Электронная библиотека » Александр Воронель » » онлайн чтение - страница 9

Текст книги "Тайна асассинов"


  • Текст добавлен: 12 марта 2014, 01:38


Автор книги: Александр Воронель


Жанр: Публицистика: прочее, Публицистика


Возрастные ограничения: +18

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 9 (всего у книги 34 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

Шрифт:
- 100% +
САНДРО ИЗ ЧЕГЕМА И ПАЛЕСТИНСКИЙ ВОПРОС

Эскалация насилия в наших отношениях с арабами в течение последних лет вызывает тревогу не только у многолетних приверженцев левых партий, для которых вопрос о мире сводится к вопросу о собственной власти. Есть основания для беспокойства и у тех, кого вопрос о власти не волнует. Всякий человек хочет быть в согласии со своей совестью, и вопли мировой прессы и телевидения, решения ООН и всяких добровольных организаций, которые винят нас в превышении необходимой меры защиты и требуют объективности, не могут нас не задевать. Всякому хочется быть объективно правым.


Идея объективной истины нависала над нами с самого детства. Начиная от выяснений: «кто первый ударил?» в детском саду, до «настоящей причины мировой войны». Сначала еще только Первой войны, а после шумных выступлений Виктора Суворова уже и Второй. Сюда входят и выматывающие душу выяснения «роли евреев в Революции», и смехотворные счеты «от кого больше было пользы Советской власти – от физиков или от лириков?» Отсюда недалеко уже и до вопроса: «У кого больше прав на землю в Палестине?».


Вообще говоря, объективная истина – это что-то вроде абсолютной системы координат. Физики уже примирились с тем, что в космосе ее не существует. Но людям на земле сетка координат, привязанная к земной поверхности, кажется еще достаточно объективной, чтобы определять их взаимное расположение в пространстве. Сторонники Защитной стены между Израилем и Палестинской автономией так наивно и формулируют свое кредо: «Мы – здесь, они – там!» Действительно, расположение в пространстве кажется объективным. По крайней мере, пока картина остается неподвижной. Можно ли столь однозначно определить и взаимоотношение явлений, т. е. событий во времени? Особенно событий в человеческом мире?

Для этого необходимо иметь возможность рассматривать их не только в общем пространстве, но и на одной шкале в общем времени. Это условие, как правило, не соблюдается. Несмотря на всеобщее распространение часов и унификацию календарей, время остается прибежищем субъективности.

Расстояние все люди оценивают приблизительно одинаково. А время… молодые и старые, спортсмены и философы, европейцы и азиаты ощущают по-разному. И столь же по-разному влияет на оценку актуальных событий их прошлое.

Скажем, тот факт, что большая часть земель, занятых теперь еврейскими поселенцами, была в свое время заброшена и куплена у арабских владельцев на законных основаниях, в какой-то степени укрепляет нашу уверенность в своей правоте, но никак не влияет на настроение арабского населения, которое либо ничего не знает о своем прошлом, либо сознательно игнорирует его.

Юридическая идея «истины», которая выясняется в суде, основана на предположении, что объективная картина события, включающая необходимые причинные связи, существует независимо от того, что мы о нем думаем (значит, хранится в памяти какой-то группы лиц и подтверждается документами), и может быть восстановлена в ходе тщательного расследования. Значит ли это, что примерно так же может быть прослежена и цепь событий, то есть история народов? И можем ли мы полагаться на объективность этой группы и правильное прочтение аутентичных документов прошлого?

Народная память сильно расходится в своих оценках. В Париже на могиле Наполеона я с удивлением обнаружил, что Бородино, и даже Березина, названы там в числе памятных мест его воинской славы, хотя российская история числит эти сражения среди своих особо впечатляющих побед – «Скажи-ка, дядя, ведь недаром ?..»

Невозможно ответить на прямой вопрос: что на самом деле правда.

Человеку, погруженному в еврейскую традицию или знатоку истории тот факт, что мы живем на земле древнего Израиля о многом говорит, но для тинэйджера, который знает о мировой культуре в лучшем случае по музыкальным клипам, все это уже расплывается в тумане. И две тысячи лет, разделяющие Моисея и Магомета, сливаются в одно неразличимое мифологическое «начало времен».

