Текст книги "Война Моря и Суши"

– Ты вправе распоряжаться своей судьбой. Если тебе есть куда обратиться за помощью, мы поможем это устроить. Но мы не можем ждать. Аргентина на военном положении, и с законами насчёт неопознанных здесь не всё просто, уж поверь. Очень не хотелось бы в это впутываться, это может навредить карьере профессора Свенсена и нам всем.

– Я совершенно никого не знаю! – испугалась Юлия. – Мне не к кому идти! Не оставляйте меня, пожалуйста!

Она не могла побороть внутреннее напряжение и не могла разобраться в своём состоянии; она чувствовала себя словно рыба, выброшенная на берег, всё было чуждо, отталкивало и пугало. Юлию слегка лихорадило.

– Тогда, – вздохнула Лукреция, – пойми нас правильно, придётся аккуратно обойти закон. Пока ты не вспомнишь хоть что-то из своего прошлого или не будешь в состоянии позаботиться о себе, мы можем предложить стать на время другой девушкой: вот её история, вот имя и фамилия. А вот твоя легенда. Будь очень осторожна, следи за местной манерой произносить слова и… – Лукреция подумала, нужно ли говорить об этом снова, – осторожнее с жестами. Здесь не работают левой рукой. По крайней мере, подавляющее большинство. Не трут брезгливо фаланги пальцев после каждого касания предмета, руку на поручень кладут смело, это до известной меры безвредно и безопасно: трогать разные вещи. Остерегайся привлекать к себе внимание такими, гм, штучками. Если бы ты согласилась, я бы посоветовала перевязать левую ладонь эластичным бинтом, так ты лучше будешь контролировать себя.

Юлия кивнула и украдкой снова взглянула на левую руку, как будто не узнавая своё тело.

Лукреция продолжала:

– Запоминай быстрее и не ленись подыгрывать нам. Ты эксцентричная особа, ты инсценировала самосожжение в лаборатории доктора Хорхе, а сама пустилась в бега. Употребляла лёгкий наркотик. Часть путешествия помнишь смутно. Наши общие знакомые видели тебя в порту и сообщили об этом Хорхе. Мы разыскали тебя, заблудшую овечку, и возвращаем домой.

– Я заблудшая овечка? – переспросила Юлия. – Заблудившаяся?

Свенсен улыбнулся понимающе:

– Нет, именно заблудшая. Это значит, сбившаяся с верного пути.

* * *

Хорхе замер от восхищения, увидев на пороге статную красавицу.

Ненароком промелькнула мысль, как бы его лаборатория не стала местом следующего, теперь уже мужского, суицида на почве неразделённых чувств.

Он подумал, что это почти кощунство: по совету Свенсена испортить девственно чистые предплечья незнакомки шрамами пяти обязательных для жителей Надмирья прививок…

– Прививки могут быть опасны для неё, – сказал Хорхе.

– Друг мой, не исключено, что они могут даже убить её, – отозвался Свенсен, поддёргивая тяжёлые очки на переносице и мучаясь сомнениями насчёт правильности их решения.

Оба учёных, не сговариваясь, избегали произносить очевидное: их новая знакомая родилась и жила не на Суше. И теперь предстояло преодолеть некоторые сложности её адаптации в мире с неконтролируемой атмосферой и волнами эпидемий.

– Ты думаешь, стоит ограничиться для начала четырьмя вакцинами? – уточнил Хорхе.

– Что ты, – ответил Свенсен, – в течение недели введи две, с перерывом в несколько дней. Прививку от холеры лучше оставить на потом. Надеюсь, в ближайшее время в этих краях эпидемии не будет, а условия для девушки у тебя наилучшие: вряд ли где-то ещё её ждала бы такая чистота и стерильность. Не зря мы с Лукрецией очень рассчитывали на твою помощь.

Хорхе слегка покраснел.

Свенсен размышлял:

– Если бы девушка вспомнила своё прошлое, можно было бы действовать смелее, в смысле её вакцинации. Кое-кто из подводников занят в наземных службах: те, которые обслуживают космодромы, станции слежения, телескопы или работают на островах и в Тасмании. Все они имеют иммунитет к нашим вирусам. Если она – из их числа, то о её вакцинации позаботились без нас.

