Текст книги "Холодный огонь"

– Прочь.

Ее голос разнесся над пустой улицей, как удар колокола, глубокий и низкий. Пелена ледяной пыли отшатнулась. На миг она обрисовала силуэт высотой футов в пять, но он тут же рассыпался.

– Уйдите, – прохрипел Бреннон.

Миссис ван Аллен спустилась на ступеньку ниже. Утбурд с шипением отполз дальше; завеса вздыбилась волной, нависла над полицейским департаментом и улицей. Грохнул второй выстрел из дробовика; в ответ с другой стороны улицы раздался короткий низкий рык. За ледяной дымкой Бреннон увидел пса – шерсть на звере трепетала, как языки огня. Завеса опасливо поджалась, отодвигаясь от него.

– Уводите девушку, уходите! – сипло выдавил Натан.

Вдова ван Аллен опустила руку на перила и спустилась еще на ступеньку. Пес зарычал протяжно и раскатисто, так что тротуар завибрировал под ногами. Утбурд отрывисто зашипел и ринулся прочь по улице, к озеру. Хильдур с громким криком упала на колени. Миссис ван Аллен тяжело оперлась на перила. Бреннон метнулся к ней и подхватил, когда она обессиленно привалилась к ним.

– Догоните его, – шепнула женщина. – Я присмотрю за Хильдур. Гоните утбурда в озеро.

– Вы… вы целы, миссис… – Натан запнулся: она была бледна как снег.

Вдова слабо улыбнулась.

– Торопитесь.

Улицу сотряс грохот копыт, в полной тишине прозвучавший подобно грому. Бреннон бросился по ступеням вниз и чуть не поскользнулся. Взглянув под ноги, он с изумлением увидел, что снег на перилах, за которые держалась миссис ван Аллен, растаял и стек водой на ступени. Ее уже прихватило ледком.

– Скорей! – яростно окрикнули комиссара.

Всадник, держащий вторую лошадь в поводу, нетерпеливо привстал на стременах. Натан спрыгнул с крыльца и так же прыжком взлетел в седло гнедого коня.

– Вы?! – неприятно удивился комиссар, увидев дворецкого.

– Он занят, – огрызнулся этот тип. – Он догонит нас там! Живо!

Ледяная гладь была похожа на зеркало. В ней, отполированной до совершенной гладкости, отражалась луна и беззвездное небо, и огромный рыжий пес, стоящий на крутом берегу, что нависал над озером. Лошади, хрипя, кое-как вскарабкались на склон. Бреннон соскочил наземь и вгляделся вдаль. Серебристое облако ледяной пыли низко стелилось над озером.

– Чертовски далеко, – заметил комиссар. – Кони по льду не пойдут.

– Им и не надо, – сказал Рейден. – У нас есть приманка.

– Какая?

– А какого черта, по-вашему, вас сюда пригласили?

Прежде чем до Бреннона дошел смысл его слов, дворецкий ударил лошадь шпорами. Животное дико заржало, взвилось на дыбы и, оскальзываясь, помчалось прочь, вдоль левого берега Уира. Пес задрал голову к небу и испустил пронзительный вой, похожий одновременно и на волчий, и на стоны ветра в бурю. Комиссар отшатнулся; пес спрыгнул с обрыва и побежал по правому берегу.

Натан стоял над озером посреди тишины и безветрия. Ледяная дымка впереди плавно поднималась к небу, застилая озеро от края до края. Вот она всколыхнулась и заскользила вперед, к Бреннону; в шелесте льда по льду он разобрал протяжное, еле уловимое:

– Ма-а-а-а…

Холод пополз по ногам вверх, по жилам и сосудам – к сердцу. «Ну нет!» – подумал комиссар, выхватил из кобуры револьвер и спрыгнул на лед. Бреннон поскользнулся и упал, но тут же поднялся на колено и выстрелил прямо в сердцевину клубящейся над головой завесы. Утбурд вздрогнул – Натан почувствовал колебание льда и слабое движение воздуха. Завеса затрепетала, как живая, и в ней медленно проступила фигура, сотканная из ледяной пыли, – высокая, футов восьми, пронизанная холодным светом фигура ребенка. Бреннон оцепенел, глядя, как к нему приближается ее рука, становясь одновременно прозрачной и совершенно материальной. Ледяной.

