Текст книги "Проданный ветер"

– Выбора у нас, никакого не было, – со вздохом отозвался Орлов, – так что не извиняйся. Вам бандиты нужны были, а нам кораблик, что бы до столицы добраться. Так что у меня претензий нет, давай лучше думать, как из конфуза этого выходить с потерями наименьшими. Все, что мы сумеем сделать, с помощью кочегаров, да испанцев, так это пары поднять и якорь выбрать. Уверен, что никто из них капитана со шкипером не заменит!

– Все верно, генерал, – тяжело вздохнув, проговорил американец, – фарватера мы не знаем, посудиной, управлять не умеем и как теперь капитана на борт заманить не ясно. Положение хуже не куда!

В этот момент двери с шумом распахнулись, и на пороге появился запыхавшийся Степанов, который доложил, что осмотр шхуны закончен. И, что он лично заколол ножом одного матроса, напавшего на него. Затем поправил шапку на голове и уже тихо произнес:

– Там это…, одним словом, наш инженер, напился, кажись.

– Как это напился? – скрипнув зубами, выдавил Орлов. – А кто же ему дал?

– Не могу знать, ваше благородие, – пожал тот плечами, – заперся в одном из кубриков с бутылкой и не открывает, паршивец.

Внезапно до них донеслось пьяное пение Неплюева, который с какой-то надсадой, хрипло тянул:

 
«Какое барина различье с мужиком?
И тот и тот земли единый ком.
И коли не острей ум барский мужикова,
Так я различия не вижу никакого…»
 

– Может двери взломать? – сокрушенно вздохнув, предложил казак.

– Черт с ним, пусть поет, – стиснув зубы, выдавил поручик, махнув рукой. – Проследи, голубчик, что бы он на палубу не выполз, а то соскользнет еще за борт.

Дождавшись когда за казаком закроется дверь, Джон тяжело вздохнул и, уставившись на карту капитана пробормотал:

– Что же нам делать? И шхуну взяли, а проку никакого. Управлять ею не можем, до бандита Чарли не дотянуться. И как ни крути, выходит на то, что оборону держать придется. А как ее держать при такой качке? Волна и прицелится, толком не даст.

– Нам терять теперь нечего, – отозвался Орлов, вытирая рукавом капли пота на лице. – Давай рассуждать, что нам делать надобно, для того, что бы и шхуну отстоять, и капитана со шкипером на борт заманить.

– И Чарли! – уточнил Джон, погрозив пальцем.

– И Чарли, – кивнул, согласился поручик. – Вот и давай думать, что мы им такого предложить можем, от чего они отказаться не смогут. Все-таки как не крути, а шхуна то теперь наша, и добра на ней, как ты говоришь, мерить не перемеришь.

– И что это нам дает?

– Ну, в крайнем случае, мы их припугнуть можем, что, мол, взорвем ее например.

– А, что! Это хорошая мысль!

– Вот и я говорю, что шлюпку мы у них забрали, кораблик отняли и если плохо себя вести будут, то взорвем его к чертовой матери. И придется им тогда, до своей Англии, на перекладных добираться, а удовольствие ведь это может не на один год растянуться. Так что погоди, Америка нас хоронить! Сдается мне, что не все наши карты биты.

– Вот не зря я тебя генералом прозвал! – оживился американец, потирая руки. – С лодкой-то им их друзья туземцы помогут, они на своих каноэ шустро по воде бегают, а вот шхуна у них действительно одна. И товару здесь в трюме, навалено под самую палубу-это верно.

– Вот мы и предложим им, выдать нам твоего Чарли и доставить нас до нашей столицы.

– А мы им взамен гарантируем свободу! И возврат судна!

– Верно, мыслишь, Америка, – проговорил Орлов, покачав головой.

– А если на абордаж двинут, да еще с разных сторон? Им-то тоже терять нечего! Или пуля в бою, или петля в порту, а выживут так весь товар их опять!

Внезапно откуда-то сверху до них донесся топот ног и глухие крики. Выхватив оружие, поручик с американцем бросились по коридору к трапу, ведущему на палубу.

