Текст книги "«Не все то золото…». Фальшивомонетничество в Российской империи. Вторая половина ХVIII – начало XX века"

Не единожды власти сталкивались с желанием проходимцев заполучить некоторую сумму из средств министерства финансов. Случались и досадные накладки, когда добровольные «помощники» просто исчезали вместе с казенными деньгами.

Так, в июле 1896 года Б. Ф. Малешевский обратился к киевскому губернатору Л. П. Томара с просьбой навести справки о проживающей в Бердичеве мещанке Ривке Газенцвейг, которая в марте 1896 года явилась в министерство финансов, заявила «об известности ей подделывателей и сбытчиков фальшивых кредитных билетов 100 рублевого и 10 рублевого достоинства» и предложила разоблачить этих преступников. «Настоящему заявлению ея, – писал Малешевский, – была дана вера и ей выдано было, с разрешения г. министра финансов, 565 рублей, в том числе 65 рублей на путевые расходы и 500 рублей на покупку у сбытчиков фальшивых билетов». С того времени ни о самой доносчице, ни о проводимых ею розысках в министерстве ничего не слышали[320]320
  РГИА. Ф. 583. Д. 15. Л. 9–9 об.
  Томара (Тамара), Лев Павлович (1839–1917) – смоленский (1880–1881), волынский (1881–1885), киевский (1885–1898) губернатор, сенатор, т. с.


[Закрыть]. Вскоре из Киева пришел ответ, что в Бердичеве данная особа не проживает и никому из местных жителей неизвестна. В сентябре 1896 года Б. Ф. Малешевский направил аналогичную просьбу губернатору Минской губернии Н. Н. Трубецкому, поскольку паспорт Ривка получила в местечке Романово Слуцого уезда. Ответ минского губернатора был похож на предыдущий: «Она в местечке Романове вверенной мне губернии не имеет постоянного жительства, приезжала же туда 8 марта текущего года лишь на один день и, получив паспорт за № 32, куда-то выбыла, заявив при этом, что отправляется в г. Вильну к своему сыну»[321]321
  РГИА. Ф. 583. Д. 15. Л. 14.
  Князь Трубецкой, Николай Николаевич (1836–1902) – минский губернатор (1886–1902), генерал-лейтенант.


[Закрыть]. На соответствующий запрос в Вильно, направленный 11 ноября 1896 года, был получен соответствующий ответ губернатора И. И. Чепелевского: «Мещанки Ривки Шмуелевны Газенцвейг и сына ея Айзика Ельва Газенцвейг в г. Вильна не обнаружено, а по слухам и сведениям адресного стола они выбыли в г. Минск»[322]322
  Там же. Л. 27.
  Чепелевский, Иван Ильич (1842–1904) – виленский (с 1894) и витебский (1899–1904) губернатор, д. с. с.


[Закрыть]. Наконец, в феврале 1897 года Б. Ф. Малешевский обратился к директору департамента полиции С. Э. Зволянскому: «Не признаете ли возможным сделать соответствующее распоряжение о принятии надлежащих мер к разысканию упомянутой еврейки Ривки Газенцвейг»[323]323
  Там же. Л. 29 об.
  Зволянский, Сергей Эрастович (1855–1912) – директор департамента полиции (1897–1902), сенатор, т. с.


[Закрыть]. Аферистку объявили в розыск, но вот удалось ли ее найти и вернуть казенные деньги, мы не знаем.

Прав, абсолютно прав был М. Х. Рейтерн, когда писал министру внутренних дел графу П. А. Валуеву, что таких агентов «можно употреблять к разведыванию не иначе, как под личным надзором благонадежного чиновника – дабы они не обратили во зло данные им от казны средства: ибо нередко случалось, что сыщики, пользуясь правом приобретать и иметь при себе безнаказанно фальшивые деньги, делались главнейшими переводителями оных»[324]324
  РГИА. Ф. 560. Оп. 33. Д. 225. Л. 4 об.
  Граф Валуев, Петр Александрович (1815–1890) – курляндский губернатор (1853–1858), министр внутренних дел (1861–1868), министр государственных имуществ (1872–1879), председатель Комитета министров (1879–1881).