«Как живая скульптура», – отстраненно подумал Натан. Рука уже была у него над головой, как вдруг из тьмы вырвалась огромная огненная комета и с глухим рыком повисла на руке, вцепившись в нее зубами. Комиссара обдало таким жаром, что лед под ногами вскипел. Бреннон с воплем взвился на ноги и выстрелил утбурду в голову. Нежить тоже завопила, но комиссар не стал себе льстить – она завертелась на месте, дико вереща и пытаясь сбросить пса.

– Г-г-господи… – выдавил комиссар: собака горела.

Шерсть исчезла, остались лишь языки пламени, которые жадно лизали плоть утбурда, оставляя рваные полосы пустоты в ледяном крошеве. Наконец нежить вырвалась, и горящее существо рухнуло на лед. Пес тут же перекатился на лапы и встал между Бренноном и утбурдом. Сначала комиссар уловил глухой рык и вибрацию, зарождающуюся под ногами, а потом пес взревел так же, как ревет огонь в сильном пожаре. Сердце Натана дико ударилось о ребра, ноги от ужаса подкосились, и он мешком свалился на лед. Бреннон зажал уши руками, но рев звучал внутри головы, отдаваясь в костях, в жилах, в самом сердце, испепеляя без остатка…

Пес умолк. Комиссар кое-как поднялся, собрав в кулак остаток собственного достоинства. Проморгался и удовлетворенно отметил, что утбурда, видимо, тоже обуял панический ужас: трепеща оборванными краями, ледяная пелена мчалась прочь, к центру озера.

– Сбежит! – дернулся Бреннон, и пес опустил ему на плечо тяжелую лапу.

Натан недоверчиво пощупал густую жесткую шерсть. Здоровяк смотрел куда-то на берег. Комиссар проследил за его взглядом. В прозрачном, хрустальном воздухе он отчетливо увидел человека. Тот поднял руки, хлопнул в ладоши и резким жестом развел руки в стороны. Перед ним распахнулась огненная дуга, сорвалась с кончиков пальцев и ринулась наперерез утбурду.

Бреннон обессиленно сполз на лед. Огонь на миг осветил лицо человека на берегу. Но это был не консультант, а его дворецкий.

Комиссар бежал следом за собакой, хотя понимал, что его роль тут незавидна – нечто среднее между закуской и приманкой. Но остановиться он уже не мог. Они втроем гнали утбурда от берега в сторону того места, вокруг которого находили тела. Бреннон не представлял, зачем они это делают, тем более что обзор спереди застилала ледяная взвесь. Но вдруг утбурд замер. Натан кое-как остановился на скользком льду. Тварь была прямо перед ним – нечеткий силуэт в сероватой пылевой дымке. Монстр покачивался в воздухе, в пяти-шести футах над озером, потом неспешно повернулся. Натан почувствовал, как его взгляд шарит вокруг – слева пес, снова пламенеющий, справа – Рейден, от которого исходил жар, как от костра. Утбурд зашелестел и поплыл к комиссару. Бреннон выхватил револьвер, щелкнул курком и вскинул руку, так что дуло глядело твари прямо в голову.

Эта гадина нависала над ним, огромная, размером с дом, и Натан видел в глубине дымки ее глаза. Она смотрела на него, долго, пронизывающе-холодно, пока не подалась назад. Тяжело дыша сквозь зубы, комиссар шагнул вперед. На стволе «Морриган» поблескивал символ, нанесенный Лонгсдейлом, – защита от холода, сказал консультант, – и в барабане было еще две пули.

– Обернись, – чуть слышно прошелестело над озером.