– Что случилось, урядник? – крикнул Орлов, держа оружие наготове. – Неужто матросы, на приступ пошли так скоро?

– Да нет, ваше благородие, на берегу все тихо! Тут кто-то на мачте лампу зажег, – отозвался тот, озираясь по сторонам. – Сигнал на берег, наверное, подан!

– Как лампу? – остолбенел поручик, бросив тревожный взгляд на мачты.

На самом верху грот-мачты, на фоне черного неба, действительно предательски мерцал огонек.

– Значит, кто-то на борту еще есть! – перекосившись от ярости, закричал американец.

– Лампу быстро сбить! – выпалил Орлов, с остервенением. – Корабль весь перевернуть! Кто в карауле был? Может кочегары, конфуз нам подложить удумали?

– Запертые они в котельной своей, – отозвался урядник. Придерживая веревочную лестницу, по которой один из испанцев стал проворно подниматься на мачту. – А в карауле Санчес их стоял – зарезал его злодей, ножом в горло прямо. Только сейчас нашли, вон у борта лежит.

– Джон!

– Я все понял, генерал! – с ненавистью крикнул американец. – За мной, Тони!

– Как же мы, урядник, так осрамиться могли? – глядя наверх, проговорил офицер. – Кто же это мог сделать?

– Моя туточки вина, – поморщившись, проговорил казак. – Помните я про матроса докладал, который на меня кинулся и которого я ножом ударил?

– Ну и, что?

– Видать рука у меня дрогнула в последний момент, или из-за волны качнуло, одним словом, видать в потемках попал в пуговицу или пряжку. Нет его тела за палубными постройками теперь. Ничего, ваше благородие, не сумлевайтесь, сейчас лампу притушим и поисками озадачимся, никуда он не денется.

– Он-то не денется, – с досадой проговорил Орлов, всматриваясь в темный силуэт берега, – только сдается мне, что дело свое подлое, он уже сделал. Слышишь, в барабан ударили? Наблюдатели тревогу уже сыграли, а это значит, что гостей ждать не к утру надобно, значит, значительно раньше они к нам пожалуют.

– Как же оборону держать будем, ежели не видать ничего? – затравлено прошептал казак. – Ведь одно дело на земле драться и совсем другое, когда вся эта хреновина качается!

– Не робей, урядник, – зловеще проговорил поручик. – У нас есть динамит, что мы у бандитов отбили! Им ведь по воде подходить придется, да еще и на борт подняться надобно, да и шхуну беречь будут, – это ведь их единственная возможность, домой вернуться. Так, что пусть попробуют еще с нами совладать!

– Удивляюсь я всегда вам русским, – проговорил Пако, спрыгивая на палубу, – вы всегда деретесь, господин офицер, даже если противник многократно сильнее вас.

– Это ты, верно, подметил, – отозвался Орлов, с ожесточением натягивая перчатки. – Именно поэтому мы и били всегда своих врагов! А я лично до англичан уж больно не равнодушен, обозлен ими до невозможности.

– Скажите лучше, господин офицер, кто их в мире любит?

– Ну, у нас-то к ним нелюбовь давняя! Хотя мы им дружбу давно предлагали, еще со времен Ивана Грозного, когда они нас для себя открыли. Пути они тогда прокладывали посуху, к своей Индии. Еще с тех времен, их сенат одурманенный мыслью, о мировом господстве, пожелал сделать из нашей Московии, что-то вроде второй Ост-Индийской компании. Только не вышло у них ничего, вот с тех пор супротив нас злодейства и чинят.

– Их можно понять, господин офицер, – проговорил испанец, глядя с тревогой в сторону берега. – Наши предки тоже, когда открыли для себя Россию как Колумб Америку, опьянели как от вина доброго!

– Чего же это они опьянели? – усмехнувшись, уточнил поручик.

– Ну а как не опьянеть? Все такое огромное, бородатое, с норовом суровым, во многом не понятным.

