Текст книги "Заговор самоубийц"

Однако в 2017 году «Святой Лука» вновь оказался в двух шагах от похищения. Из Одесского музея восточного и западного искусства украли «Поцелуй Иуды» кисти Караваджо. Картина Халса висела рядом…

2019

Красная площадь как «Шереметьево-3»
Полет в смутное время

В 1987 году Советский Союз переживал странные и страшные времена. Громадное государство и его граждане усомнились в своей истории, в своих возможностях, в своем будущем. Государство, словно в бреду, с помутненным сознанием неудержимо двигалось к распаду и самоуничтожению. В стране все громче звучала огульная критика всего своего – прошлого и настоящего, экономики и армии, науки и культуры. Каждый день приносил новые и новые разоблачения, которые создавали в стране атмосферу растерянности и непонимания происходящего.

Со слезами на глазах

И вот в это расшатавшееся время, 28 мая 1987 года в самом центре Москвы – над Красной площадью – заходит на посадку и садится на Васильевском спуске, на глазах у тысяч советских граждан, небольшой спортивный самолет. В его кабине находится восемнадцатилетний пилот-любитель из Гамбурга Матиас Руст. И первое, что он сказал, отвечая на вопрос, зачем вы прилетели: «I want to show my power» («Я хотел показать мое могущество»). Могущество, власть, силу – выбирайте сами. Для многих в СССР это было самое настоящее потрясение. А как же наша непобедимая армия и непреодолимая ПВО? А где же наши летчики-асы? Как такое вообще могло случиться – немецкий летчик в сердце столицы на Красной площади?! У кого-то произошедшее, особенно у военных, вызвало чуть ли не слезы: «Как можно было так опозориться? Да мы же кровью миллионов солдат заплатили, чтобы враг не прошел до Красной площади. А теперь какой-то немецкий сопляк долетел, добрался…» Для них это была настоящая трагедия. Но было уже немало и тех, для кого прилет Руста оказался замечательным поводом для нападок на армию и государство. Запустили в обиход ядовитое «Красная площадь – это теперь „Шереметьево-3“». Ходили издевательские анекдоты, поэты писали разоблачительные стишки, клеймили позором армию, генералов, летчиков, ракетчиков… Сегодня всем очевидно, что история с Рустом стала только началом тех больших потрясений и катастроф, которые ждали нашу страну.

Наглый полет стал катализатором, ускорившим процессы, бродившие в глубине советского общества. А тогда должностей лишились министр обороны и главком ПВО. Были сняты главнокомандующие всех видов и родов вооруженных сил. В общей сложности армия лишилась около трехсот генералов и офицеров. Эту кадровую перекройку вооруженных сил, пожалуй, не зря сравнивали со сталинскими чистками. Полет сыграл на руку очень многим политикам – и на Западе, и в Советском Союзе. Поэтому и сегодня остаются вопросы: а мог ли совсем молодой человек совершить такое в одиночку? Не помогали ли ему? Не готовили ли специально к этому полету, не вели ли по всему маршруту?

Воздух – земля

В мае 1987 года Матиас Руст арендовал в своем аэроклубе в Гамбурге «Сессну-172 Скайхок». Он готовился к длительному полету. Руст установил в самолете дополнительные топливные баки. Для этого пришлось удалить из кабины все, кроме сиденья пилота. Он утверждал потом, что сделал все сам, потому что скрывал свой подлинный маршрут. Дома Матиас сказал, что летит в Стокгольм и обратно. На борт самолета он наклеил изображение эллипса на трех ножках. Так на антивоенных плакатах часто изображали ядерную бомбу. 28 мая 1987 года в аэропорту Малми, близ Хельсинки, в 13:10 «сессна» идет на взлет. В полетных документах конечной точкой маршрута значится Стокгольм. Через 20 минут после начала полета Руст выключил бортовую радиостанцию. Перед этим он доложил, что все нормально, поблагодарил диспетчера и полетел на юго-запад, в сторону Стокгольма. Но затем он снижается до высоты 100 метров и летит над водами Финского залива в сторону Советского Союза. Когда самолет резко ушел вниз, он исчез с экрана радара аэропорта Малми. Диспетчер пытался связаться с пилотом, но ему это не удалось, и он объявил самолет терпящим бедствие. В предполагаемый район падения были направлены спасатели. Поиски продолжались несколько часов. Позже Матиасу предъявят счет на 100 тысяч долларов за «оказанные услуги».

