Текст книги "Ex ungue leonem. Детские рассказы Л. Толстого и поэтика выразительности"

Кратко сведем воедино элементы глубинного сюжета, полученные в ходе разработки отдельных блоков.

(29) Мирная Жизнь: ребенок или животное; игры, развлечения или полезные занятия в познавательно ценном общении с природой.

Катастрофа: стихийное, неуправляемое, лавинообразное бедствие, не соизмеримое по масштабам с возможностями человека; принадлежность источника бедствия к окружающей или к экзотической познавательно интересной реальности; распределение неуправляемости между жертвой и носителем опасности.

Неадекватная Деятельность: бесплодные словесные действия – команды, советы и т. д., адресуемые жертве или носителю опасности; невосприимчивость адресатов (детей, животных) к этим словам; действия по правилам, неадекватные масштабу катастрофы, отчасти воспроизводящие действия периода Мирной Жизни; действия со стороны, изолированность спасителей от места бедствия; направленность назад, а не вперед, в гущу событий.

Спасительная Акция: усугубление опасности путем бездействия или действий, добавляющих новую опасность; действия в эпицентре опасности; нижнее положение, распростертость, в частности позиция под носителем опасности; вынужденность неразумных действий ввиду исчерпанности разумных средств; молниеносность, отсутствие размышлений; проявление аффекта лишь после действия; соразмерность физических параметров действия с масштабами опасности; обнаружение в себе мощных сил и способности к героизму; внешняя имитация методов природы.

Возвращенный Покой: сжатое изображение возобновленной жизни; совместное пребывание в безопасном месте с близкими людьми; погруженность в мирные занятия того же типа, что и до Катастрофы; законность и уместность прежних способов поведения; облегченное повторное «проигрывание» Катастрофы; умудренность опытом, извлеченным из событий.

В выразительном воплощении темы ПР наряду с событийным компонентом архиструктуры – архисюжетом, существенную роль играет организация пространства (см. Жолковский, Щеглов 2015). Она служит проекцией определенных тематических противопоставлений, свойственных ПМ Толстого, что сближает эти рассказы с широким кругом мифологических, фольклорных, средневековых и иных типологически сходных произведений.

Пространственный аспект рассказов исследован нами гораздо менее детально, чем событийный. Мы остановимся лишь на одной – важнейшей – стороне пространственной организации ПР, которая состоит в расчлененности места действия на опасную и безопасную зоны. Это деление характеризует практически всю структуру рассказа в целом, а не какого-то отдельного сюжетного блока. При этом на основном, кульминационном участке сюжета, включающем три центральных блока – Катастрофу, Неадекватную Деятельность и Спасительную Акцию, – такое деление на зоны четко выражено и выполняет ряд тематических и выразительных функций; на крайних участках (в блоках Мирная Жизнь и Возвращенный Покой) деление на зоны отсутствует, точнее, оно там соответственно возникает и устраняется.

Под делением на зоны мы понимаем следующую пространственную организацию действия:

(30) жертва (или жертва-спаситель)2020
  Жертва, спаситель и др. – названия архиперсонажей сюжета (см. п. IV).


[Закрыть] находится рядом с носителем опасности (Катастрофы) и в отрыве от остальных персонажей (зрителей, зрителей-помощников, спасителя), но на виду у них; спаситель (если он имеется в рассказе) прорывается к жертве.

Как легко видеть, в (30) сочетаются, с одной стороны, необходимая расчлененность на зоны, с другой – нераздельность, единство (места, времени и действия), придающие композиции простоту и ясность, что диктуется общей тематической установкой детских рассказов. СОВМЕЩЕНИЕМ этих двух требований и является ситуация (30), основанная на конструкции КОНТРтожд.