– Империя наша, непобедима народом нашим, Пако, духом православным, который выковывает при надобности, из наших людей героев былинных. Запомни это, Пако! И последняя компания показала все это. Даже во времена древней Греции, не было столько героев, сколько их было в Крымскую компанию. Ладно, хватит разговоры разговаривать, ставь караульного к борту, казак и все на поиски злодея! А я внизу гранаты вязать буду.

Спустившись по трапу вниз, Орлов подошел к двери, из-за которой доносилось пьяное пение инженера, пытаясь понять, в каком состоянии он там находиться. В это момент Неплюев, словно почувствовав чье-то присутствие, заголосил еще громче, простуженным голосом:

 
– … Она давно прошла и нет, уже тех глаз
И той улыбки нет, что молча, выражали
То тень любви, то и тень печали…
 

Поручик, покачав головой, постучал кулаком в двери и не громко спросил:

– Может, запустишь, Иван Иванович?

Пьяное пение оборвалось, за дверью повисла тишина, затем через несколько секунд, Орлов услышал сдавленный шепот за дверью:

– Что, Константин Петрович, подохнем мы все здесь, в этом сарае? Да?

– Ну, что ты такое говоришь, инженер? Как тебе не совестно? Открой двери!

– Нет, – буркнул тот, шмыгая носом. – Я сразу все понял, как только узнал, что капитан вместе с судовой командой, на берег сошел… Сразу смекнул, что погибель мы тут найдем!

– Открой двери и не сходи с ума! Совсем ты смотрю в разнос пошел, как старая паровая машина.

– Я открою, а ты, Константин Петрович, у меня бутылку отберешь! Знаю я тебя! Лучше уж я смерть в беспамятстве встречу.

– Ну и черт с тобой! Без тебя нам спокойнее будет, англичанам отпор дать! Думаешь, я не понимаю, чего ты пьешь? Ты уже всеми мыслями в Петербурге, а тут одно препятствие за другим! Об одном прошу – пей только на палубу не выползай, а то смоет за борт. Ну, а как проспишься, тогда и поговорим.

С этими словами Орлов развернулся и, придерживаясь руками за стены качающегося коридора, направился в каюту капитана. Где достав из ранца, оставшиеся куски динамита, стал готовить гранаты, отодвинув в сторону карту капитана Бернса. Готовясь, может быть к своему последнему бою, он с остервенением вязал запальные фитили. Вспоминая как когда то сам Корнилов, объезжая войска, кричал: «Нужно умирать ребята, умрете?». И все защитники дружно, в едином порыве кричали как один: «Умрем ваше превосходительство, ура!».

– Нет, – проговорил он, с яростью прикручивая очередной запальный фитиль, – нас так просто не возьмешь! С таким народом как наш, держава Российская стояла и стоять будет! Нас так просто не возьмешь на испуг! Пока рубежи империи, будут защищать такие как Ванька-безухий, нас не победить. Мы в последнюю компанию сражались на два фронта, в крови захлебывались, но ничего сдюжили.

– С кем это ты разговариваешь, Константин Петрович? – раздался за спиной голос инженера.

Орлов медленно обернулся, с укором посмотрел на Неплюева и спросил:

– Очухался, что ли? Войну я вспоминаю, как на Кавказе с турками бились, как на Балканах супротив всей Европы сражались. Тогда ведь так тяжко было, что для предотвращения захода кораблей неприятельских в Севастопольскую бухту, затопили часть кораблей Черноморского флота. Все мы делали для победы честно, от солдата с матросом до адмиралов Корнилова и Нахимова. Мы всегда отчаянно дрались, Иван Иванович, показывая силу и мощь русского оружия, силу и мощь духа нашего солдата и никогда мы не смотрели на превосходство противника. Любого противника, Иван Иванович! Так было всегда и так будет!

Инженер, покачиваясь, прошел мимо Орлова и грузно сев к столу проговорил:

– Вся Европа трепещет от нашей империи. А все почему? Стремимся поработить мы всю Европу, все это видят, вот и объединяются супротив нас! Они же просто в ужасе от нас!

