Текст книги "Одержимые"

– Николас, у тебя превосходная пенсия по болезни, мы подобрали тебе неплохую работу и не оставим тебя без помощи! Клянусь Богом, парень, у тебя все отлично!

– Я прошу ровно пять минут вашего внимания! – глаза агента вспыхнули ярким огнем. – После этого сами решайте, готовы ли вы разделить со мной радость победы?!

Начальник управления мысленно проклял эту встречу и предоставил слово собеседнику.

– Я знаю, как победить Советы, шеф! Они могут одолеть кого угодно: жадных интервентов, жестоких фашистов и безжалостных душманов, но они будут бессильны против… американских индейцев! – Николас сделал паузу, наслаждаясь произведенным на шефа эффектом. – Наши индейцы воют от тоски в своих заплесневелых резервациях! Они скучают по настоящей охоте на двуногих животных, и, черт меня раздери, за пару свежих скальпов краснокожие воины продадут душу дьяволу.

Индейские пироги пересекут Берингов пролив и высадят на Чукотке две тысячи…, нет, пять…, в конце концов десять тысяч отборных головорезов. Вы только представьте, шеф! КГБ ждет подводные лодки и крылатые ракеты, но не индейцев! Они к этому не готовы, а значит, не смогут противостоять! Дальше наш десант пересаживается на чукотских оленей и форсированным маршем покоряет Дальний Восток, сметая все на своем пути. Это будет настоящий краснокожий ураган, который превзойдет разрушения Хиросимы и Нагасаки.

– Неужели индейцы смогут дойти до Москвы? – с сарказмом спросил шеф.

– Увы, нет! Русские выдвинут танки и вдребезги разобьют наших бедолаг, – с сожалением ответил Фостер. – Но эта операция будет отвлекающим маневром и позволит нам воплотить другие тайные многоходовки.

– Ники, это все очень сложно с технической точки зрения. Боюсь, это дело прогорит как рождественская свеча! – шеф вовсе не собирался вникать в подробности тайных многоходовок Фостера.

– Беру все организационные вопросы на себя. Занимайтесь своими делами, мне будет достаточно вашего молчаливого согласия!

Николас Фостер оказался очень последовательным человеком. Обложившись специальной литературой и газетами, бывший разведчик долго изучал список индейских резерваций в США и Канаде и наконец остановил свой взгляд на резервации Флатхед, расположенной на северо-западе штата Монтана. На следующий день он выехал в путь на комфортном железнодорожном экспрессе.

Добиться встречи с вождем племени Ктунаха не составило труда, и Фостер, часто подливая виски, долго пытался убедить равнодушного индейца в своей идее нападения на СССР. Он был красноречив. Взывал к зову предков, велению богов и обещал всяческую поддержку правительства США, бескрайние земли на Чукотке и множество других привилегий и достоинств. Собеседник равнодушно смотрел на усилия явно больного человека, но, имея пристрастие к алкоголю, уходить не спешил. В конце концов бутылка виски показала дно, и вождь начал прощаться, не дав ответа. Николас попытался остановить зазнавшегося краснокожего, за что был избит охраной высокопоставленного индейца.

Несмотря на это, Фостер посчитал переговоры успешными.

– Он хорошо размыслит и согласится! Ему некуда деваться! К тому же в Америке больше сотни резерваций и около тысячи племен. Ктунаха – это мелочи! Следующие переговоры можно провести с ирокезами, деловарами, чероками, команчами…, – рассуждал удовлетворенный разведчик, занимая свое место в электропоезде.

Он долго любовался прекрасными пейзажами штата Монтана, мелькавшими за окном и, прижимая к побитому лицу ледяную бутылку Кока-колы, неожиданно пришел к мысли о подготовке мемуаров. Ему было о чем поведать потомкам. К тому же Николас был очень эрудированным человеком. Несколько часов в день он проводил за просмотром новостей на различных каналах и очень интересовался событиями на территории противника и в странах Восточной Европы. Любовь к письму, привитая в детстве дедом, главным редактором «Таймс», внезапно завладела всем его существом и потребовала приступить к работе немедленно.

