Текст книги "Московские юнкера Советского Союза. История одного выпуска"

В 5-й роте за четыре года сменилось три командира: после первого курса ушел на учебу в академию капитан Волосков А.П., его сменил капитан Масюк В.Г., а выпускал роту уже капитан Ковалевский Е.С.

Пушкарев В.Н.

Командиром 6-й роты был капитан Пушкарев В.Н., выпускник Суворовского военного училища, высокий стройный блондин. Выпустив роту, он ушел порученцем к министру обороны. Они дружили с нашим Сайгиным, встречались семьями и всю жизнь держались друг друга; жаль, Валерий Аркадьевич не пожил долго.

В 13-й роте командирами рот были капитаны Игнатьев Ю.И. и Круторов В.З., взводов – старшие лейтенанты Бондаренко В.Н., Шугалко А.Г., Баранов И.П.

Командирами взводов у нас были выпускники 2-го батальона, вчерашние курсанты. В то время еще разрешалось назначать лейтенантов-выпускников на курсантские взвода непосредственно после окончания училища.

Всего после выпуска в училище оставили шесть лейтенантов. Распределили по ротам их так: в 4-ю роту – лейтенанты Маккавеев В.Е., Кузьменков В.И., в 5-ю – лейтенанты Канивец В. и Осокин В., в 6-ю – лейтенанты Лосев и Бережной. Поговаривали, что отбирал их лично полковник Немцов В.И. с замполитом Латыповым.

Время показало, что они не ошиблись в своих выпускниках.

Кафедры под руководством начальника учебного отдела осуществляли обучение курсантов военного училища.

Маккавеев В.Е.

Направленность и тематика учебных планов и программ охватывала дисциплины общественные (гуманитарные), оперативно-тактические, общенаучные, общеинженерные, общевоенную подготовку и стажировки в войсках между периодами обучения. Система подготовки офицерских кадров в те годы организовывалась так, чтобы основы высоких командирских качеств и навыков, закладываемые в училищах, закреплялись в войсках, а затем расширялись и углублялись в военных академиях. Особое внимание уделялось тому, чтобы привить курсантам навыки применения теоретических знаний на практике, способности умело и квалифицированно обучать и воспитывать подчиненных. При этом немаловажное значение придавалось повышению идейной, профессиональной и методической подготовки преподавательского состава училища.

Кузьменков В.И.

В нашем училище на кафедрах существовала налаженная система сочетания преемственности и обновления преподавательского состава. Наряду с опытными, прошедшими Великую Отечественную войну фронтовиками кафедры постоянно пополнялись лучшими офицерами из войск.

В то время в училище насчитывалось восемь кафедр:

– тактики. Начальники: полковник Притула, затем подполковник Бабайцев В.Н. Офицеры: Шевченко В.И., Морозов А.М., Галкин П.В., Волошко В.А., Востриков И.В., Захаров В.Н., Нуждов Г.И., Бизин В.К.;

– огневой подготовки. Начальники: полковники Молочков, Ивакин А.К. Офицеры: Держановский, Телушкин, Макаренко, Ураков Г.И., Попов Г.Е.;

– материальной части и ремонта техники и вооружения. Начальник: полковник Карасев Г.М. Офицеры: Каменев В.С., Власенко Ю.А., Сазонов Е.И.;

– эксплуатации и вождения. Начальники: полковник Барсуков, Волошко В.Н. Офицеры: Королев А.Г., Акимов В.М., Полыгин А.Д.;

– марксистско-ленинской философии. Офицеры: Кантор Ю.Н., Войтенко С.П., Ширан А.В.;

– физичеcкой подготовки: майор Чернов Н.В.;

– иностранных языков: Зильберг Л.Н., Сайгина Л.Н., Бочарова Г.А., Терентьева Ж.С., Харитонович Л.С., Куштейко В.И., Хохлова Л.И.;

– высшей математики: Балашов, Коган, Бобкова, Шпагина Л.Г.