– Я сейчас подумал, Фредерик, как же мало мы знаем о людях, ушедших в океан!

– Согласен. Всё больше вымыслы, изредка отрывочная информация из жёлтой прессы… Мерзостно то, что с началом войны подводников стали откровенно демонизировать. И в Аргентине эти настроения особенно сильны. Здесь для девушки самое небезопасное место. Но так уж случилось, что её занесло именно сюда. Придётся поучаствовать в её судьбе, дружище.

Хорхе кивнул и произнёс:

– Суша зря не интересуется Морем.

Свенсен с чувством отозвался:

– Будем честны: Суша хорошо постаралась забыть сам факт исхода интеллектуальной части человечества под воду. А потом все слишком долго делали вид, что две цивилизации на одной планете – это ничего особенного и думать в ту сторону нечего.

– И вот произошёл контакт двух цивилизаций, – влюбчивый Хорхе опять смугло заалелся, – а мы ничего не знаем о мире, в котором жила эта девушка.

– Да. Но вернёмся к нашим прививкам, вернее, к их необходимости. Я слышал, что к женщинам у подводников особое отношение: дамочки у них нечто вроде декоративного элемента и к некоторым видам работ не допускаются. Осмелюсь предположить, к «некоторым» – это к опасным работам на Суше. Потому что даже в репортажах военного времени видеть женщину Моря хоть мельком мне не доводилось.

– Ну, под экзоскелетом морпехов отличить женщину от мужчины – задача не из лёгких. Но почему ты говоришь, что их вообще невозможно увидеть? А шоу, которые регулярно проходят в Тасмании? До войны посмотреть восхитительные трюки циркачек Моря стекалась богема со всех континентов.

– Это циркачки, особая порода оторвавшихся от родного мира. Вряд ли они рождены в Подводных Колониях. И даже артисты никогда не покидают пределов Тасмании, потому что считают остров и безопасным, и контролируемым – в смысле инфекций. Культура подводников за двести лет изоляции стала утончённой и рафинированной, они могли себе это позволить. Нам трудно понять, в чём отличие, слишком мало информации, но отрицать сам факт инаковости ты, надеюсь, не будешь.

– Ты к тому, что они не отправляют на войну своих женщин?

– Однозначно. И вряд ли позволят им находиться на Суше в военный период. А значит, девушка не получала вакцины от наших вирусов. Непонятно, откуда она всплыла, но прививки ей жизненно необходимы. И чем скорее, тем лучше. Без них она не протянет и полгода.

Хорхе пришлось прервать разговор: внизу в гостиной ждали неожиданные визитёры.

Вернулся он, в волнении ероша густую чёрную шевелюру:

– Отправившись на тот свет, лаборантка, да упокоится её душа, решила утянуть за собой всё моё состояние. Дознаватели проглотили подмену девушки, но не спешат выпускать меня из когтей.

Вошедшая Лукреция быстро парировала:

– Шантажировать тебя им выгодно. Наша легенда слаба, и мы все это знаем. Хорхе, у тебя есть простой выход: стать полевым врачом. Подозреваю, он же и единственный.

Свенсен кивнул, соглашаясь, и горестно вздохнул, глядя на коллегу:

– Эти медики сейчас вне закона, слишком велик на них спрос. Послужи в военном госпитале, а там всё успокоится. С этой девушкой тебя ждут открытия, сбереги её. Я и Лукреция будем рядом, мы ещё в начале лета подписали контракт с госпиталем аргентинской армии «Лос Анхелес де ла Венгаса»[1]1
  «Ангелы мести» (исп.). – Примеч. авт.


[Закрыть]. Да, не удивляйся: у нас в Северном полушарии тоже сейчас несладко, вот и решили вдвоём – сюда. Эта война дорого, очень дорого обойдётся Надмирью.

Точка Силью

Северный Бу-Айс – мили крошащихся бетонных стен и заросшего асфальта, полчища крыс, огромных тараканов, летучих мышей и птиц всех размеров, гнездящихся прямо в квартирах верхних этажей. Северный Бу-Айс огорожен колючей проволокой, что, впрочем, не мешает тому, кто выбрал эти развалины своим пристанищем, выходить за санитарную зону и возвращаться обратно.