Фостер в течение получаса настойчиво требовал от персонала поезда необходимые принадлежности и наконец обзавелся стопкой бумаги и ручкой. Выпитое с недальновидным вождем спиртное способствовало творчеству, и Ник приступил к работе. У него был неплохой стиль, однако место мемуаров заняло своеобразное повествование, жанр которого вряд ли бы смог определить сам писатель. Впрочем, этого и не требовалось, достаточно было того, что Николас был твердо уверен, что все, что он написал, – истинная правда.

«Русские развалины»

Я разработал эту операцию в 1988 году. Для того чтобы добиться успеха в разведке, нужно немногое. Необходим отменный ум, смекалка, оперативная хватка и доскональное знание противника. Все, что не дано при рождении, может приобретаться при внедрении в жизненную среду противоборствующей стороны.

Так было и у меня. Много лет я жил в крохотной комнатке коммунальной квартиры на юго-западе Москвы и трудился токарем шарикоподшипникового завода. За это время я досконально изучил советских граждан, их жизнь, быт, мечты и чувства. Я был обычным человеком и иногда ловил себя на мысли, что моя американская жизнь – всего лишь короткий несбыточный сон. У меня были соседи, друзья и приятели, начальство и даже девушка. Я вступил в комсомол, купил примитивный ламповый телевизор, мотоцикл «Ява» и умудрился по путевке профсоюза отдохнуть в санатории на Черноморском побережье.

Нужно признаться, что временами на несколько мгновений я начисто забывал о своем предназначении американского разведчика, но в целом не отходил от поиска идей для нестандартной тайной операции. Все устремления моей Конторы были направлены на развал Советского Союза. Не хотел оставаться в стороне и я. Мне казалось, что в первую очередь нужно было нанести непоправимый урон их культуре и образованию, и это стало бы ощутимым вкладом в общее дело. В идеале я мечтал зомбировать советское население, приковать их внимание к чему-нибудь этакому, чтобы все остальное потеряло для них смысл, чтобы все их коммунистическое мировоззрение перевернулось вверх тормашками и приклеилось к какой-нибудь безделушке, вроде той, которую я увидел во время провала в 1982 году.

Время шло, и иногда казалось, что мой локомотив навсегда останется в тупике, но все гениальное – просто! Они сами натолкнули меня на мысль, которая спустя некоторое время превратилась в идею.

Однажды советская страна дружно прильнула к экранам телевизоров. Так случалось, когда для просмотра зрителям предлагалась новая кинолента. Особой популярностью среди советских граждан пользовались многосерийные фильмы. В такой период улицы населенных пунктов вымирали и становились похожими на кадры из голливудских фильмовы ужасов. Редкие прохожие и автомобили неслись к месту жительства в надежде захватить хотя бы конец серии.

На примере моей коммуналки у экранов собирались целыми семьями: от не совсем понимающих суть детей до стариков и старушек. Те, кто по каким-либо причинам не смог посмотреть новую серию, при первой возможности спрашивали о ее содержании у любого знакомого, а иногда и у первого встречного.

Стоит ли говорить о том, что творилось в умах советских людей, когда по телевидению начинали транслировать иностранный сериал? В этом случае зрители могли краешком глаза заглянуть за железный занавес и прикоснуться к таинственной заграничной жизни, к неизвестному быту, манерам, взаимоотношениям, моде. Это было целым событием и прекрасным поводом обсудить увиденное на кухне, на работе, в автобусах и очередях.

Теленовелла «Рабыня Изаура» произвела настоящий взрыв в сердцах и умах советских граждан. Казалось бы, фильм не высшего качества. Дешевые декорации, второсортная игра актеров, слабые сюжетные линии или, как говорят современники, «мыло мыльное», но неискушенный в этих деталях наивный зритель не мог оторваться от экрана.

Никто не увидел в демонстрации на советском телевидении бразильского мыла, ничего угрожающего спокойной размеренной жизни. Никто, кроме меня. Я решил воспользоваться ситуацией и активизировать советскую преступность во время показа сериала. Еще бы, все смотрят кино! Абсолютно все: сторожа, милиция и даже сами уголовники. А зачем преступникам смотреть? Им нужно заниматься своими делами, пока их соперники размазывают слезы у телеэкранов.