Контраст между зонами строится по следующим признакам:

1) спациальное противопоставление зон как различных участков пространства: первая, опасная зона – «там», вторая, безопасная – «здесь» (это тривиальное различие в дальнейшем подвергается КОНКР и УВЕЛ, представая как противопоставление верха / низа, корабля / моря, дома / улицы и т. д.);

2) присутствие / отсутствие в данной зоне носителя опасности: в опасной зоне он есть, в безопасной его нет;

3) присутствие / отсутствие жертвы: в первой зоне она есть, во второй ее нет;

4) присутствие / отсутствие других людей: в первой их нет, во второй они есть2121
  Последние три признака противопоставления зон также могут показаться сами собой разумеющимися. Однако это не так.
  Во-первых, можно представить себе альтернативные, более бедные варианты спациальной организации, отличающейся от (30) по тем или иным из этих признаков. Так, в принципе может не быть противопоставления по признаку присутствия / отсутствия других персонажей, которые могут либо (а) вообще не фигурировать в рассказе, либо, что интереснее со спациальной точки зрения, (б) фигурировать в рассказе и все же не противопоставляться по этому признаку. Идеальный (искусственный) пример случая (а) – ситуация из П или А, но без зрителей и родителей на палубе; реальное приближение к этому – в КМР (где, правда, вообще нет безопасной зоны). Идеальным примером случая (б) была бы ситуация со зрителем (или зрителем-помощником), например охотником из К, находящимся рядом с жертвой в опасной зоне (но не подвергающимся опасности).
  В реальных рассказах (К, ДГ, А) известное пространственное сближение зрителя-помощника с жертвой, находящейся в опасной зоне, имеет место; однако в этих случаях противопоставление по признаку присутствия / отсутствия других людей в опасной зоне все равно сохраняется, КОНКРЕТИЗИРУЯСЬ не как дистантность, а как отгороженность некой границей; ср. охотника на лошади в К, машиниста на паровозе в ДГ, матросов в лодке в А. Альтернативные (к ПР) идеальные ситуации характерны, например, для рассказов Конан Дойла, где Шерлок Холмс находится в гуще опасности и защищен от нее не спациально, не дистанцией или границей, а лишь своим профессиональным иммунитетом.
  Во-вторых, признаки (1) – (4) позволяют отличить кульминационные сцены от некульминационных, образующих как бы путь к ним из исходной «абсолютно безопасной» ситуации; пример – тот момент в ЧСБ, когда на улице уже идет расправа колодников с собаками (т. е. налицо противопоставление зон по признакам 1) и (2)), но Булька еще находится в доме рядом с хозяином (т. е. нет противопоставления по признаку (3)).


[Закрыть].

Другой компонент конструкции КОНТРтожд – отношение тождества – обеспечен следующими СОГЛАСОВАНИЯМИ.

5) единство места, точнее поля зрения, обнимающего обе зоны: все персонажи могут видеть друг друга и все сразу видны читателю (за исключением момента Затемнения, см. п. V.10);

6) единство времени, точнее полная одновременность происходящего в обеих зонах;

7) единство действия: все происходящее в обеих зонах представляет собой единое событие (борьбу за спасение жертвы); действующие лица – жертва, спаситель, защитники и зрители – это «одна компания»; люди, связанные между собой теми или иными близкими отношениями (в частности, родственными), благодаря чему происходящее в обеих зонах сплавляется в единую драму.

В целом серия контрастов и тождеств дает рельефную и в то же время прочную и легко обозримую конструкцию, причем КОНТРтожд выполняет и свою обычную подчеркивающую функцию.

Ситуация (30) представляет собой схему деления на зоны на кульминационном участке сюжета. Обратимся к спациальной организации ПР в целом и проследим за пространственными параметрами звеньев АС (29). Этот спациальный компонент архиструктуры будет выглядеть так:

(31) На этапе Мирной Жизни персонажи находятся вместе в безопасной зоне (дети с котенком в поле; две девочки на пути из леса; мальчики и матросы на палубе, затем в парусе; два товарища вместе в лесу; мальчик на палубе «посреди народа»).

Затем будущая жертва постепенно оказывается изолированной в зоне Катастрофы, т. е. в непосредственной близости к носителю опасности, оставаясь в то же время в пределах видимости других персонажей (дети отходят от котенка, затем видят, что к нему приближаются собаки; девочки разбегаются, младшая попадает на пути, старшая это видит; мальчики выплывают из паруса, с палубы видна приближающаяся акула; два товарища встречаются с медведем, один влезает на дерево и смотрит оттуда, другой остается на дороге; мальчик забирается на мачту, вступает на рею, остальные смотрят снизу).

