Текст книги "Дети Равновесия. Караван"

– Ты откуда нас знаешь?

– Я много что знаю, – спокойно сказал Иней, – поэтому сказал: не трогайте.

– Слыш, ты…

– Слышу, Бурун. Или позывной в игре: пять-ноль-шесть-два-семь. Или мне услышать, как тебе говорят идти спать на кухню и не мешать сестре с её качком развлекаться?

Он всё-таки многое почерпнул у Гадалки. Неосознанно, даже не понимая этого: интонации, поведение, внутреннюю уверенность в своих силах.

Это был момент, когда либо он победит, либо они ударят. Тонкая нить, которая могла порваться в любой момент. Иней это прекрасно чувствовал. Не позволял себе даже думать о том, чтобы дрогнуть, и не осознавал, что шестёрка подростков сейчас, словно ягнята на заклании, не могут оторвать взглядов от холодных властных фиолетовых глаз предсказателя.

– Пошли вон, – коротко приказал Иней он не своим голосом. Так когда-то Гадалка говорил с теми, кто пришёл убивать Инея. И потом распылил одного из бандитов.

Они все отступили. На один шаг назад, а потом, стараясь не глядеть друг на друга, развернулись и почти бегом кинулись в сторону метро.

Иней выждал ещё минуту, глядя им в след, а потом выдохнул с облегчением.

И понял, что где-то внутри него появилась сила, которой раньше не было. Сила, которая могла бы их запросто убить.

* * *

Андрей надел перчатки, согнул и разогнул пальцы левой руки и несколько мгновений осмысливал ощущения, пока медсестра готовила пациента к операции. Он чувствовал сами переломы, каждую повреждённую фалангу, однако это больше всего было похоже на отчёт организма: кости ещё не срослись, но всё под контролем.

Всё и правда было под контролем: вдумчивая и максимально информативная лекция от Дэлия позволила Андрею уверенно зафиксировать кости, убрать болевые ощущения (он несколько раз возвращал их и снова «отключал», чтобы убедиться, что это действительно работает), и он, под присмотром тёмного, проверил подвижность всех пальцев.

Сейчас, готовясь оперировать, Порохов не сомневался в своих руках. Но всё остальное по-прежнему было в новинку.

Во-первых, пришлось сразу же учиться создавать «флёр», как его называли Дети Равновесия, чтобы снова выглядеть привычно для окружающих. По совету Ларниса Андрей решил показывать изменения во внешности постепенно, чтобы ни у кого не возникло вопросов. Так что сегодня он выглядел ровно так же, каким ещё недавно запомнил себя в зеркале. Но тонкая магическая вуаль, создававшая эту старую внешность, ощущалась, словно реальная ткань. Возможно, намеренно: чтобы не забыть, что заклинание работает, пока его не уберёшь. Кстати, сам он теперь прекрасно видел сквозь чужой «флёр»: оказалось, что волосы и глаза Ларниса всегда наполнены Светом.

Во-вторых, Порохов и не осознавал, что во время работы машинально пользовался толикой силы Зрячего. Лёгкое сканирование, немного энергии на поддержание сердцебиения… Теперь всё было по-другому, и Андрей всерьёз опасался, что, случайно применяя новые способности, может исцелить человека прямо на операционном столе, на глазах у всех. Совсем исцелить.

Придётся сегодня мысленно вернуться на полтора года назад (подумать только, он тогда был самым обычным человеком) и оперировать по-старинке. Оставить, разве что, само знание состояния пациента: ему теперь не нужно было читать историю болезни или полагаться на рентгены и прочие методы изучения богатого внутреннего мира человека, чтобы видеть, что нужно исправить.

– Андрей, готово.

– Иду, – Порохов кивнул, покосился на включённую хирургическую лампу и поймал себя на мысли, что ему теперь слишком светло. Хирург тут же уменьшил восприятие света и следом осознал: его и эта способность восхищает. При мысли, сколько нового ему предстоит узнать о себе, проверить возможности и чему ещё научиться, захотелось широко улыбнуться. Что он и сделал под маской.

* * *

– Андрей, отдыхаешь?