Я провел подробный инструктаж своих агентов, имеющих выход на воров в законе. Моя агентурная сеть раскинулась широко и насчитывала несколько десятков человек из самых разных слоев населения. Все это было возможно, потому что я неплохой разведчик, которому есть что рассказать молодому пополнению ЦРУ. Мои люди хорошо поработали, и в стране резко обострилась криминогенная обстановка. Только в одной столице доля краж увеличилась на семь процентов, грабежей – на десять, автоугонов – на четыре, хулиганства – на восемь, убийств – на полтора, автомобильных аварий – на пятнадцать…

Внимательно изучив милицейские сводки, я испытал разочарование. Крали много. Воровали все, что попадалось под руку, но страдали в основном частники, а этого было не то! Поэтому советская преступность была переориентирована на государственный сектор. Базы, магазины, сберкассы, предприятия… Сразу увеличилась прибыль преступников и моя собственная, то есть прибыль моего самолюбия.

Радовали проблемы русских на производстве. Сотрудники вечерних смен во время телевизионных сеансов покидали рабочие места в надежде хоть краем глаза заглянуть в экран и немного всплакнуть с бедной рабыней. Таким образом, только по этим причинам за две недели проката было зафиксировано одиннадцать средних и крупных аварий, не говоря уже о мелочовке. Да, и один случай падения грузового самолета: диспетчер сбежал в ленкомнату. Я понимал, что это только начало, к тому же это были данные, которые нам удалось добыть. К приведенной статистике происшествий можно было смело плюсовать 15–20 процентов.

Во время показа фильма я обратил внимание на поведение советских женщин. Просмотр нескольких серий действовал на них словно мощный гипноз, и это показалось мне тенью настоящей зависимости и перспективным направлением. Поэтому я решил сосредоточить внимание на семейных конфликтах. Для успеха этого выпада нужно было сместить время трансляции сериала!

Я понимал, что нужно начинать «мыльную оперу» в вечернее время, и как только она захватит аудиторию, передвигать время показа ближе к 17:00–18:00, т. е. вплотную к окончанию рабочего дня. Чтобы стало понятно, я хотел не только разорвать рабочее время трудящихся, но и оставить их без ужина. Прекрасный пример – мой сосед Степаныч, который первый раз поскандалил с женой на пятой серии и пустил в ход кулаки на седьмой. Несколько раз подряд из-за фильма он оставался без приема пищи и решил выяснить отношения, не стесняясь соседей.

Следовательно, уставшие после рабочего дня голодные мужики должны были постепенно превратиться в зверей, готовых кидаться на виновниц происшествия, не приготовивших ужин ради сериала. Домохозяйки и бабушки ради теленовеллы рушили свои планы, забывали детей в детских садах, хлеб в булочных, свои обещания и домашние хлопоты. Все это должно было привести не только к скандалам и разводам, но и к дракам и поножовщине.

Я понимал, что всего этого можно избежать, повторяя телепередачи, и предусмотрел их повторы с самого утра и только по рабочим дням. И сразу все встало на свои места: во время повторов трудящиеся работали, пенсионеры выстаивали очереди в собесах, ЖЭКах и поликлиниках, поэтому вечерняя семейная ругань советским телезрителям была гарантирована!

Через несколько месяцев в Советском Союзе увеличилось количество преступлений на бытовой почве. Я с восхищением читал данные по столице: с причинением легкого вреда здоровью – на одиннадцать процентов, нанесением тяжких телесных повреждений – на пять, с убийствами по неосторожности, в состоянии аффекта – на два процента…, повысилось количество разводов.

Наблюдая явные успехи телеудара по сознанию моих соседей по коммуналке, я решил копнуть глубже. Результатом размышлений явилось понимание того, что съемочные площадки Советов заняты съемками фильмов, направленных на патриотическое воспитание широких масс населения. К тому же все, что попадало на пленку, подлежало жесткой цензуре специальных органов. На выходе получались ленты, где русское добро обязательно брало вверх над злом! Я понял, что нужно наносить удар в эту точку. Пользуясь перестройкой, нужно было влезть в головы советских граждан и заставить их думать по-другому. Но все кинотеатры полностью контролировались государством, министерством культуры и партийными органами, поэтому я сделал ставку на видеосалоны.