Даже у одного и того же современного историка оценка событий кардинально меняется на протяжении его жизни. Газета «Гаарец» опубликовала сенсационное интервью с израильским профессором Бени Моррисом. 20 лет назад проф. Моррис прославился на весь мир своими «разоблачениями» израильских «зверств» во время Войны за независимость 1948 г., заклеймив их как «военные преступления». Теперь, после «интифады Аль-Акса», он пришел к выводу, что тогдашнее жесткое поведение израильского руководства было не только полностью оправдано, но, более того, оно было еще недостаточно решительным, чтобы окончательно изгнать из Израиля арабское меньшинство, фактически не способное к мирному сосуществованию.

Способность палестинского населения к сосуществованию остается под вопросом, но способность профессионального историка к таким «сальто-мортале» на основе одного и того же материала заставляет задуматься о самой возможности объективного подхода в остро конфликтной ситуации.

А что, если бы юридическая логика действительно доказала, что наше пребывание в Израиле незаконно (а какой, собственно, общий закон существует между нашим и арабским обществом?), мы хотели бы вернуться в Россию? И, размахивая книгой «200 лет вместе», требовали бы вернуть нам назад половину территории в «черте оседлости»? Это приблизительно то, чего хотел добиться Арафат и его компания, размахивая резолюцией ООН 1947 г., которую арабские страны тогда дальновидно отказались выполнить. Прошло 58 лет… Спустя три поколения можно еще продолжать считаться беженцем?

Для разных групп населения России одна и та же цифра участия евреев в Революции свидетельствует о совершенно разных явлениях. Для одних – это индикатор былого отчаянно неравноправного положения евреев в Империи, для других – свидетельство необыкновенной активности избранного народа, а для третьих – часть Сионистского заговора для достижения мирового господства. Выбор людей, конечно, определяется не статистикой, а тем, какие образы и идеи кажутся им наиболее близкими при моделировании события.

Образ «Империи», образ «еврейства», «идея равноправия» и «идея заговора» – или «мирового господства» – дают богатый набор сочетаний, позволяющий, как будто, различные частные точки зрения. Вскрыть «объективную» картину – значит оценить относительный «вес» этих факторов в историческом процессе. Однако оказывается, что этот «вес» даже в одной и той же культуре меняется на протяжении жизни нескольких поколений не меньше, чем он поменялся у проф. Б. Морриса на протяжении одной его жизни.

Так, в современном европейском сознании «идея равноправия», конечно, вышла на первый план. «Идея еврейства» остается пока допустимой, «идея Империи» энергично осуждается, а «идея Заговора», тем более «с целью достижения мирового господства», даже не рассматривается всерьез.

Напротив, 200 лет назад на первом месте была как раз «идея Империи», «равноправие» всего лишь допускалось тут и там, но и идея мирового господства не отвергалась полностью. Впрочем, заговор с этой целью и тогда выглядел маловероятным, хотя «идея еврейства» осуждалась единодушно. В течение этих столетий соотношение образов в сознании европейцев изменялось таким образом, что по избранной шкале предпочтений можно было даже судить о политических взглядах человека или общества. Российская империя, в которой и к началу ХХ в. шкала столетней давности все еще оставалась приемлемой, считалась отсталым государством.

Хотя Россия и считалась отсталой в Европе, в собственном сознании множества русских людей из самых разных кругов Россия при этом была и оставалась передовой и даже во многих отношениях опережающей всех остальных. Идея, что Россия вот-вот возглавит все человечество, приходила в голову почти одновременно и свободолюбивому «неистовому Виссариону» Белинскому и убежденному «душителю свободы», консерватору графу Бенкендорфу.

Для того чтобы как-нибудь объяснить этот феномен, необходимо признать, что время у разных людей (и в разных цивилизационных группах) психологически течет по-разному и причинно-следственные цепи замыкаются неодинаково.

У Фазиля Искандера есть прелестный рассказ, в котором его излюбленный персонаж, Сандро из Чегема, ударил старика-сторожа городского музея в Гагре прикладом винтовки по голове. На суде Сандро спрашивают, как он мог так поступить. Тот отвечает, что сторож его оскорбил. «Каким именно образом?» – строго спрашивает судья. «Он пукнул в мою сторону», – отвечает Сандро.

