Текст книги "Оноре де Бальзак. Его жизнь и литературная деятельность"

Глава IX

Путешествие в Россию. – Февральская революция. – Вторая поездка в Россию. – Неудача в Академии. – Болезнь. – Запоздалое счастье. – Возвращение домой. – Смерть.

В начале 1847 года Ганская, отпраздновав свадьбу дочери с графом Мнишком и отпустив молодых в Россию, провела несколько недель в Париже с Бальзаком, а осенью того же года он, прилежно проработав все лето, отправился к ней, в ее имение. В то же время железная дорога шла от Парижа только до Кракова, а остальную часть пути романисту пришлось сделать в почтовой карете. Все, что он увидел в России, поразило его своей самобытностью, своим несходством с Европой. Совершенно ровная местность Украины, ее широкие степи, ее бесконечные поля, своеобразные костюмы и обычаи жителей, взаимные отношения помещиков и крепостных крестьян, – все это в живейшей степени возбуждало его любопытство и интерес. Дом Ганских считался самым великолепным в тамошней местности, действительно, он был обширен и роскошно меблирован, но глаз парижанина сразу заметил изъяны в этой роскоши: отсутствие обоев, ковров, недостаток ламп и т.п.

Ганская и молодые Мнишки встретили романиста самым дружелюбным образом; ему было приготовлено отдельное, изящно убранное помещение из трех комнат, подобрана специальная прислуга. Встречаясь с соседними помещиками и побывав в Киеве, он убедился, что романы его охотно читаются в России и что он имеет среди русских немало горячих поклонников. Это льстило его самолюбию, он отдыхал душой среди дружеской семьи, но главная цель, для которой он предпринял это длинное путешествие, не была достигнута: Ганская продолжала под разными предлогами откладывать их свадьбу.

В феврале 1848 года он вернулся в Париж, а через несколько дней вспыхнула Февральская революция. Бальзак никогда серьезно не занимался политическими вопросами. Он был по убеждениям монархист и если при Луи-Филиппе принадлежал к оппозиции, то к оппозиции легитимистской, а никак не республиканской. Он не был принципиальным противником социальных реформ и ничего не имел против улучшения положения рабочих, но требования «черни», волнения «толпы» возмущали его, а главное, с точки зрения его личных дел, переворот являлся для него настоящим бедствием. Известно, какой страшный промышленный кризис произвели во Франции события 1848 года. Этот кризис всего сильнее отразился на книжной торговле. Все занялись политикой, никто не думал о литературе. В газетах вместо романов стали появляться политические памфлеты, издатели отказывались покупать рукописи. Бальзак ехал в Париж, имея в виду напечатать несколько новых и несколько старых, переделанных заново, произведений, получить значительные суммы вперед и расквитаться с кредиторами, которые опять начали преследовать его. Года три тому назад ему удалось уплатить все старые долги, но покупка и устройство дома стоили ему около 100 тысяч франков. Революция лишала его доходов, на которые он твердо рассчитывал, ему пришлось опять прибегать к ростовщикам; опять посвящать все свое время и заботы разным денежным операциям. Это приводило его в полнейшее уныние, тем более что являлось препятствием к его браку: Ганская решительно объявила, что не может стать его женой, пока он не освободится от всех своих долговых обязательств. Он был не в состоянии писать и хлопотал о постановке на сцене нескольких пьес, окончательно отделанных им в деревне Ганской.

Одна из этих пьес, «La Marâtre» («Мачеха»), имела порядочный успех в «Théâtre Historique»; другая, «Le Faiseur», принятая в «Théâtre Franсais», была сыграна под названием «Mercadet» уже после смерти автора; третью, комедию «Les petits Bourgeois», он сам забрал у директора театра, находя после июньских дней небезопасным выставлять в смешном виде победоносную буржуазию.