В дверь кабинета коротко постучали, и после этого сразу вошёл Лямцев, главврач больницы. Андрей поднял взгляд от монитора, потом встал, протянул руку для приветствия:

– Читаю лекцию.

Павел Сергеевич прошёлся по кабинету, сел на стул, куда обычно садились посетители, и посмотрел на висящий на стене календарь, где Порохов ставил отметки о планируемых операциях.

– Кадры сказали, что ты в отпуск хочешь.

– Хочу, – согласился Порохов, – а что?

– Да вот хотел спросить, куда едешь?

– На море, но ещё не решил на какое. Зимой только Таиланд, разве что. Думаю, туда.

– Хорошо… – главврач повертел в руках карандаш, взятый со стола. – В общем, я не против. Заявление подписал… Но чего хотел сказать, помнишь, мы тогда ездили по поводу корпуса нового?

Андрей кивнул и мысленно поёжился: ещё бы не помнить. Именно там он поймал Лазаря, банально ударив тому по голове, когда «вампир» убивал Упыря-психолога.

– Вот… Переиграли мы это.

Порохов выгнул бровь. Тут же накатило облегчение: значит, заведующим его ставить не будут. Значит, можно больше времени уделить всем остальным занятиям и тренировкам. Но эмоции лучше не показывать, и поэтому хирург просто поинтересовался:

– Как?

– По границе нашего забора есть здание. Новое, лет пять назад построили. Там гостиница, её продают… Решили выкупить и переделать под наши нужды. Так что, не три года ждать, а за год обещают управиться. Заведующему не обязательно сразу быть нейрохирургом, а там и доучишься постепенно.

Порохов промолчал. Потом задумчиво покачал головой и серьёзно сказал:

– Плохая идея, Павел Сергеевич.

– Почему? – удивился Лямцев.

– Я в строительстве не спец, сразу говорю, но вы же сами понимаете, что правильные коммуникации, кислород тот же провести, всё остальное продумать – это в новом проекте проще сделать, чем пытаться перестроить гостиницу. Нет, если Александру Ивановичу хочется купить гостиницу – пусть покупает. И оставляет гостиницей, например, с льготным размещением для родственников больных… А переделывать – как её вообще строили? Надёжно ли?

Теперь помолчал главврач. Он несколько минут внимательно смотрел на Андрея, потом вдруг усмехнулся:

– Продул такое пари.

Андрей удивлённо хмыкнул:

– Вы о чём?

– Саша говорил, что ты умеешь зреть в корень. А я был уверен, что согласишься… На ящик коньяка поспорили.

– То есть, гостиницу не планируется переделать в лечебный корпус?

– Нет, но, как ты и предположил, гостиницу Саша всё равно хочет выкупить, передать больнице.

Ламцев встал, помолчал ещё некоторое время, продолжая смотреть на Андрея, и вздохнул:

– Я не молодею… Ещё года три точно продержусь, а дальше на пятки начнут наступать. Съезди в отпуск, отдохни, а как вернёшься, займёмся тобой и твоим будущим.

Он вышел, оставляя ошеломлённого Андрея одного. Порохов дотянулся до телефона и отправил сообщение Ларнису: «Кажется, Лямцев хочет сделать из меня своего преемника». Получил ответ: «Хочешь, изобразим твою безвременную кончину? >:–)»

Порохов повертел в руках телефон и не стал ничего отвечать. Было слишком сложно отказаться от такого заманчивого предложения.

Но где-то в глубине души он чувствовал: прошлое готово подтолкнуть его снова стать лидером. Это было слишком привычное состояние для Анериса.

Слишком.

Глава 2

Январь

Первым его заметил невысокий кряжистый мужичок, сидящий на самой окраине лагеря. Сам лагерь выстроили на поляне в непролазном лесу, чтобы ни один любопытный нос не пробрался и не удивился невиданным животным. Высокие цветастые палатки, навесы для коробок с товаром, раскиданные то тут, то там тюки с разными, очень полезными травами, вещами, зельями, артефактами и прочим, что могло понадобиться порядочному торговцу – всё это создавало ощущение ярмарочного веселья. Впрочем, Караван всегда был весел.