Натан услышал слабое потрескивание. Утбурд рывком сгустился в плотную фигуру, втянув в себя ледяную пыль, и тут-то комиссар наконец узрел консультанта. Тот неслышно шел по льду, прикрыв глаза и протянув руку куда-то вбок. Его рубашку слабо трепал ветерок, и лед мелкой крошкой поднимался следом за его рукой, обнажая темную, блестящую гладь воды. Ледовая дробь стелилась за Лонгсдейлом, как шлейф; консультант остановился перед утбурдом.

Слова застыли на губах Натана: на бледном лице Лонгсдейла светились ярко-голубые глаза. Утбурд зашипел, и консультант щелкнул пальцами. Ледовая дробь рванула вверх и прошила тело твари насквозь.

Судя по ее дикому воплю, это было больно. Бреннон чуть не навернулся от неожиданности. Утбурда скрутило в штопор, но обрадоваться комиссар не успел – из штопора вырвалось нечто вроде черной шипастой ветки, проткнуло грудь Лонгсдейла насквозь и впилось в лед.

Натан обмер. Глаза консультанта расширились, он слабо вздохнул, но дыхание не превратилось в пар. Лонгсдейл не сводил взора с утбурда.

– Не поможет, – нечетко шепнул консультант – по его подбородку потекла струйка крови, очень темной, почти черной.

– Лонгсдейл! – Комиссар наконец очнулся и кинулся на помощь, но дворецкий схватил его за руку и выкрутил с неожиданной силой.

– Не лезь! – горячо выдохнул он в ухо комиссару. – Замри!

Пес потрусил к хозяину.

– Иди ко мне, – негромко позвал Лонгсдейл. – Иди ко мне, Ульв.

Пес встал рядом, и консультант зарылся рукой в густую шерсть. Прямо в огонь. Утбурд яростно зашипел. Лонгсдейл положил ладонь на черную ветвь и сжал пальцы. Сверху раздался пронзительный визг.

– Какого хрена… – зашипел комиссар.

– Не мешай!

Бреннон врезал дворецкому локтем под ребра, скинул захват и швырнул об лед. Рейден перекатился и упруго вскочил на ноги. Пес гулко зарычал. Из-под ладони Лонгсдейла по шипастой ветви поползло горячее красноватое свечение. Натан видел такое в кузнице отца – когда металл начинал пламенеть изнутри.

– Иди ко мне, Ульв, – повторил Лонгйдейл. – Пойдем домой.

Утбурд заскрежетал, а потом взвыл. Это был длинный, надрывный вопль, полный бесконечного отчаяния, ярости и невыносимой тоски, от которого у Натана волосы встали дыбом, а душу чуть не вышибло из тела. Он слушал вой живого существа, расстающегося с жизнью сейчас, в это мгновение, в эту секунду, когда ее вырывают из тела, и как сильно за нее ни цепляйся – она уйдет. Она вытекает по капле, и ты чувствуешь каждый миг – и ледяную воду, разрывающую легкие…

Бреннон выронил револьвер. Серая заверть таяла у него над головой, и в вое все отчетливей слышался пронзительный детский плач. Он становился громче и громче, пока наконец вой полностью не растаял в этом звуке. Наверху, на том конце стремительно тающей ледяной ветви, остался лишь бледный силуэт младенца.

– Иди ко мне, – мягко позвал Лонгсдейл. – Мы пойдем домой.

Прозрачная тень новорожденного скользнула в подставленные руки консультанта, и он бережно прижал ее к груди.

– Иди домой, – шепнул он, укачивая ее. – Иди домой.

Плач затих, сменился слабым посапыванием. Лонгсдейл опустился на колено над полыньей во льду.

– Уходи, – сказал он. – Спи спокойно, – и опустил тень в озерные воды.

У Бреннона вырвался сдавленный стон. Теперь он знал – узнал сейчас, что превращает человека в нежить. Он ощутил каждое из последних мгновений человеческой жизни утбурда и теперь он знал… теперь-то он знал…

– Сочувствуете ей? – спросил Рейден. – Жалеете бедную девушку, м-да? Все еще?

