Текст книги "Необыкновенная жизнь Гесара, царя Линга"

Тротунг, выйдя из задумчивого состояния, принял грозный и серьёзный вид.

– Я пойду к Гонгмо и посмотрю на этот мешок, но мне кажется, этот предмет – нехорошее предзнаменование, – заявил он.

Как только Гьяса ушла, Тротунг оседлал лошадь, надел шлем, пристегнул несколько мечей к своему поясу и в гневном расположении духа направился к шатру нагини.

Прибыв туда, он попросил её показать мешок. Как только его положили перед ним, он выразил глубокое отвращение и великую печаль, затем, ударив себя в грудь, он вскричал:

– О, горе, горе! Никогда во всём Китае и Тибете ещё не родилось от женщины ничего подобного. Ты – нехорошая женщина, поэтому такие ужасные вещи появляются из тебя. Если этот мешок останется здесь ещё на некоторое время, он принесёт несчастья всему Лингу. Его нужно выбросить в реку.

По приказу Тротунга три ламы, три главы семейств и три замужние женщины отнесли мешок на берег реки и на закате бросили его в воду.

Той же ночью царь Хора увидел сон, в котором он нашёл сияющую драгоценность в реке.

Когда он проснулся, то послал за своим слугой по имени Ригпа Тарбум, который умел ловить рыбу, и приказал ему принести всё, что он найдёт в своей сети.

Целый день Ригпа Тарбум пытался выудить мешок, который всё время сносило течением. Когда его показали царю, ни он, ни те, кто был с ним, не знали, что и думать об этом странном предмете. Царь послал за ламой Тиронгом, который пришёл исследовать неожиданную находку. Лама был сведущ во многих науках, и как только он увидел мешок, то заявил следующее:

– Это было рождено человеком. Давайте посмотрим, что внутри. – Он взял нож одного из слуг и разрезал мешок.

Сперва он извлёк из него ребёнка огненно-красного цвета. Царь Кукар сказал:

– Я заберу его, отдай его мне, – и, обернув ребёнка в красный шёлк, унёс его с собой.

Затем лама достал ребёнка синего цвета, подобного цвету бирюзы. Брат царя, принц Кусер, выразив желание забрать его, обернул ребёнка в синий шёлк. Последним из мешка извлекли ребёнка чёрного цвета. Принц Кунаг, ещё один из братьев, пожелал заполучить его и унёс с собой, завернув в одеяния из чёрного шёлка.

Эти три предводителя были воплощениями женщины[42]42
  В соответствии с убеждениями тибетцев один человек может воплотиться одновременно в трёх телах.


[Закрыть], которая много веков назад[43]43
  Часто в эпосе встречаются временные несоответствия, которым не придаётся особого значения.


[Закрыть] прокляла Будду и пожелала переродиться могущественным правителем на земле, чтобы уничтожить его Учение. Не зная о происхождении трёх детей, которых уносили с собой, цари не подозревали, что воспитают своих врагов, так как эти три мальчика были воплощениями божеств, которые дали клятву помочь Гесару в его борьбе против правителей Хора.

Красного ребёнка назвали Дигчен Шенпа, синего – Шечен Юндруб, а чёрного – Тхуго Мебар.

На следующий день, после того как выбросили мешок, нагини услышала голос, звучавший из её сердца, как если бы там кто-то находился.

– Мама, – сказал он, – пришло ли мне время родиться? Могу ли я выйти из твоей макушки?

Бедная Гонгмо снова пришла в ужас.

– Если ты демон – выходи из моей головы, как тебе угодно, ведь я не могу тебя остановить. Но, если ты – бог, то прошу, родись обычным способом. Тротунг и Гьяса гневаются на меня. Когда они увидели странный мешок, появившийся из меня, они решили, что я принадлежу к роду демонов, и, испугавшись, что моё присутствие может навлечь беды на страну, могут вообще убить меня.

Голос отвечал:

– Не бойся, они не причинят тебе вреда. Лучше будет, если я смогу выйти из твоей головы. Но сначала обрати внимание на знаки. Посмотри, родилось ли у приведённых тобой питомцев по малышу? Падает ли с неба белый рис? Зацвели ли золотые цветы? Покрылась ли земля жёлтым, красным, синим и чёрным снегом? Пойди посмотри.

