Текст книги "Дети Равновесия. Караван"

– Ларнис, я…

Ника запнулась. А что сказать-то? Не уехать она тоже не может.

– Ника, ты планируешь взрослеть?

Она подняла на него взгляд, но образ юноши всё ещё расплывался перед глазами. Девушка поспешно вытерла слёзы и, помедлив, кивнула.

– Ты осознаешь, что у тебя никогда с Андреем ничего не было?

Ника даже смогла совладать с голосом, уточнив:

– Что ты имеешь в виду?

– Подростковые влюблённости – это хорошо. И любовь к кумиру или наставнику – это тоже хорошо. Такая любовь способна согреть и придать сил, толкнуть вперёд и вверх, чтобы достигнуть определённых высот. Но нужно понимать, что никто из тех, кого ты любишь, не обязан любить тебя в ответ, если он не обещал иного. Есть случаи, когда кто-то намеренно в себя влюбляет окружающих, чтобы их использовать. Ни я, ни Андрей этого никогда с тобой не делали. Ты это понимаешь?

Ника молчала, чувствуя, что плакать она уже не может, но слова Ларниса иглами вонзались под кожу.

– Я тебя очень ценю, как друга, как замечательную артистку, как волевую и сильную личность. Андрей видит в тебе свою ученицу, возможно, младшую сестру. И это ни у него, ни у меня не поменялось в отношении к тебе. Всё, что тебя сейчас обижает, живёт в тебе самой. И на осознание этого я готов дать тебе три месяца отпуска.

Ника коротко кивнула:

– Спасибо.

И встав, вышла из кабинета.

Только дома, в своей комнате, запершись и не поленившись создать заклинание, заглушающее звуки, она разревелась. А потом, успокоившись, постаралась взять себя в руки.

Это было четыре дня назад.

Наверное, Андрей уже перестал быть человеком, а она летела в свой незаслуженный отпуск, договорившись в институте, что всё потом отработает или сделает удалённо. Разумеется, никому пароли она не передала, потому что и группы, и чаты были её детищем, и она продолжит ими заниматься. Да и после разговора с Сиреной парадоксально стало легче туда заходить: словно он сумел отсечь часть возникшего отторжения.

Она взяла с собой и сценарий нового шоу: учить и репетировать.

Рядом читал книгу Никита и девушка впервые подумала, что и ему, собственно, тоже незачем с ней возиться. Но Флейм первым предложил ей встречаться. Значит, наверное, ему-то она и правда нужна?

Ника неожиданно для себя обняла парня за руку, положила голову на его плечо и закрыла глаза. Тугой комок обиды, стыда и злости постепенно уменьшался, и Ника понимала, что, наверное, и правда через пару месяцев она простит и Ларниса, и Андрея. А ещё через месяц – успеет соскучиться.

Но что делать, если у неё с Флеймом к этому моменту всё на самом деле станет серьёзно?

* * *

Иней уже минут пять смотрел в зеркало и не мог решить, что ему завтра говорить в школе?

Каникулы закончились ещё пару дней назад, но они с Игорем только вчера вернулись из небольшого путешествия по ближайшим городам, и подросток все эти дни мучился выбором: какую легенду преподнести?

Отец предложил несколько, осталось только остановиться на одной из них…

Из зеркала на Инея смотрел он же, только ярко-фиолетовые, как у Гадалки, глаза добавляли ореол странности. Альбинос всё ждал, что глаза вернут себе привычный голубой цвет, ведь после того, как он исцелил Каина, приняв на время силу наставника, прошло уже две недели, но… Нет. Похоже, что это его новая реальность, и с ней придётся смириться.

Самой силы или каких-то новых возможностей Иней не чувствовал, и не знал, радует его это или огорчает…

Хотя, пожалуй, ещё одно изменение точно было: он окончательно избавился от остатков прошлой робости и неуверенности в себе. Это даже отец заметил, похвалил, заставив Инея счастливо улыбнуться.

С другой стороны, он всего год назад приехал в Москву, чувствовал себя здесь чужаком, боялся лишний раз кого-то потревожить… А сейчас Иней знал, что это – его дом. Его семья.

Что он имеет право чего-то хотеть и желать. Не то, что бы у него было много этих самых желаний, но при их возникновении в глубине души больше не появлялся червячок, шепчущий «я этого не достоин».