Лысый старик с лицом как сморщенное печёное яблоко всей пятернёй почесал грудь под растянутой драной майкой, погрыз свою щепоть и чёрными запавшими глазами принялся следить за движением глянцевого листа. Лист летел сверху. Но вверху громоздились этажи щербатых стен с пустыми квадратами оконных проёмов. Там некому читать газету, да к тому же газету морских дьяволов. Старик узнал их бумагу. Хороший лист, настоящее сокровище. Если скрутить его кульком, можно черпать воду в квадратном бассейне на заднем дворе: там есть вода. Не в каждом квартале можно найти воду. Старик знает. Он исходил весь северный Бу-Айс, пока нашёл это местечко. У него теперь свой бассейн, и устроился он не хуже, чем молокососы в Новом Бу-Айсе или даже в Ла-Плата. Такого, как он, не пускают в Новый город. Лист тоже небось из хвалёного Нового города… Сюда прилетел. Все зубы. Два-два-два…

Старик словно очнулся.

Так что – лист?

А, да, когда-то старик умел складывать из газетного листа квадратную шапку. У него сейчас голова непокрыта, ему надо подняться и догнать этот лист. Хороший лист. Будет крепким, пока краска не выцветет. А потом сделается крохким и рассыплется в пыль. Морские всегда придумывают такое: есть бумага – нет бумаги, есть бутылка – нет бутылки, растаяла, есть-нету, есть-нету. Есть-нету. Нечего есть. Два-два-два. Зубы есть – нет зубов…

Бумага, гонимая ветром, заскользила горизонтально вместе с сухими листьями и мелким сором, ещё раз взлетела и прилипла к ноге старика. Оборванец подхватил газетный разворот, разложил на ржавом капоте брошенной машины, вгляделся, пытаясь разобрать слова: «…Мо-ре-м-и-С-су-ш-шей…» – скорее не прочитал, но выхватил привычные слова. Он устал разбирать слова по буквам и собрался припрятать лист, но заметил, что яркая зелёная гусеница начала своё путешествие как раз там, где он пытался читать.

Старик кашлянул:

– Ползи, мохнатая. Тебе эти закорючки лучше видать. Расскажешь, что тут про морских понаписано.

Гусеница послушно поползла по строчкам сверху вниз, не спеша, задерживаясь на отдельных словах, словно действительно вникала в текст.

«К концу первого года военного противостояния между Морем и Сушей обе стороны выяснили слабые места противника.

На поверхности понимали, что истинный паритет сил не в их пользу: технологии подводников превосходили всё мыслимое, Армия Моря демонстрировала сверхэффективные способы ведения дистанционной войны.

Электронная сеть Суши и электронная сеть Моря – два виртуальных пространства, не связанных между собой, сделали обмен информацией невозможным, и двести лет изоляции Подводных Колоний от остального мира не прошли бесследно. На Суше бытовало столько вымыслов о жителях Моря, что люмпены из вижей[2]2
  Аргентинских трущоб. – Примеч. авт.


[Закрыть], охотно идущие на эту войну, не слишком нуждались в особой мотивации. Как и ребята из бразильских бараков-фавел, как и безработные из Южно-Африканской коалиции, как индонезийские головорезы. Военные столкновения происходили по всему Южному полушарию, война грозила стать вечной, ярость разрасталась снежным комом.

В первые дни войны преклонение перед мощью морской цивилизации чуть не привело к немедленной капитуляции Суши. Но Аргентина, в которой на тот момент пришла к власти очередная военная хунта и побережье которой имело самую длинную границу с акваторией Подводных Колоний, совершила очередное безрассудство: нанесла ответный удар. Страны, объединённые в блок «Меркатор», приготовились в один миг потерять армию и флот из-за волюнтаризма союзников. Но Море ограничилось очаговыми наступлениями. Такая стратегия послужила сигналом к действию. Теперь многие правительства Надмирья поспешили воспользоваться ситуацией, ведь участие в войне давало возможность скрыть проблемы агонизирующей экономики. Южная Америка первой объявила военное положение. И впервые за двести лет бунтующие низы получили вместо внутреннего врага – работодателя – врага внешнего. На которого и набросились, умело подстрекаемые вождями и вербовщиками.