За четыре года учебы курсанты должны были овладеть программой высшей школы по общественным, естественно-научным, общетехническим дисциплинам и иностранным языкам, наряду с программой среднего военного училища. При этом ведущая роль в учебе сохранялась за такими профилирующими дисциплинами, как тактическая, огневая и техническая подготовка. Войскам было необходимо иметь подготовленные в общеобразовательном и техническом отношении общевойсковые командные кадры, способные умело использовать сложную боевую технику и успешно управлять войсками в современном бою. Считаю, что наши преподаватели всех кафедр успешно справлялись с этими непростыми задачами. В итоге выпускникам училища выдавался диплом об инженерном образовании общегосударственного образца и присваивалась специальность – командная, общевойсковая, эксплуатация боевых машин пехоты, бронетранспортеров и автомобилей.

Не лишним будет заметить, что учеба в училище представляла собой единый процесс обучения военному делу, в котором совместные усилия командиров и преподавателей помогли сформировать у курсантов такие качества личности, как воля, настойчивость, целеустремленность, требовательность, трудолюбие, физическая выносливость, умение действовать в экстремальных условиях. Об одном из занятий, где явно формировались многие из перечисленных качеств, хочу рассказать отдельно.

Курсантские байки. Мост

Наша 4-я курсантская рота заканчивала обучение на первом курсе. Оставались экзаменационная сессия и практические занятия в Ногинском учебном центре. В середине мая мы уже располагались в палаточном лагере, нами же и построенном почти год назад во время прохождения курса молодого бойца. С утра и до вечера, а то и ночью, шли практические занятия по всем предметам боевой подготовки. За зиму засиделись в казарме и учебных классах и от стрельб, вождения боевых машин и даже марш-бросков с полной выкладкой получали настоящее весеннее удовольствие. Проходил первый этап обучения и становления будущих офицеров, и все было ново и интересно.

Мне особенно запомнилось одно занятие по инженерной подготовке, которое было спланировано на весь световой день. Утром, после завтрака, получив сухой паек на обед и ужин, наш взвод на БТРах доставили на так называемое шестое положение тактического поля. Утро было теплым и солнечным, мы дружными, молодыми и здоровыми, впереди нас ждала увлекательная офицерская судьба, и ничто, даже рытье окопов малыми саперными лопатками, не могло испортить весеннего настроения. Занятие ожидалось интересным, а как всегда долгожданный обед разогретой на костре тушенкой – вкусным. Это было прекрасное и незабываемое время юности, когда голова не болела, бурчание в животе не пугало, а диарея не расстраивала. Проводил занятие фронтовик подполковник Захаров В.Н., знакомый нам по лекциям и классным урокам и нравившийся методикой обучения, доступностью излагаемого учебного материала и особенно приводимыми примерами из фронтовой жизни. Орденские планки на его кителе и нашивки за ранения говорили о многих испытаниях, выпавших на его долю на войне. Хочу отметить, что во время моей учебы в училище служили и работали немало участников войны.

Им было по сорок пять – пятьдесят лет, нам, восемнадцатилетним, они казались стариками. Сейчас мы стали старше их тогдашних более чем на двадцать лет, но еще продолжаем хорохориться и твердим окружающим, что молоды и телом, и душой. А этот сорокавосьмилетний фронтовик, временно заменивший в нашем взводе подполковника Шевченко, нам тогда казался старым дедом. Построив, он озвучил план учебного дня, который был для нас многообещающе интересным. Планировалось обучение минно-взрывному делу, маскировке местности и техники, обустройству индивидуальных окопов и укрытий и, главное, оборудованию траншей, блиндажей и моста. Нашему 1-му отделению выпал, как оказалось по судьбе, мост. Начало не предвещало ничего трагического. Как всегда, рассказ, показ и практические действия. Перед тем как дать нам команду на строительство моста через неширокий, метра три, овраг, Захаров как бы между прочим заметил:

