Текст книги "Наблюдатели"

Глава одиннадцатая

Катерина решила, что сегодня не ответит никому. Она пропала на целый вечер: свидание с господином Домом! С порога она закричала:

– Добрый вечер! Я пришла. Соскучилась! Отправимся опять на тот остров? Безумно хочется искупаться.

Никто не отреагировал, тогда Катя побежала по комнатам, в каждой повторяла свою приветственную речь. Потом, раздраженная безмолвием, опустилась на диван. И без конца прислушивалась к малейшим шумам, звукам, которые могут стать сигналом для нее. Но если шумы и раздавались, то за окном, там, где царила жизнь обычных людей. А здесь Катю позабыли. Она едко усмехнулась:

– Какое безобразие так нагло игнорировать хорошенькую девушку.

Призраки дома не поддались на провокацию. Кате оставалось достать початую бутылку, налить рюмку, потом вторую («Почему бы нет?») и завалиться спать.

Ночью она проснулась от знакомой музыки. Катя уже знала, куда ей надо идти. Нацепила джинсы и майку, быстро расчесала волосы, думала сделать легкий макияж, да плевать на него! А теперь – в подвал!

Ступеньки, ступеньки и… тот же черный проход, из которого вырываются волны. Катя застыла в ожидании: что за сюрприз ей приготовят на сей раз?

Волны исчезли, возникло видение. Это уже не остров с тропической зеленью и ласковым океаном, а… женщина, очень похожая на соседку Николая из бара. Сейчас на ней – черное бикини, в руках плетка. Гостья спросила:

– Пошалим, девочка? Узнаешь, что такое ласки сексуальной дамы.

– Нет, нет! – закричала Катя.

– Может, травку? Есть и сильные наркотики.

– Тоже нет!

– Оторвемся в казино? Русская рулетка – очень приличная игра.

– Я не игрок.

– Тогда поохотимся на бедных зверюшек? Или людишек?

– в руках женщины в бикини появилось ружье.

– Не люблю охоту.

– Чего же ты хочешь?

– В прошлый раз я побывала на чудесном острове…

– Развлечения нужно менять.

– Тогда я хочу…

– Одно желание! Только одно…

Чего она более всего желает? Ну, конечно, увидеть пропавшего дядю. Женщина в бикини поняла ее без слов:

– Будь по-твоему.

Почти тут же вместо нее появился Николай. В черном плаще и надвинутой на лоб шляпе он напоминал сыщика из старых фильмов.

– Николай Викторович! – замахала рукой Катя.

Он не обрадовался, как в прошлый раз в баре, а, приложив палец к губам, недовольно спросил:

– Чего тебе?

– Это же я… твоя племянница.

– Вижу. Дальше?

– Я нашла тебя.

– Для чего?

– Как для чего? – растерялась Катерина. – Но ты же пропал.

– Никуда я не пропадал. Это вы все пропали. Только об этом еще не знаете.

– А что ты делаешь?

– Постигаю.

– Чего постигаешь?

– Сто раз говорил: корень всех бед нашего мира и России в частности.

– И я этого хочу.

– Ну и хоти на здоровье.

– Возьми меня с собой… пусть ненадолго.

– Так и быть, ненадолго возьму. Но слушаться меня во всем. Обещаешь?

– Обещаю.

– Дай руку.

В последний момент Катя задалась вопросом: а стоит ли? Но времени на сомнения не было, дядя в любой момент мог передумать. Она сделала, как он спросил…

А дальше? Опять точно одна сущность Кати отделилась от другой и оказалась рядом с Николаем. Ее вторая сущность осталась безмолвной наблюдательницей происходящего.

Теперь, когда она оказалась рядом с дядей, можно было ожидать с его стороны радостных объятий, поцелуев. Однако ничего подобного не последовало. Он деловито спросил:

– Готова? Тогда надень вот это, – и протянул ей большую, покрытую золотыми узорами черную маску.

– Зачем? – поразилась девушка.