Мужичок встал, едва незваный гость появился около деревьев, и теперь наблюдал за высоким, одетым во всё белое, светловолосым мужчиной с толикой недоверия. Но посторонился, как только тот шагнул на утоптанную дорожку. Помедлил, коротко поклонился и, когда мужчина прошёл мимо, снова сел на землю, продолжив чинить свой сапог.

Гость осматривал лагерь, пока шёл к самой маленькой, к самой неприметной палатке, и его не волновали караванщики, глядящие вслед. Мужчина откинул полог грязно-бурого цвета и оказался в кромешной темноте. Через мгновение пространство осветилось фиолетовым маревом, исходящим от большого, в два человеческих роста, зеркала, обрамлённого причудливой рамой.

Зеркало ожило, являя вместо отражения Гадалки нечто настолько необъяснимое, что в человеческом языке не было слов, чтобы это описать. И разговор начался не на человеческом языке. Этому языку не было названия, и вряд ли кто-то мог бы понять их речь: даже Караванщикам не было дано понимать богов.

– Добрался всё-таки?

– Я умею находить лазейки… Впрочем, нет, не я. Караван умеет. А я и у себя посижу.

– Ты ради них откликался, Нъятт?

– Ну что ты, Лъер. Я бы и сам не отказался побывать в этом мире: он не тронут мною ранее, а звезда непростительно светла. Но раз уж меня не пустили, пусть порезвятся мои любимые создания. Не будешь им мешать?

– Буду.

– Дались тебе они! – голос стал обиженным. – Я же лучше всех них!

– Мы давно поделили Путь, друг мой, а я ставшее моим берегу.

Зеркало замолчало, но продолжило набухать в отражении дымными призраками и переплетением странных щупалец. Потом Нъятт глухо рассмеялся:

– Нет ничего забавнее бога, вынужденного играть по древним правилам.

– Взаимно, Нъятт, – тонко улыбнулся Гадалка. – Не забывай, правила действуют и на Караван.

Он положил ладонь на гладкую поверхность, и та пошла рябью от прикосновения. По ту сторону отражения возникла почти такая же ладонь.

– Это будет интересная игра.

Через мгновение в палатке снова воцарилась темнота, а мужичок, чинящий свой сапог, облегчённо вздохнул: в лагере не осталось чужаков.

* * *

Игорь посмотрел на оставшуюся в последнем флаконе жидкость, пахнущую персиками, и выпил её. Он чувствовал себя прекрасно, особенно для того, кто четыре дня назад был тяжело ранен. Повезло, что у него такой сын, умеющий видеть через расстояние, и такие друзья: без нашедшего его Чара и спасшего Андрея Игорь был бы уже мёртв.

Ещё раз повезло, когда его стал лечить Кисурд. Уже на второй день Игорь смог вставать без той боли, что заставляла мир темнеть в глазах. Ну, и заодно снова поговорил с Кисурдом, угостил пирожными, и через некоторое время нашёл с ним общий язык. Парадоксально, конечно, но врач что-то для себя решил насчёт Игоря и стал удивительно доброжелательным. Хотя командирские замашки никуда не делись, и Князеву приходилось покорно пить лекарства и беречь себя.

Впрочем…

Поболеть, когда о тебе заботятся – это приятно.

Игорь отставил флакон обратно на стол, вспомнил где-то услышанную фразу: «Даже самая независимая личность любит, чтобы ей в ванной потёрли спинку» и усмехнулся.

И удивился сам себе: то ли старость всё-таки настигла, то ли он случайно на шестом десятке жизни нашёл самую настоящую семью. Пусть даже и состояла она из Инея и нескольких друзей, но рядом с ними Князеву становилось спокойнее.

Игорь спустился на первый этаж, привычно подозвал добермана, почесал за ухом и задумался. Офелия, используя информацию из памяти Агаты, описала весь ритуал Призыва. Нельзя было Призвать больше одного Зверя, но теперь ритуал стал доступен большему числу Зрячих: значит, можно было планировать любые битвы с учётом этого. Стало интересно: смогут ли Дети Равновесия тоже выполнить Призыв? И если да, то какие у них будут Звери?