Несколько раз мне удалось побывать в подобных подпольных заведениях, пользующихся популярностью в молодежной среде. У одного из моих приятелей, сына высокопоставленных дипломатов, был видеомагнитофон. Он нелегально собирал небольшие компании приближенных и организовывал платные просмотры фильмов, запрещенных к показу в стране. Помню, с каким удовольствием я посмотрел «Зловещих мертвецов»…

Пользуясь курсом правительства на гласность, я принял решение: выводить такие салоны на легальный уровень. Этим вопросом я занялся лично и, обнаружив необходимых людей во властных советских структурах, стал одним из первых кооператоров, владельцем видеосалона. Организовать производство, имея высоких покровителей, было несложно. Один телевизор, один видеомагнитофон, несколько кресел и обещание властям платить налоги – вот так и получился частный кинотеатр, который стал работать на мою зомби-идею. Вскоре подобные салоны расползлись по стране как раковая опухоль. Ну а как по-другому? Перестройка, гласность, плюрализм мнений, демократия! Их видеорынок начал заваливаться низкосортным дерьмом, разлагающим весь жизненный уклад советских граждан!

Я не переставал трудиться и спроектировал видеоудар на несколько направлений. Начал я с самого главного: с малышей. Это будущее нации, а что они смотрят? Мультики. То, что они смотрели раньше, никуда не годилось и должно было быть вытравлено из них каленым железом. Волк и заяц, Леопольд, Матроскин и бременские музыканты… они же ДОБРЫЕ, а мне была нужна полная противоположность. Например, Том и Джерри, Скрудж МакДак, Микки Маус… Я понимал, что Дисней легко возьмет вверх над русскими мультиками за счет красок и сюжета. Советские дети на подсознательном уровне должны были понимать: все советское – серое и отсталое, все американское – яркое и перспективное!

Подростков и молодежь я предполагал завалить фильмами с погонями и насилием, драками и стрельбой, богатством и сексом, ужасами с кусками мяса, безнравственностью и пороком. Подходила любая второсортная чернуха, которая переворачивала их неустойчивое комсомольское мировоззрение.

Другое дело – зрелое население! Здесь монстры и боевики явно не проходили, и надо было искать что-то посерьезнее, кино классом повыше. Оно должно было отображать плюсы американской свободы, о которой они не имели малейшего представления. Достойная жизнь, высокая заработная плата, роскошный отдых. Большое разнообразие продуктов и товаров и человеческие бытовые условия, которых они лишены на родине. Таким образом, недовольным своим жалким существованием людям можно было внушить мысли об эмиграции и свободе. Здесь была важна погоня за великолепно устроенными мозгами, которые могли послужить интересам Соединенных Штатов!

В завершение своей первой тайной операции я придумал видеосалоны, транслирующие интересующую меня кинопродукцию сразу на весь многоэтажный дом, на несколько домов или микрорайон. Так называемое платное сетевое телевидение! И вместо просмотра кинолент о разведчиках и гардемаринах советские граждане начали убивать свои вечера на низкосортную ересь…»

На уровне подсознания Николас почувствовал опасность и оторвался от письма. За ним явно наблюдали! Но кто мог вести слежку в мирном экспрессе, следующим в самом центре Соединенных Штатов? Конечно, КГБ! Разведчик не спеша убрал рукопись во внутренний карман и, всем своим видом показывая заинтересованность в туалете, неторопливой походкой направился в голову вагона. Он осмотрелся и понял, что, скорее всего, прав и враги с минуты на минуту предпримут попытку захвата.

– Неужели им стал известен мой план с индейцами? – с тревогой подумал он, хватая ручку стоп-крана.