Выйдя из шатра, Гонгмо с удивлением обнаружила всё то, что описал ей исходивший из неё голос. Возле каждого из животных, которых даровал ей отец Менкен, лежали только что рождённые детёныши. Землю укрывал снег разных цветов: жёлтого, красного, синего и чёрного, из которого пробивались золотые цветы – всё это создавало впечатление пёстрого ковра, а с неба падал белый рис, сияя серебристыми искрами.

Несколько мгновений нагини смотрела на все эти чудеса, но, вспомнив, что она должна родить ещё одного ребёнка таким же чудесным образом, как и предыдущих, она вернулась в свой шатёр.

Затем из белого канала, открывшегося у неё на макушке, появилось белое яйцо, отмеченное тремя пятнышками, похожими на три глаза.

«Какая странная штука, – подумала Гонгмо. – Несколько мгновений тому назад я слышала внутри себя голос маленького мальчика, а теперь появилось это яйцо». Она обернула его тканью и спрятала за пазухой своего платья[44]44
  Тибетцы – как мужчины, так и женщины – носят довольно просторную одежду (тиб. чуба), которую подпоясывают, в результате чего образуется подобие большого «кармана» у груди. Так как других карманов в одежде не предусмотрено, тибетцы складывают туда всевозможные вещи. Женщины носят в них детей, чтобы держать их в тепле, особенно зимой, когда сверху надевают одежду с меховой подкладкой.


[Закрыть]. Немного позже оно само по себе раскрылось, и из него появился маленький мальчик с кожей золотистого цвета. У него было три глаза.

На этот раз новорождённый, казалось, не собирался улетать, как это сделали его братья. Мать грустно смотрела на его лицо, понимая, что третий глаз может вызвать гнев у Тротунга и Гьясы, и это повлечёт за собой новые мучения. Чтобы этого не случилось, она извлекла третий глаз из межбровья мальчика своим пальцем. А затем, держа малыша на руках, она спросила:

– Откуда ты пришёл? Почему ты родился у меня? Почему все мои питомцы сегодня принесли потомство?

Ребёнок отвечал:

– Многие годы я был индийским отшельником, предаваясь аскетическим практикам в глухом лесу. Силой добродетели от этих практик я переродился в чистой земле Кхорло Демчога и Дордже Пхагмо, а имя моё было Тхубпа Гава. Многие демоны на этой земле желают уничтожить Учение. Я пришёл, чтобы начать войну против них и помешать осуществлению их злобных намерений. Мне нужно было воплотиться в человеческом теле, чтобы выполнить эту задачу. Я взял в качестве опоры твоё тело, чтобы сформировалось моё.

Что касается потомства твоих животных, родившийся жеребёнок – это тулку Нангва Тхайе, он будет моим скакуном и поможет мне во множестве битв, в которых я буду сражаться. Другие животные – вестники доброй удачи. У телёнка, которого родила дри [самка яка], – золотые рога, ягнёнок и козлёнок – с божественных пастбищ. Их появление свидетельствует о том, что с моей победой стада животных будут преумножаться в этой стране. Рождение щенка – благоприятный знак, который предсказывает мою победу, ибо враг не сможет подкрасться незамеченным и будет повержен.

То, что распустились золотые цветы, означает рождение многих святых мудрецов в Линге. Чёрный снег – это Луцен, чёрный демон с севера, я пущу стрелу промеж его глаз. Жёлтый снег предсказывает мою победу над Кукаром, царём Хора. Я оседлаю его шею и, поднявшись над ним, поражу его насмерть. Таким же образом синий и красный снег, соответственно, указывают на захват царств Сатама и Шингти.

Белый луч радуги, что коснулся тебя, свидетельствует о моей связи с божествами: они будут моими советчиками и помощниками.

В полдень был сильный снегопад. Чудеса, явленные вместе с рождением её сына, поглотили всё внимание нагини, и она совсем забыла свои обязанности служанки. Ближе к вечеру Гьяса, заметив, что Гонгмо не очистила от снега вход в шатёр и не наносила воды из родника, взяла палку и направилась к шатру девушки, намереваясь побить нерадивую помощницу.

