Текст книги "Голос во тьме"

– Вы знаете, что здесь было? – Редферн схватил ее за руку.

– До революции? Ну… вроде бы парк для аристократов. Теперь парк для народа, убивай хоть каждый день – никто не заметит.

– Нет! – нетерпеливо выкрикнул Энджел. – Нет! Раньше! Еще раньше!

– Не знаю, – растеряв весь сарказм, отозвалась Маргарет.

– Это Чертова плешь. – Глаза Редферна возбужденно загорелись. – В конце пятнадцатого века здесь был чумной барак. Люди умирали сотнями на этой самой земле! – Он топнул по дорожке и прошептал: – Расстояние до ратуши и собора; конечно, я помню…

– Вы хотите сказать, – вздрогнула Маргарет, – что мы сейчас стоим на общей могиле?

– Да! Город был гораздо меньше, к ратуше еще не пристроили два крыла, но собор построили уже тогда, видите главный шпиль? – Энджел указал пальцем для наглядности. – Даже когда прошло сто лет, нам все равно запрещали… Я помню… – прошептал он.

– Погодите, я запуталась. Какие сто лет? В смысле после чумных бараков прошло сто лет или… – Маргарет поперхнулась; до нее внезапно дошло, что значит его оговорка. – В каком это смысле – вы помните?! Как вы можете это помнить?!

Редферн все еще держал ее за руку, и девушка ощутила, как сильно он дернулся. Энджел воззрился на нее, словно ребенок, проболтавшийся о шалости, сморгнул и заявил:

– Я очень хорошо помню карты старого города.

Глаза Маргарет сузились. Энджел взбодрился и продолжил:

– Так вот, в конце пятнадцатого века тут был чумной барак, спустя сто лет – Чертова плешь, где никто не рисковал строиться, а в конце семнадцатого столетия некий слабоумный градоправитель разбил на этих землях парк. О чем нам это говорит?

– О том, что кто-то заврался.

– О том, что когда-то здесь умерло в муках так много людей, – не поддался на провокацию Энджел, – что грань между той и этой стороной истончилась. И возможно… возможно… – Он прикусил губу и зашептал: – Да нет! Не столько же времени… или он тоже пережил… но если так, то где тогда дыра?..

Маргарет осторожно нащупала на его запястье пульс. Вроде бился так же, как положено у человека, и рука была теплой, и он сам тоже… И дышал он так же жарко, как любой человек, – облачками пара в морозном воздухе. Энджел рассеянно смотрел на шпили и кресты, и Маргарет кольнула совесть. Ну, может, он действительно имел в виду старые карты?

– Это все совершенно несвязно, – наконец пробормотал Энджел почти расстроенно. – Он просто убивает девушек чужими руками и потом расправляется с убийцами. Но он не совершает никакого ритуала! И при чем тут чумные бараки, парк и…

– Подождите. – Маргарет нахмурилась. – То есть вы думаете, что это он убил тех троих в больнице? Но тогда должно быть еще два трупа – убийцы первой девушки и убийцы второй! Или как минимум один, если убийца тот же.

Редферн обернулся к ней.

– Действительно, – медленно сказал он; в его глазах Маргарет буквально видела лихорадочные метания мыслей. – Где еще трупы? Скажите вашему дяде, пусть поищет.

– Ладно, скажу. А вы?

– А я отвезу вас домой. Нам здесь больше нечего делать.

– А как же переулок, где на меня напали?

– Потом, – нахмурился Энджел. – Сначала мне нужно кое-что проверить.

19 февраля

Бреннон перечитывал отчет о вскрытиях. Вещи убитых девушек были разложены на столе в том же зале, где еще недавно находились улики по делу Душителя. Описание погибших, насколько его можно было составить, раздали всем полицейским. Натан запросил помощи у комиссара из отдела нравов, и тот пообещал побеседовать с сутенерами пропавших проституток. Галлахер рылся в заявлениях об исчезновениях, Бирн допрашивал смотрителя. Консультанта и ведьму Бреннон отпустил отдохнуть – на случай, если к вечеру маньяк-чародей внезапно проявит себя и срочно потребуется магическая помощь.

Комиссар дочитал отчеты, раскрыл их на причине смерти и разложил по столу. Сейчас его мучил единственный вопрос – один или двое убийц шастают по городу? Конечно, соблазнительно предположить, что пироман из мести прикончил троих напавших на Маргарет, однако Лонгсдейл отрицал такую возможность.