В 14:10 Матиас Руст подлетел к территориальным водам Советского Союза. Курс самолета практически совпадал с направлением оживленной воздушной трассы Хельсинки – Москва, где в верхних эшелонах находилось несколько самолетов. Западная граница СССР – особый район. Все были уверены, что там и комар не пролетит. Ответственность за охрану государственной границы возлагалась на два ведомства – погранвойска КГБ СССР и войска противовоздушной обороны страны. Что же, они все ослепли, когда прилетел Руст? Нет, не ослепли. Пограничники видели самолет Матиаса. Но почему не доложили на ближайший радиолокационный пост? Почему не было доклада на КП дивизии? А потому, что «сессна» шла в коридоре для гражданских судов. Поэтому пограничники самолет Руста квалифицировали не как нарушителя границы, а всего лишь как нарушителя режима полетов. А таких нарушений режима полетов за сутки бывает десятки и больше. Самых разных. К примеру, какой-нибудь начальник в субботу полетел на рыбалку без всякого оповещения пограничников… Безобразие? Конечно. Но обстановка в войсках была уже такая, что строго за грубейшие нарушения режима полетов в воздушном пространстве практически никогда никого не наказывали. Привычное уже было дело.

Радар радиолокационной роты ПВО близ эстонского поселка Локса также засек «сессну». Но у оперативного дежурного не было уверенности, что это самолет. В мае шла миграция птиц, поэтому небольшой объект, вполне вероятно, мог быть стаей птиц. Оперативный дежурный радиолокационной роты сообщил о нарушении на командный пункт 14-й дивизии ПВО. Инструкция требовала срочно передать информацию наверх. Но опыт подсказывал: сначала надо выяснить, с кем имеешь дело. Дежурный все-таки докладывает, что видит самолет, а ему в ответ: какой самолет-нарушитель? Проспись, не может такого быть!.. А если дежурный, не разобравшись, выдавал «ненужную информацию» о «ложной цели», ему снижали оценки за боевое дежурство, а то и привлекали к дисциплинарной и партийной ответственности. Кому были нужны такие разборки? На выяснение, что летит, да и летит ли вообще, ушло больше пятнадцати минут. Отметка на радаре за это время была потеряна.

Однако система все-таки работала: повторно «сессну» обнаружили в двух-трех километрах восточнее. На командном пункте дежурная рота была приведена в боевую готовность. Неопознанному воздушному объекту был присвоен номер – цель 82/55. С этого момента авантюра Руста становится очень опасной для него самого. Надо сказать, советские ПВО в этом смысле не были предназначены для «вылавливания блох». Они изначально предназначались и готовились для того, чтобы регистрировать мощную военную технику противника, противодействовать массированному удару. Цель 82/55 пролетала прямо над частями ПВО, а они… Как пояснял потом на допросе один полковник: «Да, я как раз во двор вышел, смотрю – летит самолет. Ну, спортивный самолет. Я не придал значения». Что это? Разгильдяйство? Безответственность? Отчасти. Но была и другая причина бездействия военных. Без учета ее не понять случившегося…