Среди Парижа, волнующегося политическими страстями, произносящего пламенные речи, строящего баррикады и заливающего улицы кровью своих сограждан, романист чувствовал себя очень плохо. Все вокруг думало и говорило только о политике, о социальных вопросах, даже салон г-жи Жирарден утратил свой характер мирного приюта литературных прений после того, как редактор «Presse» был подвергнут аресту по распоряжению генерала Кавёньяка; Бальзак не находил себе места среди всего этого пристрастно настроенного общества и решил принять дружеское приглашение Ганской переждать в деревенской тиши, среди ее семьи, конца политической бури и наступления более мирных дней. Он поручал матери надзор за маленьким отелем на улице Фортюне, а сестре – заведованье разными своими делами с издателями и кредиторами и в сентябре 1848 года во второй раз поехал в Россию. Полтора года прожил Бальзак в Киевской губернии, в имении своей невесты, и эти полтора года были едва ли не самыми несчастными из всей скудной радостями жизни романиста. Ганская и ее дочь встретили его как старого друга и старались окружить всевозможным комфортом. «Что касается общей дружбы и приязни, общего желания уничтожить сорные травы с моего жизненного пути – и мать, и дети безупречны. Но главное дело продолжает оттягиваться и встречать препятствия. Я начинаю сомневаться, угодно ли Богу, чтобы брат твой был счастлив хоть в этом смысле, – писал он г-же Сюрвиль».

Это главное дело было – его женитьба. К тем причинам отсрочки, которые выставляла благоразумная невеста, присоединились официальные препятствия: как богатая помещица Ганская не могла по нашим законам выйти замуж за иностранного подданного и принести ему в приданое имение. Бальзак послал по этому поводу прошение к императору Николаю I, но получил отказ. Чтобы иметь право сделаться его женой, Ганская должна была продать имение или передать его дочери и взамен получать от нее определенную ренту. Несмотря на всю любовь к дочери и к зятю, она не могла решиться на этот шаг. Бальзак не обвинял ее за эти колебания, он находил, что она вполне права, боясь связать свою судьбу с судьбою человека, обремененного долгами, преследуемого кредиторами, не соглашаясь ради брака с ним расстаться с нежно любимой дочерью, еще требовавшей ее попечений, – но он сильно страдал, страдал и сердцем, и вследствие оскорбленного самолюбия. А известия из Франции приходили все самые неутешительные: промышленный кризис продолжался, книги его не распродавались, театры не ставили его пьес, мать и сестра его жаловались на свое собственное стесненное положение вследствие общего застоя в делах; им обеим было не по сердцу увлечение брата гордой иностранкой, и мать довольно ясно давала ему понять свое неудовольствие. В начале 1849 года оказалось вакантным кресло во Французской Академии. Попасть в число «бессмертных» было давнишней мечтой Бальзака: раз, в 1844 году, он уже выставлял свою кандидатуру, но напрасно.

«Я знаю наверно, – писал он по этому поводу своему приятелю Шарлю Нодье, – что мои денежные обстоятельства являются одной из причин, восстанавливающих Академию против меня, и потому я с глубокой горестью прошу вас употребить ваше влияние в пользу кого-нибудь другого. Если я не могу попасть в Академию вследствие моей почтенной бедности, я ни за что не обращусь к ней в то время, когда буду пользоваться милостями фортуны. Я написал в этом же смысле и В. Гюго, принимающему во мне участие».

Несмотря на эту решимость, Бальзак в 1849 году снова два раза выставлял свою кандидатуру. Обе его попытки оказались неудачными: он получил в первый раз всего два голоса, во второй – четыре. Академия избрала графа Сен-Приста и маркиза Ноаля.

«Академия предпочла мне де Ноаля, – пишет Бальзак. – Что же, он, конечно, пишет лучше меня, но я благороднее его: я не выставлял свою кандидатуру рядом с Виктором Гюго. К тому же, г-н де Ноаль – человек аккуратный, а у меня есть долги, черт побери!..»