– Господи… – прошептал комиссар.

Лонгсдейл тихо вскрикнул и ничком повалился на лед.

– Живо! – рявкнул Натан, срывая пальто. – Кладите его сюда! Втроем мы дотащим!

Рейден подхватил хозяина и без малейшего усилия перетащил на пальто. Темный кровяной след, который остался на льду, Натану сильно не понравился.

– Ему надо в больницу! Ближайшая – Святого Павла…

– Ни в какую больницу ему не надо! – крикнул Рейден довольно высоким голосом, снял сюртук и набросил на тело. – Ему нужно в дом, срочно!

– И что вы там с ним будете делать?! Ему необходим хирург!

– Как это вы объясните хирургу?

Бреннон уставился на консультанта. Кровь из сквозной раны почему-то перестала течь, и комиссар увидел, как внутри срастаются легкие.

– Твою ж мать! – просипел комиссар, едва не разжав руки, к тому же его затошнило.

– Домой! – прошипел Рейден. – Ему нужно домой!

– Л-ладно, – немного заикаясь, согласился Натан. – А ну взяли!

Тащить пришлось за рукава. Пес пятился, вцепившись зубами в воротник пальто, поэтому за направлением следил комиссар. Обрыв справа переходил в пологий берег, туда они и направлялись. Заодно Натан задумался, что бы делал дворецкий, окажись он тут сейчас один на один с псом и телом.

– Часто у вас такое?

– Бывает, – буркнул парень.

– Надень мой шарф, – щедро предложил комиссар, поскольку консультант был увесист и Бреннон уже взмок, а Рейден остался без сюртука.

– Мне не холодно, – отвечал дворецкий, и Натан заткнулся.

В самом деле, нашел кому предложить. Этот тип наверняка никогда не мерзнет. На берегу заметался свет фонарей, а вскоре комиссар разобрал и голоса. Бреннон с особым облегчением различил голос Бройда, уверенно раздающего приказы.

– Что он, черт подери, сделал? – спросил комиссар, смахивая пот: без могучей тягловой силы в лице пса им пришлось бы несладко.

– Убил утбурда, – ответил дворецкий.

– Насовсем?

– А вы что, будете скучать?

– Не хочу, чтобы он вылез из озера на поиски мамы лет через сто, как проспится.

Рейден хмыкнул:

– Этот не вылезет. Правильно убитая нежить не поднимается.

– А ее можно убить неправильно?

– Верный способ – только один. Вернуть нежить в тот миг, когда она последний раз была человеком. Когда она умерла.

Натан замолк. Голос вернулся к нему только около берега, когда навстречу к ним бежали полицейские с носилками.

– А нечисть?

– А нечисть, – отвечал Рейден, с наслаждением выпрямляясь, – убить нельзя.

Миссис ван Аллен все еще находилась в департаменте, но уже вместе со своим старшим сыном Виктором. Он встретил комиссара встревоженным взглядом, не выпуская руки матери.

– Все в порядке, – сказал Бреннон и с благодарностью принял от дежурного огромную чашку чаю. – Гм, это что-то новое?

– Матушкин травяной сбор, – отозвался юный ван Аллен.

Валентина подошла ближе к комиссару и прошептала:

– Монстр побежден?

– М-да, – ответил Бреннон. – Навсегда.

Между бровей вдовы появилась морщинка.

– Навсегда?

– Главное – найти специалиста, который все сделает как надо.

– Ваш консультант?

Комиссар кивнул. Миссис ван Аллен помолчала, размышляя.

– Так все было продумано заранее? Девушка в пустом департаменте, эта поездка на озеро, отряд полицейских, который отправился за вами следом?

– Да.

– Но почему в пустом здании?

– Чтобы никто не пострадал.

– Но вы были здесь вдвоем! Вы и мистер Бройд!

– Угу.

– И вы знали… Вы же не могли не знать…

– М-да.