В сентябре 1983 года над Сахалином произошла крупная авиационная катастрофа. Южнокорейский пассажирский «Боинг-747» отклонился от своего курса более чем на 500 километров и вошел в закрытое воздушное пространство СССР. Здесь он был сбит истребителем «Су-15» и рухнул в пролив Лаперуза. Погибли 269 человек. До сих пор идут споры, было ли это трагической случайностью или намеренной провокацией американских военных. Ни одного тела во время поисков так и не выловили. Достали со дна какие-то вещи, металлические предметы, но они мало походили на «Боинг-747». Поэтому эта история осталась загадкой. Но противники СССР использовали случившееся с максимальной для себя политической выгодой. В мире поднялась страшная волна возмущения и протеста. Американский президент Рейган назвал происшествие актом варварства и бесчеловечной жестокости. Организация Объединенных Наций осудила Советский Союз. Создалась обстановка, всерьез грозящая Третьей мировой войной… В международные конвенции тогда были внесены изменения, в соответствии с которыми запрещалось применять какое-либо оружие против пассажирских самолетов. И у нас тоже вышел приказ министра обороны, который запрещал применять любое оружие против пассажирских самолетов, спортивных самолетов, транспортных и так далее.

Так что, удивляясь действиям военных, будем учитывать, что этим приказом военные были фактически связаны по рукам и ногам. После истории с корейским самолетом у любого советского командира, который видел на экране локатора непонятную цель, возникали серьезные опасения: стоит ли действовать по ней, как по самолету противника? Пусть пролетает, а с ней разберется сосед…

Самолет Руста стремительно приближался к Чудскому озеру. В 14:27 командир 656-го истребительного авиационного полка поднял в воздух дежурную пару истребителей «МиГ-23» аэропорта Тапа. Один должен был перекрыть границу, другой – визуально опознать нарушителя. Руст увидел приближающийся советский военный самолет, он видел белый шлем пилота, видел оранжевый скафандр. В 14:36 истребитель, который пилотировал старший лейтенант Пучнин, дважды облетел «сессну». Пучнин доложил командованию, что видит легкомоторный самолет с синей полосой на фюзеляже. Доклад пилота был принят, но… остался без внимания. Решили, что обнаруженный самолет принадлежит одному из местных аэроклубов, где в это время шли плановые полеты. Команды на поражение или иных активных действий не последовало. Летчик Пучнин потом говорил, что, если бы хотел уничтожить «сессну», он бы просто сжег ее огнем из сопла, включив форсаж. Никто бы никогда не узнал, что какой-то там Руст летит. Но человек военный, он не мог сам принять решение об уничтожении, если нет команды. А какой-то Руст продолжил полет.

В 14:40 из аэропорта Громово поднялась еще одна пара истребителей. Была сплошная облачность, местами дождь, и получасовой поиск не дал результатов. Перехватчики «Су-15» имели электронные прицелы, которые на фоне земли такую цель, как самолет Руста, видели либо крайне плохо, либо вообще не видели. Опускаться ниже облаков для истребителей было опасно. Между тем Руста надо было искать именно там. Когда погода начала портиться, он резко снизил высоту и изменил курс – направился в сторону железнодорожной станции Дно. Когда Руст ушел на малую высоту, цель № 82/55 пропала с радаров на командном пункте 6-й армии ПВО. Зенитные ракетные дивизионы также не смогли ее обнаружить. И командующий армией, извещенный о происшествии, принял решение: цель представляла собой плотную стаю птиц, которая потом рассыпалась. Об этом он доложил на центральный командный пункт войск ПВО. Цель снова появилась на экранах радаров одной из радиолокационных рот, но уже в 20 километрах к западу от прежнего маршрута. Уверенности в том, что это самолет-нарушитель, по-прежнему не было. Информацию решили наверх не выдавать. Тем более что цель выходила из зоны радиолокационной роты и входила в зону ответственности соседнего соединения. В 15:05 самолет Руста в районе Ржева вошел в воздушное пространство, которое контролировалось Московским округом ПВО. Самый важный округ в стране был оснащен новейшей техникой, но за день до полета Руста поступила команда… выключить систему противовоздушной обороны для проведения регламентных работ. Кто дал команду, установить так и не удалось. Но команда прошла и была выполнена. Это и позволило Русту безнаказанно подобраться к столице. Маршрут «сессны» проходил через пилотажные зоны авиационного полка, где шли плановые полеты. В воздухе находилось около двенадцати истребителей.