Нагини заметила её ещё издалека через прорезь в занавеси. Она испугалась.

– Гьяса идёт сюда, – сказала она сыну, – у неё в руках палка, и лицо пылает гневом. Она изобьёт меня до полусмерти. Лучше всего будет, если мы сможем убежать.

– Не бойся, – ответил маленький мальчик. – Я поговорю с ней. Я спустился сюда из божественного мира для того, чтобы сразиться и уничтожить нескольких могущественных демонов. Будет удивительно, если я не смогу справиться с простой женщиной.

– О, сын мой, – взмолилась нагини, дрожа от страха, – не будь столь поспешен в решениях. Ты ещё не видел женщин этой земли, до чего их может довести любовь и ревность.

– Не бойся, – отвечал малыш, – просто поставь меня на землю.

Гонгмо повиновалась, и первое, что увидела Гьяса, войдя в шатёр, был ребёнок. Маленький, очень красивый мальчик с большими глазами и длинными чёрными волосами стоял прямо перед ней. Он пристально и серьёзно смотрел на неё.

Поражённая, она стояла неподвижно, уронив свою палку, не в силах произнести ни слова.

– Послушай меня, – сказал ей малыш. – Так как ты не знаешь меня, я представлюсь тебе. Со стороны отца я родственник Кукара, царя Хора, из рода Хачен Хор. Моя мать из рода чёрных демонов, племянница Луцена, правителя Севера. Я же, по существу, демон о девяти головах, который пришёл, чтобы разрушить Китай и Индию. Не сопротивляйся, ибо я просто хочу тебя съесть.

Говоря это, он пританцовывал, переступая с ноги на ногу взад-вперёд.

Гьяса, бледная от страха, собрав остаток сил, выскочила из шатра и, не заходя в свой, поспешила к Тротунгу. Она ворвалась к нему, словно умалишённая. Потребовалось некоторое время и несколько чашек чая, прежде чем она снова обрела дар речи. Затем она поведала своему деверю всё, что видела и слышала, умоляя его уничтожить демона.

Тротунг некоторое время размышлял. Предсказание, написанное в семейной книге, сбывалось с невероятной точностью. Он больше не сомневался в том, кем был этот малыш, и неприязнь, испытываемая им, вспыхнула с новой силой.

Появление будущего завоевателя, хоть и было благословением для Линга, повлекло бы за собой потерю столь обеспеченного положения, занимаемого Тротунгом. В предсказании говорилось о том, что Герой будет непреклонен и справедлив. Тротунгу нравились святые, вернее то, как их изображали в сказках, которые рассказывали вечерами, сидя у камина и попивая горячительные напитки. Вблизи же эти совершенные существа могли причинить массу беспокойства. Ведь чаще всего они совали нос не в своё дело и мешали тем, кто пытался извлечь в этом мире наибольшую выгоду для себя, прежде чем отправиться в мир иной.

Снова и снова прокручивая эти мысли в голове, он решил убить младенца, понимая, что если не сделает этого сейчас, то позже осуществить это будет намного сложнее.

– Я пойду и сам посмотрю на это чудище, – сказал он Гьясе.

Он вышел, оседлал лошадь, надел шлем и заправил свои мечи за пояс. Аку Тротунг, предводитель Линга, всегда представал перед своими поданными в облике, который должен был вызывать у них уважение.

Он направился к шатру нагини. Не слезая с коня, он грозно прокричал, обращаясь к бедной девушке:

– Дочь демонов, почему ты родила это дитя в нашей стране? Злобное создание, почему мы не уничтожили тебя в тот день, когда ты появилась среди нас!

Затем, схватив за голову ребёнка, которого мать старалась спрятать у себя за пазухой, он попытался унести его. Но Гонгмо, держа ребёнка за ногу, боролась за то, чтобы оставить его, и так они тащили его в разные стороны.

– Отпусти меня, мама, – сказал малыш. – Твоя нежность и забота заставляют меня страдать. Тротунг не сможет причинить мне вреда.

