Текст книги "Пекло 3"

Глава 18

Главный офис корпорации «Вилборн» располагался в высоком здании в центре большого богатого города на планете Нахт. Виту, выросший здесь, называл эту планету самой классной, хотя его сюда никогда и не тянуло, просто потому что физику его профиля нечего делать в главном транспортном центре человечества.

Жители Нахта были или работниками Вилборна, или обслуживающим персоналом для работников, нанятых опять же Вилборном, торговцы же здесь бывали лишь проездом, тратя деньги в гостиницах, казино и клубах. На Нахте совершалось огромное количество сделок, ни один торговый борт не пролетал мимо Нахта, каждый второй пассажирский крейсер залетал в Нахт, чтобы пополнить запасы топлива. Даже длительные экскурсионные маршруты проходили через маленький Нахт, потому что там проще всего было найти свободную гостиницу.

Транспортный центр человечества был не беден, но, как стратегическая точка, имел среди жителей своих агентов ЗАП. В главном офисе Вилборна было два агента, никогда не встречавшихся друг с другом. Ради безопасности система их даже не сводила вместе, а давала два простых задания. Кадровый работник получил по почте архив вируса, который должен был распечатать на своем рабочем компьютере. Других инструкций у него не было, поэтому, придя рано утром на работу, он вставил в порт крохотную карту памяти и нажал пальцем на архив. Компьютер тут же потух, а Франк Стелбахер, сидя в командном пункте на Земле, нервно закусил губу.

Эту операцию могли провести и без него. Эксперты ЗАП еще никогда не ошибались в расчетах, а уж о вирусах они знали все. Создать программу, которая приведет к сбою работы искусственного интеллекта на пару часов, а затем исчезнет без следа, его люди умели. Отправлять сигналы агентам вовремя тоже.

Одно нажатие и дежурный оператор вышел на второго агента.

Инструкция для него была еще проще: спуститься в подвал туда, где в Вилборне скрывается основной сервер, предположив проблему с электричеством, и выяснить, есть ли в самом здании нормально работающие серверные блоки, те, что не тронул вирус.

Дик Пейбер вообще не думал, что когда-нибудь получит сообщение от ЗАП. Да, его отобрали еще во время учебы, предложили сотрудничество, выдали инструкцию, сказали:

– С вами свяжутся в случае необходимости.

А потом на тридцать лет о нем забыли. Дик и сам почти перестал об этом помнить, знал только, что в запястье у него кроме иммунного чипа есть еще антидотный, которому он радовался всякий раз, когда перебирал с алкоголем. Как раз вчера он подумывал отключить на браслете связи идентификацию по зрачку. Она, конечно, может быть включена на любом браслете, но зачем ему, простому администратору Вилборна, такая безопасность, особенно теперь, когда даже шутки про любовниц с его-то плешью не смешные, а тут вдруг он только пришел в офис, только извинился за опоздание и вдруг получил сообщение с красной пометкой.

– О, кто это тебя так хочет? – спросил у него коллега.

– Ну кто? Молодая любовница, конечно, – отшутился Дик.

Сам он уже подумал, что его сын мог что-то натворить или престарелая мать серьезно заболеть, в конце концов, многие экстренные сообщения тоже имели красную пометку, но нет. Сообщение было от ЗАП.

Не успел он его прочитать, как свет в кабинете замерцал, а включенный голографический монитор коллеги потух.

– Что это? – спросил тот испуганно.

Голограмма монитора вспыхнула, отображая сотни приходящих сообщений о нарушении работы.

В кабинет влетел старший оператор нейросетей и почти со слезами заявил, что искусственный интеллект вышел из строя и не отвечает на команды.

– Я не могу провести диагностику! Я не знаю, что происходит! Я не виноват! – кричал он в панике.

Дик при этом только глаза закатил, жалея, что в такой сложный момент нет его предшественника – Мартина Митчела, вот кто был молодой, но профессиональный малый.

