Текст книги "Шпаргалка для ленивых любителей истории – 2. Короли и королевы Франции, 987–1498 гг."

«Своими руками создал проблему», или Генрих Первый

Об этом короле писать трудно: слишком мало у историков оказалось документов и источников, по которым можно было бы судить о его деяниях и особенностях личности. Не написано ни одной его биографии, а хронисты ограничились скупыми характеристиками, отмечая, что Генрих Первый был отважным воителем и отличался живым и деятельным умом. Согласитесь, скудноватая информация. Правда, литераторов это не останавливало, и достаточно развернутые описания Генриха Первого можно найти в художественных произведениях, например у Антонина Ладинского или Ги Бретона. А много ли достоверности в тех описаниях – вопрос уже другой.

Но кое-что рассказать все-таки можно, не опасаясь сильно погрешить против истины. Начнем с того, что Генрих изначально не рассматривался в качестве наследника престола, ведь он – всего лишь второй сын королевской четы. Следующим королем должен был стать Гуго Магнус, которого и назвали в честь деда, Гуго Капета, и прадеда, Гуго Великого. А Генриху предстояло получить титул герцога Бургундии, правителями которой были в свое время родные братья Гуго Капета: сперва Оттон, потом Эд. Эд, став герцогом Бургундии, взял себе имя Генрих, и этим же именем Роберт Второй и Констанция нарекли своего второго сына в знак того, что мальчик примет бургундское наследство.

Судьба, однако, распорядилась иначе: королевский первенец, коронованный соправитель Роберта Второго, умер, так и не дождавшись трона, и наследником престола стал Генрих, хотя его матушка, как мы уже знаем, сильно этому сопротивлялась. Из всех своих сыновей Констанция больше любила Роберта и считала, что у него есть все задатки для того, чтобы стать очень хорошим королем. Она настаивала на том, что нужно вернуть прежний порядок и все-таки выбирать правителя в соответствии с его талантами и заслугами, а не полагаться на природу и случай по принципу «кто первым встал – того и тапки». Роберту позиция матери пришлась по душе (ну кто бы мог подумать!), и вокруг него собралась изрядная группа сторонников, разделявших приверженность выборной системе. При жизни отца, Роберта Второго, сынок Роберт уже пытался показывать зубы, а уж после смерти батюшки этот юноша при полной поддержке мамы Констанции всерьез начал отвоевывать свое право сидеть на престоле. Спихнуть старшего братишку с трона не получилось, Генрих Первый остался королем, а Роберту, дабы успокоить его амбиции, выделил Бургундию: пусть там правит и будет доволен.

В этой истории есть один немаловажный момент: во время войны с братом Генриху пришлось бежать в Нормандию, где его радушно принял герцог Нормандии Роберт. Ну как всегда, с именами будет засада, так что наберитесь терпения и постарайтесь не раздражаться. Чтобы облегчить вам жизнь, скажу, что этого герцога называли Робертом Дьяволом за его невероятную жестокость и злобность. Роберт Дьявол помог Генриху войсками и оружием, король вернулся к боевым действиям, имея сильную нормандскую поддержку, и бунт брата Роберта оказался подавлен. Но за услуги приходится платить, и Дьявол свою плату не замедлил востребовать.

Дьяволом-то этого герцога прозвал народ, а вообще он именовался Робертом Великолепным. Он не был старшим сыном своего отца, герцога Нормандии, герцогство ему не светило, но если само не светит, то почему бы не включить лампочку собственными руками? Когда во главе Нормандии встал брат Роберта, Ричард Третий Нормандский, наш Роберт ничтоже сумняшеся отравил его. Говорят, что не его одного, а вместе со всеми приближенными баронами. Вероятно, во время банкета.