Мужчина открыл холодильник, выбрал вчерашние котлеты, положил на тарелку и сел за стол. Греть не стал: ему нравился вкус холодного рубленного мяса. И за едой Игорь постепенно влился в рабочий настрой, читая в смартфоне чаты Зрячих. Пока он лечился, Иней тщательно следил, чтобы Игорь больше отдыхал, поэтому Князеву пришлось отказаться от части новостей, кроме самых экстренных. Теперь мужчина навёрстывал упущенное. Заодно предложил завтра, наконец-то, обсудить новую проблему, и понять, является ли это действительно проблемой.

Пока выходило следующее: одна Сущность получила странные способности. Вторая – жертв для поднятия категории. Возможно, не только это, но так как Каин с Леоной его упустили, то проверить остальные предположения не получится.

Ничего, вроде бы, слишком опасного.

Игорь убрал тарелку в посудомойку и задумчиво посмотрел на заснеженный двор, в котором сейчас носился Бандит.

В мире сложно найти того, кто ничего не хочет и не готов загадать хотя бы одно желание.

Что будет, если кто-то загадает смерть?

Игорь был прагматиком и скептиком, но он ни мгновения не сомневался, что рано или поздно, наступит хаос, если Караван не остановить.

* * *

Вторая встреча с Дэлием заставила Андрея несколько нервно ходить по тому же помещению, в котором они встретились в первый раз. Порохов чувствовал себя очень двояко: с одной стороны, он ждал этой встречи, чтобы продолжить исследовать свои новые возможности, потому что тёмный запретил это делать самостоятельно, с другой…

Сначала из портала выпрыгнула крупная пантера, а затем вышел и Дэлий. Андрей выгнул бровь:

– Уже пробовал Призыв?

– Нет, она живая. На досуге я занимаюсь разведением и дрессировкой больших кошек. Порезаться пытался?

– Не получилось, – хмыкнул Порохов.

– Я же сразу говорил: не делай ничего… – Дэлий остановился около Андрея, рассматривая того, а пантера с размаху ткнулась головой в бедро врача, потом встала лапами на грудь, принявшись внимательно обнюхивать нового знакомого. Порохов аккуратно погладил её за ухом, отчего кошка басовито замурлыкала.

– Что сегодня по плану?

– Порежу тебя.

– Почему я не смог?

– Наша кожа устойчива к большинству повреждений. Порезаться и пораниться можно, но воздействие для этого должно быть очень сильным. Светлые – не такие стойкие. Но у них более высокая регенерация.

Пантера сняла лапы с Андрея и отошла в сторону, где, усевшись, принялась неспешно вылизываться. А Порохов задумчиво посмотрел на свою ладонь.

– А наша регенерация?

Дэлий достал из кармана короткий нож из необычного, переливающегося перламутром, металла. Протянул Андрею, и Порохов взял его, рассматривая. Узкое, чуть изогнутое лезвие, переходящее в изящный продуманный упор, и рукоять, идеально лёгшая в ладонь.

– Вот этим ты сможешь порезаться. Когда был Зрячим, что успел наисследовать?

– Много что, я же врач, – пожал плечами Андрей. – Не очень длинный глубокий порез на пальце зажил минут за семь, максимум – десять. Серьёзные ранения заживают гораздо дольше, конечно.

– Это актуально для всех: больше поле «работы» для регенерации, дольше она длится… Сделай такой же примерно надрез.

Порохов, заставив себя не чувствовать боль, скользнул по коже лезвием, и она привычно разошлась под остриём, обнажая очень тёмную на вид, словно наполненную изнутри странными всполохами, плоть. Кровь выделилась несколькими тёмно-синими каплями и почти сразу же прекратила течь. Андрей увидел, что края раны сходятся, и стал считать секунды вслух.

На семьдесят шестой от пореза не осталось и следа.

Андрей несколько минут молчал, обдумывая увиденное, потом поднял взгляд на Дэлия:

– Вас такими сделала природа или ритуал Равновесия?

