Текст книги "Подросток. Исполин. Регресс. Три лекции о мифологических универсалиях"

Итак, мы сейчас с вами, разбирая позицию «свой/чужой» вписались с этими джинсами вот во что. С одной стороны, джинсы окрашены резко положительно, раз они вызывают зависть, ну конечно, многие хотели в Советском Союзе такое иметь. С другой стороны, как вражеский объект, они табуированы, резко отрицательно окрашены.

Итак, это оппозиция «свое/чужое», которая является, как я уже сказала, главнейшей.

Дальше, следующий важнейший момент – это понятие законов. Мир «своего» воспринимается как мир правильный, в котором существуют законы. Мир чужого воспринимается как беззаконие. То есть наш мир – мир порядка, а вражеский мир – это мир хаоса. Важнейший момент: если мир своего мыслится находящимся в центре, то отсюда логично, что центр мира своего – это максимальное воплощение порядка, максимальное воплощение законов.

А теперь смотрите. Итак, я вроде бы сказала такие простые и очевидные вещи, что мир своего находится в центре, мир своего есть законы, сердце мира своего – это квинтэссенция закона. А теперь, посылая логику на заслуженный отдых, я задаю дурацкий вопрос. В каких частях мира своего сила блага, она же сила порядка, сила закона, сконцентрирована максимально и почему? Я вам, характеризуя Советский Союз, употребила термин «железный занавес». Термин «тождество противоположностей в мифологическом мышлении» встречали, я думаю. Вот сейчас вы с этим тождеством противоположностей столкнулись лично. То есть если мы с вами начинаем характеризовать советскую эпоху, то мы сразу вспоминаем какую-нибудь Спасскую башню, это ж чем вам не ось мира! И с другой стороны, термин «железный занавес» нам сразу дает образ границы – границы, которая, логично, не пропускает вражеские силы в наше прекрасное советское общество. С точки зрения любой нормальной геометрии центр круга и его окружность – это вещи противоположные, но, как вам уже было сказано, логика ушла на заслуженный отдых. С точки зрения мифологии, с точки зрения эмоций центр и граница одинаково эмоционально окрашены, и поэтому они оказывается символически, семиотически тождественны. Иногда частично тождественны, иногда полностью тождественны. А вот конкретика, это уже по конкретным мифам, потому что сейчас мы это все рассматриваем в общем виде.

Если вы устали от Советского Союза, то я напомню вам мой другой хрестоматийный пример. Геракл, Атлант с Прометеем и яблоки Гесперид. Атлант как мировая ось, но стоит не в центре мира, а на его западном краю. Прометей – брат Атланта, прикован на самом восточном краю мира. Вот тождество оси и ограды, тождество единичного (ось-то одна!) и множественного. Для бешеной собаки семь верст не крюк, поэтому Геракл у нас подходит к вопросу радикально. Ему нужно за яблоками Гесперид к Атланту, он идет сначала к Прометею. Он сюжетно связывает эти образы. Итак, в умных книгах сказано, что мировая ось должна быть в центре, мировая гора должна быть в центре. Когда вы начинаете читать конкретные мифы, вы думаете, что за фигня и чему меня учили, – потому что там всё не так! И когда я начинаю читать конкретные мифы, я думаю ту же самую невозвышенную фразу, потому что я читаю про то, что герой идет за грань всех человеческих обитаемых земель, он явно идет на дальнюю периферию мира и там видит… мировую гору. И логика моя говорит: «чё?» А то, что логике здесь делать нечего, мировая ось и мировая граница одинаково эмоционально окрашены, они обе воплощение одного и того же символа максимальной защиты мира «своего» от враждебного. И поэтому мировая гора должна находиться в центре мира, но – мало ли кто кому чего должен. А в конкретных мифологических текстах она регулярно удирает на границу.