Другие персонажи в рамках Неадекватной Деятельности пытаются помочь жертве, не выходя за пределы безопасной зоны сами и призывая жертву вернуться в нее (охотник издали зовет собак; сестра подает советы с другой стороны насыпи; мальчикам кричат с корабля, к ним на помощь едут в лодке, т. е. оставаясь в безопасности; зрители сочувственно следят за мальчиком и размышляют о том, сможет ли он вернуться назад с реи).

Спасительная Акция совершается таким образом, что ее решающее звено локализовано внутри опасной зоны (Вася подбегает к котенку и собой закрывает его от собак; девочка оказывается лежащей под поездом; ядро, выпущенное артиллеристом, угрожая мальчикам, попадает в акулу; человек лежит под медведем; угроза капитана выстрелить доходит до мальчика и заставляет его зашататься, а затем броситься в воду).

Возвращенный Покой имеет место, когда жертва воссоединяется с друзьями в условиях безопасности (собаки удалены, Вася берет котенка и уносит домой; поезд прошел, младшая девочка с грибами подбегает к сестре; матросы доставляют мальчиков на корабль к друзьям и родным; медведь ушел, товарищ слезает с дерева и подходит к спасшемуся; мальчик вытащен на палубу и приходит в себя среди друзей).

Каковы функции такой пространственной организации сюжета?

В тематическом плане деление на зоны служит воплощению следующих важных для Толстого элементов:

общение, совместное времяпровождение в качестве одной из простых радостей жизни; соприкосновение с глубинной сутью вещей и событий в качестве правильного, радикального способа действий, противопоставляемого паллиативному и поверхностному, не проникающему в гущу событий; чреватость хорошего плохим как манифестация неполной детерминированности жизни.

Тема общения КОНКРЕТИЗИРОВАНА в виде совместности в начальном и конечном блоках и подчеркнута ОТК-ДВ, выражающимся во врéменном пространственном разобщении героев2222
  ОТК-ДВ типа разобщение / воссоединение является, по-видимому, сюжетной универсалией, в частности, в фольклорных текстах (ср. понятия disjonction – conjonction в работах А. Ж. Греймаса и его школы, об этом см., например, Бремон 1972). Оно особенно распространено в произведениях, в тему которых входит элемент ‘теплота общения, дружеский круг, компания’ и т. п. Это относится, в частности, к новеллам о Шерлоке Холмсе и романам Жюля Верна, где герои неоднократно разлучаются, назначая встречу в определенном месте и в определенное время, так что на всем протяжении разлуки ощущается тяга к совместности. Заметим, что запрограммированность и точный хронометраж воссоединения, характерный для этих авторов и выражающий тему победы науки над хаосом, разумного овладения непредсказуемыми, казалось бы, стихиями, Толстому совершенно несвойственны.


[Закрыть].

Тема соприкосновения с опасностью, проникновения в ее гущу КОНКРЕТИЗИРОВАНА в мизансцене Спасительной Акции, обязательно захватывающей эпицентр Катастрофы; этот ‘захват’ состоит либо в проникновении туда извне, с периферии (из безопасной зоны), либо в действиях (самой жертвы), целиком сосредоточенных в опасной зоне. Это подчеркнуто ОТКАЗОМ в виде:

а) самого разграничения зон и

б) действий, локализованных на периферии событий (в безопасной зоне), не проникающих в опасную зону и ориентированных на движение вовне, от эпицентра, и уклонение от контакта с опасностью.

Наконец, чреватость хорошего плохим КОНКРЕТИЗИРОВАНА и подчеркнута всей конструкцией КОНТРтожд, по которой построено деление пространства на зоны, – смежностью и близким соседством обеих зон. Эти элементы пространственного тождества могут далее разрабатываться и усиливаться при определении конкретной фактуры зон, создавая некое недискретное, однородное пространство, в котором граница между зонами является невидимой. Такое перетекание зон друг в друга способствует постепенности Втягивания в Опасность, благодаря чему это ТР и оказывается способным воплощать тематический элемент ‘чреватость…’ (см. ниже, п. V.2).

В выразительном плане существенна уже упоминавшаяся наглядность такого решения, при котором противопоставления событийного уровня (опасность / безопасность, спаситель / жертва и т. п.) облекаются в форму спациальных различий.