Тёмный хмыкнул:

– Мы не зря называемся детьми Тьмы – нас такими сделала Стихия. Люди не относятся к стихийным расам, их во вселенной очень малое количество. Поэтому люди, в каком-то смысле, создали себя сами…

– Получается, эволюционная теория…

– Не совсем, – Дэлий пожал плечами. – Люди, в том виде, в каком ты их привык видеть, пришли на Землю через разрыв пространства, примерно двадцать пять тысяч лет назад. Привели с собой «низших», кого сейчас ошибочно считают предками человека… В общем, как мы ни пытались пробудить Стихию людей – это бесполезно. Судя по всему, человечество – одна из рас без Стихии, но обладающая огромными возможностями к адаптации. Кстати, когда-то один из их собственных экспериментов едва не уничтожил большую часть населения планеты. Заодно впустил Сущностей на Землю. А ещё через пятьдесят лет начали появляться редкие Зрячие – та самая адаптация людей.

– Ты это лично видел?

– Нет. Все перерождённые появились в пределах шести тысяч лет, а Сущностей впустили сильно раньше.

– Расскажешь?

– Кратко – расскажу. Если захочешь подробностей – есть библиотека. Которая наша, и в которой теперь обитает Антариен.

– Как он, кстати?

Порохов спросил и понял, что за прошедшие дни так ни разу и не встретился со «своим» светлым. Стало немного стыдно, хоть Ларнис сразу говорил, что с парой не обязательно общаться. Вот схлынет немного куча дел, придёт время долгожданного отпуска, и можно будет целиком погрузиться в изучение новой сферы жизни и ещё одной семьи.

– Нейтмар следит, чтобы Антариен хотя бы ел и спал. Потому что тот ушёл в свою вотчину с головой и вообще не выходит оттуда. Возвращаясь к истории ритуала… Ты уже в курсе, что первыми попавшими в эту реальность были десять детей Стихии. Шестеро тёмных и четверо светлых. В их ситуации им не оставалось ничего другого, как пытаться своей памятью и знаниями сохранить всё, что у них осталось из прошлой жизни и погибшего мира. Не сразу, но они смогли прийти к мысли, что не имеют права повторить ту войну. Тогда Грэйен и Ирий придумали Ритуал, который связал между собой Тьму и Свет. Один «лишний» тёмный стал светлым, и таким образом получилось пять пар. И очень долгое время их было всего десятеро. Но Стихии предсказали, что у них будет шанс спустя много тысяч лет находить духи тёмных или светлых в иной расе. Сейчас мы подозреваем, что тот же прорыв, который впустил Сущностей, и запустил этот механизм. Когда Нейтмар среди людей обнаружил того, в ком совершенно точно был светлый дух, началась работа по созданию ритуала изменения.

– Он до сих с вами?

– Он умер прежде, чем был создан ритуал. И это – одна из самых больших потерь, потому что… Впрочем, сейчас, как я слышал, есть подозрения, что его дух снова с нами, и в этот раз ему уже никто позволит уйти. Как только найдут ему пару, проведут Ритуал.

Андрей потёр пальцами переносицу. Почему-то информация, что кто-то просто умер, не дождавшись изобретения Ритуала, не сумев стать одним из светлых, оставила на языке горечь. Как быстро он стал воспринимать общую боль своей… Над этим тоже следовало подумать.

– Вы больше никого не потеряли? – спросил Порохов.

– Нет, никого. В любом случае, даже с ритуалом и тем, что теперь духи возвращаются, невероятно сложно найти кого-то «своего». Обычно и память не возвращается, а значит, только первые десять могут кого-то узнать. В основном, они кого-то и приводят.

– Обычно память не возвращается… Но исключения есть?

– Пока только один светлый вспомнил себя полностью. Остальным достаются максимум какие-то обрывки, общие ощущения. Некоторые могут во снах увидеть что-то, связанное с прошлой жизнью, иногда важные факты или дорогих близких.

Андрей посмотрел на свои ладони, буквально впитывая новое осознание, насколько хрупким был этот народ, к которому он теперь относится. Невероятная сила, регенерация и долгая жизнь едва справлялись с проблемой… Размножения?

– А я же видел женщин, они…

– Нет, никто из нас не может иметь детей. Это главная беда, и мы до сих пор пытаемся с ней справиться. Так что и я, и все остальные, кто будет тебя учить, ставим себе целью сделать так, чтобы ты сумел выжить практически в любой ситуации.

