Текст книги "Мой желанный и неприступный маркиз"

– Вдова рассказала такую же точно историю.

Темпест постаралась не показать виду, что эти слова принесли ей облегчение.

– В таком случае, твое любопытство удовлетворено. Вероятно, нам стоит вернуться в дом.

– Не совсем, – ответил Оливер, понижая голос и прищуриваясь. – Миссис Шиэн поведала, что вы с одним из джентльменов довольно продолжительное время беседовали. На ее взгляд, вы были знакомы. Она обеспокоена, где вы ранее могли встречаться. Возможно, тайком.

Темпест даже рот открыла от удивления.

– Прошу прощения? Какая несусветная чушь!

– Неужели? – Брат шагнул ближе, на сей раз она не стала пятиться. – А миссис Шиэн считает иначе.

– Что ж, миссис Шиэн ошибается. Либо она пила кое-что покрепче сидра, либо ей просто необходима новая пара очков. – Темпест подхватила спереди подол юбки и попыталась обойти брата, но тот перерезал ей путь. – Что еще ты хочешь от меня услышать?

– Правду, черт побери! Кто этот мужчина? Как давно вы тайно встречаетесь? – настаивал Оливер.

– Это ты, братец, тайно с кем-то встречаешься. – Ее карие глаза потемнели и метали молнии. – А не я.

С Темпест было довольно. Она обошла брата и направилась к дому. Его следующие слова заставили Темпест остановиться.

– Будет хуже, если обо всем узнает отец.

Девушка обернулась лицом к своему старшему брату.

– Ты мне угрожаешь, Маркрофт? Серьезно?

Оливер убрал со лба упавшую на левый глаз прядь волос.

– Просто расскажи мне правду. Кто тебе тот мужчина?

– Почему ты настойчиво утверждаешь, что Шанс для меня что-то значит? Говорю тебе, я с ним познакомилась только сегодня. Если миссис Ши…

– Шанс! – перебил ее брат. – Значит, джентльмена, с которым у тебя, по мнению миссис Шиэн, любовная связь, зовут Шанс.

«Оливер не знает их имен».

Темпест едва не взвыла от собственной оплошности. Она-то решила, что наставница уже рассказала брату, как зовут всех троих джентльменов.

– Сколько раз тебе повторять: у меня с этим человеком нет никакой любовной связи! Ни с ним, ни с кем бы то ни было еще! – Она понизила голос до угрожающего рычания.

– И как же зовут остальных двух?

– Послушай, Оливер…

– Назови их имена, – требовал брат. Ее спокойствие таяло, подобно слежавшемуся снегу в солнечный теплый день. – Я хочу услышать их сию же минуту.

Что-то в глазах брата подсказывало Темпест: если она соврет, ей несдобровать.

– Торн… а третьего звали Сент-Лион.

Она была совершенно не готова к тому, что он схватит ее за плечи и поднимет вверх – теперь она касалась земли только кончиками пальцев ног.

– Шанс, Торн и Сент-Лион. Ты, маленькая дурочка, знаешь, кто они?

– Оливер, мне больно, – сказала она, презирая себя за едва заметную дрожь в голосе.

Он отпустил ее так поспешно, что она споткнулась и едва не упала. Темпест настороженно смотрела на брата.

– Я тебя не обманываю. Я не знаю этих людей. Они уехали так быстро, что не успели представиться как должно.

– Значит, они не знали, кто вы? – Он выругался, когда она вздрогнула.

– Я спросила у Шанса, знает ли он тебя. – Неожиданно ей стали понятны реакции мужчины. – Я назвала ему твое имя.

– И что он ответил?

Она всматривалась в бесстрастное лицо брата.

– Он ответил, что незнаком с тобой. Но я решила, что он врет.

– Человек, назвавшийся Шансом, – Матиас Рук, маркиз Фейрлэм.

Темпест почувствовала, как побледнела.

– Он – из семейства Рук?! Ты уверен?

– Конечно, уверен, Темпест, черт побери! – Оливер встал перед сестрой и пальцем постучал ей по лбу. – Кому, по-твоему, я обязан своими синяками? Этот ублюдок ударил меня головой о деревянный столб.

Темпест удержалась от того, чтобы заметить, что и Шансу в этой стычке тоже досталось.

– Клянусь тебе, я понятия не имела, что он – Рук. А остальные двое – его братья?