«Но зачем маньяку убивать двумя разными способами? – подумал Бреннон. – Почему он прикончил двух жертв в парке, а на Пег напал в переулке? Увидел подходящую девушку и не смог сдержаться? Зачем ему вообще какие-то помощники, если он и сам прекрасно справляется?»

Или же парк и улица Тейнор-крик, на которой покушались на Пег, как-то связаны в сознании убийцы. Но как?

В дверь постучали; дежурный принес Бреннону записку от Кеннеди и сказал:

– Вас ждет внизу мисс Шеридан.

– Ладно, веди ее сюда, – поколебавшись, решил Бреннон и развернул записку.

«Вторая жертва: левая щека, – гласила она. – Срезана тем же орудием».

Комиссар подписал снизу: «Первая жертва – правая щека» и сунул бумагу между папками, потому что в комнату вошла Маргарет.

– Доброе утро, дядя, – холодно сказала она, опустилась на стул и окинула папки быстрым заинтересованным взглядом.

– Кх-хх-мм… – неопределенно отозвался Натан. Надо извиниться, но как? – Э… доброе.

– Я пришла по делу, – продолжала девушка; он чувствовал в ней явную враждебность и тем больше удивился тому, что у нее есть к нему какое-то дело. – Насколько я понимаю, уже бессмысленно скрывать от тебя, что кое-кто со мной разговаривает.

– Пег, я как раз хотел сказать…

– Мне, конечно, любопытно, почему ты не рассказал все маме, но речь сейчас не о том.

– Я не хотел расстраивать…

– У меня от него послание, – объявила Пег, на корню уморив в комиссаре всякое желание извиняться.

– Послание, – тяжело повторил он. – Это какое же?

– Он советует тебе поискать еще пару убитых. Или одного, если обеих девушек убил один человек.

– С какой это радости?

– С такой, что маньяк убил тех, кто напал на меня, и, вполне вероятно, имеет привычку расправляться со всеми подручными.

– Ага. Если это не твой ангел-хранитель так развлекается.

Глаза Маргарет сердито блеснули:

– Ты прекрасно знаешь, что нет. Мистер Лонгсдейл должен тебе сказать, потому что уж он-то может определить точно.

– Кто тебе сказал?

– Сама догадалась, – процедила Маргарет и поднялась. – А еще мама ждет тебя к завтрашнему ужину. Несомненно, чтобы выбить из тебя признание насчет меня.

Бреннон уже открыл рот для резкого ответа, как вдруг снизу послышался шум, крики, топот, и через минуту в кабинет без стука ворвался дежурный.

– Сэр! Подозреваемый… смотритель… разбил себе голову о стену в допросной!

– Твою ж мать! – прорычал комиссар и бросился вниз. Он пронесся по приемной как метеор и ворвался в допросную, где Кеннеди уже пытался унять кровь и вернуть в сознание смотрителя парка. Бирн прижался к стене, глядя на них едва ли не с ужасом.

– Это не я, сэр! – крикнул детектив, едва завидев Натана. – Богом клянусь, я просто записывал его имя и место рождения, он отвечал, и все было спокойно, а потом… он просто встал и с разбегу разнес себе башку о стену!

– Кеннеди, что с ним?!

– Если успеем довезти до больницы, то, возможно, удастся спасти, – отрывисто бросил старичок. – Носилки! Осторожно! Малейшее сотрясение – и одним подозреваемым меньше!

– Что с ним? – прошипел Натан, поймав патологоанатома за рукав.

Кеннеди тихо вздохнул и чуть слышно сказал:

– Отек мозга. Шансы минимальны.

– Это не я! – снова воскликнул Бирн. – Он просто взял и… и… я даже не успел перейти к допросу!

– Отдай мне то, что успел записать.

Детектив протянул Бреннону один лист. «Фрэнк Райан, 1803 г.р., смотритель парка Свободы с 1858 года. Холост, родители умерли, живет один по адресу…» – дальше запись обрывалась уходящим вниз росчерком. Чернильное пятно было окружено брызгами крови.

– Ко мне в кабинет! – приказал Бреннон.

Бирн судорожно сглотнул и, понурившись, вышел из допросной. Следом вынесли смотрителя Райана. Натан велел отмыть помещение и вышел, угнетенный не только тем, что произошло, но и тем, что чертов пироман, похоже, прав – маньяк избавляется от помощников. И самое гнусное – делает это на расстоянии.