… «Вы уверены, что он имел в виду именно вас лично?» – сомневается пораженный таким оборотом дела судья. «Но вокруг ведь больше никого не было!» – простодушно отвечает герой Искандера.

Этот ответ мог бы внести в израильскую политическую дискуссию яркий аргумент в пользу возведения «защитной стены», предназначенной отделить друг от друга народы с разными представлениями о мире. Оскорбительная идея проступка сторожа получает полноценное существование только на распахнутой границе двух замкнутых культурных миров, вступивших, в отсутствие стены, в невольный и неконтролируемый контакт.

«Небольшой процент» убийств, происходящий из-за просачивания через границы отдельных агрессивных индивидов и даже групп, возможно, не помешал бы нормальным отношениям между странами внутри арабского мира. Но нервным израильским гражданам с их европейским представлением о безопасности трудно с этим мириться. Мы могли бы сохранить «объективность» перед лицом террора, только если бы у нас было такое же отношение к смерти и человекоубийству, как у наших соседей.


В свое время в полемике с экуменической идеей Эдуард Бормашенко сформулировал в духе Спинозы фундаментальное требование к любому содержательному диалогу: «Когда два математика произносят два одинаковых утверждения, они имеют в виду одно и то же». Такое предположение (а это именно предположение!) следовало бы назвать нулевой аксиомой математики, ибо только после его принятия приобретают смысл все остальные определения и аксиомы. Проблема неадекватного понимания, на самом деле обязательно присутствует и во всех других человеческих коммуникациях. Особенно, если иметь в виду коммуникации между представителями разных цивилизаций. Любой язык (в том числе и математика) может вести людей к согласию, только если обеспечено предварительное согласие в нулевой аксиоме. Два человека, говорящие одно и то же на одном языке, должны быть предварительно уверены, что они стремятся к одному и тому же. Ибо, если цель одного из них – уничтожить другого, этому другому лучше прекратить разговор и подумать о спасении.

Для разных народов, государств, тем более разных культур, стратегическая оценка возможных намерений оппонента просто входит в обязанность правительств. Наше правительство уже много лет имеет дело с организациями и группами, не делающими секрета из своего намерения нас уничтожить. Никаких общих понятий, тем более общего принципа, между израильским и арабским руководством никогда не было. На какой же основе вести переговоры? Что выбрать за нулевую аксиому?

Вплоть до ХХ в. Западная цивилизация не нуждалась ни в каком одобрении со стороны остальных и приводила другие народы к согласию силой. Во многих исторических случаях (например, Япония) это привело к отличным результатам. Такое «согласие», однако, включало и усвоение множества свободолюбивых западных идей (в том числе, например, идею «прав человека»), которые неизбежно вступали в противоречие с насильственным способом их внедрения.

Российские выходцы хорошо понимают эту проблему на примере насильственного внедрения европейских порядков в России Петром I. С тех пор прошло 300 лет, но и сейчас не перевелись ожесточенные сторонники допетровского уклада.

Основатель «Евразийской партии» Александр Дугин определил свое видение чаемого будущего «Евразийской» цивилизации в России как «цивилизации пространства», в отличие от беспокойной «Атлантической цивилизации времени», под которой подразумеваются либеральные демократии.

Недавний прецедент парадоксального культурного взаимодействия «цивилизации времени» с «евразией» – война в Ираке. По представлениям американцев эта война должна была обеспечить народу Ирака свободу. В какой-то степени это даже удалось…

Освобожденное шиитское большинство народа хотело бы теперь воспользоваться этой свободой в соответствии со своим правосознанием (сложившимся у них раз и навсегда около 1000 лет назад, когда в ходе борьбы за власть был убит халиф Али, ставший для шиитов святым) и расправиться с угнетавшими их много лет суннитами. Готовы ли «атлантисты» позволить им это сделать? Похоже, что – нет. Где же обещанная свобода?

Неожиданно выплыла на поверхность бывшая нам привычной из школьного марксизма истина, что государство, вообще говоря, есть орган насилия, и только насилие, слишком явно выпиравшее при Саддаме Хусейне, способно было сдержать эти (и многие другие) враждебные тенденции в рамках неоднородного, деспотического государства, включавшего разные народы, каким был Ирак.