Андрей хмыкнул:

– Это вполне совпадает с моими планами. Да, а этого… Который подозревается в светлости, – я его знаю?

Дэлий пожал плечами, но по взгляду Порохов прочитал ответ: да, знает. Стало как-то не по себе, но тут началась лекция, и любые сомнения ушли.

* * *

– Мне кажется, лучше просто не найти.

Молодая девушка ещё раз посмотрела на свою руку: безымянный палец был украшен парными кольцами, которые напоминали переплетённые ленты из белого и красного золота с тонким, неуловимым узором, сверкающим гранями при каждом повороте руки. Кольца выглядели удивительно стильными и очень, очень дорогими, несмотря на отсутствие камней.

Продавец, предложивший ей эту пару, и сам был удивителен: незнакомого покроя брюки, тёмно-серая сорочка, словно металлическая – но не с безвкусными искрами нитей, а сама ткань напоминала расплавленную сталь. Короткие бордовые волосы, необычные, красно-бордовые глаза, тонкие черты лица. Он не был похож на уличного торговца, и поэтому казался чуждым рядом со столом, на котором вперемешку лежала куча всего: от безделушек и брелоков с достопримечательностями Сиднея, до загадочных коробок с надписями на незнакомом языке и изображением фантастических технических устройств. Бархатную шкатулку с парными кольцами торговец достал из-за прилавка, когда заинтригованная Миа остановилась. На Кинг-стрит такой торговец, буквально спорящий с модными брендовыми магазинами вокруг, смотрелся удивительно.

Она даже мысленно пыталась прикинуть, через сколько появится полиция, чтобы навести порядок, но парень открыл шкатулку, и Миа замерла: такой красоты она давно не видела. И когда ловкие ухоженные пальцы продавца надели кольца – одно за другим – на её палец, как заворожённая стала смотреть на переливы узора.

– Сколько?

– Два доллара.

– Вы, должно быть, шутите! – Миа нахмурилась. – Или это бижутерия?

– Золото, – развёл руками торговец и улыбнулся, – да вы и сами видите. С вас за них два доллара и услуга.

– Какая? – девушка внимательно на него посмотрела, и он, продолжая улыбаться, протянул ей несколько одинаковых визиток:

– Раздайте тем, кому хотите сделать приятное. Они тоже смогут у меня что-нибудь купить. Считайте это рекламной акцией.

Миа помолчала, посмотрела на кольца и потянулась к сумочке с кошельком.

– Карты принимаете?

* * *

Намедни снова выпал снег, и, проезжая мимо белых сугробов на обочине, Андрей размышлял, что всего час назад он был на другом конце света, на высоте нескольких тысяч метров, в городе Эст-Айнирен, и там учился базовым магическим заклинаниям. Это были невероятный опыт и невероятное искушение: остро хотелось бросить всё, и углубиться в новые знания с головой. Дэлий оказался терпеливым преподавателем, ответил на все вопросы и раздразнил любопытство обещанием на следующую встречу пригласить наставника магов, чтобы тот научил Андрея лучше работать с энергией.

Когда будет следующая встреча, он не сказал, отмахнувшись, что сообщит позднее.

Порохов остановился во дворе, отметив, что машина Каина и Леоны уже стоит у дома Игоря, и, выключив двигатель, посмотрел на горящие в темноте окна трёхэтажного стильного особняка.

Он никак не мог понять, что с ним происходит. Всё было как нужно, всё шло хорошо, он изменился, но остался собой… Только почему-то при мысли о Ларнисе и других светлых в груди стал появляться комок ярости и неприятия. Словно хотелось отстраниться подальше, не видеть, не чувствовать, не знать.

Это было ужасное чувство, и оно постепенно ширилось, заставляя Порохова ощущать себя… Предателем? Андрей сжал руль пальцами и тут же одёрнул руки, когда пластик хрустнул. Нужно было учиться соразмерять свою новую силу.

Порохов ткнулся головой в ладони и вздохнул, закрыв глаза. Хорошо, всё как обычно: он понял, что проблема существует. Он понял, что это за проблема. Значит, оставалось начать её решать.