«Готовность моста 13:50, в 14 пойдет танк». Ну пойдет и пойдет, нам все одно, что мы, танка не видели?!.. Как строить, в общем, было понятно. Бревна, доски, инструмент и крепежный материал – скобы и гвозди – были в достаточном количестве. Преподаватель-подполковник советами и лишними указаниями не досаждал, так, время от времени подсказывал, если считал необходимым. Только соседнему, 2-му отделению, строящему блиндаж, более подробно и увлеченно рассказывал, что такое «в три наката»: чувствовалось, что эти воспоминания для него особенно дороги. Остальное время он сидел невдалеке и курил, особенно не вмешиваясь в процесс нашей работы. А наша работа шла, как говорят, ни шатко ни валко. Не спеша, часто перекуривая, отдыхая, не успев устать, мы не особенно утруждали себя вбиванием нужного для крепости количества гвоздей, уже не говоря о скобах. Несмотря на это, мост, как нам казалось, получался красивым, хотя и больше декоративным, чем инженерным сооружением.

Расстраиваться по этому поводу из-за частых перекуров и разговоров мы не успевали. Пройдя неполный первый курс, азы военных хитростей, как уберечься от работы, мы вполне освоили, и крылатые выражения типа «Ешь – потей, работай – мерзни» или «Как работать – мальчики, как жрать – мужики» с успехом претворяли в жизнь.

Захаров, не очень внимательно наблюдавший за нашей трудной работой, счел нужным опять напомнить про танк, который пойдет куда-то в 14 часов. В это время мы ели самовольно устроенный полдник, а третья заповедь гласила: «Когда я ем, я глух и нем». У меня, по счастью, сохранились две фотографии того дня, где мы изображены в сапогах, гимнастерках, синих военных трусах, с топорами в руках, а на лицах сплошная беззаботность – танк еще не пошел. Время приближалось к долгожданному обеду, он был объявлен на 15:00, и, значит, оставалось самое малое – закончить и сдать свою работу. Мы считали объект завершенным, не спеша собирали инструмент и складывали чуть в стороне нереализованный материал, предвкушая скорое уничтожение разогретой на костре тушенки. На сегодня Бог в лице начпрода послал гречку. Ровно в 13:50 нас построил командир отделения сержант Труфанов Николай и доложил товарищу подполковнику об успешном завершении строительства моста. Как всегда, не спеша, негромко, но разборчиво преподаватель подводил итоги занятия, отметил строителей блиндажа, незлобно пожурил 3-е отделение, сэкономившее фашины при оборудовании траншеи, и, посмотрев в нашу сторону, затем на свои часы, понизив голос почти до шепота, сказал: «А вам сегодня выпала особая честь – на себе испытать результаты своей работы».

В это время где-то на краю леса, в километре, заработал дизель танка, но мы по-прежнему не догадывались о своей злосчастной судьбе. Услышав рев двигателя, мгновенно преобразившись и став похожим на комбата с пистолетом с известной военной фотографии, голосом, которым наверняка когда-то поднимал своих солдат в атаку, скомандовал: «О-о-отделение!.. Под мост!.. К бою!..» Мы, еще не осознавая всего ужаса происходящего, еще не веря, что это касается именно нас, но уже наученные ночными нарядами беспрекословно выполнять любые команды любых начальников, бросились под мост. Ужас действительности сковал души, но, к счастью, не лишил разума. Чему-чему, а за год в училище нас научили драться за свою жизнь до последнего вздоха. Выполняя смертельно опасную команду, а мы как никто знали надежность нами возведенных конструкций и креплений, не упускали возможности затаскивать за собой под мост попадавшие под руки инструменты, гвозди и бревна. Уже будучи под мостом, не высовываясь, длинными рейками подтягивали к себе любой оставшийся крепежный материал. Рев танка неумолимо приближался. Не сговариваясь, мы сами себя разбили на бригады по своему спасению. Часть скобами и гвоздями усиливали непрочные соединения бревен, причем молотки и топоры в руках обреченных мелькали так, как никогда ни до, ни после. Другие укрепляли сооружение, подставляя снизу под нижние бревна столбы, тут же обрезанные под нужную высоту. И наконец, оставшиеся доски прибивали, где придется, чтобы укрепить хоть как-то жесткость строения. Неудобство аврала заключалось в том, что работать можно было только под мостом, согнувшись или стоя на коленях. Общая напряженность совместных усилий родила потребность исполнения подходящей песни.