Можно себе представить, какой горечью отозвалась эта неудача в сердце романиста. К его нравственным страданиям вскоре присоединились физические: Бальзак начал чувствовать сердцебиение, стеснение в груди, одышку… Кроме того, суровая русская зима вредно действовала на его здоровье, он беспрестанно простывал, схватывал то бронхит, то лихорадку. После каждой острой болезни хроническая болезнь сердца принимала все более и более угрожающие размеры. Весной 1849 года дело дошло до того, что он принужден был слечь в постель. Всякое движение, всякое громко сказанное слово вызывали у него припадки сердцебиения, он ослабел, страдал сильными головными болями, нервная система его расстроилась. Благодаря искусству двух киевских врачей, лечивших его, и заботливому уходу его хозяек через несколько недель острая форма болезни была устранена, он оправился настолько, что мог даже предпринимать небольшие прогулки и поездки. Это ободрило его, он считал себя окончательно выздоровевшим и мечтал осенью отправиться в Париж устраивать свои дела. Но с наступлением осени и холодов надежды эти рушились. У него сделалась перемежающаяся лихорадка, а вместе с тем снова обострилась болезнь сердца. Пришлось на время отложить всякую мысль о путешествии. Теперь он уже не заговаривал с Ганской о браке.

«Можно ли предложить женщине такую развалину, как я?.. – писал он сестре». – «Три года, – жаловался он в письме к г-же Карро, – строю я гнездо, которое стоило мне целого состояния; увы, а птиц в нем нет! Когда прилетят они? Годы уходят, мы состаримся, все полиняет, даже материя на мебели гнезда».

В конце зимы, почувствовав вновь облегчение, Бальзак объявил, что уезжает в первых числах марта. Мысль, что он должен вернуться в Париж один, что он не введет любимую женщину в тот дом, который украшал для нее, угнетала его. Он чувствовал, что не в состоянии будет еще раз приехать в Россию, что прощается со своей возлюбленной навек. Долго таил он про себя эти тяжелые мысли, пока, наконец, настойчивые вопросы Ганской не заставили его высказаться. Он ничего не просил, он только жаловался на свою несчастную судьбу. Эти жалобы тронули сердце Ганской, и она обещала ему, что он не уедет в Париж один. 14 марта они отпраздновали скромную свадьбу в Бердичеве, а 25 апреля отправились в Париж, оставив имение в собственности молодых Мнишков. Несмотря на то, что болезнь не покидала его, Бальзак чувствовал себя вполне счастливым. Он был уверен, что скоро выздоровеет, мечтал, как откроет в Париже полуаристократический, полулитературный салон, в котором будет царить его красавица-жена, как с удвоенной энергией примется за работу.

«Я твердо решил писать для театра, – сообщает он одному из своих приятелей. – Во время болезни я обдумал множество сюжетов; у меня накопилась просто целая театральная Калифорния, за эксплуатацию которой я теперь и примусь». Сестре и г-же Карро он в самых восторженных выражениях сообщает о своем браке: «Двадцать четыре часа тому назад, – пишет он г-же Сюрвиль, – на свет появилась г-жа Ева Бальзак, урожденная графиня Ржевусская, или г-жа Оноре Бальзак, за исключением ее дочери, во всей здешней стране нет женщины, равной ей; это алмаз Польши, жемчужина древнего рода Ржевусских; во всякой стране можно гордиться ею! Я надеюсь, что ты скоро увидишь ее: в конце апреля я тебя познакомлю с твоей золовкой». – «Мы такие старые друзья, – говорит он в письме к г-же Карро, – что вы должны узнать от меня самого счастливую развязку великой и прекрасной драмы сердца, продолжающейся 16 лет. Три дня тому назад я женился на единственной женщине, которую я любил, которую люблю более чем когда-нибудь и которую буду любить до смерти. Этот союз, вероятно, та награда, которую Бог готовил мне за столько неудач, столько лет труда и тяжелых испытаний. Я не знал ни счастливой молодости, ни цветущей весны; мне предстоит самое цветущее лето, самая сладкая осень…»

«Молодые» выехали из имения 25 апреля и только в конце мая добрались до Парижа. Дорога утомляла их обоих, особенно Бальзака; им приходилось останавливаться и отдыхать по несколько дней в разных городах Германии.