Говорить ли он ней Сирене?

Расстраивать друга ему не хотелось, и представление, насколько Ларнису будет больно такое слышать, на мгновение вытеснило неприятие Света из груди. Андрей нахмурился: возможно, через этот путь проходят все новорождённые Дети Равновесия. Стоило поговорить…

С Дэлием? Он же его учит.

Или с Альеном – и именно потому с ним, что он – светлый.

Или с Антариеном – потому что он тоже должен такое чувствовать?

Или нет?

Окончательно запутавшись, Порохов вышел из машины и под лениво падающими снежинками прошёл к дому.

Тут же ворохом ощущений снесло сомнения, и Андрей с удовольствием поздоровался со всеми, погладил и Бандита, и Нежу, что приластился к ногам, а потом машинально уже просканировал Игоря, с удовольствием отметив, что тот практически здоров.

Через несколько минут в гостиной возникли Чар с Ларнисом, и Игорь позвал всех туда. Дождался, когда Зрячие и Дети Равновесия рассядутся, и обвёл взглядом команду:

– Итак, начну сразу с самого неприятного: некая организация под названием «Караван» занимается тем, что продаёт исполнение желаний. Вроде, звучит не так страшно, но они уже продали, как минимум, двоим Сущностям «левел-ап» по категориям. Одного я успел убить, но он атаковал меня. Физически, но своей силой. И это тоже что-то новое. Отсюда вывод: эта организация обладает неизвестными нам способностями и преследует неизвестные цели. Определённо могу сказать только то, что вряд ли эти цели нам понравятся.

Повисло недолгое молчание. Офелия задумчиво смотрела на огонь в камине, сидящий рядом Палыч – на жену. Каин и Леона, нахмурившись, переглянулись. Андрей, уже слышавший о Караване, снова вернулся к своим мыслям о том, что ему неприятно быть рядом со светлым, но теперь он тщательно пытался разобраться, что именно доставляет дискомфорт? В голову приходил один ответ: «То, что ОН рядом», но этот ответ Порохова не устраивал.

Сам Ларнис, казалось, то ли не замечал эмоций друга, то ли деликатно не обращал на них внимания. Почему-то это вызвало ещё одну волну неприязни – совершенно иррациональной, – и Порохов ей очень удивился. С этим срочно нужно было что-то делать.

Чар, пристроившийся на подлокотнике дивана, разумеется, такого негатива не вызывал. Он же первый и уточнил:

– Значит, мы пытаемся сделать что?

Игорь вздохнул, посмотрел на Инея, который сидел в кресле и осторожно ел пирожное, а тот только пожал плечами. Князев хмыкнул:

– Вот я и позвал вас всех: посоветоваться. С одной стороны, мы не единственные Зрячие и, вероятно, не единственные, кому до этого может быть дело. С другой стороны, остальные пока ни о чём не знают. Говорить ли им… Тоже большой вопрос. Те же Сестрички на форуме бывают, да и некоторые Зрячие, которым я бы не то, что знание об исполнителях желаний не доверил, но и вообще ничего.

– Ты прав, – кивнула Леона, – только тем, кому мы доверяем, стоит сообщить. У многих из нас есть проверенные контакты и те, кто не побежит сам что-то покупать.

– Кстати, а что у них вообще можно купить? – уточнил Палыч.

Раньше, чем Игорь успел что-то сказать, ответил Иней:

– Всё, что угодно.

– Даже возможность стать богом? – хихикнул Чар. – А что? Я бы взял и стал бы богом… Ммм… Офигенных шуток, во! И даровал бы благословения тем, кто знает толк в юморе. А ещё…

– Нет, наверное, таким богом – нельзя, – подумав, ответил предсказатель.

– А каким можно? – в повисшей тишине спросил Андрей.

Иней только покачал головой, прикрывая глаза. Потом развёл руками:

– Ну, каким-то можно стать, но, к счастью, это они не продадут. Может быть.

Ларнис чуть улыбнулся:

– Хотя бы так. Однако, даже я не поручусь, что никто из моих сородичей не захочет купить одно-два желания. Если возможности Каравана настолько широки, то… Многие из нас уже теряли то, что ему дорого.