Служившим известно, что в армии песни поют, когда весело, грустно или по приказу независимо от настроения.

Взводный запевала Саша Молочников затянул «Варяга», слова «последний парад наступает» как раз подходили под ситуацию. Так проникновенно мы еще никогда не пели. Зловещий рев приближающегося танка был совсем рядом, не дальше двухсот метров. Подполковник посмотрел в сторону танка, затем на мост, не спеша приподнялся с полевой сумки, на которой до этого сидел, и, тяжело пригибаясь, полез под мост. От неожиданности такого соседства мы замерли в тех позах, в которых нас застала работа. Фронтовик огляделся, взял из рук одного из курсантов обрезок бревна и, примеряясь, поставил его в распор в месте, которое посчитал наиболее уязвимым, и опять сел на полевую сумку. Танк грохотал уже совсем рядом. Захаров жестом показал, чтобы садились под серединой моста, и мы заняли свои места, прижавшись друг к другу, похожие на сбившихся в кучу кроликов перед убоем. Почти сорокатонная махина передними катками на первой передаче медленно заехала на настил моста и не останавливаясь навалилась на него всей своей тяжестью. Весь мост натужно заскрипел, бревна прогнулись и застонали от напряжения, а мы в унисон им от страха. Кое-где трескались доски и из мест излома летели щепки, осыпалась земля под бревнами и скатывалась на дно оврага, присыпая ноги в сапогах. Над нами мелькали блестящие, начищенные камнями и грунтом до слепоты, траки гусениц. Время остановилось. Танк двигался над нами так долго, что казалось, его длина не меньше железнодорожного состава.

Ногинский УЦ. «Обкатка» танком. 1971 г.

(Из архива А. Романова)

В полной понять нас и посочувствовать может лишь тот, кто хоть однажды проходил «обкатку» танком, лежал под ним, пропуская его над собой, а потом, приподнявшись, бросал ему вслед гранату, стараясь попасть в машинное отделение. Учили нас и, догоняя танк, заскакивать сзади на его броню и закрывать триплексы шинелью, плащ-палаткой или снятой с себя гимнастеркой, перекрывая механику-водителю обзор. Танк прошел, все закончилось, и чувство страха сменилось гордостью. Наш преподаватель так же не спеша, как залезал, вылез из-под моста, отряхнулся и отдал замкомвзвода Переверзеву указание на построение взвода для подведения итогов занятия. «Сынки, – сказал он проникновенно, – опыт войны доказал, что безвыходных ситуаций не бывает, их создают сами люди, не верящие в свои силы. За свою и рядом жизни надо биться до конца, до последней возможности, веря в победу. Вы будущие командиры. Успех выполнения приказа зависит от вас. Не просто командуйте, а командуйте, участвуя. Солдат сделает невозможное, видя вас не вверху, а рядом…»