Гонгмо отпустила ребёнка, и Тротунг, взяв его за ногу, со всей силы трижды ударил головой об камень. Затем он опустил ребёнка на землю, решив, что убил его, но мальчик поднялся, озорно насмехаясь над ним, и уставился на него своими большими сияющими глазами, в которых не было и тени страха.

Удивлённый и встревоженный, Тротунг сделал вид, что не видит всего этого. Позвав на помощь Гьясу, они связали его руки и ноги и замотали в кусок ткани. Вырыв яму рядом с шатром, они закопали его, сначала укрыв тело колючками, затем землёй, и в довершение поставили на могилу тяжёлый плоский камень.

Нагини не могла вмешаться, но её страдания были ужасны, ведь она думала, что ребёнок умер. Как только Тротунг с Гьясой ушли, она подошла к месту, где он был похоронен, и заговорила с ним:

– Не бойся, бедное дитя моё, – сказала она. – Всё, что случилось, – это результат твоих предыдущих деяний. Направляйся на небеса. Я пошлю за ламами, чтобы они могли выполнить для тебя ритуалы. Я отправлюсь в паломничество, чтобы дух твой мог обрести покой и счастье в блаженной обители.

Её тело сотрясалось от рыданий всё время, пока она говорила.

– Не плачь, мама, – сказал чудо-ребёнок. – Я не умер. Смерти нет для меня, поскольку я посланник божеств. В том, что содеял сейчас Тротунг, для меня есть лишь благое знамение. Он похоронил меня, что означает, что я буду владеть той землёй, в которой лежу. Огромный камень, который он поместил сверху, символизирует мою силу, несокрушимую, как скала. Тряпки, в которые я завёрнут, означают то, что я буду облачён в царские одеяния. Возвращайся домой, ни о чём не тревожься. Я отправлюсь пока к моим божественным братьям, и через три дня снова вернусь к тебе.

Исполненная радости, нагини вернулась обратно, размышляя о том, кто же мог воплотиться через неё в этом ребёнке.

Когда пришла ночь, дакини спустились по дорожке из белого света к могиле ребёнка. Они подняли камень, убрали землю и унесли тулку Тхубпа Гавы к божествам его семейства.

После своего безжалостного поступка Тротунг пошёл в шатёр Шинглена, где Гьяса приготовила чай, который они вместе распивали, радуясь и смеясь.

– Теперь этот демон действительно мёртв, – сказал Тротунг. Он был уверен в сказанном, думая, что действительно разрушил предсказание, которое так его беспокоило. Что же касается его невестки, в которой до сих пор не угасала ревность – она таила надежду на то, что горе подорвёт здоровье Гонгмо, и когда Шинглен вернется из паломничества, он не застанет её живой.

Проведя некоторое время в доме Гьясы, Тротунг вернулся к себе. Там страх вновь одолел его.

Он был убеждён, что предсказание в книге относилось к сыну Гонгмо. Он живо вспомнил, как ударил мальчика головой об камень с такой силой, с какой можно было бы размозжить череп яка. А малыш поднялся как ни в чём не бывало. Однако теперь, когда этот бесёнок лежит укрытый слоем земли и большим камнем, он точно мёртв. Любой другой человеческий детёныш умер бы, но этот, рождённый несколькими часами ранее и уже способный ходить, говорить и даже угрожать, – наверняка воплощение бога или демона. А вдруг, несмотря ни на что, он всё ещё жив?

Тротунг, так и не сумев переубедить себя, сидел в шатре не сомкнув глаз, потеря в аппетит, преследуемый мыслью, что новый царь, заняв престол покладистого Шинглена, лишит его правящего положения или, начав расследовать источники его бесчисленных богатств, возможно, отберёт их у него, или по меньшей мере не позволит присваивать новые.

Спустя три дня после того, как дакини извлекли малыша из могилы и доставили в небесные чертоги, они вновь вернули его матери. Она обернула его в белый шёлковый шарф и спрятала в складках своего платья. Тем временем Тротунг, мучимый беспокойством, и не в силах сопротивляться желанию узнать, действительно ли получилось у него избавиться от грозного противника, направился к невестке и поделился с ней своими опасениями, что ребёнок всё ещё жив.