[Закрыть].

Надзором за деятельностью привлеченных агентов занимались чиновники по особым поручениям, состоящие при министре финансов. Им поручалось руководить общим ходом розыскных мероприятий, контролировать действия участвующих в расследовании лиц, привлекать к розыску местную полицию и гражданские власти. Нередко и сами чиновники выполняли роль тайных агентов. Они занимались слежкой, внедрялись в сообщества фальшивомонетчиков, организовывали сеть осведомителей.

Участие чиновников особых поручений в расследовании фактов подделки денежных знаков зачастую начиналось с запроса местных властей. Так, в апреле 1864 года губернатор Костромской губернии генерал-лейтенант Рудзевич писал министру внутренних дел, что «в последнее время в некоторых уездах Костромской губернии появилось много фальшивых кредитных билетов, и что средствами местной полиции нет никакой возможности доискаться источника, из которого выходят фальшивые деньги». В связи с этим он просил «для открытия преступников командировать в его распоряжение особых сыщиков, – людей вовсе неизвестных в губернии»[325]325
  РГИА. Ф. 560. Оп. 33. Д. 225. Л. 1.


[Закрыть]. В губернию был командирован чиновник особых поручений Малыгин и приданный ему в помощь (под именем петергофского купца Степана Федорова) надзиратель петербургской полиции подпоручик Ходасевич[326]326
  Там же. Л. 6 об.


[Закрыть]. Малыгину было предписано соблюдать «строжайшее инкогнито» и не объявлять целей своей поездки никому, кроме губернатора. В докладной записке Малыгина, отправленной из Костромы в министерство финансов 16 октября 1864 года, говорилось, что «подпоручик Ходасевич, имеющий паспорт купца Федорова <…> в настоящее время собрав сведения об одном значительном купце, производящем большую торговлю и занимающийся, как ходят слухи, преступным промыслом сбыта фальшивых кредитных билетов, а может быть и самым производством оных, определился к нему в качестве приказчика, дабы, войдя в доверие его, изыскать средства к открытию преступления»[327]327
  РГИА. Ф. 560. Оп. 33. Д. 225. Л. 18.


[Закрыть]. О себе чиновник сообщал, что для того, «чтобы сохранить в совершенной тайне возложенное на меня поручение, я старался показать в Костромской губернии, что цель моего приезда ревизия Казначейств, но и тут, для устранения всяких догадок, я старался как можно менее оставаться на одном месте и разъезжал по губерниям: Костромской, Ярославской, и Нижегородской и Московской»[328]328
  Там же. Л. 18 об.


[Закрыть].

Упоминавшийся выше штаб-капитан Сташевский в рапорте о командировке на Ирбитскую ярмарку писал: «Я счел необходимым выдать себя за торговца золотыми и серебряными вещами (из Варшавы), для чего и купил разнородных золотых и серебряных вещей на 800 руб<лей> сер<ебром>, уложив их в коробку, подобно таким, с которыми обыкновенно ходят мелочные торговцы евреи. Прием этот оказался очень удобен и доставил мне полную возможность беспрепятственно ходить по всем квартирам и под предлогом продажи вещей и скупки старого серебра и золота в ломе заводить разговор»[329]329
  РГИА. Ф. 560. Оп. 33. Д. 342. Л. 9.


[Закрыть].

В 1869 году чиновник особых поручений Юревич и помогавший ему богородский исправник штаб-ротмистр Линев, собирая сведения о фальшивомонетчике Зотове, провели «несколько дней в негласных разъездах (в крестьянском платье) по Богородскому уезду, – где проживает наибольшее число подозрительных лиц»[330]330
  РГИА. Ф. 560. Оп. 33. Д. 299. Л. 47.


[Закрыть]. Убедившись в причастности Зотова к изготовлению инструментов для подделки кредитных билетов, Юревич и Линев, «переодевшись в крестьянское платье, отправились под видом извозчиков, с возами на большой дороге, идущей неподалеку села Жажково, с которой своротили на самую деревню»[331]331
  Там же. Л. 20 об.