Когда встревоженный начальник поезда достиг места происшествия, в открытую дверь вагона ему открылась необычная картина. По полю со всходами пшеницы короткими перебежками бежал человек. Он явно пытался путать следы и умело, по-военному, менял траекторию движения. Через тридцать-сорок метров беглец падал, перекатывался на два-три метра, а потом ловко поднимаясь начинал движение…

* * *

2017 г. ДНР

Дверь скрипнула громко, и арестованный, подняв голову, с опаской посмотрел на вошедших мужчин. Тусклая лампочка плохо освещала помещение гауптвахты. Впрочем, помещением это можно было назвать с натяжкой. Крохотная комнатка размером метр на два с серыми бетонными стенами была чуть больше туалета в хрущевке. Маленькое окошко под потолком прикрывалось решеткой и форточкой не служило, поэтому воздух в камере был влажным и спертым. Стоял сильный запах немытого человеческого тела. Одним словом, атмосфера камеры не радовала, но Рыжик пришел не за впечатлениями.

– Спасибо, Лютый! – протянул он руку.

– Ты смотри, Рыжик…, ты обещал! – отвечая на рукопожатие, взволнованно попросил охранник.

– Да ладно, братишка, не волнуйся, ты же меня знаешь! – ответил гость, предлагая арестованному лампочку на сто пятьдесят киловатт. – На, поменяй!

Лютый дождался, пока поменяют лампочку, неловко потоптался на выходе из камеры, нервно прикурил и пробурчал: «Короче, я вас закрою! Закончишь, позвони!».

Василий удивился тому, как противно скрипит дверь, еще раз взглянул на яркий свет и принялся откровенно рассматривать пленника.

– Бить пришел, бей! Что в гляделки играешь? – тихо проговорил снайпер.

– Хотел бы избить, избил бы давно, – ровным, спокойным голосом ответил Рыжик. – А так я тебя, гад, убивать пришел!

– Да кто тебе позволит? И этому, здоровому, ты только что пообещал!

– А мне не нужно позволения! – ополченец открыл папку и протянул пленному фотографию Олеси в свадебном платье: – Гляди, это моя невеста!

Петренко машинально взял в руки фото. С минуту он равнодушно смотрел на очаровательную белоснежную улыбку девушки.

– Поздравляю! А мне это на что? – на лице снайпера не дрогнул ни один мускул.

– Я объясню! Слушай меня внимательно! Зовут меня Василий Кулешов. Родился я в Горловке в 1992 году. Мать украинка, батя русский. Так что мы с тобой погодки, ты ж с 91-го?

– Ну и что с того? – удивился ничего не понимающий Михаил.

– Да просто мы с тобой одинаковые, только у тебя, наоборот, мама русская, а батя хохол, так?

– Допустим.

– Мы с тобой прям как близнецы, понимаешь? Сидели за одними партами и слушали одних учителей. А потом служили срочку в одной армии, я – в 55-й Петроковской ордена Красного Знамени бригаде связи, слыхал?

– Ну, допустим, – повторил снайпер.

– Ну а ты в 93-й отдельной гвардейской механизированной Харьковской дважды ордена Красного знамени, орденов Суворова и Кутузова бригаде. Слышишь, как красиво звучит? В этом названии нет ни железного, ни рыцарского, ни тем более большого креста[12]12
  Имеются ввиду награды третьего Рейха.


[Закрыть]! Ну да ладно, ближе к теме. После дембеля я помогал родителям, учился, по ночам работал. Болел за Донецкий «Шахтер» и ходил на танцы, а потом встретил ее, – ополченец вновь показал фотографию невесты: – Будешь курить?

– Давай! – снайпер потянулся к протянутой пачке.

Он закурил с наслаждением, затягиваясь горьким дымом, и вдруг снова протянул руку к фотографии: «Можно?».

– Нет, не встречал я ее ни разу, вообще тебя не пойму! Что тебе от меня надо? Что ты пристал?

– Я не пристал! Просто я с тобой, Миша, беседую почти каждую ночь, а ты со мной ни разу и не поговорил. Вот я и исправляю эту ошибку.

– Да ты просто псих, как там тебя, Рыжик, да?

– Давай продолжим? Короче, ты в то время попал в футбольные ультрас[13]13
  Ультрас – организованные группы из болельщиков для поддержки спортивных команд, главным образом футбольных клубов.