– Обещала слушаться, значит, делай, как говорю. Ты туда без этой вещицы не попадешь.

Пришлось подчиниться. Маска оказалась тяжелая и неудобная.

– А теперь – униформу, – Николай протянул такие же, как у него, шляпу и плащ.

– Дядя, но ведь такая простенькая одежда не вяжется с безумно дорогой маской?

– Главное там – именно маска. А остальное так, мишура. Хоть голым приходи. В путь, родная, в путь!

– А куда мы идем? – поинтересовалась Катя.

– Следуй за мной и ни о чем не спрашивай. После все поймешь. И еще: чего бы ни увидела, не удивляйся. И молчи. Молчи, когда придешь туда. Молчи после. Молчи, когда вернешься обратно, если вернешься!.. Мы здесь не для того, чтобы предупреждать людей о грядущих событиях, раскрывать им какие-то тайны. Мы – обычные наблюдатели. Констатируем факты – и все. Ясно?

– Яснее не бывает.

– Ничего тебе пока не ясно. Ладно, потом все поймешь.

– И, все-таки, где мы?

– Вот ведь пристала, противная девчонка! Когда я сделаю следующий знак, ты его повторишь.

– Какой знак?

– Просто копируй, как обезьянка. Начнем с приветствия. Обе руки вверх! Так, теперь подними на каждой два пальца – указательный и мизинец. А большой отогни в сторону.

– Что за нелепый жест? Будто я призываю рогатого. Я так не могу.

– Не может она! – рассердился Николай. – Почему-то Наполеон мог. И Маркс с Лениным – тоже. Не брезговали этим приветствием Буш и Обама, Ахмадинеджад (бывший президент Ирана. – Прим. авт.) и иорданский король Абдулла, когда навещал своего товарища Путина. Еще масса влиятельного народца. А она кобенится. Убирайся назад.

– Все, все, я согласна.

– Больше предупреждать не стану. Тем более, что через несколько десятков метров говорить опасно.

Катя не решилась больше ничего спрашивать или уточнять, дабы окончательно не разозлить дядю. Она наконец обратила внимание, что шли они по длинному тоннелю. Тоннель заканчивался дверью. Николай постучал. Ему открыл некто в похожей маске с золотыми узорами.

– Апробация, – тихо произнес Николай.

Некто кивнул и перевел взгляд на Катерину. Николай пояснил:

– Со мной. Она немая, ей отрезали язык.

Некто, не говоря ни слова, пропустил гостей. Катя с Николаем начали подниматься вверх и вскоре оказались в громадном зале: зеркальные полы, величественные колонны, на стенах – дорогие картины. Еще одна дверь раскрылась, странные путешественники попали в новый зал, где преобладали кроваво-красные тона, на полу и на потолке горели рубиновые звезды Люцифера.

Катю затрясло, однако через прорези для глаз она видела взгляд Николая, приказывающий ей следовать дальше. Слышалась музыка: грозная и торжественная, женские голоса пели на непонятном языке. И хотя певицы – великолепные, сковывающий Катерину холод лишь усиливался.

Их путь лежал в следующий зал грязно-желтого цвета. От зловоний царящего здесь разврата Катю едва не стошнило. Совокуплялись пары и группы, мужчины имели, как женщин, так и своих однополых собратьев. Женщины, стеная от возбуждения, ласкали интимные места подружек. На сцене танцевали голые девицы, которые засовывали во влагалища разные предметы, а потом предлагали их облизать. Уставшие от любовных игрищ курили в углу какие-то наркотики, терпкий запах которых разносился по всему залу. Кто они, эти почитатели разврата? Возможно, люди с положением? Возможно, красавцы, возможно, уроды? Вряд ли кто узнает, ведь на каждом – покрытая золотыми узорами черная маска!