Как вы понимаете, земля у нас плоская в мифологии. Вокруг у нас внешний хаос, накрыта земля у нас небесным сводом и, соответственно, в центре стоит некая мировая ось, всё прекрасно. Я сразу отмечу то, что нам понадобится для дальнейших лекций, что представление о небесном, земном и подземном мире (внимание!) есть далеко не у всех народов. Представление о трех мирах есть у большого числа, но не всегда нижний мир – это преисподняя. Итак, вот наш с вами мифологический мир: плоская земля, мировая ось стоит в середочке, покрыта небом. Наша с вами мировая ось может иметь следующие конкретные формы, вы их знаете, но я напомню. Итак, мировая гора. Как вы понимаете, боги живут на ее вершине и тем самым они одновременно принадлежат и к миру «своего», потому что мировая ось – это основа основ мира своего, и к миру «чужого», потому что вершина – на стыке. Заметьте, боги, например, такие малоприятные персонажи, как греческие боги, это вполне представители мира «чужого»: жестокие, злокозненные и прочее. Однако же они и к миру «своему» принадлежат, прочие еще хуже. Это нормально для любых языческих богов; представление о том, что бог – благ, появится только в христианстве.

Дальше у нас есть вариант – мировое древо. Мировое древо это такой замечательный объект, который нам совершенно точно задает преисподнюю, потому что корни его уходят в нижний мир. Мировое древо нам как раз задает членение на мир небесный, мир земной и мир подземный. В случае с мировым древом нам будет критична точка у его корней. Кто у нас и сам знает скандинавскую мифологию, тот знает, что там находится источник мудрости. Причем источник мудрости не в каком бы то ни было переносном смысле, а в самом прямом. Когда я стала серьезно заниматься мифологией, в частности скандинавами, вот тут-то мне стало очень весело, вот тут-то мне и вспомнилась фраза, которая в мое советское детство висела во всех библиотеках. Цитата из Горького, отличающаяся повышенной оригинальностью: «Любите книгу – источник знаний». Уж я не знаю, говорил ли это Максим Горький или как, но во всех библиотеках это висело. Почему я всегда беру этот пример? В нашем с вами мышлении возможна абстракция. Для нас книга «источник знаний» в переносном смысле слова. Для архаического мышления все будет предельно конкретно. Что такое мудрость, если у нас есть источник знаний? Это жидкость, это влага. Таким образом, мудрость пьют и благодаря этому знания некие появляются, чудесные, сверхъестественные.

О третьем аспекте мировой оси я скажу достаточно кратко. По мировой горе и по мировому древу написано более, чем много. Вы это найдете у самых разных авторов, пишущих по мифологии, это все без проблем совершенно. А вот третий, причем самый распространенный тип воплощения мировой оси в литературе вообще не отображен. Это мировой исполин. Но прежде, чем отвечать на вопрос: «Почему этот образ не отображен в нашей науке?», мы с вами должны коснуться следующего, очень важного аспекта. Мы с вами привыкли понимать слово «миф» в древнегреческом значении, где слово «миф» – это сказание, но когда мифологическая наука стала развиваться, то слово «миф» изменило и расширило свое значение. Как вы понимаете, когда мы видим какое-нибудь сорокатысячелетней давности изображение толстой обнаженной женщины, сидящей, положивши руки на головы двух хищных животных, – это, безусловно, миф о Богине-Матери, которая связана с хищными зверьми, в частности. Но сказания у нас здесь нет. Или же, когда мы сегодня говорили о праздновании 7 ноября в Советском Союзе, то это, безусловно, тоже миф. Это миф о, в первую очередь, светлом будущем, светлом завтра, коммунистическом, за которое боролись наши деды, и так далее. Но воплощался этот миф через парад, салют, просмотр фильмов о революции. То есть через действия, через ритуал. Словом, я сейчас вас подвожу к тому, что миф – это не сказание, это не текст, это представление. И это представление может быть выражено любым или несколькими из трех способов: повествовательно, то есть миф в прямом смысле слова как текст, изобразительно и ритуально.

Так вот, возвращаясь к исполину. В каких мифах повествования фигурирует мировой исполин, кроме Атланта? Здесь проблема. Я вам назову еще парочку, а вы мне – ни одного. Но штука в том, что мировой исполин бешено, широко представлен в изобразительных мифах, мифах изображения.