…1975 год, Северный Кавказ, Сунженский перевал. Подходят к завершению масштабные учения войск округа. Ближе к вечеру командованием полка мне ставится задача на оборудование командно-наблюдательного пункта (КНП), с которого на следующий день командующий будет наблюдать действия войск на последнем этапе учений. Взяв часть солдат и сержантов взвода, инструмент, оборудование и масксети, на БТР выдвинулся к указанному месту. Там меня ожидал начальник инженерной службы, который уточнил время готовности, задачу и место, где я окажусь в случае ее ненадлежащего исполнения. Все было ясно, такая задача выполнялась не впервые, а двенадцать часов вечера и ночи вполне гарантировали ее своевременное окончание. Местом для КНП была выбрана господствующая высота с хорошим обзором. С главной, видовой стороны она была почти отвесной. А с обратной – пологой, но с подъемом примерно градусов сорок пять. Задачу выполнили к часу ночи, приехавший инженер ее принял, скупо похвалил, отметил, что ответственность за неисполнение откладывается на неопределенный срок, но не отменяется… Как в воду глядел… Задача мне была поставлена самая простая: навести при свете фар порядок после работы, все ненужное собрать и, как было сказано, «проваливать быстрее». Мне часто кажется, что судьба иногда специально подкидывает нам в жизни проблемы, чтобы понаблюдать со стороны, как мы с ними справляемся, а затем по результатам решить, что с нами делать дальше. Эта ночь не стала исключением. Все было закончено, погружено, бойцы сидели в БТР, мечтая о заслуженном отдыхе, и я, садясь на командирское место, вдруг увидел на земле забытую, одиноко лежащую лопату. Никого ругать не стал и, наслаждаясь своим великодушием, держа за середину черенка, подал ее в десантное отделение. Непонятным образом она наклоняется в моей руке в сторону лезвия и, железным концом попадая точно на клеммы аккумулятора, замыкает его. Поясняю для незнающих, что аккумулятор 6СТЭН-140М в БТР-152 располагается справа под сиденьем командира. Слышится характерный звук электрического разряда, и наступает гнетущая тишина. Как всем известно, без аккумулятора ехать не может даже военная машина. Картина маслом была такова: в трех метрах от склона высоты располагался оборудованный и закрытый масксетью КНП, за ним в семи метрах абы как и боком стоящий наш обездвиженный БТР и дальше, уже на склоне, на обратной стороне высоты, подготовленная площадка для стоянки машин командующего, сопровождения и охраны. Бронетранспортер быть здесь не мог ни по уставу, ни по смыслу военной жизни и портил не только общую картину, но и всю мою дальнейшую карьеру. Сгоряча попробовали совместными физическими усилиями сдвинуть семитонную машину с места. Назад не смогли, небольшой уклон был в сторону наблюдательного пункта, и это обстоятельство давало возможность двигать толчками ее вперед и в конце концов сбросить ее с обрыва. К этому я был морально готов, понимая, что «цель оправдывает средства», но на пути движения стоял КНП – в этом случае он был бы машиной раздавлен и все дальнейшее теряло смысл. Без подсчетов было ясно – цена сооружения и решаемые на нем задачи многократно превышают стоимость железного коня. Перебрав все даже самые фантастические варианты, осознал, что из создавшегося положения выхода нет. Сознание рисовало момент утренней встречи у боевой машины командующего со всеми моими прямыми и непосредственными командирами, слова, с которыми он к ним обратится, и дальнейшие действия с непредсказуемыми последствиями. О себе не думалось, я был маленьким винтиком большого военного механизма, который из-за меня дал сбой. Было очень стыдно, противно за себя и невозвратно по времени. Вокруг стояла зловещая тишина, я курил, сидя на полевой сумке, бойцы сидели молча, все понимая. Сам не знаю почему, но именно в этот момент вспомнил мост, подполковника-фронтовика и его слова. Невероятная сначала идея спасения при дальнейших размышлениях приобретала вполне реальные черты. Наверняка все замечали, что как начинаешь действовать, так сразу отчаяние безысходности сменяется надеждой на благополучный исход. Так БТР оставлять нельзя, убрать – невозможно, значит, его надо… полностью закопать на месте по самую крышу, а сверху закрыть досками, чтобы никто не провалился, и маскировочными сетями по уровню земли, чтобы смотрелось, как говорят, «что так и було…».