Должны ли (и могут ли?) американцы (чье государственное мышление сложилось под влиянием скорее противоположной идеи – «общественного договора» Жана Жака Руссо) применить насилие, чтобы удержать эти народы от взаимной резни, а бывшее это искусственное государство от распада? Искусственных, «неудачных» государств на Земле еще очень много. «По оценке Всемирного банка в неудавшихся государствах живёт около 500 миллионов человек». (А. Кустарев, «Kosmopolis», М., 1998).

Фактически, конечно, гораздо больше. Такое же нежизнеспособное государство «атлантические» благодетели планируют и для палестинцев, пренебрегая их неспособностью выполнить возлагаемые на них обязательства и нашей неготовностью мириться с вечной войной, которая от этого произойдет. Чтобы быть объективными с представителями арабской «цивилизации пространства», нам пришлось бы приспособить весь наш образ жизни к их немыслимому стандарту.

Политическое развитие самой Западной цивилизации и распространение ее идей по планете в ХХ в. привело к тому, что для нормального существования мира политическим ее представителям стало казаться необходимым добровольное согласие чуть ли не всех народов…

Согласие, конечно, лучше конфронтации. Но достигалось ли оно когда-нибудь в истории добровольно? Может ли оно вообще быть добровольным? Может ли оно остаться добровольным вопреки течению времени (которое у разных народов течет по-разному) и всем сопутствующим конфликтам? Менее всего способствует добровольному согласию объективный подход.

Сионистская идея, первоначально снискавшая именно всеобщее одобрение (и в Европе, и в Азии) всех заинтересованных сторон, неожиданно вызвала неудовольствие части местных палестинских феодалов. Соображения этих несовременных людей (и сами эти люди) казались европейцам в конце ХIХ в. настолько незначительными, что в течение последующих почти ста лет и сионистское руководство, и мировое сообщество просто игнорировали это препятствие, заглушая его громкими призывами к миру и дружбе.

За 100 лет, однако, небольшой еврейский ишув в соответствии со своим субъективным чувством времени превратился в самодостаточное государство с принципами, несовместимыми с укладом всего ближневосточного окружения. И теперь уже дальновидная несговорчивость нескольких шейхов, упорно сосредоточенных на своей идее пространства («оккупированные территории», «День земли»!), была осознана и широко осмыслена интеллектуалами как якобы судьбоносный конфликт между цивилизациями.

Редкое арабское население 100 лет назад одинаково равнодушное как к политическим амбициям своих мнимых представителей, так и к наивным призывам евреев к совместному развитию, теперь обратилось в 2-3-миллионный «палестинский народ», лишенный средств к существованию и с малолетства воспитанный в уверенности, что его обманули и обидели, лишив родной земли, которую он любовно возделывал последние 5000 лет. Нет никакого смысла объяснять им, что это не так. Такие объяснения обижают их еще больше…

Не только согласие, но даже обсуждение подобных вопросов, не может быть обеспечено без принятия какого-нибудь общего принципа, который смог бы послужить начальной аксиомой для обществ, не имеющих между собой в культурном отношении почти ничего общего. Обменивать «территории на мир» – такое же пустое, бессодержательное выражение, как «поменять пространство на время».


Есть, впрочем, в Библии призыв, который внятен почти всем народам и, в первом приближении, мог бы рассматриваться как нулевая аксиома для всех: «Вот, я сегодня предложил тебе жизнь и добро, смерть и зло… Жизнь и смерть предложил я тебе, благословение и проклятие… Избери жизнь, дабы жил ты и потомство твое…» (Втор. 30, 19).


Предпочтение жизни для всех жизнелюбивых народов кажется чуть ли не само собой разумеющимся. Если люди хотят жить, можно попытаться найти такую общую формулу, которая позволила бы им примирение перед лицом неминуемой смерти. Даже и «джихад» предусматривает такой компромисс для крайних случаев – «сульх» – перемирие. Однако призыв «Избери жизнь!» становится действенным, только тогда, когда люди ценят свою жизнь и в самом деле чувствуют, что в противном случае смерть неминуема.

Таким было в свое время воздействие атомной бомбардировки на Японию… Подобным впечатлением для арабов был троекратный разгром египетской армии в 1956, 1967 и в 1973 годах, после которых Египет (а фактически еще раньше Иордания) пошел на соглашение с Израилем.


