Текст книги "Учение сектантов о церкви при cвете их жизни и евангельского учения"

Протоиерей Александр Введенский
Учение сектантов о церкви при cвете их жизни и евангельского учения
(Дополнения и поправки к миссионерской полемике по дачному вопросу)

Учение православной веры о Церкви в общих чертах таково.

«Церковь есть от Бога установленное общество людей, соединенных между собою православною верою, Законом Божиим, священноначалием и таинствами».

«Церковь не может погрешать или заблуждаться и изрекать ложь вместо истины: ибо Дух Святый, всегда действующий через верно служащих Отцов и Учителей Церкви, предохраняет ее от всякого заблуждения».

«Согрешающие, но очищающие себя истинным покаянием, не препятствуют Церкви быть святою; а грешники нераскаянные, или видимым действием церковной власти, или невидимым действием суда Божия, как мертвые члены, отсекаются от тела Церкви и, таким образом она и с этой стороны сохраняется святою».

Так учит о Церкви православной христианский катехизис.

Совсем иначе рассуждают по данному вопросу штундо-баптисты. Они говорят:

«Обязанность всякого верующего, обратившегося к Господу, есть та, чтобы ему не оставаться одному, но соединиться с другими учениками Господними как с членами одного тела, как с живыми камнями одного дома Божия, для взаимного назидания, утешения и воспомоществования на пути спасения, чтобы пребывать в учении апостолов, в общении, в преломлении хлеба и в молитве. Такое соединение учеников Христовых, устроенное по слову Божию, есть христианская церковь. Неизменным постановлением и правилом церкви пребывает Новый Завет» (Ушинский: «Bеpоyчeниe малорусских штундистов», стр. 128–129. Еп. Алексей: «Материалы для истории религиозно-рационалистического движения на юге России во второй половине XIX века». Казань. 1908 г., стр. 502–503).

Самый же состав церкви штундо-баптисты ограничивают только одними святыми людьми. По учению сектантов, в состав членов церкви не должны входить грешные люди, но она должна состоять только из общества святых. И в доказательство своей правоты они ссылаются на следующие места св. Писания:

«Какое соучастие верного с неверным?» (Коринф. 5 гл., 15 ст.) «Если согрешил кто, замечают сектанты, его тотчас же надо отсечь от тела Христова, чтобы не осквернилось последнее» («Миссионер. обозр». Май 1898 г., стр. 752). «Церковь должна быть свята и без порока» (Ефес. 5 гл., 25–27 ст.).

«А у вас, – заявляют сектанты православным, – воры, мошенники, разбойники, пьяницы, ругатели. Их у вас терпят и не изгоняют из церкви. Поэтому мы вышли из вас и у себя не терпим таковых людей» (Оболенский: «Критический разбор вероисповедания русских сектантов», изд. 3-е, стр. 107).

Наша практика в данном случае такова: «Церковь, следуя правилу ее Основателя, уполномочена и обязана таких ее членов, поведение которых противоречит их исповеданию и которые преступая какую-либо из заповедей Божиих, по сделанному им увещанию, не хотят перейти к сердечному и открытому произнесению раскаяния, к намерению истинного исправления и, таким образом, остаются в грехе, –исключать и лишать прав членов посредством обыкновенного голосования (1 Кор. 5 гл., 2 ст., 13 ст.; 2 Сол. 3 гл., 6 ст.; Тит. 3 гл., 10–11 ст.; 1 Тим. 1 гл., 19–20 ст.). Члены, возбуждающие явный тяжелый соблазн, или виновные в многократно повторяемых грехах, которых иногда простое только слово не заслуживает доверия, несмотря на все уверения в раскаянии, исключаются таким же образом (1 Кор. 5 гл., 1 ст., 13 ст.; Матф. 3 гл., 8 ст.). Вторичное принятие исключаемого бывает, как всякое другое принятие, по испытании и исповедании грехов пред общиною, посредством голосования (2 Кор. 2 гл., 6–8 ст.) (Еп. Алексей: Материалы… №307, стр. 505–506).