Оказалось, что быть уверенным в себе – здорово!

Иней снова посмотрел на своё отражение, потом покачал головой. Ну, наверное, проще всего сказать, что это линзы. Но вдруг кто-то попросит их снять?

Под руку сунулся Бандит. Подросток погладил его, почесал за ухом, потом под шеей, пока разомлевший доберман не плюхнулся рядом, продолжая подставляться под ласку. Вот уж у кого проблем нет: выглядит так, как хочется хозяину, и никому не надо ничего объяснять.

Впрочем, быть чьим-то Зверем Инею не хотелось бы. Наверное.

Следом за этой мыслью пришло видение, и он подскочил, судорожно ища телефон. Нужно предупредить отца!

* * *

Снег окончательно улёгся на улицы неделю назад и отныне не собирался сдавать позиции до самой весны. Кое-где, правда, всё равно чернел асфальт, и на нём лежали крупицы реагента, призванного дать людям ощущение безопасной поверхности. Но выбеленных поверхностей было больше: газоны, края дорожек, крыши, лавочки… Они казались в вечерней темноте серыми, и только фонари роняли на землю жёлтый свет, добавляя контраст чёрно-белому миру. Всё, на что хватало взгляда, было захвачено зимой, и Игорь Князев, шедший к парковке, где оставил машину, рассматривал эту победу вскользь, заметив, что после недавней битвы у него напрочь исчезла ассоциация любой зимы с Древово. С тем пятидесятиградусным морозом, с первым знакомством с Офелией, с узнаванием, что есть некие невидимые Звери и приручением двоих из них… С тем самым ощущением, которое всё это время, оказывается, было рядом: что та история не закончена.

Теперь она нашла своё завершение на перепаханном поле, где Агата пыталась призвать чуждого бога в мир. Бога, который уничтожил бы всё, что было дорого Игорю. И его самого.

Они выстояли. Они сражались бок о бок: Зрячие, Дети Равновесия, Жуки и даже Чёрный. Сражались за своё будущее и одержали победу. И это поставило точку, словно в один момент закончив целую главу его, Игоря, жизни. Он даже представил себе всю эту историю в виде отчёта, а потом мысленно сдал отчёт в архив. Всё, что будет после – будет новым и другим.

Князев машинально почистил Прилипал и замер: впереди была Сущность почти четвёртой категории. Маньяк, прямо сейчас готовый стать Палачом…

Игорь побежал, на ходу подготавливая заклинания и собирая силу. Звать подмогу было некогда, справляться придётся быстро, иначе Сущность могла повысить категорию и…

Это был мужчина с узким лицом и тёмными глазами, одетый в стильное пальто, светлые джинсы и высокие модные сапоги. Для Зрячего его нечеловеческая суть была прекрасно видна: чёрно-зелёные, осклизлые на вид щупальца вырастали откуда-то из-за спины Маньяка и пытались дотянуться до женщины, без сознания лежащей рядом: Сущности второй категории. Именно капельки её силы и не хватало мужчине, чтобы переродиться.

Игорь ударил тварь: не руками, исключительно энергией, и чёрные нити вонзились в противника. Тот вздрогнул, зарычал, когда его атаковали, и ответил волной боли, спроецированными эмоциями, понимая, что страх со Зрячего ему не получить. Это был очень сильный, очень мощный враг. Хуже того, это была Сущность, умеющая сражаться. Где и как он этому научился, Князев даже предположить не мог, но сейчас было не до размышлений.

Маньяк повернулся к Игорю, и его сила сконцентрировалась на Зрячем. Игорь в ответ продолжал бить в противника чёрными нитями, заставляя их вгрызаться в щупальца, отрывать их, сминать, но… Игорь много видел за свою жизнь Сущностей третьей категории. Даже приходилось сражаться с четвёртыми, но этот экземпляр выделялся чем-то иным. Не только своей мощью.

Зрячий мысленно потянулся в стороны, уничтожая Прилипал, чувствуя, как возвращается энергия, и понял, что не может дожать. Не может окончательно уничтожить Маньяка, и тогда нащупал пистолет, достал и сделал несколько выстрелов мужчине в голову. Плевать на камеры, плевать на то, что потом придётся объясняться – выбора не было.