Тот как-то с невозмутимым видом пережил хакерскую атаку, даже бровью не повел, потом пришел и попросил сто грамм, признавшись, что реально волновался.

Дик точно знал, что Мартин не бегал бы так, а прислал бы к ним кого-нибудь, а сам пытался бы что-то сделать, организовать хотя бы основные функции и вообще объявил бы, что все под контролем, а не плакал.

– Слушайте, раз все так разом сбоит, может, вопрос в энергообеспечении сервера? – спросил Дик, пытаясь быть спокойным.

– Ну-у-у, возможно, – лениво согласился коллега.

Начальник их отдела так и не пришел. Он всегда опаздывал, и в ЗАП наверняка это знали, поэтому и операцию свою не просто так назначили именно на это время.

– Как электричество? Почему электричество? – продолжал паниковать старший оператор нейросетей.

«Интересно, те, кто прислал мне задание, знали, что он такой паникер?» – мысленно поинтересовался Дик, а вслух сказал:

– Я схожу проверю.

– Ну если тебе больше всех надо, – пожал плечами его коллега.

В сущности, ни он, ни Дик ни за что тут не отвечали. Они просто технические работники, сидевшие тут для исполнения приказов начальства. Отвечали операторы и тот самый отсутствующий начальник, но сегодня Дику было нужно больше всех.

Понимая, что система сбоит, Дик не стал вызывать лифт, и даже хмыкнул, быстро спускаясь по лестнице, когда услышал ругань кого-то, кто в лифте все-таки застрял.

«Наивные люди», – подумал он и тут же о них забыл, добежав до подвала. Идентификационная карта позволяла ему заходить сюда, в первую очередь потому, что он понятия не имел, какой сервер для чего предназначен и к чему подключен, просто раз в месяц он обязан был проверять каждый кабель и аккуратно смахивать пыль с каждой лампочки, что теперь беспорядочно мерцали, как сошедшая с ума гирлянда.

В том, что это не электричество, Дик даже не сомневался, потому быстро шагал от сервера к серверу, пока не нашел один, в котором не было никаких сбоев.

«Есть», – отправил он ответ.

«Приложи браслет к порту сервера», – мгновенно ответили ему.

«Зачем?» – подумал Дик, но спрашивать ничего не стал, а поднес свой браслет к маленькому порту для подключения портативной диагностической системы. Другого здесь просто не было, а значит все, что можно было сделать отсюда – упорядочить файлы и проверить их на наличие вирусов. В сами файлы, как думал Дик, заглянуть невозможно.

Зато программисты ЗАП так не считали, имея свои секреты.

– Есть подключение! – сообщил один из операторов.

– Как структурированы файлы? – спросил Франк, понимая, что времени не так много.

– По именам, – ответили ему.

– Ищите Мартина Митчера и Нейтана Калибана.

– Мартина нет, – сообщил один из программистов.

– Калибан есть! – сообщил второй.

– Скачивай! – велел Франк.

– Уже начал.

– Сколько еще времени?

– Пару секунд.

На экране перед Франком вывели обратный отсчет. Огромная цифра «16» мелькнула и начала уменьшаться на единицу с каждой секундой.

– Есть! – объявили ему на третьей.

– Заканчиваем операцию, – скомандовал Франк.

Два нажатия – и тут же исчезли и таймер, и безумное мерцание вокруг Дика.

«Благодарим за сотрудничество. Данные о контакте будут уничтожены через десять секунд», – высветилось на активированном браслете, и на маленькой панели пошел обратный отсчет, но Дику внезапно стало не до него, потому что дверь открылась, противно пискнув.

– Блин, жалко, что от того парня пришлось избавиться, – сказал один из мужчин.

Замерший в этот миг таймер Дик не заметил, только затаил дыхание, осторожно отползая прочь от сервера.

– От кого? – не понял второй неизвестный.

– Ну как от кого? От очкарика Мартина.