К радости Кати, зал разврата закончился. Они вошли в новый, голубой. Группы людей, преклонив колени, сосредоточенно внимали некоему гуру (естественно, в маске). Катерина попыталась вслушаться – нет, язык ей незнаком, но явно – восточный. Звук голоса гуру с каждой секундой все больше играл на нервах, давил психологически и морально. Казалось, этот загадочный прорицатель нес в себе огромную разрушительную силу. С каким удовольствием девушка ускорила бы шаг, но Николай не спешил, шел чинно, не обращая на происходящее внимание. Катерине пришлось встраиваться в его ритм и лишь сильнее мучиться, когда начались завывания прорицателя. Еще она успела заметить, как в зал ввели нагую девушку в цепях. Та упиралась, кричала, но ее подтащили к жертвенному алтарю, а затем появился человек в красном плаще, с огромным ножом.

Катерина догадалась, чем все закончится. Но что делать? Броситься на помощь? Бесполезно. Чудовищные люди тут же покончат и с ней. Оставалось одно: молить, чтобы скорее выйти за пределы и этого зала. А он, как назло, не заканчивался. Бесконечный, точно власть порока!

Истошный крик девушки!.. К счастью, они с Николаем уже за дверью. Только к счастью ли? Куда их привело проклятое любопытство дяди?

Место, где они оказались, тонуло в полумраке, повсюду – черные тона. Точно из ниоткуда вырос гигант в маске. Николай сделал приветственный жест, затем отвесил легкий поклон. Катерина все в точности повторила.

– Братская цель, – произнес Николай.

Гигант беззвучно уступил им дорогу. Николай со своей спутницей подошли к балкону, затем повернули налево и оказались в ложе, наподобие театральной. У Катерины вновь екнуло сердце, она не просто боялась о чем-либо спросить, но даже сделать лишний жест, повернуть не туда голову, не так посмотреть.

Краешком глаз она увидела другие ложи, где также находились наблюдатели в масках. Взоры всех были устремлены на прямоугольное пространство внизу, над которым парил оранжевый «глаз». Стояли стулья, на них сидели люди. Катя быстро сосчитала – тринадцать. Их маски уже отличались, похоже, они – чисто золотые. Люди говорили тихо, но эхо усиливало голоса и разносило по всему залу.

Один из них как раз закончил речь, слово взял другой:

– Да будет Свет, и стал Свет, дорогие братья и сестры. Сколько времени мы работаем над усовершенствованием мира, чтобы царственная красота величия стала смыслом жизни каждого из живущих на земле. Сколько всего пришлось нам перетерпеть ради самой благой задачи на свете! И сегодня мы близки, как никогда, к тому, чтобы идеи всеобщего братства сделались реальностью. Конечно, придется к этому идти через хаос, войны, другие катаклизмы, но любые средства здесь оправданы.

Наша миссия – создать единую мировую религию. Осуществляется миссия успешно, хотя внешне это и не всегда заметно. Впрочем, мир меняется на глазах, процессы ускоряются. Так что надеемся…

– Надежда, брат, не соответствует нашим принципам, – прервала его другая маска, похоже – глава собрания. – Мы люди дела.

– Я лишь имел в виду, что мы надеемся на более быстрое решение вопроса. Идея единой религии успешно реализуется через объединение церквей. Первая ласточка уже есть в виде небезызвестной встречи руководителей Ватикана и РПЦ.

– Русские – упрямый народ, – заметил еще один в золотой маске. – Костьми лягут за свои принципы.

– Ты прав, дорогой брат, так будет, если действовать старыми методами. Наши предки уже не раз тут обжигались. Не надо было открыто давить на них, как это произошло во времена Александра Невского (То есть сделать Новгород католическим. Невский решительно отказался. – Прим. авт.). А вот с Петром Великим, наоборот, следовало бы поработать тщательнее, глядишь – и сдался бы (Также предпринималась серьезная попытка уговорить Петра отказаться от православной веры на Руси. И он уже колебался. – Прим. авт.). Но сейчас мы нашли беспроигрышный вариант: беженцы! В цивилизованный рай бегут не просто отсталые народы, бегут худшие их представители. Бунт местных против варварского нашествия мы приглушаем, как можем. Поэтому, вместо того, чтобы гнать дикарей с Запада прочь, они кормят их, дают дотации, готовы делиться даже кровом. Иначе и быть не может ведь белые люди, точно попугаи, повторяют три простых слова: Свобода! Равенство! Братство! Да, для нас эти слова священны, как символ власти и процветания, но для них они – символ покорности судьбе. К счастью, большинство этого не понимает. Да и сложно понять, поскольку управляют их странами наши братья и сестры. Вы знаете, что во французском руководстве – только мы! В немецком и российском – тоже. А разную пузатую мелочь даже в расчет не берем.