…оставшись в кабинете одна, Маргарет выхватила из кучки папок одинокий листочек бумаги, прочла, вздрогнула и быстро сунула обратно.

* * *

– Видите? – Лонгсдейл потыкал металлической палочкой в мозг усопшего. – Это кровоизлияние, вызванное резким и грубым воздействием.

– Магическим? – кисло спросил комиссар.

Консультант кивнул.

– Можно изучить мозг двух предыдущих жертв, – вмешалась ведьма. – Наверняка там то же самое.

– Дельная мысль, – согласился Бреннон, непроизвольно отодвигаясь от тела смотрителя Райана. Вскрытый череп не казался ему прекрасным зрелищем.

– Но само по себе кровоизлияние не смертельно, – закончил Лонгсдейл и бросил палочку в кювет. В другом углу полицейского морга Кеннеди проводил вскрытие второй погибшей. Студенты-медики, окружавшие стол, вызывали у Бреннона смутную неприязнь – нельзя, черт подери, с таким радостным энтузиазмом потрошить мертвых! Комиссар присел на стул. Лонгсдейл вернул на место срезанную верхушку черепа и накрыл Фрэнка Райана простыней. Пес свернулся в клубок у ног Натана и ткнулся мокрым носом ему в ладонь. Бреннон провел рукой по густой собачьей гриве.

– А ты, Рыжий, ничего не можешь нам сказать?

Пес помотал головой. Комиссар вяло удивился столь человеческой реакции.

– Кто-нибудь может объяснить, почему маньяк убил троих человек одним способом, двоих – другим, а одного – третьим?

– А это что, важно? – удивилась Джен, помогая консультанту снять забрызганный фартук. – Он же маньяк. Как хочет, так и убивает.

– Может, и неважно, – процедил Бреннон. – Но я не уверен. В больнице установлено круглосуточное дежурство персонала, поэтому маньяк без труда нашел бы себе марионетку, чтобы прикончить тех троих. Он, в конце концов, с Райаном разобрался прямо у нас в допросной, без личного присутствия.

– Ну он же полоумный, – пожала плечами ведьма. – Можно подумать, ему нужна причина, чтобы что-то сделать.

– Нет. В том-то и дело. Я повидал маньяков – Селинхемский, например, убивал только блондинок, в определенные даты, которые высчитывал по своей схеме, и строго одним орудием – гитарной струной. Видал и тех, кто убивал просто так, по внезапному порыву – но чтобы и то и другое одновременно?

– Комиссар прав, – сказал Лонгсдейл. – Светила психиатрической науки выделяют два вида помешательства – одно побуждает просто убивать, а второе – обставлять это как некий обряд. Но один и тот же человек не может страдать этими расстройствами одновременно. В свете того, что обнаружил мистер Кеннеди, – а именно вторую отрезанную щеку, – полагаю, маньяк все же занимается подготовкой какого-то ритуала. Но я пока не могу понять – какого.

– Значит, он не сумасшедший?

– Ну, сумасшествия я бы не исключал.

– Отлично, – буркнул Бреннон.

– Правда, – задумчиво продолжал Лонгсдейл, – оно может быть связано с местом. С этим вашим парком.

– А Тейнор-крик? На Пег напали именно там.

– Не знаю. Может, он просто не смог сдержаться, увидев подходящую девушку?

– Еще лучше. Ну я хотя бы знаю, что сделаю сейчас.

Пес вопросительно поднял уши.

– Выставлю засаду на Тейнор-крик. Будем надеяться, что нам всем повезет.

– Хорошо. – Лонгсдейл подхватил сюртук и пальто. – А мы исследуем парк. Что-то в нем привлекает маньяка.

– Что-что, – пробурчал Натан, – безлюдные укромные местечки, что же еще.

Он поднялся к себе, размышляя над теорией насчет мест. Может, дело и впрямь в самом парке? Но как с ним связать улицу? И больницу? И может ли человек чародействовать без заклятий, как колдун или ведьма?

«Господи, – тоскливо вздохнул Бреннон. – О чем я думаю!»

К счастью, у двери его караулил Галлахер – высокий, рыжий и нескладный. Просто воплощение реальной, приземленной жизни. Он протянул комиссару бумагу – заявление о пропаже, написанное с ошибками и кое-где закапанное слезами.