В кратких чертах учение сектантов о церкви может быть выражено так:

Церковь есть общество верующих людей, отличающихся чистотою и непорочностью своей жизни, так что всякий грешник нарушает своим беззаконием святость церкви и потому должен быть немедленно удален из состава ее.

Если сравнить православное и сектантское учение по данному вопросу, то обнаружится громадная разница. Мы сразу увидим, что сектанты слишком далеко ушли от истинны, во многих пунктах исказили христианское учение о Церкви и осложнили его массой нелепых и ложных толкований.

Теперь вопрос вот в чем. Как показать сектантам их ошибки и заблуждения? Как убедить «религиозных отщепенцев» в том, что они стоят на ложном пути, проповедуют ложные идеи, исходят из ложных оснований?

Доселе обыкновенно поступали таким образом. Брали неверно истолкованные сектантами места св. Писания, выясняли их надлежащий смысл и значение и, путем сравнительной оценки, показывали правду православия и ложь сектантства.

Все это так. Но не нужно упускать из виду того, что наш народ не привык к отвлеченному мышлению, что для него малопонятны и малодоступны наши теоретические рассуждения. У него практический склад ума. Он привык иметь дело с явлениями, образами, фактами, а не с силлогизмами, с отвлеченными построениями речи.

Посему, чтобы показать народу несостоятельность и неосновательность сектантского учения по затронутому нами вопросу, для этого меньше всего надо рассуждений и умозаключений, а побольше фактов, примеров, иллюстраций.

Так, когда сектанты говорят, что в апостольской Церкви все были чистыми, непорочными и неповинными пред Господом Богом, то в противовес им нужно сказать народу, что хотя апостольская Церковь и считается святою, однако в ней было немало великих и малых грешников, которые не исключались из общины, не отлучались от Церкви, а постоянно пребывали в ней и своим пребыванием нисколько не нарушали ее святости.

Затем, в ответ на рассуждения сектантов, что их общество – «общество святых», нужно привести целую серию жизненных примеров дискредитирующего свойства, которые как нельзя лучше покажут всеми гордость сектантов, и их заблуждение, и неправду.

Наконец, когда народ при помощи ясных и наглядных примеров сам поймет, что сектантское общество есть общество не святых, а таких же простых и обыкновенных людей, как и они; когда народ придет к мысли, что идеального общества людей не может быть на земле, что даже апостольская община была не без пятен; когда все это поймет народ, тогда можно будет приступить и к комментариям спорных мест св. Писания. При помощи приведенных примеров яснее сделаются слова св. Писания, лучше будут усвоены апостольские изречения, очевиднее станет сектантское заблуждение.

Таким образом, критику основного члена сектантского «Символа веры» нужно начинать с беспристрастного описания апостольской общины. Потому что, если окажется, что даже апостольская Церковь не чужда была некоторых отрицательных сторон, так сказать «темных пятен», то о сектантской общине и говорить не придется. Вот к этому-то мы и приступим.

Сектанты говорят, что жизнь первых христиан была чистою, непорочною и неповинною пред Господом Богом.

Да, жизнь их, нужно сказать, действительно была хороша. Но было бы заблуждением воображать, что она не имела теней и была чужда пятен.

Один очень авторитетный русский историк Церкви замечает, что жизнь христиан даже апостольских времен не лишена была «недостатков и пороков», о которых, по его рассуждению, умалчивать нельзя (Прот. А.В. Горского: «История Церкви апостольской. Прибавление к, Творениям свв. отцов», т. 31, 1883 г., стр. 429).

Да и в самом деле, как можно умалчивать об этом, когда о несовершенствах рассматриваемого века, хотя они и не так значительны по размерам, говорят послания самих апостолов и определеннее других ап. Павел.

В послании к Коринфянам он, например, требует: «Отрезвитесь, как должно, и не грешите, ибо, к стыду вашему скажу, некоторые из вас не знают Бога» (1 Коринф. 15 гл., 34 ст.). Не имея надобности подробно анализировать эти слова, скажем одно: грешники во времена ап. Павла встречались. Ибо недаром предостерегает он: «не грешите». И встречались грешники до такой степени великие, что их апостол называет безбожниками.