Не осмеливаясь первым приблизиться к могиле и посмотреть, сдвинут ли с места камень, который он установил, он нашёл повод послать туда Гьясу. Она же, прекрасно понимая причину охватившего его беспокойства и будучи не слишком смелой женщиной, пришла в ещё больший ужас.

Тем не менее Гьяса, не смея противоречить брату своего мужа, вышла на улицу. Однако она не пошла прямиком к могиле, а попыталась рассмотреть её издалека.

Когда она остановилась, то услышала голос ребёнка, говорившего со своей матерью в их шатре. Дальнейшее расследование потеряло смысл, так как она поняла, что маленький демон всё ещё жив. Не теряя ни минуты, она побежала обратно, рассказать Тротунгу, что сын Гонгмо вернулся к матери и сейчас общается с ней.

Тротунг не слишком удивился этой новости. Он уже был готов к худшему.

– Мы никогда не сможем уничтожить это чудовище, – заявил он своей невестке. – Но, возможно, нам поможет кто-то более могущественный, чем мы. Боги и демоны могут быть подчинены только магией. Я пойду и посоветуюсь с гомченом [отшельником] Ратной из монастыря мутегп[45]45
  Термин мутегпа (тиб. mu stegs pa), или тиртхика (санскр.), в классическом языке относится к индуистским брахманам или джайнам, которые, с точки зрения буддистов, являлись последователями лжеучений, или еретиками. В разговорной же речи, в которой пересказывался Эпос о Гесаре, этот термин, возможно, описывает также адептов непальского тантризма. Об этом свидетельствуют и некоторые выражения, используемые в Эпосе.


[Закрыть].

На рассвете следующего дня верхом на коне Тротунг направился к горе, где жил отшельник. Весной каждого года тот покидал возглавляемый им монастырь и на протяжении всего лета находился в пещере, где ранее он проводил целые годы в уединении и темноте, обретая сверхъестественные силы, власть над живым и неживым миром.

Прибыв к жилищу отшельника, Тротунг с выражением почтения приблизился к гомчену. Он поднёс Ратне длинный белый шёлковый шарф, на который положил два больших куска бирюзы, а также совершил перед ним три поклона.

Ратна пригласил Тротунга сесть на ковёр, и они обменялись подобающими встрече приветствиями. Затем отшельник спросил у Тротунга о причине его визита.

– Это касается одного серьёзного дела, – отвечал тот, – очень важного для меня. Кое-кто меня беспокоит. Если бы ты мог меня от него избавить, я отдал бы тебе половину всего, чем владею.

Заклинатель снисходительно улыбнулся. Он обрёл способность подчинять и связывать клятвами демонов, но так и не смог победить свою жадность, которая была неутолима. Он знал, что Тротунг был богат, и перспектива наживы подогрела его алчность.

– Чем я могу быть полезен? – спросил он.

Не пропуская ни единой мелочи, вновь и вновь повторяя то, что он уже говорил, Тротунг поведал Ратне всё, о чём тому необходимо было знать: о прибытии

Гонгмо, о мешке, который появился из неё, о ребёнке, рождённом ею, о тщетных попытках убить его.

Когда он закончил свою речь, отшельник самодовольно произнёс:

– Хотя тебе это кажется невыполнимым делом, для меня это пустяк. Какого роста ребёнок?

– Он по-прежнему ещё маленький мальчик, – ответил Тротунг.

– Очень хорошо. Положись на меня и не беспокойся. Завтра я пошлю три чёрных птицы, которые избавят тебя от него.

Сказав это, он вежливо выпроводил своего посетителя, поскольку пришло время для выполнения подношений злобным духам, которых он умилостивлял своими призываниями и ритуалами.

Вернувшись вечером домой, Тротунг немедленно рассказал невестке о результатах своей беседы с Ратной и заключённой ими сделке.

На этот раз они оба были убеждены в успехе предстоящего предприятия и с нетерпением ждали следующего дня.