В 15:00, в соответствии с графиком, изменился код системы опознавания «Я свой». Обычно этот процесс занимает не больше одной-двух минут. Но именно в этот день он затянулся на целых шестнадцать. С командного пункта требовали немедленно разобраться с ситуацией. И тогда оперативный дежурный дал команду присвоить всем самолетам в зоне полетов признак «Я свой». В том числе и… Русту. Таким образом, в 15:10 Руст временно получил легальную прописку в воздушном пространстве СССР. В 16:00 он подлетал к Торжку. Здесь накануне упал бомбардировщик «Ту-22», шли поисковые работы. Там летали и самолеты, и вертолеты, в этих условиях было тяжело разобраться, кто чей. И «сессну» Руста приняли за… вертолет. И не обратили на него внимания – откуда тут взяться нарушителю?!

В 17:40 самолет Руста попал в зону действия радаров аэропорта «Шереметьево». А что такое аэропорт «Шереметьево»? Бесконечная череда самолетов международных рейсов. Когда они подлетают один за другим, получается своеобразная «этажерка». Самолеты кружат и ждут своей очереди на посадку. В эту «этажерку» и ввинтился Руст. В плане самолет не значился, связи с экипажем не было. Это серьезно угрожало безопасности воздушного движения. Могло случиться столкновение с пассажирскими самолетами с большими жертвами… К счастью, не случилось.

В 18:30 «сессна» появилась над Ходынским полем и продолжала лететь к центру города. Впереди была видна Красная площадь. Руст пролетел на бреющем полете над головами людей, заполнявших Красную площадь, между Историческим музеем и музеем Ленина, почти подлетел к фасаду гостиницы «Москва», резко подал вверх, пролетел назад, сделал как бы мертвую петлю и повторил так три раза, демонстрируя свою силу и безнаказанность. И по-прежнему Руста никто не собирался останавливать. В 18:55, сделав три круга над Красной площадью, он развернулся над гостиницей «Россия» и со стороны Ордынки приземлился на Большом Москворецком мосту. Самолет плавно вырулил с моста на Васильевский спуск. Никаких представителей власти рядом не было. Прошло больше часа, Руст раздавал автографы изумленным зевакам, туристам и говорил, что прилетел в СССР с миссией мира. Наконец прибыла милиция…

Суд скорый

Второго сентября 1987 года в Москве начался суд над Матиасом Рустом. Процесс вызвал огромный интерес. У здания Верховного суда на улице Воровского собралась толпа. Зал был забит до отказа. На процесс приехали из Гамбурга родители пилота и его младший брат. Присутствовавшие в зале отмечали: выглядел Руст абсолютно спокойным. На все вопросы отвечал с непонятной улыбочкой, смотрел на всех иронично. Семья заметно волновалась и переживала, а он вел себя так, словно он тут ни при чем. Именно удивительное спокойствие Руста отмечали все присутствующие. Вольфганг Акунов, в те годы журналист АПН, был переводчиком на процессе Руста и рассказывал: «Атмосфера в зале, на мой взгляд, была странная, если хотите, приподнято-шутливая, хотя там было много работников судебной системы, в том числе и из регионов. Вторую половину составляли журналисты, в том числе и западные. Почему она была такой? Наверное, соответствовала настроениям общества того времени…» Руста судили по двум статьям – нарушение границы и хулиганство. Но практически не задавали острых вопросов. Спрашивали вполне миролюбиво: «А зачем вы прилетели в Москву?» – «Мне необходимо было встретиться с Михаилом Горбачёвым», – ответил он. Но всем было известно, что Горбачёв как раз в это время находился с визитом в Восточном Берлине. Еще Руст много говорил, что он с детства был очарован Россией, что он очень любит Россию, русских, все, что связано с Россией, с русской культурой… Ему не мешали. Задали вопрос: «Что вы сказали людям, собравшимся вокруг вас после приземления?» Руст сказал, что прилетел нести мир, дружбу, согласие… Он не оправдывался и не защищался. И сразу признал свою вину. «Я знаю, что я сделал огромную ошибку, и мне остается только выразить свое раскаяние. Я и в мыслях не имел причинить кому-либо боль или оскорбить кого-то. Я действительно не знал, какое огромное значение имеет Красная площадь для советского народа».