Противник опрокинулся назад, его голова дёрнулась, и он рухнул в сугроб, нелепо скатившись по насыпи. Игорь подошёл, чувствуя, как жизнь уходит и из того, что ранее было человеком, и из Сущности, поднял оружие, чтобы добить, но в этот момент все щупальца Маньяка сплелись в одно, ударив Зрячего в торс, пробивая и пальто, и свитер, и рёбра.

Игорь отступил назад, машинально схватившись за грудь, и так же машинально использовал остаток энергии, чтобы постараться остановить кровь. Боль была настолько сильной, что он рухнул на колени, из последних сил убирая пистолет в карман, пытаясь безуспешно нащупать телефон.

Он опустился на землю и, лёжа, дал себе приказ успокоиться. Попытался оценить повреждения, стараясь отстраниться от боли, застилающей разум. Зрячие сильнее и выносливее обычных людей, но… Он чувствовал, как при вдохе ходят поломанные рёбра, и где-то что-то противно хлюпает. Горячая влажная кровь напитывала одежду и стремительно остывала на морозе. Перед глазами потемнело, и последнее, о чём успел подумать Игорь, было: как и почему эта Сущность оказалась сильнее?

* * *

Иней несколько мгновений слушал гудки в трубке, но отец не отвечал. А потом подросток осознал: он видел не будущее, он увидел настоящее, это происходило прямо сейчас. Он заметался по комнате, судорожно пытаясь сообразить, кого позвать на помощь, и быстро нашёл в последних вызовах Ларниса. Набрал того, молясь судьбе (в богов он даже верил, только не молиться же Гадалке?), чтобы Сирена взял трубку.

Где-то там далеко умирал Игорь, и Иней ощутил, что такое настоящая паника, которая не даёт связно думать. С каждым новым гудком его нервозность становилась сильнее, пока, наконец, в трубке не послышался весёлый голос Ларниса:

– Да, Иней!

– Игорь в опасности! Его тяжело ранили, я видел. Он… – Иней запнулся, вызывая в видении мельком увиденный номер дома, и тут же назвал адрес. И всхлипнул: – Он умирает!..

Ларнис не стал тратить время на ответ и даже не стал класть трубку. Иней слышал, как юноша коротко на незнакомом языке что-то кому-то сказал, потом появились ещё голоса, потом странный шум, и через полминуты, показавшиеся альбиносу вечностью, Сирена сообщил в трубку:

– Нашли.

После этого отключился.

Иней сел на кровать, сжимая в руках свой телефон и мучительно ожидая хотя бы какого-то обрывка видения. Но ничего не было.

* * *

Андрей смеялся над очередной шуткой Чара и краем глаза заметил, что Ларнис покопался в складках своей одежды, извлёк телефон и, выслушав сообщение (в шуме Порохов даже не думал пробовать услышать), резко встал.

– Чар, улица Донская, в районе восемнадцатого дома, найди Игоря!

Тот исчез мгновенно, кажется, даже не успев дослушать, а Сирена посмотрел на Андрея и коротко кивнул:

– Пойдём.

И открыл портал.

Порохов на мгновение даже замер, потому что он впервые увидел магию. Увидел энергию – не свой, привычный поток силы Зрячего, а именно вот эту энергию стихий, которая сплелась в изящное быстрое заклинание и создала прокол в пространстве из точки «А» в точку «Б».

Андрей осознал: он теперь тоже так сможет.

Переход привёл их на улицу, где над одной из трёх фигур, лежащих на снегу, уже склонился Чар. Им повезло, прохожих пока не было, и Ларнис, сделав всех невидимыми, коротко сказал в трубку: «Нашли!» – и отключил связь. Чар огляделся:

– Пойду камеры проверю. А то Игорь тут с кем-то дрался.

– И этот кто-то попытался убить его…

– Сущность. Не меньше третьей. И Страшила с Упырём, – машинально определил Андрей, садясь рядом с Князевым на корточки. Тот был без сознания, но ещё жив, и Порохов быстро осмотрел друга, осознав, что видит все его повреждения. Не глазами, без заклинаний сканирования, без отточенной интуиции Зрячего. Огромная рана в грудной клетке, сломано четыре ребра, пневмоторакс. Хорошо, что попали в правую сторону, иначе Князев был бы уже мёртв. А так он ещё балансировал на грани жизни и смерти.