Был ли Роберт Дьявол официально женат – непонятно, информация в источниках разнится, но то, что у него имелась любовница (легенда гласит, что она была прачкой) по имени Эрлева (она же Эрильева, она же Герлева, она же Арлета), – совершенно точно. И от этой любовницы у герцога родился незаконнорожденный сын Вильгельм, которого Роберт Дьявол обожал и мечтал посадить на герцогский трон. Но передать корону герцога бастарду, преодолевая сопротивление недовольных баронов, – задачка та еще. Вот в этом непростом деле ему и потребовалась помощь короля Генриха Первого. Отбывая в очередной военный поход, Роберт взял с Генриха слово, что тот не бросит малютку, ежели какая беда случится. Дьявол как в воду глядел: умер в 1035 году, возвращаясь из того похода. Малютке Вильгельму было тогда лет 7–8, и понятно, что отстаивать свои права самостоятельно ребенок не мог. Конечно, отец объявил сыночка своим преемником, но кто же будет подчиняться такому малолетке, к тому же бастарду? В Нормандии начались разброд и шатание, а Генрих, выполняя обещание, пришел на помощь и защитил юного наследника герцогской короны в борьбе с мятежными вассалами. Однако постоянная помощь Нормандии со стороны короля привела к тому, что Нормандия стала уж больно сильной, а это нехорошо. Вот так делаешь людям добро, делаешь, помогаешь, пока вдруг не обнаруживаешь, что сам остался без штанов… Вильгельм Первый Нормандский оказался успешным руководителем, жестким и безжалостным, и с годами герцогство превратилось для Генриха в опасного соседа. Пришлось объединяться с графом Анжу, а то как бы чего не вышло. В начале 1050-х годов Генрих и граф Анжуйский помирились после примерно десяти лет вражды и войн, после чего выступили дружным фронтом против Вильгельма Бастарда, повзрослевшего сыночка Роберта Дьявола. Да, раньше король Франции помогал, а теперь вот решил, что правильнее будет поддержать баронов, недовольных Вильгельмом, чтобы ослабить слишком уж нахальное герцогство Нормандское. Попытка провалилась: в начавшейся войне король и граф Анжуйский были разбиты войсками Вильгельма в трех сражениях, и в результате Нормандия отхватила под свой контроль целый ряд территорий.

В этой истории не было бы ничего примечательного, если бы не одно обстоятельство: незаконнорожденный Вильгельм, ставший герцогом Нормандии, в 1066 году завоюет Англию, станет ее королем, родоначальником Нормандской династии на английском троне, и прославится в веках под именем Вильгельма Завоевателя. Интересно, как развивалась бы мировая история, если бы Генрих, воюя с родным братом, не сбежал в Нормандию? Ну выбрал бы какое-нибудь другое место, мало их, что ли. Или герцог Роберт Дьявол пребывал бы в плохом расположении духа и отказал Генриху в гостеприимстве и помощи. Или Генрих после смерти Дьявола решил бы, что данное обещание можно и не выполнять, покойник уже с тебя не спросит. Можно от души пофантазировать на эту тему, а в сухом остатке получается, что французский король Генрих Первый своими руками поспособствовал зарождению и усилению проблем в англо-французских отношениях. А ведь эти проблемы очень и очень заметно влияли на историю обеих стран. «Присутствие на землях королевства крупного вассала, который и сам являлся могучим сувереном, стало постоянной угрозой для короля Франции. И эта проблема могла быть разрешена только тогда, когда король Франции станет хозяином Нормандии – или когда король Англии станет хозяином Франции», – писал Андре Моруа в своей «Истории Франции».

Что же касается семейной жизни Генриха Первого, то здесь все складывалось как-то коряво с самого начала. Когда матушка Констанция вместе с любимым сыном Робертом затеяли восстание, чтобы отобрать у короля корону, они опирались на поддержку Эда Второго де Блуа (или Блуасского), владения которого окружали королевский домен, обхватывая его с двух сторон словно тисками. Восстание-то Генрих подавил, но отношения с Эдом Блуасским напрягали, и в противостоянии этому сильному барону нужны были соратники. Эд до такой степени не скрывал своей неприязни к новому королю, что, например, не явился на большое собрание, устроенное Генрихом Первым весной 1032 года. Поддержку французский король хотел найти при помощи брака. Ну это как обычно.