Подобным образом в фольклоре разного рода испытания героя, как правило, связаны с его отправкой из дома или своего царства в лес, иное царство или какое-либо более специальное «гиблое место». Можно сказать, что толстовские безопасная и опасная зоны – тоже своего рода «свое царство» и «гиблое место».

Что касается выразительного эффекта КОНТРтожд, обратим внимание на следующую его функцию:

(32) подчеркивание бедственного положения жертвы заведомой безопасностью, в которой тут же рядом находятся другие члены той же компании2323
  По сути дела, здесь средствами спациального уровня реализован подчеркивающий Катастрофу контраст в одновременности между ней и Мирной Жизнью, аналогичный тому, который лежит в основе Запоздалой Реакции и реализован там на ментальном уровне.


[Закрыть].

Это противопоставление вовлеченного в беду героя и невовлеченных зрителей2424
  Разумеется, невовлеченность зрителей, создаваемая их фактической безопасностью, снижается в той мере, в какой они лично затронуты бедствием жертвы и тем более пытаются помочь ей (например, в П степень невовлеченности больше, чем в ДГ).


[Закрыть], отделенных от него той или иной физической границей («рампой»), придает, далее, мизансцене некую ‘театральность’, еще более усиливающую драматическое впечатление от происходящего. На театральность работают также две следующие черты:

а) зрителей здесь, как и полагается в театре, больше, чем актеров (в данном случае имеет место эффектное соотношение ‘Один – много’; о нем см. п. VIII.1);

б) эти зрители («хор») обеспечивают сильный эмоциональный резонанс к происходящему на «сцене».

Наконец, деление на столь разные, хотя и соседние зоны помогает выразительно подчеркнуть бесплодность паллиативных действий в ситуации Катастрофы. Этот мотив реализован целым рядом средств, в том числе и неспациальных, в частности, с помощью

а) ТР Серия Попыток: безуспешными оказываются не одна, а даже несколько попыток помочь, производимых с нарастающим усердием (см. п. V.7);

б) контраста между неуправляемой мощью Катастрофы и неадекватными попытками управлять ею;

в) контраста (типа ‘благоприятные условия / отрицательный результат’) между кажущейся разумностью, апробированностью этих методов и их неудачей.

Последний тип контраста спроецирован и в пространственный план – в виде ситуации типа «близок локоть, да не укусишь»:

(33) провал попыток помочь контрастирует с кажущейся легкостью задачи ввиду близости (зрительной и слуховой досягаемости) опасной зоны для потенциальных спасителей.

Актантная организация представляет собой третий важнейший аспект структуры рассматриваемых текстов – наряду с событийным и пространственным. Под актантной организацией текста понимается распределение существенных для него элементарных антропоморфных функций, или ролей, между действующими лицами (и предметами), которые и называются актантами. Проблема актантной структуры интенсивно разрабатывается со времен «Морфологии сказки» Проппа (ср., в частности, Греймас 1970: 249–270; Растье 1973; Бремон 1973).

Актанты могут рассматриваться на глубинном и на поверхностном уровне. Первый соответствует уровню блоков событийного АС (29) и уровню спациальной конфигурации (31), второй – уровню ТР событийной структуры (см. п. VII).

Этот набор образуется путем группировки некоторых важнейших функций из глубинных формул (29) и (31) в несколько пучков, каждый из которых отдается одному архиперсонажу. Одна и та же функция может фигурировать в разных пучках, и потому покрытие всей совокупности функций может достигаться различными наборами таких пучков. Архиперсонажей удобно представлять себе как находящиеся в распоряжении рассказчика предметы, по-разному сочетающие в себе некоторую группу свойств и применимые в тех или иных комбинациях друг с другом.

Для ПР естественно постулировать набор из шести архиперсонажей: жертва; спаситель; жертва-спаситель; носитель опасности; зритель; зритель-помощник. В терминах формул (29) и (31) они могут быть определены так:

Жертва – субъект Мирной Жизни, объект Катастрофы, адресат Неадекватной Деятельности, адресат Спасительной Акции; субъект Возвращенного Покоя; может быть также субъектом Спасительной Акции, но лишь в ее пассивном варианте (бездействие, отсутствие сознательных неразумных действий, диктуемых исчерпанностью разумных, отсутствие обнаружения в себе мощных сил). Примеры: мальчик в КМР и младшая девочка в ДГ (примеры жертвы, являющейся субъектом Спасительной Акции); котенок в K; дети в БС; мальчики в А.