Оливер покачал головой. Если бы рядом росло дерево, он бы от ярости ударил в ствол кулаком.

– Сент-Лион – это виконт Бастрелл. Торн – граф Кемпторн. Они с Фейрлэмом родственники. По-моему, двоюродные братья.

– Я этого не знала.

Темпест опустила взгляд и заметила, как дрожит ее рука. Новость, что человек, который с ней флиртовал, оказался одним из семьи Рук, ее просто ошарашила. Шанс совершенно не был похож на отпрыска этого семейства. Да, честно признаться, Темпест понятия не имела, как выглядят члены семьи Рук. Если вспомнить рассказы отца о герцоге Блекберне, то можно было ожидать, что его наследник обязательно должен быть уродливым горбуном с черными гнилыми зубами и глазами, в которых горит адский огонь. Ее семья и семья Рук вращались в разных кругах. Она могла бы на улице столкнуться с целым семейством Рук и даже не понять этого.

Господи боже! Она видела одного из Руков обнаженным!

Должно быть, на лице девушки отразилась растущая паника, потому что брат притянул ее к себе и обнял.

– Я понятия не имела.

– Знаю, – пробормотал он ей в волосы. – Фейрлэм зашел слишком далеко. Я вызову его на дуэль за такое оскорбление.

Темпест отпрянула, чтобы посмотреть брату в глаза.

– Нет. Нельзя.

Он злобно засмеялся.

– С огромнейшим удовольствием.

– Оливер, он тоже не знал. – Она не понимала этой черты характера своего брата: он казался таким кровожадным. – Послушай, лорд Фейрлэм понятия не имел, что я – из семьи Брант, когда подъехал к нам. Должно быть, он не меньше меня был потрясен, когда я сообщила ему, что мой брат – лорд Маркрофт.

– Это ничего не меняет.

– Как ты можешь так говорить? Конечно, меняет! – возразила она, подозревая, что из них двоих только она сохраняет благоразумие. – Оливер, как только Шанс услышал твое имя, он с приятелями немедленно уехал. Он не испытывал ни малейшего желания общаться с кем-то из семейства Брант.

Шанс уехал настолько поспешно, что Темпест даже обиделась.

– Ублюдок!

Темпест не знала о давней вражде Шанса и Оливера. По всей видимости, история между ними произошла неприятная.

– Ты не можешь бросить ему вызов.

Оливер сердито возразил:

– Я не был бы в этом так уверен. Фейрлэм ненавидит нашу семью. Я бы не удивился, узнав, что он намеренно вас разыскивал.

– Нет, Оливер…

– Да, черт побери! Ты его не знаешь! А я знаю! Если бы он мог как-то через тебя уесть нашу семью, он бы своего шанса не упустил.

– Нельзя винить Шанса во всех грехах.

– Перестать употреблять это дурацкое прозвище! – Он сдвинул брови, как будто надеялся выбить из нее признание. – Если только ты больше ни в чем не хочешь признаться?

Она стиснула зубы и едва справилась с желанием накричать на старшего брата.

– Лорд Фейрлэм не виноват. Это я виновата в том, что он искал меня.

Оливер потряс кулаками у висков.

– Темпест, ты говоришь глупости. Так ты его знаешь или нет?

– Нет! – Она подняла руку в знак того, чтобы он ее не перебивал. – Он искал того, кто наблюдал за ним и его друзьями.

Ее бедный брат явно был сбит с толку.

– Что-что?

Темпест собралась с духом.

– Вышло совершенно случайно, и мне мало что удалось разглядеть, поскольку двое уже были в реке.

– Чего разглядеть? – заорал он.

Она виновато посмотрела на брата.

– Э-э-э… плоти. Неужели я забыла упомянуть, что джентльмены были без одежды, когда я на них случайно наткнулась?

– Темпест!

– Теперь-то ты понимаешь, что нельзя бросать вызов Шансу… лорду Фейрлэму, – поспешно исправилась она, заметив сердитый взгляд брата. – Или упоминать о случившемся при матери и отце. Да вообще при ком бы то ни было. Оливер, пожалуйста. Пострадает моя репутация, если пойдет молва, что я подглядывала за полуобнаженными джентльменами. Представь, какой будет скандал! Больше мне в свете появиться будет нельзя!

– Из любви к… – Оливер вернулся к скамье, где они раньше сидели, опустился на нее, потому что ноги его больше не держали.