[Закрыть]. В пустующем доме они устроили наблюдательный пункт за подворьем Зотова и, выбрав подходящий момент, провели неожиданный обыск, застигнув фальшивомонетчика с поличным.

К содействию по этому делу Н. А. Юревич привлек «Егорьевского уездного исправника Арбузова, полицейского надзирателя Павловского посада Кобылинского, местного судебного следователя Каменева-Любавского и наконец корпуса жандармов капитана Щепотьева с двумя находящимися при нем унтер-офицерами»[332]332
  Там же. Л. 47 об.


[Закрыть]. Все указанные лица были представлены к наградам. В докладе министра финансов М. Х. Рейтерна, поднесенном государю в мае 1869 года (конфирмован 9 мая), приводится список награжденных лиц. Уездный исправник штаб-ротмистр Александр Линев и полицейский надзиратель Василий Кобылинский были награждены орденами Св. Владимира 4-й степени и Св. Станислава 3-й степени. Из казначейства было выделено 5000 рублей для выплаты «чиновнику особых поручений Юревичу, исправнику Абузову и судебному следователю Каменеву-Любавскому по 800 р<ублей>, становому приставу Быстрову и капитану Щепотьеву по 500 р<ублей> и 2-м унтер-офицерам по 50 р<ублей> каждому; остальные 1500 р<ублей> распределить негласно между секретными агентами, употребленными по этому делу»[333]333
  РГИА. Ф. 560. Оп. 33. Д. 299. Л. 49–51.


[Закрыть]. К докладу был приложен и «Список лицам, участвовавшим в розыске делателя фальшивых ассигнаций крестьянина села Жажкова Семена Зотова», в котором указаны суммы наградных: «1. Крестьянин деревни Анциферовой Богородского уезда Семен Никифоров Самохин – 600 р<ублей> 2. Московский мещанин Алексей Васильев Виноградов – 200 р<ублей> 3. Крестьянин деревни Яковлевой Макар Никифоров – 175 р<ублей> 4. Коллежский секретарь Иван Александров Перфильев – 150 р<ублей> 5. Крестьянин деревни Анциферовой Яков Андреев – 150 р<ублей> 6. Коллежский асессор Аполлон Александров Непышневский – 140 р<ублей> 7. Бессрочно-отпускной рядовой Данило Кириллов Деревянкин – 30 р<ублей> 8. Богородский мещанин Алексей Яковлев – 30 р<ублей>»[334]334
  Там же. Л. 54.


[Закрыть].

В поимке мастера-гравера Зотова принимало значительное количество государственных служащих и частных лиц, привлеченных надворным советником Н. А. Юревичем. Но, надо сказать, что не всегда чиновникам, командируемым из столицы с целью раскрытия преступлений и снабженным соответствующими документами, удавалось добиться взаимопонимания с местными властями. Есть примеры, когда губернская или уездная администрация отказывалась сотрудничать с «варягами» из столицы.

В декабре 1859 года московский военный губернатор П. А. Тучков писал министру финансов А. М. Княжевичу, что к нему поступили два рапорта квартального надзирателя С.-Петербургской полиции Телешева, «жалующегося на то, что московская полиция отказала ему в содействии к накрытию каких-то виновников по секретным поручениям, данных от Вашего Высокопревосходительства, министра внутренних дел и генерал-адъютанта князя Долгорукова <…> Имея честь сообщить о сем Вашему Высокопревосходительству, покорнейше прошу уведомить меня: действительно ли даны Телешеву в Москве секретные поручения, и можно ли допустить его к произведению накрытий, обысков и проч., по таким делам, о которых он не объясняет даже, в чем они состоят»[335]335
  РГИА. Ф. 560. Оп. 33. Д. 139. Л. 8–8 об.
  Тучков, Павел Алексеевич (1803–1864) – московский военный генерал-губернатор (1859–1864), генерал от инфантерии (с 1859), директор Военно-топографического депо.