Андрей не был реаниматологом, но и его опыта хватало, чтобы мгновенно оценить тяжесть ранения. Порохов знал – в обычной больнице, даже у него под присмотром, с обычными методами лечения Игорь умрёт. Его даже не факт, что довезут… Как же вовремя он перестал быть человеком!

Пришло спокойное знание: он может исцелить Игоря. Андрей позволил чему-то иному, что родилось совсем недавно и до этого момента пряталось в глубине, прорезаться и захватить его тело и разум. Это не было самоустранением в полной мере: Порохов просто почувствовал то, что было в Грайгороде, когда он спасал Каина, и потом – на поле боя, где они боролись против Агаты.

Он отключился от окружающего мира, создавая заклинание за заклинанием, чувствуя, как энергия, полученная в Стихии, постепенно преображается в то, что ему надо. Ларнис ещё не успел рассказать, как ею пользоваться – так что Андрей учился прямо здесь и сейчас. И это было удивительно другое ощущение, отличное от того, как он использовал энергию Сущностей.

Он удерживал Игоря без сознания, восстанавливая повреждённые ткани, убирая осколки костей, ставя вместо них что-то подобное, что потом приживётся без проблем, бережно расправлял лёгкое и возвращал целостность порванным сосудам. Соглашаясь на предложение стать тёмным, не человеком, он даже не подозревал, насколько это сделает его… Совершенным.

Именно так в глазах обычных врачей выглядит чудо.

Он выдохнул, закончив, и понял, что в нем ещё даже остались силы. Резерв был не бесконечен, но невообразимо огромен. Или же эти заклинания использовали энергию иным, более экономным образом?

– Жить будет, – Андрей посмотрел на стоящего рядом Ларниса. В своих многослойных летящих одеждах оба выглядели совершенно дико и чуждо на этой московской промозглой улице.

– Хорошо, – Сирена тепло улыбнулся Андрею. – Ты уже понял?

– Это моя способность?

– Да.

– Что с ним? – рядом появился Чар. – Выглядит будто бы чуть-чуть лучше.

– Как минимум, он не умирает. Восстанавливаться, сращивать рёбра, затягивать рану ему ещё предстоит, но мы с Кисурдом долечим. Главное, что он жив. Очнётся – расскажет, что случилось.

– Камеры я почистил, – кивнул полосатый парень. – Этого куда?

– Отнеси Альену, – попросил Ларнис, – исследуем (исследовали? В итоге-то?)… Страшилу оставь, она умерла от приступа.

Андрей проследил взглядом за Чаром, который забрал тело Сущности, и аккуратно поднял раненого Игоря на руки. Он ждал, что это будет тяжело, но с удивлением понял, что ошибся. Теперь для него вес взрослого мужчины был незначителен.

Может, потом попробовать поднять машину?

Ларнис задумчиво посмотрел на Андрея:

– К нашим или к Инею?

– Я думаю, что мы долечим его дома.

Сирена кивнул, открывая переход в знакомый дом, и, едва они вышли в гостиной, к ним сбежал по лестнице Иней:

– Как он?!

Альбинос выглядел настолько бледным и растерянным, что Ларнис поймал его, обнимая. Улыбнулся:

– Мы его спасли. Жить будет и поправится.

Андрей положил Игоря на диван, начал аккуратно раздевать, освобождая от окровавленной одежды. Иней сел рядом на пол, осторожно касаясь пальцами руки отца. Посмотрел на Порохова:

– Почему он без сознания?

– Я сделал так, чтобы он не дёргался при лечении. Сейчас уберём одежду, я ещё раз обезболю и тогда разбужу его.

– Спасибо, – тихо и очень серьёзно сказал Иней, глядя Андрею в глаза. Потом склонил голову набок. – А ты стал совсем другим. Но ты – это ты. Интересно.

Порохов с трудом подавил в себе желание всё-таки найти зеркало. Сначала нужно было закончить с Игорем.

