Текст книги "Танцы на льду жизни. «Я знаю о любви всё…»"

Увеселения русских были попроще. После одного из дней рождения мы, здорово наотмечавшись, благо впереди было два выходных дня, поехали в Диснейленд в городе Орландо. Дело было утром, а мы были не в очень хорошей спортивной форме. Отстояв сорок минут на первый самый крутой аттракцион «Space» – это американские горки в абсолютной темноте, – мы наконец-то поехали вверх, предвкушая чудесное приключение. Добравшись до верхней точки, мы рванули вниз с дикой скоростью, да еще и в темноте. Секунд через десять я понял, что этот заезд может стать последним в моей жизни. В голове и животе все крутилось и хотело выйти из меня наружу, но я держался.

Добравшись до верхней точки, мы рванули вниз с дикой скоростью, да еще и в темноте. Секунд через десять я понял, что этот заезд может стать последним в моей жизни. В голове и животе все крутилось и хотело выйти из меня наружу, но я держался.

Эта агония продолжалась минуты три. Когда поезд с людьми остановился, я был самым счастливым человеком в этом парке развлечений. Судя по лицам моих друзей – соратников по дню рождения, – они испытывали те же тяжелые чувства. Сдаться и уйти было бы предательством, билеты нам оплатил Том, и их стоимость была порядка 90 долларов, так что надо было передохнуть и продолжить веселье. Наша связка была мощной. Гриньков, Петренко, Дмитриев и ваш покорный слуга. Галина Яковлевна Змиевская, тренер Виктора Петренко, посоветовала нам немного отдохнуть, глядя на наши бледные, поникшие физиономии. Мы прислушались. Тренер есть тренер. Сидели минут сорок. Восстанавливались. Восстановившись, решили рискнуть еще раз. Нашли аттракцион «Мини подводная лодка» 6+. Там лодка погружается метра на два и ездит по рельсам под водой, что важно, на очень маленькой скорости, и люди, сидящие в лодке, наслаждаются через иллюминаторы фантастическим подводным миром. Мы сели в лодку, и с нами зашла женщина с тремя прекрасными детьми. Люки закрыли, и мы стали погружаться. Первые минуты две все шло в нормальном режиме, мы тупо смотрели в иллюминаторы, а женщина радовалась, как ребенок: «Look at that fish! Wow! It’s incredible!»[6]6
  «Посмотри на ту рыбку! Ах, как это здорово!» (англ.) – Примеч. ред.


[Закрыть] Надо сказать, счастье женщины с детьми было недолгим. Через короткое время все иллюминаторы запотели так, что не было видно ничего, а внутри лодки находились четыре хмурых парня, которые делали вид, что им безумно нравится путешествие под водой. Ничего не понявшая мать к концу путешествия кое-как успокоила своих детей, и мы все вышли наружу. Нашим следующим аттракционом на довольно длительное время стал «Burger King». Больше мы не катались на аттракционах, а просто дождались группу и поехали в отель. Классное было время, конечно. Чтобы у читателей не сложилось ложного мнения о моих друзьях, я просто напомню, что все они стали олимпийскими чемпионами, а Сергей с Артуром по два раза. Можно сделать вывод, что здорово пашущие люди также умеют и здорово отдыхать.

Мы с Майей катали в этом туре номер «Опавшие листья», и, как я уже упоминал, его очень хорошо принимала публика. Серега Гриньков никогда не смотрел наш номер в силу того, что во время нашего перформанса обычно разминался. И вот город Феникс в штате Аризона. У Гордеевой и Гринькова по какой-то причине поменялся стартовый номер в шоу, и все мои друзья вышли посмотреть на нас, поддержать и «поучиться» танцорской пластике у друга. В этой композиции у меня была очень красивая и оригинальная провозка. Я разгонялся, падал на лед на бок, переворачивался на живот и оказывался на коньках лицом к партнерше. Необычно и красиво. Я очень старался произвести сильное впечатление на своих коллег.

Лед, нужно сказать, был ужасный. Из-за жары вода стояла сантиметров на пять надо льдом, но нам было все нипочем. Я разгоняюсь на провозку. Затем падаю на бок, и меня переворачивает на спину.