Времени для задуманного оставалось очень мало, исполнение было практически невозможно, и большая часть физических сил солдат осталась на оборудовании злосчастного пункта. Но главное было сделано: принято решение, и теперь оставалось только одно – или совершить невозможное за оставшееся время, или погибнуть, но работая и не сдаваясь до последнего копка лопаты. Вот это я и сказал своим солдатам. В руках у меня была лопата, и всем было ясно, что я не бездействующий начальник, а боевая копающая единица. Я сделал, как завещал фронтовик Захаров, – был участвующим командиром. Яму рыли от задних колес, землю волоком оттаскивали на плащ-палатках метров за десять, образуя как бы естественный холм, впоследствии названный «Курганом несломленных дураков», и, закончив яму, столкнули в нее машину. Уверен, вы не сомневаетесь, что задача была выполнена полностью и в срок. Учения закончились благополучно, кто был достоин, получил благодарность, список поощренных, как и положено, возглавлял замполит, и только майор – начальник инженерной службы полка долго сидел в раздумье, свесив ноги в сапогах, на краю ямы и горестно размышлял о том, где бы он мог оказаться в дальнейшей службе… За свое спасение от снятия с должности он благодарил почему-то судьбу. Про когда-то построенный курсантами мост, офицера-фронтовика и танк он не знал…

Глава 6
Первый курс. «Без вины виноватые»

Первый год обучения в военном училище символично делился пополам: до и после зимней сессии и первого зимнего двухнедельного отпуска. Как я уже отмечал в предыдущих главах, условно, за годы до нас, первую половину первого курса назвали «Без вины виноватые», а вторую – «Без права быть собой». Естественно, не во всем, но правда и логика в характеристике состояния первокурсников была. Все, с чем сталкивались, было непривычно, незнакомо, а иногда просто враждебно. Сравнивать с солдатами срочной службы, конечно, некорректно, но в познании воинской службы и ответственности за просчеты в виде дисциплинарных наказаний сходство было.

Принятие Военной присяги курсантами 4-й роты.

6 сентября 1970 г.

Чем особенно запомнился первый курс? Прежде всего, особым событием в жизни и судьбе каждого военного – присягой.

Принятие Военной присяги – это событие в жизни молодого человека, ставшего защитником Родины, запоминающееся навсегда. Мы принимали присягу 6 сентября 1970 года. Сценарий присяги был следующий: построение всего училища в десять часов утра на строевом плацу, вынос Боевого знамени и встреча начальника училища.

День был праздничным и объявлялся Днем открытых дверей. Присутствовали родители, родственники, приглашенные почетные гости: офицеры, генералы и маршалы – бывшие выпускники училища. После торжественной речи начальника училища выступали представители Министерства обороны, Московского военного округа и Верховного Совета РСФСР, чье имя носило учебное заведение. Затем слово предоставлялось руководителям различных партийных, комсомольских и других подшефных и шефствующих организаций, а также «крутым» родителям. На этом первая часть торжества заканчивалась, подавалась команда на принятие присяги первым курсом, остальные роты на полтора-два часа расходились по казармам, а гости по территории.