Море демонстрировало гуманизм и не ставило своей целью испепелить порты воюющих стран. Эта тактика и была расценена как самое слабое место. Теперь штабы армий Надмирья могли позволить себе всё и не брезговали любыми средствами, стараясь выманить морпехов на землю, превратить любое столкновение в ближний бой, который становился праздником для сброда, жаждавшего надругаться над врагом. Экзоскелеты морпехов стали самыми желанными трофеями, впрочем, как и таинственные демоны Моря, прячущие в них свои тела.

Экзоскелеты продавали в университеты планеты, где их пытались изучать. И отдельные учёные быстро успели сделать себе имя, самоуверенно заявляя, что секрет брони противника наконец-то раскрыт.

Для новобранцев Армии Моря война стала источником не одной, а множества опасностей, потому что несла тысячу косвенных угроз для жизни. В солнечные дни глаза солдат страдали от слишком яркого света. Не все молодые люди, выросшие в искусственном климате, в состоянии были переносить перепады температуры и влажности.

Но самой страшной опасностью стали инфекции.

Медицина Суши с каждым поколением сдавала свои позиции, вместе с «Ангелами Мести» и «Бразильерос» – армиями Аргентины и Бразилии – на побережье накатилась волна эпидемий. Сам воздух был ядовит для жителей Моря, любое ранение грозило сепсисом, и лечение требовало немедленного вмешательства медиков Моря. Родина предков не щадила подводников.

И наоборот, внешние воевали на своей территории, они были привычны к бурям родного, открытого всем ветрам мира. Они воевали против силы, восставшей из морских глубин и жаждущей, по словам вождей, изменить лик планеты, а их самих превратить в рабов, утянуть на дно океанов, лишив пусть загаженной, но свободно текущей воды, задымленного, но вольного простора, синего неба над головой, солнечного и лунного света, птичьего щебета и шелеста листвы…

И главное: эти пришельцы были зомби, лишённые воли, с искусственным мозгом. И потому не заслуживали жалости».

Гусеница доползла до края листа и зависла, выгнувшись, на самом краю, пытаясь удержаться и не сверзнуться вниз.

– Писала писака, не прочитает и собака, – подытожил оборванец, мелко кивая головой, и подставил гусенице длинный грязный ноготь. – Если бы не проклятые рудники, был бы я ещё крепкий и воевал бы против дьяволов, которые лезут и лезут из моря. Но проклятые рудники сточили меня, сгноили мои косточки. Серебро досталось богатым, изумруды – их бабам…

Взгляд старика снова сделался бессмысленным:

– …а мои зубы лежат в горе, мои зубы выпали – раз. Потом – два. Потом… – старик задумался, – потом два. Все зубы – два, два, два. Выпали. Адская была работёнка, и сеньор был жирный. Хороший сеньор. Пожалуй, я его съем.

Сумасшедший принялся комкать глянцевую бумагу и забивать себе в рот.

* * *

– Есть дюжина способов попробовать спастись, но все слишком рискованные. Нет, я соврал: они просто нереальные. И есть среди них самый нереальный, но я в него верю и пойду, даже в одиночку.

– Если ты насчёт того, чтобы до Тихого океана скатиться голым задом со здешней горки, то я лучше сдохну на руднике, а с места не сдвинусь, нет-нет!

– Нам путь на побережье закрыт. Искать будут первым делом на дорогах, ведущих к городам. В нашем положении имеет смысл добираться до точки Силью. Она почти рядом, но идти придётся ночью, днём в альтиплано не спрячешься.

Серый, блестя белками глаз в полутьме шахты, обвёл взглядом немногих выживших. Он прикидывал, кто из ребят в состоянии выдержать изнурительный марш-бросок по равнине на высоте четырёх тысяч метров над уровнем моря.

Заговорщики удивлённо молчали.

Точка Силью!

– Ты знаешь, где Силью? Откуда? – выдохнул Иштван.