В 1033 году в Девиль-сюр-Мезе состоялась встреча королей Франции и Германии, итогом которой стала договоренность о помолвке между Генрихом Первым и малолетней дочерью Конрада Второго, который являлся королем Германии и императором Священной Римской империи. Невесте Матильде Франконской было 6 лет, жениху – 25, до консумации брака – как до Луны. Но уже в следующем 1034 году малышка Матильда, увы, скончалась. Говорили, что она была «девушкой необыкновенной красоты», но это, разумеется, сильное преувеличение. Во-первых, она по возрасту никак не годилась в девушки, а во-вторых, какая уж такая необыкновенная красота может быть у семилетней девочки? Все дети красивы, особенно в глазах своих родителей, а уж что потом из них вырастает – предугадать невозможно.

Ну коль с одной Матильдой брак не выгорел – нужно пробовать снова с другой Матильдой. В том же 1034 году Генрих сочетался браком с Матильдой Фризской, которой было около 10 лет. То есть все равно придется ждать сколько-то лет, пока появится возможность начать обзаводиться наследниками. Девочка была королевских и императорских кровей, приходилась родней все тому же императору Конраду Второму: ее бабуля, Гизела Швабская, была третьим браком замужем за Конрадом Вторым, и в этом браке стала матерью Генриха Третьего Германского, будущего короля Германии и императора. А вот сын от первого брака, Людольф Брауншвейгский, как раз являлся отцом маленькой Матильды. Так что с точки зрения родословной – все в порядке, вот только наследников ждать долго, а годы-то идут…

Неизвестно, сколько времени прошло до консумации брака, но ничем хорошим это не закончилось: Матильда умерла в родах после неудачного кесарева сечения, ребенок (девочка) родился мертвым. Так утверждает один источник, другой же настаивает на том, что кесарево прошло нормально, королева в 1040 году родила девочку, но и мать, и дочь умерли спустя четыре года с разницей в несколько недель. Третий же источник уверенно говорит о том, что операцию кесарева сечения живым женщинам начал проводить в XVI веке Амбруаз Паре, но неудачно, а до того с древнейших времен чревосечение выполнялось только умершим матерям с целью извлечения младенца. Кому верить – непонятно, но один факт непреложен: король Генрих Первый овдовел. Случилось это в 1044 году, когда ему было уже 36 лет. По меркам тех времен – дело к старости, а наследника все нет и нет.

Нужно было срочно искать жену, и тут Генрих столкнулся с последствиями того, как геополитические проблемы издавна решались при помощи матримониальных проектов. Жениться оказалось совершенно не на ком: в кого ни ткни – родственница. А Церковь родственные браки запрещает. Вон у батюшки-то, Роберта Второго, как неладно вышло, троюродную сестру брать в жены не разрешили. Не жениться же на простой крестьянке или рыночной торговке! А подходящие по статусу невесты-принцессы не соответствуют церковным требованиям.

Прошло еще несколько лет, и невеста наконец нашлась. Анна Ярославна, младшая дочь Ярослава Мудрого. Уж совершенно точно не родственница. В каком году она родилась – не установлено, но считается, что в интервале от 1024-го до 1036 года. Во Франции принято считать годом ее рождения 1025-й, в «Татищевских известиях» указывается 1032 год. Одно можно сказать с уверенностью: на момент сватовства Анна не была ни малолетней девчушкой, ни зрелой матроной. Ярослав Мудрый с готовностью согласился на брачное предложение, он был активным сторонником укрепления международных связей, сам женился на дочери короля Швеции, одну дочь выдал за короля Венгрии, другую – за короля Норвегии, один из сыновей взял в жены польскую принцессу, другой сын женился на Оде Штаденской, третий – на представительнице византийской императорской династии Мономахов, а потом, вторым браком, на половецкой княжне. Одним словом, география родственных отношений получилась обширной, детей у Ярослава Мудрого было много. Когда очередь дошла до самой младшей дочери, Анны, Ярослав пытался выдать ее замуж за Генриха Третьего, сына императора Конрада и Гизелы Швабской, то есть родного брата малышки Матильды Франконской, первой невесты нашего Генриха Первого Французского. Но потенциальный жених почему-то отказался. Так что, когда прибыло посольство из Франции, согласие отца невесты было ожидаемо.