* * *

В этом парке всегда было по-летнему зелено и как-то удивительно уютно, даже сейчас, когда солнце скрылось за облаками, и накрапывал мелкий дождик. Узкие дорожки, аккуратные лужайки с идеально подстриженной травой, круглые шары кустов, ухоженные клумбы… Здесь было приятно гулять, и невысокий очень красивый молодой мужчина в белоснежной рубашке, прямых бежевых брюках и изящных светлых туфлях шёл по тропике, не обращая никакого внимания на дождь. У него были удивительного цвета волосы: насыщенно бордовые, словно тронутые алым на кончиках. И не менее удивительного цвета глаза: с переходом от алого цвета у зрачков до багряного на границе радужки и белка.

Дождь исчезал рядом с ним, не решаясь его коснуться.

Вивьель гулял по парку в одиночестве, выбирая наиболее пустые дорожки и места. Ему нравилось спокойствие этого места, его размеренность и всегда благодушное настроение. Слева, меж невысоких деревьев, виднелась площадка, на которой с два десятка пожилых женщин и мужчин занимались гимнастикой. У них это получалось легко и ненавязчиво, но Вивьель прекрасно знал, сколько умения и сосредоточенности требует вроде бы простая и неспешная смена позы в этой китайской науке.

Он когда-то тоже изучал искусство владения телом и преуспел в нём.

Он много что когда-то изучал и изучил.

Вивьель рассматривал низкое хмурое небо, шпили высоченных небоскрёбов, окружавших парк, потом перевёл взгляд на озерцо: сейчас пустое. Обычно в нём плавали небольшие лодочки, придававшие парку дополнительный колорит.

Хотелось…

Распахнуть крылья и взлететь далеко и высоко.

Схватить меч и вступить в бой.

Обнять кого-то и…

Вивьель хмыкнул сам себе: ему ничто не мешало реализовать любое из этих желаний, но, пожалуй, хотеть ему было сейчас интереснее, чем делать.

Когда всё сделано, исчезает предвкушение. А предвкушение – это лучшая часть любого ожидания.

– Здравствуйте.

Голос раздался справа, и Вивьель повернул голову, увидев неподалёку на лавочке мужчину пятидесяти четырёх лет, европейца, одетого в простую футболку и джинсы. У мужчины были тёмные с проседью волосы и уставший взгляд.

– Знаете, я забыл часы. Не подскажете, который час?

Вивьель даже не задумывался, на каком языке его спросили: он понимал и мог говорить абсолютно на любом. Но всякий раз, где-то в глубине души, это приводило его в восторг.

– Без двадцати двух минут шесть, – отозвался Вивьель.

– Откуда вы знаете? Вы даже никуда не глянули, – мужчина благодушно улыбнулся. Ему и правда было интересно, а ещё – скучно.

– Я всегда знаю, сколько сейчас времени, – в ответ улыбнулся Вивьель. Остановился, склонил голову набок, рассматривая неожиданного собеседника. – Вы задали мне вопрос… Могу теперь и я спросить?

– Да, конечно…

– Если бы вы могли пожелать что угодно, что бы вы пожелали?

Мужчина помолчал. Потёр подбородок с лёгкой щетиной, потом покачал головой:

– Какой странный вопрос.

– Какой есть, – продолжил улыбаться Вивьель, – Самое-самое нужное желание?

– Внучка.

Вивьель растерянно моргнул. Мужчина продолжил:

– Моя внучка давно не со мной. Её мать развелась с моим сыном и увезла её куда-то, оборвав все связи. А я по ней очень скучаю: славная девочка. На той неделе ей исполнилось восемь, и я даже не могу подарить ей подарок.

Вивьель прикрыл глаза, просматривая судьбу этого мужчины, разбираясь в её хитросплетениях, и запнулся о действительно искреннюю, чистую любовь к ребёнку. Потянулся чуть дальше, потом покопался в кармане и достал лист бумаги, вырванный из детского блокнота.

– У вас есть монетка?

– Монетка? – мужчина, удивлённый своей собственной откровенностью с совершенно незнакомым человеком, похлопал себя по карманам и потом достал металлический кругляшок. Посмотрел на него: – Пять дзяо, разве что…

– Отлично, давайте.