Золотая маска тихонько захихикала и сладеньким голосом продолжила:

– Бесчинство дикарей дошло до таких пределов, что белые люди начинают смотреть на мир нашими глазами. И теперь все чаще слышим, например, от некогда непокорных русаков: «Самый плохой католик лучше самого хорошего мусульманина». Мы своего добились. Ну, почти добились.

И когда русаки откажутся от главных принципов Веры, полюбят либерализм, признают гомосексуализм как неотъемлемое право свободной личности, когда отринут семейные ценности и этот их проклятый коллективизм, тогда мы возьмем их голыми руками. Ведь остальных европейцев практически уже взяли.

Сосед «сладенького весельчака» высоким, заикающимся голосом спросил:

– Ввы увверены, ддороггой ббрат, ччто руссакки коггдда-нниббудь поллюббят ллиббераллиззм?

– А мы их заставим. Бедность станет их постоянной спутницей. Некоторые там еще по наивности думают, будто новые правители принесут им сытую жизнь. Глупцы! Русакам отвели свое место, на другое они не пересядут. Но когда-нибудь им надоест, как они любят говорить, щи лаптем хлебать. Они решат, что проблемы в их принципах бытия, в том числе – религиозных. Мы доведем дело до того, что сами же русские возненавидят свою страну, а местная элита с лихвой подогреет эти настроения. И тогда народ сам прибежит к нам. А поведут его национальные пастыри, которые давно наши душой и телом.

– Вы говорите то, что мы и так знаем, – сказал глава собрания. – Этот план был разработан давным-давно. Вам задают вопросы, а вы на них не отвечаете.

– Почему? – искренне удивился «сладенький весельчак».

– Да потому что это все теория. Практика может быть иной.

– Мы все равно переиграем любого. Переиграем народы, государства, материки. В свое время мои предки были среди тех, кто финансировали Гитлера. Потом натравили его на Россию, чтобы русские и немцы друг друга перебили. А кто выиграл в итоге? Не те празднуют победу! Американцы должны это делать. Русские, правда, после войны попробовали подняться, а мы им новую игру – демократию. Или недавно – с тем же Крымом. Две части Русского государства воюют друг с другом. Сотни, тысячи жертв с обеих сторон. Всего этого могло бы и не случиться, будь они чуточку прозорливее. Объединили бы обе эти части в одно – и у нас лишняя головная боль. Но они опять оказались в дураках… хи-хи-хи… Отсмеявшись, он продолжал:

– Могу привести множество других примеров. Славянам кажется, будто они решают свои интересы, а делают это… хи-хи… другие. Вы, братья, доверили мне довести дело до конца. И я вам клянусь нашей самой страшной клятвой, что доведу его. Рассказать о конкретной программе, ее деталях?..

– Не надо! – оборвал председатель. – Я хочу только понять: вы искренне верите в свою миссию по борьбе с Россией?

Сладенький весельчак вскочил, в экстазе крикнул:

– Да!

– Хорошо. Но если провалите дело, вам придется долгое время поплутать по залу потерянных шагов (камера размышлений у масонов. – Прим. авт.).

– Я на все готов.

– И что вами движет?

– Наше дело.

– И только?

– Нет. Месть за предков, которые погибли в России во время погромов.

– Ставка на вас сделана правильно. Все согласны?

Маски закивали, руководитель собрания сделал предупредительный знак:

– Помните, что многие уже начали понимать суть происходящего.