Но мальчик прекрасно знал о визите Тротунга к отшельнику и о том, что тот для него готовил. Он сказал своей матери:

– Не пугайся того, что ты увидишь. Завтра здесь появятся враги, которые придут из долины, что простёрлась за твоим шатром. Принеси мне несколько птичьих перье в и несколько веток кипариса, длиной равных расстоянию между кончиками пальцев твоих разведённых в стороны рук[46]46
  Сажень, мера длины, используемая в Тибете. Она называется домпа. К примеру, если взять кусок ткани пальцами рук и затем до предела развести руки в стороны, тогда длина этой ткани будет равна одному домпа. Малорослые люди старались найти себе в помощь друга с длинными руками для совершения покупок товаров, которые можно измерить подобным образом.


[Закрыть].

Нагини, помня о том, что её сын был воплощением бога, поспешила ему повиноваться.

Из веток мальчик смастерил лук и стрелы. Три волоса, взятые из правой части головы его матери, послужили тетивой для лука, а перья – для оперенья стрел.

Следующим утром появились птицы. Вместо перьев они были покрыты тонкими лезвиями из железа и меди, которые, как и стальные клювы, сияли на солнце. Тротунг и Гьяса, спрятавшись за занавесками в своих шатрах, наблюдали их приближение, готовые воочию увидеть драму, которая вот-вот должна была развернуться перед их взором.

Мальчик же, краем глаза заметив этих чудовищ, наложил стрелу на тетиву и направился к выходу из шатра.

Невидимые другим людям, на защиту позади мальчика встал Падмасамбхава с небесным войском. Мальчик выпустил из лука три стрелы подряд, и три птицы замертво упали на землю. С улыбкой на лице он вернулся домой.

Тротунг и Гьяса стояли как вкопанные, поражённые увиденным. Их охватил страх.

На следующий день, немного придя в себя после пережитого, Тротунг снова пришёл к Ратне.

Отшельник сидел у входа в свою пещеру. Увидев приближавшегося к нему предводителя Линга, он с уверенностью подумал, что тот несёт ему какой-то ценный подарок, как и обещал, и уже предвкушал обладание сокровищем.

Когда Тротунг предстал перед ним, отшельник, не тратя время на любезности, заявил:

– Мальчишка мёртв.

Лишь теперь он заметил удручённый вид своего гостя, и не видно было, чтобы он радовался полученным известиям.

– Нет, он не умер, – резко отвечал Тротунг. – Он убил твоих птиц тотчас же, как они прилетели. Он намного сильнее нас. Лучшее, что мы могли бы сделать – это бежать от него.

Несмотря на то, что отшельника встревожил этот неожиданный исход его колдовства, заклинатель, боясь потерять свою значимость в глазах предводителя, напустил на себя невозмутимый вид.

– Это неважно, – сказал он, – ничего страшного. Просто попытка. Такой результат был ожидаем. Ты обычный человек, мирянин, и не способен понять глубокий смысл наших действий и слов.

Когда я сказал «мальчишка мёртв», я имел в виду, что он ещё жив. Живой, но уже мёртвый. Для того чтобы понимать мои слова, нужно быть посвящённым. Даже не пытайся вникнуть. Тебе как мирянину от этого нет никакой пользы. Не беспокойся. Пошли ко мне завтра мальчишку. Я знаю, как избавить нас всех от него.

Затем он продолжил изменившимся голосом:

– Ты можешь положить свои подношения на ковёр.

Тротунгу пришлось признать, что, напуганный пережитым, он в спешке забыл принести дары.

Заклинатель нахмурился.

– Это не столь важно, – бросил он холодно. И затем с пафосом добавил: —Тот, чей взор ясно проникает во все три мира, безразличен к сокровищам этого мира.

Страшась последствий того, что он оскорбил отшельника, Тротунг почувствовал себя неуютно, и поэтому продолжил извиняться и давать обещания, но, не отвечая ему, Ратна выпроводил его, подав знак рукой, и чинно шагнул к себе в пещеру.

Как только Тротунг вернулся к шатрам, он позвал Гонгмо и приказал ей послать своего сына на следующий день к отшельнику Ратне, который пожелал его увидеть.

– Ты знаешь, кто он такой, – добавил он. – Он могущественный заклинатель. Будет хуже, если ты не исполнишь его просьбу.

Несчастная нагини передала своему сыну приказ Тротунга.

– Этот ужасный мутегпа убьёт тебя, – сказала она. – Это наверняка. Нам следует немедленно бежать и скрыться в Китае или Индии.