В ходе суда довольно подробно разбирали эпизод полета Руста над Красной площадью. В распоряжении следствия было больше 20 минут любительских съемок – в этот момент там оказалось восемь человек с кинокамерами, которые представили свою съемку. Дело было расследовано и направлено в суд достаточно оперативно. Да и сам процесс прошел очень быстро. Советское руководство не хотело выглядеть в глазах Запада жестоким и по-большевистски суровым.

Во время следствия Руст сидел в Лефортово в отдельной камере. Его хорошо кормили, он смотрел телевизор, читал. Советский журналист спросил мать Руста, каковы условия содержании ее сына. Она ответила: «Очень хорошее отношение». – «Довольны ли вы адвокатом?» – «Да!»

Владимир Иванович Андреев, с которым мне довелось в то время работать в прокуратуре Союза ССР, в 1987 году сначала осуществлял надзор за следствием по делу Руста. Потом стал государственным обвинителем на судебном процессе. Он мне рассказывал: «Я спрашивал его: „Как же вы могли сесть в черте города? Могли погибнуть же люди?“ Он смотрит на меня, улыбается: „А я об этом не подумал“. И так чуть ли не на все вопросы: „Почему ты сделал это? Почему это?..“ – „Я не подумал“. Я, как прокурор, был глубоко убежден, что меру наказания он должен получить серьезную. Существовала мировая практика по наказанию за такие действия. За пролет в Париже под мостом французский летчик получил двенадцать лет. Я, как прокурор, просил для Руста восемь лет…»

Адвокат Руста Владимир Яковлев построил защиту Руста на утверждении, что тот летел в Москву с миссией мира: «Говоря о намерении Руста прилететь в Москву с миссией мира, нужно четко поставить точку – или Руст приехал с благородной целью мира, дружбы между народами, или были у него какие-то иные мотивы…» Но Руст в суде толком так и не ответил на этот вопрос. Он вел себя так, будто прибыл просто покрасоваться, поучаствовать в шоу.

Перед судом Руст прошел психиатрическую экспертизу. Его признали нормальным. Но часто то, что он говорил на процессе, не было похоже на речь нормального человека. Вот примеры. «Скажите, когда вы увидели, что к вам приближается военный самолет, у вас не возникло чувство страха?» – «Нет, я был настолько уверен в величии моей миссии, что летел вперед». – «А если бы он вас сбил?» – «Ну, на мне же был шлем». – «Вы летели над аэропортом „Шереметьево“… Вы думали о том, что может произойти столкновение или авария, что в результате вашего безответственного полета могут погибнуть люди? Невинные люди?» – «Да, конечно, я не исключал такой возможности, что погибнут люди, но ради величия моей цели можно было пожертвовать человеческими жизнями… Я же и сам рисковал своей жизнью. Но величие цели в то время заслоняло все остальное». Оценивая все это, государственный обвинитель Андреев все чаще думал, что Руст пребывает на тонкой грани нормальности и ненормальности. Да, он не больной, но в то же время налицо признаки какого-то глубокого заболевания, интеллектуальной отсталости или заторможенности.

Потом стало известно, что на заседании Политбюро председатель Президиума Верховного Совета Андрей Громыко сказал: «Что касается Руста, то его надо осудить и дать ему в соответствии с законом не менее десяти лет. И проследить, чтобы он все просидел, все десять лет, день в день». Тем не менее суд над Рустом продолжался всего три дня. И приговор оказался на редкость мягким для такого резонансного дела: Матиас Руст получил четыре года лишения свободы в исправительной колонии общего режима. Но ни в какую колонию его не вывозили. На лесоповале он также не трудился. Никуда из Москвы не выезжал. Болел один раз – объелся шоколада. Чуть меньше, чем через год, Руст вышел на свободу. Приказ об амнистии подписал… Андрей Громыко. Видимо, теперь вина Руста уже не казалась ему такой серьезной. Наверное, нашлись товарищи, которые убедили его в этом.