В частности апостол при различных обстоятельствах указывает немало недостатков в состоянии христиан его времени, – недостатков, свидетельствующих, по его словам, что некоторые христиане оставались еще людьми «плотскими», т.е. что они не прониклись высокими идеалами исповедуемой ими религии. Христианам того времени иногда недоставало согласия и единодушия. Обращая свою речь к Коринфянам, Павел говорит: «Умоляю вас, братия, чтобы все вы говорили одно и не было между вами разделений; ибо мне сделалось известным о вас, братия, что между вами есть споры» (1 Коринф. 1 гл., 10–11 ст.). «Вы еще плотские, замечает далее апостол Павел; – ибо если между вами зависть, споры и разногласия, то не плотские ли вы? И не по человеческому ли (т.е. языческому) обычаю поступаете вы?» (1 Коринф. 3 гл., 3 ст.).

Свидетельство апостола так ясно, что не нуждается ни в каких комментариях.

Далее, во время совершения богослужения у христиан происходили беспорядки, которые сильно смущали дух апостолов.

Так, прекрасное обыкновение того времени поучать друг друга религиозным истинам в церковных собраниях не всегда отличались благоустроением. Случалось, как указывает апостол Павел, или то, что таких добровольных наставников набиралось много без всякой надобности, или же то, что пророки (учители веры) дозволяли себе говорить все разом. Апостол, обличая все эти непорядки, замечает: «Бог не есть Бог неустройства, но мира (тишины). Со стороны эти непорядки, по словам апостола Павла, могли казаться как бы некоторого рода «беснованием» (1 Коринф. 14 гл., 23–33 ст.).

Самое совершение важнейшего богослужебного действия – евхаристии или литургии – проходило иногда нестройно и даже прямо непохвально. Апостол Павел усматривает, что совершение евхаристии, вместо того чтобы быть актом общения верующих, вызывало какие-то разделения, приводило к расторжению союза между христианами. Так было в Коринфе. Изобличая этих христиан, апостол писал: не хвалю вас, что вы собираетесь не на лучшее, а на худшее; ибо, во-первых, слышу, что, когда вы собираетесь в церковь, между вами бывают разделения, чему отчасти верю» (Коринф. 11 гл. 17–18 ст.). Это, как мы видим, «во-первых». А затем тот же апостол рисует картину еще более печальных настроений. «Далее, продолжает он, вы собираетесь так, что это не значит вкушать вечерю Господню. Ибо всякий поспешает прежде других есть свою пищу (т.е. пищу, принесенную в качестве пожертвования), так что иной бывает голоден (т.е. кто несколько опоздает), а иной упивается» (т.е. кто приносил, как жертву, кроме пищи и вино).

Маленькое примечание. В древности совершение евхаристии соединялось с особыми братскими трапезами, так называемыми «вечерями любви» (агапы), и именно эти вечери предваряли собою евхаристию (Есть обстоятельное по данному вопросу сочинение II. Соколова: «Агапы или вечери любви в древнехристианском мире» (Сергиев Посад, 1906 г.), где пространно повествуется и об описываемых апостолом нестроениях).

Затем апостол Павел укоризненно вопрошает: «Разве у вас нет домов на то, чтобы есть и пить? Или пренебрегаете Церковь Божию и унижаете неимущих? Похвалить ли вас за это? Не похвалю» (1 Коринф. 11 гл., 20–22 ст.). Апостол заключает свою речь так: «Посему, братия мои, собираясь на вечерю, друг друга ждите. А если кто голоден, пусть ест дома, чтобы собираться вам не на осуждение» (1 Коринф. 11 гл., 33–34 ст.). Апостол прямо сказал, что он не хвалит поведения обличаемых им в настоящем случае христиан.

В виду того самоотречения и неустанных трудов, какими ознаменовали себя апостолы, можно было бы ожидать, что между ними и обращенными ими христианами установятся отношения полнейшего доверия и теплой любви. Но и этого не было. Апостол Павел жалуется, что лишь только он оставил Коринф, как некоторые уже «возгордились», причем он замечает по поводу этих «возгордившихся»: «Чего же вы хотите? С жезлом ли к вам придти или с любовью и духом кротости?» (1 Коринф. 4 гл., 18–21 ст.). Апостол не разъясняет, в чем выражалась гордость этих сомнительных христиан. Но можно догадываться, что к числу их принадлежали и те дерзкие люди из христиан, которые осмеливались осуждать и критиковать апостола. Мы знаем, что в Коринфе встречались такие лица, которые приписывали ап. Павлу непостоянство и неустойчивость в его мыслях. Они говорили, что будто бы Павлово «да» сводилось на «нет» и что его «нет» означало «да» (2 Коринф. 1 гл., 17–18 ст.) Другие из коринфских гордецов находили несоответствие между образом действий апостола Павла и его посланиями. Они пустословили так: «В посланиях Павел строг и силен, а в личном присутствии слаб» (2 Коринф. 10 гл., 10 ст.). Другими словами, по их мнению, ап. Павел был храбр только на словах. Какая дерзость! А между тем их не исключали из общины; они были постоянными ее членами, и значит, не нарушали ее святости. В противном же случае, их бы немедленно изгнали из общины.

Среди тех же коринфян появлялись люди, которые причиняли ему «огорчения», даже прямо были его «обидчиками», они «вселяли в его сердце «скорби и стеснение». В подобного рода явлениях апостол Павел готов был видеть обнаружение «умыслов сатаны» (2 Коринф. 2 гл., 3–5 ст.; 11 ст.).

Не менее печально для апостола было и то, что по легкомыслию или неверию к нему, некоторые из христиан, бывших его чадами, переходили, по выражение ап. Павла, к «иному благовествованию», каковы были, например, галаты. «Удивляюсь, – писал апостол, – что вы от призвавшего вас благодатию Христовою так скоро переходите к иному благовествованию, которое в прочем не иное, а только есть люди, смущающие вас и желающие превратить благовествование Христово» (Гал. 1 гл., 6–7 ст.). Значит, галаты мало ценили авторитет апостола и предпочитали ему какого-нибудь говоруна. Как же это печально и оскорбительно было для такого человека, всецело преданного своему делу, каким был ап. Павел!

В числе крупных недостатков, характеризующих христианскую общину в Коринфе, мы должны отметить сутяжничество.

Сутяжничество это заслуживало осуждения уже по одному тому, что христиане для рассмотрения своих процессов обращались к языческим властям. Очевидно, тяжущиеся, под влиянием сварливости, забывали о том, как не благовидно для христианина жаловаться на своего собрата пред неверным, с которым у верующего не должно бы быть точек соприкосновения. А хуже всего то, что подобные тяжбы свидетельствовали о том, что христиане жили несогласно с евангелием. Апостол Павел говорит: «И то уже весьма унизительно для вас, что вы имеете тяжбы между собою, брат с братом судится. Для чего бы вам, – скорбит апостол, – лучше не оставаться обиженными? Для чего бы вам лучше не терпеть лишения» (1 Кор. 6 гл., 1–7 ст.).

Другой же недостаток общественного характера апостол Павел усматривает и изобличает в христианских жителях Фессалоники.

Правилом апостольского времени был труд для всех. Апостол постановил заповедь: «Кто не хочет трудиться, тот и не ешь». Заповедь эта, однако, не всеми исполнялась. Некоторые из христиан оказывались людьми легкомысленными и по выражению ап. Павла «ничего не делали, а суетились», т.е. они делали вид, что исполняют заповедь о труде, а в действительности лишь бездействовали. Таких суетных людей апостол называет «безчинниками» (1 Солун. 3 гл., 10–11 ст.).

Обратимся теперь к характеристике нравственного состояния первенствующих христиан – нравственного в строгом смыслe сего слова. Постараемся, как и раньше, быть краткими. Нельзя отрицать того, что и в этом отношении христиане не стояли на высоте своего евангельского призвания. В доказательство наших слов приведем прежде всего некоторые места из послания апостола Павла к Коринфянам.

Он пишет: «Вы (т.е. некоторые христиане) сами обижаете и отнимаете (апостол не говорит, что именно), и отнимаете притом у братьев» (1 Коринф. 6 гл., 8–9 ст.), т.е. у таких же христиан. И затем угрожает: «Или не знаете, что неправедные царства Божия не наследуют?» В послании к Коринфянам тот же апостол пишет: «Я опасаюсь, чтобы мне не найти вас такими, какими не желаю, чтобы не найти у вас раздоров, зависти, гнева, ссор, клевет, ябед, гордости, беспорядков, и чтобы не оплакивать мне многих, которые согрешили прежде и не покаялись в нечистоте, блудодеянии и непотребстве, какое делали» (2 Коринф. 12 гл., 20–21 ст.).

Очевидно, апостол, хотя точно и не знает, есть ли перечисленные грехи и пороки среди коринфян, но не сомневается, что они могут быть и вероятно бывают. Что некоторые нарушения христианских нравственных правил, и притом важнейших, в самом деле встречались среди коринфян, об этом довольно ясно дает понять апостол Павел, когда говорит: «Я писал вам, чтобы вы не сообщались с тем, кто, называясь братом (христианином), остается блудником, или лихоимцем, или идолослужителем, или злоречивым, или пьяницей, или хищником» (1 Коринф. 5 гл., 11 ст.).

Апостол Павел в послании к Филиппийцам говорит: «Все (т.е. христиане) ищут своего, а не того, что угодно Иисусу Христу». Положим, здесь апостол говорит гиперболически: «все». Мы должны помнить, что в то время, когда писалось это послание, апостол был под стражею в Риме (Деян. 28 гл., 30–31 ст.) и, естественно, на многое смотрел преувеличенно. Но тем не менее, принимая во внимание вышеизложенные нами недостатки религиозного и общественного характера, мы вправе утверждать, что по крайней мере некоторые христиане того времени искали не того, что нужно, искали своих сил (Филип. 2 гл., 21 ст.).

В том же послании к Филиппийцам апостол Павел еще говорит: «Многие, о которых я часто говорил, а теперь даже со слезами говорю, поступают, как враги креста Христова: они мыслят о земном» (Филип. 3 гл., 18–19 ст.).

Итак, по словам ап. Павла, «многие» из христиан явились «врагами креста Христова».

Положим, что это выражение «многие» не указывает на какой-нибудь определенный и очень большой процент «земная мудрствующих», а указывает на то, что таких было немало там, где не должно бы быть ни одного такого. Однако вышеприведенные нами исторические факты, несомненно свидетельствуют, что враги креста Христова действительно существовали. Врагом же креста Господня надлежит признавать всякого, кто, по выражению апостола Петра, «идет во след скверных похотей плоти» (2 Петр. 2 гл., 10 ст.), ибо чрез таких, по словам того же апостола, «путь истины», т. е. путь креста, «будет в поношении» (2 Петр. 2 гл., 2 ст.).

Нужно заметить, что не один апостол Павел изобличал пороки и беззакония первенствующих христиан. Это весьма часто делал и ап. Иаков. Он отмечает, например, такие дефекты в жизни первых членов апостольской общины:

«Христиане, позабыв, что Христос умер равно за всех людей, в своих собраниях отдавали незаконное преимущество богачам пред бедняками (2 гл., 1–7 ст.). Во-вторых, тогдашние христиане склонны были к непризванному учительству (3 гл., 1–2 ст.); вели между собою «вражды и распри» (4 гл., 1 ст.), были исполнены мирских «вожделений» (4 гл., 4 ст.), «пересуживали друг друга» (4 гл., и 2 ст.); вели нехристианскую жизнь (4 гл., 5 ст.), удерживали плату у работников, жавших их поля (4 гл., 4 ст.) и т.д.

Таким образом, мы показали, что жизнь первенствующих христиан, за исключением святых апостолов и их сотрудников едва ли чем отличалась от лучших представителей церкви дальнейших веков (Проф. А.П. Лебедева: «Взгляд Л.Н. Толстого на историческую жизнь церкви Божией». Сергиев Посад, 1904 г., стр. 14–19).

Сектанты же рисуют жизнь первоначальных христиан в исключительно светлых чертах. Конечно, это было бы делом похвальным, если бы они имели ввиду отметить поучительные стороны первохристианской эпохи и были чужды тенденции. Но сектанты это делают исключительно затем, чтобы убедить своих слушателей, как православная Церковь далеко ушла от своего идеала.

Вследствие этого, похвалы штундо-баптистов нужно признать дутыми.

Охарактеризовавши жизнь первенствующих христиан по возможности со всех сторон и притом беспристрастно, удобнее всего после этого обратиться к нашему простому народу приблизительно с такими словами:

Православные! Жизнь первых христиан, жизнь апостольской церкви во всех отношениях должна быть для нас идеалом, той вожделенною целью, к какой мы должны всегда стремиться. Она так высоко стояла, как никогда не стояла христианская церковь в последующее затем время. И однако посмотрите, как много было в этой «святой» апостольской церкви разного рода грешников! Как много было темных сторон! Здесь были и споры и ссоры. Было сутяжничество. Замечалась гордость. На вечерях любви случались нестроения. К апостолу относились с недоверием, без уважения, легкомысленно. Некоторые Бога забывали, искали своего, а не того, что угодно Иисусу Христу. Мыслили о земном, а не о небесном. И так далее, и так далее. И несмотря на все эти перечисленные грехи и беззакония апостольская церковь была «святою». Значит, грешники не нарушали ее святости.

Если же апостольская церковь, несмотря на полноту благодати и истины, несмотря на постоянное руководство апостола и на близость ее ко Христу, не смогла сохранить жизнь своих членов в абсолютной чистоте и святости, то о позднейшей церкви и говорить нечего. Одним словом, если в апостольской общине встречались недостатки и пороки, то, значит, они вполне возможны и в современной церкви.

Сектанты отрицают этот вывод. Они никак не могут согласиться с ним. Они всеми силами стараются доказать, что в их религиозной общине нет грешников, что их общество – общество «святых».

Это грубая ложь. Самообман. Самообольщение. Все, что хотите, только не истина. В этом убеждают нас и личные наблюдения и заявления компетентных лиц и, наконец, собственные признания самих штундо-баптистов.

Остановим свое внимание сначала на свидетельствах сектантов.

В журнале «Баптист» (№36, 1911 г.) мы встретили коротенькую статейку, под заглавием «Кафедра». В ней автор настаивает на том, что на кафедру должны выступать только люди, вполне подготовленные к проповеди, тогда как находится много желающих порисоваться на кафедре и поговорить без достаточной подготовки, отчего, дипломатично выражается автор, «происходят недоразумения», так что «хроника кафедры богата всевозможными приключениями». В конце статьи автор говорит более откровенно: «несмотря на все свое высокое назначение, кафедра иногда служит предметом интриг, исканий себялюбцев, неустройств и страданий в общине; уязвленная бездарность начинает употреблять клевету, грубую силу, для того только, чтобы не остаться в стороне, незамеченной».

Таким образом, сами сектанты сознались в том, что в их общине бывают: интриги, эгоизм, неустройства, клевета, притеснения грубой силы, гордость и т. д. Другими словами, сами сектанты констатировали порочность многих своих членов и тем самым подписали смертный приговор своему учению о Церкви, как об обществе «святых».

О таких настроениях повествуют не только простые смертные баптисты, но и их знаменитые витии. Вот, например, что пишет Сперджон по поводу таких, желающих порисоваться на кафедре и поговорить без достаточной подготовки:

«Если выпадет на долю такого человека хоть малейший успех, он сейчас же возгордится им, – порок, столь часто встречающийся у наших проповедников, вовсе не служащий к их украшению, а прямо ведущий к погибели» («Баптист» №36, 1911 г., статья: «Кафедра». См. также: Ч. Сперджона: «Как сделаться оратором?», т. 1., стр. 27–36. Сергиев Посад, 1908 г.).

Как видим, даже сектантским проповедникам далеко до настоящей христианской святости.

Иллюстрацией к рассмотренной статье может служить помещенный в том же номере, подписанный псевдонимом Baptist рассказ «Светит, да не греет». В этом рассказе автор передает свою беседу с одним почтовым чиновником. Последний признает баптизм «самым правильным учением», но несмотря на это, категорически отказывается присоединиться к сектантской общине. Препятствием для такого присоединения служит его знакомство с частной жизнью некоторых баптистских проповедников. Отсюда автор делает вывод, насколько проповедники должны тщательно следить за своей жизнью.

Очевидно, несоответствие между словом и делом, между жизнью и проповедью значительно распространено среди баптистов, если такие ревнители баптизма, как редакция «Баптиста», находят нужным помещать в своем журнале подобные статьи.

Вот еще нисколько иллюстраций, позаимствованных нами от самих сектантов.

В одном из писем, адресованных на имя штундистской общины, пишущий штундист уведомляет свою братию о делах «старшего брата», или что то же, штундистского пресвитера. В письме замечается, что этот последний взял деньги из кассы для нуждающихся, а употребил их более в свою пользу, что он (пресвитер) налагает на них (штундистов) бремена неудобоносимые: по два рубля с брата в год и по одному с сестры для своих разъездов по братьям. «Несколько лет тому назад, – замечается в письме, – он (пресвитер) имел только одну лошадь, а теперь у него уже двенадцать их; носит он новую одежду и добрую шапку, имеет двое часов, покупает табак и курит, заложивши руки в карманы, ходит по базару с цигаркою в зубах. Вот как помогла ему касса… Я уже говорил ему и наедине и при свидетелях, что он нехорошо делает, а он еще выругал меня неподобными словами…»( См. «Отечественные Записки» № 5, 1878 г.).

А вот недавнее свидетельство Евфимия Бойко, присоединившегося к православной церкви 23 января 1912 года в г. Таганроге:

«Пять лет, – пишет он, – я пробыл в их общине. Сначала такими хорошими и добрыми показались мне новые братья. Но благодарение Богу! Постепенно я стал замечать, что благочестие и набожность баптистов – лицемерные. Они, по слову апостола, «имели только вид благочестия, силы же отверглись» (2 Тим. 3 гл., 5 ст.). Обвиняя православное духовенство в том, что оно получает за свой труд вознаграждение, сами на своих собраниях обременяли членов всякими общинными взносами и своим пресвитерам и проповедникам выдавали большое жалованье. Изображая из себя людей трезвых, баптисты не прочь были покутить в ресторанах и прокатиться на автомобилях, как это делал регент хора ростовской общины Антонов на занятые у брата Марченко деньги. Проповедуя целомудрие и воздержание, баптисты в то же время бросали своих законных жен и вступали в связь с посторонними женщинами. И кто же это сделал? Не рядовые братья, а сам – пресвитер ростовских баптистов – отец семерых детей, которого братья поймали в час ночи с одной девушкой возле тюрьмы. Вот до чего доходит двуличие и фарисейство баптистов, так жалобно распевающих свои псальмы!

Разочаровавшись в ростовской общине, я в 1911 году переехал в Одессу, где и поступил на работы по ремонту дома в сто двадцать тысяч рублей – пресвитера Макаренко. Работа была очень тяжелая. Я надорвался, заболел и слег в больницу, где пролежал девятнадцать дней. Выписавшись из больницы, ослабевший силами, нищий и убогий, я обратился к пресвитеру Макаренко с просьбой – занять мне пять рублей. Но Макаренко, со слезами говорящей на собраниях о помощи бедным, сухо ответил мне: «У меня не заемный банк» («Колокол» №1757, 15 февраля 1912 г.). Вот если бы побольше таких примеров! Вот если бы собрать их отовсюду, со всех книг, со всех газет, журналов, писем и листков и затем обнародовать их. Не по частям, не в одиночку, а в совокупности, в одной книге. Какая великая получилась бы польза от этого издания! Не только для православных, но и для самих сектантов. Первых оно убедило бы в полной несостоятельности сектантского учения о Церкви, а вторых возвратило бы на правый путь, отрезвило их, вывело из состояния горделивости, самообольщения, самодовольства и воочию убедило бы их в неосновательности главного сектантского «верую».

Эти примеры тем важны и полезны для нас, что они сообщаются не нами, православными, заинтересованными в противосектантской полемике, а самими баптистами. Посему, против вышеприведенных примеров наши религиозные противники ничего не могут возразить. Они не могут даже приписать им тенденциозности, а нас обвинить в пристрастии. Все дело их рук, их последователей, их журналов, их пресвитеров и руководителей. Пред ними – сектанты безответны. Теперь перейдем к изложению других фактов и иллюстраций, которые зарегистрированы административными лицами, общественными учрежденьями, полицейскими властями, сельскими управлениями.

Этого рода примеры тоже весьма убедительны для нашего народа. Народ (Выше мы привели факты, имеющие силу почти для одних сектантов. Теперь же приводим примеры, путем которых можно доказать отчасти сектантам, а главным образом народу заблуждение баптистов и тем отвратить его от увлечения ветром «пустословных» учений) верит царским слугам. Верит епископам, губернаторам, судьям, земским начальникам, исправникам и другим должностным лицам. И потому их заявления, их свидетельства о тех или других обстоятельствах сектантской жизни народ будет охотно принимать на веру, ничуть не сомневаясь в их тенденциозности и достоверности.

Приведем некоторые из этих так сказать официальных свидетельств. Приведем не все, а только некоторые самые яркие, характерные и вместе с тем убедительные.

1870 года октября 10 дня пристав 1 стана Херсонского уезда, Засельской волости, вследствие предписания г. Херсонского уездного исправника от 16 минувшего сентября за №70 произвел там на месте дознание по прошению тамошнего крестьянина, Стефана Гончарова, о действиях зятя его, тоже крестьянина села Явкиной, Даниила Павлюченка, в отношении жены своей Марии, заключающихся в принуждении ее побоями и истязаниями к склонению в секту образовавшегося в селе Явкиной раскола, причем оказалось следующее: крестьянин Степан Гончаров и жена его, Наталья, отозвались, что дочь их Мария, находящаяся в замужестве за тамошним крестьянином, Даниилом Павлюченком, в последних числах августа пришла к ним в дом с детьми своими – сыном двух лет и дочерью пяти лет, больная, с избитым лицом и в слезах заявила, что ее избил жестоко ременною уздечкою и прогнал из дому с детьми муж ее, Даниил Павлюченко, за то, что она, Мария, по принуждению мужа не желает отступить от православия и совратиться в секту, в которой состоит сам ее муж. От побоев этих Мария лежала два дня больною у родителей своих и рассказала им, что муж ее, Данила Павлюченко, наносит ей подобные побои очень часто в продолжении последних двух лет, но она все терпела и не хотела обнаружить пред родителями своими дурного обращения с ней мужа ее, пока сей последней не выгнал ее с детьми совсем из дому. Об этом Степан Гончаров жаловался на зятя своего, Даниила Павлюченка, Засельскому Волостному Правлению, куда Павлюченко призывался волостным старшиною и был убеждаем сим последним не делать истязаний жене своей, но Павлюченко отозвался, что сделал только некоторые домашние взыскания с жены своей Mарии за то, что она ленится работать. Таким образом Марья Павлюченкова с двумя малолетними своими детьми находилась у своих родителей недели три или более и потому на продовольствие ее с детьми сельский староста села Явкиной, по предписанию Волостного Правления, доставил из дому Павлюченко в дом Степана Гончарова пшеничной муки два пуда и ржаной два пуда. Но когда Данила Павлюченко, по истечении трех вышеупомянутых недель, пришел в дом Степана Гончарова и потребовал, чтобы жена его, Марья, пошла к нему обратно, то она, боясь новых истязаний, отказалась идти в дом к мужу своему. Тогда сей последний 8-го же числа октября пришел в дом своего тестя, которого не было дома, а находилась только жена его Наталия, да дочь ее Мария, стал требовать, чтобы она шла к нему в дом. Мария же отговаривалась, что не пойдет, пока не последует решения на поданную жалобу за жестокое его обращение с нею. Но Павлюченко взял жену свою Maрию за грудь, таскал по избе, выволок за ворота на улицу и здесь шарпал (метал) ее во все стороны и бросил ее на улице лежащую на земле, не обратив даже внимания и сожаления к тому, что она находится при последних днях беременности (Еп. Алексий: Материалы... № 95, стр. 107–100).