– Мейси Флинн, сэр, горничная у Шиханов. Они дают ей выходной по средам, и она ездит к родителям в деревню. Она не приехала в эту среду, и вот… они здесь, в приемной.

Внизу Натан сразу нашел фермера, который неуверенно мял шляпу, то надевая ее, то сдергивая, и его жену – она цеплялась за руку мужа и все время испуганно озиралась.

– Мистер Флинн? – тихо спросил Бреннон; фермер вскочил на ноги, потянув за собой жену, и окончательно смял шляпу. – Я комиссар Бреннон, отдел особо тяжких преступлений.

Миссис Флинн слабо охнула и кулем упала на лавку.

– Я это… – с запинкой пробормотал мистер Флинн. – Дочка у меня того…

– Прошу следовать за мной. Галлахер, скажи Кеннеди, чтоб приготовил первую.

Детектив кивнул и исчез. Бреннон помедлил, давая им время, чтобы собраться с силами, и неспешно направился к лестнице в морг. Он слышал шарканье фермерских сапог и семенящую походку женщины. У двери Натан остановился, положил ладонь на длинную металлическую ручку и обернулся к Флиннам.

– Вы сможете опознать дочь по ее телу?

Миссис Флинн сдавленно вскрикнула и вцепилась в мужа. Тот молча теребил шляпу и кусал ус, глядя в пол.

– Чего тело-то? – наконец выдавил мистер Флинн.

– Ее лицо не уцелело.

Фермер поднял глаза на комиссара. Бреннон молча ждал, не отводя взгляда. Рано или поздно к этому нужно привыкнуть – иначе сопьешься к черту…

– Так, может, это и не она, – робко сказала миссис Флинн.

– Может, и не она, – согласился Натан. – Так опознаете или нет?

– Ну, – миссис Флинн облизнула губы, – я попробую.

Комиссар толкнул дверь. Тело было прикрыто старой чистой простыней; вместо головы покойницы Кеннеди положил подушку. В углу сбились в стайку хихикающие студенты.

Миссис Флинн пошатнулась и ухватилась за мужа. Тот снова уперся взглядом в пол, когда Кеннеди стал понемногу отворачивать простыню. Бреннон молча следил за женщиной. Может, ей повезет – а может, повезет им, и они наконец установят личность. Вдруг лицо миссис Флин скривилось, губы затряслись, и она, показав несколько раз пальцем на пару старых шрамов на руке усопшей, уткнулась в мужа и еле слышно заскулила. Кеннеди набросил простыню на тело. Мистер Флинн украдкой покосился на останки, глухо вздохнул и с силой прижал усы рукой.

– Галлахер, проводи ко мне, – велел Бреннон и резко повернулся к студентам. – Ну? – отрывисто бросил комиссар. – Что, весело? Охота еще посмеяться?

Будущие медики смотрели на него подавленно и испуганно.

– И так у каждого, – сказал Натан и стукнул кулаком по столу с телом. – У каждого из них. К каждому приходят они. – Он кивнул в сторону двери, за которой скрылись мистер и миссис Флинн. – Ну, кому еще радостно? – Студенты замотали головами. – Ну так проваливайте работать!

Он захлопнул за собой дверь и стремительно зашагал прочь. Иногда ему все еще казалось, что проще напиться.

Ночь на 21 февраля

Маргарет зевнула и отодвинула книгу. На сегодня с нее хватит. Принципы построения заклятий уже лезли из ушей, не помещаясь в мозг, и, взглянув на часы, девушка решила: это от того, что она засиделась за учебником до полуночи. Она заложила главу красной ленточкой-закладкой, подошла к окну и отодвинула штору. Безлюдную ночную улицу скудно освещал фонарь; Маргарет смотрела в темноту, пока ей не показалось, что тень соседнего дома шевелится. Мисс Шеридан протерла глаза – впредь нужно меньше засиживаться над книгами. Она уже потянулась к звонку для прислуги, как вдруг в грудь ударила горячая волна, с такой силой, что Маргарет пошатнулась и вцепилась в штору. Пол ушел из-под ног, уши заложило, перед глазами заклубился туман.