Глава 6

Лучше бы Темпест солгала брату о своей встрече с лордом Фейрлэмом и его друзьями.

Несмотря на то что Оливер оделся для выхода в свет, к радости матери, он заявил, что присоединится к семье за ужином. Темпест совсем отчаялась, заслышав эту новость. Его внезапное желание провести вечер в кругу семьи не имело никакого отношения к усталости, на которую он сослался. Причина крылась в ней, его сестре.

Как обычно, повар превзошел самого себя, но из-за Оливера Темпест едва прикоснулась к каждому из блюд. Ее противному братцу удалось отвлечь матушку остроумными анекдотами, хотя сам он сердито поглядывал на сестру поверх бокала с вином. Арабелла заметила пробежавшую между старшими братом и сестрой кошку и пыталась увлечь Оливера разговором. Но его внимание неизменно было приковано к Темпест. Казалось, что Августа была единственной из присутствующих за столом, кто искренне наслаждался произведениями повара – она радостно делилась кусочками мяса с мопсом маркизы.

Темпест смиренно выдержала задумчивый, неодобрительный взгляд брата. На протяжении ужина внутри у нее все сжималось: она ждала, что он расскажет маркизе, что Темпест не только флиртовала с одним из семейства Рук, но ее еще и угораздило полюбоваться его голым задом.

Разгневанный взгляд Оливера говорил о том, что его так и подмывает рассказать о ее глупости. Единственное, что ей оставалось, – сидеть и ждать, когда же Оливер сообщит новость, после которой ее отошлют в одно из поместий поменьше или больно высекут кнутом. А возможно – и то и другое: маркиз Норгрейв наверняка расценит ее общение с наследником врага как непростительный грех.

Когда маркиза встала и пригласила всех переместиться в музыкальный салон, Темпест извинилась, сказала матери, что неважно себя чувствует и хочет подняться к себе в комнату. Оливер взглядом проводил ее из комнаты. Если он собирался выдать сестру матери, то ни за что бы не отказал себе в удовольствии сделать это в присутствии самой Темпест.

Служанка помогла ей раздеться и лечь. Девушка отпустила молоденькую служанку, сказала, что до конца вечера помощь ей не понадобится. К несчастью, было еще слишком рано, и сон не шел. Она села за маленький письменный столик и открыла альбом для эскизов. Рисование всегда ее успокаивало, когда она была чем-то встревожена, к тому же за работой она могла спокойно провести несколько часов.

Через два часа негромкий стук в дверь прервал добровольное одиночество Темпест. Девушка встала, закрыла альбом, подошла к двери, чтобы впустить в комнату Арабеллу, пока мама не увидела, что старшая дочь еще не спит. У Арабеллы было доброе сердце. Должно быть, по поведению Оливера за ужином и расстроенному виду Темпест она догадалась, что брат каким-то образом узнал о непрошеных гостях.

Темпест повернула ручку двери и уже хотела поприветствовать сестру. Открыла дверь и…

– Оливер? – Девушка не могла скрыть удивления. – Вот уж не ожидала!

В правой руке брат держал маленький поднос, накрытый белой салфеткой.

– Можно войти? – вежливо спросил он. Темпест с удивлением заметила, что на его лице нет ни следа от недавнего недовольства.

– Конечно, – кивнула Темпест, давая ему пройти в комнату. Она дождалась, когда он пройдет вглубь спальни, и закрыла дверь.

Оливер взглянул на ее кровать. Служанка постель разобрала, но по несмятым подушкам и простыням было понятно, что Темпест не спала.

– Мама укоряла меня из-за нашей дневной прогулки.

– Почему?

– Ее обеспокоило твое отсутствие аппетита. К тому же ты рано легла спать. Она винит меня в том, что твоя тонкая натура перенапряглась.

– Надеюсь, ты развеял ее опасения.

– Я заверил ее, что ты всегда отличалась отменным здоровьем, – ответил он, шагнув к письменному столу. Свободной рукой он подвинул альбом и поставил поднос. – Однако я предположил, что, как и все самовлюбленные девицы, ты, вероятнее всего, волнуешься о том, что не влезешь в новые платья, которые мама заказала для Лондона.

Совершенно забыв, что должна быть с братом поласковее, Темпест подошла к Оливеру и ущипнула его за руку.

