского Союза. Герой Социалистического Труда и четырежды Герой Советского Союза. Лауреат Международной Ленинской премии «За укрепление мира между народами» и Ленинской премии по литературе. Под именем Л.И. Брежнева опубликована трилогия: «Малая Земля», «Возрождение» и «Целина».

• Самые большие неудачи генсека – эпоха застоя и в самом прямом смысле слова анекдотическая известность.

Если бы Леонид Ильич Брежнев сегодня был жив, то в связи с какой-нибудь выдающейся датой он получил бы на грудь очередную Золотую Звезду героя страны.

Брежнева Леонида Ильича многие из ныне живущих людей хорошо помнят. Помнят по-разному. Некоторые вспоминают с грустью, как ушедшую молодость. Некоторые плюются. Иные ничего вообще не хотят вспоминать. Но что бы там ни творилось в беспокойных душах сограждан, а эпоху мимо сердца пропустить невозможно: Леонид Ильич, гремя орденами и запуская то автомобильный завод в Тольятти, то кровавый маховик Афганской войны, у власти находился восемнадцать лет и отошел в мир иной в День милиции, 10 ноября 1982 года. Традиционный праздничный концерт в честь советских тружеников свистка и жезла отменили. Эта отмена имела место за несколько лет до «брутального» завершения эпохи развитого социализма.

При жизни Леонид Ильич был жизнерадостным и очень смелым человеком. Он в чине подполковника, а затем и полковника воевал на Малой земле, о чем впоследствии написал повесть «Малая земля», отпечатанную тиражом более 15 миллионов экземпляров и записанную на такое же количество грампластинок.

Он занимал пост Председателя Верховного Совета СССР и в 1964 году возглавил заговор против Никиты Сергеевича Хрущева, который в результате кремлевского переворота был персонально отправлен на пенсию, а Брежнев Леонид Ильич отправлен на его место. Персонально же.

Время, когда в нашей стране у власти находился Леонид Ильич, называют «эпохой застоя». Это название избитое, сермяжное, неточное и очень обидное. Но еще обидней все те клички и прозвища, которыми народ наградил Леонида Ильича. Большая часть этих прозвищ была совершенно незаслуженной. И в том, что по всей стране наблюдался острейший дефицит колбасы, лифчиков и туалетной бумаги, он тоже не виноват. Он ведь был нормальным генсеком, а не маразматичным героем многочисленных анекдотов. Таких же глупых и несмешных, как этот:

В квартире Брежнева звонит телефон. Жена поднимает трубку.

– Позовите Леню, – просит женский голос.

– А кто это говорит?

– Его школьная подруга.

– Б… ты, а не школьная подруга! Леня никогда и в школу-то не ходил!

По профессии Брежнев был землемером. Этот факт доказывает, что он все-таки имел образование. Да и как же мог человек без образования заниматься геодезией? Как же мог он без знаний служить в армии, быть выдающимся партийным работником, произносить четырехчасовые речи на всю страну, уважать Сталина, коллекционировать бензиновые автомобили, жить на даче и охотиться на кабанов?

При жизни Леонида Ильича много раз награждали орденами и медалями – ко всем юбилеям, датам и праздникам. В 1976-м ему присвоили звание маршала Советского Союза. Таким он и смотрит на нас с большого портрета: в серо-голубом маршальском кителе и с густыми бровями.

Эти брови – не только внешняя отличительная черта Леонида Ильича. За эти брови его так сильно любили женщины – как ни одного из генсеков за всю историю СССР. По этому поводу один из его ближайших друзей однажды сказал: «Так они его любят! Аж сердце сжимается!» И припомнил давнюю и страшную фронтовую ночь, когда молодой Брежнев без памяти влюбился в медсестру.

Любили женщины его еще и потому, что он был сильным человеком. И простым. Он и плавал замечательно. Бывало, по часу не вылезал из Черного моря, отдыхая в Крыму. А после еще в бассейн шел.

А потом в простой украинской рубашке и тренировочных брюках гулял по берегу и, нагулявшись, ел обычные советские макароны, которые после варки становились серыми, как отечественная туалетная бумага. Вот за все эти и многие другие качества женщины и готовы были не расставаться с Леонидом Ильичом до конца жизни. И он тоже был на это готов. Но как настоящий коммунист и генеральный секретарь, Леонид Ильич не имел права на развод и прожил всю жизнь со своей женой Викторией Петровной. У них родились дети, а у этих детей появились внуки Леонида Ильича. Поэтому можно сказать, что в жизни Леонид Ильич являлся главой не только Советского Союза, но и большой советской семьи.

Галстуки носить Леонид Ильич любил далеко не так сильно, как макароны есть. Все галстуки были у него иностранного производства, и все на крючочках – узлы он предпочитал не завязывать. А рубашки он предпочитал не белого, а голубого цвета. Рубашки его были в буквальном смысле фабричными – с московской пошивочной фабрики «Большевичка». Костюмы же для генсека шили строго по фигуре в модном ателье, которое находилось в ГУМе. Сам он никогда не являлся на примерки – закройщик приезжал к нему за город.

За городом он и жил, наш дорогой генсек. Дышал благодатным воздухом Подмосковья, ходил за грибами, катался на лыжах, жарил шашлыки, воспитывал внуков, принимал лидеров почти всех компартий планеты и с симпатией относился к охранникам и садовникам. В своей же большой квартире на Кутузовском проспекте Леонид Ильич жить не любил. «Ну ее в баню, – отзывался он об этой квартире. – Да ну ее к такой-то матери». И кое-что добавлял на «днепродзержинском диалекте». На каком-то особом языке того украинского маленького города, бывшего раньше селом Каменским, где в самом начале Столыпинских реформ родился Леня Брежнев в трудолюбивой семье отца-металлурга.

Сами понимаете, сколько за последние два десятилетия появилось домыслов о жизни, творчестве, карьере, семье и любовных приключениях Леонида Ильича. Рассказывают о его интимных отношениях с юными девушками в городе Киеве, подававшими ему хлеб-соль и сладко целовавшими в губы. Говорят о его связях с певицами и балеринами, секретаршами и вагоновожатыми, машинистками и учительницами младших классов. Что в этих рассказах истинно, а что для пущей лирики добавлено – бог весть. Но несомненная правда, что за последнее время выросла в народе популярность генсека. И можно быть уверенным, что еще вырастет. И будут сняты документальные и художественные сериалы о жизни этого генерального человека. А сколько стоит бывший квадратный метр его квартиры на Кутузовском проспекте? Она находится в большом каменном доме сталинского типа. На этом доме до сих пор еще не установлена мемориальная доска. Наши добрые шутники утверждают, что если когда-нибудь эта мемориальная доска на доме появится, то на ней, кроме всего прочего, будет написано:

«Здесь жил и работал выдающий государственный деятель, четырежды герой Советского Союза Леонид Ильич Брежнев. Брутальный, но милый в бытовом отношении гражданин, забавный персонаж громадного количества анекдотов. Эпохальный Ильич времен певицы Аллы Пугачевой».