– Это да, толковый был парень, жаль, вечно нос совал, куда не надо.

– Потому что псих…

– Это уж точно, кто ж знал, что он от нашей наркоты не в психушку, а на ЗиПи3 загремит.

«Твою мать, – думал при этом Дик, пятясь. – На камерах видно будет, что я зашел сюда, а значит они узнают, надо что-то сделать…»

«Закрой уши наушниками и сядь возле стыковочного блока одного из основных кабелей, приподними его, урони, а потом неспешно вставай», – увидел он сообщение, набранное Франком, который и сам уже понял, что угрожает работнику.

Дик так и поступил, доставая наушники, даже музыку успел включить на браслете, удивляясь тому, как красный сигнал внезапно превратился в бытовой белый, которым обычно высвечивались уведомления устройства в духе «память устройства на исходе». Его прикрывали, но связь с ним не теряли, слушали тех двоих вместо него, а он быстро опускался на корточки, приподнимал толстый, как его рука, кабель, и ронял, понимая, что привлечет к себе внимание.

Его окликнули, он не услышал, просто встал, довольно отряхивая руки, а потом вздрогнул, когда тяжелая рука легла ему на плечо, и испуганно обернулся, глазам своим не веря.

– Парни, а вы-то что тут делаете? – спросил он, вынимая наушники. – Вы разве не из охраны самого…

Он не стал называть главу Вилборна по имени, только многозначительно посмотрел наверх, чем насмешил охранников.

– Ты-то что тут делаешь, дедок? – спросили парни у него.

– Я? Работаю. Тут же что-то было. Вот этот разъем у кабеля отошел, видимо, вчера на плановой уборке какой-то кривоногий технарь его задел и вот…

– Что вот? – хмурясь, спросили у него.

– Отошел, когда напряжение дали. Я поправил, и все заработало, – гордо сказал Дик, а у него внезапно выхватили наушник и приложили к уху.

– Господи, какое старье, – прошептал один из парней.

– А чего затычка, а не нейропрофиль? – спросил второй, явно скалясь и не понимая, зачем затыкать уши, если можно слушать музыку, не делая этого.

– Так тут это такое неприятное… страшно мне, – прошептал Дик, вжимая голову в плечи. – Ну чего вы, парни, я же просто…

– Занудный старпер, – перебил его тот, что отобрал наушник, и вернул его обратно. – Все уже в порядке?

– Тут – да, как видите, – ответил Дик.

– Ну пошли проверять не тут, – сказали охранники, подхватили его под руки и поволокли к выходу, затащили на первый этаж, а там с громким смехом отпустили.

– Что, старик, обделался?

– Да чего вы вообще, – бормотал Дик, хотя на самом деле не успел испугаться. Только теперь он понял, что значила пометка «стрессовая мобильность» в его психопрофиле. Он сейчас именно мобилизовался и сделал куда больше, чем, казалось, мог, а страшно стало, когда все уже закончилось, и парни, махнув на него рукой, уехали.

Слыша, как стучит в груди сердце, Дик шагнул в лифт и посмотрел на свой браслет. Никакого белого маячка не было, красного тоже, следов сообщений от ЗАП он тоже не смог найти, но не успел тяжело вздохнуть, как внезапно получил зеленое сообщение от собственной дочери, которая весело сообщала, что чудесным образом только что выиграла в лотерею.

«Ничего себе власть», – подумал он, а сам поздравил дочь с выигрышем и улыбнулся, понимая, что раз уж она сорвала джек-пот, ему можно подумать о работе попроще – где-нибудь подальше от Вилборна, чтобы точно избежать неприятностей.

* * *

Франк не позволил никому изучать файл, решив, что просмотрит их сначала сам. Это дело он вообще должен был вести сам, слишком много в нем было на кону, да и замешаны были высшие их кругов. Как достать совершенно засекреченного идеально защищенного человека, вину которого почти невозможно доказать, Франк пока не понимал. В то, что в Вилборне будут прямые улики, указывающие на него, он тоже не верил, максимум – доказательство работы контрабанды, но что это даст Франку?