Маргарет осела на ковер. В голове шумело, и в этом глухом шелесте раздался чей-то голос. Девушка против воли стала вслушиваться, пытаясь разобрать слова, и тут плоский медальон под одеждой так раскалился, что кожу обожгло, будто каленым железом. Маргарет пронзительно вскрикнула – боль отрезвила, разогнала шум, звук голоса и вязкую дурноту, парализующую разум и волю. В глазах все еще плыло, ноги были как ватные, и Маргарет прошиб горячий пот. Она поняла, кто пришел за ней, и ее бросило в дрожь. Ей все еще смутно слышался неясный голос, но боль не позволяла на нем сосредоточиться. Голос постепенно отдалялся, пока не затих совсем.

Мисс Шеридан в полуобмороке повалилась на пол. Ее бил озноб. Медальон все еще жег ей грудь, но, если бы не он, маньяк мог бы приказать ей что угодно. И она бы послушалась.

«Вот как он это делает. – Девушка сжалась в клубочек. – Ему даже не обязательно стоять рядом. Но должно же быть какое-то расстояние, на котором уже не действует…»

Она с усилием поднялась на четвереньки, подползла к окну и осторожно выглянула поверх подоконника. Может, он все еще прятался в тени соседнего дома, но Маргарет уже не смогла бы его различить. У нее кружилась голова, перед глазами то и дело темнело.

– Мисс! – донеслось до нее сквозь вату в ушах. – Ох, господи, мисс, что это с вами!

Девушка поморгала, помотала головой и разглядела компаньонку. Мисс Тэй бросилась к подопечной, подхватила под мышки, оттащила от окна и усадила около кресла.

– Боже ты мой, вам дурно? Ну-ка, моя милая, давайте-ка встанем. – Мисс Тэй утерла лоб, подставила Маргарет плечо, и девушка кое-как поднялась, чтобы тут же мешком свалиться в кресло. – Я пошлю за врачом, – решительно сказала компаньонка, отдуваясь – все же маленькой пухленькой женщине нелегко перетаскивать семнадцатилетних девиц на голову выше себя.

– Ох, не надо! – просипела Маргарет. – Лучше за дядей… за комиссаром Бренноном…

– Вы бредите, бедная девочка. – Мисс Тэй приложила ладошку ко лбу девушки и вдруг оцепенела. Взгляд компаньонки ускользнул и стал рассредоточенным, точно она внезапно заснула наяву.

– Мисс Тэй, – позвала Маргарет. Компаньонка отступила и обвела комнату пустыми глазами. – Мисс Тэй?

Женщина подошла к столу и взяла канцелярский нож.

– Мисс Тэй! – пронзительно крикнула Маргарет. – Прекратите!

Компаньонка повернулась к девушке. Мисс Шеридан поднялась и, цепляясь за кресло, попятилась за его спинку. Ноги дрожали и подгибались.

– Помогите! – закричала Маргарет. – На помощь!

Мисс Тэй кинулась на нее, вытянув руку с ножом. Девушка завизжала, оттолкнулась от кресла и метнулась к двери. Голова тут же закружилась, пол уехал куда-то вбок, и Маргарет упала, но, к счастью, на спину. Компаньонка молча бросилась на девушку, целя ножом в лицо.

– Помогите! – заверещала Маргарет. Она поймала мисс Тэй за запястье и слабо ткнула ее коленом в живот. – Помогите же! Кто-нибудь!

Компаньонка запыхтела и ухватила Маргарет за локоть, пытаясь вползти на нее повыше. Девушка боролась, отпихивая нож, но ее рука дрожала все сильнее, а мисс Тэй навалилась на нее всем весом. Дверь с грохотом распахнулась, мимо Маргарет промелькнули ноги Эдди. Брат схватил мисс Тэй поперек талии и оттащил, как собаку. Женщина без единого звука забилась в его руках, размахивая ножом. Маргарет отползла от нее, опираясь на локти, и прошептала:

– Stet adhuc et videre.

Мисс Тэй замерла, и Эдвин выкрутил ей руку с ножом. В комнату ворвался отец с револьвером и ударом рукояти выбил у компаньонки оружие. Женщина рванулась за ножом с такой силой, что Эдди едва ее удержал. В распахнутую дверь влетела мама и хватила мисс Тэй по голове фарфоровой статуэткой. Юная пастушка разлетелась вдребезги; мисс Тэй наконец-то обмякла. По ее щеке и шее потекла струйка крови.

– Ох ты ж черт, – прошептал Эдвин и выпустил тело компаньонки. – Пегги, ты цела?