Мальчик улыбнулся.

– Ты не понимаешь, мама, – отвечал он нежно. – Почему мы должны бежать? Нам не нужно никого бояться. Наше место, как было предначертано, находится здесь, именно на этой земле к нам придёт счастье. Оставайся дома. Завтра я схожу к гомчену.

На следующий день он в одиночку и голышом отправился к уединённому жилищу заклинателя.

Он встретил отшельника, наряженного в длинную развевающуюся робу, поверх которой был надет фартук из сплетённых человеческих костей, на голове у него была большая чёрная шляпа, украшенная маленькими черепами из слоновой кости, а пальцами рук он перебирал чётки, выточенные из человеческих черепов.

Три больших торма[47]47
  Ритуальная фигурка из муки, масла и других субстанций. Может быть маленького размера, а иногда достигает высоты в 5-6 метров.


[Закрыть] он поместил перед входом в пещеру. Гомчен, завидев ребёнка, встал, как бы прячась за ними, и обратился к нему без приветствия.

– Сын демонов, откуда ты пришёл?

– Как ваше здоровье, лама? – вежливо спросил его мальчик.

– В полном порядке, – ответил Ратна. – Кем ты был в прошлой жизни?

– Я не помню, – спокойно сказал мальчик. – А кем был ты сам, о махасиддха, ты ведь должен знать? Скажи мне, прошу тебя, кем ты был в своём предыдущем рождении?

Ратна не ожидал услышать этот вопрос. Его застали врасплох, и, не будучи готовым к ответу, он признался как на духу:

– Я не знаю.

– Правда, ты ничего об этом не знаешь? Это очень странно, – резко заметил ребёнок. – Ты известный всем отшельник, который провёл половину жизни в медитации. Более трёх лет ты находился в этой пещере, в которой были замурованы все отверстия, в полной темноте, не произнося и не слыша ни звука, не встречаясь ни с кем, даже со служителем, который приносил тебе пищу, и всё же у тебя нет ответа на этот вопрос. Как же ты можешь ожидать ответа от того, кто родился лишь несколько дней назад, когда сам, несмотря на столько усилий, приложенных к созерцанию, ответа не знаешь?

– Ты очень смелый, – гневно возражал ему Ратна. – Знаешь ли ты, сколько пользы я принёс живым существам за долгие годы, проведённые в уединении?

– Да, это я знаю, – тихо ответил маленький нагой мальчик, смотря заклинателю прямо в глаза. – Ты не сделал ничего хорошего ни для кого, но зато ты стал весьма искусным в том, как обманывать доверчивых людей и выбивать из них подарки. Всё это время, находясь взаперти, ты потратил на придумывание таких трюков.

Ярость, охватившая гомчена, не позволила ему увидеть, насколько смешным было для такого мужчины, как он, обсуждать эти вещи с ребёнком, который выглядел так, будто его можно убить шлепком ладони. Но те удивительные ответы, которые он услышал от мальчика, а также то, что он узнал от Тротунга, убедили его, что под детским обликом, который он видел перед собой, скрывается нечто большее, чем просто человеческое существо.

– Что?! – вскричал он, потеряв самообладание. – Я ничего хорошего не сделал для живых существ?!

– Хоть я и молод, – отвечал необычный ребёнок, улыбаясь, – и мой возраст измеряется не в годах или даже месяцах, но лишь в днях, однако мне известно, откуда я пришёл, пусть я и не сказал тебе об этом. А ещё мне известно, что архаты [святые, ученики Будды] учили людей Пути к высшему освобождению [нирване], но ты и тебе подобные не сделали ничего, кроме накопления богатства для своих монастырей.

– Этими словами ты, демон, бросаешь мне вызов, – проревел Ратна. – Я слишком хорошо знаком с твоими собратьями. Мы посмотрим, кто из нас сильнее. Призывай своих защитников. Я же обращусь к своим. Один из нас должен быть уничтожен в этой битве.

Затем со свирепыми интонациями в голосе заклинатель призвал своих покровительствующих божеств.

– О вы, в чьих руках молниеносное оружие, поспешите же ко мне!

И он произнёс заклинания, даже малой толики которых хватило бы, чтобы уничтожить кого угодно, кроме Тхубпа Гавы.