Парижские друзья ужаснулись, увидев Бальзака: это была тень прежнего жизнерадостного, крепкого толстяка. Лицо его поражало мертвенной бледностью, он страшно исхудал, как-то осунулся, ослабел и сильно задыхался. Энергичное лечение парижских врачей не приносило ему пользы, припадки сердцебиения и удушья повторялись всё чаще, у него опухли ноги, вскоре ему пришлось окончательно слечь. Близкие видели безнадежность его положения, но сам он не подозревал об опасности: он строил планы путешествий на воды и к морю для окончательного выздоровления и постоянно задумывал новые литературные работы. Жена ухаживала за ним с самой нежной заботливостью, стараясь поддерживать в нем эти иллюзии и бодрость духа. Только накануне смерти, чувствуя себя очень плохо, он стал упрашивать лечившего его врача не скрывать от него истину и сказать ему откровенно, сколько ему осталось жить.

– Вы понимаете, я не могу умереть, как всякий, – прибавил он, – я должен оставить обществу свое завещание. Слово «завещание» развязало язык врача.

– Сколько же времени вам нужно для приведения в порядок ваших дел? – спросил он.

– Шесть месяцев, – отвечал больной после минутного размышления.

Доктор покачал головой.

– Вы мне не даете шести месяцев? – вскричал Бальзак с горечью. – Ну, хорошо, дайте мне шесть недель! Шесть недель при лихорадке – это целая вечность… Ведь можно работать и по ночам!

Доктор продолжал хранить зловещее молчание.

– Как, значит, я приговорен к смерти! – с ужасом воскликнул Бальзак. – Но, слава Богу, у меня еще есть силы бороться и найдется мужество покориться. Если ваша наука вас не обманывает, не обманывайте и вы меня. На что я могу еще надеяться? Даете ли вы мне шесть дней? Шесть дней! – повторил он, – это немного! Ну, ничего, я намечу в общих чертах, что мне осталось сделать для окончания моих работ, друзья поставят точки над i Я успею быстро просмотреть все свои 50 томов. Я вырву плохие страницы, я придам больше силы хорошим. Человеческая воля творит чудеса! Я могу в шесть дней дать бессмертную жизнь тому миру, который создал. На седьмой день я отдохну!..

По мере того как он говорил, силы его ослабевали, лицо принимало все более мертвенный оттенок.

– Дорогой мой, – произнес доктор, – мы никогда не можем ручаться ни за один час жизни. Многие люди, совершенно здоровые в настоящую минуту, могут умереть раньше вас. Если вы хотите сделать завещание, лучше не откладывать этого на завтра.

Бальзак приподнялся.

– Так мне остается всего шесть часов, – с ужасом проговорил он. Голова его упала на подушку, у него началась агония, а на другой день, 20 августа 1850 года, его не стало.

Его похоронили на кладбище Пер-Лашез, на том самом холмике, который он описал в «Отце Горио». Над могилой его поставлен памятник, на котором он представлен сидящим с открытой книгой в руках. На отвернутой странице этой книги вырезана надпись: «Comédie Humaine».

Источники

1. Balzac, sa vie et ses oeuvres d'après sa correspondance, par rn-me L. Surville.

2. Histoire des oeuvres de H. de Balzac, par le v-te de Spoelberch de Lovenjoul (Charles de Lovenjoul).

3. Balzac en pantoufles, par Léon Gozlan.

4. Balzac et ses amies, par Gabriel Ferry.

5. Balzac en Bretagne, cinq lettres inédites, R. de Pontavice de Heqssey.

6. Balzac, sa méthode de travail. – Champfleury, documents pour servir à la biographie de Balzac.

7. Essais sur Balzac, par Paul Fiat.

8. Histoire de ma vie, George Sand.

9. Ипполит Тэн. Бальзак, этюд.