Спаситель – субъект Спасительной Акции обязательно в ее активном варианте (казалось бы, неразумные действия, вынужденно, но сознательно предпринимаемые, ввиду исчерпанности разумных; обнаружение в себе мощных сил, проникновение из безопасной зоны в гущу событий). Примеры: Вася в К; Дружок в БС; артиллерист в А; капитан в П.

Жертва-спаситель – объединение всех свойств жертвы (кроме свойства ‘субъект пассивной Спасительной Акции’) и спасителя. Примеры: Булька в ЧСБ; герой ДT; мальчик в П.

Носитель опасности – субъект Катастрофы. Примеры: собаки в К; поезд в ДГ; бешеная собака в БС; акула в А; колодники в ЧСБ; медведь в ДТ.

Зритель – лицо, находящееся в безопасной зоне и наблюдающее оттуда Катастрофу. Примеры: Катя в К; пассажиры, кондуктор в ДГ; люди на палубе в А и П; залезший на дерево в ДТ.

Зритель-помощник – зритель, одновременно являющийся субъектом Неадекватной Деятельности. Примеры: старшая сестра и машинист в ДГ; барин в БС; матросы в лодке в А; хозяин Бульки в ЧСБ.

К этим конститутивным свойствам архиперсонажей следует добавить некоторые свойства, придающие им определенную степень человеческой осязательности – превращающие их в своего рода прообразы характеров.

Так, жертва естественно предстает как персонаж невзрослый и малосознательный; спаситель и жертва-спаситель – как решительная личность; носитель опасности – как не-человек (животное, машина)2525
  «Неантропоморфность» носителя опасности складывается из стихийности, лавинообразности и установки на детское, доброе начало, исключающее изображение злодеев, носителей социального зла. Отход от принципа неантропоморфности налицо в ЧCБ, где носитель опасности – люди (колодники).


[Закрыть], представляющий познавательный интерес; зритель – как человек нерешительный; зритель-помощник – человек, сочувствующий жертве и способный лишь на рутинные действия.

До сих пор мы рассматривали архиперсонажей по отдельности с точки зрения выполняемых ими тематических функций. Однако в своей совокупности они образуют систему, обладающую художественной выразительностью. Последняя основана на характере отношений между членами системы – преимущественно контрастов, оттеняемых тождествами (КОНТРтожд).

Так, спаситель и зритель-помощник, контрастируя по способу поведения и по характеру (решительность, неразумность / рассудочность, рутинность), совпадают в сочувствии к жертве; а спаситель и носитель опасности, контрастируя по целям (отношению к жертве), тождественны по масштабам пускаемых в ход природных сил (ср. соразмерность Спасительной Акции с масштабами опасности).

В строении пар участвуют и другие ПВ.

Так, в структуре пары спаситель – жертва контраст по возрасту и силе и тождество по целям плюс спасение второго первым складываются в эффектное отношение руководства, покровительства. Суть его в том, что один персонаж испытывает потребность, ‘нехватку’ в силе, защите, руководстве, а другой их ему предоставляет. В терминах ПВ это отношение типа ПРЕДВ, где нехватка предшествует ее удовлетворению нужным объектом. Аналогия подкреплена тем, что нехватка и ее удовлетворение действительно разделены во времени, как это и бывает при ПРЕДВ: сначала герой терпит Катастрофу, затем ему приходят на помощь2626
  Отношение покровительства и соответствующие пары персонажей входят в актантный репертуар мировой литературы: ср. пары Вергилий – Данте, Жан Вальжан – Козетта, Холмс – Уотсон и т. п. Для литературы XIX века, по-видимому, особенно типичен мотив защиты сильным слабого, ср. многие произведения Диккенса, Гюго, Достоевского и др.
  Заметим, что описание системы архиперсонажей некоторого автора может, подобно описанию событийной структуры, мыслиться как ее вывод с использованием некоторого общелитературного фонда выразительных конструкций. Если при выводе сюжета такими конструкциями служат ПВ и их устойчивые комбинации, то здесь ими будут некоторые постоянные для мировой литературы конфигурации типов деятелей (герой, спаситель, злодей, помощник). СОВМ с темой состоит в выборе одних и отбрасывании других элементов этого мирового набора, а также в заполнении выбранных единиц специфическим для автора содержанием и в их адаптации для его целей. В результате из некоторого типового персонажа (например, спасителя вообще) получается его, так сказать, толстовский, шекспировский и т. п. вариант (например, спаситель в духе Толстого).