Считается, что присягают один раз и на всю жизнь. До революции присягали царю и Отечеству, после нее – трудовому народу. Итак, на плацу остался наш батальон, стоявший поротно в две шеренги. Принесли столы и поставили напротив нас из расчета два на взвод, то есть человек на пятнадцать. Присягу у нас принимали офицеры курсантских рот, в основном командиры взводов, остальные офицеры батальона и управления училища, а где-то и почетные гости поздравляли курсантов с этим торжественным событием. Нас вызывали по списку, мы выходили строевым шагом и докладывали о прибытии для принятия Военной присяги. Вручали красивую красную папку, внутри был текст присяги, но все ее знали наизусть – учили в учебном центре. Раскрытая папка бралась левой рукой, а правая держала автомат, висящий на груди, за шейку приклада. После громкого чтения присяги каждый расписывался в специальном списке. Принявшего присягу военнослужащего поздравляли, жали руку, и он становился в строй. На каждого курсанта выходило в среднем около трех минут. Присягу принимали все курсанты батальона за исключением солдат и сержантов, поступивших из армии и принявших присягу в своих частях во время срочной службы. В этот день они стояли в различных нарядах, обеспечивая дежурством наш праздник. Запомнилось, как снимали процедуру присяги для показа в вечерних новостях и отдельно небольшой документальный фильм о принятии присяги одним из курсантов. До училища он был активным комсомольцем в одном из районов Москвы. Курсант был из нашей роты, его звали Володя Громков. После всех штатных реорганизаций мы оказались в одном взводе и дружили и после училища.

Принятие присяги завершилось, и после небольшого перерыва все опять собрались на плацу и заняли свои места, кто в строю рот, а гости – на трибуне или около нее. Начальник училища поздравил первый курс с принятием присяги, а весь коллектив с пополнением новых защитников Отечества. После троекратного «УРА» прозвучала команда на прохождение торжественным маршем, а затем и на вынос Боевого знамени. Главная часть праздника завершилась, наступало время, которого особенно ожидали первокурсники, – встреча с родителями, экскурсия по казарме и как апогей всего торжества – уничтожение еды, которая в огромных количествах была привезена родителями для кормления изголодавшихся чад. Как правило, всем родителям и родственникам нравились расположения рот, спальные помещения, учебные классы. Образцовый порядок вселял в пап и мам надежду, что уж здесь-то научат их сыновей элементарной аккуратности и дисциплине. Из казармы нашего 2-го батальона тянулась нескончаемая вереница родителей и сыновей, обвешанных пакетами и авоськами с запасами пищи. Жаждущие отобедать располагались на траве вдоль забора с внутренней стороны. В результате вся живописная так называемая «лесная зона» была заполнена больше чем сотней стихийно занятых мест для обеда. Естественно, родители и родственники смогли приехать далеко не ко всем курсантам: иногородних среди поступивших на первый курс было немало, но без дополнительного обеда почти никто не остался. Так повелось и дальше: «хомячить» не позволялось никому, и когда позже стали предоставлять увольнения, из них по возможности приносили какие-то продукты и сигареты – все это всегда делилось на всех и поровну. Так начинало зарождаться святое воинское братство.

Выполняя воинскую клятву, мы прослужили более двадцати лет. Рухнул Советский Союз, союзные республики разлетелись друг от друга, как будто и не были вместе в самые трудные и горькие времена военного лихолетья. Офицерам с семьями, застигнутым в разных местах службы, приходилось делать непростой выбор: или оставаться там, где получили квартиры, и служить в новой стране и принимать новую присягу на верность другому народу, или бросать все и стремиться в свою Россию, где их далеко не всегда принимали с распростертыми объятиями.

Вообще в первый год учебы все было первым и впервые. Интересным было знакомство с училищем, его историей и командованием. Организация и процесс учебы тоже отличались от знакомой системы обучения. Получение знаний по известным гражданским дисциплинам чередовалось со знакомством с множеством военных кафедр. Общеобразовательные предметы сменялись военными, а в некоторых случаях и дополняли друг друга, например, на занятиях по иностранному языку при изучении допроса пленного или по сопромату, где проводились в том числе расчеты по материалам для возведения военных инженерных сооружений.

Особое место по впечатлениям армейской службы занимает чувство постоянного участия в жизни единого военного механизма, коллектива училища, батальона, роты, взвода. Неизвестная атрибутика военной жизни завораживала своей новизной и необычностью ритуалов. Сюда относились и зарождавшиеся взаимоотношения, знакомства, дружба, симпатии и антипатии. В новинку был и первый караул в еще старом караульном помещении, и первый часовой на посту у денежного ящика в здании старого штаба, и дневальный по роте в автопарке, и рабочий по столовой, и еще и еще – и все первое и незнакомое, а потому интересное вначале и обыденное в дальнейшем.