Вивьель подошёл к нему, протянув руку. Тот вложил монету в ладонь и нахмурился. Но говорить ничего не стал. Вивьель в ответ отдал ему листок и, подумав, добавил:

– За этот адрес вы должны будете помочь ей. Мать у неё в больнице, за дочкой соседка присматривает. Если сможете вылететь сегодня, успеете как раз…

– Успею к чему? – мужчина долго недоумённо рассматривал адрес, написанный на бумаге несмелым корявым детским почерком. Вивьель пожал плечами:

– Завтра девочкой заинтересуется местная полиция, мать умрёт – её не спасти, – а девочку вы совсем потеряете, потому что мать назвала чужое имя при заселении. Очень уж она не любит вашего сына. Вижу, вы мне не верите…

– Верю, – внезапно ответил мужчина севшим голосом. Встал, пряча бумагу в карман, коротко кивнул. – Верю…

И стремительно пошёл к выходу из парка.

Вивьель подбросил монетку, поймал и посмотрел на неё: между прочим, это тоже неплохое вложение. Теперь этого мужчины не будет завтра там, где он мог бы быть…

* * *

Ларнис отошёл в сторону, чтобы не мешать, уселся на диван напротив, разглядывая, как Андрей снова проверяет Игоря, аккуратно добавляет обезболивающее заклинание и приводит Зрячего в чувство. Князев очнулся с лёгким стоном, огляделся и удивлённо хмыкнул, увидев Андрея.

– Решил тоже сменить масть? И… Ты странно одет.

– А ты вообще не одет под одеялом, – фыркнул Порохов, – и едва жив. Что случилось?

– Спасибо, что помог, – кивнул Игорь. Попробовал сесть, но Андрей покачал головой, и Князев, на удивление, подчинился. Помолчал некоторое время, вспоминая произошедшее, потом притянул к себе Инея, обнимая, и только после этого коротко ответил:

– Уже почти мёртвый Маньяк атаковал меня. Сущность атаковала. Не силой – собой.

Повисла тишина. Андрей некоторое время вспоминал всё, что до этого успел узнать о Сущностях, потом уточнил:

– Собой? То есть, вот, физически?

– Во мне была дырка. Не от заклинания.

– Положим, дырка не была, а есть – тебе ещё нужно восстанавливаться, – Порохов сел на диван рядом с Сиреной, и Ларнис подумал, что теперь точно возникнут вопросы. Впрочем, Андрей, вроде, всё равно планировал Игорю всё рассказать…

– Но Сущности никогда раньше…

– Не говори этих слов! – воскликнул позабытый всеми Чар. – Я уже знаю, что именно так начинаются все проблемы.

– От того, что я этого не скажу, ничего не поменяется, – улыбнулся Андрей.

– Чьйорт! А я так надеялся спасти нас всех от очередной беды.

– Не получится, – рассмеялся Ларнис и тут же посерьёзнел: – Тело этого Маньяка мы отнесли к Альену…

– Не мы, а я…

– Сможем потом изучить…

– Доктор, меня все игнорируют!

– Следующий! – Сирена кинул взгляд на Чара. – Но Сущности не взаимодействуют с физическим телом человека. Это аксиома. Я не знаю, что должно было в них измениться, чтобы они начали атаковать чужое тело, а не разум.

– В чём-то Чар прав, – неожиданно рассмеялся Андрей, – у нас с фразы «Я такого не встречал» уже пару раз начинались приключения.

– Ура! Прекрасный Чар прав!

– Пора бы уже смириться, что Чар частенько прав, – хмыкнул Ларнис, – только делает вид, что дурнина.

Чар насупился.

Игорь, поглаживая Инея по волосам, задумчиво кивнул. Потом посмотрел на Детей Равновесия и уточнил:

– Будем расследовать, или не в этот раз?

– Это Караван, – неожиданно подал голос Иней.

– Что?

Андрей вздрогнул:

– Ты упоминал это слово на концерте Ларниса в ноябре, когда разговаривал с Грэйеном и Ирием.

– Да, – кивнул Иней, сел поудобнее, чтобы видеть всех. Игорь аккуратно перелёг на бок, поморщившись от ощущений. Иней медленно продолжил: – «Когда придёт ваш черёд покупать желание, подумайте о том, что вы оставите, а не о том, к чему придёте». Это было то, что я сказал Грэйену. Караван продаёт желания в обмен на то, что им нужно. Я знаю, что тот, кто ранил отца, получил силу от Каравана.