[Закрыть] Днепропетровского «Днепра», так? Что, футбол спокойно не смотрелось? Обязательно драки нужны были, погромы. Ну а так, чего? Ни работы толком, ни семьи! Только бухло и наркота! Мотался по кабакам, в загранку ездил, с сербами дрался, с итальянцами… Хулиганка чистейшей воды, как же ты умудрился с нациками-то связаться? Правый сектор?! А потом Евромайдан, за бабки.

– Слушай, что ты от меня хочешь? Пробил меня классно! Ты, наверное, из ФСБ? Вербануть хочешь? – перебил Рыжика снайпер.

– Нет, Миша, нет! Я, когда с Олесей встречаться начал, бизнесом занялся. Хлеб делал, продавал. Не густо, конечно, но на квартирку малюсенькую заработал. Представь, как у меня здорово все было: женщина любимая, работа в удовольствие, свадьба… 7 июля 2015 года. Мы с ней специально выбирали на день Ивана Купалы, один из главных славянских праздников! Вот смотри, как здорово было! – Василий протянул Петренко несколько фотографий и подвинулся ближе.

– Гляди, это мы! Видишь, какие венки на головах прикольные? А это хоровод водим, тут песни поем… наши песни русские, украинские! А это, глянь, дружки мои горящее колесо сделали – символ солнца! А тут через костер прыгаем. Здесь невесту украли, а тут пляшут все. Весело-то как было! Глянь, какая она у меня красивая, молодая, нежная! Тебе нравится?

– Допустим. Дальше-то что?

– Дальше, Миша, ты на мою свадьбу пожаловал! На первый день ты не успел, пришел на следующий, 8-го числа без приглашения! Мы тебя не звали, а ты явился, часиков в шесть утра, помнишь? – в руки снайпера легла фотография убитой девушки в неестественной позе на крохотном балконе.

Петренко взял в руки фото и сразу узнал невесту.

– Доповідаю, що зняли снайпершу, бачив в неї СВД? – вспомнил он свои слова сразу после ее убийства и испугался.

Он почувствовал бешеный стук сердца и испарину, мгновенно покрывшую лоб. Петренко не боялся так сильно никогда в жизни и вдруг отчетливо представил, как этот явно сумасшедший парень будет его медленно убивать. Снайпер понимал, что вряд ли найдет в себе силы сопротивляться и бороться за свою жизнь, потому что это просто бессмысленно. Он очень остро ощутил тысячелетний страх смерти, накопленный человечеством в ожидании всепоглощающей темноты.

– Я не убью тебя, фашист! – услышал он тихий голос своего палача. – Ты сам себя убил, когда первый раз нажал спусковой крючок. А я, наоборот, попробую тебе помочь, воскресить тебя попробую, хочешь?

– Ты безумен! Целитель хренов! – прокричал Петренко.

– Я не из ФСБ, ты не прав. Но ФСБешники, действительно, помогали мне тебя пробивать. Они делали это неофициально, рискуя утратой доверия[14]14
  Утрата доверия – основание для досрочного увольнения с военной или государственной службы в России.


[Закрыть] со стороны своих. Они рисковали своими совершенно секретными источниками в Службе безпеки України и Міністерстве внутрішніх справ України [15]15
  Служба безопасности Украины и Министерство внутренних дел Украины.


[Закрыть], – почему-то на украинском сказал Василий. – Знаешь, почему они это делали для простого ополченца из непризнанной республики?

– Все, что ты мне скажешь – брехня собача!

– Они делали это для меня по просьбе моего дядьки, – Рыжик не обратил внимание на пленника. – Родного брата матери. Чистый хохол. Фамилия – Вакуленко. Он полковник Советской Армии. Служил нашей с тобой когда-то единой стране и в кошмарном сне не мог представить, что ты, Миша, хладнокровно убьешь невесту Васи из снайперской винтовки. Видишь, какой у меня каламбур получился? Так вот, в Москве он большой человек – профессор, доктор исторических наук, и он попросил многих людей найти для меня…, для тебя, Миша, очень интересную информацию.