И тут я прекращу дозволенные речи, потому что по исполину нас ждет отдельная лекция. И это прекрасно, давно пора!

Совсем уже телеграфным стилем последний момент, который я не могу не озвучить. Когда я была хорошей девочкой-студенточкой, писала свой замечательный диплом. Диплом был, действительно, замечательный, потому что в 1993 году, когда я начала читать лекции по мифологии, у меня на основе диплома читалось пять лекций. Сейчас, когда я в последние годы в УНИКе читала свой курс, у меня на основе диплома читалось три с половиной лекции. Действительно, был замечательный диплом, было такое дело. Но и коррективы в него, знаете ли, за двадцать с лишним лет надо бы внести. Так вот, когда я была хорошей девочкой-студенточкой и начинала преподавать по первым годам, у меня был прекрасный раздел, запомните и запишите: «Эволюция мифологического мышления». После того, что я сказала сегодня, у вас уже нет желания записывать заголовок, потому что вы уже знаете, что мифологического мышления нет. Но, как уже сказала, была хорошей вчерашней студенточкой и я цитировала великого классика нашей науки, человека, действительно, в высшей степени выдающегося, но человека, который иногда писал нечто более советское, чем научное, отчасти под давлением, а отчасти потому, что мыслил категориями тогдашней науки, – это Алексей Федорович Лосев. Так вот, я его цитировала. Цитировала, что мир архаического человека – это какое-то бушующее море чудес, в котором нельзя найти никаких ориентиров или хотя бы твердых контуров, в котором все построено на неизвестно каком превращении неизвестно каких вещей. Цитата, согласитесь, божественно красивая, поэтому я ее запомнила наизусть. Я ее из года в год читала с листа, а потом уже читала без листа, а потом я начала задумываться и перестала ее читать, потому что я поняла, что Лосев делает очень грубую ошибку. А потом я снова стала цитировать, но уже с разбором ошибки Алексея Федоровича. В чем штука? Итак, некое бунтующее море чудес, в котором нельзя найти никаких ориентиров или хотя бы твердых контуров, в котором все построено на неизвестно каком превращении неизвестно каких вещей. Мы с вами только что, как танк в болото, вписались в тождество мировой оси и мировой ограды. Это вещи абсолютно разные. Но, как квинтэссенция мира своего, они в конкретных текстах оказываются тождественны: герой идет к краю мира и видит там мировую ось. Почему оказывается возможно это превращение центра в границу? Почему они оказываются отождествлены? И то и другое семантически и символически являются квинтэссенцией порядка. Понимаете, где ошибка Лосева. Со стороны – чушь собачья! как так: есть центр круга, есть окружность, и говорить, что это одно и то же, – фигня полная. То, что я некультурно называю «фигня полная», это ровно то самое, что Лосев называет, как интеллигентный человек, «неизвестно какое превращение неизвестно каких вещей», оно же «бушующее море чудес». Если постороннему человеку сказать, что мировая ось и мировая ограда – это одно и то же, у него это вызовет резкое отрицание, выражаясь деликатно. Это человек, который находится вне системы. Мы с вами сейчас благодаря этой лекции заглянули внутрь системы. И в какой ситуации гора может играть ту же роль, что и река, мы с вами уже поняли. Для нас это превращение не «неизвестно какое».

Берем другой пример. Тоже советский. Мы рисуем эмблему газеты «Да здравствует советская пионерия» и выбираем кучу вариантов этой эмблемы. Пионер под салютом, пионерка под салютом, пионерский значок, пионерский галстук, костер, горн-барабан… Старшее поколение подскажет, что использовать, например, красный флаг как таковой или красную звезду как таковую нельзя, потому что красный флаг и красная звезда – это символы вообще советского строя, а не пионерии конкретно. То есть когда мы внутри системы, то оказывается, что для нас пионер и пионерка (то есть мальчик и девочка), отряд пионеров (сиречь группа детей), костер (плазма, вообще-то говоря), горн, барабан (музыкальные инструменты), галстук (кусочек алого шелка), значок (металл-эмаль), они все будут символически, семиотически равноценны. Несмотря на то что мы с вами прекрасно отличаем мальчика от девочки и их обоих от горящего костра. Пока это понятно.