[Закрыть]. Судя по раздраженному тону письма, петербургский чиновник – «столичная штучка» – навлек на себя неудовольствие местных властей вызывающей, по их мнению, манерой поведения – требовал содействия, не раскрывая деталей данного ему поручения. К тому же, как писал Тучков, он позволил себе «поступки, которые побудили к начатию о нем самом следствия». Княжевич поспешил уведомить Тучкова, что Телешову действительно выдан открытый лист «для обнаружения в Москве делателей фальшивых билетов», и просил отдать распоряжение, «чтобы чиновники московской полиции оказывали г. Телешеву законное содействие, не требуя от него кроме открытого листа других подробнейших объяснений». О цели секретного дознания, писал министр, «в подобных случаях принято за правило не входить даже с Высшими Начальствами в предварительные сношения, которые более или менее оглашаются между подчиненными лицами, при неосторожности сих последних, могут вредить успеху дела»[336]336
  Там же. Л. 9–9 об.


[Закрыть].

В августе 1872 года пограничный комиссар майор В. Н. Смельский прибыл в Ковенскую губернию для расследования дела о ввозе в пределы Российской империи фальшивых билетов из-за границы. О своем визите к вице-губернатору Смельский доложил в Петербург следующее: «Он, несмотря на то, что я ему предъявил открытый лист министра, принял меня крайне сухо и, не дав мне даже руки при встрече, вынудил меня говорить с ним стоя, и что же он сказал мне: “Напрасно хлопочете; ничего не будет из Ваших работ; нечего искать в Ковенской губернии; да и кто Вы такой? Открытый лист ничего не значит; с подобными видами мало ли кто едет. У нас недавно тоже какой-то ездил по волостям, да бранил служащих должностных лиц. Вы должны иметь открытый лист от нас; и проч., и проч.” Словом, так много насказал, что я лишь только конфузился за него самого»[337]337
  РГИА. Ф. 560. Оп. 33. Д. 339. Л. 123.


[Закрыть]. Такой же прием ожидал майора и у губернского прокурора: «…и этот господин не оказал мне никакого пособия»[338]338
  Там же. Л. 123 об.


[Закрыть].

В июне 1876 года Н. А. Юревич писал министру финансов о своей командировке в Ростов: «Подвергся я тама со стороны местных властей оскорблению и преследованию, – к чему не было с стороны моей никакого повода, кроме ходатайства об оказании содействия к исполнению возложенного на меня поручения»[339]339
  РГИА. Ф. 560. Оп. 33. Д. 380. Л. 58–58 об.


[Закрыть]. До получения из Петербурга телеграммы, подтверждающей личность чиновника по особым поручениям, надворного советника держали под караулом.

Впрочем, следует отметить, что образ действий некоторых государственных чиновников и полицейских чинов, приезжающих с полномочиями от министерства, действительно не отличался благонадежностью.

Так, в январе 1859 года помощник квартального надзирателя санкт-петербургской полиции Бремель известил начальство, что имеет «сведение о делателях фальшивых кредитных билетов и берется сделать розыск по этому предмету»[340]340
  РГИА. Ф. 560. Оп. 33. Д. 132. Л. 1.


[Закрыть]. Он был командирован в Москву для проведения следствия, получив в канцелярии министерства финансов 50 рублей на проезд. Вернувшись в феврале в Петербург, Бремель отчитался о поездке и просил выдать «ему еще 300 рублей, необходимых, по объяснению его, на окончательное обнаружение преследуемых им преступлений»[341]341
  Там же. Л. 4.


[Закрыть]. Деньги – 300 рублей серебром – ему выдали с условием, «чтобы расходовать эти деньги только при уверенности в успехах дела»[342]342
  Там же. Л. 5.


[Закрыть]. Помощник надзирателя вновь отправился в Москву и… пропал. В течение нескольких месяцев в министерстве финансов о нем не было никаких известий. Полицейское начальство также оставалось в неведении. 21 апреля 1859 года директор общей канцелярии министерства финансов Ф. Т. Фан-дер-Флит известил петербургского обер-полицмейстера П. А. Шувалова, что «Министерство Финансов находится в совершенной неизвестности о результатах возложенного на г. Бремеля поручения»[343]343
  Там же. Л. 7.
  Фан-дер-Флит, Федор Тимофеевич (1810–1873) – директор общей канцелярии министерства финансов Российской империи (1858–1865), т. с.