– Бред! Все это бред сивой кобылы! – возмущенно ответил собеседник.

– Ну почему же бред? Ты сейчас все поймешь, но для начала я хочу показать тебе – тебя! Поверь, это нужно! – Василийдостал очередную стопку фотографий, снял канцелярскую скрепку и передал пленнику: – Ты, наверное, таких даже не видел! Смотри, тут вы стенка на стенку с фанатами Металлиста, узнаешь себя? А тут ты чего делаешь? «Sieg Heil! «Heil Hitler!»[16]16
  (нем.) – Да здравствует Победа, да здравствует Гитлер!


[Закрыть] кричишь? И рука в нацистском приветствии! А тут, смотри, ты на Евромайдане чего-то громишь. Вот, глянь, какая показательная фотка – дедульке георгиевскую ленточку в рот заталкиваешь, а это следующая – его же в мусорный бак головой? Десяток молодых придурков против старого, немощного человека из-за ленточки? Героям слава, да? А вот ты в «Азове»! Дальше сам смотри, я уже видел, противно!

Ополченец достал пачку сигарет, прикурил и почувствовал, как снова начало давить сердце. Чуть помедлив, протянул сигареты своему собеседнику, который молча листал оставшиеся фотографии. Дойдя до конца, он отложил стопку, тоже закурил и задумался. Его взгляд застыл в одной точке на противоположной стене. Он не шевелился и пепел сигареты несколько раз упал на бетонный пол.

– Мне стыдно не стало! Скажи мне, Рыжик, что тебе от меня нужно? Мстить за невесту пришел – мсти! Что ты мне ребусы свои подсовываешь? Ты думаешь, мне здесь у вас по кайфу все? Если бы ты к нам попал, я бы тебя похоронами дебильными не мучал, я бы из тебя душу не вынимал, убил бы сразу и все дела!

– Да ты меня и так убил! Полтора года назад. 8 июля 2015 года я умер, а то, что стыдно тебе не стало, я знаю! Но я тебя стыдить и не собирался, просто хотел спросить, ты когда в Правый сектор записывался, наколки гитлеровские колол, когда русских людей избивал и в прицел свой снайперский смотрел, наверное, за идею ратовал?

– Да, ратовал! Ратую и ратовать буду! – взорвался снайпер. – Я борюсь за государственность украинской нации, за ее чистоту, за то, чтобы этнические украинцы вернулись к собственной речи, истории, идентичности! Я сражаюсь за украинскую Украину!

– Миша! Да ты же не Бандера! Тебе вообще не подходят его лозунги, потому что ты не знаешь историю своей собственной семьи! Смотри, – Василий достал новую фотографию, – узнаешь?

На очередном снимке было изображение удостоверения Международной Ассоциации бывших узников фашистских концлагерей и гетто, выданного гражданке Анне Станиславовне Петренко. В документе значилось, что она в период с 1943–1945 гг. находилась в концентрационном лагере Аушвиц II, место и время заключения подтверждались архивными данными и свидетельскими показаниями, дата выдачи: 25 мая 1975 года, подписано председателем ОЕК и председателем Ассоциации.

– Я нашел копию этого удостоверения и начал искать эти архивные данные или свидетельские показания. Это была очень интересная работа. В общем, как ты сам понял, это твоя родная бабушка, в девичестве Ковальская. Да, она полька, ты что не знал? Ну ты даешь! Проживала…, хутор Бложев Гурна повят Добромил, воеводства Львовского. Вот сюда посмотри, – ополченец протянул ксерокопии очередных документов из архивного дела № 334879.

Из них следовало, что 10 ноября 1943 года, накануне Народного праздника Независимости, УПА[17]17
  УПА – украинская повстанческая армия в годы Второй мировой войны.


[Закрыть] совершила нападение на хутор и зверски убила 18 поляков. На приложенном фото были трупы прабабушки снайпера Марии Ковальской 35 лет, заколотой штыком, и ее дочери Кристины 7 лет со сломанной челюстью и вспоротым животиком. Фотография была представлена двоюродной сестрой жертвы Хеленой Грабовски. Факт нападения УПА подтверждался свидетельскими показаниями односельчан (11 документов) и признаниями захваченных впоследствии нападавших националистов (3 документа).