– Ну и черт с ними! Пусть трепещут! Уважать больше будут! – отрезал поручик. – Вон наш князь Горчаков заявил, что мы выходим из Парижского договора о Черноморском флоте и фортификациях по берегам и правильно все сделано. Твоя Европа думала, что мы вот так просто молча, проглотим этот позорный мирный договор? Они думали, что навсегда решили восточный вопрос в свою пользу? А вот это они видали?

Инженер посмотрел на фигуру из трех пальцев и, усмехнувшись, пьяно проговорил:

– Я же не против, Константин Петрович! Мне точно так же наплевать, на всю их истерию насчет коварства русских. А, что Горчаков им не нравиться – так он для меня честнейший человек.

– Вот именно! Александр Михайлович через это и уважение в мире имеет, и связи среди многих политиков. И плевали мы на тех, кому не нравится роль Российской империи в мире. У нас тоже есть свои интересы, кои мы отстаивали, и отстаивать будем впредь. Погоди, а ты чего пришел то? Ты же вроде как помирать собирался!

– Да, я это…, неправ я, наверное, был…, ну насчет того, что про смерть нашу ляпнул. Да, уж больно на душе скверно у меня…, одним словом не обращай внимания, Константин Петрович. И ежели помощь, нужна какая, то можешь на меня рассчитывать.

– Ну, вот и хорошо. Иди, отдохни, Иван Иванович, а то скоро уже нас на прочность проверять начнут, иди.

Не прошло и получаса после ухода инженера, как в каюту капитана ввалились американец с урядником, держа за руки упирающегося матроса, с разбитым лицом, в черном пальто.

– Вот, ваше благородие! За мешками с какавой, схоронился гад! – выпалил казак.

– Зачем же вы его так крепко отделали? – проговорил поручик, глядя на разбитое лицо пленника. – Он же едва на ногах стоит!

– Так то не мы, – усмехнувшись, проговорил Джон, – это испанцы его забить хотели, за Санчеса зарезанного.

– Это Америка правду говорит, едва отняли, – подтвердил казак. – Это он на меня нападал, его я ножом не достал у борта.

– Ну и кто ты таков, мил человек? – медленно проговорил Орлов, скрестив руки на груди.

Пленник поднял качающуюся голову и с ненавистью выдавил, едва шевеля разбитыми губами:

– Я простой матрос и состою в судовой команде капитана Бернса.

– Посмотри внимательно, офицер, на этого простого моряка! – крикнул из коридора Тони. – У него под одежкой железо одето! Поэтому твой казак его и не достал кинжалом.

Орлов медленно подошел к пленнику, рванул ворот пальто и, покачав головой, проговорил:

– А ты молодец, Тони, у него и впрямь байдана кольчатая надета! Стяните с него одежонку, да глянем, что за вещицу дорогую, простой матрос носит.

Уже через несколько минут, с сопротивляющегося пленника сняли пальто с камзолом и взору присутствующих, предстал пленник в великолепной противопульной защите.

– И от пули защита и от ножа, – проговорил Орлов, внимательно глядя на пленника. – Дороговатая защита для простого матроса! Что скажешь?

Пленник зло сплюнул кровь на пол, посмотрел заплывшими глазами на офицера и выдавил:

– А кто ты такой, что бы я с тобою разговаривал?

– По-доброму не хочешь, значит? – скрипнув зубами, уточнил поручик. – Тащите его в трюм и допросите, как следует! Смотрю я под личиной простого матроса, кто-то другой скрывается. И ты иди, Иван Иванович, потом договорим.

– Это мы в раз сделаем! – воскликнул американец, вытаскивая в коридор упирающегося англичанина. – Заодно и кочегарам для опознания предъявим!

– А ежели, заупрямиться или дерзить начнет? – уточнил казак, едва поспевая за Джоном.

– Тогда пристрелите его просто и бросьте за борт!

Тони молча наблюдавший за всем происходящим, посторонился пропуская пойманного соотечественника, которого заломив руки, тащили по коридору. Лишь после этого зашел в каюту капитана, плотно закрыв за собой двери.

– Не помешаю?