Лед, нужно сказать, был ужасный. Из-за жары вода стояла сантиметров на пять надо льдом, но нам было все нипочем. Я разгоняюсь на провозку. Затем падаю на бок, и меня переворачивает на спину.

Я рассекаю воду на спине в позе черепахи метров 15, при этом размахивая руками-лапками в разные стороны, пытаясь встать. У моих, так их назовем здесь, друзей случилась истерика! Когда я все-таки встал лицом к Майе, она реально плакала, но не от эмоций к партнеру, а от гомерического хохота.

Как мы докатали до конца наш любовный номер, я не помню. Но это однозначно был фурор, пик моей юмористической карьеры. Элемент вошел в анналы мирового фигурного катания под названием «Черепашка». Гриньков с тех пор больше меня не смотрел, видимо, понял, что мне уже так не прокатать.

Глава 15
Блистательный Джузеппе Арена из La Scala

1990 год. Продолжалось время танцевального триумвирата – Климова – Пономаренко, Дюшене и мы. И вот чемпионат Европы в Ленинграде на огромной арене, копии спорткомплекса «Олимпийский» в Москве. У Дюшене в тот год тренером и хореографом стал небезызвестный вам Кристофер Дин. Произвольный танец у них стал абсолютным прорывом в плане хореографии. Поставлен он был на чилийскую музыку, которая заставляла зал аплодировать спортсменам практически на протяжении всей программы. Это был прорыв в танцах. Марина и Сергей там выиграли. Мы стали третьими. Но настоящий успех достался брату и сестре Дюшене, это однозначно. По какой-то причине они не приняли участия в показательных выступлениях, но весь зал скандировал: «Дюшене! Дюшене!» Спустя три года, тренируясь в Лейк-Плэсиде, в США, я взял в библиотеке видеокассету английского хореографа Кристофера Брюса и посмотрел его балет «Ghost». Я был шокирован тем, что хореография Дюшене была на 90 процентов взята из этого балета, а у нас тогда видеомагнитофонов еще не было. Так что великий Дин смотрел видео и переносил на лед многие вещи. Он, конечно же, все равно гениален, но паре с видеотехникой было проще создавать шедевры.

Мы много работали перед чемпионатом мира в Галифаксе. Произвольный танец на музыку Астора Пьяццоллы заиграл новыми красками, но мы остались третьими.

Мы много работали перед чемпионатом мира в Галифаксе. Произвольный танец на музыку Астора Пьяццоллы заиграл новыми красками, но мы остались третьими.

Чемпионами же опять стали Климова и Пономаренко, а Дюшене с их прорывным танцем остались вторыми. Дубова понимала, что настала пора что-то менять в хореографии. Обычных решений не хватало. Нужны были новая пластика и свежий хореографический язык. Это ценное качество тренера – не бояться приглашать хореографов со стороны, не бояться, что корона может упасть. Уважаю ее за эти решения.

К 1991 году к нам в Москву на постановки программ были приглашены мадам Шанти Рашпаль из Франции и Джузеппе Арена из Италии. Марине и Сергею сразу понравилась Шанти, а мы не понимали, зачем нам нужен этот итальянец. Я нашел музыку для произвольного танца «Вариации на темы Паганини» в современной обработке. Очень интересная музыка. Не похожая ни на что из того, что мы делали до сих пор. Мы поставили минуту программы, и нам очень нравилось то, что мы сделали. Дубова же хотела, чтобы мы поработали с Джузеппе. Она убеждала нас, что он поможет нам раскрыться по-новому. Мы согласились попробовать с большой долей скепсиса. Понятно, человек из La Scala, но лед?! Что он может понимать про лед?