До образования Израиля британские власти каждую неделю вешали лихих арабских разбойников, еще не догадавшихся тогда объявить себя идейными борцами против империализма. Но со временем в изменившейся международной обстановке, и отчасти пользуясь израильским либерализмом, «предводители клик объединяются с соплеменниками, издавна существующими на сопредельных территориях, создают там базы, втягивающие всякого рода маргинальный сброд, повстанцев и диссидентов. Эти формирования наёмников-подростков действуют как власти на подконтрольных им территориях. Война становится для них повседневным занятием» (A. Mbembe, Le Monde Diplomatique, Nov. 1999).

Предшествующие слова написаны африканским автором на основе наблюдения жизни африканских стран, но они адекватно описывают и возникновение «израильско-палестинского конфликта» и многих других. Если мы хотим сейчас удержать арабов от убийств, мы можем сделать это только силой.

Нам не на что жаловаться. Через такое чистилище прошли все современные народы. Собственно, остались жить на земле лишь те из них, которые выдержали это испытание. Существование еврейского народа во Второй мировой войне оказалось под угрозой только потому, что в его распоряжении не было никаких внушительных коллективных средств защиты. Исполнителям геноцида ничто не угрожало.

В прошлом уже окультуренную Западную Европу в течение веков разоряли гунны, готы, вандалы. Потом венгры, арабы и скандинавы. Славянские княжества веками страдали от набегов торков, печенегов, половцев… И ничто не могло остановить этот беспредел, кроме ответного систематического убийства. Профессиональные головорезы – рыцари, варяги – средневековый «спецназ» – были остро востребованы при всех королевских дворах. Ежедневно, выходя из дома, европеец рисковал быть убитым на улице. Не выходя, он тоже рисковал сгореть вместе с домом. Тогда еще не было и в помине «международного террора», или «освободительной борьбы». Просто – грабеж. Без лозунгов и объяснений.

У людей «евразийского пространства» идея постепенного накопления ценностей сформировалась не сразу, потому что сама эта идея порождается чувством времени. Исходно они представляли свое обогащение только «пространственно», в форме прямого захвата. Как пишет о нашем времени современный специалист: «Нищие общества многодетны и „молодёжны“. Существующие на грани выживания молодые люди из зон нищеты пополняют ряды повстанческих движений. Фактически они живут грабежом – институционализированным грабежом» (А. Кустарев, «Kosmopolis». М., 1998).

Таким образом, глубинная психологическая основа явления осталась неизменной с варварских времен: для многих молодых людей и в наше время война и смертельный риск предпочтительнее, чем ежедневный труд и размеренное существование. Как написал чуждый застенчивости Э. Лимонов: «Определенный сорт мужиков испытывает биологическую жажду войны и никакая “цивилизация” никогда не сможет изменить их природу». Нулевая аксиома культурных народов существует не для всех.

Впрочем, встретив непреодолимые препятствия на пути разбоя, поставленные перед выбором между жизнью и смертью, некоторые вышеперечисленные народы рано или поздно нашли для себя образ жизни, позволивший им со временем включиться в сообщество цивилизованных наций. На это, правда, в Европе ушло несколько столетий.

Для той части человечества, которая живет с нами по соседству, эта история еще не закончилась. Она, собственно, еще и не началась. Только если у нас хватит решимости и терпения силой удерживать вождей палестинцев от войны, у них появится исторический шанс.


Недавно произошло обнадеживающее событие, которое может коренным образом повернуть всю историю израильско-арабских отношений к оптимистическому варианту.

Футбольный клуб израильских арабов селения Сахнин с триумфальным успехом провел спортивный сезон в Израиле. Для амбиции арабской молодежи возникла новая точка приложения, которая может вывести их на экраны телевизоров не только в качестве убийц или жертв. Еще несколько таких событий и, может быть, наберется достаточное число смелых молодых арабов со вкусом к жизни, у которых хватит мужества прекратить бесперспективную, самоубийственную войну и найти себе и соплеменникам другое, достойное занятие. С этого момента и начнется отсчет времени в их обществе, которое пока что все еще принадлежит к «цивилизации пространства».


Пока это не произошло именно объективная ситуация и справедливость требуют от нас сохранять ту меру насилия, которая диктуется нашим субъективным чувством безопасности.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации