Текст книги "Славянин. Естественный отбор"

Глава 3

«Всему, что необходимо знать, научить нельзя,

учитель может сделать только одно – указать

дорогу».

Житейская мудрость.

Начиная обучение, Беловод заставил ученика взять в левую руку круглый щит, больше похожий на обрезанные по кругу плохо обработанные сбитые доски. Круг тяжелый и громоздкий для нынешнего Егора. В правую руку пришлось брать самое настоящее дубье, очищенное от веток и коры, и тоже имеющее не такой уж и малый вес для парня примерно тринадцати годов. Сам, с такой же дубиной, встал напротив, показал основные стойки пешего воина. На первом уроке вся техника сводилась к коротким ударам из-за щита или же укола. Заставлял постоянно передвигаться по очерченному кругу, меняя положение ног, поворачивать тело по сторонам. Лиходеев и предположить не мог, что старик настолько изворотлив, загонял его до изнеможения. Семь потов сошло за время занятия, и это несмотря на то, что мышечная память работала как часы. Лихой только теперь понял, случись взять в руки меч и выйти на поединок, он бы скорей всего погиб. Нет, его точно бы убили, и в очень короткий срок.

Уже отдышавшись от понимания первых познаний, и сидя на пару с учителем на лавке у избенки, прислонившись спиной к шероховатым бревнам стены, оба щурились на яркое, но не горячее весеннее солнце. Егор ощущая, теперь уже тупую боль в гематомах на теле, спросил:

–Старче, я конечно не большой специалист в бою на мечах…

–Это точно, совсем небольшой.

–Ну, да. Так вот, то, что ты мне сегодня преподал, кажется простым. Эдак за короткое время любого можно натаскать, и будет он мечником не хуже других. Так ведь?

–Прав, Егорий, натаскать можно любого. Чего сложного мечом махать? – хитрая улыбка промелькнула на лице аборигена.

Это было так непривычно Лихому. За два месяца прожитых на берегу скованной льдом реки, улыбался Беловод чуть ли не впервые.

–В иных городах у ворот и стоят такие, как ты сказал, натасканные дружинники, то ли из мастеровых, то ли из смердов набраны. А, чего? Им и надоть всего-то монету за провоз собирать, да сами воротины на ночь закрыть, а утром отпереть. Много ума потребно для действа сего?

–Х-ха! Чую, сейчас по-полной приложишь мордой об стол!

–Как ты сказал?

–Говорю, меня дурака уму разуму научишь.

–Интересно сказал. Так вот, то чему ты сегодня учился, и боем то назвать нельзя. Одни наметки, да и то не тебе они значимы, а для меня. Тебе сейчас, словно малому дитю, ходить не умеющему, стоять на ногах научиться потребно. Научишься, первый шаг зробишь. С завтрева будем твою силушку наращивать, а то твоя худоба супротив мощных размашистых ударов нурманов, никак не устоит. У них, у скандинавов, основной бой на что нацелен?

–Ну, откуда мне знать?

–Чудной ты у меня ученик! По размышлению и стати своей, так не то, что на боярина тянешь, на отпрыска княжьего схож, а по сути своей, иной раз смерд и тот про жизнь понятие большее имеет. Так вот, слухай… В большинстве своем, в нурманском бое цель одна, проломить или снести защиты врага и прорубить его доспех. Редко кто из них способен на большее, но встречаются иные непоседы, кои походив по миру, побывав в Византии, и землях, далеко за Тьмутараканью лежащих, привезли знания, традиции и приёмы совсем иного боя на мечах. Хочешь выжить – осваивай, учи и учись. Уразумел ли отрок?

–Понял. Я буду стараться, учитель.

–Добро!

Пригревшись, оба разнежились. Вставать и идти в избу не хотелось совсем, хоть и понимали оба, что прислуги нет и кормить их кроме их же самих некому. Лиходеев совсем как мальчишка, шмыгнул носом. К его новому телу, и привычки новые проявлялись. Раньше за собой такого не замечал. Подмечая их, Егор про себя ругался, а сделать ничего не мог. Попросил деда:

–Расскажи еще про викингов?

–Про нурман?

–Ага!

–Гм. Чем они у тебя такой интерес вызвали?

–Так ведь сам говоришь, что воины сильные.

–Это да.– Задумавшись, повел неспешно речь, вычленяя из памяти яркие образы, а на их основе и выводы. – В морском бою им равных почитай и нету. На земной тверди умельцы побеждать в любом народе имеются. Сила духа и божий промысел не последнюю роль играют

–Основное оружие, меч?

–А еще все то, что во время боя в руках окажется и чем ворога сподручно убить можно. Видишь ли, скандинавы считают каролингский меч чисто рубящим клинком. Но сей меч и в колющих ударах не слаб.

Резко затих после этих слов, будто поперхнулся. После короткого раздумья, бывший княжий боярин снова заговорил:

– У большинства мечей-каролингов остриё скруглённое. Но! – Усиливая сказанное, жестом поднял указательный палец вверх, мол внимай главное, мотай на ус. – Тычковый удар в кольчугу подобным остриём и ужасен. Не будет глубокой раны, но кольчугу и даже чешуйчатый панцирь клинок «пройдёт», а ежели и нет, то контузия и внутреннее кровотечение уж точно обеспечены. К тому же, некоторые доспехи, а именно мягкую бронь, такой мысок пробивает лучше заострённого. Но удар пыром, применяют ещё очень редко, рубку нурманы предпочитают в бою и на поединках. И рубка мощная, в хорошем темпе. Удар, удар, еще удар. Круши щит и кольчугу.

Распаляясь, дед перешел на жестикуляцию. Пустой рукой нанося удары по воздуху. Скосив глаза на молодого, понизил градус выплеска информации. Странно, как-то? С появлением в жизни Беловода, новой метущейся души, Егора, отрока подсунутого одной из богинь, он отдавая ему теплоту своей души, ожил сам, даже помолодел. Хмыкнул с пришествием этой мысли, явившей себя в параллели с воспоминанием о скандинавских бойцах. Успокоившись, продолжил:

–Иной раз град ударов и вершит все дело. И пусть первый, и даже четвёртый удар не поверг врага – они не бесполезны – твой враг отступает, он задыхается, теряет свой запал. Вот он уже пошатнулся, а ты не зевай! Его шлем промят, а то и вовсе сбит, щит прорублен, отбит в сторону, сам враг устал, он контужен и даже слегка ранен. Все наруку!

Подвел итог:

–Нурманы – умелые, проверенные во множестве схваток воины, способные биться в одиночку, плотным строем и небольшой группой, они владеют любым оружием, а иной раз пользуются и просто кулаками или наручами…

Беловод оборвав рассказ, снова призадумался. Воспоминания увели его прочь от собеседника, вернулись на несколько месяцев назад, в зимнее утро к сараюшке в сгоревшей веси. Из сена спрятанного рачительным хозяином под крышу, выбрался на свет божий отрок, с поразительно светлыми голубыми глазами на бледном худом лице. В темно-русых волосах на его непокрытой голове застряли сухие травинки. Видно, что замерз. Одежда, в которую он был обряжен, обвисла на его худорбе и висела, словно рядно на ветви березы. От бывалого воя не укрылась повадка отрока. При виде незнакомца, мальчишка схватился за нож, и держал его маскируя, правильным хватом. Добре! Перед ним явно не смерд. Да, и клинок засапожника не дешев, и одежа не проста, пошита из дорогого сукна, только явно не по размеру и цветом непривычна.

Тогда же взгляд отрока удивил старого воина. Холодный, оценивающий, ничуть не опасливый. Как будто он сам, боярин, должен был бояться мальчишку, а не наоборот. Ну, да! Как же он позабыл! Ведь говорила во сне богиня, что выгорела душа у мальца, а для таких как они, страха нет. Это одно! Второе, то, что воспринимает Беловода по причине преклонного возраста, как калику перехожего, и на висевший у пояса меч, ему чихать. Ну-ну!

–Здравствуй, отроче, – первым поздоровался курянин. – Гляжу, нет в тебе почитания к старшим. Али сам князь передо мною? Коли так, звиняй княже, не признал.

–И тебе здравствовать, добрый человек. Прости, что не поздоровался первым. Со сна растерялся.

Речь правильная, смущения и в помине нет, где-то даже нахрапистая. Явно не смерд.

–А относительно родословной, скажу, что берет она начало из родов кривичей, каковые происхождение от Дажьбога ведут и стали сами славны, славя богов наших, и никогда не просили и не молили их о благе своём. В княжестве Черниговском наша вотчина родовая, Гордеев погост на реке Псел. А в жилах моих руда боярина Гордея течет. Батюшка меня Егором нарек, позже прозвищем Лихой обзавелся, – без затей назвал свой прежний позывной и добавил, переиначив отчество – его самого Витославом рекли.

При упоминании Чернигова, старик посмурнел, однако сдержал наплывшие чувства, лишь в сторону леса повернул лицо, чтоб ненароком глаза не выдали душевной муки.

Речь юноши содержала в себе некий южный говор. На севере Руси говорили чуть по другому, особливо смерды, глотали окончания иных слов, путая привычную Беловоду артикуляцию. Перед ним стоял, можно сказать, земляк, южанин, мало того, по манере поведения явно из благородного сословия.

–Не слыхал о таком. Ну, да, не суть! На Руси малых городков и погостов тьма, всех не упомнишь. Сам-то ты откуда путь держишь? Прости, что имени свого не сказал ране, Беловодом меня кличут.

–А по батюшке как?

–Не нужно по батюшке, калике отчество ни к чему. Так, откуда путь держишь, и ежели не секрет, то куда? Почему в столь юном возрасте не ешь хлеб дедовский?

–Какой секрет? Нет никакого секрета.

Беловод вновь поймал взгляд юнца, но взгляд тот изменился, стал каким-то тоскливым, в чем-то отгороженным от сего мира. Миг и промелькнувшая тень беспросветной тоски сползла с лица собеседника. Отрока будто прорвало.

–Понимаешь, Беловод, секрета нет, только я сам не знаю откуда и куда иду. Последнее воспоминание то, как из леса вышел к этому покинутому сельцу, и все. Память, считай чистый лист. Будто, кто вычеркнул годы воспоминаний. Хочешь верь, хочешь не верь!

–Да, ты случаем не нежить ли лесная?

Юноша возмутился:

–Я человек! Чем хочешь поклянусь.

–Тогда?! – старик на мгновенье призадумался и сам же ответил на свой вопрос. – Похоже, услыхал ты, Егорий, пение Алконоста, и забыл все, что касаемо твоего пути. Се бывает. Другого объяснения не ведаю.

–Что ж мне делать теперь?

–Жить! – просто ответил Беловод. – Тем паче, я именно за тобой сюда и пришел.

–Это как?

–Сон вещий сей ночью мне приснился. Позвала Мокошь, велела сюда идти. Велено учить тебя, несмышленыша уму разуму. Через свой урок и души наши с тобой оживут.

–Тогда веди, Вергилий!

–Беловод, я. – Удивление промелькнуло на лице русича. – Али забыл?

–Прости! Это я так неудачно пошутил.

Вот с тех пор и обосновался в избе еще один насельник. Привыкали, притирались друг к дружке, наверное седмицы четыре, не меньше. Ходили на охоту, вернее, ставить силки и капканы, собирать дичь. Дед все удивлялся. Имея две здоровые руки, малой не умел стрелять из лука. Как же это? Пробив во льду на реке лунки, удили рыбу. Кашеварили. Так и пообыклись. А с наступлением нового года, Егор попросился в ученики по овладению мечным боем.

Чудно! Поразмыслив, старый понял, что отроку надобно нарастить мышцы на его худобе, слепить крепкое тело на костяк, а попутно учить и бою. Теперь у обоих весь день был загружен с раннего утра, до позднего вечера.

–Вот твое уклонение, при сохранении промежутка в расстоянии меж тобой и противником с последующим выходом на удар.

Дед без затей показал прием, завершающим финтом «приложился» дубьем о лишившееся защиты плечо Лихого. Больно! Сила удара ощущалась даже через подклад. Никакой имитации – синяк будет достойный.

– Понял? Давай еще. Вот я уклонился, а сам в это время на твой замах делаю движение и удар. Но это получится, ежели ты, вот как сейчас, исполняешь рубящий удар. Ты пытаешься прорубить мою защиту, а я во время уклонения, иду на опережение по времени на полстука сердца по отношению к твоей последней атаке, потому, к началу моего удара ты вынужден только заканчивать свой. И, действие мое, более короткое по траектории, нежели твоя атака, оно направлено либо на ее прерывание и создание благоприятных условий для собственной атаки, либо на поражение легкодоступных в такой ситуации слабо защищенных мест в вязи твоей работы с мечом. Еще раз показать?

– Еще не раз.

Каждый Божий день, Беловод на занятиях с Лихим, менял технику атаки, с рубящей на режущую, с колющей на рубящую. Происходило противопоставление атаке более быстрого, либо более мощного, либо более точного атакующего действия. Учил своим заморочкам, ранее казавшимся забытыми им навсегда. На вертикальный рубящий удар в голову заставлял, на автомате выполнить контратаку режущим ударом с одновременным разрывом дистанции, да при этом еще и повысить скорость действия. На атаку режущим ударом отвечать рубящим. При этом вдалбливая в голову ученику, что, если противник еще не успел выполнить поражающего действия, он столкнется с более мощным и более разрушительным воздействием, направленным на себя, в тот момент, когда он находится в неудобном положении. Не сразу дался представителю иной реальности, перехват инициативы мечником в паузу между атаками. Техника боя одинакова у обоих противников, когда старинушка, вдруг прерывает серию атакующих ударов, делает паузу, а Егор должен воспользоваться этим, контратаковать. При правильном исполнении, действие контратаки начнется раньше, чем следующий в серии удар противника, что вынудит его перейти в защиту, либо обеспечить себе сохранение права атаки иными техническими действиями. Насколько Лиходеев помнил, а на память он никогда не жаловался, такой прием в его времени назывался рипостом.

Передобеденный отдых заключался в приготовлении какого-то варева, причем, неважно вкусно ли оно, или нет, главное чтоб сытно. Как понял Лихой, дед наращивает его мускулатуру, выжимая все соки из тела и тут же пичкая протеином животного происхождения. Полежать после еды, тоже не получалось. На «молодом» – помывка посуды и котла. Сидя под стеной избы, местный абориген, голосом заправского ротного старшины периода Советской Армии, командовал:

–Не пристало воину жалеть свое тело! Работай! На правое плечо, с правого перебросил на левое. Так, хорошо! Теперь за спину. Переставил ноги на два шага вперед. Отошел на четыре назад. Добре! Перебросил мешок на грудь. Пять шагов вперед. За спину. Крутишь мешок над головой. На грудь. Вокруг пояса протяни. Два раза. Еще два раза в обратную сторону. На спину. Присядь с мешком два десятка раз. Поднялся! По кругу пошел, мешок на правом плече. Перебросил на левое, в обратную сторону, бегом. Скорей! Стой. Не спать! Вокруг пояса. Еще. Еще.

Изувер! Измывается над малым! Лихой отдышался, и снова по команде схватил свой инструмент в руки. Снова бесконечные упражнения. Если бы в черепной коробке у мальца были спрятаны, действительно мозги недоросля, он бы может и воспринимал сии действия как издевательство над организмом, но Егор уже понял, что его «раскачивают» по ускоренной программе. Непонятно, откуда в голове у Беловода отложился такой комплекс физической подготовки, только свои плоды он приносил с удивительной скоростью и КПД.

Когда три месяца тому назад курянин бросил на колени Лиходееву пустой мешок, и криво улыбнувшись, сказал:

–Сходишь к берегу, наберешь в него два десятка своих горстей песка, горловину завяжешь и принесешь сюда.

Егор не понял, для чего это все, но вопросов задавать не стал. Исполнил. В тот же день он разминался не тяжелым оклунком, под наблюдением учителя вертя его вокруг собственного торса, пружинящим шагом двигаясь с ним вперед и назад, а то и бегая по кругу. Через два дня, по приказу старого, распустив горловину, добавил в мешок еще две горсти песка. Еще через два дня – снова столько же. И пошло поехало. На сегодняшний день, Егор не смог бы сказать, сколько весит мешок, но уверенно и бойко таскал и вертел объемный предмет спортивного инвентаря, пыхтя и ругаясь про себя. Тяжел, сволочь! А, куда ему деваться? Завтра снова песка прибавится. По вечерней поре, обмывшись теплой водой, нагретой в большом, оставшемся от прежнего времени казане, пошкандыбал в жилище, хотелось только одного развалиться на лавке и спать. Второе дыхание еще не открылось, но чувствовал, что его КМБ у учителя подходит к завершению.

Вроде бы только глаза прикрыл?.. И на тебе кума… Сначала голос Беловода, потом легкий пинок вывел из сонного небытия.

–Вставай отроче, утро на дворе.

–О-о-о!

–Вставай-вставай! Долго спать вою не пристало.

Как и следовало, утро началось с того, что старый боец заставил размяться с мешком, потом последовал марш-бросок по лесу с целью проверки силков и капканов. С небогатой добычей прибежал назад, по пути распотрошив и ободрав две заячьи тушки. Пока варево в поставленном на огонь Беловодом котле, подкипало, учитель заставил Лихого взять в руки меч. Делал он это каждое утро, дабы привыкнуть к клинку которым в дальнейшем придется пользоваться постоянно. Разминка. Наступательные и защитные позиции, позиции готовности, из которых наносятся все виды ударов, Егор обязан был зазубрить как «Отче наш…». Несомненно, они представляют собой начало обучения. Все принципы и приемы боя применяются в связи с этими позициями. Но это не «статичные» положения, Лихой не новичок, сразу осознал, они очень даже динамичные. «Позиции готовности», из которых атакуют или контратакуют.

Высокая горизонтальная указывающая – «Бык», из нее в «закрытую» срединную, старый называет ее «Плугом». Дальше уходим в низкую срединную – сыграем «Глупца», опять перетек вверх, высокая срединная, «Крыша». Егор, замер в крайнем положении концовки приема, скосил глаза на учителя.

–Ну, и чего замер? Замерз, что ли? Опять про «Хвост» я напоминать буду?

–А-а! Ну, да.

Лиходеев угловато совсем, не перетек, а можно сказать перекатился в пятую базовую стойку мечника, заднюю, называемую «Хвостом». Дед недовольно засопел, от нерадивости подопечного.

–Каждая из этих пяти стоек позволяет переход в любую другую и, таким образом, они являются базовым тренировочным упражнением. Начинают эти стойки левой ногой, меч в правой руке. Переход между этими стойками должен быть текучим и плавным, может быть совмещен с движением вперед ноги из заднего положения, или шаг назад – из переднего. – Беловод показал. В руке он держал свой меч, гораздо длинней и тяжелее меча Лиходеева. – Понял, как двигаться из стойки в стойку, и какое действие готовит каждое положение защиты?

–Вроде п-понял.

–Вроде понял! – передразнил Лихого русич. – Меня успокаивает только то, что ты поразительно смышлен для того, кто меч в руки взял лишь по весне, да за плечами у тебя не одно поколение воев стоит. Ладноть, поговорили, продолжим. Базовая стойка «Бык»! Встал!

Подчиняясь приказу, Егор отставил правую ногу назад, чуть согнул ноги в коленях, корпус в пол-оборота, меч в обеих руках, рукоять за головой, клинок на уровне глаз гранями вертикально, острие направлено книзу.

–Плуг! Противник справа!

–Есть!

Небольшой шаг ногой, поворот корпуса, и меч как бы из-под низа должен смотреть противнику острием в лицо.

–Добре! Крыша!

Меч взмывает над головой, ни то для отбива удара, ни то, чтобы напасть из верхнего положения…

В повседневных заботах и тренировках прошел еще месяц. На ниве клинкового боя Лихой делал успехи. Зато упражнения с окончательно потолстевшим мешком доставляли ему муку. Для парня его комплекции, это уже был не мешок – настоящий чувал. А он ворочал его, не опуская на землю. При каждом опускании или срыве, наставник ругался, иногда обзывая подопечного обидными словами. Но все это ерунда, по сравнению с тем, что Лиходеев уже давно почувствовал, как его тело раздалось в плечах, а на худых было руках, появились мышцы. Появились не только на руках – везде, по всему телу. Сами руки стали больше и толще. Это вращение тяжелого мешка раскачало их.

За дождливой осенью пришла зима, такая же снежная как предыдущая. Долгими зимними вечерами Лихой расспрашивал деда о житье-бытье. Понял, что он точно в иной реальности. Русь была не такой, какую он изучал по книгам и интернетовским текстам. Взять хотя бы информацию о том, что не главенствовал над здешними городами Киев. Так, был здесь такой заштатный городишка, вроде Мухосранска, и все. А, городские цитадели, как рассказывал Беловод, возвышались каменными крепостями с их неприступными стенами, бойницами и подвесными мостами на цепях. Иные бояре, те что побойчей и побогаче, ставили на крутых берегах рек орлиные гнезда замков, держали округу в ежовых рукавицах. Князья забавлялись междоусобными войнами, а о княгине Ольге и ее сыне великом Святославе, дед слыхом не слыхивал. Все не так! Это не радовало Егора. Ну, провалился он на тысячу лет в прошлое, с кем не бывает! Вон ведь и Монзырев со товарищи… Так нет же, мало этого! Страна не та, люди не те, реалии и те не его мира, а жить все едино нужно. Выжить, вжиться и подняться над другими, вот его задача, раз нет ему места там, в будущем своей державы. Однако к его невеселым мыслям добавилась еще одна неприятность, похварывать стал дед, то ли на рыбалке подстыл, то ли действительно стариковское здоровье стало сбоить. Непонятно. К сходу снега с земли, его старческий кашель становился все громче и ощутимей. Чем помочь?

Однажды поутру Беловод затемно поднял Лихого с лавки, не по обыкновению, ласково предложил:

–Вставай внучок. Пора нам с тобой в стольный град Курск уходить, боюсь времени мне мало отпущено, пора тебя к делу приставить. Надеюсь, есть еще на этом свете люди, которые не забыли боярина Беловода.

–Да, ты че, дед!

Старик нахмурился, в голос легла нота метала.

–Собирайся.

Увешанный двумя тяжелыми кожаными саквами через плечо, с мечом на поясе, сам в рубахе почти до колен, в высоких сапогах, пошитых Беловодом специально для него, Лиходеев ничем не отличается от любого русича. В дороге они вторую неделю. Сама дорога, уходя от деревни к деревне, начиналась с узкой тропы, летником погружалась в смешанный лес, пересекала речушки и змеилась вдоль болот. Песчаная почва южных территорий Руси, и лес делала светлым, не было того бурелома каковой бывает в лесах Подмосковья и Ленинградской области, какими их помнил Лиходеев. На их пути не встретились заболоченные торфяные поляны с темными бездонными омутами, как на северных территориях России. Ночевали в попадавшихся в пути деревнях, один раз на постоялом дворе на перепутье дорог, в глуши. А как же? Везде люди живут. Пару раз, под шум леса и потрескивание костра, пришлось коротать ночь на придорожных полянах. Зато днем слух ласкал щебет птиц, погода в пути им досталась отменная. Идешь непоспешая по лесным просторам и радуешься летнему солнцу и небу, и тому, что ты просто есть на белом свете. Хорошо! Ощущения у Егора были как в детстве – особых забот нет, что ждет их впереди – неизвестно, думает в пути за него Беловод. Прикольно! Точно, как в детстве. Только ноша на плече тяжела с непривычки для его молодого тела, да и то вполне терпима.

Солнце вошло в зенит, палило неимоверно, даже птицы попрятавшись в листву перестали петь. От песка на летнике из-под ног источался жар. А каково старику? Умаявшись и сам Лиходеев оглянулся на Беловода. Вон как, по лбу и щекам у старшего стекали струйки влаги. Взгляд деда соскользнув с лица Егора, уставился ему за спину, уперся как приклеенный. Резко обернулся. Пыльный вихрь, словно крепко подвыпивший человек, медленно выписывал коленца от обочины к обочине летника, песчаным маревом заслонив видимость дороги.

–Что за…

Беловод шагнув к Егору, отодвинул в сторону. По всему зная, что делать с встеченным препятствием, вытащил из кожаных ножен нож, легким взмахом метнул его в самый центр марева.