Продолжаем дальше. Если мы будем говорить о культе, например, громовержца у индоевропейцев, то мы скажем, что дуб как растение, особенно вековой дуб, топор как оружие, кабан как зверюшка, кабаний клык, гроза как явление природы, дождь, который, кстати, в четверг, потому что четверг – день громовержца, это все явления для нас будут равноценные. И, как вы понимаете, на уровне встречи в лесу со зверюшкой есть большая разница между кабаньим клыком, который ты на шее носишь, и кабаном, который тебе сейчас этими клыками брюхо пропорет. То есть в практике кабана от кабаньего клыка человек прекрасно отличает, но в ритуале носить кабаний клык или есть кабанятину, как другой ритуальный акт, – это явления равноценные. И вот тут вот, скажем, дуб у нас подойдет, а ясень, естественно, не подойдет, то есть ясень не входит в культ громовержца. Логика, по которой дуб подходит, а ясень не подходит, – это логика изнутри ритуала, вернее сказать, это не столько логика, сколько система отбора. То есть то, о чем пишет Лосев, «неизвестно какое превращение неизвестно каких вещей», это именно взгляд науки конца XIX – начала XX века. В конце XX века мифологическая наука от этого высокомерия слегка ушла и стала приближаться к несколько большему реализму.

И пока еще это всё было понятно, потому что пока что я обращалась к вашей логике и ей, с одной стороны, понятны пионеры, с другой стороны, вас не очень волнует культ громовержца. А вот когда я начинаю говорить о том, как в 90-е годы вполне психически нормальные люди называли себя эльфами, то вот тут обычно переклинивает. Но ведь это, собственно говоря, ровно то же самое. То есть для человека то, что связано с эльфами, вызывает глобальный эмоциональный всплеск, то есть постоянный контролируемый, провоцируемый стресс. В рамках этой системы человек оказывается тождествен эльфу, более того, девочка оказывается тождественна мальчику. «По жизни просто девочка, в душе – эльфийский лорд». Я встречалась с очень интересными случаями. Пожалуйста, мы только что с вами говорили, что психически нормальный человек может в ритуале отождествлять кабаний клык, кабанятину как мясо и кабана как животное. Он не становится сумасшедшим. Я лично знала человека, который о своей бисерной фенечке говорил, что у него это эльфийский меч. Ну если действительно в рамках ритуала кабаний клык и кабанятина может отождествляться с грозой, то почему бы бисерной фенечке не отождествляться на уровне эмоций с эльфийским мечом? Такой тип мировосприятия прекрасно сосуществует с логикой. Человек в ритуале будет отождествлять, вне ритуала он, слава богу, клык с живым кабаном не перепутает. В качестве эмблемы газеты «Да здравствует советская пионерия» мальчик и девочка равнозначны костру и кусочку красного шелка, в жизни мы одно от другого и от третьего прекрасно отличим. Как только у нас включилась эмоциональная окрашенность объектов, прощай их физические качества. Про «прощай их физические качества» – мы с вами начинали с американских джинсов. Всё, у нас включается только символика. Если два объекта символ чего-то третьего, они между собой равны. Вот вам эта самая логика. Вот этот тип мышления называется, Лосев его называл инкорпорированным. Вот, смотрите, я сейчас в силу инерции употребляю термин «мышление» вместо «мировосприятия». Итак, это термин Лосева. В науке несколько более ранней, тоже отечественной, принят был термин «синкретическое». И то, и другое переводится как «целостное».