– Что тут происходит? – спросил папа. Он поднял Маргарет на ноги, и она, зажмурившись, прижалась к его груди.

– Она свихнулась, – тяжело дыша, заявила мама. – Эта особа давно казалась мне подозрительной, и, если бы ты меня не отговаривал, я бы выгнала ее еще месяц назад! Пегги, она тебя ранила?

– Нет, все в порядке, – с усилием выдавила девушка.

Отец, смущенно кашлянув, положил револьвер на полочку, где минутой раньше стояла пастушка, и обнял дочь обеими руками, словно боялся, что она упадет замертво. Маргарет чувствовала, что он дрожит.

– Может, ее связать? – спросил Эдди. – Ну и врача, полицию… санитаров?

– Свяжи, – тут же согласилась миссис Шеридан. – Джозеф, уложи Пег и позови эту ленивую глухую идиотку.

– Кого?

– Ее горничную! – рявкнула хозяйка дома. – Эдди, как закончишь – живо к дяде Натану. Поедешь сам. Я займусь слугами. Еще немного, и они начнут увольняться стаями!

– Мам! – жалобно всхлипнула Маргарет, с ужасом прислушиваясь к шуршанию в гардеробной. – Пожалуйста! Можно ее убрать и… и… я сейчас умру!

Отец подхватил ее на руки и, кряхтя, донес до кровати. Девушка обвила руками его шею и прильнула щекой к густым бакенбардам.

– Все в порядке, папа, – шепнула она. – Все хорошо. Не надо мне горничную, я хочу немного побыть в тишине.

Мистер Шеридан судорожно вздохнул и прижал дочь к себе.

– Конечно, – пробормотал он. – Конечно, милая. Но ты уверена, что Эдди или мне не нужно остаться?

– Нет, спасибо. – Маргарет тихо шмыгнула носом и опустилась на подушку.

Отец сунул ей платок и поспешил на помощь Марте: слуги наконец изволили явиться на шум, и теперь хозяйка дома раздавала указания вперемешку с ядовитыми замечаниями насчет пользы от глухой прислуги. Компаньонку, связанную шнурами от штор, вынесли два лакея; горничную послали за врачом; Эдди в общей суматохе исчез, пока остальных детей с трудом загоняли в детскую. Когда дверь наконец закрылась, мисс Шеридан чувствовала себя измученной больше, чем от нападения маньяка.

Едва она осталась одна, как из гардеробной вылетел Энджел. Он был бледен и зол, потемневшие глаза свирепо сверкали, как у дикого кота. Но он бросился не к окну, а к девушке, с лихорадочной быстротой ощупал ее от макушки до бедер. После этого у него вырвался слабый вздох сквозь сжатые зубы, и он прижал Маргарет к себе с такой силой, что у нее ребра хрустнули. Пораженная выражением темных глаз, девушка робко обняла его и вздрогнула, ощутив такую же слабую дрожь, как у отца.

– Цела, – глухо выдохнул Энджел, и Маргарет зажмурилась, чтобы не разреветься, уткнулась ему в грудь, как котенок в кошку. Только сейчас ей стало по-настоящему безопасно – и по-настоящему страшно. Она слышала, как часто стучит сердце Энджела, чувствовала его прерывистое дыхание около виска, пальцы, сильно, до боли, стиснувшие ее плечо, щеку, прижавшую ей волосы, терпкий запах одеколона…

– Все хорошо, – заплетающимся языком пролепетала Маргарет и чуть не выпустила из-под ресниц слезы. Да за что же ее так преследуют?!

– Нет, – тихо ответил Редферн, – не хорошо.

Она всхлипнула.

– Но что мне делать?

– Поплачьте. Пока еще можно.

– А потом?

Он погладил девушку по голове и нежно шепнул:

– А потом я заживо сдеру с него шкуру.

Маргарет судорожно вздохнула несколько раз, шмыгнула носом и вытерла глаза ладонью. Застежка платья заерзала по ожогу на груди, и девушка зашипела от боли. Энджел тут же отстранился, окинул мисс Шеридан цепким взглядом и спустя секунду уже расстегивал ее лиф. Маргарет едва успела осознать, что он делает.

– Оставьте! – пискнула она, заливаясь краской.

– Он перегорел. Снимайте. Я принесу вам новый. – Редферн вытолкнул из ремня флакон с прозрачным желе и, пока девушка возилась с цепочкой, принялся втирать мазь в ожог. – Интересно, что это за тварь, если она спалила амулет, который выдержал прямой удар Душителя.