– Как ты смеешь намекать на то, что я слишком толстая и не влезаю в платья! – У нее была прекрасная фигура. Девушка была не слишком худой, не слишком толстой.

Ее брат потер руку и засмеялся.

– Я и не говорил, что ты толстая. Просто сказал, что ты волнуешься, о том, чтобы платья хорошо сидели. На мой взгляд, такое объяснение твоего странного сегодняшнего поведения меньше расстроило мать.

– Значит, ты все рассказал маме?

– Хотел рассказать, – признался он, а его суровое выражение лица говорило о том, что он до сих пор злится. – Но кто же будет оберегать тебя от неприятностей, если тебя отошлют в деревню, когда все остальные члены семьи отправятся в Лондон?

Темпест кивнула на накрытый поднос на письменном столе.

– И что ты мне принес?

– Крепкий бульон и тосты с маслом, – мрачно ответил он. – Я сказал повару, что ты сегодня чувствуешь себя неважно. Чтобы он приготовил что-то легкое для желудка. Тебе понадобятся силы.

Подобная предусмотрительность со стороны брата была неожиданной, и Темпест тронул его жест.

Она из-за спины брата стянула салфетку, которой был накрыт поднос. Под серебряной крышкой в широкой чашке был налит бульон. Его она не тронула, а подхватила тост с маслом и откусила.

– Мир? – спросила она, продолжая жевать. Потом проглотила кусок тоста.

– Не совсем. – Он выдвинул стул и пригласил ее сесть. Когда она села, он поставил рядом второй стул, чтобы они сидели бок о бок. – Считай это чем-то вроде подкупа.

Правая бровь девушки изумленно изогнулась.

– Слишком маленькая взятка, честно говоря. Если ты хотел меня подкупить – следовало принести еще и десерт.

Темпест шутила, но разгневанный вид брата свидетельствовал о том, что ему сейчас не до шуток. Он что-то поискал в кармане фрака. У Темпест едва глаза не вылезли из орбит, когда он достал из кармана яблоко и положил его рядом с подносом.

– Десерт.

– Оливер! Ты действительно меня любишь! – Темпест нагнулась поцеловать его в щеку, но Оливер напрягся и отстранился. Девушка вздохнула, стараясь не обидеться на такую реакцию. – Или я ошибаюсь? Ты говорил о взятке.

– Фейрлэм.

Вот как! Значит, братец еще не закончил пенять ей за Шанса с приятелями.

– Почему мы опять поднимаем эту тему? Оливер, я рассказала тебе чистую правду. Я понятия не имела, что джентльмен, с которым я беседовала днем, из семейства Рук.

Его лицо несколько смягчилось.

– Я знаю. Когда я наблюдал, как ты дуешься за ужином, вспомнил о нашем разговоре в саду и понял, что виноват перед тобой, Арабеллой и Августой.

Опять ему удалось ее удивить.

– В чем?

– В том, что оставил вас, девушек, без защиты. – Он взглянул на свои крупные руки, шрамы на которых свидетельствовали о том, что он не всегда носит перчатки, чтобы защитить кожу. – Я был раздосадован тем, что мне поручили присматривать за вами, хотя считал, что миссис Шиэн вполне способна и в одиночку справиться с этой задачей. Если бы я остался, ничего бы с тобой на реке не приключилось. А если бы Фейрлэм набрел на наш лагерь, я бы с ним побеседовал, как положено.

– Ты оказался бы один против троих, Оливер, – напомнила она ему.

– Ты недооцениваешь мои умения и мою ненависть, дорогая сестричка.

Темпест задрожала, несмотря на то что куталась в толстую шаль. Она не понимала, почему ее брат настолько сильно презирает лорда Фейрлэма. Потом она вспомнила реакцию маркиза, когда он узнал, что она – из этого ужасного семейства Брант. Когда он прощался, в его голосе не осталось даже намека на ту теплоту, которую он демонстрировал ранее по отношению к ней и ее сестрам. Казалось, что в его сердце точно так же бурлит ненависть, как и в сердце ее брата.

Темпест откусывала от тоста маленькие кусочки.

– Я не хочу быть виноватой в том, что ты бросил вызов лорду Фейрлэму.

– Именно поэтому я и хотел поговорить с тобой наедине. Когда семья переедет в Лондон, существует вероятность того, что ты снова с ним встретишься.