– И как нам выйти на них и попросить так не делать? – уточнил Князев.

Иней пожал плечами:

– Не знаю. Я не могу их видеть. Только некоторые их действия, словно круги на воде.

– Приплыли, – вздохнул Ларнис. – Ну, может, тогда попробовать всех Зрячих оповестить и наших, что если придут…

– Не все расскажут, – внезапно тихо сказал Андрей. – Если Караван, как ты говоришь, продаёт желания, то не все готовы будут признаться в сотрудничестве с ними. Особенно, если желания – сокровенные.

– Ты прав, – кивнул Игорь, потом некоторое время разглядывал Порохова с Сиреной, и уточнил: – Ничего не хотите мне рассказать?

Андрей посмотрел на Ларниса, тот только пожал плечами, позволяя тёмному самому решать, до какой степени он готов быть откровенным. Чар, сидящий в кресле, сделал неимоверно заинтересованное лицо и изобразил, что ест попкорн.

Иней склонил голову набок, чуть-чуть улыбаясь.

– Похоже, не в курсе тут только ты, – Сирена кивнул Игорю и обратился к Андрею, – Кстати, мы возвращаться на праздник будем или?..

– Придётся извиниться, мне уже не до праздника, – виновато улыбнулся Порохов. Ларнис кивнул. Сплёл птичку-заклинание и отправил. Потом немного сосредоточился и переодел их обоих в более привычную людям одежду. Андрей удивлённо моргнул:

– Я должен такому научиться! Очень удобно.

– Научишься, – пообещал Ларнис. Андрей перевёл взгляд на Князева:

– В общем, так получилось, что я… Больше не Зрячий. И не человек. Не хочу особо распространяться, но тебе всё равно рассказал бы завтра-послезавтра.

Игорь посмотрел на Ларниса, потом на Чара, потом на Андрея, и кивнул:

– Да, теперь вы похожи. Я так понимаю, другие силы, бессмертие и тому подобное – прилагаются?

Андрей развёл руками. Князев улыбнулся:

– Очень рад за тебя! А то я уж собирался сочувствовать кое-кому: только-только нашёл себе нормального друга, которому можно доверять, а друг взял и закончился.

Ларнис удивлённо замер, обнаружив, что в словах Игоря не было ни грамма иронии или сарказма. А ещё не было зависти или обиды: Зрячий и правда искренне был рад.

– Спасибо, – только и смог ответить Сирена, – не думал, что ты так за меня переживаешь.

– Даже если ты – уникальный, вечный и всё такое, ты всё равно теперь в моей команде. А за своими я слежу, – просто ответил Игорь, и Ларнис поймал себя на мысли, что сейчас привычное «свои» обрело какой-то новый и, пожалуй, любопытный смысл, который раньше никогда у светлого не ассоциировался ни с кем, кроме сородичей.

Зрячие из команды Игоря и Иней действительно стали «своими»… И это нужно было обдумать. Особенно чувство, что тебя опекает тот, кого ты всегда считал чуточку чужим.

– В общем, возвращаясь к нашему Маньяку, – сменил тему Князев, – и к тому, что, оказывается, у нас есть новая проблема, имя которой Караван. Предлагаю через несколько дней собраться и обсудить. Может, там и мне станет полегче.

– Станет, – пообещал Андрей. – Сегодня так переночуй – только не сильно бегай по дому, лишний раз не вставай…

– Ты ещё предложи уткой воспользоваться!..

– Надо было бы – я бы так и сказал, – парировал Андрей. – Завтра с утра я приеду и распишу тебе курс восстановления.

Игорь поднял руки ладонями вверх:

– Ладно, ладно, не спорю.

– Иней, – Андрей встал, посмотрел на альбиноса. Тот с готовностью откликнулся:

– Да?

– Твоя задача: следить, чтобы Игорь как можно меньше дёргался, есть и пить ему можно, но немного. Лучше, чтобы он ходил пореже, а ещё лучше – поспал подольше.

– Я завтра могу не ходить в школу…

– Не нужно, мы часам к восьми приедем, я думаю, – покачал головой Андрей. Подошёл к Игорю, протянул тому руку. – Пойдём, помогу дойти до постели…

– Ай, что ты творишь?! – Чар отодвинул Андрея, коснулся Игоря, и они вместе исчезли. Вернулся же один Чар, – Вот, он в своей спальне, в своей постели. А то вздумал, тащить его по лестнице аж на третий этаж!