– И все равно остались, – прошептала вдова, но Бреннон заметил, что она говорит уже не с ним.

Ее взгляд был обращен вглубь ее собственных мыслей или воспоминаний; младший ван Аллен сжал ее руку.

– Матушка, пойдем домой.

– Да. – Миссис ван Аллен устало улыбнулась. – Простите, похоже, я чуть не разрушила ваш замечательный план баталии.

– Ну что вы. – Натан учтиво встал и подал ей пальто. – Без вашей помощи с допросом пришлось бы повозиться. Но вы-то, почему вы не испугались?

– Я? Чего?

– Утбурда. Вы вышли к нему и попытались его прогнать. Вам что, не было страшно?

– Нет, – со странной усмешкой отвечала миссис ван Аллен, – после Меерзанда мне никогда не бывает страшно.

Бреннон проводил ее до крыльца и остался стоять там, сунув руки в карманы. Уже не раз он задавался вопросом, что же должна была пережить женщина, чтобы ничего не бояться. И как она живет после этого?

Глядя вслед ван Алленам, комиссар заметил, что у противоположной стороны улицы мнется знакомый крепкий тип. Бреннон сбежал с крыльца и решительно преградил типу дорогу, как раз тогда, когда тот пугливо попятился в тень.

– Что-то забыли здесь, мистер Мерфи?

Сын пивовара облизнул губы.

– Она у вас, да? Я слышал, вы забрали ее из дома миссис Флинн? Она цела?

– А вы все это время знали и молчали, – хмыкнул комиссар. – Боялись мамочки? А тюрьмы за лжесвидетельство не боитесь?

Брайан несколько раз судорожно сглотнул, словно пытался пропихнуть в горло что-то твердое и колючее.

– Она в порядке? Хильдур цела? Вы… вы с ней… ничего не сделали?

Бреннон секунду-другую сверлил взглядом молодого человека.

– Она убила своего ребенка, – наконец сказал комиссар. – Ее повесят. А даже если и нет, если присяжные ее пожалеют, то ближайшие двадцать пять лет она проведет в тюрьме Сент-Магдален. Вы ее не увидите. Никогда.

Мерфи тихо шмыгнул носом, утерся рукавом и, сгорбившись, побрел прочь.

21 ноября

Натан тихо постучал в дверь. Вдали над озером занималась заря, но сюда, в глубину мрачного сада у дома Лонгсдейла, она еще не дотянулась. Дверь открылась не сразу, но зато дворецкий пустил комиссара внутрь без вопросов, даже не сказав «Доброе утро, сэр». Свое пальто Бреннон нашел на крючке в прихожей.

– Ну что?

Рейден вопросительно поднял бровь.

– Он жив? – устало уточнил комиссар.

– Да.

– Я могу подняться?

– Он спит. – Лицо дворецкого оставалось невозмутимым.

– Я не собираюсь его будить.

– Тогда зачем?

– Люди так делают, – пожал плечами Бреннон. – Беспокоятся. Навещают.

– Ах, люди, – пробормотал Рейден и ступил на лестницу.

– Его собака, – сказал комиссар, пока они одолевали крутой подъем. – Это нежить?

– Нет.

– А что?

Дворецкий остановился и обернулся к комиссару.

– Почему это не может быть прирученная нежить?

– Я не знаю, откуда она у него, – после короткой паузы ответил Рейден. – Я слышал, что монахи в одной восточной стране в горах упросили своих богов дать им защитников от злых духов. Они разгоняют тьму своим огнем, а их лай вселяет ужас во врагов.

– Я бы не сказал, что это был лай, – пробормотал Натан.

Дворецкий хмыкнул:

– Я с ним пять лет. За это время пес ни разу не ел и никогда не спал. И по-моему, он даже дышит не всегда. Только когда ему надо.

Бреннон вошел в спальню. Лонгсдейл лежал в кровати, и никаких следов ран или крови комиссар не увидел. Пес сидел рядом, положив морду на одеяло.