[Закрыть]. В ответном письме Шувалов сообщил, что «помощник квартального надзиратель Бремель из Москвы еще не возвращался и никаких сведений об успехах производимого им розыскания о делателях фальшивых кредитных билетов от него не получено»[344]344
  Там же. Л. 8.


[Закрыть]. Наконец, в конце мая в канцелярии министерства финансов стало известно о результатах поездки Бремеля. В письме от 23 мая 1859 года П. А. Шувалов сообщил Ф. Т. Фан-дер-Флиту: «Секретно. Милостивый государь Федор Тимофеевич. Командированный в г. Москву, для разыскания делателей фальшивых кредитных билетов, помощник квартального надзирателя Бремель ныне донес мне, что к разысканию делателей означенных билетов, с его стороны хотя были приняты все меры, но последствия сего розыска неуспешны, потому что лицо, по объявлению которого он командирован в г. Москву, скрылось от него и он, г. Бремель, действуя один, мог только до настоящего времени, в течение 4-х месяцев, достать лишь образцы фальшивых кредитных билетов, из коих восемь 3-х рублевого, один 10-ти рублевого, два билета 25-ти рублевого достоинств, которые представил ко мне»[345]345
  РГИА. Ф. 560. Оп. 33. Д. 132. Л. 9.


[Закрыть]. На этом командировка Бремеля и закончилась – «по безуспешности проводимого им розыска» ему было велено возвращаться в Санкт-Петербург. Чем закончился для «разоблачителя злодеев» этот вояж из Петербурга в Москву, мы не знаем, но достоверно известно, что подобные случаи были далеко не единичны.

Похожая история произошла в 1862 году, когда помощник письмоводителя канцелярии пристава следственных дел московской части Николай Салин подал докладную записку санкт-петербургскому военному губернатору графу А. А. Суворову-Рымникскому, в которой обязался разоблачить шайку фальшивомонетчиков количеством до 30 человек в Санкт-Петербурге и Москве[346]346
  РГИА. Ф. 560. Оп. 33. Д. 188. Л. 2–2 об.
  Суворов, Александр Аркадьевич, князь Италийский, граф Рымникский (1804–1882) – санкт-петербургский военный генерал-губернатор (1861–1866).


[Закрыть]. Канцелярист просил денег на поездку в Москву и на расходы («Человек я бедный», – писал он в прошении), получил 150 рублей и отправился в Москву… Спустя несколько месяцев в канцелярию министерства финансов пришло письмо (от 28.10.1862) военного губернатора Петербурга, в котором он сообщил: «Генерал-адъютант Тучков уведомил меня, что Николай Салин, проживая в Москве с июня месяца, не только не оправдал доверия начальства, но оказывается даже человеком весьма неблагонадежным. Посему генерал-адъютант Тучков, принимая во внимание, что Салин, вызвавшись обнаружить известную будто бы ему шайку переводителей фальшивых денег, до сих пор не сделал никаких открытий в этом отношении и навлекает на себя подозрение в злоупотреблении данным ему правом на розыски, предписал московскому обер-полицмейстеру выслать Салина обратно в Петербург»[347]347
  РГИА. Ф. 560. Оп. 33. Д. 188. Л. 9–9 об.


[Закрыть].

В некоторых документах Сената и министерства финансов встречаются сведения об участии государственных служащих в незаконных операциях. В материалах следственной комиссии, расследовавшей дело о производстве поддельных ассигнаций в 1811–1818 годах в Полтавской губернии, имеются показания обвиняемого красильного мастера С. Метальника о том, что некий мещанин Аарон Кричевский получал из Харькова «фальшивые ассигнации от неизвестного чиновника, делаемые в остроге арестантами»[348]348
  РГИА. Ф. 1345. Оп. 100. Д. 258-а. Л. 62 об.


[Закрыть]. Он будто бы слышал, что живущий в 120 верстах от г. Ромны «фактор какого-то полицмейстера или другого чиновника того города, где содержатся в остроге трое русских, которые делают фальшивые ассигнации и оные, Аарон от того чиновника продает тысячу фальшивых за 500 или 600 руб. настоящих»[349]349
  РГИА. Ф. 1345. Оп. 100. Д. 258-б. Л. 3.