Девушка наморщила носик.

– Маловероятно. Прошлой весной мы не встречались ни разу. – Она была уверена, что такого красивого джентльмена, как маркиз Фейрлэм, она бы запомнила.

Брат нетерпеливо взглянул на сестру.

– Отец полагал, что в прошлом сезоне все твои мысли были заняты другим джентльменом.

– Да уж. Как любезно с твоей стороны напомнить мне о моей неудаче, братец, – пробормотала она, бросая недоеденный тост на тарелку. – К сожалению для всех заинтересованных сторон, маркиз Райнхарт влюбился в другую!

Оливер выругался себе под нос.

– Райнхарт – дурак!

– Папа думал, что из него выйдет приличный супруг и что он станет чрезвычайно ценным зятем, – беспечно заявила она. – Думаю, отец до сих пор оплакивает эту потерю.

Гордость Темпест была несколько задета тем, что Райнхарт предпочел ей другую даму, но, к счастью, она не позволила себе влюбиться в этого джентльмена. Вероятно, ее сердце раньше разума решило, что они с маркизом совершенно друг другу не подходят.

Оливер похлопал по ладони сестры, которая лежала у нее на колене.

– Неужели Райнхарт разбил твое сердце, Пест?

Ранее никому из родных не приходило в голову задать ей этот вопрос. В особенности тогда, когда отец стал придавать этой помолвке такое большое значение.

Темпест покачала головой.

– Было бы великолепно, если бы я влюбилась в джентльмена, которого выбрал для меня отец. И тем не менее я ничего подобного не почувствовала. Некую увлеченность… да. Он приятный человек. Ни земля под ногами не разверзлась, ни звездочек перед глазами, ни музыки… – Она запнулась, облизала губы. – Хочу тебе признаться. Только пообещай, что никому не расскажешь.

– Обещаю.

Темпест избегала смотреть брату в глаза.

– Я часто задаюсь вопросом, Оливер: может быть, во мне что-то не так? Возможно, я вообще не способна влюбиться.

– Ерунда! – возмутился брат. – Ты просто слишком чувствительна. Ты же любишь свою семью, разве нет? Значит, в твоем сердце найдется место и для новой любви.

Оливер не понимал. Она перевернула его руку и стала водить по линиям на ладони.

– Ты хочешь сказать, что наши родители любят друг друга?

– Я как-то об этом не думал.

Да, никто никогда не поднимал этот вопрос.

– Вероятно, еще остается чувство долга и некая привязанность, потому что они уже столько лет живут вместе. – Темпест сосредоточенно нахмурилась, пытаясь собраться с мыслями. – Однако я бы не сказала, что между ними царит любовь.

– Как это ни назови, но родители довольны. – Оливер накрыл ее ладонь своей рукой. – Темпест, откуда такие мысли?

– Наверное, из-за ожиданий… – Она осторожно убрала свою руку. – Я же не похожа на Арабеллу, которая с легкостью заводит новых друзей в бальном зале, где полным-полно незнакомцев. Мне кажется, и любовь придет к ней так же легко. Я из иного теста.

– Немного осторожности не повредит! – заметил он, прищурившись. – А что касается новых друзей… не думай, что я уже забыл, как ты умудрилась подружиться с сыном одного из врагов отца.

«Только не это! Опять!»

– Это совершенно иная ситуация. Я так боялась, что лорд Фейрлэм с приятелями догадаются, что я… – Заметив грозный лик брата, она проглотила остаток фразы. – И, как ни крути, я с этими джентльменами не флиртовала. Элементарная вежливость.

– Даже проявление элементарной вежливости к кому-то из Руков – неприемлемо, Темпест. Если отец узнает…

От одной мысли ее бросило в дрожь.

– Я не собираюсь ничего рассказывать ни ему, ни маме. А ты?

Молчание и пристальный взгляд брата заставили Темпест заерзать на стуле. Наконец он коротко бросил:

– Нет.

– Спасибо, Оливер, – поблагодарила она, поборов в себе желание броситься его обнимать. – Можешь не волноваться, больше от меня о лорде Фейрлэме ты не услышишь. Если волею судьбы мы встретимся в Лондоне, клянусь, я развернусь и пойду в противоположную сторону.

Он, казалось, не до конца поверил ее клятве.

– А если он сам к тебе подойдет?