Ладно. Первая тренировка с Джузеппе. Он постоянно улыбается и очень доброжелателен. Просит поставить музыку. Я ставлю музыку и говорю: «Может, показать вам, что у нас уже есть?» Джузеппе с удовольствием согласился. Мы катаем первую часть и подъезжаем к нему услышать похвалу или, наоборот, критику. Конечно, рассчитываем больше на похвалу, все-таки третья пара мира. Наталья Ильинична специально отсутствовала, дабы не мешать нам сработаться. Джузеппе, улыбаясь, молчал. Мы ждем. Он молчит. Я по-русски: «Ну?» Он по-английски: «What?» Я по-английски: «Do you like it?» Он спрашивает: «А о чем ваша программа?» Мы как-то раньше никогда так глубоко не копали. Ну, думаю, началось. И тут он выходит на лед в ботинках. Ставит Майю в какую-то красивую позу и просит меня включить музыку с самого начала. Сам садится рядом с ней в позу сгорбленного человека. Я включаю музыку и в следующие мгновения понимаю всю силу искусства перевоплощения и настоящей хореографии.

Он в музыку пробежал карликом вокруг Майи, перевернулся в шпагате и потянулся к ней дрожащей кистью правой руки. По всему телу у меня пробежали мурашки. Я испытал шок от этого перевоплощения!

Он в музыку пробежал карликом вокруг Майи, перевернулся в шпагате и потянулся к ней дрожащей кистью правой руки. По всему телу у меня пробежали мурашки. Я испытал шок от этого перевоплощения!

Мне стало интересно, что же будет дальше. Я тут же забыл про то, что у нас уже было поставлено, и хотел ставить с Джузеппе всю программу шаг за шагом. Майя была полностью согласна. Мы сообщили Дубовой, к ее непомерной радости, что работаем с Джузеппе. Мы ставили в основном в зале и потом переносили, что могли, на лед и, нужно сказать, процентов 90 перенесли. Это очень много! Так называемая половая хореография очень отличается от ледовой. Он насыщал музыку хореографией очень плотно, но это было безумно интересно. И еще он сам так красиво все показывал. Если мы выполняли его движения хотя бы на 50 процентов от его исполнения, это уже было очень круто. Не буду называть его гением, а то вдруг зазнается, ему еще с этим жить как-то. Он стал нам очень близок. Он жил у нас с Майей дома. Его постановки стоили очень приличных денег, и так мы экономили на отеле. Он научил нас правильно готовить пасту. Так, как ее готовят на Сицилии, где родился Джузеппе. Мы очень подружились и работали с ним до Олимпиады 1994 года. Спасибо тебе, друг!

В это сейчас сложно поверить, но хореографией программ мы занимались с ним в октябре. Это очень поздно. Поскольку не было этапов Гран-при, было попроще, но все равно поздновато. Помню, поставили мы с ним «Паганини» и поехали с абсолютно необкатанными программами на показательные в Южную Корею, где катали произвольную программу целиком. Катать только что поставленную программу целиком было утопической идеей. Во время исполнения первого проката мы упали пять раз. Все было ужасно сыро. К пятому разу стало получше, но все равно не ах. Пономаренко с хореографией от Шанти возил то же говно, но ни мы, ни наши друзья-соперники не сомневались в правильности выбора хореографов.

Я вскидываю руки в блюзовом движении, и пояс с треском расстегивается. Друг Сережа умирает от смеха. Я же бегу за Майей и прошу пришить пояс на мне.

До этого состоялись летние Игры доброй воли с включенным в них фигурным катанием. Очень необычное мероприятие. К концу июля мы все должны были набрать приличную форму. Мы старались как могли. И вот Сиэтл. Одеваемся на оригинальный танец. В моем костюме был пояс на липучке, который пришивался нитками сзади. Я еле-еле стянул вместе две половинки пояса, и липучки сошлись. Все на пределе. Пономарь в это время готовит свой костюм, тоже с поясом.

Я вскидываю руки в блюзовом движении, и пояс с треском расстегивается. Друг Сережа умирает от смеха. Я же бегу за Майей и прошу пришить пояс на мне.

Тут Сережа пытается застегнуть свой пояс. Он был понадежнее, на крючках. Но крючки не доставали до петель сантиметров 15! Тут уже я начал ржать как конь. В общем, меня зашили, а Карлсон катался без пояса. Я уже говорил, что был ниже Сережи на один сантиметр. Сидит Пономаренко в раздевалке и травит очередную байку: «Ребята, вчера на улице карлика встретил, прямо очень маленького. Ну вот, Сань, с тебя». Все лежат. Или во время тура в Колорадо. Пономаренко закрывает первое отделение. Обычно, придя в раздевалку, он рассказывал, легко было кататься или тяжело. Все его рассказы мы делили на восемь. Ну человек такой, выдумщик. И вот Колорадо, 3000 метров высоты над уровнем моря. Все и так в принципе ясно, но ждем вердикта друга. Просто вползает в раздевалку наш Мюнхгаузен и вещает нам: «Б…, никогда еще так легко не было! – Опираясь на стулья. – Просто носом дышал. Отвечаю». Честнейший парень.