–В-ва-а-а!

Короткий вопль, перекрывший шелест песка и жужжание ветра в воронке, резанул по ушам, заставил Лиходеева поежиться. Смерч, к тому времени находившийся не далее пяти-шести шагов от путешественников, будто бы сдулся, схлынул наземь, осыпался, оставил прямо на дороге приличную гору песка, по прикидкам Лихого кубов эдак на восемь. Самое интересное, нестерпимая жара моментально спала. По всему летнику, между лесными, зелеными стенами повеял сквознячок, птицы завели концерт и как опофеоз случившегося, солнце вовсе не было в зените, а опустилось к самым кронам деревьев в западном направлении. Уже вечер.

Вот так-так! Ну и что это было? Егор молча вопросительно посмотрел на Беловода. Посчитает нужным, сам объяснит. Дед кряхтя полез на вершину песчаной горки, сапогами сталкивая сухой песок вниз, к подножью нечаянной насыпи. Взобравшись, покопался в сухой сыпучей массе крохотных кристалликов, в конце-концов нащупав, извлек свой нож. На пятой точке съехав вниз, продемонстрировал Лихому клинок перепачканный кровью и густым слоем крупинок песка, молвил:

–Бесовская свадьба гуляла.

–Эм…?

–А! – отмахнулся от невысказанного вслух вопроса, разъяснил, – Это когда наши, да и нурманы тоже, в Византию за деньгой и службой василевсу ездить стали, вот и привезли с собой чужую веру, а к ней в придачу такую заразу как бесы, черти и еще не пойми кого. Будто своей нежити нам мало было?

–А вечер?

–Так ведь морок сие был. И жара и полдень, да и песок частично. То-то думаю, чего так плетемся. Придется ночлегом озаботиться.

Уже поев и сытно откинувшись у костра, слушал Беловода, скептически хмыкая про себя, чтоб не обидеть деда.

–…черти могут происходить друг от дружки. Женятся, рождаются, слава богам достаточно редко. Ну и живут среди нас, людей. Иные людины считают, что жены у них, обычные бабы, только ведьмы.

–А как они, эти черти и бесы выглядят?

–По разному. Чаще всего встречаются сущности обросшие шерстью с хвостом и рогами. Иных от мужика не отличить, только с крылами нетопыря. Других видов тож хватает, да и перевертыши они. Могут принять облик животины, а то и человека. Только есть у всех отметина общая.

–Ну-ну! Какая?

–Хромые они.

Под сенью леса, звездного неба и монотонный голос Беловода, Лихой заснул. Проснулся от того, что дед тряс за плечо.

–Вставай.

Уселся. Спросонья окинул полянку мутным взглядом. Темно. Костер почти догорел. Старинушка стоит рядом, машет рукой, тихо шепчет.

–Иди за мной.

Пошел. Привык подчиняться учителю. Зовет, значит нужно. По узкой тропе, то и дело получая розгами кустарника по физиономии, Егор следовал за стариком. Сдал старый, вон как дышит, семенит в темноте, спотыкается, хромает.Чего ночью-то прутся? До утра совсем недолго осталось. Только рот открыл, вопрос задать, а дед на ходу шепчет:

– Изба тут, совсем неподалеку. Тати лесные в ней. Спят сейчас. Нападем, возьмем сонными, народишко благодарным будет и нам честь и хвала.

–А,…

– Не трусь. Ты в дверь зайдешь, а я задами обойду, – зрак Белояра блеснул в лунном свете. Сунул в руки дубину. – На, факел запалишь перед тем как в дверь войдешь. Ежели дернится кто, бей ним же, не сумлевайся.

–Ага.

Дед шмыгнул в темноту, оставив за собой шорох. Егор почувствовал за спиной шугнулось что-то. Оглянулся. Никого. Покрался вперед, наткнулся не на избу, на домище. Под лучами ночного светила, дом выглядел ветхим строением. У самой двери чиркнул зажигалкой, последней роскошью двадцать первого века. Факел вспыхнул сразу, осветив и дверь и стену.

Эх, где наша не пропадала! Вломился в чужое «жилище». Осмотрелся. Кругом разруха и запустение, стол перевернут, лавки поломаны, в крыше прореха на прорехе, и… никого. Ни единой души! Позвал деда:

–Эй, Беловод!