– Я тут же дам ему от ворот поворот! – решительно заявила она. – Хотя подобное маловероятно. Маркиз вряд ли сам заговорит со мной теперь, ведь он знает, что я – из семьи Брант.

Оливер медленно кивнул. Казалось, ее ответы полностью его удовлетворили.

– Ты же скажешь мне, если Фейрлэм станет тебе докучать, да?

– Разумеется, – солгала она, скрестив пальцы в складках юбки.

Темпест со вниманием отнеслась к словам брата о маркизе, но она не желала стать поводом для драки этих двух джентльменов.

Если лорд Фейрлэм к ней приблизится, она сама даст ему отпор.

Глава 7

Три недели спустя

Матиас не предполагал, что может увлечься певчими птичками.

На третий день пребывания в Лондоне его представили мисс Кларе Кинг. И хотя эта миниатюрная девица с пышными формами и непревзойденным сопрано была на два года старше Матиаса, она держалась и разговаривала так, как будто только что избавилась от опеки дуэньи. И тем не менее ни в ее таланте, ни в аппетитах не было ничего детского. С момента ее приезда в Лондон в конце апреля на каждом ее представлении были аншлаги, и в определенных кругах высшего света она стала довольно популярной. Певицу постоянно окружали толпы поклонников, но прекрасная Клара дала Матиасу понять, что он – один из ее фаворитов.

Он понимал, что эта неглупая женщина упивается собственным успехом. Ей хотелось, чтобы ее добивались легионы воздыхателей. Понимал, что она, поразмыслив, проведет строгий отбор и выберет себе одного-двух любовников, которые и будут осыпать ее в знак любви роскошными подарками.

Матиас не сомневался, что вскоре они с Кларой станут любовниками. Благодаря умелой тактике и напору он уже сорвал с ее губ пару поцелуев. Она уже выделяла его из многих. Когда он заглядывал к ней в гримерку, она всегда просила, чтобы все вышли и оставили их наедине.

Матиас гадал, сможет ли он сегодня вечером проводить ее из театра и уложить в постель? Он достал из кармана жилета часы. Да, судя по времени, мисс Кинг уже выступила и, скорее всего, принимает ухаживания в своей гримерке. Пока Матиас сидел с приятелями, на его губах играла легкая улыбка: он подумывал о том, как он их покинет и направит все свое умение обольщать на женщину, которая завладела его помыслами.

– Нет.

Матиас сердито взглянул в затылок мужчины, сидящего перед ним, но чуть левее.

– Вы что-то сказали, ваша светлость? – спросил он, намеренно упоминая титул с презрительной усмешкой в голосе, чтобы привлечь внимание приятеля.

– Сказал. Ты же не покинешь нас, чтобы пофлиртовать со своей актрисулькой, Шанс?

Антуан Роллан Севар, принц Гальен в изгнании, поерзал в кресле и, как бы ненароком, положил руку поверх своего и соседнего кресла. Его подруга сидела рядом и не отказала себе в удовольствии опереться на руку принца, который сразу же стал поглаживать пальцем ее шею. Дама вздрогнула.

– Откуда ты, черт побери, все знаешь? – удивился Матиас, досадуя на то, что его мысли настолько очевидны. – Ты ведь даже не смотрел на меня.

Его приятель поморщился и постучал по крылу носа. Засмеялся, заметив, что Матиас зарделся.

Принцу не исполнилось и года, когда его родителей свергли с престола во время la Grande Terreur – Французской революции – и казнили без суда. Маленькое княжество Гальен было захвачено Францией, маленького принца тоже бы казнили, если бы кто-то из аристократов, верных казненному королю и королеве, тайком не вывез его из страны. Еще год понадобился, чтобы приятель Матиаса ступил на землю Англии. Осиротевшего ребенка приняла королевская семья, и отец Матиаса был одним из тех аристократов, которые предложили свою помощь. В Англии приятель предпочитал, чтобы к нему обращались менее громко и называли просто герцогом Рейнбо. Свой королевский титул он использовал только при дворе или в беседе с несимпатичными ему людьми.

– Когда тобой овладевает похоть, ты становишься суетлив, мой друг, – ответил герцог, озорно блеснув сине-зелеными глазами.

– Ты, по крайней мере, сидишь впереди, а не рядом, – проворчал Сент-Лион. – Горячие скакуны бьют землю копытом с меньшим энтузиазмом.