[Закрыть]. Другие фигуранты этого дела рассказывали о том, как с помощью взяток мошенникам удавалось избежать наказания. Из показаний однодворца деревни Ольшанцы Ивана Беляева, находящегося в харьковском остроге, следовало, что один из распространителей фальшивых денег крестьянин Шкамерда «попался в Павловграде и с помощью тех денег оттуда освободился»[350]350
  РГИА. Ф. 1345. Оп. 100. Д. 258-б. Л. 97.


[Закрыть]. Арестованный фальшивомонетчик Холопцов (он же Кречетов), пойманный с фальшивыми ассигнациями при покупке бакалейных товаров, рассказал следователю, как его подельник Позняков «помирил их с квартальным за 400 руб<ей>, отдав свои собственные деньги»[351]351
  Там же. Л. 239.


[Закрыть].

О связях полиции с фальшивомонетчиками рассказывал дворянин А. И. Зайнчковский, содержащийся в петербургской тюрьме за кражу денег. В прошении на имя управляющего министерством финансов (29.03.1862) он писал об изготовителях фальшивок в Московской губернии: «Московская полиция находится с ними в тесной дружбе, так что если и бывают у них обыски, то остаются без последствий <…> после обыска как частный пристав, так и надзиратель остаются весьма довольны, что берут с них деньги как дань, вследствии чего они имеют свободный ход и остаются непреследуемыми»[352]352
  РГИА. Ф. 560. Оп. 33. Д. 187. Л. 3 об.


[Закрыть].

Достоверность сведений, предоставленных осужденными преступниками, безусловно, может вызывать сомнения. Но, кажется, не случайно С. Е. Кушелев говорил о неуверенности губернского начальства в «своей полиции», поскольку в ведомственной переписке также встречаются упоминания о покровительстве должностных лиц преступному промыслу. Если в высоких столичных кабинетах предпринимались всевозможные меры для искоренения зла фальшивомонетничества, то на местах сплошь и рядом «благодетели» из числа государственных служащих покрывали преступную деятельность подделывателей денежных знаков.

В 1858 году «выкрест ковенский мещанин Алексей Александров Соломин», содержащийся в Витебском тюремном замке, просил губернатора Колокольцова провести расследование его дела. Он утверждал, что местные фальшивомонетчики подбросили ему штемпель для чеканки фальшивой монеты. «Собранныя поголовно со всех деньги, – писал он, – для уничтожения меня, их общего врага <…> произвели такое влияние на здешнее правосудие, что был уже на пути в Сибирь»[353]353
  РГИА. Ф. 1345. Оп. 142. Д. 78. Л. 39 об.


[Закрыть]. По результатам проведенного расследования губернатор доложил министру юстиции, что «следствие произведено не только с отступлением от форм, но и с видимым пристрастием»[354]354
  Там же. Л. 43.
  Колокольцов, Григорий Дмитриевич (1802–1871) – витебский губернатор (1856–1858), д. с. с. (с 1858).


[Закрыть]. В 1864 году уездный исправник майор Е. Яковицкий, доложивший тверскому начальству о существовании в Вышнем Волочке «правильно организованного общества для выпуска билетов», сообщил и о том, что судебный следователь «г<оподин> Невский был покровителем фальшивых монетчиков и их торговли»[355]355
  РГИА. Ф. 560. Оп. 33. Д. 227. Л. 10 об.


[Закрыть]. Покровителем группы фальшивомонетчиков, содержавшихся в Новочеркасской тюрьме, оказался один из надзирателей. В июне 1886 года в Новочеркасске с фальшивыми кредитными билетами двадцатипятирублевого достоинства была задержана солдатская жена Мария Курицына. «Из объяснений Курицыной оказывается, – рапортовал прокурор окружного суда министру юстиции, – что означенные кредитные билеты подделываемы были арестантами в Новочеркасском тюремном замке и впускаемы в обращение через одного из надзирателей этого замка»[356]356
  РГИА. Ф. 560. Оп. 40. Д. 212. Л. 46.