Немного про Артура на тех же играх. Нас до катка возил school bus. Желтый автобус без кондиционера, а жара в Сиэтле была под 40 градусов. Мы попали в один автобус с Наташей Мишкутенок и Артуром Дмитриевым. Мы с Майей едем на тренировку, а ребята на соревнования в короткой программе. Выехали за два часа. Обычно ехать сорок минут, а тут из-за трафика ехали почти два часа. Про тренировку вообще ничего не помню, потому что Наташа и Артур надевали костюмы и коньки прямо в автобусе. Помню бег до Дворца спорта. Потом озверевший от жары Артур врывается в ближайшую раздевалку советской сборной по хоккею в коньках и костюме Дон Кихота, молча снимает верхнюю часть костюма и опрокидывает на себя чан со льдом и напитками. Хоккеисты ничего не поняли, но зааплодировали. Артур же вбежал на лед, где разминка уже подходила к концу. Больше летних турниров в моей практике не было.

Нужно сказать, Джузеппе поставил прекрасный танец. Наконец-то я узнал про брошенные кисти и мои брови домиком.

1991 год, сезон в разгаре. К оригинальному танцу я где-то раскопал блюз «Summer time» в очень необычном исполнении двух гитаристов. Получилась красивая композиция в стиле минимализм. Блюз и джаз – это вообще конек Джузеппе, нужно ли говорить, что оригинальный танец тоже ставил он. Когда мы показали музыку Александру Горшкову, он сказал: «Это либо фурор, либо провал». Из-за необычности музыкального выбора.

В будущем я частенько корил себя за любовь к так называемым «изысканным музыкальным произведениям». Может быть, из-за этого что-то проигрывал, каюсь, но иначе это был бы уже не Жулин… Ну не чувствую я «Полюшко-поле» с «Карминой Бураной», то есть поставить танец я и под Гимн России могу, но это будет против моего нутра.

Нужно сказать, Джузеппе поставил прекрасный танец. Наконец-то я узнал про брошенные кисти и мои брови домиком.

Брошенные кисти – это типичные джазовые руки, где нет классических позиций, а ты, как будто сбрасываешь что-то с тыльных сторон ладоней. Мне сначала это не давалось, но когда маэстро провел аналогию «этого» с полутвердыми отходами жизнедеятельности, я сразу расцвел как джазовый танцовщик. Майя тоже уловила главное и очень хорошо сбрасывала все лишнее с кистей.

Мы старались передавать в танце и секс, и разнузданность, и любовь – в общем, быть другими. Нужно признать, с кистями мы более-менее справились, с бровями было сложнее – страдание из русского человека хрен выбьешь, генетика.

Теперь про брови. Мы никогда не задумывались, но действительно 90 процентов русской эмоции – это страдание, от этого брови, попадая в позицию «домик», из этой позиции не уходят. Брови выжигались из нас каленым железом.

Мы старались передавать в танце и секс, и разнузданность, и любовь – в общем, быть другими. Нужно признать, с кистями мы более-менее справились, с бровями было сложнее – страдание из русского человека хрен выбьешь, генетика.

Тем не менее мы очень хорошо выступили в Японии на NHK Trophy[7]7
  Турнир назван по наименованию своего основного спонсора – японской телерадиокомпании NHK. – Примеч. ред.