– Какое очаровательное сравнение с нашим другом. Обязательно упомяну о нем в своем следующем письме Гидеону, – сказал Торн, имея в виду своего брата-близнеца, который отправился посмотреть мир. – Почему бы тебе просто не уложить девицу в постель и не покончить с этим?

– Согласен. Мисс Кинг держит тебя и остальных дурачков, которые ухаживают за ней, на коротком поводке, Шанс, – заявил Сент-Лион, не обращая внимания на сидящую рядом с ним даму.

– А я удивлен, Сент-Лион, как она тебя не заарканила! – пробормотал Матиас, наплевав на то, что его слова не слишком учтивы.

Виконт быстро взглянул на свою спутницу, которая была дочерью добрых друзей его родителей. От перепалки ее отвлекло представление бульдогов, которые проделывали трюки на манеже[1]1
  Возможно, имеется в виду знаменитый Амфитеатр Астлея (Astley’s Amphitheatre) – английский цирк; существовал в Лондоне с 1780 по 1895 год. Назван по фамилии владельца цирка Ф. Астлея. В 1794 году Амфитеатр сгорел дотла, но Астлей отстроил его заново. Девять лет спустя в Амфитеатре снова вспыхнул пожар, после чего на смену сгоревшему деревянному пришло здание с каменными перекрытиями. Оно было построено по проекту Джона Гендерсона Грива и названо Королевским амфитеатром искусств. Диаметр манежа достигал сорока четырех футов; за манежем, отделенная от него оркестровой ямой, располагалась сцена. Удачное сочетание сцены с цирковой ареной и возможность обращать часть арены в партер позволяли давать в Амфитеатре Астлея, помимо чисто цирковых и эстрадных программ, также театральные представления. (Здесь и далее примеч. пер.)


[Закрыть]. Виконт был законченным повесой, но ради семьи он мог проявить определенное благоразумие.

Он наклонился к Матиасу.

– Если бы она меня заинтересовала, я бы связал эту девицу ее же поводком и зачах бы между ее ног. Однако мисс Кинг на мой вкус, если хочешь знать правду, мелковата.

– И знать не хочу, – мимоходом заметил Торн. Они с Матиасом не пригласили в свои ложи дам.

И приятель его не преувеличивал. По какой-то неведомой причине он был любимцем женщин.

– Мне нравится, когда здесь… побольше, – продолжал Сент-Лион, поднеся сложенные полукругом руки к груди. Жест, не требующий объяснения. – И поокруглее.

– И так достаточно, – возразил Матиас, не желая все переводить в шутку.

Рейнбо засмеялся.

– Сент-Лион, пощади нашего друга. Нам прекрасно известно о твоем побеге. Ты вдохновляешь всех нас.

Матиас заметил, что их перепалка не помешала принцу неторопливо соблазнять свою спутницу. Рейнбо поднес ручку дамы ко рту и потерся губами о затянутую в перчатку ладонь. Ее внимание всецело поглотил сидящий рядом мужчина.

Пока все женщины в жизни маркиза Фейрлэма и в жизни его друзей были лишь мимолетными увлечениями. Они были молоды, поэтому и семья, и друзья прощали им эгоизм молодости. Женщин, которые искали их внимания и делили с ними постель, замужество не привлекало. Им был нужен любовник и защитник, и они ценили собственную свободу так же сильно, как ценил ее сам Матиас и его приятели.

Наблюдая за Рейнбо и его будущей любовницей, предвкушавшими, что скоро они окажутся в постели, Матиас мысленно вернулся к мисс Кинг. Именно поэтому его и прозвали Шанс. Он любил рисковать, и чаще всего его риск окупался с лихвой.

Матиас встал. Принц застонал, когда его спутница поцеловала его в подбородок. Он схватил Матиаса за руку, чем немало удивил его.

– Постой. Если тебе стало скучно, можем отправиться в одну из таверн или куда-нибудь поиграть.

– Я за карты, – заявил Торн, ни к кому конкретно не обращаясь.

Сент-Лион откашлялся, пытаясь привлечь внимание Матиаса. Едва заметно кивнул на сидящую рядом с ним даму.

– Я должен остаться до конца представления, но попозже обязательно к вам присоединюсь.

Матиас прекрасно понимал, что Сент-Лион должен выполнить обязательства перед семьей. У него самого случались вечера, когда приходилось поступать вопреки своим желаниям. Он перевел взгляд на Рейнбо.