– То есть, союзников у нас не будет, – подытожил Игорь.

– Думаю, будут. Здравомыслящих людей тоже много, – возразил Каин, – на самом деле всё сложно. Вряд ли кто-то отдаёт себе отчёт в том, что на самом деле планирует устроить Караван.

– А ты знаешь, что он планирует устроить?

Каин посмотрел на Игоря и ухмыльнулся:

– Этого, кажется, никто и не скрывает: им нужен хаос. Масса таких возможностей – это огромный повод перекроить мир по-новому. Войны, революции, внезапно разбогатевшие люди, внезапные смерти. Загадать могут что угодно.

– Мы должны знать, на чём их возможности заканчиваются, – сказал Андрей.

– Значит, мы должны выйти на Караван и что-то попробовать купить, – резюмировал Игорь. – Это, скорее всего, будет не быстро, но мы теперь знаем, с чего начинать.

– Согласна, – кивнула Офелия. – Тогда, мы пока наблюдаем и предупреждаем доверенных Зрячих?

Игорь помолчал, раздумывая. За него кивнул Андрей, так и не решивший, сказать ли всем остальным сейчас о своём преображении:

– Думаю да, предупредить надо. Может, и они что-то узнают.

Он встал:

– Я… Мне надо уехать.

И стремительно вышел из дома, прихватив куртку по пути, но не надевая её: до машины не замёрзнет.

Авто уже успел остыть, но Андрей даже не обратил на это внимание. Ярость, которую он тщательно душил всё время, грозила выплеснуться в любой момент. Это было дикое, странное, удивительное чувство, потому что никогда раньше Порохов настолько сильно не ненавидел.

Не конкретно кого-то, а просто сам факт существования рядом Света.

Машина непривычно громко взревела, когда Андрей завёл двигатель и стремительно выехал со двора Игоря. Развернулся, аккуратно проехал до шлагбаума на КПП, и оттуда вдавил педаль газа в пол, разгоняясь до сумасшедшей скорости.

Он не думал, куда едет – ему нужно было сбросить напряжение, перестать ощущать этот ужасный комок в груди: словно клубок шипящих огненных змей, парадоксально обжигающих холодом. Мимо проносились другие машины, ночная Москва завораживала сиянием огней на высотках. Яркие торговые центры, мост, отражающийся в воде, очень светлые от снега улицы и чёрная, расчищенная дорога.

Фонари проносились мимо с такой скоростью, о которой Андрей раньше даже не думал. Ему нужно было разобраться с этим чувством.

С этой яростью.

С частью прошлого в себе, которая грозила уничтожить всё то, что ему дорого.

Ночь разбавила злость, превратила скорость в ощущение крыльев, и Порохов увидел перед собой спину дракона – его дракона – и параллельно с этим нашёл съезд с шоссе, остановил машину и, не обращая внимания на протестующий хруст руля, невидящим взором уставился вперёд.

Он летел на драконе. Вокруг была ночь, светила полная луна, выхватывая серебристым светом волны безбрежного океана. Далеко вверху горели звёзды.

Адрей знал, что машина ему не поможет.

Он сам не понял, как это сделал: проснулась та самая память, которой быть не должно, то самое «я», которое он тщетно пытался понять или прогнать, и провалился в портал, выпадая на главной площади города Равновесия.

Он не знал, где здесь драконерия, он только слышал от Ларниса, что она есть.

Раскинуть сеть сканирования оказалось очень легко: это было привычное действие. Привычное для Анериса, но Андрей сейчас не знал, кто он на самом деле. Ещё один переход – только по ощущениям, а не в знакомое место – и он замер посреди коридора, в котором за высокими широкими дверями находились крылатые твари.

Он бегло осмотрел надписи на стенах, выбрал ту дверь, где – он был уверен – найдётся подходящий зверь, и открыл её.

Огромная, шипастая, тёмно-зелёная морда тут же оказалась перед его лицом. Он положил ладонь на нос дракона, позволил почувствовать свой запах и поманил за собой. Дракон пошёл, шумно выдыхая и обдавая Анериса горячим воздухом из ноздрей.