– Откуда знаю? – криво усмехнулся Серый. – В прошлой жизни я мечтал стать авиареддом: кто из вас понимает, о чём я?

– Я слышал, по типу космические старты с самолёта или что-то в этом роде? Круто! Я думал, набор на этот факультет только в проекте…

Нужно было дать отвисеться тишине.

Серый не раз спасал их взвод. Серый, завербованный в рифе Новая Россия: отощавший, длинный, с выпирающим кадыком на худой шее, но выносливый и неутомимый. Этот парень не переставал удивлять авантюрной нестандартностью и ловкостью, с которой обходил острые углы в отношениях с надзирателями.

– Почему ты молчал до сих пор?

– О чём молчал? О том, что я готовился в авиаредды с двенадцати лет? О том, что мне каждую ночь снились самолёты, стартующие с танзанийского космодрома, и межпланетные корабли, которые я запускаю со своего пульта? Какое это имело значение, когда погибал Лео? Или когда мы пытались отбить у «Ангелов Мести» Патрика? Или когда они снесли голову Алексу и Маркусу заодно? За что? Ради паршивых экзоскелетов? Убивать человека, чтобы завладеть его полимерной бронёй?!

Бездна!.. Серый беззвучно, как рыба, вздохнул раз, ещё раз, выравнивая давление: в разреженном горном воздухе у него время от времени закладывало уши.

Он взвалил на себя ответственность за выживание всех. События последних месяцев состарили двадцатилетнего юнца, а прежняя жизнь казалась нереально прекрасной, как добрая история из книжки с картинками, читанная ребятёнку в подгузниках. Теперь его серые глаза смотрели твёрдо и жёстко. Адреналин сочился из пор – так про Валевского сказал кто-то из ребят. Не зря надсмотрщики рудника следили за ним пристальнее, чем за другими. Но этот парень не промах.

Изнурённые лица пленных новобранцев Армии Моря повернулись к нему, люди смотрели с надеждой и недоверием.

– Так всё-таки откуда ты знаешь, где мы находимся и где точка Силью? Ведь эта инфо категории икс – не для всех, и разглашать её запрещено.

– Я и не открываю секрет. Я только говорю, куда имеет смысл двигать. А почему знаю? Прошёл полный курс географии Надмирья и навигацию. По звёздам.

– Навигация по звёздам? Да это сказки!

– Сказки – звёзды столичного рифа. Декорации. Как и звёздные хороводы по праздникам. А для внешних космическая навигация – это реальность. Они тысячи лет ориентируются по звёздам; более стабильных объектов для людей с поверхности не найти.

– Замолчали и слушаем! – шикнул Хью. – Парень знает, что говорит. Серый, я с тобой! А кому хочется подыхать на руднике – оставайтесь! И всё-таки, чем хорош твой выбор?

– Я не скажу ничего, пока не прибудем на место. Простая безопасность: меньше знаешь, лучше спишь. Аномалии открыли подводники, и аномалии должны служить людям Моря, а больше никому. Потому что другого способа сохранить Подводные Колонии от дикарей Суши не существует. Это ясно? Или вы верите мне, или сейчас мы прощаемся.

– Как? Сейчас?

Они обречены на каторгу в ядовитых серебряных штольнях – эта каторга может закончиться прямо сейчас? Так говорит Серый.

– Мы с Хью работали в боковой штольне. Открылась щель. Для лаза подходящая, выводит на склон на противоположной стороне горы. От рудника не близко. Лаз узкий, кто боится застрять – оставайтесь или полезете самыми последними: выбор за вами.

– Это как будто в наш адрес? – обречённо прогудел приземистый и широкий в кости парень, переглянувшись с дружком такой же комплекции.

– Пролез малыш Хью, пролезете и вы. Но без паники. Запаникуете – застрянете. Поэтому, Андреа и Михал, уж не обессудьте, вы будете замыкающими. Да, самое важное. Мы можем замёрзнуть. Или нас догонят. Или схватят последних, пробирающихся по лазу. Чтобы не допустить погоню, советую замести следы: обвалить штольню. Но тогда обратного пути не будет ни для кого…

– В какую бездну нам тот обратный путь, Серый? Завалим, подорвём хоть весь рудник, и дело с концом. Веди скорей, показывай дорогу! – зашелестели голоса вокруг, и Серый, а за ним суровый Хью потянулись ко входу в штольню.