Какой была Анна Ярославна? До определенного момента о ее внешности судили по фреске в соборе Святой Софии: стройная девушка с маленькой грудью и рыжими волосами. «Юная дева в парчовом наряде, стоящая впереди сестер своих». Однако в 1980-е годы эта версия была оспорена: Анна – младшая дочь, она никак не могла ни по статусу своему, ни по канону стоять впереди старших членов семьи. Стало быть, не она. Других источников, по которым можно было бы судить о внешности девушки, пока не обнаружено.

О Генрихе мы знаем чуть больше. Его описывают как высокого и дородного, не очень живого в движениях, но и не медлительного. Одним словом, внешность средняя-средняя, ничего выдающегося. Хороший воин, знаток и любитель лошадей и оружия, он не испытывал ни малейшего интереса ни к чтению, ни к наукам. Был деятельным, трудолюбивым, терпеливым. Прагматичным и не особенно эмоциональным. Дело прежде всего, и ради него король мог в любой момент прервать отдых и развлечения.

Невесту привезли во Францию, и 19 мая 1051 года состоялось бракосочетание Генриха Первого и Анны Ярославны. Уже в следующем году родился первенец, принц Филипп, затем на свет появились дочь и еще двое сыновей (здесь тоже не все точно насчет дочери). Так что если Генрих и беспокоился, то напрасно. Второй сынок, Роберт, прожил недолго, всего пять лет, зато самый младший, Гуго, стал Гуго Великим, графом Вермандуа. Запомните это имя – Вермандуа, очень скоро оно нам пригодится. Кстати, именно Анна Ярославна, которую во Франции называли Анной Русской или Анной Киевской, впервые нарекла ребенка именем Филипп. Это имя греческо-византийского происхождения и до той поры в Западной Европе не употреблялось, но быстро вошло в моду и получило широкое распространение, став поистине королевским. Между прочим, А. Ладинский предлагает симпатичную романтическую версию, объясняющую выбор Анны: якобы в дни ее девичества при дворе Ярослава Мудрого был скандинавский воин по имени Филипп, укравший юное трепетное сердечко молоденькой княжны. На него, сильного и красивого голубоглазого блондина, засматривались все женщины в Киеве. Разумеется, между княжной и воином ничего не было и быть не могло, кроме взглядов и вздохов, но память-то осталась… Что ж, все возможно. Но существует и другая версия, согласно которой Анна назвала своего первенца Филиппом в честь далекого предка, Филиппа Македонского, к которому по линии матери восходил ее род. Генеалогия против романтики. Вы на чьей стороне?

И снова в голове возникает каверзный вопрос: если бы Матильда Фризская не умерла родами и Генриху Первому не пришлось бы искать новую жену, какие имена носили бы знаменитые французские короли Филиппы от Первого до Шестого? А испанские монархи, среди которых тоже оказалось немало Филиппов? Поневоле начнешь задумываться о роли даже не личности, а случая в истории.