– И что? – захихикал сладенький весельчак. – Я не случайно настоял на том, чтобы наши братья читали «Гамлета». Нет, не сам герой нам интересен, а его друг Горацио. Он многое понимает, а сделать ничего не может. Из таких, как он, получаются обычные наблюдатели. И пусть их будет больше, пусть они ощутят силу тех, кого ненавидят.

Кате показалось, что некоторые маски из противоположной ложи поглядывают на них. Видимо, это же увидел и Николай. Он молча развернулся и вышел, Катерина последовала за ним.

Она понимала, что ни при каких условиях нельзя показывать свой страх, но как держаться спокойно, когда перед тобой возникает гигант. Однако он не предпринял каких-либо враждебных действий, наоборот, распахнул перед ними дверь.

Потом был голубой зал. Жертвоприношение закончилось, гуру перестал вещать, внимающие ему братья и сестры покинули помещение. В мертвой тишине Катя слышала звук шагов – своих и Николая. Страх добивал девушку: что если в этом безлюдном месте с ними и покончат?

Как же она была счастлива, когда миновали его. Теперь зал – непрекращающегося разврата. Но даже здесь было спокойнее.

Вдруг к ним подошли две дамы. Катя в ужасе решила, что это убийцы. Нет, они – из совокупляющегося скота – приглашали заняться любовью. Николай сделал отрицательный знак, дамы отступили.

Последний зал – рубиновый. Катя понимала, что радоваться рано, обычно ловушка там, где ждешь ее меньше всего.

Им снова повезло: люди в масках внимали звучащей музыке, потом что-то запели на своем непонятном языке. Ничто их больше не интересовало. У Кати даже промелькнула мысль: «Не готовятся ли они к какому-нибудь конкурсу хоров? Наверное, смогли занять бы там достойное место».

И тут на их пути встал некто! Войти – одно. Надо еще и выйти. Катерина запомнила пароль, который при входе сюда произнес Николай – «апробация». Она ожидала, что он повторит его. Однако прозвучало другое:

– Наваждение.

«Почему он так сказал? Неужели все, что я увидела здесь, было плодом игры неких сил, дразнивших мой разум?»

Двери открылись, они покинули замок. Некоторое время Николай не произносил ни единого слова. Катя, продолжая безропотно копировать его поведение, также молчала. Но вот дядя шумно выдохнул и снял маску:

– Все! Погуляли.

Он повернулся к по-прежнему боящейся проронить слово племяннице:

– Здесь можно говорить. Спрашивай.

Девушке следовало осмыслить все, что с ней произошло. Вопросов масса. С какого начать? Она решила – с последнего.

– Когда мы уходили, ты сказал: «Наваждение».

– О, здесь – великое лукавство людей, которых ты сегодня увидела. Хочешь, воспринимай все это, как игру, а можешь отнестись и всерьез.

– Кто они?

– А сама, как думаешь?

– Думаю, это очень серьезные и опасные враги.

– Правильно.

– А я-то считала, что мировой заговор против России и белых людей вообще – россказни. Что мы сами виноваты…

– Да, – проронил Николай, ускоряя шаг, – мы виноваты сами, что позволяем сплести вокруг себя этот заговор. Сама подумай: ты – белый человек, а сказать о том не смеешь. А если скажешь, тут же должна оправдываться, что не расистка.

– И ты знаешь, чем все закончится?

– Догадываюсь.

– Скажи!

– Зачем?

Пораженная Катя воскликнула:

– Кто ты?

– Ты же слышала: наблюдатель. Горацио.

– Горацио хоть что-то предпринял…

– А я до сих пор молчу. Потому и жив.

– И где ты живешь?

– Это важно?

– Очень!

– У нас свое жилище, может, не слишком комфортабельное. По-вашему – катакомбы. Но на внешний комфорт нам плевать.

– Ты же столько всего повидал! С такими знаниями и в катакомбах?

Николай посмотрел на нее, сурово сдвинув брови. Сейчас он ни йоту не походил на того добряка, которого Катя увидела в баре. Или он устал от путешествия, или обожаемая племянница стала его раздражать?