Темная история

Как же удалось юному пилоту так филигранно преодолеть все препятствия в столь сложной операции? Был ли Руст авантюристом-одиночкой или участником большой политической игры, тщательно спланированной акции? Иначе почему он получил такую мягкую меру наказания? Предоставим слово тем, кому есть что сказать на сей счет. Игорь Мацкевич, Президент союза криминалистов и криминологов, почетный работник прокуратуры Российской Федерации:

– Руст говорил, что в авиацию пришел случайно. Ему было очень важно, чтобы его считали неопытным пилотом. Я же подозреваю, что был связан с авиацией с самого детства. В аэроклубе «Гамбург», где Руст учился пилотированию, он действительно налетал всего пятьдесят часов. Но потом выяснилось, что на самом деле он посещал два аэроклуба. Руст готовился очень серьезно к своей акции именно во втором клубе, о котором мало кто знал. Есть финансовые документы, которые подтверждают, что основные платежи за обучение Руста шли именно туда.

Вольфганг Акунов, переводчик на судебном процессе по делу Матиаса Руста:

– Тогда видео не было распространено, и люди с кинокамерами встречались редко. Но в момент прилета Руста на этом месте в это время оказалось сразу восемь человек с кинокамерами, причем все они стали его снимать. Было ли это совпадением? А может быть, кто-то знал заранее о прилете Руста, и его ждали? Еще более удивительное совпадение случилось во время посадки Руста на Большом Москворецком мосту. Он пролетел со стороны моста Москворецкого, где обычно густо протянуты провода и ходили троллейбусы. Почему-то именно в этот день провода были сняты якобы для каких-то ремонтных работ. Опять же, может, кто-то специально убрал все провода?

Юрий Кнутов, военный историк, директор музея войск ПВО:

– В свое время мне удалось встретиться с Рустом. Я ему задал вопрос: «Вас же могли сбить элементарно. Все было за то, что вы не долетите». Он мне ответил: «Вы знаете, я был уверен, что меня не собьют…» Нет, он даже не так сказал. Он сказал: «Я точно знал, что меня не собьют». Кто мог внушить ему такую уверенность? Я был всегда и остаюсь убежден, что полет Руста – это преднамеренная провокация западных спецслужб. В его возрасте знать и использовать тот объем информации, который необходим для такого дела, было просто невозможно. Были наставники, консультанты. Самолет Руста «сессна», по сути своей, представлял крылатую ракету. Его отражающая поверхность, то, что он может лететь на небольшой высоте, где-то в сто метров, а крылатая ракета так где-то от шестисот до ста метров и летит… Что получается? А получается, что если в крылатые ракеты заложить соответствующую программу – тот же самый маршрут, который проверил Руст на своем смешном мирном самолетике, то они могут преодолеть советскую противовоздушную оборону, долететь до Кремля и нанести ядерный удар. Даже одна ракета, если долетит, может фактически разрушить Кремль. Может, для того Руст и летел в Москву?

Игорь Корнаков, подполковник запаса, в 1982–1987 годах командир отдельной радиолокационной роты 14-й Таллинской дивизии ПВО:

– Накануне полета Руста на этом участке фиксировались массовые нарушения границы. Начиная с середины апреля, там с интервалом в пять-семь дней проводилась активная разведка линии государственной границы СССР воздушными судами, принадлежность которых была не установлена. Это была натуральная психическая атака. Если полет действительно готовили так тщательно, очевидно, что цель того стоила. А может быть, безобидный спортивный самолет прокладывал маршрут для более серьезного нарушителя границы?