Если сравнивать свидетельства историков о том, что Анна тосковала по дому и считала новую страну чужой и варварской, со свидетельствами ее любви и приверженности ко всему, что напоминало о родине, то можно предположить, что адаптация шла трудно и ассимилироваться во французской среде молодой женщине если и удалось, то далеко не сразу. Например, по утверждению А. Ладинского, она до конца жизни требовала, чтобы ей шили шапочки того же фасона, что и та, в которой она ехала когда-то во Францию. Тот же А. Ладинский рассказывает, что во время коронации в Реймсском соборе Анна Ярославна попросила дать ей Евангелие, написанное кириллицей и глаголицей, вместо Реймсского Евангелия на латыни. Церковники были изрядно озадачены подобной просьбой: найти во Франции Евангелие из Киевской Руси? Но, как оказалось, у Анны такая книга была. По пути из Руси в Западную Европу невеста французского короля проезжала Чехию, и это Евангелие ей подарил некий монах, рискуя свободой и жизнью, ведь в те времена Евангелие, написанное на любом языке, кроме латинского, подлежало уничтожению. Это ересь! Обращаться к Господу разрешено только на латыни! Но король Генрих проявил великодушие и широту взглядов, и просьба Анны была удовлетворена. За достоверность истории не поручусь, но звучит красиво.

Нет никаких документальных свидетельств, из которых можно было бы сделать вывод о том, насколько счастливо жили супруги и любили ли они друг друга. Ги Бретон описывает их жизнь как полную взаимной нежности и страсти, но откуда он черпал информацию – непонятно. Историки указывают, что имя Анны ни разу не было упомянуто в королевских дипломах и других официальных документах, и даже в письменных свидетельствах, касающихся коронации принца Филиппа, Анна не названа в числе присутствовавших. Получается, что сына объявляют наследником престола, а мама где-то гуляет… Или ее не пустили? Почему? Или не упомянули, потому что незаметна и ничтожна?

Коронация Филиппа состоялась в мае 1059 года, мальчику было семь лет.

Через год, 4 августа 1060 года, король Генрих Первый скончался. Ему было 52 года.

Историки говорят, что за годы своего правления Генрих Первый ничего существенного не сделал и не достиг. Ну разве что своими руками невольно создал Вильгельма Завоевателя, но для Франции от этого никакого профита не вышло, совсем даже наоборот. Значимых военных побед Генрих не одержал, королевскую власть не укрепил. Виктор Дюрюи пишет, что наиболее примечательным фактом его правления стала женитьба на дочери великого князя Руси. Отмечу, пожалуй, еще один момент: для того чтобы прекратить склоку с младшим братом, Робертом, Генрих отдал ему в удел герцогство Бургундское. Много веков назад существовало Королевство бургундов, потом его завоевали и присоединили к Франкской империи, потом поделили между Францией и Священной Римской империей. Там все было сложно, но в итоге образовались принадлежащее Франции герцогство Бургундское и отдельное графство с таким же названием. Эту деталь нужно постоянно держать в голове, чтобы впоследствии не путать герцогов Бургундских с пфальцграфами.

Что ж, король умер, но королева-то жива, ей (если исчислять по французской традиции) всего 35 лет. Как же складывалась ее жизнь во вдовстве? Сперва она побыла регентом маленького короля, правда, недолго, всего примерно с годик, да и само регентство было не вполне полноценным: эту обязанность Анна разделяла с Бодуэном Фландрским, который был, конечно же, сильнее и опытнее и быстро прибрал к рукам всю власть над малолетним Филиппом. Ну что ж, коль править в полную силу не дают – можно заняться личной жизнью. И уже в 1061 году Анна Ярославна вступила во второй брак. Новым ее супругом стал Рауль де Крепи, занимавший видное место при дворе.

Рауль де Крепи был славным воином, сражался бок о бок с Генрихом Первым и вообще был близок с королем. А. Ладинский в романе «Анна Ярославна – королева Франции» даже сделал его участником первой встречи жениха Генриха и невесты Анны, а на такие встречи, сами понимаете, кого попало не пригласят.