«Отрубить дракону лапу – это верный способ умереть от драконьего огня, – думал Франк. – Рубить надо голову».

С таким выводом он делал глоток кофе и открывал папку с именем «Нейтан Калибан», полную архивов, со странными цифровыми названиями.

Запустив программу фильтрации файлов, он понял, что большинство архивов хранят таблицы и какие-то документы, но встречаются еще и видеозаписи, совершенно неожиданные для клерка транспортной компании.

«Не мог же он прямо там на сервере хранить какой-то компромат на себя и начальство?» – удивлялся Франк и открывал первое видео, чтобы отключить через десять секунд.

То, что он увидел, мгновенно его шокировало, потому что это было любительское порно, еще и такое, от которого у Франка едва не случился удар.

Вместо кофе ему понадобился глоток воды и успокоительная таблетка от контролирующей его параметры системы. Разум при этом продолжал анализ. Он успел увидеть ребенка, мальчика, даже не подростка, с завязанными глазами, с кляпом, на кровати, и ему казалось, что он знает, как звали этого мальчика.

«Нейтан Калибан умер от несчастного случая с электричеством?» – спрашивал себя Франк, а потом включал видео, взяв себя в руки. В конце концов, он и не с таким имел дело, но никогда прежде ему не приходилось натыкаться на записи с человеком, которого он, по сути, лично знал, хоть и не очень хорошо.

– Да, Виту, ты прирожденная шлюха, – заявлял Нейтан на видео, а Франк просто отключал эту запись и удалял все видеофайлы один за одним, убеждаясь, что они все того же характера, холодно и болезненно понимая, что расследовать убийство Нейтана Калибана нет смысла.

Растлить будущего гения энергетики, умереть от удара током, случайного по документам и явно не случайного по сути, с такими-то уликами. Только меньше всего Франк хотел, чтобы это хоть когда-то всплыло. Витуру Калибану и без того досталось.

Мог ли он убить? Это доказанный факт. Он убивал.

Ненавидел ли он своего отца-растлителя – наверняка, судя по тому, как менялись записи, превращаясь в неприкрытое издевательство над подростком, похожее скорее на пытку, чем на развлечение.

«Какую же клоаку я упустил», – с ужасом думал Франк, понимая, что именно Вилборн наверняка поручился за Нейтана, когда тот решил усыновить трехлетнего мальчишку, даже без разбирательств, действительно он его родной сын или нет. Вилборн наверняка прикрывал многолетнее насилие. Вилборн избавил Нейтана от положенных проверок, оставив ребенка в руках у маньяка. На Нахте, где все свои, это совсем не трудно.

– После всего этого Витур еще адекватный, – вздохнул Франк, закрывая папку, чтобы перевести дух. Транспортные таблицы и заказы можно передать экспертам. Они быстрее сопоставят, относятся ли они к контрабанде.

Это он и сделал, выпил еще воды и запросил дело Мартина Митчера, чтобы убедиться, что в крови осужденного действительно были следы больших доз психотропных веществ, только никому и в голову не пришло, что он мог принимать их не сам, никто о них даже не спрашивал у того, кто признал свою вину, рыдал и твердил, что не знает, как он мог это сделать, но все равно сделал.

«Это была словно игра, – признавался Мартин на допросе. – Я понимал, что это по-настоящему, но не верил. Господи, они правда все мертвы?»

Франк читал это и скрипел зубами, так его еще никогда не обманывали. Против Вилборна у него ничего и никогда не было, идеальные документы, идеальные бумаги, безупречное прикрытие в высшем руководстве человечества. Больше его не удастся обмануть.

Глава 19

Она сидела в своем кресле у окна в палате и смотрела на очень худые тонкие руки. Что-то смутное в ее сознании говорило, что так быть не должно, что она где-то не здесь, что что-то не понимает или забыла, но при этом могла смотреть лишь на очень худые руки, словно у скелета, который обтянули белым подобием кожи.

Она не была уверена, что когда-нибудь эти руки не будут уставать после обеда, утомившись от веса ложки.

Твердую пищу ей тогда не давали, только жидкую и кашеподобную, очень мелко измельченную. Все было очень вкусным и ей всегда казалось, что она могла бы съесть целое ведро, но с трудом могла доесть мисочку, которую ей приносили. Ее тошнило где-то на половине, и она сама отставляла тарелку.

Доедать ее не заставляли, только приносили новую крохотную порцию через два часа. Ее она уже могла съесть, хоть и с неприятной тяжестью в животе. Теперь эта тяжесть походила на боль, словно что-то внутри ее живота раздувалось, а в руках нарастала слабость.

Карин хотелось плакать, потому что перед глазами стояли кадры суда над Оливером Финрером, и сердце вздрагивало снова и снова, когда в памяти всплывало громогласное «виновен».

Удар судебного молотка выбивал дыхание, а она цеплялась за плед, прикрывавший ноги, и не могла его даже нормально сжать.

– Все будет хорошо, Кариш, – говорил ей отец, когда приходил, но она ему уже не верила, ничему не верила после того страшного суда.

– Эй! Ты почему тут сидишь совсем одна? – окликнул ее внезапно мальчик, пробегавший мимо по коридору.

Карин подняла на него глаза и сразу узнала. Тогда они виделись всего второй раз, но Карин внезапно вспомнила, что она давно выросла и попала в плен к странному искусственному интеллекту, но все равно улыбнулась маленькому Бергу.

Дверь в ее палату была открыта всегда, ее закрывали, лишь когда приходили к ней мыть, кормить, лечить, переодевать. В остальное время за ней приглядывали, пробегая мимо, а она старалась никого не замечать, кивала, если у нее спрашивали все ли в порядке. С этим мальчиком было совсем не так. Она просто на него уставилась, не понимая, что он тут делает, был ли он болен и почему так улыбался.

– Не хочешь пойти на улицу поиграть в мяч? – спросил он, не решаясь зайти в палату.

Тогда он казался ей растерянным и даже немного нелепым, только потом она узнала, что войти в ее палату это было для него невежливо, как если бы он в комнату к ней вломился. Без разрешения такое делать совсем нельзя.

– Как я буду играть в мяч? – спросила Карин, отпуская плед и спешно расправляя его на острых коленях.

– Ну он у нас надувной, легкий. Ребята все в основном не здоровы, просто кидают друг другу в руки, – пожал плечами мальчишка. – Мама сказала, что тебя очень надо привлечь к играм, поэтому я и дал тебе позавчера мяч, но ты не появляешься во дворе.

– Мне тут спокойней.

– Тебе двигаться надо и вообще жить.

Он сказал это и сам почесал затылок, осознав, что звучит это как-то нелепо. Карин же на него только смотрела, понимая, что, если бы не Берг, она так и осталась бы у окна, не решилась бы пойти играть в мяч, встать на ноги, без него она бы ничего не смогла.

– А кто твоя мама? – спрашивала тогда маленькая Карин.

– Твой врач, – с улыбкой отвечал Берг и все же заходил к ней. – Она о тебе беспокоится.

– Зачем?

Берг неловко пожал плечами.

– Она у меня за всех пациентов беспокоится, особенно когда есть трудности в их лечении.

– А со мной трудности? – с легким волнением спросила Карин, впервые подумав, что ей все же не хочется оставаться такой навсегда.

– Ты сидишь тут и не набираешься сил, не двигаешься. Мама сказала, что так нельзя. Это не позволит тебе поправиться.

Карин опустила голову, посмотрела на свои руки и попыталась сжать их в кулаки. Оно вроде получалось, но силы в руках она не чувствовала, даже напряжение в ладони было слишком вялое.

– Я помогу тебе спуститься и опять верну сюда, когда захочешь, – предложил Берг.

Он подошел совсем близко и присел возле нее на корточки, а потом представился и протянул ей руку. О рукопожатиях маленькая Карин ничего не знала. В бедном районе люди редко друг к другу прикасались, боялись что-то подцепить, особенно чесотку, только руку поднимали в знак приветствия, поэтому она совсем не поняла, что это тогда, но внезапно увидела совсем другого Берга, уже через два года, он так же протягивал ей руки и говорил:

– Идем!

Она стояла на пороге высшей майканской школы и не верила, что она туда зачислена, но руку Бергу давала.

– Я, правда, поступила? – спрашивала она, будто не своими глазами видела список.

Ей казалось, что это какая-то ошибка, что может существовать еще одна Карин Маер, вторая, которая не она, которая поступила вместо нее. Руку Бергу она при этом подавала, а он тянул ее на себя, выводил со двора и поднимал ее руку вверх.

– Она смогла! – кричал он ребятам – разномастной толпе, как-то само собой сдружившейся после лета в майканской больнице и игр в мяч.

Карин всех их знала, всех считала друзьями, но краснела именно от прикосновения Берга, хотя ей было всего двенадцать.

«Он был для меня всегда особенным», – признавалась Карин и даже радовалась этим воспоминаниям. Все ее прошлое, связанное с Бергом, было теплым, добрым, по-хорошему волнительным. Он ей нравился, нравился так сильно, что она его пьяного сама не очень трезвая действительно привела к себе. Она была влюблена в него, с волнением прикасалась к его телу, стягивала с него майку, боялась расстегнуть ремень, боялась поцеловать, а потом едва не задыхалась, когда он целовал ее сам.

Стоя в темном углу, взрослая Карин смотрела со стороны на тот неловкий первый сексуальный опыт, первый для них обоих, и улыбалась, видя, как Берг был с ней ласков, несмотря на отсутствие опыта. Он целовал ее, гладил руками, мычал что-то растерянно.

В сердце у Карин от этого вида почему-то теплело. Она тогда, правда, была в него влюблена. Она была привязана к нему, даже сейчас он для нее совсем не чужой человек, настолько не чужой, что сердце за него болело.

Где он? Что с ним? Карин хотела бы это знать, но понимала, что правду ей никто не скажет.

«Прости, что я не могу дальше быть с тобой», – думала Карин, глядя на их юные сплетенные вместе тела, слушая свои нелепые тихие стоны, похожие на пищание, и его невнятное бормотание. Скрип старой кровати и смутное воспоминание о первой боли, о том, как она терпела долгих несколько толчков, боясь спугнуть момент, а потом расслабилась и доверилась ему.

Был ли он тогда хорош или плох, Карин вспомнить уже не могла. Он был и это тогда оставалось самым важным.

«Я хочу, чтобы ты был счастлив», – с искренним теплом в сердце думала Карин.

Ее чувства к Бергу не изменились, но одно она точно знала: больше у них никогда не будет этих поцелуев, и ласки никакой не будет. Даже их последний секс был уже неправильным, не таким как прежде. Она его не хотела. Она думала о другом и ей было стыдно за это, а перед глазами мерцали картины. Первые цветы от Берга. Его неловкое знакомство с ее отцом, знакомство в статусе парня, а не друга, как было раньше.

Совместные походы в спортзал и поцелуи в мужской душевой. Там же они порой тайком занимались сексом, вешая на камеру лифчик или его трусы, а то и просто полотенце. Они были молодые, безумные, немного глупые.

«Дурные», – думала Карин, прикрывая от стыда глаза, но не переставая улыбаться.

Ей было неловко вспоминать все, что было между ними, и стыдно от того, что она это не сохранила, а еще страшно от того, что ее жизнь четко разделилась на до и после, как только она рухнула на ЗиПи3 и оказалась в руках Демонов.

Теперь она понимала, что ее волновал взгляд Шефа, всегда. Она не понимала, что это за чувство. Она сопротивлялась ему, но именно он вызывал в ней что-то с самого начала.

«Прости, что я внезапно полюбила другого. Так полюбила, как не любила тебя, – думала Карин, глядя несуществующему тут Бергу прямо в глаза. – Ты навсегда родной для меня человек. Ты никогда не будешь мне безразличен, но я больше не буду тебя любить, не смогу».

– О чем ты? – спрашивал Берг.

Ему было лет двадцать пять. Он еще не был капитаном и почти не хмурился, а улыбался, не успев погрязнуть в рутине службы, которая совсем не походила на геройские подвиги. Он тогда еще не ворчал и не прикрикивал на нее в полетах. Хотя на крики она не обижалась. Это было не часто, только когда он уж сильно злился, да и потом всегда извинялся. Он был для нее хорошим командиром. Прикрывал ее, помогал, иногда даже брал вину на себя за мелкие косяки. Он был другом, о котором можно мечтать. Он был готов защищать ее здесь всеми силами, а она его предала.

От этого наворачивались слезы, и, помня, что все это не по-настоящему, Карин отворачивалась и вздрагивала, сталкиваясь со зловещей Зеной. Ее синие глаза буквально прожигали в Карин дыру.

– Стыдно тебе? – спросила она и рассмеялась.

– Отстань от меня, – попросила Карин, пятясь.

Одного появления этой машины было достаточно, чтобы в груди снова поднималась паника.

Эта робоженщина была ниже ее в реальности, но тут в мире ее сознания она возвышалась над ней почти на голову и казалась совсем непобедимой. Она наступала и смеялась, а Карин пятилась, опасливо поднимая на нее глаза.

– Ты ничтожная нищебродка, окрутившая хорошего мальчика. Кем бы ты была без него, а? Сука никчемная!

Зена схватила ее за волосы и резко развернула, чтобы показать того Берга, что ждал ее с цветами, чтобы после нетрезвого первого секса предложить ей встречаться. Он запинался и с трудом говорил, что хотел.

– Я это… короче, я подумал… в общем, Карин, ты это… ну будешь со мной встречаться?

Карин его чуть с ног не сбила, бросившись в слезах к нему на шею.

– Ты его совратила, окрутила и использовала! – уверенно заявляла Зена, держа Карин за волосы, которые здесь почему-то не были коротко острижены. – Ты продалась за хорошую жизнь…

– Неправда, – прорычала Карин, хотя понимала, что Берг сделал для нее немало, но и она делала для него многое, даже в учебе потом помогала и поддерживала. Они просто были вместе и делали друг для друга все, что могли.

– Ты же жалкий технарь, среднестатистическая баба, – орала на нее Зена, дергая за волосы. – Попала бы ты на корабль, если бы Берг, как один из лучших выпускников, не попросил тебя в напарники? Где бы ты была? В ангаре на самой дальней станции? А! Шлюха ты тупая…

– Заткнись, – взвыла Карин.

У нее как у женщины было немного шансов попасть на крейсер, но она тоже была одной из лучших. Сам Берг признавался, что за нее не стыдно было просить, наоборот, гордость пробирала.

– Они меня еще спрашивали, а согласишься ли ты со мной в паре работать, – смеялся он. – Мол, такой техник и с таким балбесом мной.

– Ты сейчас шутишь, да? – спрашивала Карин и толкала его локтем в бок. – Точно ведь шутишь!

– И не думал! – отвечал ей Берг с улыбкой.

– Он тебе верил, а ты… знаешь, что с ним теперь из-за тебя? – спрашивала Зена и швыряла Карин на пол.

Та падала и под руками обнаруживала липкую лужу из кровавой воды, а потом слышала звук удара и резко вскидывала голову. Мужчина в подобии формы бил Берга ногой в живот, а второй швырял в него вывернутое только что ведро.