Тишина. Собрался выйти, а двери на прежнем месте нет. Ее вообще нет. Шагнул к центру помещения и всем телом ухнул вниз. Упал в воду, всем телом, вместе с головой окунулся в холодную купель. Вынырнул, отфыркался, отплевался. В запале матерился на чем свет стоит. Костерил деда, новую родину, хвостом зацепил Горбыля со товарищи. Выдохшись стал думать. На ощупь определил, что попал в колодец, попытался выбраться. Куда там! Долго колбасился, как та лягуха в молоке, оскальзывался, очередной раз уходил в воду по самую маковку, устал и замерз как цуцык. По тому, что чернота уползла, сменилась полутеменью, высоко вверху образовалось светлое пятно, понял, наступило утро.

Белояр его и нашел. Сверху послышался до боли знакомый голос.

–Какой черт тебя туда занес?

Конец веревки мягко ударил по голове, заставил ухватиться за него обеими руками, и замерзшего, вымотанного Лихого подняли на поверхность. Действительно утро, солнышко светит, зелено. О! Вон домина стоит, вся трухлявая. Как же это он в колодец загремел.

–Д-д-д-д!

–Да ты погодь!

Старик содрал с Егора рубаху. Старческой рукой принялся растирать захолодевшее тело. Слегка согревшись Лихой выдал непонятную деду фразу:

–Насморк обеспечен.

Оба сидели у костра, пили горячее варево. Между делом Лиходеев рассказал о ночном приключении.

–Это нас за чертову свадьбу наказать хотели. Я тебя утром звал, да не докричался, по следам только и нашел. Плохое место сие. Так оно как должно, перекресток недалеко. Поснедаем и двигать будем.

–Ну уж не-ет! Так меня давно не опускали. Пока не отомщу, не забуду!

–Ты кому мстить собрался, черту? Богов славь, а черта не гневи, целее будешь.

–Угу. Да ты не заморачивайся, Беловод. Сам справлюсь.

–Э-хе-хе! С этим справишся, ежели знать, как. Кажись он к питейным бесам отношение имеет, к пьянке охоч, а к колодцу он к ночи сам наведается. Что делать удумал?..

Самое интересное, что с темой чертей Лиходеев сталкивался в той, прошлой жизни. Как не парадоксально, но пришлось серьезно проштудировать ряд ненаучных источников. Виной всему работа. Постоянное участие военных в различного рода конфликтах не всем шло на пользу, иные после командировок становились адреналинщиками, единицы – наркоманами, чего греха таить, было. Часть людей подсаживалась на алкоголь. Самые «толстокожие», воспринимали перепетии войн как обычное состояние человека. Вот тогда-то он и призадумался, как бороться с причудами подчиненных бойцов. Вопрос, почему все так? По-первых казался простым. Искать истину в вине на Руси издревле считалось не столь уж бессмысленным занятием. Залить все невзгоды и страхи алкоголем – ввести себя в особое состояние. Именно в такие моменты людей охватывает чувство всезнания, подобие религиозного озарения, даже чувство блаженства. Начинает затягивать. Вот тут-то на свет божий появляются черти. Но это с точки зрения оккультных наук. Так как на грубом энергетическом уровне, черти разряда алкогольных паразитов, существующих за счет пьяниц. Эти затейники необычайно изобретательны, способны материализовываться в любые формы – от закадычного друга, до внутреннего голоса подсказывающего решение той или иной проблемы. Со стороны до смешного доходило, но близким только посочувствовать можно. Вон тот же Михалыч, старый перец, полковник в отставке. Девяносто три года деду, Великую Отечественную захватил, в Африке, во Вьетнаме поработал, Кубинский спецназ на крыло ставил. Водка сгубила. Он в силу принятого на грудь алкоголя, регулярно наблюдал чертей в виде амеровской диверсионной группы, целью которой было перерубить трос лифта в его подъезде, чтобы не допустить его, то есть Михалыча, походы в магазин за водкой. В состоянии опьянения крепкий старик набрасывался на выходящих из лифта, пеленал «языка» и добросовесно звонил на «02»…