Петренко внимательно ознакомился с каждым документом, выпил воды из стоящей в углу пластиковой бутылки и дрожащими руками прикурил очередную сигарету.

– Анна Ковальская с младшим братом Юзефом в период расправы посещала бабку в селе Куты, поэтому осталась в живых. Однако через три месяца по подозрению в симпатиях подполью она была арестована немцами и перевезена в лагерь Аушвиц II (Биркенау), деревня Бжезинка. Вот смотри: копия личной карточки узника концентрационного лагеря. Здесь, конечно, ее трудно узнать, да и написано все по-немецки, но поверь мне, это она! В конце концов фотокарточку своим покажешь. Дальше про брата. Юзеф, мальчишка двенадцати лет, после похорон на третий день пырнул полицая вилами. Был забит прикладами до смерти, вот смотри, – Рыжик протянул ксерокопию очередного документа, – показания твоей дальней тетки, то есть бабки Хелены.

– Ты все врешь, ты брешешь, русская собака!

– Да, конечно, я брешу! Но твою бабушку 27 января 1945 года освободили советские солдаты, прикинь?! А ты их памятники ломаешь! Сотая стрелковая дивизия генерала Федора Красавина, какого фронта, догадаешься? Правильно, 1-го Украинского! Младший сержант Михаил Петренко, слыхал про такого? Он ворвался в Аушвиц одним из первых! Их-то и было счастливчиков-узников около семи с половиной тысяч! Остальных сожгли или отвезли в Германию. Если бы всего этого не случилось, не было бы тебя, понимаешь? Не было бы того человека, который убил мою ненаглядную…, и я тогда был бы живой! А так я мертвый и сейчас говорю с тобой только потому, что твой дед – настоящий герой! И бабушка твоя – настоящий герой, понимаешь? Потому что выстояла и выдержала все это!

Василий тяжело выдохнул, подошел к двери и потер грудь с левой стороны.

– Хорошо, что я лампочку поменял! При той ты бы и не увидел ничего!

– Ты брешешь, Рыжик, ты все врешь! Русская сволочь, ты все это подделал, и они, твои НКВДешные каратели, все это подделали! Они выбили эти бредовые показания из бедных людей!

– Да, Миша, да! Выбили! Тут ты прав, они все это выбили! Твои дед с бабкой встретились после войны! Не знаю, как! Нет у меня информации. Нет больше сведений, понимаешь? Зато есть вот такой документ, – ополченец передал следующую ксерокопию: – Ты почерк случайно не узнаешь? Это писала Анна Станиславовна. Ну, я тебе это все оставлю, наверняка, дома открытка какая-нибудь найдется или письмецо, сравнишь и увидишь, что это она.

Пленник взял бумагу, смял ее и со злостью швырнул в угол.

– Зря ты так, Мишаня! – Рыжик поднял комок и бережно расправил бумагу. – Здесь твоя бабушка рассказывает, как убили твоего деда. После демобилизации он вместе с ней приехал домой, на малую Родину, в с. Дубцы Ивано-Франковской области, где в 1947 году родился твой отец. А спустя год их пришли убивать твои кумиры – лесные братья из УПА. Им показали хату бывшего советского солдата, и они пришли свести счеты с ним и его семьей. Бабушка с грудным ребенком спряталась в погребе, а деда…, даже говорить страшно! Ну ты почитаешь потом, правда? Нет? Ну да ладно, я расскажу. Его убили гвоздем в сердце! Медаль за «Победу над Германией» прибили. Прямо через твою ненавистную георгиевскую ленточку! Представляешь?

А батя твой – молодец, четвертого ребенка в сорок пять завести не побоялся. У тебя ведь три сестры? А он мальчика хотел, чтобы назвать в честь своего отца, Миша, в честь героя Красной Армии, принявшего мученическую смерть от бандеровских рук! А теперь внук истинного, настоящего героя, покажи мне свои кровавые лапы! Смоешь ли ты когда-нибудь со своих рук человеческую кровь?