Накрыло ли вдовствующую королеву и важного придворного внезапно вспыхнувшее чувство, как об этом пишет Ги Бретон, или Анна и Рауль уже давно поглядывали друг на друга с интересом, как предполагает А. Ладинский, неизвестно. Но, по-видимому, королева показалась Раулю достойным призом, за который имело смысл побороться, и он, не раздумывая слишком долго, расторг свой законный брак с Алиенорой Хакенезой, проще говоря – добился его аннуляции. На каком основании? Я информации в надежных источниках не нашла, но Ги Бретон и еще ряд авторов считают, что Рауль на ровном месте обвинил «юную и нежную супругу» в неверности. Надо же было что-то придумать, вот он и придумал. Насчет «юности и нежности» тоже не могу ничего утверждать, данных о возрасте Алиеноры в доступных мне материалах нет. Но, возможно, вам удастся их найти. Зато есть информация о том, что брак с Раулем де Крепи был аннулирован около 1060 года, то есть, вероятно, почти сразу после смерти короля Генриха. Получается, Рауль не растерялся и действовал быстро и напористо, развивая кампанию под названием «я женюсь на королеве».

А развестись в ту эпоху было проще пареной репы вообще-то. Супруги, занимавшие высокое положение, могли расторгнуть брак либо из-за отсутствия детей, либо заявив, что назрела политическая необходимость или просто не сошлись характерами (для этого использовался эвфемизм «по личным причинам»). Получали развод и могли вступать в новый брак. Союз двух супругов еще не рассматривался как священный и нерасторжимый, бракосочетание еще не стало таинством, но эти времена были уже не за горами. Так что Раулю де Крепи, графу Вексену, здорово повезло, что он вовремя успел провернуть свою некрасивую авантюру.

Далее я изложу только известные и доказанные факты, а некоторые детали мы обсудим чуть ниже.

Итак, в 1061 году Анна Ярославна и Рауль де Крепи вступили в брак, незадолго до свадьбы кавалер похитил красавицу вдову во время охоты в санлисском лесу. Ага. Прямо схватил, посадил на коня и увез. Зачем? Она что, сильно сопротивлялась и не хотела за него замуж?

Бракосочетание вызвало скандал. Рауль – родственник короля Генриха, Церковь такие браки не одобряет. А Анна – не мать, а кукушка, бросила малолетних детей на произвол судьбы. Забурлило общественное мнение. Незаслуженно оскорбленная и обвиненная бог весть в чем Алиенора Хакенеза обратилась с жалобой в Рим, и папа дал указание провести расследование, которое показало: новый брак Рауля следует признать недействительным. Раулю и Анне приказали проживать отдельно друг от друга, но они, естественно, проигнорировали требование архиепископов. За такую дерзость Рауля отлучили от Церкви; отлучение действовало до тех пор, пока отвергнутая супруга Алиенора не умерла, и только после этого папа римский признал брак. Анна появлялась при дворе своего сына Филиппа Первого нечасто, большей частью находилась в замке Крепи.

В 1074 году Анна Ярославна овдовела во второй раз. Дата ее смерти достоверно не установлена, но считается, что она умерла между 1075-м и 1078 годом. И, кстати, о том, где умерла Анна, мнения высказываются тоже разные. Хронист Сугерий (он же Сюже или Сюжер) и живший в XVII веке историк Мезере утверждают, что Анна покинула Францию и вернулась домой. Более поздние исследования позволяют сделать вывод, что никуда она не уезжала и скончалась во Франции. Короче, как пишет А. Ладинский, «это была темная эпоха, и ничего нельзя разобрать в черных лесах ранней Европы».

Генрих Первый (4 мая 1008 г. – 4 августа 1060 г.)

Соправитель с 14 мая 1027 г. по 20 июля 1031 г.

Король Франции с 20 июля 1031 г. по 4 августа 1060 г.

Преемник – сын Филипп.

Отступление о подвижности знания и переписывании истории

Не стоит удивляться, когда в разных источниках мы находим противоречивую информацию. Казалось бы: если факт имел место, то как можно его изменить или вообще сделать вид, что его не было?