Порохов выразительно посмотрел на Чара, но промолчал. Ларнис же, отрешившись от происходящего в комнате, размышлял: если Иней сказал, что Грэйен может уйти… Как же тогда постараться его остановить?

* * *

Знакомая квартира сделала недавний ритуал Равновесия чем-то далёким и призрачным. Андрей, оказавшись в коридоре, включил свет (поймав себя на том, что всё видит и без него), огляделся и понял, что в последний раз он тут был с утра, когда собирался с Ларнисом идти к Детям Равновесия.

День вместил в себя очень многое, стал насыщенным и по событиям, и по впечатлениям, но здесь, дома, Порохов оказался в привычном мире. А всё произошедшее там показалось чужим и нереальным.

Ларнис так же привычно прошёл на небольшую кухню, налил воды в чайник, включил его. Потом ушёл в ванную: мыть руки. Это оказалось неким якорем, сказавшим Андрею, что ничего на самом деле не поменялось.

Он так и стоял в коридоре, разувшись и рассматривая себя в зеркало.

Андрей привык к своему тёмно-каштановому цвету волос и к зелёно-карим глазам. Он привык и к своим чертам лица, и до этого момента даже не осознавал – насколько. И волосы, и глаза теперь были чёрные, без компромиссов. Лицо изменилось незначительно, но стало жёстче, появилось ощущение некой хищности, которую Порохов в себе раньше никогда не замечал. Ещё, кажется, он стал выше… Но, возможно, это ему сейчас казалось.

В какой-то момент пришла мысль, что всё это не более, чем сон. Он сейчас проснётся в своей постели, выключит будильник и… Снова станет человеком? Обычным Зрячим?

По позвоночнику неожиданно продрало морозцем: словно то, что пробудилось внутри него, пришло в ужас от этой простой мысли. Андрей стянул созданную Ларнисом футболку, посмотрел на неё внимательнее. По виду это была самая обычная ткань. Очень похожая на хлопковую, но он попробовал её изучить и почувствовал магическую структуру, удерживающую нити вместе. И создающую эти самые нити. Заметил небольшой энергетический росчерк, тронул его, и футболка рассыпалась мельчайшей золотистой пылью, исчезая.

Ларнис выглянул с кухни:

– Ну что, сломал? Дать инструкцию? – глаза Сирены смеялись, несмотря на строгий тон. Андрей пожал плечами, прошёл к столу, сел, притянув к себе чашку с горячим чаем, и посмотрел на невысокого юношу с длинными золотистыми волосами, в его медового цвета глаза. Улыбнулся:

– Ты даже не представляешь, сколько инструкций мне теперь нужно…

– Не представляю, – согласился Ларнис, садясь за стол и беря свою чашку. Подул на горячий напиток, – зато есть масса преимуществ. Во-первых, тебя очень сложно убить. Во-вторых, выносливость, сила, скорость – всё тоже повышается. В-третьих, память стала лучше, да и скорость мышления тоже соответствующая. В-четвёртых, спать ты теперь можешь ещё меньше, если захочешь.

– Надо будет проверить всё это… Особенно, про спать.

– В твоём случае – не спать, – хмыкнул Сирена. – В-пятых, больше нет вопросов, на которые я не мог бы тебе ответить.

Андрей помолчал. В чашке разворачивались листы зелёного чая, а он смотрел на них и постепенно совмещал себя старого и себя нового. Осознавал, что, по сути, ничего не поменялось: он не стал кем-то другим, остался врачом, хирургом, тем, кто может и хочет уничтожать Сущностей…

А ещё целителем, воином, тем, кто может вести за собой – как он недавно отправил в бой всю армию Зрячих. Воодушевил их и подтолкнул.

Только это было ещё до ритуала, а, значит, всё, что в нём есть, принадлежит только ему. И он – это он.

Андрей посмотрел на Сирену, который маленькими глотками пил свой чай, и вздохнул:

– Я порвусь.

– М?

– Я не собираюсь бросать больницу, я не собираюсь бросать команду Зрячих. Я ещё и жучиную библиотеку не успел изучить, но ведь есть ещё и ваша…