Особое впечатление произвели разводы на несение службы, когда на строевом плацу училища собирался весь суточный наряд, предназначавшийся для охраны объектов училища и обеспечения жизнедеятельности подразделений. Оркестр выделялся не всегда, но барабанщики были обязательно. Боем одного из них, с малым барабаном, восхищалось не только все училище, но и посещавшие начальники. Его все звали «дядя Гриша», он был сержантом сверхсрочной службы и настоящим виртуозом. Когда он отбивал строевой марш или строевые тренировки – в этом не было ничего особенного, но когда в ноябре на нашей первой общеучилищной вечерней поверке он исполнил соло, отбив «Торжественную зарю», – это произвело непередаваемое впечатление даже на таких профанов, как мы. Это был не бой барабана, а музыка оркестра. Ни до, ни после я такого исполнения не слышал. Уверен, что его помнят все курсанты, учившиеся в его время службы. Про него рассказывали различные легенды: будто бы он в войну был «сыном полка», после нее играл в оркестрах Кремлевского полка и роты почетного караула, но везде не мог задержаться, его подводила всем известная «болезнь Левши». В училище он пробыл до увольнения по выслуге лет, начальство им дорожило, военная комендатура Москвы хлопотала, а опекал его сам Вася Булатов, комендант училища. Кстати, капитана Булатова боялись все курсанты, по-моему, больше, чем всех офицеров, вместе взятых, за его вездесущность, придирчивость и показную принципиальность.

Казалось, что после принятия присяги начнутся полноценные занятия. Но военная судьба приготовила в году поступления еще одно испытание. Буквально через неделю нам объявили решение командования училища об отправке батальона на уборку картофеля. Задача была поставлена на две недели, а место для работ определено в районе Бронниц, расположенных на юго-востоке Московской области. Помню, особой радости от предстоящей работы никто не испытывал, хотелось уже обосноваться в уютном расположении и учебных классах и погрузиться в жизнь военного училища. Выбор командования был неожиданным: по устоявшимся традициям ежегодно направляли на уборку овощей второй курс. Нас вывезли в район работ, где мы расположились палаточным лагерем. Жили в больших палатках, по два взвода в каждой, питание было организовано из полевых кухонь в полевых условиях. Работали много, по десять-двенадцать часов, и без выходных, надо было успеть в срок выполнить задачу – существовала норма, определенная количеством собранных мешков, это как-то учитывалось, но ее выполнение не влияло на окончание работы: приходили и уходили все вместе. Так все и запомнилось: большие, уходящие за горизонт поля, грядки с картофелем, вывернутые наружу трактором, череда собранных и перенесенных в кучу мешков. Не обошлось и без приключений. Где-то в километре располагался лагерь курсантов второго курса военного училища гражданской обороны. Где и из-за чего произошла первоначальная стычка, никто и не помнил, но решающая битва состоялась после ужина на поляне с участием примерно полусотни человек с каждой стороны. Наше училище в основном представляла бывшая гражданская молодежь – «мишки»; «кадеты» и «сапоги», за редким исключением, в битве не участвовали. Объяснялось это довольно просто – не трусостью, а житейским и армейским опытом: и те, и другие успели познать неотвратимость и незамедлительность наказания за коллективные драки. Уверен, что и сейчас каждый из противников считает себя победителем, хотя как участник помню, что качественный перевес был на нашей стороне, но развить успех помешали прибежавшие офицеры. Испытания, выпавшие на нашу долю с середины июля, несомненно, сплачивали коллектив и ускоряли развитие взаимоотношений между курсантами и в роте, и во взводах.