[Закрыть].

Продолжая разговор о системе архиперсонажей и памятуя о свободе их совстречаемости, посмотрим, как выбор того или иного их подмножества способен выражать глубинную специфику рассказа, определяя его «актантную физиономию». Актантная структура восьми рассказов (ПР плюс КМР, БС, ЧСБ) может быть представлена в виде Табл. 2.

Табл. 2. Актантная структура восьми рассказов

Плюсами показано наличие соответствующих архиперсонажей, вопросительными знаками – сомнительные случаи, а минусами и нулями – отсутствие, причем нуль обозначает отсутствие в рассказе не только архиперсонажа, но и его конститутивных функций, а минус – отсутствие архиперсонажа при наличии в архисюжете относящихся к нему функций.

Что касается вопросительных знаков, то

в КМР такой знак в столбце Носитель опасности указывает на трудность вопроса, считать ли грозу персонажем, подобно акуле, собакам или поезду. С одной стороны, гроза не материализована в каком-то одном осязаемом объекте, с другой – она все же имеет некоторые материальные проявления (гром, молния, падающий сук).

В П вопросительный знак выражает сомнения относительно наличия зрителя-помощника; они связаны с гипотетичностью трактовки в качестве Неадекватной Деятельности рассуждений о том, смог ли бы мальчик вернуться назад по рее. Если считать, что это своего рода Неадекватная Деятельность со стороны людей на палубе, то в этом столбце должен стоять плюс, если нет – то нуль.

Из знаков нуль и минус второй является более информативным, так как говорит нечто о распределении наличных функций, в то время как нуль характеризует, собственно говоря, не актантную структуру, а тот вариант общей архиструктуры (29), (31), который представлен в данном рассказе.

Интересный пример отсутствия архиперсонажа при наличии функции – в П, где носитель опасности (если не считать им обезьянку) отсутствует, хотя надвигающаяся Катастрофа налицо.

Как легко видеть из горизонтальных граф таблицы, почти все рассказы различаются уже на уровне структуры архиперсонажей: лишь в А и К графы заполнены одинаково. Из столбцов же видно, что ни один архиперсонаж не является обязательным: ни один столбец не состоит только из плюсов. Отметим некоторые существенные взаимосвязи между архиперсонажами, отраженные в таблице.

Жертва и жертва-спаситель ни разу не встречаются вместе в одном рассказе: совместное присутствие обоих этих архиперсонажей требовало бы расщепления объекта Катастрофы на двух персонажей – активного и пассивного.

Спаситель и жертва-спаситель представлены вместе в П – в соответствии с его индивидуальной темой (установкой на изображение «героической породы» людей – см. примеч. 61).

Отсутствие сразу обоих этих активных архиперсонажей соответствует иной индивидуальной теме, дающей пассивный вариант рассказа – с беззащитной жертвой, спасаемой исключительно провидением (КМР, ДГ).

Пара жертва – спаситель дает вариант с характерным колоритом заступничества и покровительства (К, БС, А), а наличие лишь жертвы-спасителя – самостоятельное спасение находчивого героя (ЧСБ, ДТ).

Классическим можно считать набор архиперсонажей в К и А, где отсутствует лишь жертва-спаситель; наиболее «бедным» – КМР, где фигурирует только жертва.

Рассмотрим выразительные модификации системы архиперсонажей, материалом для которых служат функции, не вошедшие в число их конститутивных свойств. Таковы, во-первых, результаты обработки отдельных пар архиперсонажей при помощи ПВ, благодаря чему у них появляются новые свойства, повышающие выразительность как самих этих персонажей, так и конструкции в целом. Во-вторых, таковы случаи присоединения к имеющимся архиперсонажам свойств, конститутивных для других персонажей, в результате чего возникают более или менее парадоксальные выразительные решения.