Игорь Мальцев, генерал-полковник, в 1984–1991 годах начальник главного штаба войск ПВО СССР:

– Этот полет был организован, подготовлен и выполнен на пять баллов. Руст знал, знал о том, что там его никто радиолокационными средствами не засечет. Кому известны такие данные? Это спецслужбы, те, кто постоянно ведет разведку. Самолет хорошо готовился для полета, ему этого топлива хватило. «Сессна» могла совершить посадку, чтобы на время спрятаться от истребителей и ПВО. Однако сам Руст утверждал, что не сажал самолет. А переоделся он прямо в воздухе, поскольку еще на земле надел комбинезон вниз под джинсы с рубашкой. Возможно, Руста ждали? Кому-то в Советском Союзе было выгодно, чтобы «сессна» благополучно долетела до Москвы? Таким вопросом задавались многие. Не слишком ли много совпадений для одного полета? Трудно поверить, чтобы все эти нелепости так удачно совместились во времени и пространстве. Так, может быть, просчеты ПВО были намеренными? Но кому в СССР могло быть выгодно пропустить немецкого летчика к столице?

Леонид Ивашов, генерал-полковник, военный историк, специалист в области геополитики:

– Я военный профессионал, нас обучали и в войсках, и особенно в академии, что рассматривать подобные «случайности» следует как четко спланированную операцию. История с Рус том – это запуск завершающего этапа операции по развалу Советского Союза. За полгода до полета Руста, в октябре тысяча девятьсот восемьдесят шестого года, Горбачёв встречается в Рейкьявике с Рональдом Рейганом. Обсуждают кардинальное сокращение ядерных вооружений. Тяжелые переговоры между СССР и США об ограничении ядерных вооружений в Европе шли уже с тысяча девятьсот восьмидесятого года. В стране за это время сменилось три лидера, но все они «держали удар» и не позволяли взять верх требованиям американской стороны. Однако с приходом к власти Михаила Горбачёва позиция Советского Союза смягчается. Генеральный секретарь ЦК КПСС был готов к серьезным уступкам. Горбачёв считал, что он совершил дипломатический прорыв и очень понравился на Западе. Ему очень нравилось демонстрировать Западу, какой Советский Союз мирный, не страшный и как он доброжелательно ко всему и всем относится. Американцы же, это я хорошо знаю, особенно за столом переговоров, это ковбои: если ты чуть-чуть пригнулся, уступил, они будут тебя додавливать. Часть военной элиты сопротивлялась курсу Горбачёва на переговорах. Маршалы и генералы, которые прошли Великую Отечественную войну, понимали, что любые заигрывания с Западом, уступки ему – это глупость. Но на переговорах по сокращению ракет средней и малой дальности тон задавали политики, военных отодвигали на задний план. Доходило до издевательств со стороны американцев. Военные участвуют в переговорах, добиваются компромиссов, и тут появляется госсекретарь США Бейкер и говорит: «Господа военные, вы можете идти, пить чай или виски, мы с господином Шеварднадзе уже обо всем договорились». А это значит – принят американский вариант. Но военные продолжали противостоять курсу Горбачёва и Шеварднадзе. Это могло растянуться на долгие годы. И тут прилетел Руст. И сразу без всяких разбирательств принимаются крутые меры против военных, как будто ждали повода. Из армии были уволены, отправлены с позором в отставку практически все, кто выступал против договора об ограничении ракет средней и малой дальности, кто доказывал, что этого делать нельзя. Когда военных вывели из игры, политики быстро нашли общий язык. Восьмого декабря тысяча девятьсот восемьдесят седьмого года Михаил Горбачёв и Рональд Рейган подписали в Вашингтоне бессрочный Договор о ликвидации ракет средней и малой дальности. По нему к тысяча девятьсот девяносто первому году СССР уничтожил тысяча восемьсот сорок шесть ракетных комплексов, США – восемьсот сорок шесть, на тысячу меньше. В результате операции «Руст» пострадали не только военачальники. Вся армия была дискредитирована в глазах общества. Если она не может защитить границу, стоит ли вообще тратить на нее деньги? Офицеры тогда боялись ходить на службу в форме, чтобы не подвергаться оскорблениям.