– Привет, Здоровяк, – тихо сказал Натан. Пес шевельнул хвостом. – Впрочем, не так-то это имя тебе и подходит.

Лонгсдейл вздохнул, шелохнулся и опустил руку на голову собаки. Он был худ и бледен, но умирающим не выглядел. «Ни бинтов, ни повязок», – отметил комиссар. Спустя пару минут веки консультанта приподнялись, и с третьей попытки он обвел комнату более-менее осмысленным взором. Бреннон стоял над ним, скрестив руки.

– Надо же, – сказал он, – живы-здоровы.

– Утро, – пробормотал Лонгсдейл, – сейчас утро какого дня?..

– Двадцать первого ноября.

– А… – Консультант протер глаза, не выпуская загривок собаки.

– Часто у вас такое? – поинтересовался Натан.

– Какое?

– Вас чуть не убила нежить.

– Бывает, – пробормотал консультант, но Бреннон презрел его нежелание вести беседу.

– Как вы это сделали?

– Что?

– Огромная колючая хрень. – Комиссар навис над ним, как над очередным подозреваемым. – Она пропорола вас насквозь, как сабля – тряпку. Вы должны были сдохнуть тут же на месте. А вы что-то не собираетесь.

Консультант откинулся на подушки.

– Обычный для охоты случай.

– Обычный?! Какого черта… А необычный тогда что?!

Лонгсдейл устало прикрыл глаза.

– Не волнуйтесь так. Меня нельзя убить.

Бреннон от изумления отскочил от кровати фута на два:

– Чего?! Почему это?!

– А, – пробормотал Лонгсдейл, – я не помню.

Часть 2
Пылающий храм
Блэкуит, зима 1863/64 года

Ночь на 29 декабря

Наступила ночь, и отец Грейс запер двери церкви. Вряд ли кто-то захочет тащиться в храм Божий в такой холод, чтобы пробормотать что-нибудь на исповеди. Впрочем, прихожане не жаждали беседовать с отцом Грейсом даже в летний полдень. Откровенно говоря, за все свои сорок восемь лет преподобный мог припомнить от силы двух человек, которым нравилось с ним общаться.

Он сунул ключи в карман и подумал о нескольких приятных часах в полном одиночестве и наконец-то в тишине. Тем сильнее было разочарование, когда, вынырнув из глубокого портала, отец Грейс увидел перед алтарем высокого худого джентльмена в плаще, шляпе и с длинной тростью. Преподобный никогда не отличался кротким нравом, и человек, посягнувший на законные часы отдыха, вызвал у него острейший приступ раздражения. Патер коршуном кинулся на визитера, на ходу свирепо выкликая:

– Эй вы! Вы, там!

Окрик заметался под высокими сводами храма. Джентльмен не шелохнулся. Отец Грейс не мог рявкнуть «Какого черта вы сюда притащились?!», поэтому закричал:

– Вы! Обнажите голову в доме Божьем! Что вы себе позволяете!

– А вы? – негромко спросил джентльмен. Он обернулся и смерил священника косым взглядом из-под шляпы. – Что вы себе позволяете?

Преподобный от удивления остановился. Обычно пасомые овцы такого так себя не вели и в целом предпочитали держаться от пастыря на расстоянии.

– В каком это смысле?

– Вы отнюдь не первый, кто приходит служить церкви, чтобы отделаться от своих грехов, и отнюдь не первый, кому это не удается. Но даже вы могли бы вести себя приличней!

Отец Грейс негодующе вспыхнул. Он уже много лет никому не позволял себя отчитывать, и голос джентльмена, тихий и глуховатый, взбесил его не хуже скрипа гвоздя по стеклу.

– Какого ч… Что вы несете?! Вы что, пьяны? Убирайтесь вон отсюда!

– Не притворяйтесь, будто не знаете, что спрятано внизу. – Джентльмен постучал тростью по полу. – Вы должны хотя бы чувствовать, раз даже ваши прихожане слышат их голоса.

Грейс отступил. Он не любил таких намеков, хотя этот тип явно не соображал, что несет.