[Закрыть]. Обе программы были приняты на ура. Поработав в хорошем настроении еще пару месяцев, мы поехали на чемпионат СССР в Минск. После обязательных танцев и оригинального танца мы шли на привычном уже втором месте и готовились к выступлению в произвольной программе. Специалистам очень нравился наш произвольный танец, и мы тоже чувствовали, что, может быть, сможем навязать борьбу Марине с Сергеем. Перед стартом мы узнали, что у Марины поднялась температура, но мы все вышли на разминку. У нас был третий стартовый, а у ребят последний. Мы очень лихо проехали программу. Стадион скандировал «браво» и «бис», оценки были нереальными, по-моему, семь 5:9, а остальные 6:0! Придя в раздевалку, мы узнали, что Марина с Сергеем снялись. Так мы стали чемпионами СССР. Но, мне кажется, если бы они выступили, то получили бы первое место, правда этого уже не узнать.

Потом был чемпионат Европы в Софии. После обязаловки мы стали первыми. Марина задела бортик во время равенсбурского вальса, и это отбросило пару на второе место. Я уже не помню, как распределились места в оригинальном танце, но точно помню, что федерация не понимала, на кого ставить, и связалась с Виктором Маматовым[8]8
  Советский тренер, олимпийский чемпион, известный спортивный руководитель. – Примеч. ред.


[Закрыть], который посоветовал не менять лидеров перед Олимпиадой в Альбервиле. Так мы закончили этот турнир на третьем месте. По такой же схеме прошел и чемпионат мира в Мюнхене. Первые в обязаловке, вторые в оригинальном, и при четырех первых местах в произвольном пятеро ставят нас на третье место! Так Марина и Сергей без первых мест становятся вторыми, а мы опять третьи. Выиграли же французы Дюшене. Было очень обидно, но это жизнь, спорт и политика всегда рядом. Так было и так будет. Значит, мы не были на три головы выше. Как я уже писал ранее, наши соперники были очень сильны, и обыграть их было не так просто. Одно по прошествии времени радует, что на семинарах по танцам на льду нашу программу «Паганини» показывают как эталон постановки и хореографии. Мне наша спортивная судьба сильно напоминает судьбу Ирины Моисеевой и Андрея Минненкова. Красавцы, любимцы публики, двукратные чемпионы мира, могли бы быть и олимпийскими, но не срослось. Пара была уникальная, извините за нескромное сравнение. Ну что же, жизнь продолжается. Нас многие стали называть чемпионами мира по соболезнованиям. Мы же решили не отчаиваться, а с еще большим упорством готовиться к олимпийскому сезону.

Глава 16
«Без женщин жить нельзя на свете, нет…»

Мне кажется, пора добавить в мое повествование немного интриги, а точнее, рассказов о моих дорогих и любимых женщинах, с которыми в разные периоды моей жизни меня связала судьба…

К Майе, откровенно говоря, изначально сильных чувств я не испытывал. С партнершей и партнером в паре, конечно же, часто возникают непонимание и неприятие друг друга во время тренировочного процесса.

Добавим сюда ежедневную дорогу из Королева в Королев в компании с шестичасовыми тренировками и совместными завтраками и ужинами в родительской квартире. Это напоминало семью, которая тяжело работает и спит раздельно по причине страшной усталости. Нужно признать, Майя день ото дня становилась все эффектней как девушка. С первыми медалями между нами стали появляться какие-то нежные чувства. Недаром же говорят, что победы сближают. Родители подсказывали: «Приглядись к Майе, какая умница, и красивая, и хозяйственная, готовит очень вкусно. Просто клад!»

К Майе, откровенно говоря, изначально я не испытывал сильных чувств. С партнершей и партнером в паре, конечно же, часто возникают непонимание и неприятие друг друга во время тренировочного процесса.