Берг изворачивался и прятал от ведра голову, ногами прикрывал живот и подтягивался ближе к трубе, к которой были прикованы руки, явно пытаясь хоть немного за нее спрятаться. Его тело, казалось, само группировалось, напрягая тренированные мышцы, а ведро билось о стену, гремело и ударяло его по спине.

Черепахи ржали. Их было пятеро и они даже не скрывали своего желания поглумиться над пленником.

– Ну что, ты соскучился по нам? – спросил один из мужчин, поставив ногу Бергу на плечо.

– Нет, – простонала Карин, очень надеясь, что это неправда, что ей все это только показывают, создавая в ее голове, и к правде это не имеет никакого отношения.

Она поднималась и почти с ужасом видела, как Берг смотрит на своих мучителей, но не отвечает. У него разбита губа, сломан нос, на скуле синяк и на теле едва ли есть хоть одно место без следов побоев, но он смотрит на них с отчаяньем и ненавистью, хоть и молчит.

– Это не правда! – вскрикивала Карин, бросалась вперед, но не могла прикоснуться ни к одному из Черепах. Ее руки просто проходили сквозь них, а ей очень хотелось схватить кого-то из них за плечо и дернуть на себя.

– Это правда, – говорила ей с насмешкой Зена. – Это происходит прямо сейчас.

– Нет, – стонала Карин, отступая.

Она закрывала лицо руками, но все равно видела, как Берга ставили на четвереньки, а потом наступали ногой ему на плечи, заставляя выгибаться.

– Ну что, сука, забыл, каково нас развлекать? – смеялся один из Черепах. – Сейчас напомним.

Берг в ответ что-то рычал, кажется, матерное, но слишком невнятно, да и в смехе этих нелюдей все это мгновенно утопало.

– Я им приказала устроить ему самый жаркий прием, вот они и пускают его в расход, как раба, которому к работе уже не вернуться, – смеялась Зена.

– Нет, – стонала в ответ Карин, пытаясь зажмуриться, но все равно видела, как кто-то из Черепах доставал откуда-то трубку от ручного насоса – ледяную металлическую, но закругленную с одного из концов.

Карин орала, надеясь, что она это не увидит. Она молилась, чтобы Берг смог вырваться, но это было просто невозможно, его вжимали ногой в пол. Его ноги упирались в невысокий металлический ящик, на котором стоял мучитель с трубой и с хохотом пытался запихнуть эту трубу в зад.

– Сука! – орала Карин. – Проклятая сука! Ты всех ненавидишь, потому что никогда у тебя не будет ни любви, ни нормального секса!

У нее по лицу покатились слезы, и картина внезапно рухнула вместе с мужским смехом, а на ее месте возник совсем другой смех – одинокий, грубый, прокуренный. Здоровый лысый мужик просто ржал, ставя на четвереньки полупрозрачного робота, и вгонял в нее член, ударяя кулаком между ее лопаток.

– Вот чего ты стоишь, Зайна, сучья задница! – орал он, заставляя Карин испуганно моргнуть.

Да, она мгновенно узнала свою мучительницу, но все же понимала, что она была не такой. Проводов в ее теле было намного меньше, и они не сияли как сейчас, да и глаза походили на стекляшки.

– Мы так не договаривались, – попыталась возразить Зена и даже хотела приподняться, но мужчина что-то нажал на пульте, и по ее телу прошел разряд, отключая роботу руки и, видимо, лишая ее возможности говорить, вернее Карин знала, что теперь та, лежащая на кровати, Зайна ничего не могла сказать, только чувствовать и терпеть то, на что она никак не соглашалась.

– Как ты это делаешь, тварь! – рыкнула настоящая Зена, реальная, способная схватить Карин за волосы и снова швырнуть в сторону с такой силой, что сознание пленницы снова оборвется, а к губам из носа настоящей Карин тонкой струйкой потечет кровь, но ее разум все равно будет знать то, что Зена предпочитала бы скрывать до конца существования человечества.