Мы не должны путать факт и знание о нем. Детальное и точное документирование событий, подкрепленное фото– и видеофиксацией, – роскошь последнего столетия, а десять и более веков назад единственным источником были записи хронистов, но ведь хронисты далеко не всегда являлись очевидцами описываемых событий. Зачастую они опирались на чьи-то рассказы, а то и вовсе на непроверенные слухи, при этом не отказывали себе в удовольствии кое-что домыслить. Если до сегодняшнего дня сохранились хоть какие-то официальные документы тех времен, это можно считать огромной удачей.

Но поиски этих документов продолжаются. И каждый вновь обнаруженный текст, каждое найденное свидетельство тщательнейшим образом сопоставляется с уже имеющейся информацией, что-то уточняется, что-то опровергается, что-то, считавшееся ранее доказанным, вдруг начинает подвергаться сомнениям. Так, например, получилось с датой смерти Анны Ярославны. Долгое время принято было писать, что она скончалась «не ранее 1063 года», потому что имелся документ, подписанный ею и датированный этим годом, то есть в 1063 году королева еще была жива. Позднее нашелся документ 1075 года, где стоит подпись Анны и она названа «матерью короля». Были внесены соответствующие поправки.

Исторический материал – живой и подвижный, а не застывшая глыба. Чем ближе к нашему времени, тем точнее знания, а чем дальше мы уходим в глубь веков, тем больше пробелов и всяких непонятностей. И вот там, где информации мало, часто возникают легенды, порожденные вполне объяснимым стремлением сделать «своего» героя максимально привлекательным (или наоборот). Проверить же невозможно, поэтому придумывай что хочешь.

Ярким примером такого придумывания является очерк Ги Бретона о личной жизни короля Генриха Первого. Очерк называется «Похищение королевы Франции», он стал частью десятитомного труда «Истории любви в истории Франции». Посмотрите, что автор пишет о Генрихе в связи со второй женитьбой на Матильде Фризской: «В тридцать пять лет он женился на племяннице императора Германии Генриха III. Но через три месяца бедная королева скончалась». Как это – через три месяца? А выношенная беременность, которая никак не может быть двух-, трехмесячной? А тот факт, что Матильда всюду указывается как королева Франции с 1034 года, при том что дата ее смерти – 1044 год? Разве можно быть королевой, не будучи законной супругой короля? Ги Бретон назван журналистом, писателем и историком. То есть человек серьезный, ответственный, знающий цену проверенному слову, а не автор комиксов и юморесок. А вот поди ж ты, дал волю фантазии, не сверившись с датами и фактами.

Первую встречу Генриха и Анны Ярославны Бретон описывает в самых романтических красках: мол, король влюбился в девушку с первого взгляда, она тоже была впечатлена, и жених с невестой тут же принялись целоваться на глазах у изумленной публики. Правда, автор в этом месте оговаривается, что такая красота получается «согласно легенде», то есть на достоверности не настаивает. Однако же легенда укоренилась довольно прочно. Если вы смотрели советский фильм «Ярославна – королева Франции», то наверняка помните финал, когда Анна видит наконец выехавшего ей навстречу жениха Генриха – эдакий красавец на белом коне, – и глаза девушки светятся счастьем и восторгом. А вот как выглядит тот же исторический момент в описании А. Ладинского: «Она представляла себе жениха совсем другим, более красивым и молодым, а перед нею тяжеловато сидел на коне довольно мрачного вида сорокалетний человек с неказистой бородой». Вот и догадывайся теперь, какое описание ближе к правде.

Эпизод с похищением Анны тоже удостоился авторской фантазии. Согласно Бретону, Рауль, «узнав, что королева прогуливается по лесу, немедленно туда направился и застал ее за сбором цветов. Заключив в объятия Анну, он посадил ее на лошадь, затем вскочил в седло сам и увез с собой королеву Франции, как простую пастушку». Выдумка? Но Бретон ссылается на «Собрание исторических фактов о королеве Анне, дочери Ярослава Мудрого, великого князя Киевской Руси, подготовленное Александром Лобановым». Так все-таки: охотилась (согласно другим источникам) или цветочки собирала?