В общем, я и советы родителей слушал, и уже себя самого. Ну и природа, конечно, брала свое. Мы чаще стали засиживаться у телевизора, появились какие-то общие темы для разговоров. Я вдруг понял, что у Майи прекрасное чувство юмора. Если раньше стремился каждый вечер свинтить из квартиры к моим дворовым друзьям, то теперь все чаще оставался вечерами дома. Мне сердце, и не только, – все подсказывало, что приближался «час икс» в наших отношениях. Как-то поздним вечером, засидевшись у телевизора в гостиной, где я проживал с момента переезда Майи к нам, я спросил у нее, как там моя комната, моя кроватка? Она предложила мне посмотреть мои бывшие владения, дабы убедиться, что все на месте: и кроватка, и все остальное. Убедившись, что все на месте я, растрогавшись, обнял Майю, и у нас случилась первая любовь. Мне было 19, а Майе 18. Она у меня была первой женщиной, а я у нее первым мужчиной. Смотря на сегодняшние вписки и выписки мы, по сравнению с нынешними сексуальными акселератами, были просто пожилыми староверами. Без Интернета. Хорошо еще разобрались, что к чему. Так мы стали партнерами не только на льду, но и в жизни. Помогало ли это или мешало? Сложный вопрос. С точки зрения образов на льду – сплошные плюсы. Мы превращались из хорошеньких Майечки с Сашечкой в женщину и мужчину с некоей историей отношений. Ссоры же на тренировках приводили к обидам в быту. Мы играли в молчаливую партизанскую войну, где у каждого была своя правда. Мы гораздо чаще разбегались по разным комнатам, чем были вместе. Вообще 24 часа вместе плюс на тренировках пульс за двести – это очень тяжело. Заставьте Ромео с Джульеттой танцевать или катать «Тарантеллу» по 4 часа в день, еще неизвестно, кто бы кого отравил. Сейчас многие пары встречаются только на льду, тем самым сохраняя нормальные отношения в работе. Четыре часа в день можно и потерпеть друг друга. Парное катание и танцы на льду – сложные дуэтные виды спорта, где нет единого рецепта отношений. Все притираются друг к другу по-разному.

Так или иначе, мы продолжали тренироваться в Москве, а жить в Королеве. С каждым годом нагрузки росли, а расстояние до Королева не уменьшалось. Уже очень хотелось перебраться поближе к родным «Сокольникам». Попросили Наталью Ильиничну помочь нам с переселением, если, конечно, это возможно. Мы понимали, что спортивные результаты, которые мы показывали на тот момент, были недостаточно значимыми, чтобы претендовать на многое, но надежда все-таки теплилась. А вдруг?!

Нужно сказать, Дубова походила по всем инстанциям, пробуя различные варианты. Но это столичная прописка дает тебе шанс выбиться в люди, а у нас одна из Нижнего, а второй – подмосковный. Всё было против. Но Наталья, посадив нас перед собой, сказала: «Есть один вариант. В случае вашей женитьбы “Спартак” (общество, которое мы представляли) может выделить вам комнату, так что все взвесьте и обдумайте». Мы были уже в зрелом возрасте. Мне – 23, а Майе – 22, вполне созревшие для женитьбы люди, тем более с перспективой стать москвичами. Так что, недолго думая, мы стали готовиться к свадьбе. Нужно сказать, в то время генеральным секретарем нашей страны был Андропов и в стране был сухой закон. Все свадебные торжества в ресторанах были с лимонадом и квасом.

Мы себе и представить не могли свадьбу с «Буратино» и «Дюшесом» на столах. Очень было жалко уважаемых гостей, да и себя тоже. Хоть бы шампанское разрешили, но нет.

Мы себе и представить не могли свадьбу с «Буратино» и «Дюшесом» на столах. Очень было жалко уважаемых гостей, да и себя тоже. Хоть бы шампанское разрешили, но нет.