– Наши планы на вечер не меняются. Придется вам обойтись без меня, пока я буду поздравлять мисс Кинг. Дама меня ждет и подумает, что что-то случилось, если я не загляну к ней в гримерку.

Кровожадная улыбка на губах принца свидетельствовала о том, что он от всего сердца одобряет намерения Матиаса, о которых приятель умолчал.

– А если сладкоголосая птичка не ограничится только томительно долгим поцелуем?

– Если буду задерживаться, я дам вам знать. – Матиас хлопнул Торна по плечу, кивнул Сент-Лиону, протиснулся мимо приятелей и покинул ложу.

Маркиз шагал по переполненному людьми полутемному коридору к лестнице. Здание театра восстанавливали уже в третий раз. Первые два сгорели. Чем ниже он спускался, тем резче пахло животными, навозом, сеном и потом. Леди с джентльменами, которые взбирались по лестнице, прикрывали носы надушенными платками в надежде, что на верхних этажах запах будет не так слышен.

Взгляд привычно скользил по лицам, Матиас даже несколько раз кивнул знакомым. Медленно двигающаяся толпа людей не давала возможности остановиться и с кем-то поговорить – и слава богу! Он и так слишком задержался с друзьями. Благосклонность мисс Кинг вещь непостоянная, и соперники наверняка воспользуются его отсутствием.

Погрузившись в размышления, он не был уверен, какая именно деталь привлекла его внимание, когда взгляд остановился на одной из идущих навстречу леди. В плохо освещенном коридоре ее кружевное платье поверх белой атласной нижней юбки светилось подобно приглушенным полосам лунного света. Квадратный вырез и короткий рукав не скрывали искусно вылепленной фигуры – он как знаток отметил грациозные изгибы плеч, изящную линию шеи и тонкий профиль. Дама беседовала с подругой, поэтому ее лицо частично скрывал веер. Служанка заколола темно-каштановые волосы и спрятала большую их часть под toque à la Reubens – женскую шляпку без полей, расшитую драгоценными камнями и украшенную белыми перьями. Не одна она выставляла напоказ свое богатство, но в эту часть города респектабельные дамы редко заглядывали.

Неужели она настолько глупа? Или это просто удачливая куртизанка?

Если встреча с мисс Кинг окажется недолгой, он мог бы убедить таинственную даму с подругой провести этот вечер с ним и его друзьями. Как будто почувствовав его внимание, дама опустила веер и встретилась взглядом с Матиасом.

В глазах вспыхнуло узнавание. И Матиас тут же узнал эти глаза – орехового цвета с крошечными янтарными прожилками.

Леди Темпест Брант.

Матиас поджал губы, когда удивление на лице девушки сменилось испугом.

«Интересно, когда она приехала в Лондон?»

Девушка что-то прошептала своей спутнице, в которой теперь Матиас узнал сестру Темпест, леди Арабеллу. Заметив его, она так и засветилась от радости, но энтузиазм тут же погас – скорее всего из-за поспешного объяснения сестры, почему им любой ценой следует избегать Матиаса.

«Да, дамы, я один из этих ужасных Руков!» – захотелось крикнуть ему.

Их реакция должна была бы развеселить Матиаса, но он почему-то ощутил раздражение. Он кивнул, минуя сестер Брант, и леди Темпест его не разочаровала. Она упрямо вздернула вверх подбородок и отвернулась, как будто уже один его вид был для нее оскорбителен.

Леди Арабелла слабо улыбнулась, но позволила сестре увести себя. И тут Матиас заметил миссис Шиэн, которая тащилась за своими подопечными.

– Шанс, добрый вечер, сэр! Как поживаете? – приветствовала его вдова, оглядываясь через плечо, поскольку она не могла остановиться.

– Все отлично, мадам, – ответил он, поскольку не видел причин грубить женщине. Не ее вина, что ее работодатель – отъявленный мерзавец. – Хорошего вечера.

Слишком поздно Матиас пожалел, что у него не было времени предупредить миссис Шиэн быть повнимательнее. Леди Темпест с сестрой сами просились в лапы грабителей. Вокруг, маркиз знал это, немало тех, кого привлекут их драгоценности.

Какого черта, почему он должен о них беспокоиться? Он не хотел даже задумываться об этом.