– Надзирателей оглушить и закрыть в вагонетках. Сменщики придут через четыре часа, этого времени должно хватить, чтобы уйти подальше.

– Бездна, знал бы, прихватил с собой кой-чего… под нарами припрятал…

– Вот для того, чтобы каждый из вас не стал собираться как тасманийская циркачка на гастроли, не поволок ворох меганеобходимых вещей и не засыпался на сборах, мы с Хью держали всё в тайне до последней минуты. Не хотите выбираться налегке – возвращайтесь за вторым свитером и не забудьте лыжную шапочку с ушками.

– Я о лекарстве…

– В синей упаковке, обмотанной фольгой? – Хью хитро сощурился.

– Кальмар тебя побери! Ты совал свои грязные щупальца в мой тайник?..

Крепыш только хмыкнул в ответ.

* * *

Антарктические галеты, купленные по совету инсуба Марка Эйджи в день отправки на поверхность, самые последние крохи питательного концентрата, которые он сберёг и о которых приказал себе забыть во время тяжких испытаний голодом, усталостью, жаждой, – эти крохи помогли им продержаться на продуваемых всеми ветрами склонах. Мысль о том, что с пластинкой размером в дюйм организм получает полусуточную дозу калорий, витаминов и микроэлементов, поддерживала беглецов лучше всякого самовнушения.

В полном молчании парни, сжав зубы, медленно двигались к цели.

Небо над головой было настолько глубокое, что казалось – космос рядом. После полутьмы штолен больно смотреть в эту синь, по-живому взрезающую сетчатку. Облака стелились вдоль горизонта, иногда скрываясь за присыпанными снегом вершинами Анд. Высота около четырёх тысяч метров над уровнем моря давала о себе знать болью, разлитой в уголках глаз, во лбу и под сводом черепа. Люди чувствовали, как будто голова сплющена со всех сторон, а мозг постепенно начинает вытекать из носа тонкими струйками крови. Мучил песок в глазах – сосуды страдали от сильного напряжения и уже перестали различать светотени.

Вялотекущей шеренгой беглецы упрямо двигались к загадочной цели. Путь в родной мир, скрытый в глубине океана, лежал через крохотную точку на высокогорном плато в стране со странным названием Перу.

Склоны покрыты высохшей травой. По левую руку попадались сооружения в форме невысокой башни, расширяющейся кверху. Сколько лет этим камням? Каким уму непостижимым образом точно и тщательно отшлифованы, а затем подогнаны друг к другу каменные блоки? И какие блоки – не просто идеально ровные, но с закруглением; уложенные вместе, они образуют странно, сверхъестественно правильную круглую форму башни. Чьи хребты трещали, втаскивая и громоздя друг на друга тонны базальтового веса?

– Это кульпы, – скупо пояснил Серый, кивая на ближайшую башню. – Им полторы тысячи лет. Может, больше. Служили бездна знает для чего, уже не помню. Вроде связаны с родовым погребальным обрядом. Нам важно другое: этой козьей тропой ходили сотни лет. А идти-то здесь не к чему. Значит, Силью близко. Я так и думал. Внешние здорово деградировали, раз стали забывать особенные места. Нам объясняли учителя, что на Суше напрочь забыли расположение энергетических узлов планеты или относятся к этому знанию как к псевдонаучному. Невероятно.

Хью подхватил:

– За нами нет гоньбы: видно, никому не пришло в голову, что мы сбежали, чтобы лезть на пустую безлюдную гору.

– Раньше здесь жили люди, но в последние десятилетия край опустел. Отсюда час езды до Пуно, когда-то там был вполне приличный город, но теперь – захолустье.

Серый жестом приказал остановиться, пора сделать привал. Их сильно подкосили месяцы рабства в серебряных штольнях, и марш-бросок просто вымотал ребят.

А сколько ещё идти?