[Закрыть]. Результатом внезапного обыска в тюремных камерах было «обнаружение» материалов и инструментов для изготовления фальшивок, «и в ретираде – двух листов почтовой бумаги формата кредитного билета с наведенными водяными знаками»[357]357
  Там же. Л. 49.


[Закрыть]. Следствие установило, что изготовленные подделки «через арестанта Рябкова передаваемы были надзирателю Самарину, а этот последний передавал их Курицыной для сбыта»[358]358
  Там же. Л. 49 об.


[Закрыть].

В покровительстве преступникам были замечены не только нижние чины полицейского ведомства, но и высокопоставленные чиновники. Майор Смельский в сентябре 1872 года отчитывался о своей командировке в Ригу: «Я узнал от таможенного жандармского полковника, что в Риге много фальшивых денег, доставляемых из Вильны, что несмотря на постоянную переписку с Виленскими властями, Виленская полиция не только не содействует к раскрытию этого зла, но еще как бы затемняет его»[359]359
  РГИА. Ф. 560. Оп. 33. Д. 339. Л. 121.


[Закрыть]. Губернские власти, по мнению майора, стремились замять дело разоблаченных фальшивомонетчиков: «Вильна так и хлопочет защищать Огинских и Мегатеров, и нет сомнения, что это по особому чьему-то желанию. Тут, я думаю, немало работают адъютанты: князь Огинский и граф Тышкевич, в особенности последний, который по непонятным обстоятельствам что год делается богаче и богаче»[360]360
  Там же. Л. 121 об.


[Закрыть].

О случаях неблагонадежности некоторых представителей местных органов власти было известно на самом высоком уровне. В декабре 1882 года товарищ министра финансов П. Н. Николаев обращался к витебскому губернатору В. В. фон Валю с просьбой оказать особое внимание проводившемуся в г. Режицке расследованию о «заарестованом» в уездном Казначействе фальшивом сторублевом билете, поскольку получил сведения, «что будто бы в Режицком уездном полицейском управлении заинтересованы в том, чтобы потушить это возникшее дело»[361]361
  РГИА. Ф. 560. Оп. 40. Д. 83. Л. 4.
  Валь фон, Виктор Вильгельмович (нем. Viktor Karl Konrad Wilhelm von Wahl, 1840–1915) – губернатор Гродненской (1878–1879), Харьковской (1879–1880), Витебской (1880–1884), Подольской (1884–1885), Волынской (1885–1889), Курской (1889–1892) и Виленской губерний (1901–1902), санкт-петербургский градоначальник (1892–1895), товарищ министра внутренних дел и командир Отдельного корпуса жандармов (1902–1904); генерал от кавалерии (1904), член Государственного совета (1904).


[Закрыть].

Коррумпированность провинциальных органов власти – это лишь одна из проблем, с которой приходилось сталкиваться чиновникам министерства финансов. В борьбе с «фабрикантами и переводителями» фальшивых денег им приходилось решать ряд специфических вопросов. К таковым можно отнести нехватку профессиональных кадров, сложности с подбором толковой и благонадежной агентуры на местах. Так, например, статский советник Сераковский писал из Варшавы в министерство финансов в августе 1880 года: «Неудовлетворительность состава Варшавской сыскной полиции, все агенты которой состоят из людей малоспособных, получающих ничтожное, от 12 до 15 рублей в месяц, вознаграждение и состоящих на службе 15 и более лет, делает невозможным производство розысков по Варшаве местными средствами»[362]362
  РГИА. Ф. 560. Оп. 40. Д. 11. Л. 51.


[Закрыть]. Сложностей добавляли и неповоротливость судебной системы, и нерасторопность местных администраций. Все это, вкупе с глубоко укоренившимся в народном сознании представлением о легкости и «не зазорности» такого заработка, создавало немалые трудности в искоренении нелегального производства денежных знаков.

Еще одной нешуточной проблемой, с которой приходилось считаться российским властям, была фальсификация российских денег зарубежными фальшивомонетчиками.