Орлов внимательно посмотрел на уставшее лицо англичанина, его щегольские усы, густые бакенбарды, которые никак не шли к грязному пальто, с таким же грязным нашейным платком и тихо проговорил:

– Садись, Тони, что-то сказать хочешь?

– Бомбы смотрю, делаешь, офицер? Думаешь с их помощью абордаж пережить?

– Ежели Господь поспособствует, то и переживем. Спросить чего-то хочешь?

– Что офицер хочет с пленными матросами делать?

– Судьбой соотечественников озадачиваешься? – спросил Орлов. Набивая самокрутку табаком, взятым из коробки капитана Бернса.

– Это естественное любопытство, – пожав плечами, проговорил англичанин. – Зачем лить кровь зря?

– Зазря говоришь? Твой единоверец только что зарезал нашего часового, подал фонарем с мачты на берег сигнал тревоги и уже очень скоро, нам предстоит принять тяжелый бой. И знаешь, Тони, ежели честно – то я не знаю, устоим мы или нет. Идет война, а на войне сам знаешь – надобно выжить. И тут не до сантиментов, да и судовая команда твоих соотечественников, не кисельные барышни. Не я англичанин, с казачками под покровом ночи, на берег Темзы выползаю, а совсем наоборот – это английские моряки, злодейства чинят у берегов Русской Америки. Взгляни на карту капитана и поймешь, откуда в трюме шхуны все это добро взялось.

– Хочешь сказать, офицер, что моряки на этой шхуне пиратствуют? Джон сказал, что они обыкновенные партизаны.

– А я говорю, что они обыкновенные пираты!

– Даже если это и так, то сам знаешь, разбойники всегда были, во все времена и во всех морях. Среди них, между прочим, и дворян хватало!

– Дворянам то зачем партизанить?

– Разные могут быть причины, – пожав плечами, буркнул Тони, нервно теребя в руках не большую полевую сумку с бумагами. – Из-за преследования по политическим, или религиозным соображениям, например.

– Может ты конечно и прав, – со вздохом проговорил Орлов, кивнув. – Только, что это меняет? Что с того, что ваш знаменитый пират Генри имел диплом юриста, который он получил после окончания Оксфорда, или Бельвиль которая была баронессой? Или ты намекаешь, что капитан этой шхуны может оказаться джентльменом?

– Но ведь можно попробовать договориться! И потом среди партизан могут быть не только англичане, но и французы или португальцы с голландцами.

– Все это для меня не новость, – отозвался поручик, щурясь от табачного дыма, – в прошлом году, у берегов нашей столицы была арестована бригантина разбойников. А на ее борту были и шведы с ирландцами. Кто кстати ваш бандит Чарли по происхождению?

– Он ирландец, выходец из Новой Англии, связи имеет как с бандитами на суше, так и с корсарами на воде. Он всеяден и жаден до доброй наживы, его интересует не только золото, но и дорогие товары. Именно поэтому он и использует, возможности флота партизан ее Величества, впрочем, как и возможности железнодорожных компаний.

– Он, что же и акции у них скупает?

– С помощью одних он ускользает от погони, у других он покупает динамит, для того что бы вскрывать вагоны с почтой.

– Теперь понятно, почему ему так долго удается не попадаться в руки правосудия, как впрочем, и то, почему он водит дружбу с такими как Бернс.

– Конечно, ему проще договориться с партизанами, чем с моряками на торговых или военных судах. У партизан жизнь вольная, вот он с ними дружбу и водит.

– Да уж, чего, а вольности у корсаров хватает, – кивнув, проговорил Орлов, – все должности выборные, все решения принимают на сходке большинством голосов. Только вот, что я хочу сказать тебе, Тони… Прежде чем озадачиваться о судьбах своих единоверцев, посмотри внимательно на карту и тогда ты все поймешь, а самое главное решишь, стоит ли заступаться за капитана Бернса и его команду.

– Сожалею, офицер, но я не изучал новигатских наук и ничего в этом не понимаю. Но я готов внимательно послушать, что там написано.

– На карте написано, что от этой шхуны страдали в основном не китайские или арабские купцы!

– Кто же тогда?