Серый откинулся на камне, привалившись к вертикальному срезу глыбы. Прикрыл веки, поморщился, чтобы унять болезненную резь в глазах, и сказал:

– Теперь могу признаться, и, если хотите, побейте меня камнями: я не знаю, зачем нам Силью. Я не знаю, как это место работает с человеком. И не знаю, что будет, когда мы найдём точку силы. Но я точно уверен: что-нибудь да будет. И это лучше, чем превратиться в бледное бескровное и костлявое животное и через год-два сдохнуть на руднике.

– Серый, не мути воду, – тряхнул его за плечо верзила Хью, – мы пошли за тобой, потому что ты всегда оказываешься прав. Вокруг всякая ужасная хрень, а ты вдруг говоришь – и, оказывается, правда твоя. Проверено! Веди нас дальше, а там будет видно.

– Кажется, мозги стали жидкими… – признался один из парней.

– Точно! – ответил другой. – И у меня так же.

Звёзды, яркие и сияющие, не созданные гением инженеров, но настоящие, вечные, невообразимо далёкие и загадочные, не подчиняющиеся электронике звёзды над головой.

Ледяной холод.

Разреженный воздух колкий и доставляет боль при каждом вдохе.

Пока ему чудом удавалось вести свой маленький отряд без потерь. Но если он ошибся, эта ночь станет для кого-то последней.

Бездна!

Валевский запрокинул голову и посмотрел в небо, словно ища ответа. Южный Крест равнодушно-нарядно сиял, выделяясь среди созвездий.

«Серый, ты авантюрист. Зачем ты тянул сюда парней?»

Ему не понадобилось входить в центр Силью: ощущения пришли сразу же после первого шага внутрь…

По окружности невзрачной площадки, обозначая границы места силы, лежали небольшие камни. Он первым натолкнулся на аномалию, шестым чувством угадав, что именно здесь нужно сойти с тропы и забрать чуть левее. Камень, отмечавший границу места силы, вызывал одно-единственное желание: присесть на него и больше не вставать никогда. Истощение и смертельная усталость сделали своё дело, воля и упорство покинули Валевского. Ниже, под горой, кажущейся совсем невысокой, остался лежать Михал. Парень наотрез отказался делать последний рывок к кульпам, он просил оставить его в покое и убираться в бездну. Остальные пока кое-как держались на ногах.

Среди звёзд в самом зените сверкнула искра. Спутник Моря! Он правильно вёл ребят!

Серый, заворожённо следя за искрой, мерцавшей со строгой периодичностью и теперь спускавшейся в направлении восточных вершин, заставил себя сделать ещё пару шагов. И оказался точно внутри круга, обозначенного камнями.

Мощный вихрь энергии поднялся снизу, прошил насквозь, ощутимо, как штопор, ввинчиваясь по позвоночному столбу, оживил каждый участок мозга и, выйдя через темя, связал землю и небо в единое целое, и центральным стержнем мироздания в этот момент оказалось человеческое тело. Голова сразу стала лёгкой. Первозданная, в чём-то даже дикая и неконтролируемая сила переполнила всё его существо и отзывалась лёгким бодрящим покалыванием во всех членах. Ликующая радость и эйфория – всё было в этом, плюс восторженное желание восхищаться миром. Он чувствовал себя океаном, встречающим рассвет, дельфином, резвящимся в волнах, любовником, сплетающимся в объятиях с женщиной…

«Полная перезагрузка!» – возликовал Серый.

– Сюда! – заорал он, совершая невероятные прыжки вверх и размахивая руками.

Кто-то присвистнул:

– Наш авиаредд стартует в космос прямо сейчас! Эгей!

Дойдя, дотянувшись, доковыляв последние десятки шагов до Силью, ребята оживали.

За Михалом пришлось вернуться вниз и нести его на руках. Бедняга плакал, не в силах поверить в чудо, и растирал грудь; похоже, он перенёс серьёзный сердечный криз и без чудесного исцеления в круге Силью отдал бы концы на неприветливой равнине. А сейчас парень сидел и вытирал счастливые слёзы.

Серый спросил Хью:

– Что ты чувствушь?