Маргарет чуть не подпрыгнула. Как она могла забыть!

– Я видела! – зашептала она, вцепившись в локоть Редферна. – Теперь я знаю, что он делает! Я могу рассказать!

– И он тоже об этом знает. Маргарет, вы уверены, что хотите здесь остаться?

– А куда мне еще…

За дверью послышался такой топот, словно в комнату собиралась вломиться целая толпа дядюшек. Энджел вскочил и схватил Маргарет за руку.

– Идемте! С меня довольно, я заберу вас в безопасное место!

– С ума сошли?! Там наверняка дядя, мама, папа и… вы хоть понимаете, что они подумают, если я исчезну?!

– Но…

– В гардеробную! – зашипела Маргарет. – Быстро! Слушайте все, что я им расскажу!

На лице Редферна появилось такое сложное выражение, что девушка чуть не стукнула его лампой для чтения – похоже, он хотел сцапать ее и уволочь силой, но благоразумие победило. В последний момент, когда дверь уже открывалась, он юркнул в гардеробную. Маргарет едва успела замотаться в плед.

– Пегги! – первым к ней ворвался дядя. – Ты цела?!

– На меня напал твой маньяк, – ответила мисс Шеридан. – Теперь я знаю, как он это делает. Хочешь, расскажу?

* * *

Натан ждал результата в небольшой гостиной на втором этаже. Он стоял у широкого окна, сцепив руки за спиной, и хмуро оглядывал улицу. Эта падаль была здесь, на расстоянии едва ли не вытянутой руки – и никто не смог ей помешать. Кроме проклятого пиромана с его амулетом.

– Жалеете? – тихо спросила ведьма. Бреннон покосился на нее через плечо: Джен сидела в углу дивана, вытянув ноги, закинув руки за голову, и явно наслаждалась происходящим. Лонгсдейл, примчавшийся по первому зову (точнее, отчаянному воплю), вошел к Маргарет без своей подручной.

– О чем? – буркнул комиссар.

– О том, что не видите в темноте. Вдруг он все еще здесь, а? Прячется там в тени, а вы не можете разглядеть.

– А ты? Ты видишь?

Ведьма грациозно поднялась и скользнула к окну. В черных глазах вспыхнуло оранжевое кольцо вокруг зрачка; ноздри жадно раздулись.

– Нет, – наконец разочарованно сказала она, – ушел.

Натан разжал кулак и посмотрел на почерневший плоский кружок. В нем был вырезан замысловатый знак, похожий на геральдический щит, сплетенный из трав.

– Если бы не он… – глухо сказал Бреннон и смолк, не в силах произнести очевидное. Если бы не чертов пироман! – Этот выродок мог приказать Пегги что угодно.

– Да. – Джен взглянула на медальон, поморщилась и отступила. – А ваш чародей крепко охраняет свою добычу.

«А то ж, – тоскливо подумал комиссар. – Мы-то не способны».

Он уже почти жалел, что пироман не выполнил свою угрозу днем раньше. Вдруг его «безопасное место» сейчас лучшее укрытие для Пег?

Лонгсдейл вернулся в гостиную вместе с псом, оставив родителей с Пегги. По хмурой физиономии консультанта Натан понял, что дело стало еще хуже, чем было с утра.

– Ну что? – отрывисто спросил он.

Лонгсдейл покачал головой, поставил на стол чемоданчик со своим чародейским снаряжением и открыл.

– Это не гипноз.

– Но она в безопасности?

Консультант взглянул на Бреннона поверх крышки.

– Сейчас никто не в безопасности.

Комиссар сжал в кулаке медальон.

– Значит, вы утверждаете, что каждый человек в этом городе может в любую минуту стать убийцей, потому что так ему внушит безумный маньяк?

– Да, – бесстрастно отозвался Лонгсдейл и вытащил из чемодана коробку. – Возьмите.

– Что это?

– Амулеты, аналогичные тому, что был на мисс Шеридан. Здесь десять штук.

– Для кого?

– Один для вас. Не спорьте. Вы не должны терять здравый рассудок.

– А остальные? Остальные сто сорок тысяч жителей?

Пес ткнулся носом в руку Натана.