– Они захватывали корабли и ост-индийских компаний! Да, да! Чего так смотришь на меня? Изволь убедиться сам, а коль мне не веришь, то можешь пригласить Джона. Они разоряли корабли своих соотечественников! Твоих единоверцев, Тони.

В каюте повисло напряженное молчание, Орлов видел, что сказанное повергло англичанина в шок.

– Может офицер, что-то неверно прочитал? – выдавил он, наконец, стиснув зубы.

– Что тут писано – то и прочитал! – отрезал поручик, хлопнув ладонью по карте. – У каждого крестика и точки стоит название корабля и его порт приписки! А в сносках расписано в цефире, сколько фунтов золота, серебра, каменьев, шкур, мешков с табаком или какао захвачено при абордаже! Судовая команда этого Бернса, такие же бандиты, как и Чарли, а ты Тони полицейский.

– Мне понятно негодование офицера, – после тяжелой паузы проговорил англичанин, – только хочу напомнить, что между разбойниками и партизанами ее Величества, лежит громадная пропасть. Я сейчас спущусь к Джону и приму участие в допросе, где и задам вопросы насчет всего услышанного. В этой сумке у меня десятки фотографий пальцев преступников, а точнее их узоров, возможно и это прольет свет на то, что я услышал сейчас.

– Тони всерьез думает ловить преступников по фотографиям пальцев? – усмехнувшись, проговорил Орлов. – Думаю, на этом пути тебя ждет множество разочарований.

– Ничего, я умею ждать, терпеливо работая над этой теорией. Точно так же как и Кванту и Полетье, которые, через свой каторжный труд, выделили из рвотного ореха, смертельный стрихнин. И это они сделали, не смотря на насмешки своих коллег. Точно так же как и Десое, который нашел хинин в коре хинного дерева, как Рунге, который обнаружил кофеин в кофе, или как Пуселье с Райманом нашедшие никотин в табаке. Атропин из белладонны получил Майн, а над ним тоже посмеивались в свое время. Все они умели работать и терпеливо ждать.

– Ну, дай то Бог, что бы у тебя все получилось, – проговорил Орлов. – Кто знает, может когда-то криминальная наука, преодолев все взлеты и падения, действительно поможет в поиске и поимке преступников. Желаю, что бы твои скромные изыскания тоже легли в учебники, по которым будут учить полицейских.

Англичанин покачал головой, затем резко встал, и уже закрывая за собой двери, проговорил:

– Почему у вас нет военного флота у берегов Аляски? Почему вы дозволяете разбойничать всяким проходимцам и браконьерам?

Орлов выдохнув табачный дым, посмотрел на англичанина и произнес:

– Извини, Тони, но у меня нет ответа на твой вопрос.

Оставшись один в каюте, поручик сел к столу и погрузился в свои мрачные мысли. Конечно же, он знал ответ на этот вопрос – империя просто не могла себе позволить, держать здесь значительные силы. После Крымской компании, у державы с расстроенными финансами, не было возможности организовать морскую охрану столь отдаленных земель.

В те времена морские державы и различные компании пытались, как могли бороться с пиратством. Торговые суда объединялись во флотилии, а судовые команды вооружались, в то время как военные корабли, патрулировали торговые пути. Лишь изредка высаживая на берег хорошо вооруженный десант, который устраивал опустошительные набеги на базы морских бандитов. Что позволяло, на какое-то время снижать активность корсаров на важнейших океанских коммуникациях. Однако полностью искоренить это явление не представлялось возможным, даже заглавным морским державам, активно переводившим, свой флот на паровые машины.

Орлов осознавал, что у берегов Русской Америки не проходят важные торговые пути, как и то, что русские военные корабли, могут появиться в этих водах не скоро. Все, что оставалось так это надеяться на силы поселенцев, которые были крайне скромны и сосредоточены в основном в нескольких фортах. И где общая численность, которых едва доходила до тысячи винтовок, что не представляло никакой угрозы ни для пиратов, ни для разношерстной братии браконьеров. Русские колонисты практически ничего не могли противопоставить лихому люду, империя не могла усилить численность в фортах – людей не чем было кормить.