– Вы больны? – Патер подозрительно уставился на незнакомца. Может, он сумасшедший? – Какие еще голоса? Какие прихожане? Выметайтесь отсюда, пока я не вызвал полицию!

Джентльмен отвернулся к алтарю.

– Чему вас теперь только учат в ваших семинариях, – процедил он. – Раньше священники хотя бы понимали, что должны не только пасти стадо, но и защищать от волков. Иначе стричь будет некого.

– Вы что несете? Не смейте пороть всякую ересь… – Прозвучало двусмысленно, поэтому отец Грейс оставил слова и решительно перешел к действиям: шагнул к ночному визитеру и схватил его за локоть. – Здесь храм, а не приют для полоумных! Проваливайте отсюда, пока я…

– Дети, – так же глуховато сказал джентльмен. – Одиннадцать детей. Помните?

Преподобный отшатнулся. Шея и лоб мигом взмокли. Незнакомец вполоборота смотрел на него из-под полей шляпы, и его лица не было видно в тени. Отец Грейс различал в неверном свете алтарных свечей только блеск глаз.

– Вы кто? – наконец прошептал он.

– Впрочем, их было больше, чем одиннадцать, не так ли? – невозмутимо продолжал джентльмен. – Несколько больше, чем нужно. Трудно остановиться, когда уже начали, верно?

Священник попятился.

– Нравилось убивать? – резко спросил джентльмен.

– Я не хотел…

– Нравилось или нет?

– Вы сначала докажите!.. – взвизгнул преподобный.

– Я ничего не доказываю, – с издевкой ответил визитер, – потому что вы и так знаете.

Отец Грейс метнулся к дверям, забыв, что они заперты, дернул створки, отскочил, панически зашарил в кармане в поисках ключей. Джентльмен, неслышно приближаясь, извлек из трости шпагу. Патер отпрянул от него, повернулся спиной, и позади коротко свистнул клинок. Ноги Грейса сложились, как у кузнечика, и он с воплем повалился на пол. По брюкам обильно потекла кровь.

Священник приподнялся на локтях и, поскуливая, кое-как прополз к двери несколько футов, пока не уткнулся в темные ботинки, и вжался в гранитные плиты, когда увидел окровавленный кончик шпаги, опущенной к полу.

– Но даже вы должны понимать, – негромко продолжал джентльмен, – кого призываете подобными действиями.

– Я не… – Отец Грейс заскреб пальцами по камню; ноги не разгибались и скользили в луже крови. – Я не понимаю!

– Неважно, – меланхолично отвечал джентльмен, – сейчас вы познакомитесь. – Он обтер шпагу платком и бросил его на пол. – Вы не успеете истечь кровью, чтобы избежать встречи. Но у вас будет несколько минут на покаяние.

– Покаяние? О чем вы?! – Священник попытался поймать его за ногу.

Незнакомец брезгливо отодвинулся.

– Проведите это время с пользой.

Отец Грейс наконец осмелился задрать голову и встретился с глубоким внимательным взглядом очень темных глаз. Джентльмен изучал его, как животное.

– Но здесь же дом Божий!.. – в последней попытке прохрипел пастор.

– Только не для вас.

Незнакомец подцепил кончиком шпаги связку ключей, вытянул ее из кармана Грейса и убрал клинок в ножны.

– Не уходите! Постойте!

– Вот вы и встретитесь, – раздалось в ответ. – Вы же этого хотели.

…джентльмен захлопнул двери церкви и запер.

– Это еще не значит, что я тебя выпущу, – пробормотал он и вытолкнул из ячейки на ремне бутылочку с густой зеленой жидкостью и с приклеенной к пробке кисточкой. Он обвел замок на двери в правильный круг и крест-накрест написал поверх него две короткие фразы. Из-под двери пробилось красноватое свечение. – Не пытайся выйти. Скоро за тобой придут. – Он сунул бутылочку на место и быстро зашагал по Эвленн-роуд.