Затем он встал на стол, на котором стояли торма. Одно из них, посвящённое владыке планет, было наполнено кровью и увенчано человеческими внутренностями. Другое было наполнено различными тайными субстанциями. Третье же находилось в пещере на протяжении трёх лет, во время которых отшельник совершал практику в строгом уединении, и было заряжено особой магической силой.

Ратна швырял их, одно за другим, в маленького мальчика, что не привело ни к чему, кроме того, что мальчишка перехватывал их на лету и возвращал ему обратно, будто игрушечный мяч.

На лбу мутегпы от ужаса выступил пот. Инстинктивно он подался назад ко входу в пещеру, будто ища там укрытия.

Затем ребёнок поднял с земли кусочек торма, которое тот бросал в него и, держа его в руке, сказал, обратившись к поверженному отшельнику:

– Ты притворялся, что достиг мастерства в магии, но это не так. Ты сейчас показал всё, что можешь. А теперь смотри, на что способен ребёнок пяти дней от роду.

Он метнул кусочек торма, который на лету превратился в огромный валун, что тотчас же замуровал вход в пещеру, скрыв в её глубине заклинателя.

Так, одержав победу, мальчик вернулся к матери.

Тротунг, увидев, что ребёнок вернулся целым и невредимым, впал в отчаяние, потеряв всякую надежду на своё избавление от этой напасти. Заклинатель уже дважды потерпел неудачу в попытках выполнить его просьбу, и старый предводитель даже не думал о том, чтобы просить снова, но ему хотелось узнать, как всё-таки мальчишка выкрутился на этот раз. Он пришёл к месту уединения заклинателя. Когда он приблизился, несколько воронов, встрепенувшись, улетели прочь, громко хлопая крыльями, в то время как остальные, более смелые, поглощали остатки торма, разбросанных в округе. Сиденье, которое обычно занимал Ратна, лежало опрокинутое возле пещеры, вход в которую теперь полностью запечатал огромный валун. Он понял, что дальнейшее расследование излишне, участь заклинателя стала ему ясна.

Тротунг вернулся домой удручённым. Он потерял всякую надежду на то, чтобы избавиться с помощью волшебства от того, кого он насмешливо называл Чори[48]48
  Чори означает «происхождение», «наследственность». В других вариантах можно встретить термины кьориг или кьериг, что означает «благородное рождение». В обоих случаях такое прозвище используется как уничижительное и относится к ребёнку служанки, рождённому от неизвестного отца.


[Закрыть]. Поэтому он принял решение выслать его самого и его мать далеко в пустынное место. Недостаток пищи, решил он, послужит желанной цели лучше, чем искусность Ратны.

По его приказу на следующий день девять лам, девять глав семейств и девять женщин отправились  в путь, чтобы отвести нагини и её сына к Маме Юллунг Сумдог, а затем, когда после нескольких дней пути они достигли назначенного места, то просто оставили их там. Это был пустынный район, где бродили лишь кьянги [дикие ослы] и несколько медведей. Бедная мать, оказавшись одна с сыном посреди бескрайних просторов, разразилась рыданиями.

– Мы не сможем здесь остаться, – сказала она ребёнку. – Давай направимся в Китай или в Индию прежде, чем запасы еды, которую они нам оставили, закончатся. Если мы дойдём до какой-нибудь деревни, мы сможем достать немного пищи.

Мальчик отвечал:

– Это страна предназначена нам богами. Мы будем жить здесь счастливо. Ты будешь выкапывать трому[49]49
  Корень дикого растения, который по консистенции и сладкому вкусу напоминает грецкий орех.


[Закрыть], а я буду охотиться на сусликов[50]50
  Особи короткохвостых диких грызунов, которые населяют бескрайние пустоши северного и восточного Тибета. Тибетцы называют их «гомчены» (отшельники), так как они проводят целые зимы, спрятавшись в свои норы. Натуралисты определяют их как Lagomys badius.


[Закрыть]. И мы не будем голодать.

Так они прожили в Маме Юллунг Сумдог целых три года. Вместе с ними оставались и пять самок животных, принадлежавших нагини, и пять рождённых от них детёнышей.