И наконец, что для нас с вами критично, прекрасный французский ученый Люсьен Леви-Брюль ввел термин «пралогическое». Собственно говоря, большую часть из того, что я сейчас объясняла, я почерпнула из книги Леви-Брюля, которая у нас в переводе называется «Первобытное мышление». Перевод названия крайне неудачен. Почему? Потому, что, во-первых, первобытность была сорок тысяч лет назад, а Леви-Брюль опирается на данные традиционных племен, которые записаны в XIX веке, то есть это не первобытность, а во-вторых, какое тут, к чертовой бабушке мышление, когда тут у нас сплошные эмоции зашкаливают. В оригинале книга Леви-Брюля называется «Изначальный менталитет» («La mentalite primitive»). Вот как «Изначальный менталитет» название было бы куда более точным, но у нас оно переведено как «Первобытное мышление». Очень рекомендую, очень полезная книжка. И вот я, когда описывала мир толкинистов 90-х годов, я на нее постоянно ссылалась, просто на каждом шагу. Мы будем еще к ней возвращаться, очень ценный объем информации именно о том, каково архаическое мировосприятие. Стало быть, никакого «неизвестно какого превращения неизвестно каких вещей» нет. Законы в этом мировосприятии очень четкие: если две вещи – символ некоего понятия, представления, они между собой тождественны и изнутри системы вы их никогда не спутаете. Это наиболее архаичный тип мировосприятия. Заметьте, что при таком мировосприятии вещи, эмоционально окрашенные, безусловно, воспринимаются как живые, то есть более или менее живые. Удачное платье: когда я в этом платье, мне везет. Удачная ручка. Помнится, я ходила на экзамены, особенно на вступительные, только с удачной ручкой. И прочее в том же духе.

А дальше Лосев пишет о следующем типе, говоря в терминах Лосева, мышления. Какое название он дает этому типу – я не буду говорить, потому что он там допускает очень грубую ошибку, за которую меня критиковали еще на уровне диплома. А я вам дам свой термин. Термин этот будет – «демонологическое». Что это будет за тип мировосприятия? Когда отдельно есть сама по себе вещь и отдельно есть дух вещи, откуда потом развивается представление уже о некоем более-менее абстрактном боге. То есть когда ждут помощи от некоей сверхъестественной сущности, а не от данного конкретного изображения. Вы понимаете, что на более архаическом этапе мировосприятия мажут идолу губы маслом и жиром, рассчитывая на помощь от него, от идола, недаром ему губы помазали. На совсем высокой ступени развития культуры говорится, что жертвой богу являются чувства.

Но самое интересное, что этот тип мировосприятия нам дает представление о том, что называется демоном. Но «демоном» не у современных любителей всего мрачного, а демоном в древнегреческом смысле, когда Сократ говорил о своем демоне, подразумевая под этим скорее духа-помощника. Сюда же ангел-хранитель и сюда же то, что у римлян называлось «гений». Выражение «крылатый гений» вы по меньшей мере слышали, читали. Что это такое? Римляне гением называли духа-хранителя. Отсюда «человек гениально одаренный» – это человек, которого одарил его покровитель, у этого человека есть гений, что потом сместилось в значении – и мы знаем слово «гений» в совсем другом смысле. Сюда же представление о музе, которая вдохновляет поэта. Сюда же в огромных количествах представления о незримых мужьях и незримых женах. В тибетском буддизме есть целый класс женских богинь, которые на самом деле супруги великих философов и йогов. То есть он монах, ему не то чтобы совсем нельзя, ему с человеческими женщинами нельзя, а с нечеловеческими женщинами ему не только можно, но, в общем, даже где-то близко к «нужно». И вот целая категория таких женских духов, которые, как интеллигентно сообщают наши книги, передают монахам тайные практики.

В самым разных мифологиях – огромное количество представлений о духах-покровителях. Причем вы не представляете (хотя некоторые, наверное, знают по себе), как мощно это развито до сих пор. Единственное, что эта сфера настолько личного, изучать современные представления о незримых мужьях, незримых женах практически невозможно, потому что это сообщается только в самом доверительном кругу, то есть надо быть ближайшим другом человека, и то не факт, что он тебе расскажет о подобном.