– Я закажу партию амулетов и привезу в департамент. – Лонгсдейл защелкнул чемодан. – В остальном единственный способ помочь – это найти маньяка как можно скорее.

Бреннон достал из коробки серебристый кругляшок на цепочке и повесил его на шею. Медальон оказался почти невесомым; Натан убрал его под жилет.

– Носите не снимая, – велел консультант. Он сел на диван и открыл блокнот. Джен тут же подобралась к нему и заглянула через плечо.

– Неправда! – возмущенно вскричала она.

– Где именно? – устало спросил комиссар.

– Вы ошиблись, Рейден, – сказал девушке консультант. – На Виктора ван Аллена воздействовали не гипнозом.

– Откуда вы знаете? – Бреннон взял протянутый ему блокнот и вчитался. Выводы Лонгсдейла пестрили загадочными словами, перемежаясь латынью, элладским и еще какими-то закорючками, но общую картину Натан уловил.

«Дожил, – с мрачной горечью подумал он. – Уже вижу разницу между „отпечатком заклятия“ и „запахом колдуна“! Тьфу! А дальше что? Арест барабашек за полтергейст в неположенном месте?»

– Я зашел к молодому ван Аллену сегодня; там меня и нашел ваш дежурный, – сообщил Лонгсдейл. – При беглом осмотре действительно кажется, что юношу пытались загипнотизировать.

– Я этого не говорил! – с негодованием опровергла ведьма, и Натан почти с умилением отметил, что она залилась пунцовой краской, как школьник. – Я говорил, что это похоже на гипноз! Вы! – Она дернула комиссара за полу сюртука. – Ну скажите ему!

– Не говорил, – подтвердил Бреннон под ехидное фырканье пса. – Речь шла о том, что это было воздействие без чар, похожее на колдовское, но произведенное человеком.

– Да! – обиженно воскликнула Джен. – Я не спутаю наш гипноз, гипноз под заклятием и это… эту штуку!

– Так что же это за штука? – спросил комиссар. Лонгсдейл задумался надолго и наконец медленно произнес:

– Сильнейшее магическое воздействие на разум. Ни заклятий, ни чар, ни колдовства – только воля, усиленная тысячекратно.

– Чем?

– Не знаю, – вздохнул консультант. – Я не знаю, что может настолько усилить волю человека, чтобы он мог так подавлять других.

Бреннон обдумал его слова. Кое-что осталось непонятным.

– Почему вы так уверены, что это не колдун и не ведьма?

– О, я же говорил… – нетерпеливо начала Джен, но смолкла по знаку Лонгсдейла.

– Вы не совсем отдаете себе отчет в том, насколько сильно колдун или ведьма отличаются от человека, – мягко сказал он.

– Ну, на вид не особо, – хмыкнул Натан.

– Внешность обманчива.

– Да вы что! – Бреннон скосил глаза на девушку. Когда-то она прямо перед ним превратилась в факел; может, это и есть ее настоящий облик?

– Кровь и магия в их жилах неразделимы, – продолжал Лонгсдейл. – Колдуют так же свободно, как дышат, и оставляют не след заклятия, а свой запах. Люди его не чуют, но ведьмы и колдуны легко различают сородичей по этому запаху.

– Так что же, они совсем не пользуются заклятиями?

– Отчего же? Пользуются, но когда нужно что-то совсем уж конкретное. Иногда заклятиями помогает себе молодняк, еще не освоивший тонкости применения своих сил. – Лонгсдейл пристально посмотрел на Джен. Девчонка нахально фыркнула и скрестила руки на груди с гордым, независимым видом.

– Ну так разве это не наш случай? – поразмыслив, спросил Натан. – Кто-то подчиняет себе людей без всяких там заклинаний. Разве из этого не следует, что этот кто-то – колдун?

– Нет.

– Да почему же?!

– Человеку для чародейства нужны костыли, – терпеливо принялся объяснять Лонгсдейл, – в виде заклинаний. Именно заклятие и оставляет тот отпечаток, по которому я узнаю другого чародея. Потому что в нем остается след его личности, ведь для того, чтобы заклятие подействовало, в него нужно вложить силу желания, воображение и волю. Сейчас, когда я осматривал и юношу, и девушку, я не нашел отпечатка конкретного заклятия – я вижу лишь след, оставленный человеком, воля которого вдруг стала сильнее в тысячи раз. Словно ему достаточно сформулировать желание, а сила его воли внушит его любому человеку.