И тогда наш любимый хореограф Елена Андреевна Холина предложила отметить торжество в ее прекрасной трехкомнатной квартире на Соколе. Спасибо ей за это огромное! Мы замечательно отметили нашу свадьбу. Помню, было много дорогих нам людей. Много танцевали и пели «Ой цветет калина…». В общем, свадьба была душевной. Шел 1986 год. Спустя какое-то время нам действительно дали комнату на улице Гастелло в Сокольниках в трехкомнатной квартире, где, помимо нас, уже проживали женщина с пятилетней дочкой и Эмма Моисеевна, женщина лет семидесяти, ветеран труда, совершеннейший фанат идей коммунизма и социализма. Она с самого детства болела ДЦП в очень тяжелой форме. Когда в стране пошли гонения на коммунистов и пришло неприятие всех ленинских деяний, это ужасным образом повлияло на Эмму Моисеевну, которая свято верила в ленинское учение. Осознание того, что вся жизнь прошла в каких-то иллюзиях, плюс муки с ДЦП, привели к шагу из окна пятого этажа. Это случилось уже после нашего переезда. Жили мы в этой комнате около пяти лет. Жили дружно. Потом, когда пошли результаты получше и появились какие-то деньги, мы купили двухкомнатную квартиру на улице Академика Королева в шикарном, так называемом Моисеевском доме. Моисеевским дом называли из-за обильного количества танцоров одноименного и известного на весь мир ансамбля народного танца под руководством великого Игоря Моисеева. У Моисеева была очень интересная мысль по поводу своих постановок. Он говорил: «Сначала я ставил просто и плохо. Потом сложно и плохо. Потом сложно и хорошо. И, наконец, просто и хорошо». Это, безусловно, очень верное изречение. Научиться ставить просто и хорошо – это большое искусство, должно пройти много времени, чтобы ты перестал бояться простоты в программах. Вначале своей тренерской карьеры я жутко перегружал программы сложными элементами. Мне казалось, что так мы ошарашим судей и зрителей нашим феноменальным мастерством. По прошествии лет я увидел, что это суета сует. Картинки нет – сплошная каша, хоть и сложная.

Вернемся к жилищному вопросу. Так вот, купили мы квартиру в супердоме у наших близких друзей Артура и Иры Матикян. Мы дружили много лет и продолжаем дружить. Квартира тогда стоила 10 000 долларов. Сейчас за эти деньги можно купить только окно или входную дверь. Это было классное время с точки зрения вложения в недвижимость. Отдельная квартира в Москве!

Приезжая к друзьям, я фонтанировал, Майя острила и хохотала, но как только мы пересекали порог нашего жилища, мы опять становились нелюдимыми и молчаливыми. Никто не делал шаг навстречу, была какая-то система выжидания.

В спорте тоже все шло по нарастающей. Жили и радовались жизни, но как-то обособленно. Сейчас я понимаю, что мы очень мало разговаривали друг с другом. Моим любимым занятием было читать или смотреть телевизор, Майя же в это время была на кухне и готовила какой-нибудь шедевр. Сейчас понятно, так мы отдыхали друг от друга после непростых тренировок. Нам нужно было это уединение, но личная жизнь не очень складывалась. Как-то все превращалось в рутину.

Приезжая к друзьям, я фонтанировал, Майя острила и хохотала, но как только мы пересекали порог нашего жилища, мы опять становились нелюдимыми и молчаливыми. Никто не делал шаг навстречу, была какая-то система выжидания.

В то время в нашей танцевальной группе, помимо Климовой и Пономаренко, появилась молодая и очень талантливая пара – Оксана Грищук и Евгений Платов. Еще одни друзья-соперники. И вот летим мы на NHK Trophy, бесподобный турнир в Стране восходящего солнца, где занимаем первое место, а Грищук и Платов, если мне не изменяет память, второе. Летим в Москву в прекрасном настроении. Места в самолете нам достались таким образом: Майя с краю, я посередине и Оксана у окна. Летели, трепались о чем-то, я уже не помню о чем. Позже Оксана достала какой-то листок бумаги и стала его читать, ее разбирал хохот. Я, конечно, спросил, в чем причина ее истерики. Она сказала, что листок этот – напутственное письмо ее бабушки, коренной одесситки. Надо сказать, что и сама Оксана родом из Одессы. Она протянула листок мне и сказала: «Прочти!» Я спросил, удобно ли это, на что получил согласие. Письмо действительно было очень смешным с интонациями Жванецкого и одесского привоза. Смеялись уже вместе. Оксана была очень искренней и симпатичной. В этом полете я впервые обратил внимание на другую девушку как на девушку, а не как на товарища по команде.