– Жрать больше не хочется! – радостно заявил верзила. – Я снова здоров, как лосось-энтузиаст, идущий на нерест!

– Да погоди ты! Мы с тобой вошли в круг дважды.

– И даже трижды: когда притащили сюда Михала.

– Ты чувствовал поток все три раза?

– Ну, да. Только слабее. А в первый раз – это было мощно! Я даже подумал, у меня башку снесёт, полный улёт.

Спросили остальных: Силью чувствовали все при каждом возвращении в центр круга.

Серый задумчиво произнёс:

– Орбиты спутников Моря пролегают через точки силы, и это неслучайно. Вам лучше сейчас же забыть, что я сказал, потому что, если кто-то выдаст это знание внешним, я задушу его своими же руками. Итак, над нашей головой каждые два часа пролетает один из спутников. А в них есть о-киб, – Серый начертил на земле закорючки kubernhthV и разъяснил: – Омега-кибернит – от «кибернетик». По-гречески значит «рулевой». А ещё…

– А-а, так называют искусственный композит последнего поколения, который способен, я не помню точно, вроде как ловко обращаться с потоками энергии. И благодаря о-кибу энергетический голод нам не грозит в ближайшие лет сто, даже если Колонии будут расти так же, как со времени Первого Вдоха.

– Верно, – кивнул Серый, – кибернит применяют на спутниках. Он улавливает то загадочное, что прошило нас в точке Силью. В каждом рифе есть серьёзные научные подразделения, которые изучают природу этой энергии, ну а кибернит тем временем делает своё дело: качает потоки излучения планеты и перенаправляет на наши корабли, где энергия генерируется. И так происходит во всех восьми точках Южного полушария, в которых наблюдается излучение. Есть предположение, что, если найти и объединить все точки планеты, человечество могло бы даже управлять её движением. Но нам с вами пока нужно немногое: каким-то образом нарушить стабильность потока в Силью, и побыстрее. Если не управимся до рассвета, нас догонят и вернут на рудник. И позаботятся о том, чтобы мы немедленно сдохли там.

– Я уверен, что этой ночью за нами никто не пойдёт. На руднике пирушка: старая команда готовится к приезду нового крутого босса, и половина инженеров и большая часть охраны, кроме самых козырных, уже попрощались со своим рабочим местом. Ты же сам сказал: момент для побега – лучше не придумаешь и другого такого не будет! – возразил Хью.

В отличие от Хью, на Суше Валевский очень быстро избавился от юношеского оптимизма. Нахмурился в ответ:

– Мы сбежали не для того, чтобы сидеть на камнях вокруг Силью. На руднике завтра найдут бригадиров, закрытых в вагонетках. И это нам тоже не простят. Плюс побег мы устроили перед самым приездом большого босса, им придётся делать красивую мину при плохой игре, – это два. Ребята-эмигранты не дураки, выдавать нас не поторопятся, но поручиться за всех невозможно. Как ни крути, вскоре выяснится, что мы ушли не в сторону озера Ти, а в альтиплано. А здесь мы видны как на ладони. Единственное, что мы можем себе позволить, это залечь среди камней, не двигаться до наступления следующей ночи и надеяться на то, что вторая ночь тоже будет наша. Больше рассчитывать не на что. Уйти к океану без снаряжения и документов и проскользнуть незамеченными – это фантастика.

– Что же дальше?

– Силью, преврати нас в стадо мохнатых альпака! – сказал кто-то.

– Парни, как бы вам напомнить, что внешние вовсю жрут мясо? А местные даже предпочитают зверятину всему прочему. Жилистое же из нас будет жаркое! – ухмыльнулся Серый. И продолжал: – У кого сохранился талисман?

Восемь из тринадцати вчерашних морпехов успели им воспользоваться. Один потерял хранителя, у двоих отняли – дело обычное. Эти штуки настроены на биоритмы владельца и работают только на него, но при каждом удобном случае талисман забирают внешние. Через четыре месяца капсула, начинённая тонкой электроникой, оторванная от тела, заботиться о котором она предназначена, саморазрушается, остаётся лишь декоративная оболочка. Но и в таком виде талисманы пользуются спросом у «Ангелов Мести» – как почётный трофей.