А вот Лосев приводит гигантский список примеров из Гомера, когда, понимаете ли, богиня Афина, особенно в «Одиссее», делает за героев примерно всё. Если вы внимательно почитаете полный текст «Одиссеи», вы зададитесь вопросом: «А что вообще Одиссей сам-то сделал и сам придумал?» Потому что чуть что, так сразу явилась Афина то, явилась Афина се, то есть человек оказывается не то что игрушкой в руках богов, а буквально марионеткой в руках богов, у греков с этим было серьезно.

И наконец, последний тип мировосприятия, который плавно переходит уже в мышление, – это то, что Лосев называет номинативным. Лосев тут пишет совершенно советскую фразу, что мышление человеческое вообще возможно безо всякой мифологии. Вспоминая советское время, над этим просто смеяться хочется, а тогда-то, естественно, было не до смеха. Но самое главное, что здесь он как раз рассматривает развитие культуры, начиная с Древней Греции, которая упорно пытается от мифологии освободиться. Греки в этом смысле были первыми, поэтому в их адрес я только ругаюсь словами разной степени цензурности, потому что они придумали атеизм и потому что именно греки максимально в мировой культуре богов строили максимально по образу и подобию человеческому, в то время как в остальных культурах мира бог крут, потому что он нечеловек, а греки своих богов максимально к людям приближали… Ну что с этих атеистов возьмешь? Лосев как исследователь греческой культуры логично считает, что путь очеловечивания богов – это путь магистральный, правильный и так далее. А на самом деле, это путь отнюдь не магистральный, он просто оказался наиболее успешным в силу своей деструктивности. Как и американская культура торжествует в мире, опять же в силу своей деструктивности. Рушить проще, чем строить. Так и греческая так называемая мифология наше представление о мифах весьма и весьма мощно подмяла под литературу.

Стремление рационализировать мифологию – оно и в других культурах есть, просто греки здесь были впереди планеты всей. И стремление освободиться от мифологии – оно действительно есть, и стремление поставить в центр мира человека, а не некие иные высшие силы. А как вы понимаете, вот в этом мы с вами живем и тут уже слегка перепреуспели в этом деле. Да-да, тот самый риск обрушения весов между эмоциями и логикой, с чего я начала. И у нас оказывается потребность вернуться немножечко назад для большей устойчивости.

Список литературы? Леви-Брюля я вам назвала, и, по мне, это лучшее, что написано по нашей теме. Я, честно говоря, от литературы слегка поотстала за последнее время, но базовая вещь – это Мелетинский «Поэтика мифа», книжка старая, но надежная, это, по сути, очень мощный реферат англоязычной литературы по мифологии, написанный в то время, когда эта литература не была доступна нам и по среднестатистическому слабому знанию английского и, самое главное, по недоступности книг, изданных за рубежом. Большая часть того, о чем я говорила во введении, это чисто мои материалы, они у меня нигде не записаны, потому что я больше в преподавании, чем в написании статей. Что касается Мирчи Элиаде, я к нему отношусь достаточно скептически. Я читала его книгу по шаманизму, и я могу сказать, что эта книга очень поверхностная: я хорошо знаю алтайскую традицию шаманизма, и я знаю, что Элиаде передергивает, он очень сильно обобщает. Его какие-то фундаментальные работы по мифологии я, признаться, читала мало: когда я с ними стала знакомиться, то поняла, в общем, всё это уже знаю.

Хочу сделать оговорку насчет энциклопедии «Мифы народов мира». В принципе, это очень уважаемое издание, но там есть одна очень существенная ошибка, которую критиковали ученые очень серьезно. Там, к сожалению, написано, что мировое древо – это глобальная универсалия, а мировая ось – частный случай. Это вызвало бешеную критику в науке, правильно вызвало, потому что далеко не во всех культурах есть это самое дерево, растущее сквозь все миры. Да, в каких-то культурах оно есть, в каких-то нету, а ось – понятие абстрактное. В этом с «Мифами народов мира» надо быть осторожнее.