– Ты пыталась узнать тайну дома, – резко бросил он. – Всего не скажу, но основное ты уже поняла: он дает возможность проникать в самые потаенные места нашего мира, а потом спокойно возвращаться… если, конечно, не сглупишь, не нарвешься на крупную неприятность. Чтобы такого не случилось, мы приносим присягу: ни во что не вмешиваться.

– Но ведь то, что мы услышали от тех людей… это же касается твоей родины, твоих сограждан!

– Меня не касается!

– Им нужно объяснить!

– Невозможно. Даже и пытаться не стоит. Не поймут, а мои слова останутся гласом вопиющего в пустыне. Позднее сама в этом убедишься.

Тоннель, по которому они шли, расширился. Они оказались в каком-то большом помещении. И тут лицо Николая вдруг стало мягче, он сказал:

– Не обижайся, милая племянница. Немного поучил тебя. А как иначе: выйди ты из-под моего контроля там, в замке, нас бы повязали. И конец.

– Откуда тебе известны места их встреч, пароли?

– Господин Дом, как ты его называешь, помогает; он открывает нам такие тайны! Лучшим разведкам мира они недоступны. Но делает он это лишь до той поры, пока мы простые наблюдатели. Кстати, помнишь, о чем говорил тот лукавый весельчак? Мы для них неопасны. Поэтому и путешествуем, где хотим. Мы – сами по себе, они – сами по себе. Все – сами по себе!

– Не ты мне посылал сигналы?

– Я. Скучно здесь одному.

– А ты один?

– Нет, конечно! Но мы, наблюдатели, как одинокие волки. А хочется, чтобы рядом была живая душа. Вот и думал тебя заинтересовать. Тебя, а не Андрея, он лишен твоей любознательности и вообще – ярый материалист. Ты – другая. Я показал бы то, отчего твой маленький ротик никогда бы не закрывался. Сколько неожиданностей! Политики, объявляющие войну коррупции, оказываются самыми большими коррупционерами. Президенты, громче все кричащие о национальных интересах, имеют самые большие счета в иностранных банках. Призывающие к священной войне с иноверцами, получают деньги от самих иноверцев. Ты поймешь, как выстроена цепочка мировой власти, она – далеко не такая, какой ее представляют. А «независимая» литература или «независимый» шоу-бизнес?.. Кандидатура каждого мало-мальски раскрученного певца или актера утверждается теми людьми, которых ты сегодня видела. Все расписано заранее, даже если это иногда и не требуется. Но они все равно распишут, эти новые божества созданного ими мирка. О, как они пытаются его сохранить полностью подвластным себе. Им плевать, что он скоро рухнет под тяжестью порока, но нужно пожить сегодня! Пожить, не заботясь ни о глобальных перспективах, ни о собственных душах. Я проведу тебя в лаборатории, где разрабатываются препараты омоложения, чтобы эти божества могли жить вечно. Мистическая власть дома позволяет заглянуть повсюду. Но мы не можем об этом говорить, не можем чего-либо менять. Иначе выйдем за границы дозволенного, станем опасны для божков. И они пройдутся бульдозерами по этому месту.

– А как же мистическая сила дома? – удивилась Катя. – Она им позволит?

– И она не всегда сможет противостоять мировому порядку. А если даже и сможет, что в итоге? Он сменится великим хаосом, в который обязательно втянут божки. Зачем нам он? Ведь в итоге все равно ничего не поменяется. Уберут одних божков, придут другие. Он вдруг прервался и скороговоркой сообщил:

– Пора! Заболтался. Захочешь в новое путешествие – дай знак. Только ни-ни о том, что увидишь! А то не сносить головы.

Николай дружески обнял ее и стал быстро удаляться. Или это Катя удалялась от него?

Вскоре она поняла, что стоит в подвале возле глухой темной стены. Ее второе «я» вернулось обратно и слилось со своей половиной.

И снова та же дилемма: это не была игра воспаленного разума?