Нужно признать, что мои растяжка и гибкость были далеки от совершенства, точнее, очень далеки. На вопрос Дубовой: «Саша, где шаг? Где шпагат?» – я отвечал, что меня очень туго пеленали в детстве, лишая всякой возможности развиваться в направлении человека-змеи. Теперь, говорил я, когда тяну подъем, у меня закрываются глаза. Такая вот ситуация! Она смеялась, но очень советовала развивать пластичность. Я постоянно приходил в зал хореографии за 45 минут до первой тренировки и истязал себя всевозможными растяжками. Меня, кстати, любили все хореографы, с которыми я работал в балетном классе. Не за талант, а за фанатичную работу. Обычно с утра в зале я был один. Тут вдруг понимаю, что кто-то говорит: «Привет!» – и вижу Оксану. Я отвечаю: «Привет!» – и продолжаю свое дело. Так эти совместные занятия стали системными. Поскольку с растяжкой у Оксаны все было неплохо, могу предположить, что внезапная тяга к балету появилась не просто так. Все эти утренние разминки были очень целомудренными. Надо признать, что положение мужского шпагата (назовем его так) с ногой на балетном станке, выглядит, прямо скажем, спорно с точки зрения эстетики, а вот позиция девушки с ногой на палке и в полном шпагате на 180 градусов – это совсем другое дело. Тебя начинают посещать различные мысли, и они отнюдь не философские.

Постепенно стала накапливаться какая-то взаимная симпатия. Я понимал, что женат и пытался объяснить себе, что это мимолетное увлечение молодой девушкой. Все это несерьезно и как-то спонтанно. Обманывал я себя довольно долго, и тут настал момент, который все расставил по местам. Перед тем как переехать в шикарную квартиру в Моисеевском доме, мы с Майей жили около года в «однушке» на улице Академика Комарова. «Спартак» выделил нам эту квартиру за спортивные заслуги. Мы жили на последнем этаже пятиэтажки, это был ведомственный дом. Там жили многие спортсмены, и мы были одними из них.

И вот, как-то вернувшись с очередных соревнований, мы обнаружили, что нас обокрали. Залезли с крыши через окно и долго выносили вещи через подъезд. Удар был серьезный.

И вот, как-то вернувшись с очередных соревнований, мы обнаружили, что нас обокрали. Залезли с крыши через окно и долго выносили вещи через подъезд. Удар был серьезный.

Но мы готовились к американскому туру и надеялись восстановить наше пошатнувшееся финансовое благополучие. Погоревав о шикарной аппаратуре и многих ценных вещах, мы бросились возвращать наши материальные ценности. Три с лишним месяца мы пахали в Штатах и вернулись домой достойно обеспеченными людьми. Мы практически перестали вспоминать ту ужасную историю с грабежом. И тут случилась поездка в гости к Вове Котину. Была классная компания: Лена Валова и Олег Васильев, Лена Васюкова и Андрей Букин, были и мои друзья. Я был на своей машине, припарковал ее у Вовы во дворе. Утром мы позавтракали и, собравшись домой, я полез за ключами от квартиры, но их не было! Я обыскал все, но тщетно. Стал искать борсетку с документами. Нету! Я не помнил, брал ли я борсетку или она осталась дома. Ключи от машины и документы на машину были у меня. Предчувствуя что-то плохое, мы поехали домой. Я очень надеялся, что ключи и документы я оставил дома. Позвонил папе, чтобы он привез запасные ключи и открыл квартиру. Мы подъехали с папой в одно время и пошли открывать дверь нашей «счастливой» квартиры. В замочную скважину были видны пальто и куртки, висящие в коридоре, что меня немного успокоило. Но когда мы вошли в квартиру, случилась немая сцена… Все, что было нажито непосильным трудом, было украдено!!! Снова! Это был шок. Дважды за четыре месяца! Борсетку с паспортом и ключами от квартиры я, оказывается, оставил в машине! Редкий м****!

Майя впала в ступор, она плакала без остановки. На все мои умные высказывания, типа, не плачь, мы всё заработаем, не в деньгах счастье она отвечала мне посылом на «три буквы». И я ее понимал. Она тихо плакала на протяжении долгого времени. Я тоже переживал, но меньше. Как-то думал, что можно с этой проблемой справиться. Депрессии вообще не мое. И видя, что ничего не помогает, после очередной тренировки спросил у Оксаны, не затупились ли ее коньки? Оксана сказала, что тупее коньков у нее никогда в жизни еще не было. Я предложил поехать поточить коньки к классному точильщику Анатолию Петухову. Она с радостью согласилась. После этого мы стали встречаться.