– Ну, ничего…, придет время, и заломы пограничные поставим по берегу и с кораблями все разрешим! Главное есть удобные бухты, где эти самые корабли размещать можно, – проговорил поручик вставая.

Выйдя в коридор и придерживаясь из-за качки за его стены, он направился к камбузу, из-за дверей которого вновь раздавалось пьяное пение Неплюева.

– Отворяй, Иван Иванович! – крикнул он, постучав в массивную дверь.

Пьяное пение мгновенно оборвалось, послышалось бряканье металлической посуды и все стихло.

– Не дури, говорю, открывай! Что мне двери ломать?

Наконец брякнул засов, дверь со скрипом отворилась. Взору поручика предстал жалкого вида человек с красным, осунувшимся, давно не бритым лицом. Который едва держался на ногах, подслеповато щурясь, пытался понять, кто перед ним стоит.

Шагнув через порог Орлов, осмотрел не большое помещение, заставленное столами, лавками, стеллажами с металлической посудой и только после этого строго спросил:

– Все гуляешь, Иван Иванович? Мы же вроде договорились, что ты спать пойдешь! У меня каждый человек на счету, а ты гулять изволишь!

– Прости меня, Константин Петрович, – прошептал тот затравлено, – ничего сделать с собой не могу. Сон не идет и душа болит спасу нет! Думаешь, я не понимаю, что кораблик этот станет для нас могилой? Никогда они нас в покое не оставят, эти бандиты проклятые, а сами то мы морскому делу не обучены! Я это сразу смекнул, что на этом проклятом корыте закончится наша дорога в Родину.

– Ну, зачем же ты нас раньше времени хоронишь? – устало проговорил поручик, натянув фуражку на глаза. – Бог даст, прорвемся! Впервой нам, что ли?

– Что-то твой Бог, Константин Петрович, не шибко-то хочет нам помогать, – всхлипнув, пролепетал инженер, садясь за стол. – Запер нас на этой хреновине, как тараканов в банке!

– Это не ты говоришь, инженер, – это вино в тебе говорит, – проговорил Орлов, садясь напротив. – А Всевышний нам вон как с лодкой подсобил, что мы у испанцев отбили! На ней ведь почти до форта добрались, сократив при этом расстояние значительно, да и динамитом разжились по дороге, а через это теперь гранаты имеем. Форт вон опять же отстояли Черемисова. Про «Око империи» теперь все в округе знать будут, а ведь отстояли на пределе сил своих – верю, что только благодаря помощи Господа нашего, удержали рубеж. Он опят же способствовал союзников нам найти, в этих землях диких, в лице американцев. Дозволил и шхуну отбить и матросов испанских для подмоги дал! Не горюй, инженер, прорвемся, я думаю и на этот раз, на то мы и православные, на то мы и русские!

– А, что же нам делать, если никто из нас школ морских не заканчивал? – выпалил Неплюев. – Ради чего мы столько мук тут приняли и испытаний? Сдается мне, что этим гусям петербургским не нужны не мы со своими изысканиями, ни поселенцы наши с их бедами. Ни черта им не надо! Брошены мы тут, как котята слепые на выживание.

Поручик внимательно посмотрел на качающегося инженера, глядевшего в одну точку, на его глаза со слезами и тихо проговорил:

– Пока снабжать наших колонистов всем необходимым не просто – это верно. Дорогое это удовольствие, держава еще от войны не оправилась. Да, голодуют пока тут наши люди, от болезней мрут, и на помощь пока надеяться не приходится. Из Сибири сюда провиант везти пока возможности нет, слишком слабы мы там, да и дорог опять же нет никаких. В приморье дела еще хуже обстоят, портов нормальных нет, с дорогами такая же история. Железных дорог нет, а земляные раскисают от не большого дождика. Через это и все беды наши! Снабжать эти земли пока можно только морским путем, а сие занятие требует времени и больших расходов из казны. Сам посуди, корабли наши огибают Африку и плывут сюда по полгода.