По версии А. Ладинского, похищение было вольно или невольно инициировано самой Анной, которая сказала возлюбленному, мол, у нее есть любимая книга, в которой кавалер похищает предмет своего обожания, и ей хотелось бы пережить подобное приключение. Тоже по-своему романтично, конечно. И это дает более или менее приемлемое объяснение самому факту похищения, в противном случае история выглядит более чем нелепо. Ладно, понимаю, можно похитить девушку или даму, родня которой категорически против жениха и не позволяет влюбленным быть вместе. Допускаю даже, что похищение может состояться в том случае, когда мужчина настаивает, а дама не соглашается на отношения. Омерзительно, преступно, но хотя бы логика есть. Но для чего похищать женщину, которая с удовольствием принимает твои ухаживания и готова стать законной супругой? С этой точки зрения версия А. Ладинского выглядит убедительной, тем более он описывает Анну как большую любительницу книг. Она и с собой во Францию привезла целую библиотеку, и впоследствии ей при всякой оказии книги из дома присылали.

Что на самом деле стояло за этой странной историей с похищением – пока неизвестно. Но именно «пока». Как знать, не отыщется ли в будущем какое-нибудь свидетельство, которое прольет свет на необъяснимое поведение Рауля де Крепи и вдовы короля Генриха Первого.

Или возьмем супружескую жизнь Генриха с Анной Ярославной. Ги Бретон пишет только о том, что король был счастлив и очарован своей новой женой. А вот А. Ладинский утверждает, что король очень ценил ум Анны, советовался с ней по важным вопросам, брал с собой на заседания королевских советов, часто шел на уступки, на которых настаивала супруга, поощрял ее стремление к образованию.

На самом же деле, как уже отмечалось выше, на сегодняшний день не найдено никаких документальных свидетельств и записей хронистов и летописцев, по которым можно было бы судить, насколько счастливой или, напротив, неудачной была семейная жизнь этой королевской четы. Выводы пока что делаются «от противного»: имя Анны не упоминается в официальных документах, следовательно, для жизни короля Генриха и всего королевства она была неважна. Но ведь в любой момент могут найтись новые свидетельства.

Кроме того, имеет смысл держать в уме доступность информации. Ги Бретон писал свой труд в 1954–1965 годах, когда не было интернета и возможности получения тех или иных сведений и тексты имели чисто физические ограничения. По всему свету не наездишься, все библиотеки не прошерстишь. Антонин Петрович Ладинский создавал роман об Анне Ярославне примерно в тот же период и, как известно, старательно искал и изучал источники всюду где удавалось, даже в Ватиканской библиотеке, а его роман удостоился похвал профессиональных историков, которые отмечали, что автор никогда не позволял себе вольного обращения с фактологией. Однако даже при ненадежности «Википедии», в ней все равно сегодня можно найти куда больше информации, чем было доступно обычному человеку еще полвека назад.

Так что не будем проявлять излишнюю строгость в тех случаях, когда нам покажется, что где-то что-то написано неверно. Вполне возможно, что ошибается как раз тот источник, который нам кажется более точным. Посмотрите, что пишут о Роберте Втором Благочестивом французские специалисты в монографии об истории династии Капетингов: «Сегодня больше не считают, что Роберт участвовал во враждебных действиях против своего брата; напротив, Констанция терпеть не могла нового короля и постоянно плела против него интриги с его противниками». Вот так. «Сегодня больше не считают». Это написано в 1999 году. А «вчера» еще считали. И как будут считать завтра – неизвестно. Между прочим, хотелось бы выяснить, за что же королева Констанция так «терпеть не могла» своего второго сына. Об этом нигде сведений не нашлось. Но ведь это только до поры до времени. Наше сегодняшнее знание – не монумент, а зыбкая конструкция, и вполне возможно, завтра все изменится. Кто знает…