– Тогда почему из Петербурга приказ пришел покинуть Калифорнию? – взорвался Неплюев с негодованием. – Ну, разве это не измена? Всем ведь понятно, что именно в южном поселении надобно было корни пускать глубже, земледелие тоже осваивать. Живут ведь там первоначальные народы в сытости! Пшеницу выращивают, фрукты, скот, виноград, а вино, какое делают! Мы же первоначально там, в форте Росс крепко встали, ну и развивали бы там базу кормовую. Ведь от земель то Калифорнии сюда рукой подать! Это ведь не по полгода по океанам болтаться! Чего молчишь, Константин Петрович?

– Речи твои слушаю, – проговорил поручик, прикуривая папиросу.

– Ну, скажи еще, что я не прав!

– Отчего же… Все правильно говоришь, Иван Иванович… Только ты одну малость упускаешь…

– Какую еще малость? – выдавил сквозь зубы инженер, подавшись вперед всем телом.

– А малость, заключается в том, что на земли Калифорнии, предъявили претензии испанцы. Это я заметь, не напоминаю, сколько с ними до этого хлопот было, про возникшее государство Мексика, не забудь. Которая нас вначале, беспардонно выдавливала с земель наших, а потом и вовсе уступила Калифорнию американцем. Это политика, Иван Иванович, которая сплелась вокруг земель наших в тугие узлы, и рубить здесь с плеча нельзя. И это заметь только то, что мы знаем, что так сказать сверху лежит. Одно я тебе скажу – каждый должен свое дело делать. Политик свое, геологический мастер свое, а военный свое – тогда только порядок и будет в империи.

– Что тут могут сделать наши поселенцы, без твердой и последовательной поступи Петербурга? – со злостью выпалил Неплюев. – На наших землях безобразничают англичане с испанцами, китобойный промысел почитай полностью отошел к американцам! И все это с молчаливого согласия Петербурга и бездействия Максутова!

– Ну, Максутова я как раз понимаю, – пробормотал поручик, подходя к зашторенному окну, нет у него сил. Охватить все эти земли, людей нет как впрочем, и флота. Нет у нас тут пока сил! А правителю и так тут приходится ужом виться, что бы ни громыхнула тут война, что бы хоть как-то людей прокормить. Как ему это удается с его маломерными лодками добиваться, я право не знаю и парк артиллерийский у него только в Ново-Архангельске. Ты только представь, как ему приходиться связь с отдаленными фортами держать! С помощью оказии, да нарочными, которым иногда грести приходится до изнеможения, потому как даже наши маломерные суда не везде к берегу подойти могут. Ну, а почему молчат начальствующие кабинеты, у нас на Неве – это мне неведомо. Хотя там должно быть понимания, что на многие безобразия, которые здесь творятся, ответы найти можно лишь в Петербурге.

– Вот и я говорю, что измена эта! Здесь же все на краю разорения и упадка! И я уверен, что об этом знают и в правлении этих земель в Петербурге. А, ведь, сколько денег сюда только нашими купцами вложено! И что? А, ведь акционерами здешней компании, являются не только рядовые деятели империи, но и сам Александр с великими князьями!

– Пушной ясак подистощился – это верно, вот и должны мы с тобой в Родину вернуться, да в этих самых кабинетах начальствующих, всю правду о богатствах этого края рассказать. А учитывая то, что война может громыхнуть новая, поспешать нам надобно. Земля здешняя всегда будет интересовать врагов наших и конкурентов. Неспроста тут сам Кук несколько раз появлялся, да и Лаперуза бывал. Так, что не мы одни тут карты рисуем, да проливы с бухтами к ним привязываем.

– Как тут еще французы до кучи общей не появились? – пьяно засмеявшись, выкрикнул Неплюев.

– Они тоже пытались тут, что-то застолбить, экспедицию даже посылали к нашим берегам, – проговорил Орлов, глядя сквозь штору на небо. – Вот только не заладилось у них – конфуз с революцией приключился!

– Почему же революция это конфуз?

– Потому что милейший, Иван Иванович, революция – это всегда насилие и кровь с разрушениями.

– А я убежден, что революция – это всегда перемены! И нашей державе они нужны уже давно.